Вот только он не сожалел, не раскаивался. Он был убежден в правоте своих действий, как всегда, а слова "прости", похоже, вообще не существовало в его словарном запасе. Оно было безжалостно выкинуто, за ненадобностью.
-Отпусти меня,— я попыталась его оттолкнуть, но это все равно, что со стеной бороться,— убери от меня свои руки! Ты мне противен!
Взгляд льдистых глаз потемнел, а на скулах заходили желваки, но он по-прежнему удерживал меня, не давая отстраниться.
— Мне противны твои прикосновения, твое присутствие в моей комнате!— прошипела я, тяжело дыша,— отпусти меня и больше никогда, ни при каких условиях, не смей дотрагиваться!
— Я сейчас уезжаю,— наконец произнес он, сквозь стиснутые зубы, отпустив меня так резко, что я пошатнулась и еле удержалась на ногах,— мне надо переправить Стража в ваш мир. Надеюсь, к тому времени как я вернусь, ты успокоишься, и мы сумеем нормально поговорить!
Александр порывисто развернулся, и быстрым шагом направился к выходу, словно боясь передумать и наговорить чего-то лишнего. У самых дверей, он все-таки притормозил, и, не оборачиваясь, бросил мне:
— Постараюсь вернуться побыстрее.
— Можешь не торопиться,— уже со слезами в голосе крикнула ему вслед,— мне теперь плевать!
Хромов на миг замер, а потом покинул мою комнату, хлопнув дверью так, что дребезжание оконных стекол еще долго висело в воздухе.
Дальше все окончательно пошло под откос. Стремительно и неудержимо срываясь в бездонную пропасть.
Александра не было почти неделю. За это время я не только не успокоилась, но старательно разжигала в себе яростное пламя. Всплыли все прошлые обиды. Они накладывались одна на другую, сплетались воедино, образуя гремучую смесь, заставляющую просыпаться по ночам в холодном поту, с криком рвущимся, казалось из самой души.
После возвращения Хромов действительно пытался со мной поговорить, но все его попытки с треском проваливались, натыкаясь на стену, которую я с упоением воздвигала между нами. Я не слышала и не слушала его, превратившись в мелкую, злобную истеричную хамку. Я игнорировала его, скандалила с ним, откровенно нарываясь, скрывалась в своей комнате, устраивая забастовки или наплевав на все запреты уходила в город, одна, раз за разом испытывая его терпение и доводя до бешенства. И он тоже срывался, бросал мне обидные слова, а я с каким-то упоением, в очередной раз доказывала себе, что он сволочь, испытывая от осознания своей правоты ненормальное удовлетворение.
И Александр, привыкший к тому, что его слово-это закон, отступил, отказался от попыток спокойно поговорить, вновь став тем самым Хромовым, которого я ненавидела. Надменным, холодным, жестоким.
Те отношения, которые сложились между нами после его возвращения, можно было охарактеризовать, как холодную войну. Не было больше совместных завтраков, обедов ужинов. Ничего не было. Мы даже в одном помещении не могли находиться, разбегаясь в разные стороны. Вернее убегала всегда я, а он, с невозмутимым видом, продолжал заниматься своими делами.
Первой забила тревогу Виктория. Трезво оценив ситуацию, она пыталась урезонить меня, достучаться до Саши, но бессильно опускала руки, раз за разом натыкаясь на ледяную стену отчуждения с его стороны, и огненный смерч с моей.
Подруга пыталась донести до меня, что я играю в опасные игры. Саша не тот человек, с которым можно безнаказанно себя так вести. Но что мне ее слова? Все мимо ушей. И снова скандалы и стычки с ним, вспыхивающие не смотря на то, что мы уже практически не виделись. Стоило нам только оказаться в одной комнате, как проскакивала искра, неизменно приводившая к взрыву пороховой бочки. Если честно, то пару раз мне показалось, что Саша готов прибить меня, развеять по ветру, как надоедливую муху. Не знаю, как, но он все-таки сдерживался, сжимал кулаки и молча, не оборачиваясь, уходил, оставляя меня полыхать от злости.
Между нами теперь пролегала такая пропасть, что великий каньон по сравнению с ней казался убогой колдобиной на грунтовой дороге, оставленной покосившейся от времени, скрипучей телегой. В этот сложный период, для меня существовала только одна мечта. Вернуться домой и забыть, все, произошедшее со мной, как страшный сон.
Глава 14. Первый бал
Сегодняшнее утро не обещало ничего необычного. Просто начало очередного дня, когда я открывала глаза, механически поднималась с постели, шла в душ, потом долго сидела у зеркала, рассматривая свою угрюмую физиономию, причесывая и заплетая в косу длинные волосы. Планов на день не было. Разве что схорониться где-нибудь подальше от посторонних глаз. Занятия? Да, плевать я на них хотела! Не смотря на все увещевания подруги, о том, что жизнь продолжается и нельзя снова замыкаться на своей боли, что надо двигаться вперед, отвлекать себя чем-то от тяжких дум, я целиком и полностью забросила всю учебу.
К Ванклифу мне было неприятно ходить. Я понимала, что он ни в чем не виноват, что у него был прямой приказ хозяина, да и не мог он знать, к каким последствиям приведет та злосчастная лекция, но ничего не могла поделать с ощущением, будто он тоже предал меня.
Верховая езда? Хватит с меня, накаталась уже по самые уши. Если Хромов захочет меня принудить к этим занятиям — пожалуйста, флаг в руки, он же сильный, ему все можно. Сама же я больше не собиралась себя этим терзать.
Занятия по самозащите с Хасаном? Тоже пусть катятся ко всем чертям. Мне еще только не хватает оплеух и трехчасовых забегов по двору. Это моя жизнь и мои решения.
Собравшись, я направилась на кухню, что бы перехватить на ходу что-нибудь съестное, а еще лучше урвать еды и отнести ее в свою комнату, что бы в тишине заедать горе.
Слуги при моем приближении замирали и, подозрительно косясь, старались скрыться. Дело в том, что я, устав от их взглядов исподтишка и перешептываний за спиной, устроила разбор полетов одной из не в меру любопытных горничных, пойманной за подслушиванием нашего очередного скандала с Александром. Бедняга чуть не поседела, когда я выплеснула на нее всю ту желчь, что скопилась внутри меня. Слухи по замку распространялись с молниеносной скоростью, и вскоре каждая собака знала, что Ольга Лаврова озверела и бросается на ни в чем не повинных людей.
На это мне тоже, кстати плевать.
Подходя к малой столовой, я услыхала сердитые голоса. Прислушавшись, поняла, что это Виктория и Александр, и они о чем-то спорят. Повинуясь порыву, подкралась к двери и, приложив к ее поверхности ухо, стала бессовестно подслушивать. А, что такого? Всем можно, а мне нельзя?
— Мне все равно, как ты это сделаешь! Но что бы завтра она была на приеме, и в адекватном состоянии.
— Да, не пойдет она никуда!— сокрушенно воскликнула подруга,— ты же сам видел ее состояние! О каком адеквате может идти речь? Хочешь публичного скандала?
— Мне все равно, в каком она там состоянии. На приеме она будет и точка,— рявкнул Хромов.
— Не смей повышать на меня голос,— звенящим от негодования голосом, осадила его Вика. Молодец она все-таки, я бы вот так никогда не смогла, у меня чуть что визги, крики, слезы, а она всегда с чувством собственного достоинства,— не я сделала из нее злобную ведьму! И не пытайся переложить на меня ответственность за свои поступки! Да и какая тебе разница, будет она на балу или нет? Пусть сидит у себя, если ей этого захочется, нервы у всех целее будут. И у тебя в том числе!
Саша с минуту молчал, наверное, опешив от Викиных слов, а потом ответил спокойно и бесконечно надменно:
— Она придет на прием по одной простой причине. Я должен держать ее на виду, перед своими глазами, потому что не знаю, что может придти ей в голову, и какое, очередное безумие она может сотворить. И если ты не уговоришь ее, то я все сделаю сам. Приволоку в зал, свяжу и поставлю в углу, на всеобщее обозрение.
— Ты этого не сделаешь!
— Хочешь проверить?— в его голосе сквозила неприкрытая насмешка,— давай, только потом не говори, что я не предупреждал. Я, надеюсь, понятно выразился, и смысл моих слов дошел до всех?
При этих словах дверь, за которой я пряталась, распахнулась, громко ударив по стене, а меня саму, скрючившуюся в непотребной позе скорбного разведчика, воздушной волной подтащило к столу. Виктория удивленно смотрела на меня:
— Не знала что ты здесь.
Я лишь отрешенно пожала плечами, упорно избегая взгляда Александра.
— Раз уж ты тут и все прекрасно слышала,— невозмутимо произнес он, поднимаясь из-за стола,— я надеюсь, хотя это глупо, на то, что сделаешь как надо. В противном случае ты знаешь, что тебя ждет. Я шутить не умею.
И он ушел, оставив меня как всегда в состоянии крайнего бешенства.
— Завтра ты идешь на этот хр*нов прием,— с мрачной уверенность заметила Вика, -и если он не свяжет тебя, то это сделаю я. Хватит уже всего этого д*рьма. Ты сделаешь, как он хочет, ничего с тобой не станет.
— Я не буду этого делать,— упрямо сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на подругу. Та спокойно выдержала мой яростный взгляд:
— Неужели ты не видишь, что балансируешь на острие ножа? Сколько еще твоих выходок Хромов спустит просто так, на тормозах?
— Ты за него что ли?
— Нет, я за благополучное разрешение конфликта. Да, он поступил по-скотски и прощения ему быть не может, хотя я уверена, что рано или поздно ты найдешь повод оправдать его для самой себя, но твои нынешние действия бессмысленны! Надо включить мозг, продумать линию своего поведения, а не как ты, с шашкой наголо и головой об стену. От твоих действий все становится только хуже, неужели не понимаешь этого? Даже если у него в начале и были зачатки раскаяния, то теперь они безвозвратно растворились. Он злится и с каждым днем все сильнее, и я даже боюсь представить, во что его злость может вылиться, к каким последствиям, в первую очередь для тебя, может привести. Включай голову Оль, призывай на помощь хитрость женскую, в общем, делай что угодно, но прекрати быть истеричной идиоткой, раз за разом пробующей его нервы на прочность. Поверь, если он сорвется, то нынешняя ситуация покажется тебе веселыми каникулами!
С этими словами Вика тоже поднялась из-за стола и покинула кухню, оставив меня в гордом одиночестве:
— Ну и пожалуйста,— обиженно фыркнула я, некрасиво плюхнувшись на стул,— мне и одной не плохо.
Вынырнувший с кухни слуга, с опаской подошел ко мне и поинтересовался, что бы мне хотелось:
— Еды,— рявкнула я на него, закрепляя образ злобной стервы, — и повкуснее!
Бедняга вздрогнул и, сломя голову, бросился на кухню, выполнять мой приказ, а я в ожидании своего завтрака, снова погрузилась в тяжелые мысли.
Значит завтра уже этот дурацкий бал? Господи, как быстро летит время. Казалось бы, еще совсем недавно была весна, а, не успела оглянуться и на носу середина августа. Когда Саша мне впервые сказал о приеме в День Северного Ветра, я отмахнулась как от чего-то неимоверно далекого, и вот он уже завтра.
Не хочу я туда идти, вот хоть ты тресни. Что я там забыла? Быть как бельмо на глазу? Терпеть нескончаемые любопытные взгляды, ощущать, как все вокруг перемывают кости, гадая, что нас связывает с хозяином. Большинство и так решит, что я очередная постельная грелка, скрашивающая его скучные вечера. Нет уж, увольте, обойдусь без этого сомнительного удовольствия. В памяти всплыли слова о том, что он меня свяжет, если я добровольно не приду на этот печальный сабантуй. Черт, может ведь, назло мне, что бы выставить перед всеми в еще более унизительном свете.
Слуга принес завтрак, торопливо поставил его передо мной и скрылся на кухни. Правильно, вали подальше, нечего мне глаза мозолить.
Задумчиво ковыряясь в каше, рисуя на ее поверхности глупые рожицы, я размышляла о своей незавидной участи. Наверное, Вика все-таки права, и придется мне завтра затолкать свой норов куда подальше и присутствовать на этом мероприятии, тихо вздыхая в уголке, предаваясь тоскливому унынию.
Стоп! А, почему, собственного говоря, я должна тосковать? Кто мне мешает завтра накраситься, одеть самое сексуальное платье, из имеющихся в наличии, и отлично провести время? Пусть этот гад увидит, что мне хорошо, весело и абсолютно плевать на него.
— Ха,— злорадно усмехнулась вслух,— хочешь моего присутствия на этом приеме? Ты его получишь!
После такого решения сразу и настроение как-то в гору пошло, и жизнь не такой уж беспросветной показалась. Я неторопливо закончила свой одинокий завтрак, даже получив какое-то удовлетворение от вкуса пищи, заглянула на кухню, и разжилась корзинкой свежих ароматных яблок. Не знаю, что из них собирались готовить, но мне они нужнее.
Весь день я бессовестно бездельничала. Расстелила на балконе одеяло, поставила рядом добычу, в виде благоухающих фруктов, и загорала, без малейшего сожаления пропустив время обеда.
То ли большая доза витамина D, поступившего благодаря солнечным ваннам, то ли осознание того, что завтра я смогу хоть как-то утереть Саше нос, привело к тому, что под вечер мое настроение все так же было приподнятым.
Перемены естественно не прошли незамеченными для Виктории. Подруга, спустившись к ужину, ни мало удивилась, обнаружив меня в столовой, ведь последнее время предпочитала принимать пищу у себя. А тут сижу, бодро поглощаю картофельные оладьи, в глазах блеск лихорадочный.
— Как дела?— поинтересовалась она, подозрительно поглядывая в мою сторону.
— Неплохо,— я пожала плечами, запихивая в рот очередной оладышек.
— Да? — Ее взгляд наполнился сомнением,— интересно, с чего такие изменения?
— Просто так.
Вика по-прежнему продолжала гипнотизировать меня своим взглядом, а я по-прежнему продолжала есть, не обращая на нее никакого внимания.
— Знаешь, чего я боюсь больше твоих затяжных депрессий?— наконец спросила он, нахмурив брови.
— Понятия не имею.
— Твоих внезапных смен настроения.
— С моим настроением все в полном порядке.
— Вот как раз это меня и пугает, — всплеснула руками подруга, -исходя из имеющегося опыта, в голову закрадывается нехорошие подозрения, что тебя посетила какая-нибудь "гениальная" мысль.
— Нет у меня никаких гениальных мыслей, все как всегда.
— Надеюсь, ты не собираешься, каким-нибудь образом избежать завтрашнего приема? Хромов тогда тебя точно...
— Вик, я пойду на этот прием, успокойся.
Виктория опять подозрительно уставилась на меня:
— Это с чего такая кардинальная смена решения?
— Просто так,— усмехнулась я, — почему бы и не сходить. Тем более, когда еще в жизни удастся побывать на таком мероприятии.
— То есть, вот так, сама, без принуждения пойдешь?— не унималась она.
-Да. Мне даже самой хочется этого.
Подруга подперла щеку рукой и с безграничной тоской покосилась в мою сторону:
— И почему у меня такое чувство, что все это может плохо закончиться?
— Наверное, потому что ты пессимистка,— хмыкнула я, наконец, отодвигая от себя тарелку. Оладьи очень вкусные, но если я съем еще хоть один, то завтра в нарядное платье точно не влезу. Кстати, а где мое платье? Что-то я не припомню, чтобы я при разборке сезонного чемодана, доставала какой-нибудь праздничный наряд. Забыла что ли? Да не может этого быть!
