'Полдон, мразь, я располосую тебя, я вобью кол в твою задницу и посажу на него, вновь и вновь возвращая с того света. Ты будешь так медленно умирать, как никто до тебя!'
Дени одной рукой вцепился в плечо Хранителя, другой пытался сорвать 'медузу', что мешала сказать. Господин Дудок, с удивительным для смертного проворством, перехватил руку мальчика от дыхательной маски. В тот же миг подоспели близняшки:
— Нет, Повелитель, маска помогает дышать.
— Не снимайте ее, прошу Вас! — одновременно пытались они образумить своего Господина.
' — Пожалуйста, не оставляй меня одного!' — крики ребенка дошли до его Тени.
Ксан с такой силой сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Он просто не мог оставаться здесь, в одной комнате со своим Господином. Растерзанным, испуганным, зная, что эта мразь насилует и сжирает внучку его Дара, а потом вспомнит о Дени...
Эльфенок замер от ужаса: 'Что делает Полдон с моей мамой?'
С мамой. Ребенок и не понял, что Лея стала ему ближе, чем те далекие люди с Земли. Он любил их, но он практически ничего не помнил. Тоска по Земле. Что она по сравнению с утратой дуэно? А сейчас из-за него страдает та, которая признала его сыном и стала родной, любимой, самой лучшей и любящей мамой на свете!
'— Полдоооон!' — закричал Дениэль, ментальный зов был такой силы, что он пробил все энергетические блоки во дворце и снес обнаженного Наметника с потерявшей сознание Леи.
Полдон встал с пола, вытянувшись во весь свой немалый рост. Массивный, обнаженный, весь выпачканный в запекшейся крови. И Лееной, и самого Дени. Улыбка победителя прорезала скуластое лицо. Подойдя к кровати, мужчина грубо схватил жену за волосы, приподнял над кроватью и двумя пальцами растянул ее веки.
'— Не ссмей', — зашипел Дени, нависая над Ставрусом прозрачным духом.
Глаза Леи закатились, но не рассмотреть бледно-янтарную радужку было невозможно.
— Ледышка так похожа на своего деда, — задумчиво, почти нежно проговорил Комподжоу. — Думаю, поэтому я и не убил ее. Знаешь, с ней я всегда был очень осторожен во время соития, не то, что с остальными. Я даже ни разу не довел ее до грани. Сначала боялся, что она не родит Тебя, как было предсказано, но потом она все же соизволила разродиться, но вот ребенок... Слабый, болезненный, практически овощ. Я был в отчаянии. Разве я мог подумать, что ты выберешь именно этот сосуд, мой Повелитель? — Наместник на полном серьезе низко поклонился Правителю. Его абсолютно серые глаза зажглись фанатичным огнем. — Я так хотел, чтобы Лея опять понесла, чтобы родился Ты, но эта сучка давно уже что-то принимала, я так и не смог понять, кто проносил во дворец цветы полонянки...'
Наместник начал щипать русые брови, с наслаждением скользя взглядом по синякам и кровоподтекам на теле молодой женщины.
— Красивая, правда? — Полдон погладил самый темный, почти фиолетовый синяк под левой грудью, а потом резанул неровным ногтем. Лея дернулась, и Полдониэль улыбнулся воспоминаниям о том, как появился этот кровоподтек.
Дени затрясся, не замечая, как Суон с Таррием меняют очередную 'медузу', заставляя дышать его тело там, в маленькой комнате на нижних этажах, а Ксандр с близняшками вливают остатки собственных сил. Нет, всем своим духом принц был в покоях Полдона.
— Дени, Дени, ты слышишь меня? Прошу, моргни, если слышишь, ответь мне, умоляю, Правитель! — Ксан начал трясти эльфенка, отталкивая лекаря и пытаясь пробиться в сознание. — Дар, Дени, Дар, пожалуйста.
Тень безумно заметался по комнате:
— Я никуда не ухожу, ты видишь, ты слышишь, я рядом, я всегда буду рядом! Тень не отходит от Господина. Это Господин покинул меня, это ты приказ мне жить. Зачем, зачем? Без тебя...
Хранитель метался хищником в клетке, то подскакивая к закоченевшему Дени и растирая его холодные пальцы, то отскакивая от него, плетя новое заклинание, которое черпал уже из жизненных запасов. Магический резерв был пуст, но Тень даже не замечал этого.
Дени же был далеко, он видел одного лишь Полдона с истерзанной матерью.
— Люблю брать ее так, чтобы она орала от боли. Ты бросил нас, Даркус, ушел за Грань, когда все нуждались в тебе. Так что смотри, как твой потомок бьется в агонии. Я знал, ты вернешься, хотя бы для того, чтобы спасти ее.
Полдон схватил Лею за черные, как смоль, волосы и начал поцелуями-укусами прокладывать дорожку от шеи эльфийки к ее животу.
— Довольно, тварь! — заорал Дени.
— Ну уж нет, Даркус, так не пойдет, — рассмеялся довольный Наместник. — Теперь твоя очередь умолять. Проси меня пощадить ее.
Русоволосый вновь распрямился, швырнув императрицу на кровать, и расплылся в улыбке.
— Тебе же не впервой, давай, Даркус. Проси за своих любимых. Предложи мне то, от чего я не смогу отказаться.
Полдон стал слизывать кровь со своих рук, вызывая у Дени рвотные спазмы.
'Это я, это я во всем виноват', — Дени заметался на постели.
— Что, Повелитель? — отчаянье Хранителя прорвалось сквозь щиты и заслоны. И Диеро замер, услышав последнюю мысль ребенка.
— Нет! Не смей даже так думать! Ты лучше всех, слышишь, Дени? Ты лучше всех нас вместе взятых, ты даже не знаешь, насколько ты удивителен.
Ксандр схватил Дени за плечи и стал трясти:
— Ты слышишь, Правитель? Ты ни в чем не виновен!
— Нет, Ксан, — Дени вынырнул из покоев Наместника в свое тело и все же сорвал маску, да так глянул на близняшек и лекарей, когда они пытались надеть на него новую 'медузу', что те согнулись, прося снисхождения.
Дени покачал головой, на них он совершенно не злился, просто его в очередной раз скрутило в рвотном позыве, заставив лекарей ахнуть и заметаться в поисках тазика. Но рвать уже было нечем, и ребенок откинулся на смятые простыни. Взгляд его был серьезным и сосредоточенным.
Бестелесным духом он возвратился в покои Наместника.
— Полдон?
— Да, Повелииитель, — усмехнувшись, протянул Полдон.
— Я согласен, — мысли Предрассветного отзывались эхом от стен в покоях Комподжоу.
— На что же? Я ничего конкретного не предлагал. Так не терпится убедиться, что я во много раз лучше твоего пса?
— Я согласен, — не поддавался на провокацию Дени, — сделать тебя истинной Тенью и добровольно насытить своей кровью и Силой, но только после своего совершеннолетия.
— С чего ты взял, что я дам тебе время?
— Ты забываешься, Полдон, — стальные нотки в голосе Предрассветного привели Наместника в дикий восторг.
— Повелитель, — жалобно заскулил русоволосый мужчина, рухнув перед прозрачным Дениэлем на колени.
Голос Правителя, живой, настоящий, а не воссозданный в воображении, возвращал Полдона в прошлое. Глаза его заблестели. Он вспомнил, как хотел служить Даркусу, как хотел стать его Тенью, почувствовать ту неограниченную яростную Силу, которая давала связь с Древним. Император облизал толстые губы. Он чувствовал, как горло пересыхает в нестерпимой жажде, утолить которую может только одно — кровь его Повелителя. Не помня себя от жажды, Полдон встал и двинулся в сторону Дени.
— Стой, — одно слово Предрассветного, и Полдон замер. — Я не собираюсь оставаться с тобой, пока ты не возьмешь себя в руки и не будешь контролировать жажду. Зачем мне такая Тень, которая набрасывается на меня от одного лишь запаха крови?
— Тень? Зачем тебе такая Тень?.. — Полдон задыхался от радости.
Даркус желает сделать его, его, Полдона, а не это пса Ксандриэля, своей Тенью!
— Ты действительно хочешь этого? — Полдон все ближе и ближе подходил к Дени.
'Вот так, тварь, отходи от Леи, не смей даже воздухом одним с ней дышать!'
ѓ— Тень. Я буду частью Правителя... — Полдон застыл, осененный догадкой. — Но зачем мне становиться Тенью, если я могу полностью подчинить тебя? Ты и сейчас слаб, да ты никуда отсюда не денешься. Лея, эта тряпка Вандер и... песс. Все они здесь... Значит, и ты никуда не уйдешь!
Мысли Наместника путались, оттого и ментальный блок не был столь крепок, и Дени без труда обошел его.
— Я готов подчиняться, — горечь в голосе мальчика и осознание, что ему никуда не скрыться.
Дени дернул за жесткий ошейник, забыв, что сейчас он парит свободным духом.
— Но ты и сам знаешь, — продолжил эльфенок, — что это будет только моим и ничьим другим решением. Выбирай — или ты перестаешь третировать невиновных и справляешься с собственной жаждой, и тогда я дам тебе силу, или я просто убью себя.
Полдон смотрел куда-то вдаль долгим немигающим взглядом. Он знал Даркуса, и знал, что тот мог творить невероятные, просто удивительные вещи. Полдон знал, что попросту не удержит Правителя, когда тот вспомнит все, когда он наберется опыта. Знал он и то, что если Даркус что-то обещает, он во что бы то ни стало это исполнит.
— По рукам, — отрывисто бросил Комподжоу. — Только учти, я не смогу сдержать слово, если снова почую твою кровь. Мне нужно время.
— Тогда мне нужно уехать как можно дальше отсюда.
— Нет! — непроизвольно вырвалось у Наместника.
Дени застыл полупрозрачным видением перед мужчиной.
— Я не сбегу.
— Я... знаю, — Полдон отвел от Правителя взгляд и увидел избитое и искусанное тело жены. Раздетая, сломанная кукла. 'Ледышка'.
Пара секунд — и наглая улыбка вновь кривит скуластое лицо.
— Да, ты никуда не сбежишь, у меня ведь останется Лея. Ты же не хочешь, чтобы с твоей, хм, как бы правильнее сказать, внучкой или матерью, что-нибудь случилось?
Полдон провел руками по багровым синякам на шее молодой Предрассветной. По рамкам иллитири, Лее еще рано было задумываться и о замужестве, не то что о материнстве. У нее не было нормального детства, у нее отобрали беззаботную юность, но Дени так хотел подарить ей счастливое будущее.
Спазм перехватил горло эльфенка:
— И еще одно — ты никогда не прикоснешься и пальцем к моей маме.
Полдон впился безумным взглядом в лицо Господина:
— И отказаться от такого развлечения?
От его смеха кулаки Дени сжались. 'Урод! Как бы я хотел в мазать ему как следует!'
— Именно, — Дени сдерживался из последних сил. — Клянись, что ты не коснешься ни Леи, ни Олли, ни какого другого светлого, темного эльфа, отта или же смертного... Никаких убийств и пыток.
Полдон выпятил квадратную челюсть, его трясло от желания вновь почувствовать эту невероятную силу:
— Если ты поклянешься, что будешь моим рабом, я не буду насиловать и принуждать, не буду пытать и убивать никого, туэ се энто, — охрипшем голосом проговорил Полдон ритуальную клятву.
— Клянусь своей сутью, туэ се дэо, после первого совершеннолетия я буду служить тебе и только тебе, — твердо выговорил Дени, сосредоточившись на том, чтобы не зареветь и не позвать кого-нибудь на помощь, а самому сбежать куда-нибудь, а потом мыться, мыться, чтобы стереть с себя ощущение чего-то грязного, липкого и смердящего. 'Мерзость! Не хочу! Что же мне делать теперь, что же мне теперь делать?'
В воздухе вспыхнула золотистая вязь — клятва была принята магией.
— Тогда ты завтра же уезжаешь, — деловито начал довольный Комподжоу, не замечая, что маленький принц ни на что больше не реагирует. — Вот уже несколько веков мы раз за разом отправляем к оттам свои делегации. Но эти гордые недоэльфы даже не допускают послов на свои территории. Демоновы затворники, совсем помешались после твоей смерти. А все эта Лала, будь она трижды неладна...
— Лала? — только это имя вывело мальчика из некоего транса.
Лала, Лала. Имя билось в голове серебристыми колокольчиками. Маленькая, солнечная, капризная и властная. Лала. Жемчужно-розовая кожа, пухлые щечки, стройное тело. Лет четырнадцать или пятнадцать на вид. Озорная, наивная, хитрая и жестокая. Лала — вечно юный дух оттов. С шапкой золотистых кудряшек, худенькая, с россыпью веснушек на прекрасном лице. Каждый шаг — это танец. Она не умела делать ничего медленно, она не умела ждать, она всегда получала то, что хотела. Грозная богиня и любимый ребенок оттов, всех, без исключения. Если остальные духи обязаны были присматривать за своими подопечными, то Лала становилась их головной болью. Это отты бегали за ней, как за неразумным чадом, исполняя приказы и заботясь о том, поела ли она, не хочет ли спать, кто на этот раз будет ее жрецом или жрицей. Нянькой, а не священнослужителем.
Прошлое ворвалось в сознание Дени ярким лучом.
* * *
'— Почему ты не целуешь меня, Даркус? Я разрешаю, — кокетливо закручивая и без того кудрявый локон, дулась Лала.
Повзрослевший Даркус, привыкший к самому изощренному флирту, спрятал улыбку:
— Я не целую детей.
— Мне уже пять тысяч лет. Или шесть? Не помню точно... — нахмурилась Лала, вмиг сбросив с лица невинную маску.
— И геронтофилией я не страдаю, — не смог удержаться и сверкнул белозубой улыбкой Правитель.
— Геронт... Чего? — Лала вскочила с ветки бурого исполина, того самого, в котором раньше жил Предрассветный. — Ты считаешь меня старухой?!
Вечный подросток, со всеми нервными срывами и желанием что-то доказать взрослым — такой видел ее Правитель. Вот только взрослые все умирали и умирали, а духам не было до нее никакого дела. Эра — единственная женщина, которая могла бы заменить ей мать или стать подругой, презрительно отмахивалась от нее, а с появлением Даркуса даже перестала впускать на свои территории. Но разве Лалу удержишь?
— Поиграй со мной, — тут же забыв об обиде, потянула она волосы Даркуса. — Какие мягкие, даже мягче моих!
'Ксандр весь свой зеленый пучок от расстройства общипал бы. Хорошо, что он этого не видит', — ухмыльнувшись, подумал Предрассветный, осторожно вынимая черные локоны из цепких пальчиков кудрявой богини.
— Эра знает, что ты здесь? — о ревности своего духа юноша знал не понаслышке.
— А ты как думаешь? — лукаво заблестели перламутровые глаза богини.
Даркус тяжело вздохнул, предчувствуя гнев темнокожей дриады, а Лала вспорхнула вверх, покружилась, потоком воздуха сорвав с веток осенние листья, а потом рухнула на Правителя. Даркус едва успел поймать неуемного духа.
— Вот ты и попался! — засмеялась богиня, целуя Даркуса в нос и забавляясь растерянным выражением самого прекрасного лица, которое она когда-либо видела.
'— Пожалуйста, не прогоняй меня', — перламутровые глаза показались Мироздателю древними.
— Лала, ты знаешь, что не имеешь права влиять на жизни ни своих, ни чужих подопечных, в том числе и мою?
Девушка сморщила курносый носик:
— Вот только не нужно об этом. Ты считаешь, я совсем глупая и не смогу отличить Дракона от простого галейца?
— Ты видишь Аарона? — Даркус не понимал, почему же тогда Дракон скрывался от его родителей, да и всех остальных у него дома? Или это не Аарон виноват? И раз драконья суть проявилась, может, тогда Предрассветный сможет вернуться домой? Ведь когда-нибудь родители соизволят его навестить? Они же не могли на самом деле его бросить?
Черноволосый Правитель опустил руки, и не подозревающая о подобном коварстве Лала, вопя, полетела на землю.
— Лалаотта, какого дракона ты здесь делаешь? — цепким взглядом Эра подмечала все: и рухнувшую девчонку, и своего ошарашенного мальчика, с подозрением смотрящего на негодницу Лалу.
