Долгая дорога. Зов Вора

Пролог

-Оль, прости, сейчас сами на мели и не можем тебе помочь,— извиняющимся голосом произнесла Маринка,— отправили малого вместе с бабушкой на три недели в Испанию. Все деньги на это потратили, зато они там отдохнут, накупаются, посмотрят достопримечательности,...да и мы без них хоть вздохнем свободно, а то сама понимаешь, живем с ребенком и свекровью в двушке, даже спрятаться друг от друга негде.

-Да ничего страшного, — я заставила себя улыбнуться,— все в порядке. Отдохните хорошенько. Ладно, мне пора, было приятно с тобой пообщаться. Сереге привет передавай.

-Счастливо, Вике тоже привет.

Я отключила мобильный телефон, бросила его в бардачок и с тяжелым вздохом откинулась на спинку водительского сиденья.

Опять неудача. Я уже обзвонила уже всех друзей, знакомых, приятелей. Всех кто мог бы помочь. Денег нет ни у кого. Кто-то купил квартиру, кто-то машину, кто-то уехал отдыхать, или как Маринка, отправил на отдых детей, у кого-то ремонт, у кого-то больничные счета. Кто-то искренне извинялся и предлагал хоть какую-нибудь сумму. Кто-то явно лукавил, оправдывался и придумывал какие-то причины, по которым не мог одолжить денег.

Так или иначе, но результат плачевный: занять денег не удалось. А деньги нужны, причем много денег, очень много. Я еще раз мысленно стала перебирать все возможные варианты. Заработать? Не успею. У меня есть всего 2 дня, чтобы собрать сумму. Кредит? Заявку рассматривают в течение трех дней, следовательно, опять не успеваю, да и не факт, что этот самый кредит мне одобрят, я же вроде как безработная. Продать что-то ненужное? Опять таки время, которого категорически не хватало. Украсть? Тоже не самая подходящая идея в сложившейся ситуации. Самый простой вариант-это занять, но я уже обращалась ко всем с этой просьбой и никакого результата. Даже небольшими частями не получалось набрать нужную сумму. Беда.

Мой взгляд невольно опустился на приборную панель автомобиля. Красотища. Я сидела за рулем ярко-зеленого хромированного BMW X-6. Мы с Викой сразу после покупки обтянули его специальной виниловой пленкой, выложив за это огромную сумму. Уж очень хотелось нам зелененькую машинку. Зато теперь в городе мы единственные у кого был такой шикарный "лягушонок". Автомобиль получил ласковое прозвище — Васятка, причем выбор этого имени не поддавался никаким логическим объяснениям, просто при первом же взгляде на эту машину стало ясно, что это Васятка и никак иначе. Как давно хотелось эту машину, сколько сил пришлось приложить, чтобы купить ее, как она нравилась, и как же теперь не хватало потраченных денег, потраченных на нее саму и "покраску". Машина была куплена всего пару недель назад. Эх, если бы знать что возникнет такая ситуация, то можно было бы отложить покупку на некоторое время, но, уже поздно.

Я грустно вздохнула, опять достала из бардачка мобильник. Вновь открыла телефонную книгу в надежде, что пропустила кого-то, кто мог бы меня выручить.

А, Б, В и далее по алфавиту. Всем уже звонила, все отказали. Мои пальцы упрямо листали вперед, пока не добрались до конца огромного списка телефонных номеров друзей, приятелей, знакомых. Последним был Хромов. Наткнувшись на эту фамилию, я замерла и поморщилась как от боли. Вот уж у него точно есть деньги, сколько угодно денег. Проблема заключалась лишь в том, что он — последний человек на Земле, которого бы мне хотелось увидеть.

— Ну, уж нет,— произнесла я вслух и отбросила мобильник в сторону,— к черту Хромова.

С трудом отогнав от себя внезапно нахлынувшие, весьма неприятные воспоминания, сбросив оцепенение, я завела машину и плавно тронулась с места.

Весна была как всегда юной и прекрасной. Свежая зелень украшала улицы, и город, такой угрюмый в зимнее время, сейчас преобразился и расцвел. На дорогах свеженькая разметка, газоны очищены от накопившегося за зиму мусора и 'подснежников', оставленных четвероногими друзьями, на площадях и аллеях покрашены старые лавочки, разбиты симпатичные клумбы, которые в скором времени обещали порадовать прохожих буйством красок. Прекрасное время, хотелось жить и наслаждаться жизнью, влюбляться и просто отдыхать. Вместо этого приходилось ломать голову над банальной проблемой: 'Где взять деньги?'

Я проехала через центральную площадь города и оказалась на широком проспекте. Здесь располагалось несколько университетов, поэтому на улицах было полным полно студентов, сновавших между корпусами. По обеспокоенным лицам одних, и выпученным от ужаса глазам других, не сложно догадаться, что на носу летняя сессия. Майские деньки совершенно не располагали к унылому времяпровождению в компании многочисленных учебников, поэтому многие бедолаги откладывали учебу на последние дни, и в конце семестра им приходилось носиться с одного зачета на другой, проводить бессонные ночи за зубрежкой, пытаясь за пару ночей затолкать в голову материал, на который отводилось несколько месяцев. Эх, завидую им белой завистью!

Я то училась на заочном, и многие прелести студенчества проходили мимо. Сначала я поступила на очный факультет прикладного программирования, но после окончания (отмечу, что весьма успешного) второго курса перевелась на заочное отделение. Тому была масса причин. Не смотря на все веселье студенческой жизни, я не понимала, как можно столь бездарно тратить время на постоянные пьянки, гулянки.

С первого дня, первого курса я работала— компьютерная графика всегда была моей слабостью, потом меня взяли тренером в небольшой фитнес— центр, из которого я в скором времени перешла в престижное спортивное заведение нашего города. В результате на полноценную учебу времени оставалось все меньше. Я работала, зарабатывала деньги, обеспечивая себе достойное существование. В общем-то, я была трудоголиком, без официального трудоустройства.

В группе меня не любили. Девки за то, что я сразу покорила всех ребят, за то, что всегда отлично выглядела и не экономила на шмотках, а парни, за то, что постоянно всех динамила и пропускала дни группы, которые проходили по пятницам. Все решили, что я задавака, в чем их никто не спешил разубеждать.

После второго курса мое терпение лопнуло. Распрощавшись со своей группой, перешла на заочный, о чем ни капли не жалею. Сейчас к концу подходил четвертый год моего обучения, моя зарплата на много превышала средний уровень по области, и я могла жить, ни в чем себе не отказывая.

Кто-то может удивиться, как это тренер по фитнесу, дополнительно занимающийся каким-то там сайтостроением и компьютерной графикой, смог заработать на BMW X6, пускай даже подержанный и совместно с подругой?

А вот тут скрывался наш с Викой "маленький" секретик.

Сайтостроение — это работа номер один, тренерство — работа номер три. А была еще любимая работа номер два.

Я воровка, и мне плевать, что звучит некрасиво.

И Вика, моя закадычная подруга детства, тоже воровка.

И мы с удовольствием придавались любимому делу, с целью личного обогащения. Вот так то!

Мы воровали виртуозно, то из дома, то из магазина, то придумывали какие-то аферы. В общем, наворовать на BMW X6 нам хватило мозгов, а главное удачи. А потом эта самая удача повернулась к нам пятой точкой, и теперь я вынуждена была искать деньги, чтоб откупить Вику от неминуемой тюрьмы.

Мысли об этом заставили меня тихонько ругнуться и опять взять в руки мобильный телефон. Одной рукой вращая руль автомобиля, поглядывая то на дорогу, то на экран мобильника я набрала номер. У абонента вместо гудков стояла какая-то препротивная мелодия, и юноша козлиным голоском выводил гнусавую песню о любви, перед мысленным взором так и возникал чахлый дрищ, в обтягивающих тонкие ноженьки штанишках. Мне пришлось прослушать куплет и припев сего шедевра, прежде чем на том конце ответили:

— Слушаю тебя, Оленька.

-Здравствуйте, Аркадий Борисович, — проворковала я грудным голосом,— как ваши дела?

-После того как услышал тебя — просто замечательно. А иначе и быть не может, ведь мне позвонила самая прекрасная женщина на свете.

-Вы мне льстите,— тихонько засмеялась я.

-Конечно же, нет,— перебил меня начальник,— эх, был бы я лет на двадцать помоложе, я бы за тобой приударил.

-Да по мне вы мужчина хоть куда, с вами хоть завтра под венец.

Аркадий Борисович рассмеялся:

-Лаврова, тебе говорили, что ты — лиса? Сладкие речи, лукавая улыбка. Ну, самая, что ни на есть лисица!

-Да что вы,— я изобразила удивление, — я желтая и пушистая...

-Вот я и говорю: лиса.

-Аркадий Борисович, я ведь по делу звоню.

-Эх, нет бы просто порадовать старика, позвонить, справиться о здоровье, а она все про дела, — с наигранным сожалением протянул он. Тут его голос стал серьезным, — Что у тебя случилось? Проблемы с проектом?

-Нет-нет,— я поспешила его успокоить,— макет готов, вышлю его вам, как и договаривались в понедельник в первой половине дня.

— Что тогда?

-Я вас предупредить хотела, что пока не буду брать заказы, по личным обстоятельствам. Мне нужна неделька или две, чтобы разобраться с неотложными делами.

-Ты знаешь какой сейчас аврал? Сколько заказов? Они сейчас сыпятся, как из рога изобилия. Столько можно заработать! Тебе, что деньги не нужны?— начальник был недоволен и не собирался этого скрывать.

-Еще как нужны,— хмыкнула я,— но все равно пока на меня не рассчитывайте.

-Как же так, ты ведь один из лучших, да что там скрывать — лучший работник. Да я треть заказов принимаю, рассчитывая именно на тебя!

'Врешь и не краснеешь,— промелькнула мысль в моей голове,— знаю я твою треть заказов. Самое вкусное своему сыну и его дружкам отдаешь, а остальным так по мелочи задания сбрасываешь'

-Аркадий Борисович, я уже все решила.

В трубке повисло тяжелое молчание, потом он с вздохом спросил:

-У меня есть шанс заставить тебя работать?

— Вы же знаете, что нет. Я вам пришлю в понедельник готовый проект, вы за него рассчитаетесь и забудете про меня на пару недель.

— Хорошо. Только ради тебя,— голос начальника стал жестким и отстраненным.

— Спасибо, Аркадий Борисович, вы самый-самый-самый лучший шеф в мире,— самым ласковым голосом промурлыкала я, пытаясь задобрить его,— я уже говорила вам, что вы мой кумир, я люблю вас, ваша фотография висит у меня над кроватью, и я каждое утро начинаю с ее лобызаний?

— Ой, Лиса. Да ладно тебе подлизываться, — уже мягче проворчал он, — делай свои дела и возвращайся. Удачи.

-До свидания.

Я отключила телефон и хмыкнула. Надо же какой жук, заставить он меня хотел! Как бы ни так. Официально не трудоустроена, работаю, когда захочу, так что идите все лесом.

Потом я позвонила в спортивный комплекс и тоже осчастливила своим заявлением, что две недели на работу не выйду. Там отреагировали спокойней, у них было, кому меня заменить.

Я забежала в магазин, купила минералки и вернулась в машину. Мысли почему-то вернулись к Александру. Как бы я не боялась с ним встречаться, другого выхода, по-видимому, не было. Деньги нужны завтра, повести Вику я не могла.

Руки внезапно вспотели и затряслись, когда я нашла его номер и нажала кнопку вызова. Если честно, то я даже не была уверена, что он ответит, ведь с нашей последней встречи прошло уже полгода.

Как ни странно он взял трубку буквально после первого же гудка:

-Я слушаю,— раздался его голос, а я на миг забыла, как дышать, потом прочистила горло и абсолютно ровно произнесла:

— Саша, здравствуй. Это Ольга.

— Ну, привет,— его голос был несколько удивленным,— чем обязан?

— Мне надо с тобой встретиться, по очень важному делу,— блин, что-то мне это напоминало. Когда-то давно я ему уже так звонила, и чем это закончилось лучше не вспоминать.

— Опять,— с некоторой иронией произнес он, видать, тоже вспомнив нашу последнюю встречу, и в этот момент я была готова бросить трубку,— ты уверена, что этого хочешь?

— Мне нужна помощь, и не к кому больше обратиться.

Он молчал несколько секунд, потом обреченно произнес:

— Ладно, давай встретимся в конце недели.

— Нет, Саш, мне надо сегодня, а вообще-то нет, лучше завтра, утром,— быстро добавила я, решив, что вечерних встреч мне с ним точно не надо.

-Хорошо,— нехотя согласился он, — завтра в девять утра у меня дома, устроит?

— У тебя?— удивилась я. Как по мне так лучше уж встречаться с ним на нейтральной территории, среди кучи людей.

— А что не так?

— Все так, Саш. Завтра в девять буду у тебя.

— Хорошо, жду, — произнес он и отключился даже не сказав "до свидания". Как был гадом, так и остался.

А завтра мне придется встретиться с ним нос к носу и выпрашивать деньги. Не удивлюсь, если он в очередной раз меня унизит, но чего только не сделаешь ради дорогого человека. Вика мне как сестра, и ради нее я готова на все, даже на встречу с ним.

После звонка Хромову, я изо всех сил старалась отвлечься, чтоб не провалиться в пучину воспоминаний, но мысли все равно возвращались к нему, к истории наших отношений, истории моей боли.

Глава 1. Горькие воспоминания

Познакомились мы в прошлом сентябре...

-Оль, ну, пожалуйста,— умоляла тогда меня Вика,— сходи вместо меня на эту презентацию. Хочешь, я за тебя неделю посуду мыть буду?

— Не-е-ет,— протяжно пропела я, делая растяжку перед зеркалом,— ни за что на свете. У меня нет желания присутствовать на сборище художников 'новой волны'. Ты же знаешь от искусства я, мягко говоря, далека.

-Ну, пожалуйста, — Вика протягивала мне красивый пригласительный билет,— Алиса будет в ярости, если народ не придет на мероприятие.

— Ну, а мне, зачем туда идти? Я же не ты. Я из вашей художественной тусовки практически никого не знаю, поддержать разговор о квинтэссенции сюрреализма не смогу, оценить новые творения этого...ну как его...

-Ястребинского

-Да, Ястребинского, мне не по силам. Максимум, чего от меня можно ожидать, так это то, я подойду к очередному шедевру и восторженно проору 'Вау, вот это я понимаю мазня' или "какие прекрасные серо-буро-малиновые пупырышки на этой великолепной бирюзовой х**не"! И меня через две секунды с позором оттуда выкинут.

-Не преувеличивай, в прошлый раз, когда я брала тебя с собой на выставку к Минскому, ты выглядела очень достойно и произвела весьма приятное впечатление на людей творчества.

-Еще бы, — фыркнула я,— в Минском два метра роста, широченные плечи и незабываемые голубые глаза. Конечно, я была само очарование. Ястребинский — рыжий чахлый заморыш с кривыми зубами. Зато фамилия, какая звучная. Ястребинский. Надо же. По мне так Удотова хватило бы, ну или Чихуахуасова.

-Ну, по-жа-луй-стаааааа!— Вика сделала глаза как у кота из Шрека,— Алисе все равно кто, лишь бы число заявленных, соответствовало числу присутствующих. Мероприятие в Шереметьеве будет проходить, вечеринка закрытая, фуршет, шампанское и т.д. Денег вбухано огромное количество, поэтому ни один пригласительный не должен быть потрачен впустую. Она сама сказала, если не можете придти сами — присылайте достойную замену.

-И ты считаешь меня достойной заменой? Я специализируюсь на компьютерной графике, сайтах и тренировке толстопопых женщин, а ты мне предлагаешь отравиться на мероприятие, посвященное современному искусству.

-Ну и что? Наденешь свое изумрудное платье, наведешь марафет и будешь там как королева. Пройдешься, посмотришь работы Ястребинского, покиваешь головой, кинешь пару-тройку умных реплик и удалишься на фуршет. Шампанское заказано дорогое,— протараторила Вика на одном дыхании и, не зная, чем еще завлечь подругу, добавила,— Минский там будет.

-О-о-о, — протянула я, — извини, не интересно. Он пройденный этап.

-Оль, ну не будь ты врединой. У нас с Артемом сегодня запланирован шикарный вечер: ресторан, прогулка по вечернему городу и ну и там дальше как пойдет. Если мне придется тащиться на мероприятие, то мое романтическое свидание накроется медным тазом, а я, между прочим, купила комплект белья! Новый, красивый, с рюшечками!

-С этого и надо было начинать,— хитрая усмешка тронула мои губы, — Значит, ты хочешь, что бы я отправилась вместо тебя на слет юных художников, а сама в это время будешь миловаться с Темкой?

— Ну да,— просто без прикрас ответила дражайшая подруга.

-А может у меня тоже планы не сегодняшний вечер?

— Нет у тебя никаких планов, сама полчаса назад жаловалась, что заняться не чем. Оль, ну сходи, мероприятие в восемь начинается, шампусика на халяву попьешь, может, познакомишься с кем-нибудь, выставку под открытым небом посмотришь, салютик. Хочешь, я на колени встану?

— Надо же у вас там салют планируется?

— Я же говорю денег вложено море, пафосное мероприятие. Салют будет в 11 часов, полюбуешься. Знаешь как красиво! И залпов много будет...

— Вик, я писалась от восторга, глядя на салют, когда была в детском саду. Сейчас уже вроде как возраст не тот.

— Ну, умоляю,— Вика театрально упала перед ней на колени, сложив руки на груди.

Я вздохнула. Идти на эту вечеринку не было никакого желания, но Вика смотрела не меня таким трогательным взглядом, что просто не нашлось сил отказать.

— Ладно, — нехотя проворчала я.

С восторженным визгом Вика бросилась ко мне на шею:

-Я тебя сейчас зацелую.

— Не надо, оставь нежности для Темки,— моя улыбка стала еще шире,— а мне подойдет мытье посуды... две недели.

— У-у-у, торгашка. Все, подружка, я собираться побежала, надо красоту наводить,— с этими словами Виктория унеслась наверх, в свою комнату.

На часах было 16,40, значит, мне тоже пора собираться. Я сокрушенно покачала головой и направилась к себе.

В полвосьмого я на такси подъехала к Шереметьеву. Заведение представляло собой дорогой ресторан с гостевыми номерами, а так же небольшим прилегающим парком с множеством дорожек, красивыми газонами и ухоженными, фигурно-подстриженными деревьями. Днем здесь гуляли влюбленные парочки и мамы с малышами, а вечерами играли свадьбы, проводили банкеты и всевозможные мероприятия, как например, сегодня. Над входом красовалась вывеска: Добро пожаловать на выставку И.С. Ястребинского 'Современное искусство в контексте мировых событий'

-Б*я, что я здесь делаю? — обреченно подумала я, протягивая пригласительный билет охраннику, которого в честь такого торжественного мероприятия нарядили в костюм и галстук, правда забыли сказать, что лицо надо сделать попроще, ну и, наверное, немного поумнее, хоть чуток. Он проверил пригласительный по списку и пропустил меня, даже не спросив документы. Я ухмыльнулась, не зря видать кучу времени потратила на то, чтобы придать себе соответствующий, раз этот товарищ на входе принял меня за члена тусовки.

Народ еще только собирался, кто-то бродил по парку, кто-то сидел на лавочках, а кто-то с увлечением принялся за поглощение шампанского, которое официанты разносили на подносах. Никого из знакомых не видно. Что ж придется пока проводить время в одиночестве. Я неторопливо направилась к центральной площадке парка, где и располагалась коллекция. Несколько десятков стендов стояли полукругом в пять рядов и были накрыты белой материей, что бы истосковавшиеся по прекрасному зрители раньше времени не смогли увидеть шедевры современного искусства.

Гости все прибывали, и мне ничего не оставалось, кроме того, как с интересом их рассматривать. Кроме творческой элиты города, представители которой собирались в группы и вели оживленные творческие дискуссии, а так же проявляли неподдельный интерес к предстоящей презентации коллекции, на вечере присутствовали и те, кто от искусства был далек, но любил красивые вещи и возможно хотел получить в свое распоряжение какой-нибудь шедевр от модного художника. Были и те, кого Алиса пригласила чисто из коммерческих соображений: дяди и тети с большими деньгами, которых можно раскрутить на благотворительность. Они прогуливались по парку с таким видом, словно им тут все принадлежало, а если и не принадлежало, то они могли купить это в любой момент, просто вытряхнув 'мелочь' из кармана.

Говоря про Алису нельзя не упомянуть ее коммерческую хватку. Деловая деваха со связями, ей доставляло огромное удовольствие организовывать торжественные и развлекательные мероприятия. Будучи активным членом городского профсоюза художников, она всегда знала как, куда и к кому обратиться, чтобы достать деньги на те или иные встречи. Вот и в этот раз, когда Ястребинский обратился к ней с просьбой помочь организовать выставку, Алиса так рьяно принялась за дело, что вместо скромной презентации в каком-нибудь выставочном зале, на которую пришло бы пару десятков интересующихся, получилось пафосное мероприятие на 300 человек в самом дорогом заведении города. Среди присутствующих было много 'денежных мешков' способных не только купить понравившиеся картины, но и пожертвовать средства на благотворительные цели. Зачем это нужно было Алисе? Ну, во-первых, для самореализации. Она чувствовала себя не седьмом небе, когда организовывала вечеринки. Во-вторых, благотворительность, вырученные с ее помощью средства шли на поддержку молодых и талантливых, в приюты животных, и всем нуждающимся, при этом сама Алиса выглядела как мать Тереза, спасающая всех и вся. Ну и, конечно же, личная материальная выгода, мало того, что ей платил тот, кто хотел организовать вечеринку, так она еще умудрялась найти спонсоров, инвесторов (называйте, как хотите) на ее личные проекты. Последним таким проектом, насколько мне известно, был красненький Ситроен С3.

В свое время Алиса пыталась использовать меня для привлечения интереса к какой-то встрече. Для этого планировалось создание красочного календаря для заслуженных деятелей искусства, причем я, по ее задумке, должна была фотографироваться, в чем мать родила для этого самого календаря. Естественно мысль о том, что на мои прелести будет любоваться кучка престарелых литераторов, пришлась мне не по душе, и я с чистой совестью отказалась, не стесняясь в выражениях. Алиса восприняла это как личное оскорбление, в результате получилась очень некрасивая двусмысленная ситуация, выход из которой был найден с трудом. После этого отношения между нами стали очень прохладные.

Среди толпы я заметила Лешку Минского и поспешно отвернулась. Мы с ним познакомились на одной из выставок, куда меня притащила Виктория. Конечно мне он сразу понравился— красивый, высокий, сильный; естественно я его охмурила и некоторое время мы встречались. Потом выяснилось, что Алексей действительно сдвинут на искусстве и говорить о чем-нибудь другом просто не умеет, поэтому мне пришлось тихонько ретироваться со словами: 'Милый, ты слишком для меня хорош, я мешаю твоему творческому развитию'. Иронии в этом высказывании он, конечно же, не заметил и поэтому периодически названивал и торжественно сообщал, что не так уж я безнадежна, и он готов пожертвовать несколько бесценных часов, украденных у творческого процесса, на меня. После каждого такого звонка мы с Викой долго ржали, поражаясь мужскому тщеславию.

Пока я предавалась воспоминаниям о времени, потраченном на Минского, на меня налетел ураган. Эллина Шунина.

-Привет, Котенок,— проворковала она, целуя меня в щеку

-Привет, Лисенок,— ответила я на приветствие, — как я рада тебя видеть!

— И я тебя рада видеть. Боже мой, какой на тебе платье! Отлично выглядишь.

— Спасибо, моя дорогая! Ты тоже как всегда великолепна!

С Линкой мы были заклятыми подругами. При встрече улыбались и расточали мед, изображая вечную любовь и преданность, а за спиной иначе как 'стерва' и 'с*ка' друг друга не называли. В чем причина таких отношений? Конечно в мужчинах. Линка была стройной красавицей с прекрасными огненными волосами, огромными ярко-зелеными глазами, обещающими рай и блаженство, призывной грациозной походкой, и шикарной грудью. Мужики за ней пачками ходили... только не в тех случаях, когда появлялась я. Тогда бедные самцы метались из стороны в сторону пытаясь выбрать одну из красавиц, и чаще всего делились примерно пополам. Половина доставалась Ольге Лавровой, половина Эллине Шуниной. И конечно не одной из нас это не нравилось, каждая привыкла быть единовластной хозяйкой мужского внимания, а появление в поле зрения достойной конкурентки заставляло сильно напрягаться. Мы даже вели свой счет по мужикам, уведенным друг у друга. Пока было 3:3. Последняя 'схватка' происходила как раз из-за Минского, и победила я. По обоюдному негласному соглашению было решено, что наше совместное присутствие на одних и тех же мероприятиях в одних и тех же компаниях крайне не желательно и этого стоит избегать. Иногда у нас это получалось, а иногда, вот как сегодня, нет.

У нее была одна отличительная особенность. Она была дурой, в прямом смысле ее слова. И это не моя злобная оценка конкурентки, а всеобщее мнение. Говорить о чем-нибудь кроме туфель, сумок, шмоток, ну и, конечно же, мужиков она просто не считала нужным. Все анекдоты про блондинок подходили к ней на сто процентов, не смотря на то, что обладала роскошной огненно-рыжей шевелюрой. Лина мечтала удачно выйти замуж, поэтому с завидным упорством искала себе богатых кавалеров, за что постоянно получала "щелбаны" от жизни, но никогда не унывала, и после каждой неудачи с еще большим рвением принималась за поиски сказочного принца. Кстати Лина не отказалась сниматься для Алисиного календаря.

— Я и не знала, что ты сегодня придешь,— промурлыкала она.

— Да я и сама не знала до сегодняшнего дня, в последний момент Вика попросила ее подменить.

-Все понятно, приятно повеселиться

-И тебе тоже, куколка ты моя.

Лина еще раз чмокнула меня в щеку и растворилась в толпе все прибывающих гостей. Как только "подруга" исчезла из поля зрения, я убрала с лица радостную улыбку и пробурчала себе под нос: 'Коза драная'.

В 8 часов появился Ястребинский в сопровождении Алисы, они торжественно прошли на площадку со стендами, став центром всеобщего внимания.

— Дорогие друзья,— начала Алиса, голос у нее был приятный и звонкий, как раз подходил для того, чтобы толкать речи восторженной толпе,— я безумно рада, что все мы тут собралась, чтобы насладится созерцанием прекрасных творений одного из самых талантливых художников нашего города...бла...бла...бла

Дальше я, находящаяся далеко от площадки, слушать не стала, и, подхватив с подноса, проходящего мимо официанта, бокал с шампанским, неторопливо побрела вглубь парка. Напиток оказался чудесным, и я с удовольствием осушила бокал до дна. Итак, что мы имеем? Вечеринка, где мне совсем не интересно, знакомых, кроме любимой Линки и не менее любимого Алексея здесь не присутствовало, настроение на троечку. Что ж еще делать, кроме как глушить шампусик в гордом одиночестве? Конечно, стоит захотеть и можно подцепить какого-нибудь весьма обеспеченного кавалера, и даже побороться за него с Линой, но почему-то ничего подобного не хотелось. Накатила какая-то меланхолия, и было только одно желание: побыть одной... ну и может быть напиться. Я нашла уединенную скамейку, стряхнула с нее первые опавшие желто-зеленые листы, присела, достала из сумочки сигареты и с удовольствием закурила. Конечно, это действие не очень подходило тренеру по фитнесу с элегантной прической, в дорогом мерцающем зеленом платье с белоснежным болеро и шикарных туфлях, но мне было наплевать. Дурная привычка не хотела отступать, не смотря на то, что я периодически пыталась оказать ей сопротивление (впрочем, это самое сопротивление всегда было весьма посредственным и непродолжительным).

Каждую осень на меня накатывала грусть-тоска. Почему грустила в тот день? Неизвестно. Скорее всего от одиночества. Лучшая подруга укатила на романтический вечер со своим парнем, у них все замечательно. Он ее любит, она вроде бы тоже...вроде бы...может быть...ну, по крайней мере, искра в отношениях точно была. А я сижу на уединенной лавочке, подальше от толпы, и нет никого, с кем бы хоть в кино можно было сходить. От этого было грустно. Что толку в красоте, если характер паршивый и в душе нет места для других? Да еще и курю, и матом как сапожник ругаюсь, и ворую... Мда, мечта, а не женщина.

То ли шампанское подействовало, то ли сигарета успокоила, но грустить быстро надоело, на смену пришло желание развеяться, поэтому я бодро поднялась со скамейки и направилась к народу, по дороге прихватила еще бокальчик игристого напитка и выпила его еще на полпути до площадки. Раз уж пришла на вечеринку, организованную в честь выставки, то, наверное, все-таки стоит эту самую выставку посмотреть.

В абстрактных картинах преобладали сиренево-розовые тона, хотя были и исключения. Я побродила между рядов, подолгу задерживаясь возле каждого произведения и пытаясь разгадать, что же хотел сказать автор в том или ином случае. Лично я в одной картине, названной 'Звездным водопадом' увидела писающего мальчика, а вместо 'изумрудной кошки' кучку свеженького дерьма. В общем-то, коллекция была не плоха, кое-что из картин можно даже повесить в гостиной (конечно, не считая 'Изумрудной кошки'), и насколько я могла судить, прислушиваясь к разговорам окружающих, они тоже остались довольны. Я даже подумала, а не украсть ли что-нибудь отсюда, но отмахнулась от этой мысли, решив, что шкурка выделки не стоит. Некоторые произведения уже хвастались наклейкой на раме 'продано', а возле других скопился спорящий народ, пытающийся решить, кто первый сюда пришел и кому это сокровище достанется. Алиса быстро оценила ситуацию и решила организовать аукцион, и общественность поддержала эту идею одобрительным гулом. Хотя, наверняка, аукцион был запланирован с самого начала, просто Алиса ждала удобного момента. Откуда-то появилась стойка с молоточком, на картины быстренько приклеили номера, из ресторана принесли стулья, аукцион начался и дядечки — толстосумы принялись щеголять, кто кого переплюнет. Тут дело было даже не в картинах, а в самом принципе. Народ победнее занялся своими делами: кто-то пошел танцевать, кто-то на фуршет. До салюта оставалось менее часа, гости уже изрядно поднабрались шампанским, так что становилось все веселее и веселее.

Я стояла неподалеку от аукциона и наблюдала за происходящим, внезапно, как по мановению волшебной палочки рядом возникла Лина:

-Ну, как проходит вечер?

-Отлично, выпила три бокала шампанского и готова на подвиги, а у тебя как?

-То же не плохо, правда выпила больше и подвиги уже свершаю.

— Умница,— я выжидающе посмотрела на Лину, пытаясь понять, зачем та появилась и чего от меня хочет.

-Тебя Александр нашел?

-Какой Александр?— я вопросительно подняла брови. — У меня десятки знакомых с таким именем и угадать про кого именно ты говоришь, я не могу. Что за Александр и зачем он меня искал?

-Ну, вообще-то искал он совсем не тебя, а Вику, сказал у него срочное дело к ней. Я ему и посоветовала спросить у тебя, вы ведь вместе живете.

— Как он выглядит то хоть?— в недоумении спросила я, все еще пытаясь понять какому Александру, понадобилась Виктория.

— Ну...— Лина замялась, и по ее горящим глазам сразу стало ясно — мужик очень даже ничего,— темноволосый, высокий, в дорогом костюме, приятные манеры, взгляд до костей пробирает, серьезный.

— Интересно,— я нахмурилась, какой-то серьезный дяденька разыскивает мою дражайшую подругу. В компании с этой самой подругой мы периодически совершаем противоправные действия, проникаем в чужое жилье, изымаем деньги и прочее ценное имущество. Каждую вылазку мы четко продумываем, хвосты заметаем, никто нас ни в чем не подозревает и на крючке не держит и вот появляется этот самый дяденька. У меня неприятно засосало под ложечкой, и я, достав мобильник, набрала номер Вики. Та ответила не сразу, видно романтическое свидание было в самом разгаре:

-Да, Оль, слушаю тебя,— раздалось, наконец, в трубке, голос у подруги был томный с легкой придурью, из чего я сделала вывод, что там все хорошо.

— Вик, тебя тут какой-то товарищ разыскивает, говорит у него какое-то важное дело.

-Что за товарищ?

-Зовут Александром, я его лично не видела, но судя по описанию Лины— высокий, серьезный, волосы темные.

— Что-то никто на ум не приходит,— озадаченно произнесла Вика

— Мне тоже. Может это по работе ?2?— поинтересовалась я.

— Не знаю,— голос на другом конце трубки стал серьезным,— ты можешь сама на него глянуть? Пообщаться?

— Постараюсь, он где-то здесь.

-Будь осторожна.

— Непременно,— я убрала телефон и посмотрела на Лину, — странно, Вика не знает, кто ее может искать.

-А что это за работа ?2?

-Да так, сайтостроение, ничего интересного,— отмахнулась я, взглядом бегая по толпе,— так, ну и где этот Александр? Вика попросила узнать, что ему нужно.

-Здесь где-то,— ответила Лина, явно не собираясь уходить,— У нас с тобой 3:3 если мне память не изменяет? Так вот, этого я тебе не отдам.

-Что парень произвел на тебя такое неизгладимое впечатление?— моя ухмылка вышла не очень доброй.

— Не парень, на таких когда смотришь, видишь не парня, а мужика. — Лина поправила прическу, платье, и, глядя в мои ясны очи, промурлыкала,— мой, и даже не пытайся к нему подкатывать, шансов у тебя нет.

Мда, лучше бы она тогда победила...

Развернувшись, она пошла прочь, при этом походка из просто соблазнительной, превратилась в кошачью. Лина была в красном коротком платье, обтягивающем ее идеальную фигуру как вторая кожа, туфлях с ремешками на высоких каблуках, делающих ее ноги еще более длинными, прекрасные волосы ниспадали волнами вниз, превращая ее в нимфу. Когда она, покачивая бедрами, проплыла мимо группы мужчин, так они чуть шеи себе не сломали, глядя ей в след. Я, как тренер по фитнесу не могла не признать, что задница у моей злейшей конкурентки была просто замечательная. Однако в данный момент ни эта самая задница, ни наш счет меня не волновали. Надо было встретится с таинственным Саньком и узнать, что ему нужно от Вики. Взяв еще бокал шампанского, я придала себе непринужденный вид и направилась к танцевальной площадке, вокруг нее толпилось множество людей, может там и Александр найдется.

В этот момент меня кто-то очень сильно схватил за талию и страстно прошептал на ухо:

-Привет, куколка.

— Привет, Леш,— поморщившись, произнесла я,— давно не виделись.

-Это только по твоей вине, я давно приглашаю тебя куда-нибудь сходить,— парень был немного навеселе и в игривом настроении. Он, не обращая внимания на прохожих, прижал меня к своему животу и попытался поцеловать.

Я изящно увернулась от поцелуя, но из объятий так просто было не высвободиться— Минский отличался крепким телосложением, бороться с ним, это все равно что от медведя отбиваться. Здоровее этого типа я никого не видела, ну разве что сосед наш мог составить конкуренцию. Хотя нет, сосед еще здоровее был.

-Леш, давай не будем усложнять ситуацию, мы с тобой расстались и все. На этом точка. Мне не нужны никакие продолжения.

— Оль, мы расстались, потому что ты занялась самоуничижением, вбив себе в голову, что не достаточно хороша для меня.

У меня в данный момент из головы не выходил неведомый Александр, поэтому приставания и пьяный бред Алексея разозлили:

-Леш, это была шутка,— мой голос, возможно, звучал слишком жестко, но мне было плевать, — но ты так глуп, что не понял этого. Посмотри на меня, как я могу быть не хороша? С моей самооценкой все в порядке, ибо я убеждена, что стою десяти таких как ты, а может и ста. Мне надо было сразу сказать, что с тобой скучно, а не пытаться сберечь твое самолюбие. Мы расстались по одной причине: просто мы из разных миров и не подходим друг ругу. Вот и все.

— Какая же ты стерва!— ошарашено проговорил он и тут же расплылся в глупой ухмылке.

-Я знаю, — мне, наконец, удалось освободиться из его рук.

— Но от этого я тебя еще больше хочу,— снова шаг в моем направлении и попытка схватить.

— Господи, Минский, оставь меня в покое. У нас все кончено. Все, перевернули страницу и забыли. Сейчас у меня есть дела поважнее, узнать, что нужно какому-то Александру от моей подруги.

— Ладно, Оль, не пенься,— миролюбиво произнес парень и протянул руку, для рукопожатия.

— Мне пора,— я не хотя пожала руку

-Хорошо,— не унимался Алексей,— но ты мне позвонишь?

-Конечно...нет

Мысленно обливая приставучего Минского помоями, я добралась до ступенек, ведущих к крыльцу ресторана. В этот момент завибрировал мобильник, на экране появилось изображение Вики.

-Оль, ты нашла его?

-Пока нет еще, а что?

-Фамилию его случайно не знаешь?

-Нет. Может, объяснишь в чем дело?

-Слушай, скорее всего, мы зря панику развели. Мне кажется это по работе ?1. Я переписывалась с неким Александром Хромовым, готовила ему макет гостиной комнаты. Лично мы не встречались — он был в командировке. Я сейчас как раз открыла почту...

— Ты всегда на свидании почту проверяешь?— засмеялась я.

— Нет, конечно, просто твой звонок меня немного напугал, и я решила проверить, мало ли что. Так вот в почте от него письмо. Он пишет, что из командировки вернулся, готов встретиться лично и обсудить детали проекта, спрашивает, буду ли я на сегодняшнем мероприятии. Так что вот.

— Тьфу, ты. А я уж надумала всякого,— вздох облегчения вырвался из моей груди, — все тогда, отбой и панику отставить. Что мне ему сказать?

— Дай ему мой номер телефона или возьми его номер и скажи, что я сама завтра позвоню и договоримся о встрече.

-Хорошо,— я отключила телефон и еще раз облегченно вздохнула.

Настроение сразу улучшилось, опять захотелось шампанского. Осмотревшись в поисках официанта, я заметила его метрах в десяти от себя. Парень разносил шампанское с таким чувством собственно достоинства, что выглядел так, словно он тут хозяин, который вышел свиней с курами во дворе покормить.

Легкой походкой я подошла к нему, взяла очередной бокал с дорогим шампанским и с удовольствием сделала глоток:

— Жизнь то налаживается,— промяукала я, оборачиваясь к крыльцу ресторана, там как раз появилась Алиса, переодевшаяся из строгого костюма в летящее цветное платье, держа в руках микрофон.

-Дорогие гости, наш чудесный вечер продолжается. Через несколько минут вашему вниманию будет представлен салют, за который нам следует поблагодарить нашего горячо любимого мецената Красова Леонида Аркадьевича,— в этот момент подвыпившая толпа разразилась аплодисментами.

Я обернулась, чтобы посмотреть, как веселиться сборище любителей искусства. Кругом были светлые радостные (пьяненькие) лица, шум, веселье. Алиса продолжала разогревать толпу, а толпа отзывчиво реагировала на ее старания.

Среди стоявшей неподалеку небольшой группы людей раздавались громкие голоса и нецензурные выражения. Похоже, кто-то наклюкался дармового шампусика, и его потянуло на приключения.

Двое молодых людей стояли друг напротив друга, пьяненько мотались и разговаривали на повышенных тонах. Что они не подели меня нисколько не интересовало, и я уже совсем было собралась повернуться к Алисе, дабы насладиться ее красноречием и задором. Но в этот момент появились весьма внушительные охранники, вежливо, но настойчиво подхватили спорящих под белые рученьки и повели прочь, не обращая внимания на их гневные выкрики и протесты. Шумящая компания разбрелась, кто куда, и моему взору предстал человек, стоящий ко мне спиной. Чем меня заинтересовала его спина, я не знала, обычная такая, весьма широкоплечая спина, однако безумно захотелось, чтобы он обернулся.

Почти в тот же момент, словно прочитав мои мысли, мужчина со скучающим видом обернулся, лениво провел взглядом по окружающим. Он был красив, спокоен и, как мне показалось, надменен. Дорогой костюм, в руках такой же бокал шампанского, как и у меня. Отпив немного, он пренебрежительно поморщился, и продолжил рассматривать окружающих и в его позе, взгляде, да и во всем внешнем виде сквозило превосходство, словно царь батюшка пришел на сельскую ярмарку, на жизнь холопскую посмотреть.

Тут, его взгляд случайно наткнулся на меня. В тот момент я поняла, что не могу двигаться. Я смотрела на незнакомца, широко распахнув глаза, и не могла ничего сделать. Его взгляд словно гипнотизировал. Сердце сначала попыталось вырваться из груди, а потом стремительно упало вниз, приходилось напоминать себе, что надо бы хоть маленько подышать. Он, практически с таким же выражением лица стоял и смотрел на меня. Мне хотелось что-нибудь сказать ему, но не могла, язык не слушался, да и он находился на приличном расстоянии, так что вряд ли бы услышал мое бормотание.

С трудом поборов сковавшее оцепенение, я заставила себя отвернуться от него.

— Боже мой, — дышалось с трудом, сердце билось, где-то под самым горлом, — что со мной?

— А сейчас, салют!!!!— прокричала Алиса, и сразу после ее слов, под восторженный рев толпы раздался первый залп.

Я стояла и как завороженная смотрела на небо, пытаясь справиться с бешеным сердцебиением, причиной которого была вовсе не красота сверкающего звездопада, разукрасившего чернильное небо. Причиной был этот мужчина, его глаза. Мне хотелось повернуться и посмотреть на него еще раз, но было страшно. Страшно оттого, что там уже нет, что он ушел, и я его больше не увижу, и даже не узнаю, как его зовут.

— Привет,— раздался голос совсем рядом.

В этот миг у меня все внутри оборвалось, ели справившись с дыханием, я обернулась на стоящего почти вплотную ко мне человека. Это был он.

— Привет,— голос вышел слабым, а глаза жадно всматривались в его лицо, словно пытаясь не пропустить ни одной черточки, чтоб сохранить его образ в сердце навсегда.

Он так же рассматривал мои лицо, глаза, губы и было видно, что слова даются ему с трудом:

— Меня Александр зовут

— Ольга,— словно во сне я протянула ему руку. Он взял ее в свои руки и глядя мне в глаза поцеловал:

— Я рад нашему знакомству.

Вот так мы и простояли весь салют, держась за руки, и не отрывая друг от друга взгляд. Над нами распускались цветы бриллиантовых брызг, отражаясь в широко распахнутых глазах, а нам было все равно, словно весь мир перестал существовать и остались только мы. Если бы он сейчас сказал мне бросить все и уйти с ним, я так бы поступила, потому что все кроме него вдруг стало неважным. Это был он, мой человек, которого я всегда мечтала встретить и в существование которого даже и не верила, и вот он здесь, стоит рядом, держит меня за руку и смотрит в глаза.

'Только бы не сон, — мысленно взмолилась я, — я не переживу если сейчас проснусь и его больше не будет рядом'.

Я всегда смеялась, когда люди говорили про любовь с первого взгляда, но сейчас стало не до шуток, это действительно была она. Любовь. И человек стоявший передо мной, значил для меня больше чем все остальное на этом свете. Навсегда. До самой смерти.

Я очнулась от воспоминаний и смачно выругалась. Вообще ругалась я много, витиевато и заковыристо. Как говорится, девушка была воспитана и образована, но мат, как Рафаэлло, вместо тысячи слов.

— Так, домой, пора домой,— пробормотала я самой себе, заводя машину,— завтра сложный день, завтра встреча с ним...

Всю ночь мы гуляли по городу, сидели на набережной, смеялись, ели мороженое и занимались прочими глупостями.

Я чувствовала себя сопливой школьницей, которая первый раз влюбилась, и теперь была готова петь и танцевать, глядя на своего кавалера. Впрочем, кавалер как раз отвечал взаимностью. То, что происходило между нами сейчас, больше всего было похоже на волшебство. Двое взрослых людей нашли друг друга, случайно встретившись на ничего не значащей для них вечеринке, и превратились в детей. В веселых, беззаботных детей.

Мы болтали, взахлеб рассказывая забавные истории из своей жизни, смеялись и не могли оторвать друг от друга сияющих взглядов.

Ночь пролетела как один прекрасный, волшебный сон. Утром Александр проводил меня до дома, и мы долго простояли перед калиткой, держась за руки. Потом он как-то несмело медленно наклонился ко мне и легонько коснулся губ. От этого невинного поцелуя я чуть не сошла сума. Было такое чувство , что он ласкает ее душу.

— Я, пожалуй, пойду,— хриплым голосом произнес он, нехотя отстраняясь от меня,— я рад нашей встрече. До встречи, я буду очень ждать.

— Я тоже, — прошептала я, глядя, как он садится в такси, которое привезло нас к моему дому.

Когда машина скрылась в конце улицы, Ольга Лаврова, пританцовывая как папуас, пошла к дому. Я была счастлива. Нет, даже так СЧАСТЛИВА. Я знала наверняка, что Саша это мой человек. Откуда знала? Просто так знала и все. Весь вечер в его присутствии мне было здорово. Я ощущала себя не просто счастливой, я ощущала себя цельной. Так словно мне вернули недостающую часть души, так словно, наконец, моя половина рядом. Хотя почему половина? Александр за какой-то миг стал для меня целой вселенной, моей жизнью, душой, судьбой.

Идя по дорожке к входу в дом, я почувствовала, что на меня кто-то смотрит, обернувшись, увидела в окошке соседнего дома Ваньку. Он приветливо махнул мне рукой и широко зевнул. Парень явно только проснулся, судя по сонной физиономии и растрепанным светлым волосам.

Я знала, что сосед работает на какой-то стройке или отделке, или складе и встает на работу ни свет, ни заря.

"Бедняга, — подумала про себя, и улыбнулась ему. Он смутился, порозовел и отошел от окна.— Мда, точно бедняга"

Симпатия со стороны соседа была мне хорошо известна. Он все время смущался, если нам приходилось пересекаться. Это забавляло, особенно если учесть тот факт, что детина был двухметрового роста, косая сажень в плечах, а его бицепс, наверное, больше моей талии. И звали его так здорово Иван Чижов. Мы с Викой между собой звали его Чижиком, иногда Пыжиком. Огромный, белобрысый, вечно смущающийся Чижик — Пыжик.

Я тихонечко открыла дверь ключом и проскользнула в прихожую. Судя по тому, что дома стояла тишина, а на полу кое-как валялись Викины босоножки и Темкины кеды, голубки были у подруги в спальне и сладко спали, поэтому, стараясь не шуметь, я направилась к себе в комнату.

А не шуметь было сложно. Ведь так хотелось петь, танцевать и просто схватить барабан и изо всех сил по нему дубасить, подвывая дурным голосом, чтоб все узнали, насколько я счастлива.

Добравшись до своей комнаты, я быстренько разделась, юркнула в теплую постельку и приготовилась к долгому бессонному ворочанию от избытка эмоций. Однако, как это ни странно, организм блаженно зевнул и заснул.

Проснулась я поздно. Солнце уже во всю светило в окна комнаты, и в его косых лучах отчетливо виднелась пыль, витающая в воздухе.

— Б*я, надо бы убраться. Вика как раз мне должна за то, что вчера отправила на эту вечеринку,— проворчала я и повернулась на другой бок, носом к стенке, чтоб еще немного подремать. Однако через секунду вскочила как ошпаренная, а сердце пустилось в бешеный пляс. Александр!!!

Память услужливо подкину события вчерашнего вечера. Наше знакомство, как мы стояли, держась за руки, и смотрели друг на друга, как гуляли всю ночь до утра, как он меня провожал, наш легкий, невинный поцелуй.

-Блин, надо срочно рассказать Вике, — пропищала я, чувствуя, что если сейчас не поделюсь со своей подругой своими эмоциями, то просто лопну от восторга, радости и неимоверного ощущения счастья, забрызгав все вокруг.

Кое-как приняв душ, натянув на себя домашний костюм и огромные коричневые тапки в виде лохматых лап Йети, я побежала вниз.

Судя по тому, что с кухни доносился приятный аромат кофе, Вика находилась именно там. Одна или с Темкой не знаю, мне было все равно. Я влетела кухню и просто завизжала, радостно прыгая и хлопая в ладоши.

— Мать, ты, что с ума сошла?— поморщившись, поинтересовалась моя любимая подруга. Она сидела за столом в пушистом белом халате, просматривала какой-то журнал и лениво потягивала кофе. Мое фееричное появление явно произвело впечатление.

-Нет,— заржала я

— Тогда поясни причины такой неимоверной радости.

— Александр,— многозначительно изрекла я и снова сорвалась в дикие прыжки. Сделала бы сальто и колесо, но размер кухни не позволял.

— Здорово. И кто это?

-Это ОН! Мой принц, моя сказка, моя мечта. Он, Он, Он.

— Я поняла, что не оно,— хмыкнула Вика.— И где подцепила?

-Вчера на вечеринке.

— Это тот самый, который меня искал?

-Да, Да, Да,— подпрыгивала я.

— Да прекрати ты мельтешить перед глазами. Сядь и расскажи.

— В общем сначала это была самая тухлая вечеринка из всех, когда -либо посещенных мною. Я планировала напиться и забыться

— Все так плохо?— участливо поинтересовалась подруга

— Ну, сначала Шунечка появилась, потом Алиса, потом Минский, а потом...

— Что потом?

-ОН,— провопила я, порывая снова вскочить на ноги, но Вика, предусмотрительно схватила меня за руку и не дала этого сделать.— Я увидела его как раз перед салютом, и чуть не забыла, как дышать.

— А он?

— А он сделал то же самое. Я... мы... Блиин. Вик, мне слов не хватает, одни эмоции.

— У, как все запущенно,— протянула она, а в глазах прыгали задорные бесенята,— подружка серьезно запала на какого-то мужичка.

— Нет Викуль, это не мужичок. Это мужчина, мужик, одного взгляда на него хватает, чтоб это понять.

— Взрослый?

— Да, около 30. Взрослый, серьезный, суровый, При первом взгляде, когда мы еще не познакомились с ним, мне даже показалось, что он надменен.

— Надменен?

-Нет, не так,— я задумалась,— от него просто за милю несло чувством собственного превосходства, а взгляд, которым он осматривал толпу, был похож на взгляд хозяина

— Даже так,— Вика стала серьезной, почему-то это описание насторожило ее,— а что было потом?

— А потом мы познакомились...

-И?

-Он самый добрый, чуткий, веселый и открытый человек. И когда он смотрел на меня, его глаза просто светились от радости.

-В общем, запала ты на него.

— Нет, Вика, не запала.

— А что тогда?

— Я его люблю.

На кухне повисла тишина. Вика перестала улыбаться и теперь смотрела на меня как на умалишенную:

— Оленька, родная моя,— мягко начала подруга,— ты ведь еще помнишь остатками своей дурной головы, что сама всю жизнь утверждала, что любви с первого взгляда не существует? И то, что только в романах и диснеевских мультиках герои влюбляются сразу, а потом живут долго и счастливо? Помнишь?

-Вик, я помню,— мой голос стал серьезным,— но в том, что я его люблю нет никаких сомнений. Когда он рядом я чувствую себя так, словно вернулась домой, словно так и должно быть.

Действительно, как такое могло случиться именно со мной? Со мной — циничной бабенкой, считающей, что с первого взгляда между мужчиной и женщиной может возникнуть только симпатия, ну и желание потереться друг о друга причинными местами. Уверенной, что любовь с первого взгляда бывает только в садике и голливудских фильмах. Да и вообще, скептически относящейся к любви. Как?

— Оль, а ты уверена?

— Да.

-Точно уверена?

-Точно.

— А помнишь, чем заканчивались все мои "любви с первого взгляда"? — поинтересовалась Вика, — если нет, то напомню. Через 5 дней пелена с глаз спадала, потом появлялось одно из двух: слезы от того, что он оказался сволочью или раздражение от того, что он оказался редкостным козлом.

— Викуль, я помню твои неудавшиеся романы. Но точно знаю только одно. Я его люблю.

— А что начет него?

— Мне кажется он тоже.

— Он об этом сказал?

— Нет, конечно, но я видела его глаза.

— Глаза могут врать...

-Слова тем более.

— Ладно, — сдалась подруга,— мое дело тебя предупредить, а дальше уж смотри сама. Если это любовь, и у вас все будет хорошо, то я порадуюсь, если нет, то буду тебя утешать и подтирать сопли.

-Спасибо, ты настоящий друг,— проворковала я и вдруг замерла, а все мое существо сковал ужас.

— Что случилось?— нахмурилась Вика.

— Телефон, я забыла узнать его телефон,— я вскочила на ноги и в панике заметалась по кухне,— как я теперь его найду? Как я ему позвоню? Как мне с ним связаться? Мне надо срочно позвонить Алисе, она то уж точно знает координаты всех гостей.

— Бестолочь,— беззлобно произнесла Вика,— напиши ему, у меня его электронный адрес есть.

В тот же миг я прекратила свои метания и с нежностью посмотрела на подружку:

— Ты мой спаситель.

— Ага, только посуду теперь ты неделю мыть будешь,— усмехнулась она,— а учитывая, что только благодаря мне ты встретила своего ненаглядного Санька, то целых две.

Я показала ей язык, сделала легкий завтрак и налила кофе в свою любимую кружку. На ней красовалась добрая частушка:

Провалился муж мой в люк,

Я стою, аукаю,

Как увижу пальцы рук,

Сразу крышкой тюкаю.

На мой взгляд, прекрасный образец народного творчества.

Пританцовывая я перемещалась по кухне, а она с насмешкой наблюдала за моими кривляньями.

Викуся была немного старше меня, год назад закончила текстильный институт, факультет дизайна и внимательно следила за всеми тенденциями в модном мире. Как и я, подруга была фрилансером, но специализировалась в совсем другой области.

Если я занималась электронными технологиями, базами данных, сайтостроением, программированием (да, да программированием, это я только с виду деваха бестолковая), то Вика была просто гуру всяких дизайнерских штучек.

Она разрабатывала дизайны домов, квартир, отдельных комнат, садов, студий, магазинов и так далее и тому подобное. Основные черты ее стиля: сдержанность, лаконичность и бесконечная элегантность. Никаких вычурных цветов, заковыристых элементов декора и прочей чуши. Клиентов было много, все кто к ней обращались, оставались довольными и рекомендовали ее услуги своим друзьям, знакомым и коллегам. Это была ее работа номер один.

Была, так же как у меня и работа номер три. Это пошив одежды. У нас в доме была маленькая комната, полностью оборудованная под ее "ателье". Туда она меня пускала редко, да и я не рвалась, поскольку в ее царстве швейных машинок, тряпок и аксессуаров чувствовала себя не очень уверенно. Ведь стоило мне схватить какой-нибудь кусок ткани, как он непременно оказывался "с трудом пойманным драгоценным отрезом с последней коллекции Миссони" или "специально заказанным из заграницы винтажным принтом от Диора" и все это с приставкой "безумно дорогой" и "убери свои корявые ручонки, пока я их тебе не отстригла". Вещи она шила в своем стиле: элегантно и женственно, дорого. Клиенток тоже было море, все как одна бизнес-леди с деньгами и амбициями. Но они просто боготворили мою подругу, называя ее не иначе как феей и кудесницей, и отваливали просто баснословные суммы за ее творения.

Однако самой большой мечтой Викули было получить в постоянные клиентки... меня. Я обожала спортивный стиль: джинсы, кроссовки, толстовки, хвост на макушке, рюкзак за спиной. Это был мой повседневный образ. Главное, что удобно, а любого мужика я могла очаровать, даже если в картофельный мешок наряжусь. Нет, не поймите меня не правильно, в моем гардеробе было все: и куча пар обуви на шпильках, и юбки (романтичные и не очень), и элегантные платья, но все-таки мой повседневный образ был спортивным. А почему бы и нет, если спорт доставлял мне огромную радость и занимал значительную часть в моей жизни?

Однако Вику такое положение вещей не устраивало. Она часто с жадностью смотрела на меня, представляя, как бы на мне смотрелся очередной наряд из ее коллекции, и в такие моменты мне лучше было ретироваться и где-нибудь от нее спрятаться. Иногда ей все-таки удавалось затащить меня в свою обитель моды, и тогда уж несколько часов она надо мной колдовала, что мерила, приметывала, строчила, опять мерила и так до тех пор, пока результат ее полностью не удовлетворял. Кстати, то платье, в котором я вчера была не вечеринке, родилось именно в таких муках. Правда муки были исключительно моими, а Викуся же в такие моменты полностью наслаждалась процессом.

Вот так мы с ней и жили, она пыталась слепить из меня женственную нимфу, хотя я так была очень даже ничего, а я пыталась затащить ее в спортзал, хотя она была в отменной форме. Гармония.

Стоило мне только набить рот едой, как зазвонил наш домашний телефон. Вика вопросительно посмотрела на меня, но, увидев мои круглые, как у хомяка щеки, вздохнула и протянула руку к трубке:

— Смольный на проводе,— с улыбкой произнесла она, но потом стала серьезной,— минуточку.

После этого она посмотрела на меня, прокашлялась и с непередаваемой интонацией произнесла:

— Уважаемая Ольга Алексеевна, вас спрашивает некто Александр.

В тот же миг мое сердце сделало несколько стремительных переворотов, я проглотила, не пережевывая все, что было у меня во рту, чуть не подавилась, смахнула выступившие от этого слезы и метнулась к телефону. Вика, закусив губу, пыталась не заржать.

-Да,— срывающимся голосом, пропищала я в трубку.

— Привет,— раздался его тихий голос,— я скучал.

-И я, — проблеяло мое тело, а Вика в этот момент начала напевать дурным голосом: "И я, и я, и я того же мнения".

Периодически погружаясь в бред воспоминаний, я, наконец, добралась до нашего дома. Расположенный в частном секторе двухэтажный домик фисташкового цвета, в финском стиле, уютный, аккуратный и не такой как все. Мы наткнулись на объявление о сдачи дома три года назад, не удержались и поехали посмотреть, хотя до этого всегда снимали исключительно квартиры и исключительно в центре города. Однако случилось так, что с первого же взгляда и я, и Вика влюбились в него, и поэтому когда хозяин озвучил весьма приличную сумму за его аренду, ни у одной из нас ни чего не дрогнуло, и мы хором сказали, что согласны.

За домом был расположен большой ухоженный участок правильной формы, и это очень радовало. Нет, конечно, ни я, ни Вика не собирались вкалывать кверху попами на огороде, выращивая огурцы с помидорами, лучок, чесночок и морковку, но выйти утром в сад и пройтись босиком по траве, было здорово. Перед домом был крохотный лужок, с тропинкой от калитки до дома, сбоку навес для автомобиля. Забор у нашей домушки тоже отменный, не такой как у всех соседей: коричневый металлический, глухой снизу и с красивыми коваными завитушками сверху. Слева располагалась калитка с номером дома и прорезью для почты, а справа ворота для машины. Все удобно, продуманно, красиво.

По бокам от нашего жилища стояли обыкновенные деревянные дома, построенные еще в советское время. Слева жила спокойная семя, а справа, в маленьком покосившемся домишке с латаной — перелатаной крышей Баба Клава и ее любимый внучек, а по совместительству мой нынешний кавалер Ванька Чижов. В настоящее время он работал, с раннего утра и до поздней ночи занимался отделкой какого-то коттеджа, стараясь заработать как можно больше денег пока, как он выражался, не наступил "мертвый сезон" — с приходом зимы работы становилось мало, денег соответственно тоже. Я знала, что он вернется поздно, и была этому безумно рада, потому что все мои мысли в данный момент занимала моя неудачная любовь, мой Саша.

Свидание с Сашей было назначено на семь, куда он меня поведет, я не знала, но очень хотелось произвести неизгладимое впечатление, поэтому собиралась я тщательно. Днем, улучив время между выполнением срочных заказов, я сбегала в салон, там мне причесали волосы, где надо, вырвали их, где не надо, накрасили и отпустили домой. Дома, Вика сама приготовила для меня одежду, по-видимому, испугавшись, что на такое важное свидание я надену джинсы и кроссовки.

Подруга не стала мудрить, как всегда все было лаконично и элегантно: меня ждало маленькое черное платье, с красивым глубоким вырезом на спине, отделанное понизу серебряными нитями, черные с серебристой змейкой босоножки на высоком каблуке, серебристая сумочка клатч, широкий браслет и цепочка с жемчужной подвеской. Все в едином стиле, все идеально подходит друг к другу.

До встречи оставалось уже совсем немного времени, когда я наконец доделала макет сайта и отправила его заказчику, для одобрения. Как всегда работа наваливалась в тот момент, когда на горизонте появлялась личная жизнь.

— Оль, ты, что сидишь то?— прокричала с ужасом Вика, зайдя ко мне в комнату, чтоб узнать как дела,— Санек твой ненаглядный придет через 20 минут, а ты еще как курица.

— Да собираюсь я уже.

Выключив ненавистный в данный момент ноутбук, я принялась тайфуном носить по комнате, пытаясь собрать себя в рекордно короткие сроки.

Вика неодобрительно покачала головой и стала помогать. В общем, мы меня сполоснули, одели, прическу подправили, макияж обновили.

Вика спустилась вниз, а я продолжала крутиться перед зеркалом, доделывая всякие мелочи. И в этот момент раздался звонок в дверь. Я дернулась и в панике уставилась на свое отражение в зеркале, проверяя все ли в порядке, так ли я идеальна, как мне хотелось.

— Я открою,— раздался голос Вики снизу,— заодно хоть гляну на чудо — чудное, диво-диво, про которое ты мне все уши прожужжала.

Я пыталась успокоиться и собрать в кулак всю свою волю, чтоб не броситься вприпрыжку вниз к своему кавалеру. Мне хотелось, чтоб он увидел меня прекрасной, а не раскрасневшейся, взъерошенной мартышкой.

— Вдох-выдох, вдох-выдох, успокаиваемся, расслабляемся, — повторяла я сама себе, не отрываясь от зеркала.

Там отражалась стройная уверенная в себе девушка, с длинными темно-каштановыми волосами, завитыми в крупные локоны, огромными глазами чайного цвета, пушистыми ресницами и красивыми, но не слишком большими губами. Я знала, что красива, причем знала давно, с детства, и любила себя, свое лицо, тело, всю себя без остатка. И не стеснялась этого, если природа дала, значит надо ценить.

Скользнула придирчивым взглядом по фигуре: длинная шея, красивый изгиб спины, плоский живот, подтянутая задница, которая от постоянных тренировок была как "орех", длиннющие загорелый ноги. На модель конечно не тяну, в кости все таки немного широковата, да и росточек подкачал — чуть выше среднего, а в остальном практически идеальна до кончиков пальцев...Разве что титьки еще можно было бы побольше, ну хоть на размерчик. А так, скромная ни то единичка, ни то полуторка.

-Зато топорщится задорно,— утешила я себя, и в тот же момент в комнате появилась Вика, с видом растерянным и задумчивым,— Что случилось? Это он?

— Он,— ответила утвердительно подруга,— ждет тебя внизу.

— Ну и как?— с замиранием спросила я

— Охренеть,— пробубнила Вика,— надо было мне вчера не вечеринку идти...

— А как же Тема?— засмеялась я.

— Какой на фик Тема,— отмахнулась Вика,— ты права на сто процентов, мужик, по-другому не скажешь, а взгляд какой? Словно гвозди заколачивает.

— Так, попрошу на казенное имущество рта не разевать.

— Слушай, если у вас вдруг не срастется, ты его не выкидывай, я себе заберу,— мечтательно протянула подруга

— Ах, ты, паразитка,— в шутку рассердилась я, и кинула в подругу подушку, та ее легко поймала и рассмеялась.

— Иди уже, он ждет. Долго не гуляй, а то накажу, и сладкого не дам,— уже вслед кинула она мне.

— Хорошо мамочка, — с улыбкой ответила я и направилась вниз, к Александру.

Вот так красиво начался мой самый неудачный роман в жизни, и не только роман, но и все последующие события.

Понеслась череда прекрасных дней, вечеров, ночей с ним. Я его любила, и каждый день убеждалась в этом все сильнее. Он не говорил о своих чувствах, но я все могла видеть в его глазах, которые начинали сверкать в моем присутствии.

Что мне дал этот мужчина? Ласку, опору, защиту, нежность, счастье. Да, я была просто неприлично счастлива с ним, счастлива до умопомрачения, до одури, до эйфории. Это было невероятно. Каждый день был праздником, каждый день был открытием. Я открывала для себя все новые грани Александра, я открывала для себя мир влюбленной женщины. Мы посещали разные места, путешествовали, гуляли, всего не перечислить.

Иногда приглашали Вику с собой, но она, сходив с нами один единственный раз и то по работе, посмотреть как ее макет воплотился в его гостиной, стала отказываться от совместных мероприятий, аргументируя это тем, что еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько "третьим лишним". Мы никого вокруг не замечали и жили только друг для друга.

Мне казалось, что весь мир вокруг пронизан всеобщим счастьем и радостью. Что солнце ярче светит, птицы громче поют, а все люди на улице приветливые и милые.

Не радовался только Чижик. Каждый раз, когда он становился свидетелем того, как Хромов привозил меня домой на свой дорогой машине, как нежно мы с ним прощались, а потом я, улыбаясь во все тридцать три зуба шла домой, мой сосед мрачнел, хмурился и отворачивался.

Меня это только забавляло. Не смотря на то, что Чижов был на полторы головы выше Хромова, на его фоне он казался юным нелепым пацаном. У него не было никаких шансов, и он это прекрасно понимал.

Через два месяца после того, как мы с Сашей начали встречаться, он пригласил меня на выходные в Париж. Да, с ним выходные в Европе превратились для меня из чего-то сверхъестественного в нормальное времяпрепровождение.

В Париже мы с ним еще не были, и я ждала этого маленького путешествия с огромным нетерпением. Мы прилетели туда днем, гуляли, сидели в маленьком кафе, пили кофе и трескали вкуснейшие круассаны, потом опера, потом дорогой ресторан, а потом прекрасная, наполненная нежностью и страстью ночь, а потом...Потом наступило утро, а вместе с ним и пробуждение.

Я сладко-сладко потянулась, вся разнеженная и счастливая после такой ночи и распахнула глаза.

Первое что я перед собой увидела это — Александр. Он лежал рядом со мной на боку, подперев голову рукой, полностью одетый, собранный, и мрачно разглядывал на меня. С минуту мы смотрели друг на друга — я испуганно и с непониманием, а он твердо и сурово.

— Что случилось, — проблеяла я, холодея внутри,— Саш?

— Все хорошо,— он улыбнулся одними губами, выражение глаз не поменялось,— вернее не очень. У меня неприятные новости.

-Какие?— голос отчаянно не хотел слушаться, и на середине этого простого слова я сорвалась на писк.

— Звонили из дома, у меня проблемы, в бизнесе. Требуется мое срочное присутствие, нам надо ехать прямо сейчас.

— Я...хорошо,— у меня есть время собраться?

— По-быстрому, завтрак я уже заказал, регистрация на самолет начинается через полтора часа.

После этих слов он наклонился ко мне и поцеловал, и столько в этом поцелуе было нежности и тоски, что я поняла, ему не хотелось уезжать, но это действительно нужно. Стало грустно, но вместе с тем, я почувствовала, ни с чем несравнимое облегчение в душе. Ведь я испугалась чего-то другого. Тот первый взгляд, которым он меня наградил, заставил меня ожидать чего-то ужасного, способного сломать наше счастье. А так...Проблемы на работе? Ерунда. Переживем.

Я меланхолично варила себе овощной супчик, время от времени поглядывая в окно. На улице стояла прекрасная погода, природа ожила и наслаждалась жизнью. Мне казалось, что и я справилась с событиями прошлого, пережила, переболела, переревела. Но теперь, теперь я в этом сомневалась, погружаясь все больше в пучину своих воспоминаний, я чувствовала, что вся та боль, которую я так старательно пыталась запереть в задней комнат своей памяти, просачивается наружу, заполняя все мое существо.

Прошло полгода, даже больше. У меня есть Ванька который готов положить к моим ногам всю свою жизнь, но я ...Я его не люблю, хотя регулярно об этом говорю, вру ему в глаза, ничуть не смущаясь, но чувствуя себя при этом последней тварью. Ведь его чувства ко мне были искренними.

Нет, я не люблю доброго раздобая Чижика, вытянувшего меня из трясины безысходности и готового ради меня на все, я до сих пор люблю Александра, эту сероглазую сволочь, растоптавшую мое сердце, душу, счастье, лишившую меня покоя на долгие месяцы. И вот завтра мне предстоит с ним встретится. Как я себя поведу? Достойно проведу встречу и получу, что мне надо или хлопнусь в обморок? Разревусь, упаду на колени и буду мазать соплями и слезами его дорогую обувь, умоляя его вернуться?

— Твою ж мать,— скупо произнесла я, пытаясь решить что делать.

Мелькнула мысль отказаться от встречи, но деньги были нужны, для Вики, я не могла ее подвести. Нет, отказаться я не могла.

Взять с собой Ваню? Самый большой идиотизм из всего, что только можно было придумать.

После получасовых метаний было решено: выпью успокоительного, лошадиную дозу, или две...может поможет.

Придя к такому выводу, я составила план на остаток дня: во-первых, сварить суп, во-вторых, съесть его, потом прибраться, а потом доехать до аптеки и купить спасительные пилюльки.

После того как мы вернулись из Парижа, Саша растворился в будничной суете. На меня как из ведра лились заказы, а он стал разгребать проблемы на работе. Первые несколько дней мы не виделись вообще, и у меня появилось такое чувство, словно кусочек меня потерялся, что я не могу быть сама собой. Мне не хотелось есть, спать, работала через силу, а все мои мысли только о нем. Мы каждый день по нескольку раз болтали по телефону, но мне этого было невыносимо мало, а хотела быть рядом с ним, видеть его улыбку, держать за руку и ничего не могло остудить этого желания.

Несколько раз я устраивала ему сюрприз. Помню, я как-то приехала без предупреждения к нему домой, с клубникой, сливками и шампанским. Он был сражен моей выходкой. Его стальные глаза в тот вечер просто сияли, а наше счастье было безмерным.

Потом опять работа. На несколько дней он уезжал в командировку в Канаду, а я готова была выть от тоски и бросаться на стены от непреодолимого желания быть с ним.

В тот момент я чувствовала, что он отдаляется от меня. Что все эти дела просто разводят нас в разные стороны. Он делал то, что был должен, а я его все время ждала. Было такое ощущение, что я Хатико, ждущая с работы своего Ричарда Гира, немного пафосно, но...

О том, что он вернулся из командировки, я узнала случайно, и почему-то не от него лично. Мы банально столкнулись на улице, возле здания Администрации. Я там просто прогуливалась в сквере, а он, по-видимому, решал свои важные дела. Увидев меня, он резко остановился, как-то скованно улыбнулся, потом подошел, легко обнял и чмокнул в щеку.

— Малыш, прости совсем не времени, забегался как цирковая лошадь,— извинился он,— давай позже созвонимся.

С этими словами он развернулся и пошел прочь, а я стояла и смотрела ему вслед. Через минуту он уже скрылся в здании администрации, а я все та же продолжала стоять.

В тот миг, я с ужасающей ясностью поняла, что Саша от меня отдаляется, стремительно и безоговорочно. Он весь в своих важных делах, а я очутилась на обочине его жизни. Стало больно дышать, но сдаваться я не собиралась.

Моей целью стало воскрешение наших отношений. Чувства, которые между нами родились, не могли просто так исчезнуть, и должна была бороться за них. Должна была показать Александру, что работа, дела, бизнес это хорошо, но не стоит забывать про любовь. Я хотела ему доказать, что могу поддержать его, и он может на меня положиться в любых вопросах. Хотела, чтоб он понял, что не надо выбирать между мной и работой, что я могу просто быть рядом, стать его опорой, поддерживать в любых сложностях. Именно это и значила для меня любовь. Я готова быть с ним и в печали, и в радости, отдать ему всю себя без остатка.

Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы встретится с ним не мимоходом, как это у нас получалось последнее время, а организовать полноценное свидание. Несколько раз мы его отменяли, потому что у него случались важные встречи, но потом все-таки "срослось" и он пригласил меня вечером в ресторан, сообщив, что столик уже забронирован. Сказать, что я была счастлива, значит не сказать ничего.

Вика лишь молча смотрела, сокрушенно качала головой и пыталась отговорить от встречи. Подруга последнее время вообще была странной. Мои отношения с Хромовым ее не устраивали, он раздражалась сразу, как только я заводила свою бесконечно пластинку о том, как мне его не хватает. Причины такого поведения мне были не ясны.

В этот вечер я одела тот же наряд, что и в наше первое свидание, хотелось воскресить в нем воспоминания о том, как все было здорово. Сапожки на высоком каблуке и светлая шубка дополнили образ.

На свидание я поехала на своей машине. Как пройдет вечер, я не знала. Если все будет хорошо, то машину со стоянки можно забрать и завтра, а если что-то пойдет не так (тьфу-тьфу), то будет на чем добираться домой.

Подъехав к ресторану, я с огромным неудовольствием обнаружила, что часть парковки перекрыты красными лентами — там обновляли асфальт, а другая часть полностью заставлена машинами. Парковаться было негде.

Витиевато выругавшись, я вернулась на дорогу. Мне пришлось разворачиваться, доезжать до светофора, поворачивать на ту улицу, по которой я ехала к ресторану и там парковаться за клуб — баром.

— Ну что за напасть,— причитала я, ковыляя от парковки к ресторану. Зима уже вступила в свои законные права. Пару дней назад была еще совсем тепло, а сегодня к вечеру прихватил мороз, тротуар еще не успели посыпать песком, поэтому я как корова расползалась на льду, проклиная каблуки, погоду и тех, кто перекрыл парковку рядом с рестораном. Начинался снегопад, и я надеялась, что он исправит ситуации, припорошив лед на земле, а пока...пока я продолжала ползти к своей драгоценной цели.

В общем, с учетом моей пешей прогулки и затянувшейся парковки в ресторан я опоздала минут на двадцать. Когда вошла внутрь, перевела дух и направилась к гардеробу. Вещи сдала пожилой женщина, она мне взамен дала номерок 13. Я не суеверная, но что-то неприятно колыхнулось в груди. Проведя пару минут перед большим, во всю стену зеркалом, я убедилась, что выгляжу хорошо. Прогулка по свежему воздуху взбодрила, придала красивый румянец моим щекам, а глазам загадочный блеск.

На входе в зал меня встретила девушка — хостес. Она учтиво поздоровалась и поинтересовалась, забронирован ли у меня столик. Я назвала Сашину фамилию. Девушка проверила по списку, улыбнулась и пригласила меня пройти за ней.

Хромов забронировал для нас столик в VIP— зоне. Светло бежевые стены, украшенные красивыми картинами, белые кожаные диваны, круглые столики, накрытые накрахмаленными белоснежными скатертями с золотой отделкой. Каждый столик отделяла друг от друга мерцающий плотный тюль, создавая иллюзию полного уединения в огромном ресторане. Все прекрасно, кроме одного — Саши все еще не было.

Я не подала виду что расстроилась, благодарно кивнула хостес, за то, что она меня проводила, села на один из диванчиков и принялась изучать меню.

"Всякое в жизни бывает,— мысленно утешала себя я,— он мог попасть в пробку, проколоть колесо, да и просто случайно задержаться"

Александр был хронически пунктуален. Он приходил всегда и везде во время, если что-то не получалось, то предупреждал заранее. Неточности во времени он не терпел и всегда раздражался, стоило ему услышать фразу: "сейчас около двенадцати". Для него понятия "около" не существовало, для него было двенадцать часов пять минут, или семь минут или восемь. Никаких "около". Голая пунктуальность.

И вот сейчас то, что он не позвонил и не предупредил, о том, что задерживается, напрягало меня больше всего.

Подождав несколько минут, я все-таки не выдержала и написала ему смс: "Привет, ты где? Все в порядке? Я уже на месте."

Ответ пришел через пару минут: "Котенок, извини, работа. Непредвиденная встреча, думал, успею".

По спине прошла волна холода, дрожащими руками я снова набрала: "Надолго задержишься?"

Ответная смска пришла моментально: "Уже заканчиваю и лечу к тебе. Минут 15 осталось".

Я судорожно вздохнула, стараясь успокоиться. Что ж, раз сказал пятнадцать минут, значит так и есть. Подожду, ничего со мной не станет.

Подошла официантка и спросила, буду ли делать заказ, на что я ответила, что чуть позже, а пока попросила стакан воды. Девушка учтиво кивнула и ушла, а я стала ждать Сашу.

Он не пришел через 15 минут.

-Пробки, наверное,— решила я (ага, в 8 часов вечера), воздержавшись от написания очередного сообщения. Может, он уже подъехал и тоже пытается припарковаться, а тут я буду его дергать.

Когда через полчаса он так и не явился, я все-таки написала. Ответ пришел с опозданием: "Все еще на встрече".

Коротко, сухо, без пояснений.

У меня засосало под ложечкой, дрожащими от волнения пальцами я набрала: "Мне тебя ждать?".

"Да".

Вот и все, просто "да".

И я сидела и послушно ждала, официантка подходила еще несколько раз, и уже смотрела на меня с сочувствием.

Еще через сорок минут мой телефон мурлыкнул, и я увидела значок сообщения. Почему-то стало страшно его открывать, но я взяла себя в руки и все-таки прочла.

"Иди домой, я не приду, важное дело".

Ни извини, ни обещания повторить встречу позже. Ничего. Просто иди домой.

В этот момент я почувствовала себя маленькой дворняжкой, которая сидела и ждала возле магазина человека, обычно выносящего косточку, а он взял и не пришел. Стало так больно дышать, что я чуть не разревелась прямо в ресторане. В дорогом, красивом ресторане, где я провела полтора часа, ожидая Александра.

Кое-как, на ватных ногах, я добралась до выхода, забрала свою одежду и вышла на улицу. Снегопад разошелся, крупные хлопья снега плавно опускались на мое лицо и мгновенно таяли. На улице было очень красиво, но эта красота меня совершенно не трогала. Внутри стало пусто и темно, как будто кто-то выключил свет в комнате.

Саша не пришел. Я возлагала такие надежды на этот вечер, а он просто взял и не пришел. Променяв меня на свои супер-пупер-мега важные дела. Как обычно.

Я неторопливо брела к машине, и была даже рада, что оставила ее так далеко, что есть время просто пройтись и подумать.

Мысли расплывались, ничего конкретного в голове не было. Просто крутился один вопрос: Как же так? Почему все ломается?

Я шла мимо бара, печально глядя по сторонам, и ни на что не обращала внимания. И вдруг меня словно молнией поразило. Словно чья-то невидимая рука взяла меня за мою дурную головушку и повернула ее в сторону бара, заставив заглянуть в его окна.

То, что я там увидела, буквально вышибло весь воздух из легких.

За столиком, боком ко мне сидел Хромов и о чем-то увлеченно разговаривал с женщиной. Они беззаботно смеялись, а их руки постоянно соприкасались.

Я стояла, смотрела на них во все глаза, и как рыба хватала воздух ртом, не в силах поверить в происходящее. Саша был с другой! И я просидела в ресторане одна, как идиотка, не из-за важной встречи, а из-за другой женщины.

Я метнулась внутрь бара, прежде чем успела понять, что делаю.

Влетев в холл, я уже была готова прорваться в зал, но меня не очень учтиво остановил охранник, сказав, что это только на сельских дискотеках девицы в помещении в шубах ходят.

На его грубость я только зашипела и бросилась к гардеробу.

Через минуту уже опять стояла перед ним. Охранник не торопился меня пропускать и лишь с ухмылкой прошелся взглядом по моему телу.

— Разве охранникам положено так пялиться на гостей? Или кто-то не умеет читать, поэтому должностные инструкции остались для него великой тайной?— грубо спросила я, с вызовом глядя на него.

После моих слов верзила сжал челюсти так, что заходили желваки под кожей. Если бы он сейчас надумал меня выкинуть отсюда, я бы ничего не смогла сделать, ибо смотрелась рядом с ним, как чихуахуа на фоне ротвейлера.

Мужик, с трудом взял себя в руки, и холодно ответил:

— Уважаемая, я знаю свои инструкции от корки до корки, а читать, похоже, не умеешь ты,— при этом он указал на огромный стенд рядом с нами, который я до этого просто не замечала.

Там красовалась красивая пара и ярка надпись: "Сегодня серебряный зал бара открыт только для влюбленных пар. Приходите со своей половинкой, проведите незабываемый вечер только вдвоем. Живая музыка, изысканное меню, романтическая атмосфера, позволят вашим чувствам разгореться еще сильнее", а дальше еще одна надпись" А все остальных мы ждем в золотом зале и на танцполе нашего заведения".

Я стояла и смотрела на эту вывеску так, словно это был некролог. Мой некролог. Внутри что-то ломалось и умирало. Я раз за разом пробегала глазами по проклятым строчкам, и только присутствие наглого охранника не давало мне разреветься от обиды.

Внутрь клуба зашли еще несколько молодых людей, они громко смеялись, шумели. Их вид показывал, что они навеселе и пришли сюда продолжать свой праздник. Вся компания дружно направилась в серебряный зал, но была остановлена моим любимым охранником.

Он как скала встал перед ними и терпеливо пытался донести, что сегодня в эту часть клуба их никто не пустит. Верзила так увлекся воспитательной беседой с этими товарищами, что совсем забыл про меня, а я вместо того чтобы покинуть это заведение тихонько прошмыгнула в заветный зал.

Там играла тихая романтическая музыка, горел приглушенный свет, и пахло какими-то цветами. Просто сказка для влюбленных. В зале были заняты практически все столики, за ними сидели пары различных возрастов: и совсем "зеленые" первокурсники, и достаточно солидные, если не сказать, что пожилые люди, но меня интересовали не они.

Я как ураган направилась к заветному столику, за которым расположились Саша и его ненаглядная блондинка.

Он сидел ко мне спиной, поэтому не видел моего приближения и был полностью увлечен своей собеседницей.

— Как это понимать?!— прошипела я, поравнявшись с ним.

Хромов напрягся и поднял на меня свои глаза. В них я прочитала что угодно, но только не сожаление. Удивление, раздражение, досада, какая-то мрачная решимость. Вот и все.

Он не сделал попытки встать, а просто сидел и смотрел на меня, вальяжно откинувшись на спинку стула, а я как грозовая туча нависала над ним.

— Это твоя деловая встреча?— чуть ли не прорычала я, и мне было абсолютно наплевать, что все присутствующие в зале повернулись в нашу сторону.

— Оль, давай без скандалов обойдемся,— недовольно произнес он.

— Без скандалов? Я полтора часа просидела там одна, как последняя идиотка, а ты тут...

— Я же говорила, надо было сразу ей написать, чтоб не ждала,— грудным, бесконечно сексуальным голосом произнесла Сашина спутница.

Я как кобра перекинула свое внимание на нее, но ничего не смогла сказать, столкнувшись с ее взглядом, абсолютно спокойным, уверенным и немного лукавым.

Такие как я, на фоне таких как она, превращались в серых невыразительных мышек. Невероятно женственная, уверенная в себе блондинка с фиалковыми глазами, роскошными волосами и бесподобными формами. Грудь не меньше четвертого размера просто фантастически смотрелась вместе с осиной талией. Она была немного старше меня, но если я -в душе пацанка, то она просто ошеломляла своей женственностью. Красивая, роскошная, дорогая, идеальная во всем, начиная от маникюра и заканчивая шлейфом изысканных духов.

Я стояла и смотрела на нее, не проронив ни слова, а она мягко улыбнулась и произнесла:

— Ты прав, Саш, миленькая девочка и забавная.

От этих слов я просто взвилась до небес. Этот гад не только встречался с другой женщиной, но и обсуждал с ней меня! Он был для меня всем, светом в темном царстве, воздухом, жизнью, а я для него всего лишь миленькая и забавная девочка.

— Ты,— я повернулась к Александру, говорить было тяжело, хотелось просто вцепиться в него и задушить, — видеть тебя больше не желаю. Ты...

В его взгляде появилось предупреждение:

— Не забывайся, мы в общественном месте. Если хочешь поскандалить, то это не ко мне. Иди домой, я тебе потом позвоню

— Засунь себе в задницу свои звонки,— провизжала я, просто вне себя от унижения. Я стояла как последняя дура перед ним и сжимала кулаки. Он практически равнодушно смотрел на меня, лишь иногда в глазах проскакивала досада от сложившегося положения, блондинка с легкой улыбкой рассматривала меня, и ее, по-видимому, совсем не смущало присутствие еще одной Сашиной пассии, а все остальные в зале с интересом наблюдали за нами.

— Приятного вечера! Желаю хорошо отдохнуть,— прошипела я и, собрав остатки гордости, развернулась, что уйти прочь.

— Спасибо, дорогая,— промурлыкала блондинка,— мы постараемся.

Дальше выдержка меня подвела, и я бросилась к выходу.

До машины я бежала как сумасшедшая. Мне хотелось поскорее уехать отсюда, чтоб не встречаться с Сашей. Мне нечего ему сказать, все и так предельно ясно. Маленькая глупая девочка нафантазировала себе прекрасного принца, а у принца, оказывается, была своя собственная жизнь, в которой она занимала совсем не так много места, как думала.

Я села в машину, и прислонившись лбом к рулю, пыталась отдышаться. В груди было так больно, что каждый вздох давался с трудом. Воздух с хрипом выходил из моих легких, и вскоре хрипы перешли в ничем не сдерживаемые рыдания.

Первый раз в жизни я так больно получила по носу от судьбы. За что, почему? Я не знала.

-Сукин сын,— простонала я, продолжая рыдать,— сволочь.

Слез хватило минут на пятнадцать, потом проснулась ничем не контролируемая злость. Захотелось вернуться обратно в бар и продолжить разборки. Мне стало стыдно за себя, за то, что я как овца стояла перед ними и ничего вразумительного не могла сказать. Надо было заехать по Сашиной холеной физиономии, вырвать половину золотых кудрей его девице, потом перевернуть им стол и с гордым видом удалить прочь. А я... Я повела себя как маленький, беззащитный ребенок, которого пренебрежительно отправили домой, даже не соизволив поговорить, или хотя бы извиниться.

Хромову было не стыдно за свое поведение, он жил как хотел. Его только раздосадовало мое появление в разгар свидания. Вот и все.

Где в глубине души я все-таки надеялась, что сейчас он выбежит из бара, ко мне, что ему не все равно на мои страдания. Но этого не произошло. Он выбрал не меня. Опять. Он выбрал эту шикарную блондинку, как до этого выбирал свои важные дела. Хотя, может и не было никаких дел, может всегда была только она, а все проблемы с работой только служили для Саши прикрытием. Я верила ему, наивно, глупо, беззаветно. А он, он вытер об меня ноги и даже не обратил на это никакого внимания.

Мдя, воспоминания не из приятных. Я затянула с уборкой и теперь собиралась ехать в аптеку за пилюлями, не смотря на то, что на улице уже было совсем темно.

Помню, в тот злополучный вечер я просидела на парковке не менее часа, но Александр так и не вышел ко мне. Потом я позвонила Вике и сказала, что на пару дней уезжаю в деревню. Подруга сразу поняла, что случилось что-то из ряда вон, и предложила свою компанию, но я отказалась. Хотелось побыть одной.

До деревни, а точнее маленького провинциального городка было примерно тридцать километров, но я их даже не заметила, выжимая максимум скорости из машины. Мы с Викой за копейки купили там древнюю развалюшку, которую иногда использовали для отдыха, а чаще как прибежище, если вдруг возникала напряженность в работе ?2. Это был наш маленький секрет, про который мы никому не говорили. Покосившаяся домушка в заречной части города, недалеко от реки, на другом берегу которой стояла красивая колокольня, ставшая символом этого захолустного городка.

Эх, помню, я и наревелась за те два дня, что провела в деревушке. Проснусь — реву, хожу по дому — реву, ем — реву, ложусь спать — реву.

Я была там совсем одна, отгородилась от всего мира, отключила телефон, чтоб не беспокоили по работе и чтоб не разговаривать с Александром. В том, то позвонит, я не сомневалась, даже составила гневную речь, чтоб поставить его на место во время разговора. Но вот в то, что у меня хватит сил на этот самый разговор, я была не уверена, поэтому предпочла отключить связь и быть недоступной для всех.

Два дня прошли, и я вернулась домой, где меня встретила встревоженная Вика. Ничего не утаивая, я ей все рассказала, выслушала ее гневную тираду о том, что она предупреждала о "любви с первого взгляда", о том, что мне надо выкинуть этого козла (там еще было много названий животных, предметов и частей тела) из своей жизни и так далее и тому подобное. А потом она занялась тем, чем и должна заниматься настоящая подруга — стала приводить меня в чувство, пытаться оживить. Если сказать честно, то у нее ни черта не получалось.

Приехав из деревни, я с замиранием сердца включила телефон, и каково же было мое удивление, когда обнаружилось, что от Александра нет ни звонков, ни сообщений. Ничего. Прошло три дня после нашей памятной встречи в баре, а он даже не пытался со мной связаться.

Это было больно. Даже больнее, чем при самой встрече.

В голове пульсировала только одна мысль: "Ему наплевать".

До аптеки я добралась, когда на часах было уже 10 вечера. Раздался телефонный звонок и я, не глядя на экран, ответила, одновременно с этим пытаясь запарковаться между двух машин.

— Да.

— Привет, Зай,— раздался немного усталый голос Чижика,— я дома.

— Привет, — я улыбнулась, услышав своего балбеса.

— Смотрю, у вас света нет, вы где?

— Вика, еще не приехала,— я не стала ему говорить, что моя несчастная подружка — подельница сидит в обезьяннике,— а я в аптеку поехала.

— Что случилось?— в его голосе сквозило неприкрытое беспокойство.

— Да ничего, горло першит, а дома как назло ничего подходящего не оказалось. Скоро приеду. Зайдешь?

— Оль, не обижайся, но у меня нет сил. Я сегодня пахал как вол, сейчас поем и спать, завтра опять в пять утра подъем.

— Выходные когда? Ты уже полторы недели работаешь без перерыва!

— Скоро,— хмыкнул он,— вот объект сдадим и отдохну.

— Ладно, Вань, отдыхай.

— Я тебе завтра позвоню.

— Хорошо, спокойной ночи.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже,— в очередной раз соврала я, и глазом не моргнув.

Моей силы воли хватило ровно на две недели. Я металась как тигр в клетке, разрываясь между ненавистью и любовью. В один день я его просто ненавидела, за то, что он так поступил со мной, наполнялась мстительным желанием жить и стать счастливой ему назло. Представляла, что вот сейчас он мне позвонит, будет просить прощения, а я вся такая гордая, независимая и неприступная рассмеюсь в трубку и скажу, что он опоздал.

В другие дни, я была готова выть от боли, которая разрывала меня изнутри. Была готова ползти к нему на пузе и умолять вернуться. В такие моменты я смотрела на телефон и молилась, чтобы раздался звонок. Я представляла, как скажу, что люблю его, что готова все простить и начать сначала.

Однако в любой из этих дней моим планам не суждено было сбыться по одной простой причине.

Он не звонил.

Словно он совершенно забыл про меня, словно и не было тех безумно счастливых месяцев проведенных вместе.

И вот как-то вечером, когда Вика укатила куда-то с Тёмкой, оставив меня одну, я, не осознавая, что делаю, протянула руку к телефону и набрала его номер. В трубке раздались гудки. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь... Я уже думала, что он не возьмет трубку, как на другом конце раздалось напряженное:

— Да, Оль, я слушаю.

У меня моментально пересохло во рту, и что сказать я не знала. Наверное, я была так уверена, что он меня проигнорирует и не ответит, что даже тему для разговора не придумала.

— Оль?

— Привет, — внезапно охрипшим голосом произнесла я, а потом ляпнула первое, что пришло в голову,— я хочу с тобой встретиться и поговорить.

— Это обязательно,— Сашин голос в этот миг прозвучал не уверенно,— может, по телефону все обсудим?

— Нет, при личной встрече,— как можно тверже произнесла я,— сегодня в девять устроит?

— Да,— после некоторой заминки ответил он, — где?

— Где хочешь, мне все равно.

— Давай на Набережной, у Анхеля?

— Хорошо, — согласилась я и первая повесила трубку.

Зачем? Зачем надо было звонить и выпрашивать эту встречу? Для чего? Что я хотела от него добиться?

Ни на один из этих вопросов ответа у меня не было. Матерясь, как пьяный сапожник, я бросилась в свою комнату. Часы показывали полвосьмого, а мой внешний вид ну ни как не располагал к встрече с Александром. Надо было срочно приводить себя в порядок.

Я помнила, что представляла собой его пассия и не хотела ударить в грязь лицом. Надо было выглядеть так, чтобы Саша увидел меня и обо всем забыл, чтоб он увидел во мне роскошную женщину, а не милую и забавную девочку. Вики дома не было, а в моем воспаленном от страданий мозгу в тот момент, сложилось представление, что роскошная женщина должна выглядеть, как звезда Плейбоя.

Я быстренько приняла душ, помыла голову и приступила к созданию образа роковой женщины. Волосы выпрямила и забрала с помощь красивой заколки к верху, оставив свободными лишь несколько прядей, для того чтобы подчеркнуть длинную шею. Макияж smoky eyes, яркий блеск на губы (знаю что перебор, но тогда так было надо), шлейфовые духи и блестящее платье, еле прикрывающее пятую точку. И вот, наконец, в зеркале отразилась девица совсем не похожая на меня обычную.

Теперь я была настроена решительно. Мне нужен был Александр, как воздух, как пища, без него я просто сгорала заживо. Пусть увидит, что я может и не такая сисястая, как его блондинка, но у меня тоже имеется масса достоинств.

Ехать на своей машине не хотелось, поэтому я вызвала такси. Оно приехало через 10 минут — темно бордовая девятка, с наглухо затонированными окнами. Да, конечно не царская колесница, но плевать.

Когда я садилась в такси, мимо проковылял наш местный бомж. Звали мы его все по имени отчеству: Колдыр Колдырыч. Откуда такое имя понятно, наш товарищ без определенного места жительства очень любил приложиться к чему-нибудь крепкому. В целом он был безобиден, слонялся целыми днями по нашей длинной улице, или спал в кустах, или квасил. Когда год назад сгорел старый дом в конце квартала, и от него не осталось практически ничего, он перебрался туда на ПМЖ. Соорудил из какой-то пленки крышу, натаскал барахла и жил.

По началу, когда он только появился, все соседи очень негативно отреагировали на него (мы с Викой, кстати, не были исключением), боялись, что он будет лазить по огородам, гадить нам под окна. Но время шло, и ничего такого не происходило. Просто пожилой человек, который опустился на дно, или злодейка судьба его туда спустила. Просто жил, выживал и старался никому не мешать. В какой-то момент мы все дружно начали его подкармливать. Нет, мы не готовили ему деликатесы, и не звали к своему столу, но если оставалась недоеденная пища, то мы упаковывали ее в пакетик и отдавали ему. А если в магазине вдруг вкусно пахло теплым хлебом, то перед глазами всегда всплывал его образ, и мы покупали ему хлеб, иногда молоко и прочие мелочи.

Он был благодарен, до слез. От этого каждый раз становилось как-то не по себе.

Взамен на нашу поддержку он старался отплатить добром, по мере возможности. Он стал, как бы выразиться точнее, хранителем нашей улицы. Прогонял других бомжей, бездомных собак, присматривал за порядком, сообщал нам, если вдруг видел кого-то подозрительного. Благодаря ему даже удалось предотвратить кражу в одном из домов.

Вот такой замечательный сосед жил рядом с нами. Увидев меня, направляющуюся к такси, он расплылся в улыбке:

— Красавица.

— Спасибо,— я благодарно улыбнулась,— глянешь краем глаза за домом?

— Конечно,— тут же согласился он.

В общем, так отправилась я в поход за Сашиными чувствами.

На Набережную, к ресторану Анхель я приехала ровно в девять. Расплатилась с водителем, который всю дорогу настойчиво пытался обменять плату за проезд на мой номер телефона, вышла из машины, поправила прическу и направилась в сторону ресторана, гордо расправив плечи. Не смотря на то, что сердце трепыхалось в груди как маленькая, пойманная в клетку птичка, внешне я была абсолютно спокойна.

Хромова я увидела издалека. Как всегда безукоризненный — серое пальто на распашку, стильный шарф, темно-синие джинсы. Он стоял, облокотившись на перила, и задумчиво смотрел на воду. Душа заболела от его вида, такого родного, но вместе с тем такого далекого и недосягаемого.

С трудом, выдохнув и поборов желание убежать, спрятаться подальше, я все-таки подошла к нему и просто сказала "Привет".

Саша, отвлекся от созерцания темных вод нашей городской речки и повернувшись ко мне замер, ни говоря ни слова.

Он смотрел на меня словно путник на оазис, раскинувшийся посреди пустыни. В его глазах было все и радость, и восхищение и какая-то глубинная тоска.

— Что же ты делаешь, — прошептал он, не понятно к кому обращаясь, то ли ко мне, то ли к себе, а потом сделал резкий шаг в мою сторону и сжал меня в объятьях, уткнувшись лицом с мои волосы.

Я замерла и ничего не могла сказать, такого всплеска чувств от него я не ожидала. Он отстранился от меня, но лишь для того чтоб посмотреть в глаза, а потом весь мир просто перестал существовать.

Его поцелуй был нетерпеливым, неистовым, а я, истосковавшись по нему, отвечала со всей страстью, на которую только была способна.

В ресторан мы не пошли.

Я не помню как, но мы, так и не отрываясь друг от друга, оказались в машине, потом в подъезде какого-то нового дома, а потом в квартире.

У Саши был огромный дом в коттеджном поселке за городом, но глупо было предполагать, что с его деньгам он дополнительно не обзавелся квартирой в центре города.

Да и плевать мне было на коттеджи, квартиры, деньги и все остальное. Я была счастлива только оттого, что он наконец-таки опять рядом, обнимает меня и целует.

Все так же в бреду, мы очутились в спальне, а дальше была самая прекрасная ночь. Я взлетала к небесам, кричала от страсти, задыхалась от нежности, сходила с ума от любви к этому человеку. Это был мой Рай.

Утром я проснулась очень рано, Саша спал рядом, распластавшись на животе и уткнувшись носом в подушку. Я с любовью посмотрела на его обнаженную спину, на тугие, рельефные мышцы, сильные руки... Так, хорошо, что все остальное было прикрыто простыней, иначе я за себя не ручалась.

Все наладилось, и душу затопило непередаваемое ощущение беспечности, свободы и радости. Словно я наконец вырвалась из клетки и смогла сделать полной грудь вдох, не боясь, что сердце разорвется от боли. Мы снова были вместе, только он и я, и теперь это было навсегда. Я это знала наверняка.

Будить его не хотелось, поэтому я тихонько зевнула, потянулась, поудобнее улеглась на подушках и стала с интересом осматриваться вокруг.

Комната была не очень большой, но зато светлой и уютной.

Стены нежно-кремового цвета, вдоль одной стены стоял белый шкаф-купе, напротив него такой же комод с тремя выдвижными ящиками, ну а большую часть комнаты занимала огромная кровать, на которой в данный момент валялись мы.

Все в этой комнате было продумано. Золотисто— коричневые шторы на широком окне, прекрасно гармонировали с золотисто-бежевым ( бессовестно нами смятом) бельем. Небольшие элементы декора, такие как вазочки, стеклянные фигурки, фотографии в рамках делали помещение очень уютным. А картина над кроватью, выполненная в бирюзовых тонах придавала какую-то непередаваемую свежесть всей обстановке.

В душе что-то нехорошо шевельнулось. Вазочки? Бирюзовые картины? Золотистое белье в тон шторам? Что-то не очень похоже на Александра, мирно посапывающего рядом.

Я была множество раз в его загородном доме, и обстановка там царила более чем сдержанная, поистине мужская. Все лаконично, дорого, функционально. Здесь все по-другому.

— Куда же ты меня притащил,— прошептала я, и словно высшие силы решили мне дать ответ, в замочной скважине повернулся ключ.

Кто-то разделся в прихожей и направился в нашу сторону. Я замерла, осознав, что попала в весьма щекотливую ситуацию. Лежу обнаженная, с мужиком, в чьей-то чужой кровати, а хозяин этой самой кровати по видимости сейчас зайдет в комнату. Одеться я бы все равно не успела, поэтому просто подтянула простынь до самых ушей и торопливо толкнула Сашу в бок. Он что-то сонно проворчал и опять уткнулся в подушку.

И тут в комнату вплыла та самая блондинка из ресторана, со словами:

— Саш, ты спишь что ли...— фраза на полпути оборвалась, так она, наконец, увидела меня.

Я готова была просто провалиться сквозь землю, но вместе с тем, ощутила ни с чем не сравнимое злорадство из-за того, что утерла нос этой "Мисс Титька", что она меня увидела с Хромовым.

Она стояла и смотрела на меня, а на ее прекрасном лице выступили красные пятна, указывающие на то, что она в ярости.

— Саш,— громко и раздраженно рявкнула она. От этого он, наконец, соизволил перевернуться на спину и начал тереть лицо руками, чтоб хоть как-то разлепить сонные глаза.

— Саша, ты совсем сбрендил или как?— вкрадчиво поинтересовалась девица, полностью игнорируя меня.

— Да вроде нет, — он еще раз зевнул, поудобнее улегся на подушках, закинул руки за голову и посмотрел на нее,— привет Кать.

— На кой черт, ты притащил это сюда?— с этими словами, она пренебрежительно кивнула в мою сторону.

Я вспыхнула от такого пренебрежения и посмотрела на Александра в поисках поддержки. Он хмуро смотрел на хозяйку дома (а теперь в этом у меня не было никакого сомнения), не обращая на меня внимания.

— Я не знаю, — наконец просто ответил он,— так получилось.

Я не верила своим глазам, он не пытался меня защитить, а говорил так, словно меня вообще не было в этой комнате.

— Знаешь, Хромов, ты свинья! — продолжала блондинка, не отрывая от него своих фиалковых глаз,— притащить свою очередную подстилку в МОЙ дом это уже перебор, тебе так не кажется?

— Очередную подстилку,— тихо, но сердито переспросила я глядя на Сашу, но он лишь хмыкнул и даже не взглянул на меня.

— Да, дорогая моя,— ответила Катерина вместо него,— очередную, ничего не значащую подстилку. А что ты думала, что он влюбился в тебя? Вы все так думаете! Все до одной, идиотки малолетние.

Я беспомощно переводила взгляд с нее на Сашу и обратно. Он молчал, все так же вальяжно развалившись на кровати, и смотрел куда-то в строну.

— Саш,— слабым голосом позвала я,— посмотри на меня.

Он нехотя перевел усталый взгляд на мое лицо и вопросительно выгнул бровь.

— Это правда?— голос предательски дрожал, как и все остальное тело.

— Что правда?— опять вмешалась Катерина, не дав ему ничего сказать,— что ты не более чем очередная, ничего не значащая интрижка, о которой скоро все забудут? Поверь мне милая, самая правдивая правда. Мы с ним вместе уже сто лет, и мы идеальная пара, потому, что знаем друг друга до мелочей и доверяем. У меня периодически случаются романы, и он периодически ищет новую, скажем так, кровь, для поднятия настроения. Нам это подходит. Вот только почему каждый раз вы считаете, что он захочет быть с вами до конца не понятно. Саш, что ты такого им говоришь, что они как стадо овец готовы идти за тобой на край света? Может, поделишься секретом?

Я опять посмотрела на Сашу и замерла. Он лежал и ухмылялся. Его откровенно забавляло происходящее в комнате, поэтому он с интересом наблюдал, предпочитая не вмешиваться.

Как мне в тот момент хотелось провалиться сквозь землю от стыда, а еще лучше сразу умереть, просто не передать словами. Я хотела бежать прочь, но не могла, потому что была совсем без одежды, а сверкать голым задом в присутствии двух посторонних людей не хотелось.

Я беспомощно хлопала глазами, не в силах ничего сказать.

— Что вылупилась? — грубо спросила Катя,— проваливай к чертям собачьим из моей кровати. Блин, белье теперь хоть выкидывай...

— Отвернись,— прошептала я.

— Ты еще будешь мне указывать, что мне делать в своем собственном доме?— буквально прорычала она и резко сдернула с меня простыню.

Такого стыда и унижения я не испытывала никогда в своей жизни, и не пожелала бы даже врагу.

Дрожащими, непослушными руками я натянула белье и платье, колготки даже не стала искать и метнулась к двери, по дороге споткнулась и некрасиво растянулась на полу. Эти двое продолжали бесстрастно за мной наблюдать, за моими жалкими потугами справиться со слезами. Саша был равнодушен как лев, а Катерина зла как кобра.

Кое-как натянув сапоги, я схватила шубу и вывалилась из этой проклятой квартиры. Последнее, что я услышала, это были слова Александра:

— Катюш, ну извини, не должен я был ее сюда притаскивать. Не знаю, что на меня нашло. Приспичило наверное сильно. Я тебе новое белье куплю, это можешь выкинуть...

Уже в лифте я просто сползла на пол и заскулила как побитая собака. Маленькая, жалкая, я размазывала по лицу слезы, вместе со вчерашней тушью, не находя в себе сил подняться.

Лифт остановился на первом этаже и равнодушно распахнул свои двери. Кое-как поднялась на ноги, и, держась за стену, пошла на выход.

Если бы в тот миг у меня случился сердечный приступ, то не было бы ничего удивительного. Сердце билось с перебоями, то замирало, пропуская удары, то неслось вскачь, в ушах шумело, а рот наполнился горьким привкусом.

Я буквально выпала из подъезда, и спотыкаясь, словно зомби поковыляла прочь. В соседнем дворе стояла лавочка, на нее я и опустилась, сжавшись в комочек. Не было сил даже рыдать, просто слезы текли по щекам.

В голове крутилась только одна мысль : "Домой, хочу домой".

Непослушными, трясущимися руками я достала телефон и набрала номер подруги. Вика ответила с десятого гудка:

— Алле,— сонно промычала она,— Оль, ты знаешь, что сейчас пять утра.

— Забери меня,— мертвым голосом попросила я.

На другом конце провода повисла тишина:

— Оль, что случилось?

-Вик, забери меня. Я домой хочу.

— Ты где?— в голосе Вики звучала паника.

-Я... — действительно, где я? Кое-как повернув голову, я осмотрелась и поняла, что нахожусь в новом районе города:— Я в Столичном.

— Где именно?

— На лавочке

— На какой, твою мать, лавочке?— судя по сбивчивому дыханию Вики, она носилась по комнате и пыталась одеться.

— Рядом с садиком,— тихо сказала я.

— Оль, я еду. Умоляю, сиди там и никуда не уходи. Я лечу. Потерпи.

— Хорошо.

— Не уходи никуда. Слышишь меня? Не делай никаких глупостей. Ты понимаешь, что я говорю? Оль, ответь не молчи.

— Да. Жду,— ни сказав больше ни слова, я отключила телефон.

И там, на лавочке, в новом красивом микрорайоне, рядом с чудесным детским садиком, вместе с моим сердцем, умирала моя наивность, юность, вера в любовь и людей.

Подруга приехала через пятнадцать минут, не смотря на то, что мы жили на другом конце города. Выскочив из машины, она бросилась ко мне:

— Оленька, что случилось?— она сгребла меня в охапку и качала как маленького ребенка,— на тебя напали, ограбили, изнасиловали?

Я покачала головой.

— Что тогда?

— Хромов,— прошептала я.

Подруга резко отстранилась и недоуменно посмотрела на меня:

— Ты встречалась с Александром?

Через пять минут мы уже ехали домой. Я лежала на заднем сиденье и рыдала взахлеб, а Вика вела машину и материлась так, что мужики на стройке, покраснели бы как девицы нецелованые:

— Ты тупая

* * *

!— орала она на меня,— На кой

* * *

надо было ему звонить? Мало ты в прошлый раз получила? Видимо мало. Он скотина, которая сожрет десяток таких как ты и не подавится. Хорошо он тебя в дерьме искупал, от души? Понравилось? Может, еще разок хочешь повторить? Так позвони ему прямо сейчас, я думаю, он с радостью тебе это устроит, вместе со своей ненаглядной Катюшей! А знаешь что? Правильно он все сделал. Таких дур только так и надо учить жизни, по-другому они не понимают! Ты посмотри на себя, вырядилась как потаскуха дешевая, а теперь удивляется, что он не удержался и в койку тебя затащил, а потом выкинул за ненадобностью. Да что ж ты за кретинка-то такая, а?

Мы подъехали к дому. Вика выскочила из машины, громко хлопнув дверью, достала сигарету и нервно закурила, глядя куда-то в сторону. Я попыталась вылезти из машины, но вместо этого безвольно опустилась на землю и, обхватив колени руками, сжалась в комочек.

— О, Господи,— простонала Вика, отбрасывая недокуренную сигарету в сторону,— давай я тебе помогу.

Верная подруга бережно обняла меня за плечи и помогла подняться на ноги. Вместе мы неторопливо направились в дому.

— У вас все в порядке?— раздался встревоженный голос соседа.

Ванька стоял, опираясь на забор, и внимательно смотрел на нас, и ничего в нем не было от того вечно смущающегося парня, краснеющего при каждой встрече со мной.

— Да,— отмахнулась Вика, и, не заботясь о том, что ее слова звучат, грубо продолжила,— все супер. Правда, все мужики козлы, моя подруга хроническая идиотка, а так все просто зашибись.

Он нахмурился, но ничего больше не сказал, а мы, наконец, попали домой.

Дальше был мой нервный срыв. Весь день я билась в истерике, так что Вика, отчаявшись справиться своими силами, не выдержала и вызвала врача. Пришел добрый дядечка и накачал меня успокоительным, после чего я проспала целые сутки, а когда проснулась больше всего походила на зомби. Такая же равнодушная, мертвая внутри.

Очнувшись, я обнаружила, что стою на обочине, смотрю в одну точку, и меня колотит крупной дрожью. Все эти воспоминания окончательно разбередили глубокую, только начавшую затягиваться рану в груди. Часы показывали одиннадцать вечера, получается, что выпала из реальности почти на час.

Судорожно вздохнув, я завела машину. Надо было ехать домой и лечь спать, завтра предстоял очень тяжелый день, тяжелая встреча с ним.

На светофоре я попала на красный и, не смотря на то, что дорога была пустынной, остановилась. Ну не люблю я нарушать порядок на дороге. Вот грабить дома, воровать, это про меня, а на дороге прям пай девочка: правил не нарушаю, старушек пропускаю, ну разве что превышение скорости изредка грешу.

Рядом со мной остановилась машина, и раздался сигнал. Я посмотрела в окно и увидела такой же БМВ как и у меня, только черного цвета. Стекло у машины опустилось, и показался прекрасный лик кавказкой национальности.

Не глядя на меня, он достал пятитысячную бумажку, помахал ее и кивнул на дорогу, явно предлагая погонять.

Я хмыкнула и, сама не знаю почему, ответила на вызов, так же показав деньги.

Как только загорелся зеленый свет, мы сорвались с места. У меня был в душе такой раздрай из-за предстоящей встречи, что я просто вжала педаль газа в пол, и, не глядя на спидометр, гнала вперед (кто там говорил про примерное поведение на дороге?). Черный БМВ отстал. Через квартал я остановилась и стала ждать появления соперников.

Уже через несколько секунд машина остановилась рядом со мной. Я опустила стекло и сделала жест рукой, типа "Давайте сюда мои денежки".

Кавказец без лишних слов отдал их, а потом попытался пригласить на свидание. Естественно я отказалась и уехала домой.

Надо же три минуты и пять тысяч в кармане. Надо было так всю ночь гонять, глядишь как раз бы набрала необходимую сумму и с Хромовым не пришлось бы встречаться.

Не смотря на все старания моей ненаглядной Вики, я выпала из нормальной жизни больше чем на два месяца. Никуда не ходила, ни с кем не общалась, на все работы просто забила. Неухоженная, нечесаная, бестолково одетая слонялась по дому, не зная чем себя занять. Все чаще сидела у окна и смотрела на покрытый снегом, пустынный сад, который словно зеркало отражал мое внутренне состояние. Даже на Новый Год мы никуда не пошли. Вика отказалась его встречать с Тёмкой и осталась со мной. Мы как две бабульки сидели дома перед телевизором, с бутылкой советского шампанского и смотрели Голубой Огонек, ладно хоть тазик оливье не настрогали.

Потом со мной случился мини-запой. Вика уехала на показ мод в Столицу, на два дня. Мне почему-то стало особенно тоскливо, и я за эти два дня выпила все, что нашла в доме. Вино? Хорошо! Мартини? Отлично! Коньяк и бренди для пропитки тортиков? Замечательно! Водка, припасенная для непредвиденных случаев? У-у-у, вкуснятина!

А поскольку пьяница из меня была просто никудышная, то после такой попойки я долго и упорно обнималась с белым другом "изливая ему душу", а вернувшаяся домой Вика, стала подумывать о том, не сдать ли меня на месяц— другой в психушку.

Проспавшись после пьянки, я проснулась другим человеком, словно чья-то невидимая рука просто нажала на переключатель.

Злая, агрессивная, обиженная на весь мир. Я отмыла себя в ванной, полдня провела в салоне красоты, и вернулась на работу.

С этого дня моя жизнь стала похожа на марафон. Заказы, тренировки, опять заказы, опять тренировки, вылазки за чужим имуществом большой ценности. После последней встречи с Хромовым в душе образовалась невыносимая пустота, которую я пыталась заполнить любыми доступными методами. Противозаконные вылазки были для меня как глоток свежего воздуха. Сколько тогда мы с Викой наворовали я не знаю, но в голове родилась мысль купить BMW Х6, и мы сосредоточенно "работали" для достижения этой цели.

А еще в моей жизни появились новые мужчины, много мужчин. Я меняла их как перчатки, примеряла и выкидывала. Нет, я не прыгала ни с кем из них в койку, дальше двух-трех, а часто и одного свидания дело не доходило. Один был недостаточно хорош, другой слишком мягок, у третьего глаза не того цвета. В общем, так или иначе, я сравнивала каждого из них с Сашей, и все они этого сравнения не выдерживали. Вика только качала головой, но ничего не говорила. Она была рада, хотя бы тому, что я просто перестала убиваться из-за Сашки, и плевать хотела на то, что ее подруга превратилась в озлобленную на весь мир, озабоченную клептоманку. Ее надежное дружеское плечо всегда было рядом, поддерживая и не давая мне опустить руки.

Все, все, хватит воспоминаний. В душ и спать. Легко сказать, да трудно сделать.

Пасха была уже на носу, мы с подругой привели в порядок весь дом, даже участок немного облагородили— сгребли прошлогоднюю листву и сожгли ее, провоняв насквозь дымом от костра. Оставалось только помыть окна. Этим я и занималась, а Вика умотала на неделю с Тёмкой на юга, греть телеса.

На помывку окон у меня ушло дня три, поскольку торопиться было некуда. К тому же где-то на линии произошел обрыв проводов, так что у нас в доме не было не телевиденья, ни Интернета, даже домашний телефон не работал. Занять себя было нечем, заказы выполнять не было возможности, поэтому все свое время я посвятила уборке.

В тот день я встала в 4 утра. Сама не знаю почему, просто глаза раскрылись и все. Проворочавшись, минут десять в кровати, я поняла, что меня переполняет энергия, и уснуть не удастся. Поэтому я поднялась и опять приступила к оттиранию дома.

Окошко, выходившее на навес для машины, никак не хотело отмываться, какими только средствами я его не пыталась оттереть. Вся его поверхность была заляпана чем-то наподобие смолы. Откуда здесь взялось это безобразие, я не знала, это появилось еще до того, как мы сюда переехали. Каждый год мы пытались справиться с этими пятнами, но позорно сдавались и забывали про них, даром, что окошко находилось в кладовке, и в принципе не мешало нам своим присутствием.

Почему-то именно в этот раз я решила, что не сдамся и отдеру эту гадость от окна.

Схватив кухонный нож, я начала скоблить стекло, и к моей радости смола нехотя начала поддаваться. Я терла из всех сил, и в один прекрасный момент это дурацкое стекло треснуло и развалилось, а большой, острый как бритва осколок вонзился в запястье, и, по-видимому, задел вену, поскольку кровь просто потоком хлынула из раны. Несколько секунд я ошарашено смотрела на свою руку, а потом вдруг осознала, что с такими темпами и умереть можно. И тут меня захлестнула паника. Я выдрала стекло из руки, от этого кровь полилась еще сильнее и побежала к телефону, кое-как зажимая рану.

Телефон не работал, обрыв на линии еще так и не устранили

— Твою ж мать,— я бросилась к мобильнику, но этот предатель тихонько хрюкнул и отключился, разрядившись в самый неподходящий момент. А самое смешное то, что вчера я случайно сломала зарядку к нему. В результате я отказалась без связи с внешним миром.

Кое-как я перетянула рану кухонным полотенцем, которое моментально пропиталась кровью, схватила ключи от машины и метнулась на улицу.

С крыльца я буквально свалилась, чувствуя, что еще немного и начнет кружиться голова, я поспешила к машине.

В этот момент я увидела Ивана, на крыше его дома. Он уже несколько дней перекрывал кровлю, и видимо сегодня решил начать пораньше. Заметив меня, парень улыбнулся и помахал рукой, а потом заметил пропитанное кровью полотенце. За какое-то мгновение, спрыгнув с крыши и легко перемахнув через забор, он оказался рядом со мной.

— Ты с ума сошла?— прорычал он, не сдерживая ярости,— суицидница хренова!

Я что-то попыталась ответить, но он даже слушать не стал. Вырвал из рук ключи, сгреб меня в охапку, затолкал на заднее сиденье машины и рванул в больницу. Утром дороги были совершенно пустыми, и мы добрались до травм пункта за минут десять. Хотя надо отметить, что в парне явно пропал прирожденный гонщик.

Глядя на пятна крови на обивке, я отстраненно подумала, что теперь машину точно придется сдавать в химчистку. А вообще накатила такая слабость, что захотелось немного вздремнуть. Я прикрыла глаза, но в тот же миг, громкий, резкий голос Чижова вывел меня из транса:

— Не спать, твою мать. Глаза открыла и больше чтоб не закрывала!

Я послушалась.

Он вытащил меня из машины и на руках отнес к врачу. Там меня быстренько заштопали, привели в чувства, поставили какую-то восстанавливающую капельницу и отпустили домой, а Ваньке строго настрого велели за мной приглядывать.

По дороге домой я все пыталась до него донести, что не собиралась сводить счеты с жизнью и резать себе вены, просто уборка пошла не так как нужно. Он молчал и хмуро смотрел на дорогу. Наверное, не верил.

По приезду он, по-наглому, без разрешения опять схватил меня на руки и отнес домой. Я и не очень — то противилась, все-таки сил вместе с кровью ушло предостаточно.

— Ну, так, где твое стекло?— насмешливо спросил он.

Я отвела его в кладовку. Там царил форменный кошмар. Таз с мыльной водой, куча губок и банок с чистящими средствами, разбитое, но все также грязное стекло, кухонный тесак — все это валялось в полнейшем беспорядке, а картину довершало немыслимое количество крови.

— Меня сейчас стошнит,— промычала я, и поспешила покинуть это злополучное помещение.

Ванька тяжело вздохнул, видать, убедившись в правдивости моих слов... и начал убираться, я пыталась его остановить, сказав, что чуть позже все уберу сама.

— Иди уж, сама она уберется,— хмыкнул он и выпроводил меня,— вижу я, как ты умеешь убираться.

Он все убрал, потом на несколько минут ушел и вернулся с новым (чистым!) стеклом, вставил его, сварил мне кофе, потом принудительно уложил меня в гостиной на диване, обмотал одеялом и включил телек. К себе, по-видимому, он совершенно не собирался.

Мне почему-то не хотелось оставаться одной, и я не стала настаивать, на том, чтобы он ушел.

В общем, когда Вика вернулась с отдыха мы с Ванькой уже были парой.

Вот так.

Легко, быстро, просто. И что самое забавное, я его ни разу не сравнила с Хромовым. Он просто вошел в мою жизнь и не собирался никуда из нее уходить.

Он стал моим спасательным кругом, вернув к нормальной жизни.

Ванька обладал просто неистощимым запасом оптимизма, доброты, любви к жизни. Более отзывчивого человека я просто не встречала. Надо помочь переехать другу? Пожалуйста! Отвезти бабушку какого-то знакомого на дачу, а потом помочь ей перекопать весь участок? Да не проблема. И все равно, что участок двадцать соток, а завтра к шести утра на работу. Пойти после двенадцати часовой смены волонтером в приют для бездомных животных? Полночи чистить вольеры и лечить плешивых дворняжек? Всегда готов.

Люди к нему тянулись, как бабочки к огню. Я не знаю, как могла жить столько времени совсем рядом и не замечать его. Он заражал всех своим жизнелюбием, открытостью, весельем. Я всегда думала, что у меня много друзей, но на самом деле это была лишь жалкая горстка приятелей, по сравнению с той толпой, которая окружала Ваньку. Он за всех стоял горой, и они ему отвечали тем же.

Ванька был мягко говоря не богат. Он работал бригадиром в какой-то строительной компании, занимался самим строительством и отделкой помещений. Руки у него были просто золотые и росли из нужного места. Над деньгами он не трясся, не делал их своим культом. Зарабатывал тяжелым трудом и тратил с удовольствием, а если денег нет, то шел и еще зарабатывал. Для меня он ничего не жалел.

Конечно такие дорогие рестораны и поездки, к каким я привыкла с Хромовым, он себе позволить не мог, да и не нужно мне этого. Но зато он дарил мне цветы и плюшевых мишек, просто так. Банально, но зато трогательно просто до слез. Ванька всегда старался порадовать меня какой-нибудь мелочью. А как-то раз он пахал целую неделю, без выходных, а потом купил мне золотое колечко, мне было ужасно не удобно его принимать, зная, как ему тяжело даются деньги, но в, то же время, это стал самый ценный для меня подарок. Тоненькое, золотое колечко, с небольшим синим камушком, вокруг которого свернулась змейка.

За мной так со школы не ухаживали. Мы как подростки бегали в кино на вечерний сеанс и зажимались на последнем ряду, гуляли под дождем, я даже ходила с ним на рыбалку. Он был абсолютно открытым и никогда не скрывал своих чувств. Если злился, то злился, если был счастлив, то смеялся громко и задорно как ребенок. О том, что он меня любит, он сказал в первый же день. Просто, без прикрас. И он абсолютно не смутился, когда я сказала, что не могу ответить ему тем же. Иван был абсолютно уверен, что придет время, и я его полюблю, так же он считал, что мы предназначены друг другу судьбой и будем вместе всегда. Мне стало как-то неудобно его расстраивать, и я не стала убеждать его в обратном. Вдруг он прав, и мое сердце оживет?

А у него были долгоиграющие планы, он был уверен, что мы не только счастливо и вместе доживем до самой старости, но я ему еще и дочь рожу, и звать ее будут Анечкой, и сына, которого мы Сашкой назовем. Ну, уж тут я взбунтовалась, сказав, что такого мерзкого имени своему ребенку не дам. Ванька удивился, а я ему рассказала про Хромова, конечно пропустив в своем рассказе момент моего позорного утра в квартире у Катерины. Парень внимательно выслушал мой рассказ, а потом хмыкнул и просто спросил:

— Так это из-за него ты столько времени чахла? Хочешь, я ему морду набью?— и стало мне почему-то после этих слов светло и радостно.

В Ваньке было два метра роста. Большинство мужиков на его фоне казались чахлыми подростками. Лично я заканчивалась, где в области его подмышки, даже ниже. С ним было спокойно и меня никогда не покидало чувство защищенности, словно Чижов был каменной стеной, закрывающей меня от всего мира. Несмотря на всю свою доброту, он профессионально занимался боксом, а учитывая размеры его кулаков можно было смело сказать, что желающих покуситься на мою безопасность просто не находилось. Он мог легко, одной рукой поднять меня вверх и удерживать до тех пор, пока я ни начинала вопить и требовать, чтоб меня немедленно спустили на землю.

Он был помешан на спорте. Бокс, баскетбол (кто бы сомневался, с его то ростом), волейбол, теннис, ролики, скейты, лыжи, футбол, плаванье и еще Бог весть что— он увлекался и активно занимался этим всем, брал меня с собой на свои тренировки, на какие-то игры, даже футбол в спорт-баре я с ним смотрела.

Его тело было совершенно: длинные мускулистые ноги, широченные плечи, сильные руки, покрытые четко выделяющимися венами, накаченная грудь, про кубики на животе вообще молчу. Крепкий, мускулистый, но вместе с тем поджарый и гибкий, как пантера.

Когда я была с ним на тренировке по боксу, то просто сидела, смотрела на него и буквально пускала слюни. Двигался он потрясающе, четко, резко, без лишних жестов. Я просто млела.

А как-то раз, мы с ним попали на площадку для уличного баскетбола, где уже тусовалась целая куча его друзей, таких же сумасшедших любителей спорта как и он сам.

— Вань, покажи, как ты умеешь, — прокричал один из них,— порадуй свою красавицу.

— Да не вопрос, — Чижик вышел в центр площадки, один из парней кинул ему мяч, и тут понеслось.

Иван подкинул его высоко вверх, подпрыгнул, сделал сальто в воздухе, приземлился, поймал мяч, снова подкинул, сделал стойку на руках, поймал мяч ногами, снова подкинул, вскочил и, поймав одной рукой, отправил его в корзину. Все это заняло не более десяти секунд: бросок, прыжок, сальто, стойка и опять бросок. Все вокруг восторженно заулюлюкали, а я стояла с открытым ртом и смотрела на него.

Он ко мне подскочил, схватил на руки и со смехом произнес:

— Рот закрой, ворона залетит. Пойдем, я тебе мороженку куплю.

В общем, спорт был его жизнью, разве что шахматы он стороной обходил, ибо там надо было работать головой, а не мышцами. Не скажу, конечно, что он был бестолковым, но уж не Эйнштейн точно. Хронический двоечник в школе, прогульщик, вечно балансирующий на грани отчисления в училище. Как он говорил, лучше закончить с синим дипломом и красной мордой, чем с красным дипломом и синей мордой. После ПТУ он заочно закончил строительную академию, ну и теперь работал, там где работал. И был безмерно счастлив, просто наслаждаясь тем, что у него было. Иногда я откровенно забавлялась, глядя на то, как он пыхтел, пытаясь отгадать слово в кроссворде. Однажды он спросил, как называется подставка для нот, я ответила "пюпитр". Так этот болван потом до конца дня ржал, говоря: "Что-то у меня пюпитр зачесался, пойду, помоюсь что ли". Мы с Викой только закатывали глаза и тихонько посмеивались, называя его Чижиком-Пыжиком. Кстати, подруга его просто боготворила, и всеми силами старалась мне внушить, что за такого мужика я должна, просто обязана держаться всеми руками, ногами, зубами и остальными частями тела.

С ним я не стеснялась быть сама собой, могла порыдать над каким-то сопливым фильмом, или поржать, как конь, над похабной комедией. С ним я не стеснялась быть смешной. Однажды мы завалились в караоке. У меня отличное чувство ритма, но вот голос и слух напрочь отсутствуют. Раньше, я бы и не подумала подходить к микрофону, а с ним запросто. Мы выбрали песню Лепса "Только, рюмка водки на столе", и голосили ее, кто как мог. И плевать я хотела, на то, что моя песня была похожа на вопль умалишенной заикающейся жирафы, которая шла на водопой, но споткнулась и сломала себе ногу, потом повалилась на землю и задницей села на дикобраза. Кстати Чижов пел примерно на том же уровне. После того как песня закончилась, и мы набрали позорные 10 баллов, нас пробило на сумасшедший смех, а вот все остальные гости бара-караоке смогли облегченно выдохнуть. Следует ли говорить, что к микрофону в этом заведении нас больше не подпустили?

Единственное, что я от него утаила, так это то, что воровка. Почему-то мне стало за себя стыдно, и эту сторону жизни я предпочла скрывать. Не хотелось, чтобы он думал про меня плохо. Поэтому для Ваньки я была лишь программистом и фитнес-тренером. Хотя, например тому же Хромову, я все разболтала про себя чуть ли не на первом свидании.

Он наполнил мою жизнь новыми красками, вытащил меня из той пучины страданий и безнадежности, боготворил меня, был готов на все ради одной моей улыбки, но, к сожалению, полюбить его по-настоящему, я так и не смогла. И мое сердце по-прежнему пропускало удары при мыслях об Александре.

Глава 2. Начало долгого пути

Утро выдалось необычайно хмурым, и то, что происходило за окном, как нельзя лучше отражало мое внутреннее состояние. На небе висели свинцовые, тяжелые тучи, обещавшие сильный ливень, ветер яростно трепал ветки деревьев.

Поежилась, от одной мысли о том, что надо выходить на улицу, потом кое-как заставила себя вылезти из кровати. На часах было семь. Через два часа мне предстояло встретиться с Сашей, от осознания этого по телу пробежала нервная дрожь.

Я долго стояла в душе, чередуя ледяную воду, практически с кипятком, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Отступать было не куда. Мне нужны деньги и точка, а то, что на сердце зияла, не заживающая рана, это ничего. Переживем как-нибудь.

Не смотря на то, что в горло не лез кусок, заставила себя позавтракать. Силы мне потребуются. Потом выпила кружку травяного чая и две таблетки успокоительного.

Восемь часов. Пора собираться и ехать навстречу.

Я накрасилась, заделала к верху волосы, надела красивое платье. Потом подошла к зеркалу и ужаснулась. Там отражалась точно такая же девица, как и в последнюю встречу с Сашей. Слишком яркий макияж, слишком короткое платье, все было слишком. Словно я собралась не денег у него просить, а намеревалась затащить его в постель и эти самые деньги натурой отработать.

История повторялась. Все как в прошлый раз. Сама напросилась на встречу, разоделась, расфуфырилась. Нет, так дело не пойдет. Повторения прошлого инцидента мне не нужно. Хватит. Спасибо накушались!

Я торопливо разделась, смыла косметику и все начала по новой.

Волосы затянула в тугой, конский хвост на макушке, на глаза немного туши, на щеки чуть румян, на губы прозрачный блеск. Вот и весь макияж. Скромно и неброско.

Из одежды я выбрала трикотажное платье насыщенного синего цвета с белым строгим воротничком, плотно облегающее фигуру, и прикрывающее колени. Платье было строгим и деловым, но именно на мне оно смотрелось безумно сексуально. При этом ни у кого бы язык не повернулся назвать его хоть чуточку вызывающим, вульгарным или провоцирующим. Белые туфельки— лодочки на высоком каблуке, белая маленькая сумочка.

Вот теперь своим отражением в зеркале я была полностью удовлетворена: строго, женственно, изящно, неуловимо сексуально, и по-деловому отстраненно. Никакого намека на флирт, офисный, немного стервозный образ. Духами я решила не пользоваться.

Спустившись вниз, я решительно зашла на кухню и отправила в рот еще одну таблетку, так на всякий случай. В прихожей еще раз осмотрела на себя в зеркало, тяжело вздохнула и вышла из дома.

Едва дойдя до машины, я почувствовала, что меня начинает трясти от предвкушения встречи с Сашей, громко выругалась и опять побежала в дом еще за одной порцией успокоительного, потом, не долго думая, схватила пузырек и отправила его в свою сумочку, так, на всякий пожарный.

Через полчаса я уже подъезжала к коттеджному поселку, в котором жил Саша. На контрольно— пропускном пункте сказала к кому еду, охранник позвонил куда-то, наверное, в Сашину резиденцию, а потом пропустил меня внутрь этого закрытого для посторонних поселения.

Дом Хромова располагался в самом конце поселка, непосредственно рядом с лесом. Огромный, по сравнению с соседними, земельный участок, на котором могло с легкостью уместиться, по крайней мере, с десяток коттеджей, был обнесен красивым забором с резными воротами, над которыми висела камера, а с боку красовалось переговорное устройство. Я нажала на кнопку, и практически тут же раздался голос охранника:

— Слушаю.

— Лаврова Ольга, к Александру,— скупая фраза, произнесенная ледяным голосом.

— У вас назначено?

-Да, на девять часов.

Охранник на минуту замолчал, по-видимому, проверял мои слова, а потом сказал:

— Проезжайте.

В тот же миг ворота беззвучно распахнулись, и я плавно направила Васятку внутрь владений Хромова.

Его дом больше походил на особняк какого-нибудь английского лорда, чем на типичный для России коттедж.

От ворот, до крыльца, украшенного колоннами, вела широкая аллея, по обе стороны которой росли высокие, кусты роз, наполнявшие воздух пленительным ароматом. У крыльца стояло два охранника. Уж не знаю, чем занимался Саша, его работа так и осталась для меня секретом, но за безопасностью своего дома он следил очень тщательно. Может он наркобарон?

Охранники не просто стояли и ждали моего приезда, но и держали на поводках собак. По три здоровенных ротвейлера. У каждого. Итого шесть ужасных пастей. Эти псины наводили на меня тихий ужас, они были идеально выдрессированы, но от их взгляда, типа: "о, а вот и мясцо приехало", становилось как-то не по себе. Когда я подъехала, появился третий охранник. Он вежливо распахнул дверь моей машины, взял меня под руку и повел в дом. Мне кажется, не сделай он этого и собаки бы точно расценили меня как свежий корм.

Зайдя внутрь дома, он отпустил мою руку и произнес:

— Хозяин наверху, в своем кабинете. Вас проводить или помните дорогу? — конечно же, охранник узнал бывшую пассию своего босса.

— Спасибо, не надо провожать, я сама.

— Хорошо,— с этими словами он удалился, а я направилась к широкой лестнице ведущей наверх.

Я много раз была у него дома и сейчас на меня волнами накатывала ностальгия. Здесь все осталось так же, все так же строго, лаконично, по-деловому, но вместе с тем роскошно.

Сашин кабинет располагался на втором этаже в конце коридора, и пока я по нему вышагивала, мои руки непроизвольно полезли в сумочку и достали еще одну таблетку. Мне с трудом удалось ее проглотить, запивать то было нечем.

Сколько бессонных ночей я провела, стараясь забыть Хромова, избавиться от ноющей боли в груди и возвести защитные барьеры, сколько сил моя любимая Вика приложила к тому, что у меня это получилось, как старался Пыжик, вытеснить из моего сердца Сашу. Вот и выпал мне шанс проверить, достигла ли я хоть чего-то на этом пути, или все так же в моем сердце есть только место для щемящей тоски из-за разлуки с ним.

Когда я подошла к кабинету, то внешне была абсолютно спокойна, да и внутреннее волнение начало спадать. Возможно, мне все-таки удалось совладать с собой, а может пять таблеток успокоительного наконец-таки сделали свое дело.

В общем, я выдохнула, пожелала себе удачи, постучала в дверь и, дождавшись приглашения, с деловым видом шагнула внутрь.

Здесь все осталось по-прежнему. Довольно мрачная, на мой взгляд, комната. Стены отделаны под дерево, дорогой огромный антикварный стол на витых ножках, занимающий треть всего помещения, стеллажи с книгами, огромное окно от пола до потолка, обрамленное тяжелыми шторами с вензелями. В углу комнаты стоял кожаный, красно-коричневый диван, при взгляде на которой я чуть не залилась краской от нахлынувших воспоминаний. Интерьерных украшений практически не было, только старинные часы с маятником и большая картина с дворцовым сюжетом на стене. Обстановкой кабинет напоминал какую-то средневековую приемную важного вельможи, а не современное рабочее место. Впрочем, Александр никогда особой скромностью и не отличался.

Сам Хромов сидел за столом, откинувшись на спинку кожаного кресла, сцепив руки на животе и внимательно глядя на меня. Рядом с ним, вальяжно примостив свою пятую точку на подлокотнике кресла, восседала огненноволосая красавица, чем-то напоминавшая Линку Шунину. Она по-хозяйски положила ему руку на плечо и с вызовом смотрела на меня, всем своим видом показывая, что это ее мужчина и никаких конкурентов она не потерпит. Девушка скользнула оценивающим взглядом по моему внешнему виду и непроизвольно нахмурилась, там самым, признавая, что конкурентка то очень даже ничего. На ее оценку мне абсолютно наплевать, и так прекрасно знаю, как выгляжу в этом псевдо-строгом платье.

Мысленно я ругалась, на чем свет стоит. Хромов был все такой же поганцем, как и раньше. Он не мог просто пойти мне навстречу, ему надо было потрясти у меня перед носом красной тряпкой, показать, как мало я для него значу, унизить, подавить, показать кто здесь главный. Гад.

Я, наконец-таки, подошла к столу и спокойно посмотрела ему в глаза. И, о чудо!!! Меня не хватил сердечный удар, я не забилась в истерике, не упала с обморок, не бросилась с диким воплем к нему на шею. Ничего. Только легкий внутренний трепет, никак не отразившийся на моем лице. Ай, да таблетки! Ай да, волшебные пилюльки! Мысленно я поблагодарила фармацевтов за такое чудо зелье, не известно, чтобы я могла учудить без них.

— Добрый день,— уверенно, с ничего не значащей улыбкой произнесла я и протянула ему руку для приветствия

— Добрый, — кивнул Александр, легко коснувшись моей руки,— присаживайся.

-Спасибо, — я с достоинством села на краешек резного стула и положила сумочку к себе на колени.

— Чем мы обязаны вашему появлению?

Я задумалась, услышав, как Хромов применил местоимение "мы". Что это означало? Мы — это он и эта мадам, или "мы"— это он, великий и ужасный. Мне показалось это забавным, и я чуть не хихикнула, остановив себя в последний миг. Наверное, все-таки давали знать о себе нервы. Надо по-быстренькому решать вопрос и бежать отсюда без оглядки.

— У меня к тебе важное дело.

— Важное?— переспросил Хромов, выжидающе глядя на меня, а в его глазах светилась наглая, ничем не прикрытая издевка,— такое же, как в прошлый раз?

"Твою ж мать,— мысленно прошипела я. Этот гад открыто насмехался и пытался спровоцировать меня. Ну, уж нет, не дождется.

— Нет, Саш,— мне все-таки удалось ответить спокойно, даже не просто спокойно, а пренебрежительно, — на этот раз действительно важное, без всякой ерунды.

— Ну, раз без ерунды, то рассказывай,— хмыкнул он,— я весь во внимании.

Я с сомнением посмотрела на третьего человека в этой комнате. Рыжеволосая все так же с вызовом смотрела на меня и явно не собиралась никуда уходить.

— Это конфиденциальный разговор, пусть девушка уйдет, — просто сказала я, глядя на свои руки.

— Не переживай, Марго, в курсе всех моих дел, так что можешь рассказывать,— в голосе Саши опять сквозила насмешка.

Марго победно улыбнулась, а я опять мысленно начала ругаться. Нет, ну что за человек! Ему обязательно надо было меня поставить в неудобное положение, заставить отступить и сделать, так как хочет он.

В другой ситуации, я, может быть, и сдалась и начала бы говорить, при постороннем человеке, а, может быть, послала бы его подальше и просто ушла. Но не сейчас. Сейчас я не имела права отступать, но и говорить о своих преступных делах при какой-то Марго не собиралась.

— Может она и в курсе твоих дет, но мои дела ее абсолютно не касаются,— холодно произнесла я и перевела взгляд на Марго,— извини, ничего личного.

— Я вам не помешаю,— промурлыкала она, еще ближе подвигаясь к Александру. А он ничего не говорил, а только выжидающе смотрел на меня, совсем как тогда в спальне у Катерины.

— Уверяю тебя, ничего интересного в нашем разговоре не будет,— я начинала терять терпение, поэтому решила хоть как-то начать говорить о делах, пока еще пилюли справлялись с моими нервами,— Александр, я хочу поговорить с тобой о работе.

— Работе?— с некоторой долей удивления переспросил он.

— Да. О работе номер два,— когда-то давно я была с ним так счастлива и неосмотрительна, что рассказала ему о себе практически все, и он прекрасно знал, что у нас с Викой за работа номер два.

— Ну и как успехи...на работе,— усмехнулся он, продолжая рассматривать меня.

-Не очень,— я поморщилась с трудом подбирая слова,— возникли проблемы, не у меня, а у моего...ммм...компаньона, и нам нужна помощь. Извини, что потревожила тебя, но больше не к кому обратиться.

Хромов взял со стола зажигалку и начал ее задумчиво крутить в руках. Зачем эта самая зажигалка ему была нужна — не понятно. Он не курил и вел исключительно здоровый образ жизни. В общем, комсомолец, спортсмен и просто красавец. А вот я бы сейчас от сигаретки не отказалась, уж очень вся эта ситуация действовала мне на нервы.

Одно я знала наверняка, Саша точно просчитался, пригласив на нашу вечеринку Марго. Надо было звать Катерину, та бы меня деморализовала одним своим присутствием. Они бы весело меня искупали в дерьме еще раз, стряхнули и отправили восвояси. Эту же Марго мне было просто жаль. Судя по ее цветущему виду, она еще не узнала о существовании Катюшки, и была уверена, что Хромов это ее мужчина. Как когда-то давно думала и я, идиотка хроническая. Саша не считал женщин за людей, и я была уверена, что он вытрет ноги об нее и, не оглядываясь, пойдет дальше. Так же как он это сделал со мной.

Молчание затягивалось, и я поняла, что еще немного и никакие таблетки меня не спасут от взрыва. Деньги надо было внести сегодня вечером, а я сидела тут и бездарно тратила время на игры Хромова и какую-то глупую девицу. Надо было что-то делать.

Я невольно посмотрела на свои руки, которые уже почти начали трястись, и увидела Ванькино кольцо, простенькое, с маленьким камушком. Оно красовалось на моем безымянном пальце. Я изящно положила руку так, чтобы кольцо оказалось на виду, посмотрела Марго в глаза, потом перевела свой взгляд на руку, как бы приглашая ее посмотреть.

Она так и поступила, конечно же, сразу заметив колечко не безымянном пальчике. В тот же миг с ее лица слетело напряженное выражение, и она заметно расслабилась. Хромов наши игры в гляделки не заметил, продолжая задумчиво смотреть в одну точку.

— Знаешь, дорогой, я вспомнила про одно очень важное дело, поэтому все-таки придется оставить вас. Как освободишься, приходи к бассейну, буду тебя там ждать,— промурлыкала она, потом наклонилась к нему и поцеловала в губы с такой страстью, что я еле удержалась, чтоб не отвернуться, но пришлось спрятать свою боль поглубже и заставить себя равнодушно на них смотреть. Пусть он видит, что мне плевать. Марго попрощалась со мной и плавной походкой, словно белая лебедь выплыла из комнаты.

В кабинете остались мы взвоем. Я терпеливо ждала, когда он, наконец, обратит внимание на мою драгоценную персону, и не начинала первая говорить.

Прошло несколько минут, прежде чем Саша откинул в сторону зажигалку и деловым тоном произнес:

— Ладно, давай рассказывай, что у вас там стряслось.

Я с готовностью кивнула и начала свой рассказ:

— Вика попалась практически с поличным, во время нашего с ней набега. Я в последний момент смогла скрыться, а ее буквально схватили за руку. В общем, страж порядка скрутил мою бедную подругу и отправил в обезьянник. Я скорее побежала к Митрофанову. Может, ты помнишь, я вроде рассказывала тебе про него?

— Это тот чудо-адвокат, на которого у вас есть компромат и который поэтому вытаскивает ваши задницы изо всех передряг?

— Да-да, — подтвердила я, рассматривая свои руки. Прямой взгляд Хромова, твердый, жесткий, в упор меня нервировал. Эти глаза, казалось, снимали с меня слой за слоем и смотрели в самую душу. Я всегда считала, что его взгляд самый тяжелый из всех когда-либо встречавшихся на моем пути. Он меня пугал всегда, даже когда мы с ним были вместе. В каком бы хорошем настроении Саша не пребывал, надменность и холод никогда полностью не исчезали из его глаз, притаившись где-то в глубине.

Я с трудом оторвалась от размышлений о его прекрасных очах, и продолжила:

— В общем, прилетела я к нему, рассказала все как есть. Дальше он сделал несколько телефонных звонков, которые дали незамедлительный результат. Хвала процветающей российской коррупции. Дело могут полностью замять, но вот только для этого деньги нужны. А их то у меня и нет.

— Странно, — лениво протянул Саша, — глядя на твою новую машину, я подумал, что дела у ...фрилансеров идут очень даже не плохо.

— Как раз из-за этой машины проблемы и появились. Мы купили ее пару недель назад и на это ушли все наши сбережения, и Вика как назло попала в такую передрягу. Деньги надо внести сегодня вечером, а их у меня нет,— грустно закончила я.

— Что вот так сразу возьми и выложи крупную сумму? — поинтересовался он.

— Ну, не сразу, мне дали неделю на сбор средств, пока Вика сидит в обезьяннике. Если все оплачу, то выйдет, как бы отсидев за мелкое хулиганство, а если нет, то отправится на ПМЖ в тюрьму. Я искала деньги, как могла, у всех спрашивала, но...

— Почему ко мне сразу не обратилась?

Я замешкалась, не зная, что сказать. "Мне проще было умереть, чем с тобой встретиться", или может так: "Только крайняя нужда могла заставить меня это сделать". Нет, не подойдет. Да и не зачем ему знать, про мои, еще живущие в сердце чувства.

— Думала, что свои помогут,— наконец тихо произнесла я.

Хромов метнул на меня быстрый, непонятный взгляд и как-то невесело усмехнулся:

— Судя по всему свои не помогли.

Я только кивнула:

— Такую сумму я не смогла собрать за столь короткий срок.

— И тут вдруг вспомнила про меня?

— Саш, извини, пожалуйста, я не хотела беспокоить тебя, но мне правда больше не к кому обратиться,— приходилось изображать мягкую булочку с изюмчиком, лишь бы получить деньги. Фу, сама себя уважать перестану, после такого подхалимства.

Александр сидел, облокотившись на стол, и молча меня рассматривал. Светлые глаза ничего не выражали, просто сверлили меня насквозь. Внутри все оборвалось, я поежилась и внезапно поняла, что зря сюда пришла. Сейчас он рассмеется и отправит меня прочь, или придумает какую-нибудь гадость типа "натурой будешь отрабатывать". Зачем я вообще к нему обратилась? Проще все-таки было украсть, чем видеть его физиономию. Саша по-прежнему молчал и смотрел на меня. Наконец я не выдержала и спросила:

— Саш, ты поможешь мне? Если нет, то не надо играть со мной, так прямо и скажи, я пойду искать другие варианты.

— Интересно какие?— хмыкнул он, поднимаясь из-за стола.

— Не знаю,— честно призналась я.

— Ладно, помогу я тебе, — наконец произнес он,— по старой дружбе, так сказать.

Услышав его слова, я облегченно выдохнула и на миг прикрыла глаза, благодаря за это небеса.

От Саши этот жест не укрылся, и он прохладно спросил:

-Сомневалась?

— Да.

— Почему?— он смотрел на меня в упор и явно ждал ответа.

"Потому что ты гад, сволочь и скотина", хотелось мне сказать, но вместо этого я просто пожала плечами.

Он, наверное, минуту смотрел на меня с непонятным выражением, словно что-то хотел сказать, а потом направился к стене, на которой висела одинокая картина. Я знала, что у него там сейф, и для приличия отвела глаза. Правда, мой взгляд упал на старинные часы со стеклянным корпусом, в котором прекрасно отражались все его действия.

Семь девять шесть восемь четыре один два — такой код я увидела и весело хмыкнула про себя.

Нет, не подумайте, грабить Хромова я не собиралась, поскольку это было чистой воды самоубийством — найдет, поймает, четвертует, но вот осознание того факта, что теперь я могу вскрыть его консервную банку, принесло мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Мда, все-таки воровские навыки сидели у меня в крови. Не пропьешь, не прогуляешь.

Чтобы чем-то себя занять и не смотреть на его, столь привлекательную спину, я взяла со стола журнал:

— Саш, я пока журнальчик гляну, ладно?

— Да, пожалуйста, — не оборачиваясь, ответил он, копаясь в сейфе.

"Наверное, мелочь ищет", промелькнуло у меня в голове, и с этими мыслями я открыла журнал.

Мне в руки попало глянцевое издание, посвященное предметам интерьера. Вазы, статуэтки, украшения— все очень красиво, и очень дорого. Я сразу подумала, что этот журнальчик бы понравился Виктории.

Я осматривала все эти предметы роскоши беглым взглядом, ни на чем не задерживая внимания. Ну, красиво, ну дорого и что? Наконец я достигла центрального разворота журнала. А там... так красовалась большая, во весь разворот фотография статуэтки лошади.

Гордое животное встало на дыбы, сверкая золотистыми боками. Длинный хвост, словно подхваченный внезапным порывом ветра, взметнулся в сторону, грива, украшенная россыпью мелких самоцветов, вилась свободными кольцами. Казалось, что автор смог передать саму суть движения, силы и свободы. Я так и представляла вороного жеребца стоящего на обрыве над морской пучиной, соленый ветер развивает его длинный хвост и гриву, а звонкое ржание разносится далеко вокруг.

У меня даже дыхание сбилось от созерцания этого чуда. Казалось, лошадка прямо просится ко мне в руки. Внезапно мне представилось, как бы красиво смотрелась эта вещица у меня дома на каминной полке...

— Оль, ты совсем оглохла от счастья, вызванного моей, столь неожиданной для тебя, помощью?— раздался насмешливый голос Саши.

Я трудом оторвалась от созерцания этого шедевра и подняла на него ничего не понимающий взгляд.

Он уже закрыл сейф, сдвинул на место картину, и сел обратно за стол, держа в руках увесистую пачку денег.

— Я спросил, какая сумма тебе требуется

-Э-э-э,— промычала я, совсем забыв и про деньги, и про Вику, и про все остальное. Взгляд упрямо возвращался к лошадке, к ее идеальным формам. Как же она прекрасна. Или это он? По фотографию понять половую принадлежность коняки не представлялось возможным. Я пришла к выводу, что это все-таки "он". Уж очень явно веяло от этой статуэтки силой, природной мощью.

— Оля, — Саша нахмурился,— не заставляй меня ждать. Сколько тебе надо?

Я промямлила сумму, которая не произвела на него никакого впечатления и снова уткнулась носом в журнал.

Статуэтка непременно должна быть моей. Иначе нельзя. Я чувствовала, что эта вещь просто создана для меня, и больше ни для кого. Моя рука не удержалась и погладила фотографию.

— Ольга,— на этот раз голос Хромова был раздраженным,— ты издеваешься что ли? Я с кем по-твоему разговариваю?

— Извини,— виновато произнесла я, а потом мой взгляд сам начал опускаться к журналу,— я засмотрелась.

— Я уж понял,— недовольно произнес он,— и что там только такого интересного нашлось, что ты...

Саша осекся на середине фразы, на секунду замер, а потом вкрадчиво спросил:

— А что именно, ты там так пристально рассматриваешь, и не можешь оторваться?

— Да, ничего, безделушка понравилась, — почему-то смутилась я.

— Какая?— настойчиво поинтересовался Хромов.

— Да вот, — я не хотя повернула к нему журнал и показала картинку,— лошадка красивая, глаз не могу отвести.

Саша не скрывая удивления, уставился на меня.

— Что?— я совершенно не поняла его реакции.

— Ничего, — он прокашлялся, и отвел глаза в сторону.

— Саш, я не понимаю, о чем ты.

— Да, ни о чем, глупости, — отмахнулся он,— просто удивился твоему выбору, так много всего красивого в этом журнале, а ты выбрала именно это.

— Почему?— искренне удивилась я, любуясь лошадкой, — ты посмотри какие формы, словно автор успел поймать и запечатлеть саму суть движения, энергии. У меня даже стих какой-то в голове крутится...Сейчас...сейчас.

Строчки сами родились у меня в голове, и я их продекламировала, не отрываясь от статуэтки.

Наступит ночь, и распахнуться двери,

Что были заперты на век.

И гордый конь, что был утерян,

Вернется в храм, к истоку рек.

За ним придет отважный воин,

Фантом, который слышит зов.

Но только хитрый Вор достоин

Разрушить плен чужих оков.

— Во как, Пушкин вроде, или Есенин, или Маяковский, ну в общем не знаю я кто именно это написал. Не сильна в поэзии..

Саша смотрел на меня во все глаза, и с открытым ртом, не произнося ни слова. Я даже засмущалась от такого взгляда, поэтому закрыла журнальчик и положила его на край стола. Как только картинка исчезла из поля зрения, в душе образовалась пустота, захотелось снова увидеть фотографию. Нет, я вру. Захотелось обладать оригиналом.

— Наверное, тебе хочется украсть этот кусок металлолома?— лениво поинтересовался Александр, абсолютно точно угадав мои мысли. Я смутилась и уставилась на свои руки, как школьница, которую поймали за непристойным занятием.

— Нет, конечно. Зачем он мне,— я украдкой посмотрела на Хромова, и с удивлением отметила, что его настроение чудесным образом изменилось, в глазах играли лукавые огоньки, а в уголках губ притаилась улыбка.

Я силой воли заставила себя выкинуть из головы все мысли о лошадке и полностью переключилась на Сашу:

-Что с процентами?

— В каком смысле?— удивился он.

— В прямом, никто не дает такую сумму просто так. Ты тоже не альтруист. Поэтому я и спрашиваю про проценты.

— Ах, ты об этом, — теперь он улыбался во весь рот, а я не могла понять в чем дело и поэтому опять начала нервничать.

Может у меня колготки порвались, или тушь на пол лица растеклась, или титька из декольте вывалилась? Да вроде все в порядке. Причина Сашиного внезапного веселья заключалась в чем-то другом, и он явно не собирался мне ее сообщать.

— Я дам тебе деньги просто так, без процентов, но при одном условии.

— Каком?— внутренне я вся подобралась, не зная, какой гадости ожидать от него на этот раз.

— Ты вернешь мне деньги за семь дней.

— Да без проблем,— мне главное Вику из-за решетки вытащить, а уж дальше мы с ней что-нибудь придумаем вместе.

— Держи,— Саша, протянул мне деньги, и я взяла их, не пересчитывая.

— Спасибо.

— Да не за что, всегда рад помочь,— ответил он, потом поднялся из-за стола, и встал к окну, спиной ко мне, показывая своим видом, что мне пора. Я поднялась и попрощалась, он только кивнул, так и не обернувшись, а я спешно покинула его кабинет, втихаря, пока он смотрел в окно, прихватив с собой заветный журнальчик.

Александр стоял у окна и наблюдал за Ольгой. Она, в сопровождении охранника, уверенной походкой вышла из дома и направилась к своему автомобилю, BMW необычного цвета. Девушка пару минут посидела в машине, потом завела двигатель, плавно тронулась с места и поехала прочь.

Он продолжал смотреть ей вслед до тех пор, пока она не покинула его территорию, потом тяжело вздохнул.

Он столько времени пытался найти того, кто услышит Зов Вора, и вот это произошло прямо у него на глазах, а этим кем-то оказалась Ольга.

— Бл*, ну, почему ж именно она то, а?— обреченно обратился он не известно к кому. Он уже давно выкинул ее из своей жизни, а вот теперь выясняется, что она именно тот человек, который ему нужен,— судьба, что ли у меня такая дурацкая!

Он в сердцах выругался и отвернулся от окна, глянул на свой стол и замер. Журнал со Стражем исчез. Александр не удержался и рассмеялся:

— Ну, Оля, ну воришка.

Через час, борясь со сном, я была у Митрофанова. Увидев меня, он недовольно хмыкнул, наверное, надеялся, что деньги я не достану, и хоть одну из нас все-таки посадят, и мы исчезнем из него жизни. Сейчас, размечтался.

Я с наглой физиономией вручила ему деньги, и произнесла:

— Сделай все красиво, детка!

Он вспыхнул от такой фамильярности с моей стороны, и уже хотел было что-то сказать, но, увидев мой предупреждающий взгляд? вовремя остановился. Все таки компромат на него у меня был ого-го какой.

В начале своей юридической практики Митрофанов под действием наркотических средств, придавался плотским утехам с несовершеннолетними. Его поймали с поличным, и плакала бы его блестящая карьера, если бы он не сумел найти поход к судье. Он выложил кучу денег, и дело замяли так cсловно никогда и ничего не было. И никто бы никогда не узнал о произошедшем, да вот только мы с Викой однажды ограбили дом, того самого судьи, и стали обладательницами тоненькой синенькой папочки, в которой содержались все подробности того инцидента. Вот так Митрофанов получил на свою шею вечный груз в нашем лице, а мы блестящего адвоката в свое полное, и главное, безвозмездное пользование.

В общем, золотой защитник засел за телефон, улаживая наши с Викой дела. Он был адвокатом от Бога, ни одного проигранного дела, за всю его многолетнюю практику. Я думаю, Митрофанов смог бы вытащить из тюрьмы даже серийного маньяка, которого поймали в тот момент, когда он в темной подворотне нарезал зловредную старушку на мелкие ломтики.

— Поехали,— произнес он, через пять минут, — отвезем деньги, и можешь забирать свою непутевую подругу.

— Спасибо, ты просто душка,— я направилась к выходу, а адвокат, скрипя зубами, пошел за мной. Как же ему, наверное, в этот момент хотелось придушить меня. Не представляю, как только сдержался.

Мы поехали на другой конец города, я вела машину, стеклянными глазами глядя на дорогу, а Митрофанов подозрительно косился на меня. Когда я пропустила светофор и проехала на красный, чуть не став причиной аварии, он испуганно проорал:

— Ты что ж делаешь то? Напилась что ли?

— Нет,— промямлила я, тряся головой и пытаясь придти в себя,— голова с утра болит.

— Я не собираюсь помирать из-за твоей головной боли! Следи за дорогой внимательнее, растяпа! Как ты только воровать то умудряешься с такой координацией! И не смотри на меня своими глазищами. Давай, едем живей, пока я с тобой с ума не сошел!

— Да не вопрос!— рассердилась я и утопила педаль газа.

Через пять минут мы были на месте, я стала немного бодрее из-за того, что разозлилась, а он похоже немного поседел после такой поездочки.

Деньги я отдала, с Митрофановым тепло попрощалась, выслушав его очередное признание в том, что это была самая неприятная встреча в его жизни, что он надеется никогда больше не видеть мою препротивную и глубоко отвратительную ему физиономию, и отправилась за подругой.

Виктория уже ждала меня возле полицейских ворот. Увидев нашего зелененького Васяточку, она начала возбужденно подпрыгивать и махать мне рукой, словно боялась, что я проеду мимо и брошу ее в этом неприятном месте.

Едва я успела остановить машину, подружка с легкостью заскочила внутрь и бросилась мне на шею

— Спасительница ты моя,— проорала она мне на ухо и смачно поцеловала в щеку.

— Так, не виси на мне!— со смехом ответила я,— от тебя воняет как от Колдыр Колдырыча!

— Не сомневаюсь, — глумливо произнесла Вика и демонстративно почесала подмышку. Видок у нее был еще тот. Сальные, растрепанные волосы, висели сосульками, одежда мятая, лицо усталое. Зато глаза светились неподдельной радостью,— Все домой, домой, поехали домой! Мне нужна ванна, чистое белье и кружечка крепкого кофе. И я убью любого, кто встанет у меня на пути.

Викуля была красавицей, с вздернутым носиком, длинными светло русыми волосами и большими выразительными светло-серыми глазами, невысокого роста с гибкой, ладной фигуркой. Я всегда сравнивала ее с ивовой веточкой, изящная, с отменным вкусом и чувством собственного достоинства. Моя любимая подруга. Даже больше чем подруга, сестра. Мы с ней в детстве даже резали себе ладошки и "кровью обменивались", с детской наивностью полагая, что теперь то уж точно стали родными.

Она была на два года старше меня, серьезнее, и иногда тряслась надо мной как курочка-наседка, словно я была маленьким несмышленым цыпленком, постоянно попадающим в неприятности. Хотя, что и говорить, косячила я часто и со вкусом, а Вика, в зависимости от обстоятельств, меня либо ругала, либо сопли подтирала. Кстати, за каждый косяк, я была вынуждена становиться моделью для ее портновских изысканий, поэтому она даже ждала таких моментов. Иногда сидя на кухне, она отрывалась от какого-нибудь модного журнала, задумчиво меня рассматривала и произносила:

— Мне надо срочно, что бы ты выкинула какую-нибудь глупость! На меня вдохновение снизошло.

Обычно долго ждать ей не приходилось....

— Ну, как в тюряге, товарка?— ехидно поинтересовалась я, переходя на тюремный жаргон.

— VIP— курорт, блин,— ответила она в тон мне,— что ж не присоединилась? Вместе отдохнули бы.

— Ага, а кто же тогда бы твой зад вытаскивал?

— Кстати, что для этого потребовалось?— спросила Вика.

— Конечно же, деньги, — с легкой усмешкой ответила я, и назвала сумму.

Вика, распахнув глаза и рот, уставилась на меня:

— Ничего себе! Где ж ты столько взяла? Мы же все до копейки на Васятку потратили.

Я замялась, почему-то мне показалась, что мою встречу с Александром она явно не одобрит.

— Мне их Хромов дал.

В машине повисла гнетущая тишина, Виктория нахмурилась, а потом недоверчиво переспросила:

— Саша?

— Ну да, разве ты знаешь еще какого-нибудь Хромова?

— Оль, как ты до этого вообще могла додуматься?

— Да, от безысходности, как же еще?— вздохнула я,— никто мне денег не дал, красть — не было сил, других вариантов не нашла. Честно говорю, до последнего надеялась, что придумаю какой-нибудь выход, но... в общем, сегодня с утра я с ним встречалась.

— Ладно, хоть оделась достойно, а не как девушка по вызову,— отметила она, мазнув взглядом по моему внешнему виду,— ну и как прошла встреча?

— О, прекрасно,— я в двух словах рассказала. Сил на длинное повествование не было, безумно хотелось спать.

— Значит, процентов он не потребовал, а поставил только жесткие сроки возврата долга?— уточнила Вика, задумчиво глядя в окно.

— Да, — подтвердила я.

— Не нравится мне это все, не к добру.

— Думаешь, выйдет мне боком вся эта затея?— внутри словно зашевелился клубок змей.

— Уверена. Я ему не доверяю.

Я ничего толком не ответила, потому что именно в этот момент мои ясные очи закрылись, а организм решил маленько поспать, и плевать он хотел на то, что я была за рулем.

Мы вылетели на обочину дороги, и не знаю каким чудом, остановились в полуметре от бетонного столба.

— Оль, ты с ума сошла?— провизжала подруга,— решила от избытка чувств в обморок хлопнуться?

— Нет,— промычала я, приваливаясь спиной к сиденью,— просто так боялась встретиться с Сашей, что выпила пять таблеток успокоительного.

— Дура, — беззлобно сказала Викуля и скомандовала, — ну-ка марш из-за руля, дальше я сама поведу! Не хватало еще убиться по дороге домой. Я, понимаете ли, только на свободу вышла, можно сказать, жизнь заново начинаю, а тут ты со своими пилюлями.

Я не помню, как мы доехали домой, как оказалась в своей спальне, наверное, заботливая подруга дотащила на своем верном плече.

Проспала я больше суток, и все это время мне снилась прекрасная статуэтка лошади, что она моя и больше ни чья. Проснулась я оттого, что меня придавило чем-то тяжелым. Кое-как разлепив глаза, обнаружила рядом с собой Ваньку, он спал, уткнувшись мне в живот, и взгромоздив на меня свою тяжеленную ручищу.

Почувствовав, что я проснулась, он тоже разлепил глаза и с нескрываемой нежностью и заботой посмотрел на меня:

— Ну, как ты?

— Нормально,— прохрипела я, голос не хотел слушаться.

— Вика сказала, что у тебя голова болела ужасно, и ты таблеток напилась, чтоб хоть поспать нормально.

— Ага, — мне оставалось только мысленно поблагодарить подружку за эту предусмотрительную ложь, сама бы я сейчас, до такого не додумалась.

-Ты смотри у меня, не разболейся, а то горло першит, голова болит,— тихо произнес он, и осторожно убрал с моего лица прядь волос.

От этого жеста, у меня внутри все просто свело от боли и стыда. Я не могла и не хотела ему больше врать. Я была полнейшей эгоисткой, использовала его для того, чтобы выкарабкаться из той ямы, в которой оказалась благодаря Хромову, чтоб вернуться к нормальной жизни и ничего не давала взамен. Я просто позволяла себя любить, потому что мне это нравилось, потому что мне было это необходимо, но так и не смогла ответить на его чувства взаимностью. После встречи с Хромовым, как нельзя более ясно поняла, что нет никакого шанса у Ваньки, на мои ответные чувства. Для меня по-прежнему существовал лишь этот сероглазый гад.

И не было у меня никаких прав так поступать с добрым, заботливым и бесконечно преданным мне Чижиком. Я тяжело вздохнула и, боясь передумать, произнесла:

— Вань, нам надо серьезно поговорить.

— Что случилось?— в его голосе проскользнула тревога. Он посмотрел мне в глаза, и, столкнувшись с их мрачным выражением замер, я почувствовала, как напряглись тугие мышцы руки, все еще лежавшей на моем животе.

Отступать было не куда, спрятав взгляд, чтоб не видеть боль в его глазах, я набралась смелости и произнесла:

— Нам надо расстаться.

В тот день Ванька ушел из моей спальни со словами: "Ни черта у нас с тобой еще не кончено!". Он был в ярости, но оставался, уверен в том, что мы для друга предназначены судьбой, сказал, что даст мне время, чтоб успокоиться и выкинуть весь этот бред про расставание из головы.

Вика, когда об этом узнала, чуть голову мне не оторвала. Орала полдня, мол, я со своим Хромовым не замечаю по-настоящему важных людей, любящих меня и способных сделать счастливой. Поскандалила она знатно, зло хлопнула дверью и куда-то ушла.

Вот так, мою попытку расстаться не поддержали, а ведь я только хотела сделать как лучше.

Раздался входной звонок, я выглянула в окно и увидела, что возле калитки топчется какая-то женщина в темно-синем, мешкообразном платье. Вика испарилась, поэтому мне не оставалось ничего другого как идти и открывать дверь.

Это оказалась тетенька— почтальон. Она вручила мне заказное письмо, дождалась, пока я распишусь за него в квитанции, и ушла по своим важным почтальонским делам.

Я равнодушно покрутила конвертик в руке, и направилась к дому, скрывая его на ходу.

Там оказалось два пригласительных билета на выставку в краеведческом музее. От Алисы. Эта неугомонная мадмуазель, по-видимому, решила организовать очередное торжественное мероприятие.

В музей идти я не собиралась, ничего интересного для меня там не было.

В конверте кроме пригласительных билетов и записки от Алисы была еще небольшая, сложенная в три раза яркая брошюра. Недовольно поморщившись, я достала ее и стала рассматривать.

На первой страничке красовалась надпись:

"Не пропустите! В рамках турне по России только неделю в нашем городе будет представлена редчайшие экспонаты из коллекции М.Джонсона".

Кто такой М.Джонсон я понятия не имела, но на следующем развороте была приведена его краткая биография. Американский коллекционер, посвятивший свою жизнь поиску прекрасного во всех уголках нашего мира...бла, бла, бла.

Ну, вот зачем мне этот коллекционер сдался? Я раздраженно покачала головой и выкинула пригласительные в помойку, справедливо полагая, что Вика тоже не воспылает желанием посетить эту чудо-выставку, а Алиса прекрасно переживет наше отсутствие. Вон пусть Линку пригласит.

Я прошла на кухню, и внезапно поняла, что пригласительные-то я выкинула, а вот несчастная брошюрка по-прежнему в моих руках. С тяжелым вздохом я принялась ее листать, но уже не третьей странице замерла как вкопанная.

Там был он!

Мой гордый конь!

Мое наваждение, моя внезапная страсть.

Стоит ли говорить, что через секунду я уже ковырялась в мусорном ведре, доставая скомканные пригласительные?

С огромным трудом мне удалось уговорить Вику пойти со мной в музей, она все еще дулась на меня из-за Ваньки.

Наш историко-краеведческий музей, носил имя своего основателя, известного мецената, коллекционера и просветителя. Располагался он в самом центре города, на проспекте Ленина в величественном сером, дореволюционном особняке.

Это был даже не музей, в обычном понимании этого слова, скорее огромная частная коллекция древностей, книг, оружия, живописи и просто красивых вещей, собранная увлеченным человеком.

Периодически в нем открывались приезжие выставки. Именно так и случилось в этот раз. И я была просто счастлива, что наш город посетила драгоценная Коняжка.

Вика ходила по залам, рассматривала экспонаты, а я больше часа просто простояла рядом с заветной статуэткой и никак не могла на нее насмотреться, разве что слюнями старинный паркет не закапала. Виктория несколько раз подходила ко мне, удивленно пялилась сначала на меня, потом на лошадь и, пожимая плечами, удалялась. Моего восторга по поводу данного шедевра она явно не разделяла.

День в музее пролетел не заметно, подруга, наконец-таки, сумела оттащить меня от вожделенного экспоната и повела домой. На выходе из музея я, сама не знаю почему, потянулась к большой книге, в которой была изложена вся его история.

— Ты в музееведы что ли решила заделаться?— скептически поинтересовалась Вика, глядя как я, не моргнув глазом, отдаю почти тысячу за не нужную книжонку.

Я только пожала плечами, и, прижав к груди свою покупку, направилась к машине.

Когда мы с Викой были вдвоем, за рулем в основном сидела я. Подруга просто любила, чтоб ее возили и часто прикалывалась:

— Ну что холопка, вези царицу в торговые ряды,— говорила она, когда нам надо было в какой-нибудь торговый центр.

Я пыхтела, сопела, ворчала, но ей было все равно.

Дома мне позвонил Ванька. Он сдержанно поинтересовался как у нас дела, и не прошла ли моя придурь по поводу нашего расставания. Я ответила, что нет, тогда он хмыкнул и сказал: "Ну что, подождем еще".

Настырный. О тебе же дурачок забочусь, не нужна я тебе, без меня лучше будет. Найдешь себе хорошую девушку, которая не будет страдать по какой-то скотине из своего прошлого, женишься, и родит тебе она и Анечку, и Сашеньку, и еще кого ты только пожелаешь.

После разговора с Чижиком, я словила от Вики полный презрения взгляд, и мы, холодно пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по спальням. Завтра предстоял трудный день. Завтра мы с ней отправлялись за денежками для Александра.

Деньги достались легко. Даже скучно. В торговом центре у банкоматов выбрали распальцованного бедолагу. Пока он снимал наличные с карты, я подсмотрела ПИН-код. Ну, никак наши граждане не приучатся ладошкой прикрываться при наборе волшебных циферок. Наоборот встанут и гордо пальцем тыкают, так что только слепой не поймет, что там за тайная комбинация, да еще и баланс на экран не стесняются выводить. Дескать, пусть все смотрят, какой я богатенький.

Дальше я за ним незаметно проследовала по центру. Дяденька шел с модной, крашеной и красиво подстриженной блондинкой и изо всех сил пытался произвести на нее неизгладимое впечатление, рассчитывая, что за это она ночью его осчастливит телом молодым. Куда уж ему было до меня? Девчонка в неприметной кепочке, драных джинсиках и серой футболочке. На такую мышку он даже внимания не обратил, а мышка, тем временем воспользовавшись толпой в одном из магазинов, стащила у него кошелек, забрала карту и сунула обратно, заодно мобильничек увела, дабы не тревожить дяденьку СМСками бестолковыми от банка-онлайн. Мужчинка ничего не заметил, так как был занят созерцанием блондинки, томно потягивающейся перед зеркалами в новой воздушной блузочке.

Я села на лавочку, карту ненавязчиво положила рядом, прикрыв ее шоколадкой, на которой были обведены нужные цифири. Через минуту ко мне подсел рыжий конопатый парень, громко слушающий музыку в наушниках и активно жующий жвачку. Он посидел, пожевал и ушел, прихватив и карту, и шоколадку.

Я еще немного пошаталась по магазинам, купила несколько симпатичных труселей с рюшечками, съела мороженку и пошла на парковку.

Оплатив талончик за стоянку, я, вприпрыжку, размахивая руками, доскакала до зелененького Васятки, с удовольствием отмечая, что на него засматривается каждый проходящий мимо человек, будь то солидный мужчина, или женщина с авоськой, или пацаны в дурацких портках а-ля "семеро нагадили, один носит".

Плавно вывела своего зеленого коня, поблескивающего хромированными боками с крытой парковки, конечно же, попала на красный свет светофора, немного постояла и продолжила свой путь. Выбралась на одну из главных дорог города и незаметно (Ха-Ха три раза) влилась в пестрый поток машин. На первой же остановке я притормозила и включила аварийку, водители сзади начали свирепо бибикать, и каждый, проезжая мимо меня, считал своим долгом повернуться в мою сторону и смерить взглядом типа " что тут за имбицил посреди дороги встал, понапокупают прав, а потом честным водителям не проехать". Я отвечала им обворожительной улыбкой и посылала воздушные поцелуйчики. Мужики терялись, краснели и торопливо сваливали из поля видимости.

Спустя несколько минут в машину заскочила Викуля. Подружка была при полном марафете: красивая, свежая, накрашенная и разодетая. Мисс женственность уездного города N.

Она мне весело подмигнула, и мы поехали домой.

На коленях у нее преспокойно лежала бежевая кожаная сумочка, с выделкой под страуса, и я абсолютно точно знала, что в ней. Помада, зеркальце, мини-версия любимых духов, а так же пачка денег и рыжий парик.

В общем, день прошел скучно и без происшествий.

Вечером Виктория с ворчанием забрала ключи от Васятки и направилась в загородные владения Хромова возвращать долги. Я категорически отказалась делать это сама. Не хочу видеть Александра, после последней встречи все еще никак не отойду. Стоит вспомнить его точеный профиль, усмешку в ледяных глазах и все, сердце начинает биться в два раза быстрее, дыхание учащается, ладошки потеют. Нет, уж, нет уж. Пусть подруга сама с ним встречается, а я дома посижу, новоприобретенную книженцию про музей почитаю, зефирки пожую.

Книгу я отложила в сторону, когда стрелки на часах перевалили за полночь. В доме стояла абсолютная тишина. Вика после ушла на романтическое свидание с новым кавалером. С Темкой они расстались неделю назад. Подруга быстро заскучала, и потянуло ее на новые приключения.

Дома было так тихо, что я слышала часы, тикающие на первом этаже на кухне. Эх, хомяка что ли завести? Джунгарика? Он хоть ковыряться будет, разбрасывать опилки и какашки, грызть прутья у клетки, носится с выпученными глазами в колесе. Какая — никакая, а иллюзия того, что я не одна.

Горький вздох вырвался из груди. И сходить то некуда, да и не с кем. С друзьями? Нет настроения кого-то видеть. С Ванькой? Только расстались, и время дружеского общения еще не наступило. С Викой? Так ей и без меня сейчас не плохо. С Хромовым? А вот это было бы здорово. Тьфу ты, как меня занесло. С Хромовым собралась куда-то. Да у него таких как я— сотня и еще чуть-чуть. Не до меня напасти моей сероглазой. С Марго наверно милуется, или с Катериной, или... так, все хватит. Выкинуть его к чертовой бабушке из своей головы пора давным-давно. Выкинуть и забыть, как страшный сон с красивым началом.

Взгляд упал на растрепанную от многократных просмотров брошюрку. Рука сама по себе потянулась к ней. Книжица послушно открылась на нужной странице. Я опять как зачарованная уставилась на прекрасную лошадку. Да, что ж такое? Почему я каждый раз, как завороженная, теряю связь с окружающей реальностью и, забыв обо всем, зависаю, разглядывая это сокровище. Есть ведь в мире и более прекрасные вещи, более дорогие и изысканные, а я влюбилась просто в этот кусок железа. Наваждение какое-то.

С сожалением прочитала, что выставка уезжает из нашего города через три дня.

Всего 72 часа и все. Моя коняжка уедет навсегда, и я смогу ее увидеть только в книжке или Интернете. В груди что-то неприятно зашевелилось, кольнуло под ребра. Как же жалко-то.! Все завтра иду еще раз в музей! Проведу прекрасный денек с моим красавчиком, постою, полюбуюсь на него. И никакой Вики под боком! Она не оценила моей внезапной любви к искусству, и будет только мешать.

Утро встретило меня ласковыми лучами солнышка, пробивающимися сквозь тонкие занавески.

Я бодро вскочила с кровати, ощущая необычайный подъем душевных сил. Пританцовывая и напевая песенку "а тому ли я дала", проскочила в ванную. Приняла душ, помыла волосы душистым шампунем, почистила зубки. Потом обмоталась пушистым персиковым полотенцем и вернулась в спальню. Намазалась любимым кремом, высушила волосы, уложила их в простенькую романтическую прическу, оделась и отправилась вниз на кухню.

У входа стояли Викулины босоножки. Значит, подруга вернулась и сейчас сладко спит. Что ж будить не буду, пусть отдыхает.

Кофе, тосты с джемом и все, я готова. Выскочила из дома, прихватив спортивный рюкзачок. Я вообще сегодня была девушкой спортивной и энергичной, даже удивительно.

Вывела Васятку из ворот и пошла проверять почтовый ящик. Газеты, пара квитанций, ненужная реклама и ... большой календарь с фотографией любимой лошадки. Я даже замерла, словно громом пораженная. Хочу! Хочу! Хочу! Хочу, чтобы он был моим! Аж, в глазах потемнело от практически непреодолимого желания обладать этот статуэткой.

Раздраженно мотнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Я же не совсем идиотка чтобы музей грабить...

Через полчаса я уже стояла напротив вожделенного экспоната и с видом умалишенного опять пускала слюни на паркет. Боже, как он прекрасен, совершенен, умопомрачителен, идеален, восхитителен и..и...и...прекрасен, и совершенен. Повторяюсь.

Три дня. Всего три дня и он уедет, а я останусь тут, без него. А-а-а, с ума сойду! Чем дольше я рядом с ним стояла, тем больше хотелось разбить стекло витрины, вытащить его, прижать к груди и утащить в свою берлогу.

В какой то миг я поймала себя на том, что рассматриваю окружающее пространство, продумывая пути отступления. С трудом одернула себя и заставила пройтись к другим экспонатам. Кроме меня в музее в столь ранний час было лишь несколько человек. Мужчина в сером, растянутом свитере. Судя по лохматой голове, всклокоченной бороденке и блаженным глазам — увлеченный художник, который целыми днями ваяет никому ненужные шедевры, а его бедная жена пашет на двух работах, чтобы семью прокормить. Семейная чета: мама, папа и девчонки близняшки, которые были больше заняты выспрашиванием мороженого и каруселей, чем культурным развитием. И самое главное тщедушная бабулька, с гордым бейджиком на груди, гласящим, что перед нами грозный охранник по имени Василькова Зинаида Степановна. Суровый сторож сидел на стульчике, ровным счетом не обращая ни на кого внимания. Ее голова, покрытая пушистым облачком белых волос, склонилась над вязаньем. Бабулечка творила что-то пестрое и объемное, наверное, свитер для внуков.

Да, с охраной здесь не очень. Я скользнула привычным взглядом по стенам, в поисках камер. Всего нашла пять. Может быть и больше. Надо бы уточнить.

Стоп. Зачем уточнять? Я же не собираюсь ничего красть отсюда... или собираюсь?! Нет, нет, нет и еще раз нет! Я мысленно прикрикнула на себя. Потом мой взгляд опять наткнулся на коня.

Твою ж мать, отрешенно подумала я, а ноги сами понесли меня к служебным помещениям. Нашла комнату с надписью охрана и ввалилась внутрь без стука. Так и есть, в комнате стоял пульт видео-наблюдения. Наметанным взглядом выхватила, что на экране 25 изображений, 6 из них с уличных камер.

За пультом сидел дедан, под стать охраннице из зала. Верно, зарплата тут копеечная, раз идут работать только пенсионеры.

-Извините,— смущенно пробубнила я,— туалет ищу.

Дедан на меня неприветливо посмотрел, и я с видом, преисполненным самым искреннем раскаянием ретировалась, для того чтобы в самом деле посетить туалетную комнату.

Здесь стояла такая же тишина, как и во всем музее. Ремонт сохранился еще с советских времен— белая квадратная плитка, посеревшая и потрескавшаяся от времени, две кабинки разделенные картонными перегородками и раковина с желтыми подтеками. Красота. Ладно, что прицепилась, данная комната не входит в музейную экспозицию, и так сойдет. Я подошла к раковине, открыла холодную воду и несколько раз плеснула себе в лицо. Так, спокойствие, только спокойствие.

По телу пробежала мелкая дрожь, и засосало под ложечкой, а по коже пробежался табун огромных мурашек.

Всего 25 камер, пять из них на втором этаже в залах, шесть на улице. Итого одиннадцать, надо выяснить, где остальные. В коридорах скорее всего, на складе может быть...

Ы-ы-ы. О чем я думаю? Какие к чертовой бабушке камеры? Я что серьезно собираюсь украсть лошадку? Из музея?

Посмотрела на свое отражение в зеркале и чуть не отшатнулась, до того прекрасен был мой лик: по щекам разлился неровный, ярко-бордовый румянец, глаза горят лихорадочным блеском, губы искусаны в момент тяжких сомнений.

Как я сюда проникну?

Стоп.

Как вынести отсюда статуэтку?

Стоп.

Как все это провернуть и не загреметь в тюрьму?

СТОП!

С трудом заставляю себя не думать о краже, умываюсь еще раз и пулей выскакиваю из туалета.

Надо бежать отсюда. Домой, а еще лучше в тайное убежище, пересидеть там эти три дня, пока коллекция не уедет, и вздохнуть спокойно. Нет, ну надо же что удумала! Коня ей в личное пользование подавай! Надо Вике о своих идеях поведать, она мигом мозги вправит, не стесняясь в выражениях.

Я быстро шла по коридору в сторону выхода... и мысленно подмечала, что по центру пол скрипит, значит двигаться надо вдоль стен, двери в помещения советские, белые с единственной замочной скважиной для замков сувальдного типа, камера одна, при входе на этаж.

А-а-а, да что ж такое?!

Решила еще разок подойти к лошадке, попрощаться (оценить степень защиты) и извиниться, что не суждено нам быть вместе (пока что).

Залетев в заветный зал, я почувствовала, как земля уходит из под ног, а из легких, словно ударом, вышибло весь воздух. Рядом с конем стоял Хромов, собственной персоной. В кроссовках, голубых джинсах и бежевой футболке с короткими рукавами. Совсем не похожий на обычного Хромова в деловых костюмах. Вот смотришь на него сейчас, и кажется обычный парень, а не богатый засранец. Спортивный стиль шел ему изумительно, футболка облепила широкие плечи как вторая кожа, узкие джинсы подчеркивали длинные, мускулистые ноги, и руки у него такие, что слюнки текут.

Ах, ты ж блин, да что за мысли сегодня в моей дурацкой голове? Я замерла и начала пятиться назад, надеясь, что смогу улизнуть, и он меня не заметит. У меня и так внутри творилось не пойми что, его еще не хватает для полной радости..

На цыпочках направилась к дверям, и уже совсем было выбралась из зала, как услышала спокойный голос

— Тоже очень рад видеть тебя.

Мысленно застонав и проклиная себя за невезучесть, натянула на лицо дежурную улыбку и повернулась к своему несчастью.

Саша стоял, засунув руки в карманы джинсов и немного склонив голову, смотрел на меня.

— Привет,— пробубнила я, пытаясь скрыть волнение.

И без того неспокойное сердце еще сильнее заметалось в груди, дыхание стало частым и глубоким.

Лаврова, держи себя в руках! Со стороны можно подумать, что ты находишься в крайней стадии отнюдь не детского возбуждения. Уж, Хромов со своим самомнением точно придет именно к такому выводу.

Встреча с ним без успокоительных пилюль оказалась еще сложнее, чем я предполагала. Хотелось наорать на него, разреветься, броситься на шею, съездить по холеной морде, умолять остаться со мной.

Меня обуревал целый скоп эмоция, а он все так же стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на меня. Мне приходилось прикладывать массу усилий, что бы не рассматривать его фигуру жадными глазами. Что уж отрицать, хорош гад до безобразия. И ведь знает об этом, зараза.

Тут мой загнанный взгляд упал на бронзовую статуэтку, и в ушах зашумело, еле удержала жалобный всхлип. Внезапно захотелось наброситься на Хромова, впиться в его губы поцелуем, а потом разбить стекло, схватить этот несчастный, но столь вожделенный кусок металла, и с криком умалишенного носорога убежать. С трудом смогла перебороть нелепый порыв, судорожно сглотнула и попыталась успокоить дыхание.

И лошадка, и Хромов. Это уже слишком для меня одной маленькой. Вот они оба рядом, наблюдают за моими душевными терзаниями. Ладно, конь, сверкает в мою сторону своим рубиновым глазом, а Александр-то что так на меня уставился, словно первый раз видит.

Меня охватила крупная дрожь, и я с ужасом поняла, что не могу ее сдержать. Тряслись коленки, руки, да и вообще все тело.

Я отвлеклась на внутренний самоанализ и не заметила, как Саша подошел практически вплотную ко мне. Заметив это, вздрогнула и непроизвольно отшатнулась.

Он стоял совсем близко и напряженно всматривался в мое лицо. Что он там хотел найти? Или настолько хреново выгляжу, что смотрит и думает, как вообще мог со мной иметь что-то общее? Нервный смешок удержать не удалось.

Хромов вопросительно изогнул бровь, в ответ я только отчаянно покачала головой и отступила на шаг. Рядом с ним мне было тяжело дышать, в поисках спасения опять перевела взгляд на коня. Мысли о любимом мужчине тот час сменились мыслями о том, где же расположены оставшиеся камеры видео-наблюдения, и как бы их обойти. Да что ж за напасть такая!

— Эк, тебя плющит то,— с легкой усмешкой заметил Хромов.

— Что, прости?— с трудом оторвалась от лошадки и перевела взгляд на него. Это он о чем? О моих чаяниях украсть проклятую лошадь он знать не может. Неужели понял, что я все еще с ума по нему схожу? Стыдоба-то какая.

— Говорю, вид у тебя болезненный,— все так же усмехаясь, ответил он.

-Да?— глупо переспросила я, ища пути к отступлению.

— Простыла что ли?

— Что? А, да-да, есть немного,— отчаянно ухватилась за эту спасительную соломинку,— знобит сильно, до тряски.

— Вижу. Что ж дома то не сиделось? Или тяга к прекрасному победила?

— Угу, — промычала я, пятясь от него, молясь только о том, чтобы трясущиеся ноги не подогнулись, иначе я тут перед ним растянусь, вот смеху то будет.

Хромов стоял, покачиваясь с пятки на носок, и уже не просто усмехался, а нагло улыбался в весть рот:

— Это хорошо, а то я уж подумал, что ты следила и сюда как хвостик за мной пробралась.

— Как хвостик?!— я моментально взвилась до самых небес. Ярость, затопившая душу, вытеснила оттуда мысли и о краже и том, что у меня к Хромову еще что-то осталось... И сразу стало как-то легче дышать и в голове прояснилось. Наваждение, окружавшее меня с двух сторон, нехотя отступило перед моим негодованием. Я даже на миг почувствовала прилив благодарности к Александру, за то, что он вывел меня из тяжелого душевного состояния. Правда только на миг, затем благодарность испарилась и я прошипела,— мне глубоко плевать, где ты бродишь, и здесь я, что бы выставку посмотреть. Знала бы, что ты притащишься, перенесла бы свой визит на другое время.

Хромов явно не ожидал от меня такой тирады, он ведь привык, что я смущенно блею в его присутствии, трепетно ловлю каждое слово и смотрю влюбленными глазами. Он удивленно уставился на меня, а потом рассмеялся. Гад.

— Что смешного я сказала?— напустила в голос вечной мерзлоты. Не проникся, ржет дальше.

— Кто-то решил стать стервозиной?— вкрадчиво поинтересовался он.

— Я всегда ей была, только маскировалась хорошо,— отвечаю ему с наглой улыбкой.

— Теперь надоело маскироваться?

— Теперь в этом нет никакого смысла.

— Со своим спасителем можно было бы и помягче разговаривать,— вальяжно заметил Саша.

— Спасителем?

— Да,— он самодовольно хмыкнул,— если бы не я, сидела бы твоя подруга в местах не столь отдаленных, а ты бы ей сухари сушила.

Ах, ты паразит! Так и знала, что аукнется мне его помощь.

— О, спасибо тебе, царь батюшка, за то, что спас задницы наши холопские от кары неминуемой!— заискивающе произнесла я и низко поклонилась, надеясь, что не рассмотрит он в моих глазах искорки измученной ненависти и страха,— дай Бог тебе здоровья богатырского и удали молодецкой.

Александр с усмешкой наблюдал за моим паясничеством, потом лениво произнес:

— Чувство юмора у тебя так себе.

— Куда уж нам грешным, до гуру юмористической стези, так сказать до Петросяна, местного разлива,— все остановиться я уже не могла.

— Заканчивай со своим словесным поносом, это явно не твой конек — хмыкнул Саша, на лице все еще усмешка, но в глазах уже появляется предупреждающий огонек. Не любит дядька, когда над ним насмехаются, ох не любит. Он с хамоватым видом пробежался взглядом по моей фигуре, заставив кровь прилить к щекам, и недвусмысленно хмыкнул,— лучше бы занялась тем, что у тебя действительно хорошо выходит.

— Да, пошел ты к черту Хромов,— с этими словами я бросила последний взгляд на статуэтку, гордо подняла голову и удалилась, чувствуя между лопаток его тяжелый взгляд. Ох, как бы мне не аукнулась последняя фраза, брошенная в запале.

А вообще-то плевать!

Плевать на него с высокой колокольни, он мне никто и звать его никак! Хватит, и так полгода на грани безумия из-за него проходила, больше на зомби похожая, чем на человека. Снова вытирать об меня ноги не позволю!

Через три минуты я уже выходила из здания музея, а в кармашке лежат телефон с фотографиями плана эвакуации в случае возникновения пожара...

Александр хмыкнул, и устало потер шею рукой. Мда, она изменилась. Злючка мелкая выставила все свои иголки, стоило ее задеть за больное. Ничего пусть злится, бесится, хамит. Пусть. Главное, что сумел вытянуть и, похоже, в самый последний момент. С зовом Вора надо уметь жить, иначе он безжалостно сомнет сознание, сведет с ума, раздавит. На это и рассчитано. Хитрый Салимар все продумал, защищая Стража. Надо понимать и принимать Зов, что бы жить с ним в мире. Ольга не могла ни понять, ни принять, да она даже понятия не имела о нем. Все, что девушка осознавала, так это то, что хочет украсть Стража, а остальное не имело для нее значения.

Он видел, как ее бьет крупная дрожь, видел отблески безумия, зарождающиеся в глубине чайных глаз. Потребовалось несколько секунд, чтобы определить стратегию действий. Он выбрал ее привязанность. Да жестоко, да грубо, но зато как эффективно. Всего одна фраза и Ольга уже походила на разъяренную кошку, и было видно, как Зов отступает, прячется в глубине сознания. Надолго ли?

Скорей бы уж она созрела и вытащила отсюда Стража, ведь чем дольше мечется, тем сильнее Зов Вора ломает ее. В следующий раз его может не оказаться рядом, кто ж ее тогда злить будет. Только на Вику слабая надежда...

Ладно, свою миссию он здесь выполнил пора возвращаться домой, там ведь еще талмуд лежит, посвященный Стражу и написанный на древнем, практически умершем языке, будь этот поганец Салимар неладен. Столько палок в колеса мог насовать только этот сумасшедший старик.

До дома я домчалась минут за пятнадцать, несколько раз нарушив правила дорожного движения и пролетев на красный свет. Внутри бушевал такой ураган, что казалось, будто еще чуть-чуть и пар из ушей пойдет.

Сукин сын! Гад! Сволочь! Ненавижу!!!

Нет, ну надо же было встретить его в этом дурацком музее. Из всех дней и часов выбрать именно тот, в который он оказался там. Что ж за судьба то у меня такая несчастная? Где я так в прошлой жизни накосячила, что мне в наказание был послан Хромов?

'Лучше бы занялась тем, что у тебя действительно получается!'. Ну не скотина ли? И глазами своими ледяными как по мне мазнул, аж волосы на загривке дыбом встали.

От бессилия и переполнявших эмоций я зарычала, и с чувством стукнула кулаками по рулю, машина в ответ жалобно крякнула клаксоном, испугав пробегающую неподалеку Жучку.

Дома выяснилось, что Викуля все еще дрыхнет. Наверное, романтический вечер получился насыщенным, раз она никак до сих пор не проспится.

Пусть спит. Мне надо успокоиться, посидеть одной, выпить кофе и выкурить пару сигареток.

Сделав себе чашечку ароматного напитка, и прихватив пачку никотиновой радости, я вышла на крыльцо. Весенний денек встретил меня ласковыми теплыми лучами и легким ветерком. Красота, да и только.

Крыльцо в нашем доме было таким большим, что здесь уместился плетеный столик и пара плетеных кресел. На одном из них я и устроилась, скинув обувь и подобрав под себя босые ноги.

За соседским забором скрипнула дверь, я присмотрелась и увидела Ваньку, выходящего из дома. Черт! Не хочу, чтобы он сейчас меня заметил, еще одно выяснение отношений за одно утро я не переживу. Резко пригнулась, спрятавшись за стол, и притворилась ветошью. Хоть бы не заметил, хоть бы не заметил. Парень немного поковырялся во дворе, переставляя какие-то ведра, инструменты и железные листы, а потом направился к калитке. Я мысленно вспомнила его график работы. Так сегодня у него вечерняя смена, а завтра выходной. Значит, сейчас он уходит на заработки и долго торчать во дворе не будет. Так и вышло. Он по хозяйски проверил все ли в порядке и вышел на улицу. Я облегченно выдохнула, но одновременно почувствовала себя последней гадиной. Чем я лучше Хромова? Да ничем! Ведь использовала парня в качестве утешительной жилетки, поиграла с ним в жестокую игру под названием 'Я люблю тебя', а потом ручкой помахала и на отдых отправила. Видела, что он то меня любит по настоящему и планы у него самые что ни на есть серьезные, а все равно продолжала гнуть свою линию, давая ему напрасную надежду. Стыдно-то как. Может, надо было не так резко с ним расставаться? Ну, провести там подготовительную беседу или что-то типа того.

Дура! Это тебе бы было так спокойнее и комфортнее, и совесть бы не так мучила, а ему только хуже. Все правильно я сделала, резко обрубив концы, вот только затянула зря, позволив ему поверить в то, что я его судьба, единственная и незаменимая. Эгоистка. Тьфу, блин, даже противно от самой себя.

Пришлось выкурить подряд две сигареты, пока, наконец, не удалось немножко придти в себя. Все, Лаврова, выкинь из головы всех этих мужиков и посмотри как прекрасно на улице. Небо ведь голубое — голубое, облака белые-белые, трава зеленая-зеленая. Гидрометцентр обещает еще три дня такой погоды, а потом придут дожди.

Дожди то придут, а вот лошадь то уйдет.

Ну вот, снова я вернулась к этой статуэтке. Устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Скажите на милость, что мы будем с ней делать, если украдем? Да первый же обыск в доме выявит наличие у нас ценного экспоната и обеспечит долгое и сытое существование за решеткой.

Прятать его где-то по сейфам, сберегательным ячейкам? А смысл? Зачем воровать милую сердцу вещичку, если потом она будет запрятана по темным углам, вместо того чтобы радовать взор.

Тем временем мысли плавно перекочевали от вопроса 'зачем нам это надо' к вопросу 'как же это все-таки сделать'.

Итак, в запасе три дня, в наличии 25 камер. Шесть уличных, пять в главных залах, по одной на каждом этаже в коридоре. Где могут быть еще две? Скорее всего, в хранилище, в закрытой части музея, потом одна наверняка снимает вестибюль. Я досадливо поморщилась, если бы не Хромов со своим внезапным появлением, мне бы удалось все камеры найти, а так приходится гадать. Еще раз в музей идти нельзя, на меня могут обратить внимание. Хватило уже сегодня того, что свидетелем наших с Александром пререканий стал грозный страж порядка Зинаида Степановна Василькова. Значит, придется Вике идти и выяснять, где оставшиеся камеры спрятались.

Вот только проблема в том, что подруга еще не знает о моем желании выкрасть конягу, а когда узнает, то, скорее всего, откажется участвовать в таком мероприятии и мне не даст, сбагрит в дурдом, и дело с концом.

Словно в подтверждение моих мыслей дверь распахнулась и на крыльцо выползла Вика в персиковом мохнатом халате и с чашечкой кофе в руках.

-Привет,— немного охрипшим с утра голосом произнесла она, устраиваясь на соседнем кресле.

Я присмотрелась к подруге. Видок помятый, но вроде бы довольный. Новый кавалер, по-видимому, смог развеять грусть-тоску после расставания с Темкой. Подружкины щечки зарозовели, и в глазках блеск появился.

— Долго спишь,— с улыбкой подметила я,— как прошел вечер?

— Неплохо,— кивнула Вика и протянула руку к пачке, чтобы взять сигарету. Закурила, выпустила тоненькую струйку дыми,— Андрей конечно не Ален Делон, но, по крайней мере, с ним весело. Мы с ним за ночь 7 заведений посетили, наелись, напились, натанцевались.

— А это...самое,— я многозначительно повела бровями.

— Лаврова! Ты ж знаешь, на первом свидании никакого разврата!

Я рассмеялась.

-Сама-то давно встала?— поинтересовалась Виктория.

— Да,— кивнула головой, и нерешительно почесала затылок, не зная как завести такой деликатный разговор,— в девять утра.

— Работала?

— Нет,— во рту от чего-то пересохло, — я в музей ходила.

Вика замерла, остановив на полпути руку с чашкой:

— Мать моя, ты не заболела случаем? Мы ж недавно были с тобой, ты еще на клячу металлическую пялилась. И вот опять. Что-то я не замечала за тобой раньше такой тяги к искусству.

Я лишь неопределенно повела плечами, хотя очень хотелось сказать, что это не металлическая кляча, а прекрасный жеребец, но во время прикусила язык.

— В какой хоть музей на этот раз ходила?— не унималась подруга.

— В тот же самый,— смущенно буркнула я.

В этот момент Вика поставила чашку на стол и нагнулась ко мне. Приложила к моему лбу прохладную ладонь, и удивленно поцокала языком:

— Странно, лоб холодный, а я думала у тебя жестокий жар.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как обиженно пожать губы.

— И смотрела ты, наверное, опять на ту же статуэтку?— мрачно предположила Вика

— Да, — не было смысла отпираться

Викуля недовольно покачала головой:

— Расскажешь, чем тебя так привлекает этот кусок железа?

— Не знаю,— я сдержанно пожала плечами,— но когда я смотрю на него, словно теряется связь с окружающей действительностью. Есть только я и он, а все остальное становится ничего незначащей ерундой.

Вика раздраженно хмыкнула:

— Надо тебе было увидеть этот металлолом, когда с Хромовым расставалась, глядишь, и не было бы всех этих слез— соплей.

Я поперхнулась и посмотрела на подругу подозрительным взглядом.

— Что?— не поняла она.

— Тебя случайно утром в музее не было?— язвительно поинтересовалась у нее и опять потянулась к сигаретам.

— Нет,— просто ответила она, и с непониманием воззрилась на меня.

— Я утром там наткнулась на него.

— Как?— ее глаза стали как блюдца,— В смысле наткнулась?

— В прямом! Этот ... человек пришел коллекцию посмотреть,— горько усмехнулась я, выпуская колечки дыми,— меня чуть удар не хватил, когда я зашла в зал и обнаружила его, стоящего возле коня.

— А ты случайно не следила за ним?— подозрительно поинтересовалась Виктория

— Чего?

— Я говорю, может, ты за ним следила, и специально в музей потащилась, зная, что он там будет?

— Нет, вы, что сговорились что ли?— рявкнула я и с силой затянулась, пытаясь успокоиться,— сначала он заявил, что я за ним хвостом хожу, теперь вот ты, такие же идеи выдвигаешь. Вы меня за идиотку с мазохистскими наклонностями, что ли держите?

— Ты чего буянишь?— не поняла Вика,— чего он тебе там наговорил?

Я коротко пересказала ей нашу теплую беседу. Вика молча выслушала, а потом с усмешкой добавила:

— Хорошо, что хоть не разревелась и не набросилась на него с телячьими нежностями!

— На долю секунды мне этого захотелось, но потом как-то передумала. Знаешь ли, вспомнила, что передо мной самый большой гад на свете, и это охладило мой любовный пыл.

Вика метнула на меня странный, непонятный взгляд и совершенно серьезно произнесла:

— Хамить Саше конечно дело опасное, но я горжусь тобой, что смогла дать ему хоть какой— то отпор.

— Спасибо,— горький вздох против воли вырвался из груди,— сама собой горжусь, прямо сейчас пойду медальку куплю и грамоту за храбрость выпишу.

— Ладно, не ворчи,— примирительно промурлыкала подруга,— значит, ему тоже коняга приглянулась?

— Фик его знает,

— Может, просто так пришел? От нечего делать?

— Может,— пожимаю плечами и отстраненно наблюдаю за пестрой бабочкой, присевшей на наш столик. Как же мне с ней разговор начать на животрепещущую тему? С места в карьер? Или постепенно?

— Оль,— Вика пристально посмотрела на меня, — ты только не обижайся, но у меня такое чувство, что ты на этого пони смотришь с каким-то нездоровым интересом. Меня даже посетила мысль, что ты хочешь ее выкрасть, но это ведь конечно глупость, да?

В этот момент я чуть было не бросилась к ней и не расцеловала. Подружка моя любимая, знает меня как облупленную. Викуля моя родная, спасибо, что задачу мою облегчила и сама такой разговор завела.

— Да, хочу,— просто ответила я, решив, что разводить балаган смысла нет, раз уж она меня видит насквозь.

Она посмотрела на меня исподлобья, откинула назад светлую прядь, выбившуюся из высокого хвоста, затянутого цветастой резинкой, взяла новую сигарету и, глубоко затянувшись, выпустила тонкую струйку сизого дыма.

— Ну, давай, скажи, что я больная...

— Ты больная

— Что я сумасшедшая...

— Ты сумасшедшая.

— Что меня надо выпороть, дабы мысли дурацкие в голову не лезли.

— Надо,— опять согласилась она, задумчиво рассматривая голубое небо.

— И?

-Что и? — подруга даже бровью не повела

— Ну, давай начинай орать на меня.

— В этом есть какой-то смысл? — подозрительно меланхолично поинтересовалась Вика, переводя на меня спокойный взгляд.

Я лишь пожала плечами и отвернулась, чувствуя себя, по крайней мере, глупо.

— Ну и скажи мне, как же ты хочешь это сделать? Ворваться туда с полоумным криком? Или замаскироваться под парня? Или, может, в ниндзя переоденешься?

-Да не знаю я,— огрызнулась и почувствовала, что краснею. Желание украсть было, а вот плана, даже самого завалящего нет.

Она лишь насмешливо хмыкнула, выведя меня тем самым из себя:

— Все что мне известно, так это то, что там 25 камер, включая уличные. Днем охрана вообще никакая: старушка — божий одуванчик и старичок радикулитный. В залах я насчитала пять камер, возможно больше. На этажах по камере. Пол скрипит ближе к центру, ключи старые сувальдного типа. Дверей с кодовыми замками не заметила, кроме черного выхода. Еще у меня есть планы пожарной эвакуации с точным обозначением всех помещений. Пока что все. — Я это выпалила на одном дыхании, пусть не думает, что только сижу и мечтаю, не предпринимая никаких шагов,— если бы не Хромов, выбивший меня из колеи своим появлением, я бы и остальные камеры нашла.

Вика опять уставилась на облака, не проронив больше ни слова. Я нахохлилась как индюшка и тоже молчала

Минуты через три Виктория выудила из кармана халата телефон, нажала на экран, набирая чей-то номер:

— Андрей, привет,— проворковала она грудным голосом, — ну как ты? Я тоже уже соскучилась... Нет, не приеду, хитрый какой... Может кофе вместе выпьем? ... Или погуляем? ... Ты не против? ... Может, в музей сходим? Говорят, там не плохая выставка...Хорошо... Жду... Целую тебя.

Я подозрительно уставилась на подругу

— Тебя-то с чего в музей потянуло?

Вика, не говоря ни слова, затушила сигарету, а потом посмотрела на меня и абсолютно серьезно произнесла:

— Надо найти остальные камеры, узнать насчет ночной охраны, да и вообще осмотреться хорошо, возможно ты пропустила что-нибудь важное.

Я во все глаза уставилась на подругу:

— То есть ты меня поддерживаешь?

-Да,— она ответила мне твердым, уверенным взглядом,— я хочу украсть эту железную клячу.

— Она на тебя произвела такое же впечатление как на меня? — спросила я, пытаясь побороть недоумение. Вся эта ситуация вообще не вязалась с Викторией в моем понимании.

— Нет,— мотнула головой Вика,— Мне плевать на нее.

— Тогда что?

Она немного помолчала, а потом как бы нехотя заговорила:

— Знаешь, мы, конечно, живем безбедно, но вся эта мышиная возня, уже не доставляет никакого удовольствия. Нет драйва, нет адреналина. Я уже давным-давно мечтаю украсть что-нибудь значимое, а не только мелочь из богатых карманов.

— Боюсь, у этой лошадки нет никакой значимости, да и стоит она не много.

— Плевать. Мне хочется забрать что-то важное, о чем узнает не только хозяин, но и другие люди, что бы об этом говорили. И сам процесс должен быть запоминающимся, таким, чтоб сердце из груди хотело выпрыгнуть, чтобы на грани лезвия ножа пройти, чтобы волосы дыбом вставали.

Та-а-ак, похоже, кому-то не дает покоя слава Винченцо Перуджа. Ах, ты девочка моя светлоокая, авантюристочка моя златовласая. С трудом удерживаюсь, чтобы не броситься ей на шею с телячьими нежностями.

— Ты иди, напечатай план эвакуации, посмотри, как можно проникнуть в здание, где укрыться. Проверь нашу коллекцию отмычек и попытайся придумать хоть какой-то план, а я пошла в музей, так сказать приобщаться к прекрасному,— распределила роли Виктория,— Все работаем. Времени впритык.

Вечером того же дня мы сидели на кухне и наперебой предлагали версии того, как нам поступить. Были варианты залезть через окно в подсобке, подняться на крышу по пожарной лестнице и проникнуть в здание через люк и еще много всего.

Все упиралось в эти несносные камеры. Вика выяснила, где располагались остальные. Они снимали главный и запасной выходы, подсобную часть, и в главном зале их было не 5, а семь.

Как ни крути, попадешь в их поле видимости.

С охраной дело тоже обстояло не очень радужно. Вике удалось заглянуть в журнал сдачи-приемки дежурств. Днем на посту сидели два чахлых пенсионера, а вот ночью приезжали три охранника из ЧОП Сокол. По одному здоровому мужику на каждый этаж. Допустим, один из них должен постоянно сидеть на пульте видеонаблюдения, а двое то других ходить будут, периодически...

Как их обойти? Непонятно. Сказывалось то, что у нас с Викулей не было никакого опыта в кражах из культурных мест. Да мы могли обчистить счет в банке, увести кошелек, сумку, машину, провернуть электронную махинацию, забраться в чей-то дом. А вот именно несанкционированного проникновения в общественно-значимые места у нас еще не было.

Идей рождалось много, но все они тотчас отметались по причине того, что были либо фантастическими, либо заведомо провальными, либо откровенно идиотскими.

К часу ночи, после безрезультатного мозгового штурма, мы окончательно измучились и уже были готовы выбросить всю эту идею из дурных голов:

— Все, я спать,— проворчала Вика,— завтра продолжим.

— Ты уверена,— с некоторым сомнение в голосе произнесла я, устало потирая шею,— может ну его на фик...

— Ага, сейчас,— перебила она,— что я, зря по музею сегодня лазила? Нет, уж дорогая моя, хотела украсть эту клячу, вот, и будешь красть!

С этими словами подруга удалилась с кухни, и я бессовестно зевая, последовала за ней. Сил не осталось даже на душ. Я зашла в комнату и сразу рухнула на кровать, только тапочки скинула.

Странно, сегодня весь день я так была занята коняжкой, что совсем не думала про Хромова...

Следующий день прошел относительно спокойно. Викуля опять работала дома, кроила какое-то золотистое платье со шлейфом из баснословно дорогой итальянской ткани, мерцающей цветными переливами, а я полдня провела в фитнесс-клубе. Там заболела одна из тренеров, попросили заменить, и я не стала отказываться, несмотря на то, что две недели отпуска, взятые мной, еще не прошли. Просто захотелось размяться, подвигаться под музыку, сбросить напряжение, скопившееся за последнюю неделю, да и занять себя, чем-то, чтобы мысли не возвращались к Хромову или лошадке.

Мне досталась группа с женщинами за 40. Я любила такие занятия. Эти дамы отличались уверенность в себе, четко поставленными целями и наплевательским отношением к мнению окружающих. Они уже повидали многое и знали, что им нужно.

Они приходили на тренировки в удобной одежде и обуви, заколов волосы в тугие прически, чтобы ничего не мешало занятиям. Их не надо было собирать по залу, как молодых пигалиц, самозабвенно пытающихся очаровать тренеров и других мужчин в тренажерном зале. Они не дефилировали межу тренажерами, покачивая бедрами и напуская на себя томно-сосредоточенный вид. Нет. Эти женщины приходили за пять минут до начала, дружно обсуждали рецепт борща, покупку новых труселей для мужа и успехи детей в школе.

На тренировках они выкладывались на полную катушку, не обращая внимания на других представительниц женского пола в зале, и не считая их конкурентками. Они не смотрели на меня с кривыми губами, оценивая внешние данные.

Они приходили сюда расслабиться после долгого нудного рудового дня, поддержать свои начавшие угасать тела в достойной форме, пообщаться. С ними было комфортно.

Вот и в этот раз в зале присутствовало всего семь женщин. Они пыхтели, потели, краснели, повторяя за мной упражнения на степ-платформе. Ну и что из того, что у большинства из них откровенно ничего не получалось? Им все нравилось.

В самом первом ряду, прямо передо мной увлеченно прыгала мадам, которую можно было охарактеризовать как 'сто двадцать килограмм легкого аллюра'. Не высокая, мягко говоря, полная, она так легко и непринужденно скакала вокруг доски, что я ее даже зауважала. Женщина совершенно не стеснялась своей комплекции, ее глаза просто сияли, а объемистые телеса задорно подскакивали в такт музыки. Молодец. Не многие так могут.

Час пролетел не заметно. Я попрощалась с группой и через 10 минут приступила к новому занятию.

В этот раз не повезло. Пришел молодняк. Двадцатилетние девахи, чуть младше меня, в обтягивающих леггинсах, маечках, оголяющих животы и большую часть декольте, и, конечно же, навороченных кроссовках. У каждой наращённые ногти, нарисованные брови, приклеенные ресницы.

Они смотри на меня, поджав свои накрашенные губешки, в виде куричьих обветренных попок и хмурили широкие татуажные бровки. Пытались состроить снисходительные лица и пренебрежительные взгляды.

Э-э-э, красоточки мои синтетические, не по размеру берете. Вам до меня идти и идти, темным лесом в лунную ночь. У меня за плечами и художественная гимнастика с пяти лет, и тренажерные залы с фитнессом с шестнадцати. А уж брови, ресницы и губы ни в какой коррекции не нуждаются. Спасибо матушке природе.

Может с сиськами не очень повезло, зато все остальное на высоте.

В голове почему-то яркой вспышкой промелькнул образ Катерины, заставляя сжимать зубы и злиться.

Со своими группами мы этот этап уже давным-давно прошли. Девки привыкли ко мне и слушались как миленькие, мы даже подружились. А вот с новыми, чужими группами все обстояло сложнее. Надо опять заново что-то доказывать.

Хотя стоит ли? Замена то всего пару занятий, а потом группа вернется к своему тренеру.

Придя к такому выводу, я злорадно усмехнулась. Ну что, кобылки, поскакали?

Сначала девахи пытались выполнять упражнения так, словно они секс-дивы на показе. Сказывалось то, что стены у зала прозрачные, а за этими самыми стенами располагался тренажерный зал, в котором занимались несколько потных, накаченных самцов, не скрывающих своего интереса к юным прелестницам.

Я чуть ускорила ритм, потом еще немного, а потом еще и утяжеляющие элементы в виде гантелей ввела.

Мамзельки перестали улыбаться, перестали глазеть по сторонам и томно выгибаться. Все на что их хватало, так это на наблюдение за мной, и попытки не потерять ритм.

Чувствуя, что они на пределе, я провела релаксацию и перешла к стретчингу. Мои подопечным уже было откровенно плевать на то, что происходило вокруг них, они все были в тренировке. Собственно говоря, я этого и добивалась. Строить глазки и крутить задницами перед мужиками они могут и в другое время, а сейчас пришли тренироваться, так что будьте добры работайте и не отлынивайте!

Наконец-таки закончилось и это занятие. Девушки устало поднимались с ковриков, бросали на меня взгляды, не имевшие ничего общего с началом занятий. Теперь в них сквозило легкое недоумение и зависть. Они были, как выжатые лимоны, а я сиятельно улыбалась и находилась в прекрасном расположении духа.

Домой я приехала ближе к вечеру. Вика меня встретила на кухне. Она задумчиво помешивала что-то ароматное в кастрюльке. Облизнувшись, я поскакала в свою комнату переодеваться.

Ужин прошел в полной тишине, а потом мы снова перешли к обсуждению планов. Оставалось всего два дня, а у нас не было никаких стоящих идей, как украсть статуэтку. Зато мы ей, вернее ему имя придумали: Бакс. Коротко и звучно.

Мы сидели в гостиной и угрюмо созерцали, окружающий нас бардак.

Здесь была книга про музей, журнал, украденный у Александра, брошюрки, календари с изображением лошадки. Распечатанные и склеенные планы эвакуации в случае возникновения пожара. Связка отмычек, черные спортивные костюмы с перчатками, масками и удобными заплечными сумками, и куча исписанных листов.

Было все... кроме плана.

Спать мы опять отправились ни с чем.

Глава 3. Эх, раз, еще раз

Я долго возилась в своей кровати. Сон не шел. Сегодня все было не так, подушка слишком мягкая, одеяло слишком жаркое, простыни не удобные. Уличный фонарь нагло светил мне в глаза, сквозь занавески. Да что ж это такое! Днем как белка в колесе, никакого покоя, заботы только одни, а теперь еще и ночью заснуть не могу! Где справедливость в этом мире?

Я уже совсем было собралась встать, спуститься вниз и посмотреть телевизор, как дверь в резко распахнулась, громко стукнув по стене, и в мою комнату ворвалась всклокоченная Вика.

— Подъем! — проорала она.

Я с перепугу вскочила с кровати и стала натягивать домашнюю одежду, только через несколько секунд смогла остановиться, повернуться лицам к подруге и грозно спросить:

— Ты совсем больная?

— Одеваемся! — бросила она через плечо и вылетела прочь. Судя по топоту, спустилась вниз, перескакивая через несколько ступенек.

Я в полнейшем недоумении спустилась следом за ней и стала свидетелем странной картины. Подруга второпях натягивала черный костюм, неуклюже прыгая на одной ноге.

— Что стоишь как неживая, одевайся живо!

— Вик, с тобой все хорошо? — хмуро поинтересовалась я.

— Все супер! Авария в ГорЭлектросети. Район, в котором расположен музей, обесточен. Подачу электричества обещают возобновить не ранее восьми утра!!!! Все охранные приспособления в музее подвешены к центральному электроснабжению! Там сейчас ни камер, ни сигнализации, ничего!

— Ты откуда это знаешь?

— На городском сайте экстренное объявление! Да не стой же ты! — рыкнула она на меня,— Такого шанса больше не будет!

И тут меня прорвало. Со скоростью, которой позавидовал бы супермен, я начала натягивать костюм, закалывать волосы в тугой пучок на затылке, собирать необходимое снаряжение.

Менее десяти минут прошло с экстренного подъема, а мы с Викой уже выходили из дома в полной боевой готовности.

На попутке мы добрались до центра и бодрым шагом направились в сторону музея.

На улице уже стояла глубокая ночь. Новая луна тусклым серпиком красовалась на темном небосводе, звезды светили как-то скромно и невыразительно. Такая темень нам была только на руку. Мы перешли через большой мост, машин на котором уже практически не было. Все-таки середина недели, люди работают, и время вечерних гулянок еще не наступило. Поднялись в гору, мимо цирка, открывшегося недавно после капитального ремонта, затем свернули на узенькую дорожку, и наконец-таки дошли до музея с задней части.

Во всем районе, как и говорила Вика, не было ни огонька, темень адская.

Мы с подругой натянули на лица маски и очки ночного видения, купленные нами не ради дела, а для потехи в магазине необычных подарков. Вот никогда не думала, что буду использовать их по такому назначению.

В очках мир приобрел серо-зеленые очертания. Видно конечно плохо, но все-таки лучше, чем без очков. Возможно, если бы они были профессиональными, то картинка была бы четче. Хотя, что уж теперь думать, какие есть, такие и есть. Мы подкрались к двери запасного выхода, единственной оснащенной кодовым замком, переглянулись, кивнули друг другу, желая удачи и ...в этот миг дверь начала раскрываться.

Нам еле хватило времени юркнуть за мусорные контейнеры, стоявшие рядом.

Ну, ни фика себе начало!

На крылечко вышли два мужика. Один их них мазнул лучом фонаря по периметру, проверяя все ли в порядке, а второй тем временем полез в карман и достал пачку сигарет.

Закурил и предложил коллеге, тот не отказался, выключил фонарь, повесил его на пояс и тоже присоединился к никотиновому празднику.

-Серег, да, расслабься ты,— пробасил один из них,— подумаешь, света нет.

-Так и сигнализации нет, и камер нет. Ни черта нет. И как всегда в мою смену.

— Плевать, можно подумать кто-то полезет музей грабить. Кому нужно это старье вонючее? Вот ювелирный центр на соседней улице, это да. Там, наверное, сейчас кипишь, заходи и бери все что захочешь, — мужик хохотнул и смачно сплюнул, — а на нашу богадельню всем плевать. Что тут красть? Чучела? Старинные часы? Да сто раз обделаешься, пока их с места сдвигаешь.

— Выставка какая-то приехала.

-Не смеши мои усы. Выставка. Полоумный американец насобирал какого-то дерьма на чердаке у бабушки и теперь пытается на этом хоть три копейки сделать. Видел я эту коллекцию в прошлое дежурство. Шмотье какое-то драное, записки, книжки, статуэтки кривые. Осла какого-то убогого в центр зала поставили. У меня друг Вован, за бутылку десяток наварит таких в гараже. Хе, идею ему подкинуть надо, может, разбогатеет.

Мужики заржали, а мы с Викой опять досадливо переглянулись. Время-то шло.

— Все равно не по себе как-то.

-Привидений боишься?

— Да пошел ты!— Беззлобно огрызнулся Серега, — я люблю здесь работать. Раз прошелся, потом два часа спишь, еще прошелся, опять спишь. А сегодня что? Каждые полчаса бегать придется, не поспать, ни в планшет поиграть.

-Тьфу, бл*! Я уж думал, ты о безопасности музея печешься, — хмыкнул напарник.

— Да, плевать я на него хотел.

Мужики докурили, потом взяли еще по одной. Завели тему про рыбалку, постояли минут 10, а потом, недовольно бубня, отправились работать, предварительно осветив фонарями прилегающую территорию. Один, из лучей задержался на нашем убежище, и сердце пропустило удар.

-Все чисто, идем. Там Миха уже, наверное, думает, что мы пропали.

— Скажем, что ходили грабить ювелирный.

-Обидится, что не взяли с собой.

Прикалываясь и сыпля плоскими шуточками, они зашли внутрь здания, и мы, наконец, смогли облегченно выдохнуть.

Отсидели еще минут пять, дав охранникам время убраться подальше от двери, и кивнув друг другу направились к входу.

План был простым. Подняться по черной лестнице на второй этаж, проникнуть в зал, забрать Бакса и уйти тем же путем. Схема эвакуации была нами досконально выучена за последние два дня, отмычки наготове.

На вскрытие кодового замка ушло пару минут. Немного приоткрыли дверь и черными призраками скользнули внутрь, растворившись в тени. По памяти пошли вперед. Пять метров, потом поворот и лестница. Шли медленно, на цыпочках, отчаянно прислушиваясь к звукам.

Со второго этажа донеслись голоса.

-Ты первый проверил?

-Да, сейчас по второму пройдусь, а Миха по третьему бродит.

-Давайте живей, жрать хочется. У меня с собой термос с чаем и бутеры.

— Я мигом, лучше Миху поторопи, а то завязнет как всегда в этих коробках.

Мы затаились под лестницей, и решили переждать какое-то время, чтобы бравые стражи порядка все проверили и отправились трапезничать. Еще минут пятнадцать прошло, прежде чем они покончили с обходом и направились в комнату охраны.

Тенями мы взлетели по лестнице, не желая больше тратить время, и оказались в центральном коридоре. Прокрались вдоль стены, чтобы, не дай Бог, пол не скрипнул и не выдал нашего присутствия до самой двери в центральный зал.

Я достала крохотный фонарик с направленным светом, а Вика выудила керамические отмычки, которые в связке не звенят как колокольчики на Буренке. Стала деловито подбирать нужную, а я светила на скважину.

Первая, вторая, пятая, десятая отмычка. Все не подходят. Прочувствовала, как на затылке начинают волосы шевелиться. Вика методично работала, только губы упрямо поджимала, когда очередная попытка оказывалась безуспешной. Мне уже начало казаться, что у нас ничего не выйдет, но тут раздался легкий щелчок, и дверь открылась.

Мы, не теряя ни секунды, скользнули внутрь.

Бакс, как и раньше, стоял в центре зала, на витрине, прикрытой оргстеклом.

Я бросилась к нему. Стеклянный корпус на замке. Таких отмычек точно нет, и в дело пошла тоненькая проволочка. В этот раз светила Вика, а я работала, чутко водя тоненькими металлическими прутиками, ища нужное положение.

— Серега, я пойду, пройдусь еще раз по второму, а то на душе что-то неспокойно,— раздался совсем недалеко хриплый, низкий голос, принадлежащий, по-видимому, третьему охраннику, Михе.

Мы с Викой в панике переглянулись. Я кивнула головой, дескать, что делать будем, а она лишь беспомощно развела руками. Потом быстро огляделась вокруг и махнула рукой в сторону окон.

Через секунду мы уже стояли, спрятавшись за тяжелыми темно-бордовыми, умопомрачительно пыльными портьерами по обе стороны от окна.

Раздался звук отпираемой двери, и в зал зашел высокий, необъятный мужик.

Я затаила дыхание, и зажмурилась. Типа я тебя не вижу, и ты меня не найдешь.

Миха прошел в центр зала и стал методично просвечивать фонариком все углы, экспонаты, шторы. Потом подошел к постаменту с Баксом и особенно тщательно осмотрел его.

Я стояли ни жива, ни мертва и удивлялась, как он не слышит надрывного грохота моего сердца.

Дядька замер, прислушался и направился к выходу. Пронесло.

У самой двери он остановился и еще раз обернулся.

-Да иди уже отсюда,— чуть было не заорала я на весь музей.

Он постоял минуту, прислушиваясь, а потом направился к соседнему окну.

В этот момент меня прошиб холодный пот. Ну, все капут. Допрыгались!

Дядя тем временем деловито осмотрел окно, не забыв, заглянуть за обе шторы и направился ко второму. Хорошая у мужика чуйка, звериная, в сыщики надо было идти.

Мне в голову очень некстати пришла мысль, что тюремная роба совсем не подходит под цвет моих глаз, да и дел на свободе очень много.

Как отбиваться от этого медведя, когда он доберется до нашего окна и обнаружит двух не в меру самонадеянных девах? Надо чем-то его оглушить. Точно! Прямо с размаху и по лысой башке, хрясь! Чтоб не совал свой нос, куда не надо!

Уууу, это уже не просто ограбление, а ограбление с нанесением телесных повреждений. Нет, точно роба мне подойдет, и бритый череп красоты не добавит.

Паника. Сколько ворую, а никогда такого не бывало.

Я бросила тоскливый взгляд на Бакса. А ведь такая красивая мечта была, украсть прекрасную коняжку, для личного пользования. Э-эх.

Как же он хорош, даже в приборе ночного виденья. Я залюбовалась на него и на какой-то миг снова выпала из реальности, а когда пришла в себя ощутила необычайный прилив спокойствия и уверенности в том, что все у нас получится. Не может, не получится.

Миха тем временем проверил втрое окно, почесал репу и смачно выругался:

— Совсем шизофреником стал!— резко развернулся, вышел и хлопнул за собой.

Это что сейчас было?

Я облечено перевела дыхание и осторожно выглянула из укрытия. Тишина, только шаги охранника удаляются по коридору.

В два прыжка очутилась у Бакса и снова принялась за замок, Вика уже стояла рядом и освещала поле работы. Судя по тому, как подрагивал свет, нервы у подруги то же были на пределе.

Ну что подружка, хотела адреналина? На, получай.

Поворот, еще поворот, еще... маленький замочек оказался на редкость упрямым.

Мне пришлось потратить минут десять, прежде чем он сдался. Я торопливо убрала скрепки, вика спрятала фонарик.

Взявшись с двух сторон за стеклянную крышку, мы попытались ее снять и чуть не надорвались. Она весила столько, что надо было брать с собой двух грузчиков, что бы ее сдвинуть.

Вика тихо ругнулась. В перчатках точно не получится снять, в самый ответственный момент эта махина выскользнет и все. Придется снимать, а потом все тщательно протирать, чтобы никаких следов не осталось. Да что ж за геморрой?!

— Так, братва, идем в обход, а потом полчаса я с места не сдвинусь. Надоело как сайгаку носиться!— опять раздался голос в коридоре, на этот раз принадлежавший Сергею. Блин, уже как родных по голосам отличаю.

— Да вы зае**ли,— прошипела Вика и снова метнулась к шторам, я за ней.

В этот раз в зал зашел не Миха, а другой мужик, который с Сергеем курил на крыльце, и чье имя осталось для меня загадкой. Он на полкорпуса протиснулся в дверь, торопливо мазнул фонариком по периметру и вернулся в коридор, через несколько секунд послышался звук отпирающейся соседней двери.

Мы спокойно сидели в своем укрытии, до тех пор, пока он не проверил весь этаж и не протопал мимо нас в обратном направлении.

Все пора. Надеюсь, они все-таки отсидят полчаса в своей комнатушке и дадут нам дела доделать.

Переглянувшись, мы с обреченным видом стащили перчатки и опять схватились за стеклянный кожух.

-На счет три, — прошептала Вика,— один, два, три.

Стиснув зубы, вцепилась до побелевших пальцев, и стала поднимать.

Коробка нехотя выехала из пазов. Черт, только бы не выскользнула. Грохоту не оберешься, еще и ноги отдавишь. В рывке, дрожащими руками подняли, аккуратно перенесли через Бакса и поставили на пол.

Пальцы казалось, свело, а руки онемели от неподъемной тяжести.

Не теряя время, я потянулась к коню, и когда, наконец, моя ладонь прикоснулась к его полированному боку, меня охватил неописуемый восторг.

Я стащила его с постамента и поставила рядом, после чего мы с Викулей из последних сил водрузили стекло на место.

Подруга принялась обтирать кожух, а я запихала Бакса в рюкзак и присоединилась к ней.

На заметание следов ушло, наверное, минуты три, терли тщательно и с остервенением, не пропуская ни миллиметра поверхности. Наконец все было закончено, и мы направились к выходу.

Вика нужной отмычкой вскрыла замок, и мы выскользнули в коридор, намереваясь уйти из музея тем же путем, что и пришли.

В этот момент со стороны черной лестницы раздался ужасающий противный скрежет и голом Михи:

— Ребят, я на всякий пожарный замок старый изнутри повесил, что б уж наверняка

— Да ты задолбал своей паранойей! Все, пошли чай пить. Полночи еще только прошло, а я уже набегался. Что за день сегодня вообще такой. Завтра на рыбалку собирался, а какой из меня теперь рыбак, всю рыбу просплю.

Мужики ушли, а мы так и остались, в растерянности стоять посреди коридора.

Путь к отступлению оказался закрыт. Даже если мы незаметно дойдем до двери, то этот старый ржавый замок точно не сможем бесшумно открыть.

Что ж придется уходить через крышу, по пожарной лестнице. Я направилась в другую сторону и потянула Вику за собой.

Мы как две ласточки пронеслись по коридору и взлетели на третий этаж.

Теперь надо было идти в другую сторону до конца коридора. Проектировщики явно не искали простых решений.

Мы тихонечко брели мимо помещений с табличками: инвентарная, склад ?1, склад ?2, склад ?3 и так далее. На предпоследнее двери таблички не было, только криво приляпанный листочек формата А4, на котором простым карандашом нацарапано 'Временное хранилище. Коллекция М.Джонсона'.

Вика пошла дольше, а я замерла как вкопанная, внезапно почувствовав, что мне нужно туда зайти. Это вопрос жизни и смерти. Вика заметив, что я отстала, вернулась ко мне:

-Что?

-Открой,— прошептала я.

— Зачем? Идем отсюда.

-Открой,— повторяю настойчиво и понимаю, что никуда отсюда не уйду, пока не пойму в чем дело. Что-то так неистово манило меня внутрь этого помещения, что противостоять не было сил.

Вика досадливо махнула рукой, торопливо достала отмычки и принялась ковыряться в скважине.

Удивительно, но в этот раз дверь распахнулась со второй попытки.

-Довольна?— прошипела подруга, а я, не слушая ее, уже шагнула в комнату.

Помещение было совсем крошечными, примерно три на три метра, доверху заваленное коробками и упаковочной бумагой.

Что я здесь хотела найти? Хлам один. Между тем меня словно поманила неведомая рука к коробкам стоящим возле самого окна.

Вика тем временем стояла у приоткрытой двери, на страже.

Я аккуратно, стараясь не шелестеть, заглянула в первую коробку. Бумага, какие опилки, пенопласт. Потом во вторую. То же самое барахло. Наконец руки дошли до третьей.

Содержимое коробки явно никто не потрудился распаковать. Я, недолго думая, решила сделать это сама. Достала вязанку какой-то пакли, потом что-то похожее на синтепон, а потом моя рука наткнулась на что-то металлическое. Я вцепилась в таинственную штуковину и извлекла ее на свет божий, если конечно так можно назвать темное захламленное помещение. Увидев, что у меня в руках я потеряла дар и речи и с невнятным мычанием повернулась к Вике.

Та оторвалась от наблюдения за коридором и повернулась ко мне. Она, наверно, хотела что-то сказать, потому что так и замерла с нелепо открытым ртом.

Дело в том, что в руках я держала еще одного Бакса. В темноте конечно деталей не разберешь, но, по-видимому, он был точно таким же как мы украли из зала.

— Что за...— прошептала подруга, подскочив ко мне и вырвав из рук неожиданный трофей.

Я лишь в полнейшем недоумении развела руками. Она его покрутила в руках, а потом, по-деловому, начала запихивать в свой рюкзак:

— Потом разберемся, уходить пора.

Я, пребывая в состоянии легкого шока, кивнула и направилась к выходу.

Подруга осторожно заперла дверь, подошла к лестнице, ведущей на крышу, и задрала голову. Ключ, как и полагается по правилам пожарной безопасности, торчал в скважине.

Облегченно вздохнув, мы начали подниматься.

На чердак проникли без проблем, не забыв прикрыть за собой тяжелый люк. Неожиданной проблемой оказалось то, что пол здесь был чрезвычайно ветхим и безумно мелодичными. Первые же шаги сопровождались печальными скрипами.

— Бл*,-только и проворчала я, с тоской глядя на короткую металлическую лестницу, ведущую на крышу в десяти метрах от нас.

Пока идем, охранники точно услышат.

Нам пришлось продвигаться просто крошечными приставными шажками, по десять сантиметров за раз, останавливаясь, вымеряя каждое движение. Долго, нудно, мучительно.

Нервы уже ни к черту. Хотелось в два прыжка преодолеть это расстояние и сбежать отсюда. Еще этот второй Бакс покоя не давал.

Это что же такое получается? Ни хрена это не уникальный экземпляр, а вездесущий made in chine? Обидно, блин.

Кое-как доползли до лестницы и стали подниматься.

Кривое сооружение подозрительно накренялось все сильнее с каждым нашим шагом, заставляя каждый раз сердце замирать. Поэтому когда мы, наконец-таки выбрались через люк на крышу, я не смогла удержать судорожного вздоха. Перед нами во тьме лежал центральный район города. Из света — только фары проезжающих автомобилей. К сожалению, любоваться красотой ночи было некогда, ноги нужно уносить.

Свежий воздух взбодрил, внес ясность в неспокойные мысли. Дальше действовали быстро, слаженно и без осложнений.

Небольшая перебежка до пожарной лестницы, спуск, прыжок с двухметровой высоты, отдавшийся резким уколом где-то в боку, бросок в сторону кустов и трехсекундная передышка, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Потом бег, долгий, изнуряющий по темным, без единого фонаря и светлого окошка улицам. Маски, перчатки и приборы ночного виденья на ходу рассовали по карманам, по спинам при каждом шаге стучали рюкзаки и в каждом, твою мать, по Баксу.

На шаг перешли только когда сил уже совсем не осталось, а дыхание превратилось в рваные, хриплые полувздохи— полустоны.

— Все, не могу больше,— промычала Вика и остановилась, уперевшись руками в колени,— сейчас помру.

Я хотела ей что-то ответить, но вместо этого издала какое-то непотребное бульканье и хрип. Радужные круги в глазах и боль в боку, добавляли пикантности ситуации.

Пару минут мы потратили на то, чтобы отдышаться, потом попытались придать себе более-менее непринужденный вид и поковыляли в сторону дома. Вызывать такси или ловить попутку не решились, так что путь перед нами лежал долгий.

— Что же это получается? Их два?— озвучила Виктория вопрос, который в данный момент волновал обеих.

-Получается.

— И как это понимать?

— Да никак. Просто один хитрожопый американец, увидел где-нибудь на рынке красивую дешевую безделушку и купил ее, а потом подумал и купил еще одну про запас, на тот случай если первая сломается. Потом решил срубить бабла и представил статуэтку как безумно редкий, уникальный шедевр искусства. Не удивлюсь, если где-нибудь еще пару сотен таких шедевров нераспроданный валяется,— с досадой проворчала я,— а может там, в хранилище, еще парочка есть. Завтра обнаружат пропажу и выставят новенькую фигурку, как ни в чем не бывало.

Вика молча шла вперед, переваривая мои слова:

— Похоже на правду,— наконец изрекла она,— жалко конечно, что из-за такого дерьма напрягаться пришлось, но согласись это было здорово.

Я удивленно посмотрела на нее, а потом прислушалась к своим внутренним ощущениям. Да, устала как собака. Да, неравная система на пределе. Но все-таки Вика права, внутри такое удовлетворение и ощущение какого-то затаенного восторга, что улыбка против воли расплылась на моем лице.

— Да не то слово, особенно когда Миха окна пошел проверять.

— И не напоминай,— нервно засмеялась подруга,— у меня волосы на руках дыбом встали. Я там таких идей сразу нагенерировала, мама дорогая! Начиная от того, чтобы ему по башке чем-нибудь огреть и заканчивая тем, что скинуть с себя одежду и со словами 'я вся твоя, мой лысый медвежонок', броситься ему на шею.

— До второго варианта я как-то не додумалась.

-Зря, против нас двоих он точно бы не устоял.

Вот так переговариваясь и посмеиваясь насчет своего ночного приключения, мы добрели до дома. На востоке уже вовсю занималась заря. Людей и машин на улице не было, только ранние птахи весело чирикали на деревьях. Люблю раннее утро, за ощущение свежести, за заряд бодрости, за надежды на отличный день.

Дойдя до крыльца, мы все-таки не удержались и извлекли из сумок обоих Баксов. Ну, так и есть, совершенно одинаковые. Чудо китайского производства.

Мы решили, что тот Бакс, которого мы выкрали из главного зала будет главным, потому что мучений с его кражей много было, а Бакс из подсобки будет побочным, ибо достался нам практически на халяву, и звать мы его будем Чириком. Надо маркером поставить где-нибудь точечку, чтоб не перепутать.

Ночь прошла очень насыщенно, поэтому мы решили выпить чайку и идти отсыпаться. Зашли в прихожую, разулись. Вика с рюкзаком направилась на кухню, а я свою ношу запихала под шкаф. Так, главное не забыть: под шкафом драгоценный Бакс, а на кухне халявный Чирик.

Я глупо улыбнулась, вспомнив слова кота Матроскина из мультика 'Я и так счастливый был, а теперь в два раза счастливее, потому что у меня две коровы'. Это точно, хотела одну лошадку, а теперь у меня их две. Ну не праздник ли? Тортик что ли сегодня купить...

Напевая песню 'Я все чаще замечаю, что меня как будто кто-то подменил', я вышла на кухню и замерла от увиденной картины. Практически в дверях, как каменный истукан, стояла Вика, прижимая свою ношу к себе, за столом сидел, лениво помешивая чай Хромов. У окна со скучающим видом расположились двое здоровенных мужиков, в которых я тот час признала ребят из команды Александра, ну тех самых, которые обычно ротвейлеров на цепях держали, чтобы они гостей дорогих не сжевали, на подходе к царской резиденции.

-Ээээ....а что... это...тут... вообще... происходит?— промычала я, подозрительно рассматривая непрошенных визитеров.

Саша неторопливо отложил чайную ложку в сторону, и снисходительно посмотрел на меня.

-Да, вот мимо проезжали. Проведать решили,— он взял чашку и сделал несколько глотков, все так же неотрывно глядя на меня,— узнать как жизнь, как дела.

— Все супер,— мрачно произнесла я,— вот сейчас гости дорогие по своим делам уйдут и вообще сказка наступит.

' Твою мать,— завопил внутренний голос,— да он же за Баксом пришел!'.

Откуда он узнал, что мы собираемся его красть? Именно сегодня?

Я метнула растерянный взгляд на Вику. Судя по тому, как судорожно вцепились ее пальцы в рюкзачок, подруга пришла к тем же выводам, что и я.

— Где же ваше гостеприимство?— серьезно, без тени улыбки поинтересовался он. Взгляд холодных светло-серых глаз опять обратился ко мне. Так он на меня еще не смотрел никогда, ни при каких обстоятельствах. Так смотрит волк на ничего неподозревающего олененка, ястреб на копающегося в траве кролика. Таким взглядом можно не только прутья железные гнуть, им можно раздавить волю человека, оставив после себя лишь жалкие ошметки.

Я невольно отступила на шаг назад и перевела взгляд на мужиков. Они все так же спокойно стояли, но стоит Хромову подать сигнал и все...

Что все? Не будет же он нас убивать? Или будет?

Я конечно уже давно не питаю иллюзий насчет его порядочности, но все-таки не настолько же.

— Ты не сказал, зачем пришел со своими...друзьями, — подала голос Вика, нервно облизав губы.

— Вас увидеть.

— Увидел?

— Да.

-Счастлив? — судя по интонации, подруга еле сдерживает себя.

— Безумно,— с легкой усмешкой ответил Саша,— я, правда, думал, что вы раньше придете. Даже заскучать успел.

— Дела у нас были,— холодно вмешалась я,— мы устали, хотим есть и спать. Так что говори, зачем пожаловал и вали.

Хромов медленно перевел взгляд на меня, в глазах недобрый прищур:

— За словами следи.

— А то что?

Я была зла. Даже нет, скорее я была в ярости, в бешенстве, перед натиском которого страх отступил. Этот тип незаконно проник в наш дом, сидит на нашей кухне, пьет без спроса наш чай и хочет отобрать нашу законную ... ну ладно, не совсем законную...добычу. Было от чего разозлиться.

На кухне повисла такая тишина, что казалось слышно, как кровь по венам бежит. Саша сверлил меня взглядом, его подручные то же. Вика стояла, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты ведь знаешь, за чем я пришел, — тихо, с угрозой в голосе спросил он.

— Понятия не имею,— продолжаю гнуть свою линию, а у самой волосы на затылке шевелятся от этих ледяных глаз.

Он улыбнулся, краешками губ, а лед во взоре так и остался.

— За процентами я пришел.

— Какие проценты?

— Ну, как же, за пользование средствами, благодаря которым вы отмазались от правосудия,— снисходительно пояснил он, наблюдая за нами.

Я в буквальном смысле ощутила, как у меня лицо вытягивается, и глаза становятся как блюдца:

— У нас был уговор. Мы возвращаем деньги за неделю, за это ты не берешь проценты,— я уставилась на него, не в силах поверить услышанному.

— Правда? Первый раз об этом слышу,— Хромов развел руками, — сами понимаете, в стране кризис, инфляция. Без процентов никак. Тебе, наверное, это приснилось.

— Ах, ты...— начала, было, я, но осеклась. Один из охранников демонстративно размял шею, как боксер перед боем.

Хромов тем временем продолжил, и по тому как изменился его голос, стало ясно— игры ему надоели:

-Мне нужно то, что вы украли из музея.

Ну, вот и все. Занавес. Если до этого и была хоть какая то надежда, что мы ошибаемся, и цель его визита никак не связана с Баксом, то теперь никаких вариантов. Он отберет фигурку, и все наши старанья ночные пойдут псу под хвост. Ловко устроился гад. Нашими руками темную работу сделал, а теперь за результатом пришел.

Притворятся дальше дурой не было смысла.

— Если мы не отдадим это?

— Думаешь, я уговаривать вас пришел,— поинтересовался он, и при этих словах дядьки за его спиной ожили и направились в нашу сторону. Вот, сволочь!

Они сделали несколько шагов и остановились. Если их целью было напугать нас, то своего они добились.

Не знаю как Вике, а мне было ну очень страшно.

До сих пор не верилось, что все это происходит наяву. И этого человека я так безумно любила? Ду-у-у-у-ра!

-Оль,— позвала меня Викуля жалобным голосом, я повернулась к подружке,— может ну его на хрен, отдадим клячу, эту? Чирика. Себе потом еще что-нибудь найдем, более стоящее?

Точно! Чирик! С перепуга у меня все вылетело из головы. У нас же есть халявный Чирик! Так сказать, волшебный бонус из подсобки.

-Чирик?— мрачно спросил Саша,— вы называете его Чириком?

Мы дружно проигнорировали Александра, замерев как два изваяния и глядя только друг на друга. Я чуть кивнула, оказывая, что Викина мысль до меня дошла.

Все равно жалко отдавать вторую лошадку. Вроде и пришла она к нам неожиданно, и была с нами недолго, а уже все равно своя. К тому же это мы с Викулей решили, что Бакс важнее Чирика, потому что он в зале стоял. На самом деле может, они равны абсолютно, или Чирик вообще круче, и его специально прятали подальше от чужих глаз, что бы никто не позарился. Эх, беда-беда, огорчение. Делать-то все равно нечего, придется отдавать фигурку Саше. Лучше уж потерять что-то одно, чем лишиться всего.

-Долго в гляделки играть собираетесь,— недовольный голос Хромова вернул нас к реальности, — либо мы договариваемся быстро и без осложнений со стороны здоровья, либо решаем этот вопрос долго и болезненно. Давайте, определяйтесь, У меня терпение не бесконечное.

Виктория с тяжелым вздохом направилась к Саше и сердито швырнула свою ношу перед ним на стол.

Александр на миг замер, а потом медленно, даже в какой то степени нерешительно протянул руку к рюкзаку, открыл его, выложит на стол Викину маску, перчатки, очки. Вывалил связку отмычек и только после этого добрался до статуэтки.

Он извлек ее из рюкзака и бережно поставил перед собой. На точеном лице замерло благоговейное выражение, словно Хромов очень долго ждал чуда, и, наконец, оно произошло.

В его глазах зажегся триумф человека, достигшего своей цели и переигравшего целый мир. Словно Чирик был для него воплощением самых сокровенных желаний и стремлений. Он не удержался и восхищенно провел пальцем по хвосту лошадки.

Как же я его в этот момент ненавидела. На черта я вообще потащилась на ту выставку к Ястребинскому вместо Виктории? Прояви я тогда решительность и останься дома, и ничего бы этого не было! Не было бы в моей жизни той роковой встречи, любви этой безумной, будь она неладна, череды ночей со слезами и непереносимой болью в душе. И сейчас бы никто не сидел на нашей кухне и вытирал бы об меня в очередной раз ноги. Как же так выходит, что тропинка моей судьбы, раз за разом делает лихой поворот и выводит меня к Александру, и каждый раз это плохо заканчивается. Где же я так в прошлой жизни накосячила, что приходится расхлебывать? Я почувствовала, как толстые канаты, привязывающие меня к нему, растягиваются и рвутся. Медленно, но верно, волокно за волокном, а на их месте остается тонкая вибрирующая нить. Любовь так просто не сдается, но теперь ей в противовес в душе разгоралась ненависть. Перед глазами пронеслась чреда образов: свидание на которое он не пришел, променяв меня на Катерину; та ночь, закончившаяся для меня катастрофическим унижением в квартире той же самой Катерины, встреча в особняке, когда он не заставлял Марго уходить, вынуждая меня прогибаться под его желания, столкновение в музее и апогей всего — сегодняшнее теплое чаепитие.

Хромов увлеченно созерцал Чирика, а я мрачно смотрела на него, представляя как подскакиваю к нему, хватаю эту самую лошадь и изо всех сил ей по ненавистной морде, а потом начинаю душить, так что у него глаза из орбит вылезают.

Тут Саша оторвался от лошади и посмотрел на меня. Это произошло так быстро, что не удалось скрыть свои чувства. Не знаю, что он успел прочитать на моем лице, но взгляд моментально стал пронзительным, хищным. Я поспешно отвернулась и вышла с кухни.

— Мы не закончили,— раздался его голос в тишине.

— Правда?— не оборачиваясь, поинтересовалась у него,— чаю попил, коня отобрал, мы поговорили, каждый сделал для себя определенные выводы. Так что не вижу смысла в дальнейшем общении. Надеюсь, теперь вы покинете наш дом и дадите нам, наконец, выспаться. Было очень неприятно встретиться с вами в очередной раз. До свидания. Всего хорошего желать не буду.

Прихватила пачку сигарет и направилась к выходу. Все, хватит с меня! Видеть его не могу!

Саша настиг меня у самой двери, схватил за локоть и бесцеремонно развернул:

— Куда собралась?— прорычал он.

Молча показываю ему пачку и принципиально смотрю куда угодно только не на него: на свои руки, на его ботинки, на стены. Эмоции плохо получается контролировать, боюсь желание убивать сейчас очень легко читается на моем лице. Взгляд упал на шкаф в прихожей. Из-под него сиротливо выглядывал уголок моего рюкзака, в котором спокойно полеживал Бакс. Я поспешно отвернулась, испугавшись, что Хромов поймет куда я смотрю.

Он сверлил меня тяжелым взглядом, смысла которого мне было не понять. Чего он ждет? Что я скажу 'ну ладно забирай, мне не надо. Я не в обиде'? Или может я его благодарить должна за то, что он псов своих цепных не спустил на нас?

В коридоре появилась Вика, а за ней с мрачным молчанием Сашины 'друзья'.

Подруга подошла к двери и бесцеремонно ее открыла, очень тонко намекая, что гостям здесь не рады. Саша досадливо цыкнул, и еще раз смерив нас холодным взглядом, произнес:

— Надеюсь, вы понимаете, что в ваших же интересах хранить молчание.

— Угу,— Буркнула Вика,— еще как понимаем.

Я все так же молчала, упрямо глядя на лужайку перед домом, и молилась, что бы он поскорее ушел и оставил нас в покое.

В этот момент в наш двор зашел Ванька. Я мысленно застонала. Вот только его сейчас не хватало. Утро раннее, чего человеку не спится? Или ему на работу? Блин, вот и шел бы по своим делам.

Когда он увидел, как из дверей нашего дома выходят два здоровых мужика, а следом за ним Александр, его лицо стало каменным, а взгляд колючим. Парень весь подобрался, засунул руки в карманы, наверное, чтобы не было видно, как сжимаются кулаки, и направился в нашу сторону.

Твою ж мать, мне сейчас еще только сцен ревности не хватает.

Он поднялся на крыльцо и остановился со мной рядом, не сводя тяжелого взгляда с Саши. Хромов с убийственным спокойствием посмотрел на меня, а потом обратил свое внимание на Чижика.

Повисла неловкая тишина. Бл*, они, что собираются петушиные бои устраивать? Из-за меня? Так спешу обрадовать, с обоими все в прошлом. И если Ваньку я понимаю. Бедняга, все не верит, что я его бросила. То вот реакция Хромова для меня загадка. Или сработал собственнический инстинкт? Самому не надо и другим не отдам? Как же мне все надоели!

Мы с Викой переглянулись, она кивнула головой, дескать, забирай одного, со вторым сама разберусь.

Я тот час вцепилась в Ванькину руку и потащила его в дом. Парень, не хотя, поддался и пошел за мной. Хромов молча проводил нас взглядом. Плохой взгляд, непонятный, не нравится он мне.

Тут вмешалась Виктория:

— Я надеюсь, калитку сами найдете или вас все-таки проводить, что бы не заблудились?

Саша ничего не ответил, я только услышала, как они спустились по ступенькам и направились по дорожке.

Ванька тем временем прошел на кухню, хмуро посмотрел на одинокую, всеми забытую чашку чая на столе, на рюкзак и разбросанное барахло. Я тороплива начала убирать со стола, не хватало еще, чтобы он понял, что перед ним лежит маска, перчатки и прибор ночного видения, вопросов тогда не оберешься. Я ему не говорила, что ворую и, в дальнейшем не собиралась этого делать. Вон, хватит того, что Хромову растрепала, теперь плоды моей неосмотрительной болтовни пожинаем.

Собрав все вещи со стола и беспорядочно запихав их в рюкзак, я резко повернулась и уткнулась носом в широченную каменную грудь. Чижов так бесшумно подошел, что я, поглощенная своими мыслями не заметила этого.

— Какого хрена он тут делал?— прорычал он. Я вскинула на него удивленный взгляд. Обычно спокойный и дружелюбный со всеми парень буквально кипел от злости. Зубы сжаты так, что желваки на скулах перекатываются, в голубых глазах ярость плещется. Я непроизвольно сделала шаг назад, уставившись на него во все глаза. Такого Ваньку я видела впервые. Он же патологически добрый. Стало не по себе. Что ж у меня за судьба то такая, всех мужиков в зоне досягаемости бесить?

Попыталась обойти его, ну так кто бы мне дал это сделать. Одна секунда и я уже сижу на кухонной столешнице, а надо мной нависает злой Чижик-Пыжик. Хотя сейчас у меня не повернулся бы язык так его назвать. Выглядел он устрашающе.

Я тихонько пискнула и попробовала слезть, только вот он был другого мнения и легко, одной рукой удержал меня на месте.

— Оль, я задал вопрос, просто ответь и все.

Я беспомощно посмотрела на него и успела в глубине глаз заметить страх и тоску. Ванька боялся потерять меня. Стало неудобно перед парнем. Какая же я сволочь! Думаю как всегда только о себе. А каково ему? Мало того, что я захотела расстаться, так и Хромов опять в поле зрения появился. Представляю, что он там себе уже успел напридумывать.

— Вань, он зашел, чтобы забрать...э....долг.

-Долг?— поднятая бровь показывала, что мне не поверили.

— Да, я когда-то давно брала у него в долг большую сумму, вот он за ней и пришел,— сказала я почти правду,— дальше он поехал по своим делам, с ними видишь, даже его охранники были.

Чижов молча сверлил меня взглядом. И я вдруг поняла, что он начинает меня раздражать. Блин, у меня сейчас не то настроение, чтобы утихомиривать ревность в бывшем парне, по отношению к еще более бывшему. Все расстались. Точка. И никаких запятых.

Как же меня все эти мужики достали!

Еще немного и я бы начала новый скандал, вот только ситуацию спасла Виктория, появившаяся на кухне:

— И чем это вы тут на столе занимаетесь,— нетерпеливо поинтересовалась она.

Ванька даже не шевельнулся, продолжая меня рассматривать, а я чуть сдвинулась в сторону и посмотрела из-за его широченной спины на подругу.

Вика увлеченно показывала пантомиму под названием "гони этого бугая пинкам под задницу".

Я лишь смотрела на нее из-за Ванькиного плеча и беспомощно надувала щеки.

Чижов не обращал на наши кривляния ровным счетом никакого внимания, продолжая сверлить меня взглядом.

Дыхание тяжелое, руки сжаты в кулаки. Парень пытался успокоиться и, судя по всему, ни черта у него не выходило.

-Значит причина в этом скоте?— холодно спросил он.

-Какая причина?

— Нашего расставания.

Ах, ты ж проницательный мой. Я отрицательно мотаю головой. Вика раздраженно закатывает глаза и жестами показывает, что я идиотка.

— Ты знаешь кто...-Ванька осекся, в последний момент, прикусив язык.

Я была так измотана ночным приключением, встречей с Сашей, что сил на разборки с Чижиком уже не осталось.

Вика, видя мою несчастную, обреченную физиономию решила вмешаться.

-Вань, мне очень неудобно встревать, но у нас командировка и нам надо собираться. Давай мы вернемся через неделю, и вы поговорите. Ты успокоишься, эта бестолочь может в себя придет. Сейчас все равно ничего не выйдет, только разругаетесь.

Парень упрямо поджал губы и, одарив меня еще одним мрачным взглядом, резко развернулся к подруге.

— Зачем здесь были эти типы?— холодно спросил он.

— За долгами пришли, — не моргнув глазом, выдала Вика мою версию, — мы у него денег занимали, вот пришло время отдавать.

Ваня переводил взгляд с Вики на меня и обратно, а мы молча ждали, когда же он наконец пойдет по своим делам.

— Не спрашиваю про командировку, но когда вернешься, я жду твоего звонка, встретимся и спокойно поговорим.

-Без проблем, — промямлила я. Он с досадой вздохнул и направился к выходу. Вика его проводила и вернулась ко мне.

Я так и сидела на кухонном гарнитуре, устало, потирая лицо. Как же меня все достали!

-Собирайся,— бодро прочирикала Вика.

— Куда?— я так устала, что даже шевелиться не хотелось.

— В командировку.

— Какую командировку? Я думала ты для Ваньки ее выдумала.

-Делать больше нечего. Едем в тайное убежище.

-Зачем?

— Ты голову напряги, родная моя. Мы с тобой всучили Хромову подложную фигурку.

— Да она такая же.

— Это мы так решили. Что если нет так? Что если оригинал чем-то отличается и мы второпях не заметили этого, а Хромов знает, какой именно должна быть статуэтка. Он сейчас приедет домой, станет ее рассматривать и заметит подлог. Знаешь, что тогда будет?

— Даже представить боюсь.

— Вот именно! Не похож он на человека, который такие шутки любит. Сразу прилетит к нам на огонек.

— Скажем, что там стояла именно эта фигурка, и мы понятия не имели о подлоге.

-Угу, он сам лично был в музее и наверняка убедился, что в зале стоит оригинал. Если есть хоть один шанс, что он заметит подмену, то это произойдет. Он наверняка все поймет.

Поймет и не простит. Приедет, задушит, четвертует, утопит. Продолжать можно долго, только вряд ли мои фантазии смогут передать все те ужасы, которые нас ждут.

Хоть бы эти дурацкие статуэтки были одинаковыми. Ну, пожалуйста! Ну, должно же нам повезти!

— Если он поймет, нам п

* * *

ц, — коротко, но емко обозначила ситуацию Вика, вслух озвучив мои мысли, и топча робкую надежду

-И ты думаешь, поездка в деревню спасет нас?

— Нет, конечно. Даст отсрочку, если Саша все-таки поймет, а если не поймет, то просто отдохнем недельку, позагораем, откроем купальный сезон, шашлычков на природе пожуем. Тишина, спокойствие. Пропажу экспонатов уже наверняка обнаружили, так что и без Александра есть причины скрываться.

-Думаешь все-таки наследили?

Вика только пожала плечами, дескать, всякое бывает.

-Ну, вот умеешь ты настроение поднять.

Викуля глумливо улыбнулась и налила нам по кружке крепкого ароматного кофе. Все ясно, сладкий чаек с плюшками и здоровый сон отменяются, едем в деревню.

— Сезонные чемоданы берем?— спросила у меня подруга.

— Нет,— я ответила без колебаний и удивилась, осознав, что в душе абсолютная уверенность, что вещи действительно нам не нужны.

Викуля выжидающе посмотрела на меня, ожидая пояснений. Теперь моя очередь пришла пожимать плечами. Просто знаю и все.

Был у нас в Викулей шкаф-купе в коридоре, куда мы лишний раз ре заглядывали. Там лежали наши сезонные чемоданы.

Что это такое? У-у-у. Это целая история.

С нашим образом жизни, всегда существовала вероятность провала. Сегодня удача на нашей стороне, а завтра, раз, и повернулась своей филейной частью. И все придется пускаться в бега.

А в чемоданчиках было собрано самое необходимое на первое время. Например, в зимнем лежал пакет с шампунем, мылом, зубной пастой и щеткой, мочалкой, прокладками, дезодорантом и минимальным набором косметики. Пачка трусов и носков. Комплект теплой одежды, сменная обувь, маникюрные принадлежности, фонарик, иголки-нитки, электрошокер, аптечка. Пузатенький конверт с наличными, фальшивые документы, простенький мобильный телефон и сим-карта, зарегистрированная на чужое имя. Было, по-моему, что-то еще, но всего не упомнишь.

В летнем чемодане то же самое, только одежда по сезону, ну купальник еще, босоножки красивые, платье, теплый плащ, кофта и еще всякие мелочи. Так же мы с Викой приготовили в дополнение к летним чемоданам специальные походные сумки. У нас там хранилось по спальному мешку, котелок, непромокаемые спички, дождевики, средство от комаров, охотничьи ножи, жестяная посуда, фляги, походные наборы столовых приборов.

В общем как нам казалось, мы были готовы к любым неожиданностям (наивные чукотские девушки).

В этот раз я была абсолютно уверена, что вещи нам не потребуются. Наверное, слишком надеялась на то, что Чирик и Бакс одинаковы.

Быстро, но без суеты мы собрались, прихватили рюкзачок с лошадушкой и поехали в деревню.

На выезде из города пришлось заехать в гипермаркет за провизией. Набрали полуфабрикатов, мяса на шашлык, вина сухого, овощей, фруктов, чая, кофе, плюшек. В общем, всего-всего, чтобы хватило на всю неделю.

Всю дорогу до нашего тайного укрытия я материлась за рулем, надеясь, что Александру в этот момент очень сильно икается, а Вика с невозмутимым видом рассматривала Бакса, лишь изредка мне поддакивая. Вступать в диалог на эту тему она категорически отказалась, дабы сохранить свою нервную систему. Я прекрасно видела, что подруга переживает из-за сегодняшнего инцидента, не смотря на то, что она упорно строила из себя каменную леди. Она вообще у меня умница, сознательно ко всему подходит, а не как я, на танке с шашкой наголо. Правда, периодически, я ее втравливаю в какие-то нелепые ситуации, за что потом послушно работаю манекенщицей. Хотя, если честно, не всегда она и сопротивляется удали моей молодецкой. Вот например, ситуация с музеем. Кому там захотелось ощущений острых?

Да пункта назначения добрались быстро. Что такое тридцать километров для зеленого четырехлитрового Васятки, трехсот тридцати кобыл под капотом и с разгневанной девушкой за рулем? Стремительно и красиво, мы ворвались в серую обыденность провинциального городишки.

На нашу зелененькую машинку пялились все без исключения. Погода стояла солнечная, не смотря на обещанные дожди, и хромированные бока железного коня очень выразительно сверкали, переливались, искаженно отражая окружающие предметы.

Мы с подругой гордо переглянулись и пожали друг другу руки. Как говорится, хороший понт дороже денег.

В наше убежище мы сразу не поехали. У нас был план. Витиеватый, заковыристый и мы им очень гордились.

Проскочив через весь город, мы выехали на Юрчаковскую дорогу и за несколько минут добрались до деревни Юрчаково, которая, собственно говоря, и дала название этой самой дороге.

Деревенька представляла собой горстку дворов и маленького продуктового магазинчика, расположенных вдоль дорожного полотна. За всем необходимым жителям приходилось ездить в город.

С другой стороны, сразу после заборов начинался пологий спуск, выводивший в чудесную маленькую березовую рощу. Все так и звали это место Березки.

Мы любили их за великолепный открывающийся вид на реку, необъятные русские поля, кромку леса с одной стороны, колокольню и резные стены городского парка с другой, маленькие разноцветные домишки частного сектора заречной части города с третьей. Когда стоишь среди этих березок, смотришь на окружающую красоту, наслаждаешься тишиной, прерываемой лишь трелями кузнечиков и басовитым жужжанием шмелей, начинаешь испытывать такое спокойствие и умиротворение, что все проблемы отступают. Приходит понимание, что иногда надо давать себе передышку, делать паузу в стремительном танце жизни и просто посидеть на зеленой траве, подставляя лицо ласковым лучам весеннего солнца.

Однако сегодня нашей целью были естественно не Березки, а старенький домик, примостившийся с самого края деревни.

Когда-то давно, хозяева, чета Анисмовых, были молоды, энергичны, сильны. Они с крестьянским трудолюбием обрабатывали тридцать соток земли, сажали целые поля картошки, держали полный двор скотины: коровы, овцы, свиньи, была даже трудяга-лошадь.

Но это все было очень давно. Сейчас Анне Сергеевне и Константину Андреевичу уже глубоко за семьдесят. Из скотины остались только две белые козы с козлятами, да десяток кур. В огороде лишь несколько грядок и то не для пропитания, а скорее для души. Картошку покупали, как и все по осени с машин, приезжающих в деревню. Остальной участок только скашивали, сена как раз хватало на зиму.

Анна Сергеевна хлопотала по дому. У нее всегда было чистенько, уютно. На окнах беленькие занавесочки, подушки на кроватях прикрыты ажурными накрахмаленными накидками, на полу вязаные дорожки и круглые коврики, и всегда вкусно пахнет пирогами, как в детстве.

Константин Андреевич с приходом весенних деньков и появлением первых листочков, брал своих рогатых питомцев и выходил с ними к реке. Пока козы увлеченно щипали молодую травку, он сидел на раскладном стульчике и вспоминал свою молодость. Эх, хорошие были времена, не то, что сейчас. Молодежь тянется в большие города. Им жизнь красивую подавай, да денег побольше. И всем плевать, что деревня постепенно умирает. Конечно, где сейчас найти парня способного перекопать целое поле, выпить полбутылки самогона, попариться в баньке и баб деревенских похватать. Или девушку-красавицу, которая может в пять утра корову подоить, потом пол-утра самозабвенно навоз из хлева выгребать, затем еды на большую семью наготовить, огород прополоть, а вечером принарядится и на танцах отплясывать? Нет, все с образованиями, маникюрами-педикюрами, в узких штанах, обтягивающих тощие задницы, вечно куда-то спешащие и поглощенные своими телефонами. Даже дети родные живут в столице, бывают наездами во время отпуска, помощи ни какой, только хлопоты. Правда, деньгами помогают, да только чувство такое, что откупаются.

Мы познакомились с ними несколько лет назад. Вика тогда загорелась идеей купить домик где-нибудь на природе, чтобы можно было приехать, отдохнуть, подышать свежим воздухом.

Наш выбор пал на этот городишко случайно, просто были там как-то раз проездом и решили, а почему бы и нет? Сначала хотели купить крепкий дом, но денег не хватило. Тогда стали искать другие варианты: присматривались к домикам попроще, но тоже не повезло. То район плохой, то соседи, то еще три миллиона причин.

От безысходности начали объезжать соседние деревеньки, вдруг повезет. Требование у нас уже оставалась только одно. Дом должен быть близко к реке, в зеленом районе, чтобы никаких оживленных дорог, увеселительных заведений и прочего.

Юрчаково оказалось самым первым пунктом в нашем списке. Мы приехали туда ближе к обеду и возле первого же дома обнаружили на лавочке стайку бабушек.

Старушки отнеслись к нам с подозрительностью, тщательно расспросили кто мы, откуда, зачем нам дом, и только после этого сказали, что ничем не могут нам помочь. В деревне домов на продажу нет. Спрашивается, зачем тогда расспросы эти надо было устраивать?

В этот момент мимо нас проходила еще одна бабулечка, она ласково улыбнулась и позвала нас с собой. Терять было нечего, и мы пошли.

Они привела нас к своему домику на окраине, поставила на лавочку старую потертую сумку медленно села и, обмахиваясь газеткой, сообщила, что у нее есть знакомые, которые дом продают в Заречной части. Правда, дом старенький, ветхий, запущенный, рука хозяйская нужна.

Мы дружно заявили, что хотели бы посмотреть на эту чудо избушку. Анна Сергеевна позвала нас в дом, провела в большую, светлую комнату. На круглом столике, накрытым белой скатеркой лежала зеленая записная книжечка, со скрученными от времени уголками. Она долго искала в этой книжечке нужный номер, нашла, аккуратно набрала на старом дисковом телефоне нужные цифры и договорилась о встрече.

Мы поблагодарили и хотели уже уходить, но она нас не отпустила без обеда. Отказаться не удалось, и мы остались. К этому времени домой и хозяин пришел.

Мы с подругой умяли по большой тарелке хорошей, деревенской окрошки с домашним квасом, потом пили чай с пирогами. Обед прошел в теплой обстановке. Они нам рассказали о своем хозяйстве, мы рассказали о том, чем занимаемся. Выборочно, конечно же. Выяснилось, что они иногда сдают свой двор автовладельцам, приезжающим погостить в деревню, и берут всего пятьдесят рублей за день. Эта информация нам Викой в последствии очень пригодилась.

Наелись так, что захотелось блаженно хрюкнуть и уснуть, но дела не ждали, у нас была назначена встреча. Тепло распрощались с семейством Анисимовых, на всякий пожарный записали их номер телефона и отправились дом смотреть.

В общем, к вечеру, неожиданно для самих себя мы стали владельцами маленькой неказистой гнилушки, причем практически задаром. Нас подкупило ее местоположение. Две минуты до реки тихим шагом, до магазина пять минут. Наши новые владенья располагались недалеко от коллективных садов, большого так же коллективного, но уже заброшенного картофельного поля, обнесенного так называемыми Валами. За полем росли красивые ивы, добравшись до которых, можно было увидеть другой берег реки, а там располагались Березки и деревня Юрчаково.

Вот так и получилось, что все наше пребывание в этом городке было построено вокруг реки, полей, Березок и этой захолустной деревеньки.

Первый год мы надеялись отремонтировать доставшиеся нам хоромы, но очень скоро выяснилось, что занятие это бесперспективное. Проще было все снести и построить новый дом. Нас это не расстроило. Во-первых, не так уж и часто у нас получалось сюда приезжать, а во-вторых, приезжали мы не ради того, что бы сидеть в дому. Природа умопомрачительная, от воздуха голова кружится, а уж когда настает период сенокоса...м-м-м-м-м, словами не передать.

Крайний угловой дом на соседней улице, с которым мы соприкасались уголком забора по диагонали, пустовал. Вернее хозяева жили рядом, на той же улице. Этот дом они строили для детей, а дети выросли и как-то не горели желанием приобщаться к сельской жизни, поэтому уехали жить и работать в другую область. Хозяева решили сдавать дом, только почему-то популярностью он не пользовался и чаще всего стоял пустынный, темный, тоскливо поглядывая на улицу мрачными прорезями окон.

И вот как-то раз Вика разговорилась с владельцами пустующего дома, и после этого мы смекнули, что если хочется здесь отдыхать с комфортом, то можно домик этот снимать, а избушку нашу на курьих ножках продать.

Вот только покупать эти дивные хоромы никто не хотел.

Так и сложилось, что если приезжали отдохнуть на денек, то останавливались у себя, а если с ночевкой, то снимали соседний дом.

В чем заключался наш шпионский план?

О, это просто шедевр. Мы приезжали в Юрчаково, оставляли машину на дворе у Анны Сергеевны и Константина Андреевича, потом на автобусе добирались до заречной части, устраивались в съемном домике. Между ним и нашим участком, мы проделали дырку в заборе, оторвав несколько досок и приделав их только на один гвоздь.

Теперь можно перемещаться между участками, не выходя на улицу.

На нашей территории у калитки мы натянули незаметную мононить, уходившую к соседнему дому. Если приходили незваные гости и проникали на нашу территорию, нить рвалась, и в съемном домике раздавался сигнал. Окошко на подворье выходило как раз в нужную сторону, и можно было увидеть, кто же это пожаловал. Если свои, то хорошо. А если чужие, то надо было срочно эвакуироваться. Через калитку на соседнюю улицу, бегом до картофельного поля, там укрываясь Валами и кустами до ив, потом переход реки вброд на маленький островок, покрытый все теми же ивами, еще раз брод, перебежка по полю и вот мы уже у Березок. Еще несколько минут и мы в Юрчаково. Хватаем машину и, прощально помахав ручкой, скрываемся в неизвестном направлении.

Ну, прямо Джеймс Бонд в исполнении двух уездных барышень. Смех, да и только. Однако мы очень сильно гордились своим продуманным, оригинальным планом. Дурехи.

Кстати этот план мы ни разу в исполнение так и не привели, что-то никто не вламывался к нам, и отдых в деревне проходил всегда спокойно и без происшествий.

В этот раз ничего не менялось. Мы приехали к дому Анисимовых, нажали на маленькую затертую кнопочку на заборе. В доме послышалась треть звонка, на которую мгновенно отреагировал дворовый пес Полкан, огласив всю округу глухим хриплым лаем. По незнанию можно было подумать, что дом охраняет как минимум волкодав, на самом же деле это была кучерявая дворняжка среднего размера, просто голос ей достался солидный.

Анна Сергеевна вышла на крыльцо и спросила:

— Кто пожаловал?

— Тетя Аня, это мы. Вика и Оля,— ответила подруга.

Старушка радостно запричитала, раздались торопливые шажки, и калитка распахнулась. Хозяйка встретила нас радушными объятиями:

— Красавицы мои приехали, голубушки родные.

Мы как всегда смущенно улыбались и розовели. Так редко в жизни встречаешь таких открытых людей, радующихся твоему появлению, что даже не знаешь как себя вести.

— Проходите, проходите. У меня блины на завтрак, со сметаной домашней.

Мы начали смущенно блеять, что нам неудобно, но все эти потуги были загашены на самом корню сердобольной старушкой.

— Тетя Аня, нам бы машинку оставить,— подала голос Виктория.

— Конечно, девоньки мои, загоняйте телегу свою.

Я хмыкнула и пошла за руль 'телеги', а Вика с Анной Сергеевной стали открывать ворота.

Васятка с трудом влез во двор. Сразу стало тесно. Хозяйка удивленно смотрела на Х6 странного цвета:

— А где ж ваша черненькая машинка?

— Да, вот решили сменить.

— Зачем же вам грузовик то такой?— не унималась бабулька.

— Для работы нужен, вещи перевозить,— выкрутилась Вика.

Мы не стали разубеждать человека, что это не грузовик, а внедорожник. Подруга полезла в сумочку, достала полторы тысячи рублей и протянула Анисимовой:

— Мы на недельку его оставим.

— Так тут же много,— спохватилась бабушка, пересчитывая деньги.

— Нормально, за грузовики всегда больше берут.

Анна Сергеевна благодарно улыбнулась, скрылась внутри дома и через несколько мгновений появилась с куском серой ткани в руках. Во дворе ходили кошки, куры и она всегда боялась, что живность повредит дорогой транспорт, поэтому из старых мешков сшила чехол. Правда, рассчитан он был на Тойоту Камри, поэтому на Васятке смотрелся, как кокетливо надетая панамка.

Бабулечка досадливо всплеснула руками, но потом вспомнила, что у нее еще осталось несколько мешков, их можно распороть и надставить покрывашку.

Вика и я, усмехаясь, переглянулись, и горячо поблагодарили за заботу. Тетя Аня от этого просто расцвела. Пожилым людям всегда приятно ощущать себя нужными.

Уйти просто так нам естественно не удалось. Нас завели в дом, накормили, напоили, вдобавок с собой блинов завернули.

Еще раз поблагодарив, мы пошли на улицу, выгружать из багажника продукты. Пакетов оказалось так много, что пришлось вызывать такси.

Перед отъездом подарили хозяевам огромную коробку конфет, бутылку лечебной настойки и поехали к себе.

Александр устало вытянул босые ноги, откинулся на спинку стула и потер лицо руками. Как же осточертела эта книга! Годы, долгие годы ушли на ее расшифровку и похоже, что где-то все-таки проскочила ошибка. Кулаки непроизвольно сжались, при мысли о том, что все усилия могут пойти коту под хвост. Раздался тихий жалобный треск. Мужчина обреченно взглянул на свою руку. В раскрытой ладони лежал сломанный фиолетовый карандаш. С печальным вздохом Саша отправил его в мусорную корзину, где уже валялось с десяток таких же поверженных фиолетовых карандашей.

Почему именно фиолетовых? Да потому что Салимар, сумасшедший дед, считал этот цвет символом благородного одиночества. С*ка! Да сих пор в памяти стояли удивленные лица продавщиц в детском магазине, когда он пришел и попросил сто коробок цветных карандашей. Эти клуши решили, что он решил облагодетельствовать какой-нибудь детский сад, а он стоял и улыбался, как конченый придурок. Ведь гребаные карандаши должны быть приобретены с улыбкой на губах.

Старик явно был на гребне куража, придумывая сотни нелепых условий. Книга дает ответы только с семи до восьми вечера, при этом использовать только фиолетовый карандаш и непременно быть босиком. Ну что за бред?

Хромов понимал, что Салимар мстил за изгнание, но легче от этого не становилось, особенно теперь, когда он был в шаге от провала. Все-таки где в переводе он ошибся, что-то не учел.

Книга была написана на древнем языке Фантомов. Чудесный язык, мертвый. Потребовалось два года, что бы его выучить, вернее, запомнить значения слов и особенности перевода. Соблюдая все условия, в определенное время талмуд открывался и, если все сделано правильно, строчки оживали. У каждого слова существовало несколько вариантов перевода. Они вспыхивали в мозгу красным при взгляде на записи. Их надо было записать, конечно же с помощью фиолетового карандаша. И так слово за словом в предложении. Затем это предложение нужно собрать. Вот, например, всего три слова, у одного три значения, у второго 4, у третьего пять. Итого получается шестьдесят вариантов. Необходимо выбрать только один, потому что следующее предложение откроется исходя из выбранного варианта.

Миллионы версий. Долгие часы работы. Да что там говорить, долгие годы, упорной, мать ее, работы. По предложению в день, с трудом продираясь, сквозь витиеватые хитросплетения древнего языка.

Сначала выяснить, где Страж, потом как его достать, что такое Зов Вора, как действовать после кражи и еще сотни условий. Он все сделал, кропотливо перевел книгу, выполнял шаг за шагом все фантазии сумасшедшего старикана, подойдя настолько близко к заветной цели, как ни удавалась никому до него.

И что теперь? Сидит в кабинете и сгорает от неудержимой ярости, ощущая неправильность ситуации, но не в состоянии разобраться, в чем дело.

Хромов перевел усталый взгляд на статуэтку, сиротливо стоящую на краю стола и скорее по привычке, чем из-за необходимости, прошелся по ней магическим взглядом. Пустота. Тишина. Печаль. Ни отголоска магии. Вот поставь Стража на унитаз и никакой магией их не различить.

Александр выругался. Только прибыв в этот мир, он сразу почувствовал Стража. Магический фон ровный, устойчивый, незыблемый. Когда коллекция приехала в этот город, поток силы исходивший от статуэтки стал постоянным. Он ощущал его всегда, словно жужжание комара на заднем фоне. И вот как-то лежал он в своей кровати, листал книгу перед сном и вдруг замер, внезапно осознав, что уже какое то время нет никакого фона, ни малейшего колебания и намека на него. Несколько секунд потребовалось на то, что бы понять: Вор добрался до стража.

Салимар придумал хитрый механизм защиты. Как только Вор прикасается к статуэтке, крадет ее, на них обоих опускается полог, благодаря которому нельзя отследить ни их местонахождение, ни передвижения. Оба словно исчезают для магического восприятия, как самолет, потерпевший крушение, с экранов радаров.

Осознав, что Ольга украла стража, он пулей выкатился из постели, торопливо оделся, постоянно не попадая в рукава и брючины и приходя в ярость от этого. Слетел вниз по лестнице, на ходу вызывая охрану, и ринулся к их дому.

Его целью было отнять стража, до того как между ним и Вором установится постоянный нерушимый контроль, тогда все его старания не стоят и яблочного огрызка.

Приехал к ним, дождался, отобрал статуэтку. Перед внутренним взором до сих пор стояли чайные глаза, полные ненависти и презрения. Плевать. Главное Страж был у него. У них в доме он так же не почувствовал фона, полог работал на полную.

Александр привез драгоценную статуэтку домой, и первые три дня находился в полной эйфории. Он сделал это. Он победил. Он сумел достать стража. А потом радость притупилась, сменяясь недоумением и напряжением. Сколько он не пытался увидеть в этом куске металла хоть что-то магическое, ни черта у него не получалось. Вор далеко, а разницы никакой.

Неужели связь установилась? Не могло этого произойти. В книге написано, что для этого требуется примерно неделю, а Ольга продержала его у себя всего несколько часов. Не могла связь так быстро окрепнуть, не могла.

Хуже все было ощущение, возникающее в последние дни. Словно отголосок магии Стража откуда-то издалека, такой слабый, что направление определить невозможно. Просто по коже пробегает толпа мурашек, легкая дрожь и шевеление волос на затылке. Такое бывало несколько раз в день, утром, вечером, днем. Когда как. В эти моменты он бежал в свой кабинет, убедиться, что Страж на месте, никуда не делся.

Вот и сейчас часы показывали одиннадцать утра, снова пришло это чувство, отголосок магического фона. Неужели Страж собирается уходить?

Беспомощность, переходящая в ярость, заставила его порывисто вскочить на ноги и метаться по кабинету, словно тигр в клетке. Если он допустил ошибку, то Страж уйдет. Его ничем не удержать. Он вернется на свое место в коллекции и все. Следующий шанс украсть представится лет через сто. И это будет шанс уже не для него. Люди не живут столько времени.

Где он ошибся? Неужели выбрал не то слово при переводе? Не может этого быть! Скрупулезно, день за днем он проверял все варианты и был уверен в результате. Ведь все вышло, Страж у него...вот только надолго ли.

Хромов несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и направился в свою комнату. Там еще оставались карандаши. Не сломанные. Фиолетовые.

Он шел по коридору с отчаянием чувствуя, что фон усиливается. Ощущение присутствия Стража накатывало теплыми волнами, все сильнее и сильнее.

Только бы он не исчез, только бы остался.

Саша зашел в свою комнату, где царил ужасный беспорядок. Домработницу и всю прислугу он отправил в небольшой отпуск, чтоб не мешались под ногами, а сам заниматься уборкой не собирался.

Карандаши нашлись где-то в недрах прикроватной тумбочки. Александр прихватил их, зашел в ванную, чтобы еще раз умыться, придать бодрости мыслям. Из зеркала на него смотрел хмурый, заросший трехдневной щетиной мужик с мрачным взглядом. Красавец, да и только.

Он решил, что кофе ему не помешает, и понуро поплелся вниз на кухню.

Достал из ящика банку растворимого, натуральный было лень варить, насыпал две ложки, добавил сахара. Пока чайник закипал уныло смотрел в окно, стараясь лишний раз не прислушиваться к колебаниям фона.

В памяти всплыло утро, когда пришел за стражем к Ольге. Не очень приятные воспоминания. Взгляд этот, все никак покоя не давал. Да еще бугай как назло нарисовался, и в дом она его повела, а Хромову пришлось уйти

Раздраженно одернул себя, ругая за мысли не о том. Страж на первом месте, все остальное не имеет никакого значения. Электрический чайник закипел, раздался щелчок отжимаемой кнопки.

Саша налил кипятка в кружку с порошком, поставил ее на стол, достал из холодильника упаковку вяленого мяса, сделал бутерброд и принялся за еду, рассеянно глядя в одну точку.

Самое обидное в этой ситуации то, что он не мог ничего сделать. Книга больше не давала подсказок. Если Страж решит уйти, его никакими силами не остановишь. Магия Абсолюта. Нерушимая, вечная. Салимар дорого заплатил за то, чтобы овладеть ей.

Саша поднес бутерброд к открытому рту и замер в таком нелепом виде, только сейчас осознав, что ощущает фон от Стража так же явно, как и до кражи.

Страж показался и был не здесь.

Твою ж мать! Он ушел!

Мгновение и Хромова уже не было на кузне. Чашка с кофе перевернулась, заливая стол, несчастный бутерброд утонул в некрасивой коричневой луже.

Александр ворвался в кабинет и замер в недоумении. Страж все так же стоял на столе.

— Что за...,— Хромов медленно подошел к столу, нерешительно протянул руку, опасаясь, что вместо драгоценной статуэтки она наткнется лишь на пустоту.

Пальцы судорожно сжались на металле. Все на месте.

Александр тяжело опустился на стул. Пытаясь разобраться, что происходит. Страж по-прежнему находился в его кабинете, но ощущался совершенно в другом месте.

Это вообще как понимать? Мозг отказывался работать и выдвигать хоть какие-то теории. Александр несколько минут сидел и просто смотрел на статуэтку. Что вообще здесь происходит? Страж собирался уходить и ментально уже ощущается в другом месте? Глупость. Не бывает такого. Или бывает?

Против воли Саша прислушался к своим ощущениям. Статуэтка, несмотря на свое присутствие в кабинете, ощущалась на расстоянии не более пятидесяти километров. Саша нахмурился. Нет не пятьдесят. Меньше. Около тридцати.

Мужчина, не долго думая, поднялся, подошел к столу, достал из верхнего ящика карту области и разложил перед собой. Несколько минут потребовалось на то, что бы настроиться и найти точку на карте. Маленький городок, действительно в тридцати километрах от областного центра.

Все так же ничего, не понимая, Хромов задумался. На миг возникло желание, сломя голову бросится туда, откуда шел сигнал. Но только на миг. Ну, помчится он туда и что дальше? Сигнал может прерваться в любой момент, да и на месте, скорее всего, он ничего не обнаружит. Если Страж готовит путь к отступлению, то этот городишка может быть всего лишь транзитным перевалом. Можно приехать туда, найти нужное место, постоять, почесать голову и ни с чем уехать, а через миг там появится статуэтка. Нет, это не выход.

Александр присел на край стола, и устало взлохматил пятерней густые темные волосы.

Что делать? Неизвестно.

Сам не понимая своего порыва, он включил ноутбук, открыл браузер и в поисковой строке вбил название города.

Достаточно древний городишко с 60000 населения. Ничего особо выдающегося. Таких городов в России тысячи тысяч. Тоскливо пробежал глазами по статье в Интернет— энциклопедии и перешел на вкладку картинок. Вот вид на вокзал, центральная площадь с кинотеатром Родина, главная улица, названная Арбатом в честь столичной авеню, колокольня— символ города, вид с колокольни на зеленые луга, реку, березовую рощу, торговый день на местном базаре, новый мост, гуляния в городском парке, микрорайон с громким названием Победа.

Стоп.

Александр нахмурился и вернулся на несколько фотографий назад. Вид с колокольни. Он жадно вгляделся в картинку, испытывая чувство, что где-то видел это раньше. Ракурс и березовая рощица показались ему смутно знакомыми.

Мужчина задумался на миг. Он с уверенностью мог сказать, что не имеет никакой связи с этим городом, даже проездом там не был. Знакомых, которые бы имели хоть какое-то отношение к этой колокольни, тоже не было. Откуда тогда такое чувство, что он это все уже видел?

Перед мысленным взором появились пылающие гневом чайные глаза. Ольга? Саша задумался, вспоминая их встречи и разговоры, и мог однозначно сказать, что она никогда не упоминала ни этой колокольни, ни городишки в целом.

Все равно было чувство, что она как-то причастна, хотя не совсем...

Как это? Причастна, да не совсем. Что за бред?

"Вика" — услужливо подкинул идею внутренний голос.

Хромов замер, прислушиваясь к своей интуиции. Вариант с Викой его чем-то зацепил, но уверенности не было никакой.

Он, не долго думая, запустил одну из популярных социальных сетей, зашел на свою страницу и ввел в поиске Викторию Хайницкую.

Таких оказалось несколько, нужная особь шла под номером три. Александр зашел на ее страницу и начал рассматривать фотографии. Их было больше сотни, на некоторых представлены ее проекты, на других платья, а на третьих она сама.

Вот Вика сидит в плетеном кресле и мечтательно улыбается. Саша без труда опознал крыльцо их дома. Вот Вика за рулем, судя по приборной панели это еще тойота, а не Х6. Вот Вика дурачится с Ольгой на природе. У них один шампур с мясом на двоих и, каждая спивается зубами в сочный кусок аппетитного мяса. На этой фотке он немного задержался, потом раздраженно начал листать дальше.

Просмотрел всю сотню фотографий. Ни единого намека на колокольню. Откуда же такое чувство, что он видел ее и Вика имеет к этому отношение?

Дотошный мозг стал вспоминать их друзей. Когда он встречался с Ольгой, у Вики был парень. Кажется, его звали Артем.

Александр зашел в список Викиных друзей. Артема там не оказалось. Может они расстались, и Вика удалила его из друзей? Тогда может он есть у Ольги?

Саша перешел на страницу к Лавровой. На главной фотографии, сделанной профессиональным фотографом, она красовалась в длинном платье до пола, цвета "гжель". В глазах лисья хитрость, на губах коварна улыбка. Саша недовольно фыркнул, запоздало сообразив, что надо было режим невидимки включить, и открыл список ее друзей. Их было много, больше трех сотен. Не особо веря в успех, он пролистал весть список, и третьим с конца был парень по имени Артем, в котором Хромов узнал друга Вики.

Зашел в его фотографии. Парень явно увлекался спортом. Куча изображений его в спортивном зале, на скейте, на лыжах, на сноуборде. Всего сорок фотографий, просмотр не занял много времени, но дал нужные результаты.

Саша мрачно смотрел на монитор. Перед ним была открыта фотография Артема, прижимающего к своей груди улыбающуюся Викторию. И стояли они как раз на смотровой площадке той самой колокольни. Оба счастливы до безобразия и подпись к фотке: "спасибо Лаврушке, за отличный кадр".

То есть фотографировала их Ольга.

-Е

* * *

* * *

т,-грубо выругался Саша, от вырисовывающейся картины.

Эти две пигалицы имели отношение к тому месту, откуда шел сигнал Стража. Что это? Страж возвращается к Ольге или...или.. или что?

-Твою мать,— еще раз ругнулся Хромов и схватился за телефон. Торопливо набрал номер и стал ждать ответа. Через три гудка трубку, наконец, сняли.

— Романов слушает.

— Стас, привет, это Хромов.

-Здравствуй, давно тебя не было слышно.

— Весь в делах, — ухмыльнулся Александр, растекаться словесами по древу, не было времени, поэтому он сразу перешел к проблеме,— можешь мне пробить информацию?

— Какую?

— Мне надо знать, какое отношение имеет Виктория Хайницкая и Ольга Лаврова к городу N.

-Что именно тебя интересует?

— Все и прямо сейчас. Ты меня знаешь, в долгу не останусь.

-Ок, жди звонка,— с готовностью отозвался Стас. Еще бы, Хромов за услуги платил столько, что потом год можно было не работать.

Александр отключил телефон и задумчиво смерил Стража взглядом. Интересно, что же это все-таки происходит? При чем тут эти две пигалицы? Черт! От избытка эмоций он швырнул со стола все, что на нем было. Секунду постоял, а потом решительно направился к выходу.

Надо было ехать в эту глушь. Теперь он был в этом уверен. Ехать и во всем разбираться на месте. Благо фон от Стража был настолько четким, что на него можно идти как на свет от свечи в темную ночь.

Он бегом спустился по лестнице, подозвал одного из охраны и велел ему готовить машину.

— Что с собой брать,— меланхолично поинтересовался охранник, готовый незамедлительно выполнить любой указ хозяина.

Саша задумался. Что брать? Ну не ружья же, хотя пристрелить этих девиц иногда хотелось. Как и что он будет искать, если вдруг фон пропадет?

— Бери пару собак, с хорошими носами, возможно, придется по следу идти, — такой исход был маловероятным, но не исключенным.

Охранник кивнул и без лишних вопросов пошел исполнять распоряжение, а Саша залез в шкаф, стоящий в прихожей, для того что бы наконец-таки обуться.

Менее чем через пять минут они уже мчались в нужном направлении на черном внедорожнике. За рулем охранник, на пассажирском сидении Хромов, сзади еще один бугай и два ротвейлера, заинтересованно уставившихся в окно и пускающих слюни на обивку.

Александр грубо торопил водителя, заставляя развивать скорость значительно превышающую разрешенную. Километров так на пятьдесят.

Причина спешки заключалась в том, что фон начал угасать. Так же плавно и неторопливо, как он до этого развивался.

Нет, нет, нет, нет, нет!

Машина пролетела указатель, на котором блеклые буквы уныло сообщали, что путников рад приветствовать район города N.

Быстрее, быстрее, быстрее.

До города оставалось совсем чуть-чуть. Проскочили мимо развилки, впереди показался небольшой поселок, осталось проехать через него, потом пару километров по холмистой дороге и все.

В этот момент фон окончательно угас, словно его и не было.

Хромов зарычал от досады и с силой ударил по приборной панели.

Водитель, поджав губы, молча гнал машину вперед. Он знал, что хозяин в гневе ужасен, и лучше не привлекать к себе в такие моменты его внимания. Саша, стиснув зубы, и пытаясь успокоиться, уставился в окно.

Все бесполезно, не успел. Надо было не сидеть дома, а сразу ехать. Все поиски по социальным сетям можно было сделать и в машине.

Его телефон завибрировал и выдал одну из стандартных мелодий. Хромов, не глядя, ответил звонок:

— Да!?— грубо рявкнул он, вызвал секундное замешательство на другом конце провода.

-Это Романов, — раздался знакомый голос.

— Выяснил что-нибудь?— сердито спросил Александр, ему сейчас было не до телячьих нежностей.

-Да,— Романов слегка опешил от такого ледяного приема, но собрался и продолжил, — у Хайницкой в этом городе есть дом.

-Адрес?

— Вторая нагорная, дом 5

Саша прикрыл глаза и откинулся на спинку сидения. Ну, все барышни, попались.

— Я твой должник.

— Сочтемся.

— Непременно.

Хромов отключил телефон и удовлетворенно ухмыльнулся. А жизнь-то налаживается.

Он сообщил водителю адрес, тот с помощью навигатора проложил маршрут, и они понеслись к заветной цели.

Я блаженно жмурилась от теплого весеннего солнышка. Рядом вышагивала Виктория, самозабвенно поглощающая мороженое в стаканчике. Жизнь то, оказывается, прекрасная штука.

Мы с подругой возвращались из города. Сегодня базарный день и нам захотелось посмотреть людей и товар. Я купила легкое летнее платьишко на тонких бретельках, а Вика обзавелась пестрыми босоножками.

День прошел отлично. Побродили между палаток, выставленных рядами на центральной площади, поторговались. Я не удержалась и свистнула кошелек. Хоть и не собиралась изначально этого дела. А что поделать, натура у меня такая.

Вдоволь нагулявшись, отправились обратно. Прошли мимо одноэтажного здания, в котором в советские времена располагалось кафе Лада, потом под тенью нескольких лип добрели к спуску с горы.

Звонко шлепая босоножками, мы спустились вниз к реке.

Мост был деревянным. Местные почему называли его Лавы. Каждый год по весне, когда река разливалась, их разбирали, а потом, после того как половодье сходило, ставили обратно. Титанические усилия совершались из года в год, не смотря на то, что всего в полукилометре отсюда был построен крепкий, подвесной мост. Но, несмотря ни на что, люди предпочитали пользоваться старыми добрыми Лавами.

Справа виднелись наполовину покрытые водой мостки, на которых до сих пор некоторые стирали паласы.

Мы вышли на горбатую середину узкого, деревянного моста и несколько минут просто стояли и смотрели на воду, в которой весело сновали небольшие рыбешки и мрачно извивались темные змеи водорослей, на небо, по которому неторопливо плыли ажурные облака, на поросшие камышом берега. Создавалась иллюзия единения с природой, словно становишься на шаг ближе к ней, а вся суета большого города отступает. Так бы и осталась здесь навсегда. Эти мысли я озвучила Виктории, за что получила полное сарказма замечание, что померла бы здесь от скуки через две недели.

Наверное, она права, но помечтать же о спокойной размеренной жизни можно?

Вика доела мороженое, и мы отправились дальше. Перешли через мостик и по узкой асфальтовой дорожке побрели вдоль бетонного забора, стоявшей на берегу трикотажной фабрики, которая, как и много другое, перестала функционировать в последние несколько лет.

Потом подъем по пологой горе и поворот направо в первый же прогон.

Вот и пришли.

Вика отпирала калитку, а я стояла и прислушивалась к себе. Не понятно. Совсем недавно чувство умиротворения бесследно исчезло, уступив место какой-то непонятной напряженности, нервозности. Словно страх, что за глупые мечты о спокойной жизни придется платить.

Виктории не стала ничего говорить. Засмеет.

Прошли в дом. Вика отправилась на кухню ставить чайник, а я прошмыгнула в свою комнату и достала из-под кровати Бакса.

Все так же великолепен, полон силы и внутреннего света. Провела пальцем по хребту и невольно улыбнулась. Хорошо, что мы его украли.

— Идем, чай пить,— раздался голос Викули с кухни.

Засунув статуэтку обратно в рюкзак, и на ходу отбрасывая тяжелые мысли, направилась к столу.

Машина плавно затормозила у неказистого забора. Зеленая краска от времени потрескалась, местами облупилась. От чего создавалось впечатление, что ограждение пережило как минимум ядерную войну.

Хромов первым вышел из машины, и, не дожидаясь остальных, направился к воротам. Приходилось глубоко дышать, чтобы хоть как-то успокоиться. Он был зол, очень зол, и кто-то за это получит.

Замок открылся сразу, тихо, плавно и приветливо, словно только и ждал Александра.

Он, не церемонясь, толкнул тяжелую воротину и зашел внутрь. Два охранника с собаками следовали за ним.

Взгляду открылось печальное зрелище. Старенький, покосившийся домик, из почерневших от времени бревен, устало смотрел на них маленьким окошком подворья. Дверь в дом прикрыта, но замка на скобах не оказалось. Он висел на стене, уцепившись толстой дужкой за кривой гвоздь.

Саша нахмурился. Что-то совсем не похоже на Ольгу с Викой, с их любовью к комфорту и дорогим вещам.

В дом он не спешил, тщательно оглядываясь по сторонам. Вдоль заборов росли кусты смородины, у дальней стены возвышалась пара высоких, старых яблонь с толстыми стволами, покрытыми испещренной временем корой. Грядок естественно никаких нет, если не считать одинокий куст укропа, торчащий среди смородины. Вся территория участка низко скошена. В самом центре стоить маленький, переносной мангал. Такие продают в гипермаркетах, дешевые и некачественные. Приехал на шашлык, прокалил, и его от жара непременно сразу перекосит. И ничего не останется делать, кроме как выкинуть, а в следующий раз купить новый, такой же.

Рядом с мангалом стояли два цветастых шезлонга и маленький столик. Вот это уже больше похоже на правду. Шашлычок, коньячок и позагорать, благо погода отличная в последние дни.

Место красивое. Воздух свежий, тишина.

Тишина, недоступная городскому жителю. Нет постоянного гула машин. Саша прислушался. Шелест листвы, звук топора, редкие скрипучие возгласы гусей, где-то недалеко тихо скрипнула калитка, старые яблони жалобно поскрипывают в ответ на легкие касания ветра.

Тихо, спокойно. А где Ольга с Викой? На одном из шезлонгов валялись солнечные очки, на другом книжка, с магнитной закладкой. Они были здесь, и не давно.

Из их дома вышел один из охранников:

— Никого, мрачно изрек он,— но в мусорном пакете лежат еще не засохшие шкурки от апельсина.

Александр сжал кулаки и прислушался опять, но на этот раз не к окружающему миру, а к себе, своим ощущениям.

Страж не ощущался вообще, никакого магического фона. Ольгу искать бесполезно, на ней тоже полог. Вика? Попробовал ее нащупать. Бесполезно. Она наверняка с Ольгой и защита укрывает ее тоже.

Саша подхватил очки с шезлонга и направился к охраннику с собаками:

— У вас есть шанс доказать, что я вас не просто так кормлю,— хмыкнул он, подсовывая под нос грозному ротвейлеру красивый аксессуар. Псина тщательно обнюхала его, к ней присоединилась вторая.

Потом обе зверюги уткнулись носами у землю и стали бегать по двору в поисках свежих следов. Они потолкались у входа в дом, потом покрутились вокруг шезлонгов.

Хромов хмуро смотрел на их метания и не смог удержаться т замечания:

— Не найдете, из одного сделаю коврик, а из второго тапочки.

Словно поняв, что с ним лучше не шутить собаки еще активнее принялись за работу. Подскочили к входной калитке, долго обнюхивали траву возле нее, а потом с упорным сопением, практически распластавшись по земле, направились в дальнюю часть участка. Возле забора начали жалобно скулить и лаять.

Охранник, стоявший до этого времени в стороне направился к ним.

— Ну что там?— Мрачно спросил Александр, не очень-то веря в успешность собачьих поисков.

Охранник с легкой усмешкой обернулся к нему, а потом демонстративно развел доски на заборе в разные стороны, открывая весьма широкий проход.

Не говоря ни слова, Саша направился туда. Собаки, прошмыгнувшие вперед, радостно носились по двору и заливисто лаяли. Один из охранников заскочил в дом, и уже через минуту снова появился в дверях:

— Никого нет. На столе две чашки с чаем, горячим и надкусанный кекс. Только что ушли.

Память услужливо подкинула скрип калитки несколько минут назад:

— Сучки,— в сердцах выругался он и бросился к выходу.

На улице естественно уже никого не было. Беглянки смылись. И судя по их побегу, повод был веским.

Он подозвал собак, опять сунул под нос очки:

-Искать!

Псины с недоумением смотрели на него и повернулись к дому, дескать, вот тебе место, где запаха много.

Александр раздраженно схватил одну из них за загривок, опять подсунул очки, заглянул в зверю в глаза и медленно произнес:

— Я сказал искать!

Ротвейлер с тихим поскуливанием вырвался и, отскочив на несколько шагов, от сурового хозяина опустил голову к земле. Не прошло и нескольких секунд, как чуткие ноздри уловили нужный след. Пес залился радостным лаем и бросился куда-то в сторону.

Я откусила кусочек вкусного, ароматного черничного кекса и поднесла кружку ко рту, чтоб запить, как вдруг в дому раздался тихий перезвон колокольчика. Мы с подругой замерли, испуганно глядя друг на друга. Потом Вика вскочила на ноги и бросилась во двор. Я от неожиданности подавилась, пришлось все-таки отпить немного чая, чтоб кусок кекса, внезапно ставшего необычайно сухим и невкусным, наконец, прошел.

После этого метнулась за Викторией, налетев на нее в дверях.

— Хромов!— прошипела Вика, когда мы практически столкнулись лбами в дверях: она спешила в дом, а я торопилась к ней, — с собаками.

Внутри что-то неприятно задрожало. Память услужливо подкинула воспоминание о ротвейлерах с равнодушными глазами убийц.

Я тихонько пискнула и попятилась.

— Бежим!— скомандовала она, и все закрутилось в бешеном ритме. Каждая метнулась в свою комнату за рюкзаком, потом нацепили обувь в прихожей и выскользнули из дома.

С того момента как в доме раздался колокольчик, сообщающий о приходе незваных гостей до того, как за нами тихонько скрипнула калитка, прошло меньше минуты.

И вот мы уже со всех ног улепетываем по ухабистой дороге, вдоль коллективных садов к реке.

Повернули к Валам, и скрытые их спинами стали продираться через высокий травостой. Ноги путались, трава оплеталась вокруг щиколоток, царапая кожу и замедляя движение. Несколько раз я чуть не повалилась, а Вика все-таки не удержалась на ногах и растянулась во весь рост.

С чего мы вообще решили бежать по нескошенному полю, вместо того, чтобы передвигаться по его периметру? Сама не понимаю. Изначально планировалось, что так лучше замаскируемся, на деле же вышло, что сами себе усложнили жизнь.

Перебравшись через поле, опять взобрались на Валы, но уже с другой стороны. Кроссовки по траве заскользили, и я спустилась вниз на заднице. Больно, неприятно, но охать времени не было, Вика уже неслась вперед.

Нырнули между двумя раскидистыми ивами и оказались на берегу реки. В этот момент где-то далеко позади раздался хриплый собачий лай. Внутри все похолодело от ужаса. Этих собак я боялась.

Добежали до брода и, скинув обувь, стали переходить реку. Дно илистое с камнями. Между пальцев неприятно продавливалась земля, постоянно в подошву впивалось что-то острое. С ойканьей, айканьем и забористым матом мы все-таки преодолели водную гладь и выбрались на бережок. Отдышаться бы, да некогда. Прямо на сырые, грязные ноги натянули кроссовки и побежали дальше. И тут выяснился еще один прокол в нашем гениальном плане. Островок-то крошечный, зато крапива выше головы, а мы две такие красивые в маячках и шортиках.

Прикрывая лицо, мы продирались через заросли крапивы. Ноги, руки, плечи, спина, все горело от уколов. А останавливаться нельзя, позади Хромов с собаками.

Выскочили на другую сторону острова, опять разулись и вошли в воду.

Река в этом месте была пошире, да побыстрее, к тому же как-то подозрительно прибывала глубина. Два шаг от берега и мне уже по колено, еще пять и уже приходится подтягивать шорты.

-С чего мы решили, что с этой стороны тоже брод?— удивленно спросила Вика, когда вода нам доходила уже до пятой точки, а мы ведь еще и четверть пути не проделали.

Действительно, с чего? План-то придумали, а ничего не проверили.

Еще через несколько шагов дно стало круто уходить вниз. Я стащила рюкзак и, подняв его над головой, осторожно брела вперед. На улице май месяц, жара, а вода была практически ледяная. Один плюс, жжение от крапивы начало утихать. До дна я перестала доставать еще через пару метров. Перевернулась на спину и поплыла, активно работая ногами и стараясь не замочить рюкзак, ведь там кроме Бакса еще документы лежали, телефон, деньги, ключи от машины.

На середине реки появились водоросли, которые темными склизкими щупальцами пытались спутать ноги, обвиться вокруг туловища. Очень некстати выплыли детские страхи, о чудищах, живущих в темной воде и способных перекусить пополам своими зубастыми челюстями.

Переборов панику, проделала оставшийся отрезок пути и выбралась на берег, отчаянно цепляясь за траву. Потом развернулась и помогла выбраться Вике. Подруга плавала хуже и ее тяжело дались эти двадцать метров с сумкой над головой. Выбираясь на берег, все перемазались илом, травой и еще не пойми чем.

Хотелось отдохнуть, но страх гнал вперед. Проскочили между широких, но не очень высоких ивовых кустов, побежали вперед к Березкам.

Последний рывок, и вот мы уже влетаем через заднюю калитку на участок Анны Сергеевны. Как две сумасшедшие газели, пронеслись по скошенной траве, мимо нескольких сиротливых грядок и выскочили на подворье, где стоял Васятка, покрытый мешковиной. Вика начала судорожно ее стаскивать, а я нащупала ключи в кармашке рюкзака и открыла машину. В багажнике у нас всегда валялся запасной комплект одежды. На всякий случай. Мы ж такие деловые, твою мать, ко всему готовые и собранные. Скинув грязную и сырую одежду, я натянула на себя платье и села за руль, Вика бросилась открывать ворота.

В этот момент, привлеченная нашей возней, из дома вышла хозяйка.

— Девоньки мои, что случилось-то?— тут же запричитала она.

— Тетя Ань, все хорошо, — прокричала Вика, распахивая ворота,— на работу срочно надо.

— Как же так...

-Мы позвоним, не переживайте,— гаркнула подруга и практически на ходу заскочила на пассажирское сиденье Васятки.

Из Юрчаково мы вылетели, словно пробка из бутылки шампанского. Я гнала машину вперед, прочь от города, стараясь как можно быстрее увеличить расстояние между нами и Александром.

Притихшая Вика сидела рядом и квадратными глазами смотрела в окно. Не удержавшись, я с силой ударила по рулю, не понимая, на кого злюсь сильнее. На Хромова, из-за того, что он все-таки пришел по нашу душу, да еще и с собаками, или на двух идиоток, возомнивших себя гениями шпионских игр и родивших бездарный и просто уникальный по своей тупости план побега.

Псины метались на мелководье безрезультатно пытаясь поймать след на воде.

— Бесполезно, — изрек один из охранников, они могли в воду зайти, в любом направлении прошагать и вылезти. Вода все запахи смыла. Они может уже обратно к дому вернулись.

Хромов слушал его в пол уха, сердито оглядываясь по сторонам. Вот ведь паршивки. Сбежали, прямо из-под носа улизнули.

Он сжал кулаки до хруста и попытался успокоиться.

В траве стрекотали кузнечики, на ветру шумела листва, чирикали птички. И больше ничего.

Александр хотел уже давать команду возвращаться назад, но тут боковым взглядом заметил какой-то отблеск. Вдалеке, за рекой, от деревни, стремительно мчалась машина. Он бы и не заметил ее на таком расстоянии, да вот только хромированные зеленые бока ярко сверкали на солнце. Насколько он знал, такая машина была только у Ольги с Викой.

— Вон они,— Саша устало махнул рукой в сторону сверкающей зеленой машины.

— Не догоним,— мрачно заметил охранник.

— Это мы еще посмотрим,— Александр набрал номер Романова. Тот не замедлил с ответом и поднял трубку после первого же гудка:

— Слушаю.

— Можешь машину отследить?

— Легко.

Хромов назвал номера, марку и цвет машины и ее местоположение.

Они развернулись и бегом направились обратно к машине. Собаки бодро носились вокруг радуясь неожиданной прогулке.

Романов перезвонил через три минуты, сообщил, что засек зеленый Х6 и отслеживает.

Машину я гнала на полной скорости по одной из дорог затерянных среди зеленых лесов. Что делать дальше мы не знали. Кататься по области? Прятаться в деревнях? Снимать номера в сельских отелях?

— Надо было все-таки брать сезонные чемоданы,— мрачно заметила Виктория, не отрывая хмурого взгляда от окна

Мне не оставалось ничего кроме как согласиться с ней. Интуиция в этот раз подвела. Бакс и Чирик чем-то различались, и Хромов эту разницу заметил. Теперь мы оказались в осадном положении, без вещей, без денег, без всего.

— Какие варианты?— устало спросила у нее.

-Не знаю, Оль. Хромов нас из-под земли теперь достанет.

— Не спорю, но жить как-то дальше надо.

— Нам домой попасть надо в любом случае. Вещи, деньги. Без этого никак.

— Можем раздобыть все необходимое по мере надобности, — с сомнением в голосе произнесла я.

-Что ты предлагаешь? Воровать каждый раз, когда захочется поесть? Или ночевать в машине? На долго ли тебя хватит с такой жизнью, дорогая моя?

Я задумалась. Вика права. К жизни перекати-поле мы не приспособлены. Одно дело с деньгами, приезжать в какой-то город, снимать номер или квартиру и спокойно жить, при необходимости переезжая, и совсем другое бомжевать, перебиваясь с копейки на копейку.

Денег на счетах у нас естественно не было, все они ушли на Васятку. Из запасов только НЗ в сезонных чемоданах.

— В общем поехали в город,— обреченно выдала я, поглядывая в зеркало заднего вида, — остановимся где-нибудь на окраине, а когда стемнеет, пойдем грабить свой собственный дом.

— Нас там будут ждать.

— Что-нибудь придумаем.

Викуля несколько минут промолчала, а потом согласилась.

Я вывела машину на окружную дорогу и направила к городу. Повисла тишина, каждая из нас думала о чем-то своем. Виктория задумчиво водила пальцем по стеклу, а я, вцепившись в руль смотрела на дорогу. Перед глазами стоял образ Хромова.

Как же я его в этот момент ненавидела. Подлец. С собаками пришел за нами, словно мы какие-то беглые каторжники.

Сердце привычно сжалось от тоски. Кого я хочу обмануть? Ведь все равно люблю его, не смотря на то, что ненавижу. Знаю, что не быть вместе, знаю, что я для него была всего лишь красивой игрушкой. А все равно люблю. Уже больше полугода прошло, как мы расстались, а ничего не меняется. Боль прячется, маскируется, но никуда не пропадает, выскакивая при каждом удобном моменте.

Думала, справилась с этим наваждением, переболела. Ничего не подобного, все осталось на своих местах. Когда встречалась с Ванькой, было легче. Парень смог меня вытянуть из пучины тоски и безысходности, вернуть вкус к жизни. Что ж я его не смогла полюбить? Почему мое сердце по-прежнему хочет только Сашу?

Ком застрял в горле, глаза подозрительно защипало. Вот только слез для полной радости не хватает. С трудом беру себя в руки, прячу свою боль в дальний уголок сердца и снова смотрю в зеркало заднего вида. Далеко, в нескольких километрах от нас ехал черный внедорожник. Сердце бешено зашлось. Ну, подумаешь машина, что я панику то развожу. Шанс, что это Александр со своими прихвостнями равен нулю. Это ведь из раздела фантастики, что он нашел нас среди лесов и полей. Спокойнее от самовнушения не стало. Машина даже издалека выглядела наглой. Знаю, что глупость, но ощущение было именно такое.

Не долго думая я свернула на первой попавшейся развилке.

— Ты куда?— удивленно спросила Вика, заметив, что съехали с главной дороги.

— Не знаю, — я хмуро поглядывала в зеркала,— там машина, черная. Хочу проверить за нами или нет.

— Думаешь, выследил?

— Понятия не имею, надеюсь, просто паранойя разыгралась.

Дорога сначала уходила вниз под уклон, а потом поднималась по холму вверх. Не меняя, скорости, я мчалась вперед, подруга крутилась на соседнем сиденье, то и дело поглядывая назад.

Мы поднялись уже на самую вершину холма, когда черный внедорожник вылетел из-за поворота и стремительно полетел в нашу сторону, нарушая все возможные скоростные ограничения.

— Твою мать,— дрожащим голосом промямлила Виктория,— точно Хромов.

Я кивнула.

— Как он нас нашел?

-Понятия не имею,— вдавливаю педаль газа до упора. Двигатель взревел, и все триста с лишним кобыл сорвались в бешеный галоп. Васятка быстрый. Надо оторваться и укрыться где-нибудь в лесу. Бросила быстрый взгляд на панель управления. Бензина треть бака, мало для длительной погони. Свернуть бы куда-нибудь, пока скрыты от их глаз холмом, и притаиться. Да, Васятка настолько яркий, что его даже среди листвы за километр видно, ведь каждый солнечный лучик на хроме играет.

— Зря мы его в такой цвет покрасили,— меланхолично заметила подруга, дублируя мои тяжкие думы. Мы вообще с ней мыслили одинаково, как родные.

Машина пролетела еще одну развилку и к нашему неудовольствию, буквально через минуту с боковой дороги на главную вылетела серебристая иномарка. Хонда и номера знакомые.

Тоже машина Хромова. О чем я и не замедлила, сообщить Виктории.

— Ну все, добегались,— завопила она, цепляясь за ручку двери, поскольку я на полной скорости влетела в поворот, с трудом удерживая машину от заноса, -зажмут.

— Пусть сначала догонят.

— Не сомневайся, догонят. Наверняка еще машины на подходе.

Она права, на все сто. Александр своего не упустит. Ему нужен Бакс, а цена значения не имеет. Раздался звонок моего мобильного, я следила за дорогой, не до разговоров было. Телефон попиликал немного и затих, зато сразу начал голосить Викулин. Подруга с ворчание полезла в свой рюкзачок, с трудом нашла трубку среди барахла и извлекла ее на белый свет. Повисло молчание, потом сдавленный голос подруги сообщил:

-Саша, звонит.

Я скрипнула зубами. Надо же, поговорить захотел, паразит. Вика, не долго думая, скинула его вызов, и положила телефон в бардачок. Почти сразу раздался сигнал смс на моем телефоне.

— Глянь, пожалуйста,— попросила я, закладывая руль на лево, влетая на полном ходу в очередной поворот.

Подруга нашла мой мобильник и с обреченным видом посмотрела на экран.

— Это от него.

— Что пишет?

— Одно единственное слово "остановись".

Я попросила подругу написать ответную смску, с советом отправиться в пеший сексуальный тур. Она отказалась, мотивируя тем, что еще молода и жить хочет. В это время пришла еще одна смс. "По хорошему прошу"

-Вот, поганец, по-хорошему он просит, — взорвалась я,— как только завернем и пропадем из поля их зрения, выкидывай Бакса в окно, как можно дальше, чтоб в кусты завалился. Мы его потом найдем.

— А если не найдем?— Вика скептически встретила мое предложение

— Найдем, — отвечаю резко, даже грубо, — если нас зажмут, а скорее всего так и будет, Бакса отнимут и все. А тут шанс сохранить. Даже если остановят, то у нас ничего в машине нет.

— Ага, Саша очень заинтересуется, почему же мы так самозабвенно улепетывали, если скрывать нечего. И я не уверена, что бросив Бакса в кусты, мы вспомним в какие именно кусты его закинули.

— Плевать. Даже если не найдем, главное, чтобы Александру не достался!

Вика еще немного помолчала, потом обреченно оглянулась и посмотрела в заднее стекло. Метрах в пятистах от нас на хвосте висела серебристая иномарка, а вдалеке маячил черный внедорожник.

— Зажмут, — с мрачной уверенностью сказала подруга и открыла окно, — сворачивай куда-нибудь, буду бросать.

Я только кивнула и еще сильнее вдавила в пол педаль газа.

Нужный поворот подвернулся через несколько километров. В очередной раз заложила крутой вираж, вылетев на встречку. Место подходило как нельзя лучше, лес плотной стеной подступал к самой дороге, высокие сосны и густой кустарник по самой кромке обочины. Вика на секунду задержалась, а потом изо всех сил швырнула рюкзак с Баксом в кусты.

-Ну что?— завопила я, судорожно вцепившись в руль.

— Нормально! Обратно не выкатился, я его хорошо зашвырнула.

— Умница.

Васятка мчался дальше не долго. Еще один поворот, и я еле успела нажать на педаль тормоза. Мы уперлись в ограждение с объявлением: "Дорога закрыта на ремонт, объезд в трех километрах южнее". Мы так были поглощены погоней и жонглированием Баксом, что где-то пропустили знак, предупреждающий о ремонтных работах. По бездорожью, на машине стоимостью несколько миллионов ехать как-то не хотелось, поэтому я сдала назад, надеясь, что смогу выбраться из этого аппендикса, до того как преследователи настигнут нас. Эх, мечты, мечты, как жаль, что сбыться вам не суждено. Серебристая Хонда затормозила сзади нас, встав поперек дороги и отрезая тем самым путь к отступлению.

— Ну, вот и все, — прошептала Виктория.

Мы сидели в машине, как две мышки, и даже не делали попыток выйти. Из серебристой машины тоже никто не появлялся. Наверное люди Хромова ждали указания, или его появления.

Несколько мучительно долгих минут прошло, когда к нашей задорной компании наконец-таки присоединился черный внедорожник.

Машина остановилась, передняя дверь распахнулась, и появился Александр собственной персоной. Сердце сделало в груди тройной тулуп и попыталось выскочить наружу. Я судорожно вздохнула и вцепилась в руль так, что пальцы побелели от напряжения.

-Успокойся, — прошипела Вика, -в обморок только не вздумай упасть.

-Постараюсь, — выдавила я, не отрываясь от зеркала. В нем отражался высокий красивый мужчина в голубых джинсах и черной футболке. Вид мрачный, брови сошлись на переносице, светлые глаза метали молнии. Он быстрым шагом подошел к Васятке со стороны Виктории и постучал в окно. Подруга с глупой улыбкой опустила стекло и проблеяла:

-Мммм...Здрасте.

Хромов паясничеств не оценил, лишь прошелся по нам ледяным взглядом и бросил суровое:

-Вышли из машины. Быстро. Обе,— после чего отошел на несколько шагов, и, запрокинув голову, стал смотреть в синее небо.

-Нам п

* * *

ц, -прошептала я,— сейчас убьют и закопают, и никто никогда не найдет наших останков.

-Прощай подруга, — в тон мне ответила Викуля и открыла дверь.

Я несколько раз глубоко вздохнула, с трудом заставила себя отцепиться от руля и тоже вышла на улицу.

Александр не торопился начинать разговор. Он засунул руки в карманы и задумчиво ковырял асфальт носком ботинка. Мы с Викторией тоже молчали. Эх, погода-то какая хорошая, жить да жить еще. Может все-таки он нас не убьет?

Прошло еще несколько минут, прежде чем Хромов решил осчастливить нас царским вниманием:

— Это, что вообще сейчас было?— голос спокойный, но на заднем плане переливаются свирепые нотки.

Мы угрюмо молчали.

— Зачем убегали?

— Зачем догонял?— выдвинула встречный вопрос Виктория.

Саша смерил ее холодным взглядом, потом переключил свое внимание на меня. Мы смотрели друг другу в глаза и ничего не говорили. Я не выдержала первой и отвернулась. В душе свирепствовал ураган. Гремучая смесь чувств: любовь, ненависть, обида, отчаяние, ярость, и все это сконцентрировано на одном человеке. Я чувствовала его тяжелый взгляд и не могла заставить себя повернуться к нему лицом. Глаза зажгло, и подбородок начал трястись. Зажмурилась, изо всех сил пытаясь не разреветься. Ни за что не покажу ему своих слез. Не достоин. Вдох-выдох, вдох-выдох, успокаиваюсь, беру себя в руки и через силу поворачиваюсь к остальным. На Хромова принципиально не смотрю. Мысленно прошу прощения у Вики. Пусть выкручивается сама, а я буду молчать, а то сорвусь.

Так и не дождавшись от меня ни единого звука, он сквозь зубы процедил:

— Вопрос у меня к вам один возник, по поводу вашего ночного похода в музей.

— Мы тебе отдали этот металлолом, чего ты от нас еще хочешь?

— Отдали? Правда?— он слегка склонил голову и исподлобья посмотрел на подругу

— Да!— чуть ли не выкрикнула Виктория.

Александр сделал жест охраннику, и тот принес ему из машины статуэтку. Саша пренебрежительно покрутил ее в руках, осматривая с разных сторон:

— Вы мне отдали вот это.

— Что забрали из музея, то и отдали!— Вика метнула на меня свирепый взгляд, требуя поддержки, на что я лишь виновато улыбнулась. Извини подружка, справляйся с этим гадом сама, ибо я за себя не отвечаю. Открою рот, и всем только хуже будет.

Из-за поворота появился один из охранников и торопливо направился к нам. Я равнодушно смотрела в него сторону, продолжая игнорировать Сашино присутствие.

Мое равнодушие очень скоро сменилось яростью и разочарованием. Сразу, как только я поняла, что в руках у него ни что иное, как рюкзак, выброшенный Викой в окно.

Я метнула быстрый взгляд на Александра и замерла. Он смотрел на меня в упор, на губах играла легкая ухмылка, а в глазах застыло торжество победителя. Он видел мое состояние, понимал его, чувствовал, что я на грани. Еле удержала язык за зубами, что бы не ляпнуть что-нибудь едкое.

Я упрямо поджала губы, Хромов в ответ чуть повел бровью. Словно говоря: "ну и что ты теперь будешь делать?".

Охранник тем временем добрался до нас и протянул хозяину рюкзак. Александр без особых церемоний, расстегнул его и достал Бакса.

Я еле удержалась от того, чтобы не броситься на него, с воплем "отдай мою прелесть".

Хромов долго рассматривал настоящую статуэтку, сравнивал ее с Чириком, а мы с Викой переглядывались.

Она мимикой пыталась показать, что я паразитка и не помогаю ей, а я упорно делала вид, что не понимаю ее претензий.

-Вы где второго коня взяли?— наконец поинтересовался он.

Я опять ответила мрачным молчанием, а Вика что-то сказала про музей. Стоять и дальше наблюдать за происходящим, у меня не было желания. Все так же храня гробовое молчание, распахнула заднюю дверь и забралась в машину. Плевать на все. Хромов получил, что хотел, и видеть его торжествующую физиономию не было ни каких сил. Саша наблюдал за мной, мрачно нахмурившись, потом отдал обе статуэтки охраннику и направился к Васятке. Вика благоразумно отошла в сторону.

Я угрюмо таращилась на букашку, ползущую по стеклу, когда дверца хлопнула и рядом кто-то сел. В полной уверенности, что это Виктория пришла меня отчитывать, за мое малодушное молчание, повернулась и оказалась лицом к лицу со своим кошмаром. Знала бы, что он усядется ко мне, заблокировала бы дверь изнутри. Светло-серые глаза оказались совсем рядом. Я как завороженная смотрела на свое отражение в них, а потом рванула из машины.

Хромов перехватил меня сразу, еще до того как удалось открыть дверь. Все брыкания и попытки вырваться оказались безуспешными, он просто прижал меня к своей груди, не давая лишний раз пошевелиться.

Осознав всю тщетность своих попыток, остановилась и прошипела:

— Отпусти меня немедленно!

-Успокоилась?— игнорируя мои слова, поинтересовался Саша

— Да!

Какое там успокоилось! От его присутствия, прикосновений просто внутри словно пожар. Сердце несется вскачь, каждый вздох дается с трудом, а щеки предательски становятся пунцовыми. Ну почему я так на него реагирую?

-Можешь отпускать, никуда не побегу, — стараюсь сказать как можно спокойнее и натянуть на лицо маску равнодушия. Только бы лихорадочный блеск глаз не выдал моего состояния.

Хромов разжал руки, и я моментально оказалась на другом конце сиденья, волчонком глядя на него.

— Чего ты добиваешься?— спросил он без единой эмоции.

-Я? Ничего не добиваюсь! Просто пытаюсь держаться от тебя подальше.

Единственным ответом на мое гневное замечание была вопросительно поднятая бровь.

— Ты ведь поняла, что статуэтка мне нужна, и я получу ее любой ценой.

— Наплевав на всех остальных!

-Да, — просто согласился он, спокойно разглядывая мою возмущенную физиономию.

Я вдруг поняла, что не знаю, как себя с ним вести. Мои выпады показались даже самой себе глупыми, детскими ужимками. Передо мной сидел совсем не тот человек, с которым мы познакомились на выставке Ястребинского. Нет, это был взрослый, до одури серьезный и пугающе мрачный мужик, который привык получать все что хочет, а цена не имеет значение.

Я помнила наши счастливые дни, когда льдистые глаза сияли, при взгляде на меня. Он ведь был совсем другим...или это я ничего не хотела замечать?

— Крал бы сам эту лошадь из музея! Зачем надо было отбирать у нас?

— Не все так просто,— с легкой усмешкой заметил он.

— И что же тут не простого?— пытаюсь говорить сдержанно, сохраняя собственно достоинство. По-моему, ни черта не выходит, надутые дрожащие губы явно портят образ каменной леди.

— Объяснять ничего не собираюсь,— категорично заявил Хромов, интонацией показывая, что эта тема закрыта.

— Да и не надо мне никаких объяснений, — отворачиваясь к окну, прошептала я, — одного не пойму, за что ты меня так ненавидишь...

Саша молниеносно придвинулся ко мне вплотную и, схватив за подбородок, грубо повернул к себе, заставляя глядеть в глаза:

— Если бы я тебя ненавидел, то сейчас не сидел бы тут, пытаясь вести цивилизованный разговор, — пальцы крепко держали, впиваясь в кожу и не давая отвернуться,— я бы за волосы выволок тебя и твою дорогую Вику в поле, раздел бы догола и натравил собак. И бегали бы вы по этому самому полю, ровно столько времени, сколько я потратил на эти нелепые догонялки.

Он резко отпустил меня, и я инстинктивно отшатнулась, вжимаясь в обивку сиденья. Мужчина нависал надо мной, заставляя себя чувствовать маленькой и беззащитной:

— Я вас просто отпускаю, только в память о нашем прошлом.

— Мне нужно тебя поблагодарить за благородство и широкий жест, — интересуюсь сиплым голосом. Слезы уже на подходе.

— Мне все равно.

Тон настолько равнодушный, что никаких иллюзий не остается. Ему действительно все равно.

Внутри все перевернулось. Вот он, совсем рядом со мной, а между нами пропасть шириной в жизнь.

— Я не хочу тебя больше видеть, — произношу слабым голосом и сжимаюсь от ледяного взгляда, которым он меня наградил:

— Не переживай. Это наша последняя встреча.

Не смогла сдержаться и бросила на него вопросительный взгляд.

-Я уезжаю, — холодно пояснил Александр, — через два дня.

— Хорошо съездить, — пытаюсь ехидничать, не смотря на то, что зубы от накатывающей тоски сводит.

— Я не в поездку отправляюсь, а уезжаю. Насовсем.

— В другой город?— спрашиваю, внезапно осевшим голосом.

— Нет. В другую страну. Так что можешь вздохнуть свободно и забыть о моем существовании.

Он пренебрежительно ухмыльнулся, и больше не сказав ни слова, вышел из машины.

Я, как зомби, продолжала смотреть ему вслед. Вот он, не оборачиваясь, дошел до своей машины, сел внутрь и просто уехал.

Словно снежная лавина накатил ужас, от осознания того, что это все, финиш.

Пусть мы давно не вместе, но я знала, что он не далеко, что можно сесть в машину и через пятнадцать минут быть возле его дома. Что можно столкнуться где-нибудь на ушице, или просто набрать номер. Как оказывается важно было знать, что не смотря ни на что, он в зоне досягаемости, близко, только руку протяни.

А теперь он уезжает.

Вика заскочила на водительское сиденье:

— Ну, как прошло? Что он тебе наговорил? — подруга повернулась и сразу нахмурилась, заметив мое слезливое состояние,— о, нет! Только не начинай опять биться в истерике. Сил уже нет никаких!

Я обиделась и рассердилась, но все-таки подтянула сопли, слезы и все остальное:

-Он нас отпускает

-Радость-то какая!

-А сам уезжает. Навсегда.

Вика замерла, помолчала несколько мгновений, а потом осторожно заметила:

— Это ведь хорошо?

— Разве?

-Да, Оль. Если он уедет насовсем, то может ты, наконец, забудешь его и начнешь жить нормальной жизнью, не оглядываясь на прошлое. Думаю, это отличный повод для праздника. Мало того что живы остались, так еще и ты освободишься.

Я посмотрела на нее и жалобно всхлипнула.

— Ну начина-а-а-ется, — протянула подруга и отвернувшись от меня, завела машину, -все, домой поехали, я есть хочу.

Мы умудрились забраться в такую глушь, что дорога домой заняла почти весь оставшийся день. Только в девятом часу вечера мы оказались на своей родной кухне.

Поужинали в тяжелом молчании, потом я отправилась звонить Ваньке. Виктория вытребовала с меня этот звонок в уплату того, что я не поддержала ее в разговоре с Хромовым.

Прихватив телефон и сигареты, я отправилась на крыльцо, устроилась в любимом кресле, закурила и набрала знакомый номер.

Ванька поднял трубку сразу, словно только и ждал моего звонка:

— Привет, Оль.

-Привет. Мы вернулись, вот звоню, как обещала.

— Здорово, — хмыкнул он, явно не находя ничего здорового в сложившейся ситуации.

— Мы поговорить собирались, сможешь зайти?

— Нет, я сейчас во Владимире, выездные работы.

— Обратно когда вернешься?— интересуюсь, а сама облегченно выдыхаю. Мне нечего ему сказать, а теперь есть повод отложить разговоры.

-Не знаю, — голос у него уставший, словно весь день пахал на стройке. Хотя наверняка так и было, — контракт заключен на две неделе с возможностью продления. Может в выходные вырвусь и доеду до тебя. Не знаю, получится или нет.

— Ладно, не переживай. Две недели, так две недели. Потом поговорим.

— Тебе ведь все равно?— обреченно спросил он.

— Нет, Вань... — начала было блеять я, но он перебил

— Ладно, не мучайся. Потом созвонимся. Спокойной ночи.

— Спокойной... — эту фразу слышали только гудки.

Ну, вот зачем звонила? Настроение и так ниже плинтуса, так еще и он теперь со своими обидами. Это все Вика. Позвони, да позвони, а то не хорошо. Позвонила, и что? Можно подумать лучше стало.

Сердито показала ей кулак и потянулась за еще одной сигаретой.

Это была ночь кошмаров. Я просыпалась каждые полчаса в холодном поту и слезах, а засыпая, возвращалась в один и тот же сон.

Будто бы на дворе уже пасмурная осень, ранний вечер.

Я бегу по проселочной дороге босая со спутанными волосами, в одной белой батистовой ночной рубашке с шитьем. Бегу по лужам, грязи. Впереди едет машина, через заднее окно которой на меня смотрит Хромов, а рядом с ним стоит Бакс. У мужчины в глазах равнодушие с легким налетом раздражения. Он отворачивается, машина набирает скорость и очень быстро пропадает из поля зрения. Я бегу покуда хватает сил, потом ноги отказывают. Спотыкаюсь и падаю, погружаясь коленями и ладонями в густую черную грязь. Из горла вырывается, чуть ли не звериный вой, я кричу до хрипоты, зову "Саша, Сашенька" и в этот момент просыпаюсь. И так раз за разом, сон повторялся в мельчайших деталях.

В конец измученная я поднялась с кровати и глянула на часы. Шесть утра.

Чтобы хоть как-то освежиться и придти в себя, направилась в душ. Скинув с себя сырую от пота ночнушку, залезла в душевую кабину и включила тропический дождь.

Больно-то как в груди. Зачем он сказал про то, что уезжает? Лучше бы промолчал, пусть бы потом узнала от других. Хотя нет, еще хуже было бы.

Вспомнила ночной кошмар и не удержалась от рыданий. Закусила до крови кулак, пытаясь не перебудить весь дом своими стенаниями. Сколько длилась моя беззвучная истерика, не знаю, может полчаса, может час, но из душа я вылезла еще в худшем настроении, чем была до этого.

Накинула халат и спустилась вниз на кухню. Нестерпимо хотелось кофе, а еще лучше коньяка, прямо с утра и до поросячьего визга.

Спиртного не было, зато на столе обнаружила записку, нацарапанную рукой Виктории. "Все хорошо, ушла с Андреем. Твоя Ви-Ви".

Хм, значит, я дома одна ночевала? Можно было пореветь в полный голос, глядишь, легче стало бы. Может еще одну истерику устроить. Прислушалась к себе. Нет, поздно, порыв прошел. Внутри какая-то апатия и оцепенение.

Заварила кофе, выкурила утреннюю сигарету и села у окна, бездумно глядя вдаль.

Бакса не хотелось терять почти так же сильно, как и Александра. Состояние было похожее на то, в котором я находилась перед кражей статуэтки из музея. Внутренности сворачивались в тугой узел, от одной только мысли, что его у меня забрали. Сама не заметила как, но мысли о статуэтке плавно вытеснили тяжкие думы об Александре.

Не знаю почему, но лошадка мне нужна была как воздух. Я готова была на все, что бы вернуть ее назад.

С Хромовым все закончилось, но вот с Баксом, я прощаться не собиралась. В голове сам собой возник план, как мне его вернуть. Осознав это, вскочила на ноги и бросилась собираться. Вики дома не было, так что и отговаривать меня от безумной идеи не кому.

Подруга вернулась домой после обеда и застала меня, сидящую на крыльце. Она подозрительно посмотрела на черный Лансер 9, стоявший у нас во дворе, на коробку, пристроенную рядом с моими ногами, ну и на меня саму, взлохмаченную и в темных очках.

— У нас гости?— спросила она, кивнув на машину.

— Нет.

— Что за маскарад?— в этот раз она указала на очки.

Я с тяжким вздохом сняла аксессуар, являя миру свои опухшие, красные глаза.

— У, как все запущенно, — протянула Виктория, усаживаясь рядом, — плохо спала или опять ревела?

— И то, и другое.

Вика обреченно махнула на меня рукой:

— Я уже устала. Тебе, что в лоб, что по лбу. Нравится каждый раз из-за него умирать, пожалуйста, дело твое. Ничего больше советовать не буду, ты же умная, сама все знаешь, вот и наслаждайся, — после гневной тирады, подруга опять обратила свое внимание на Лансер, — так, чья это машина?

— Я взяла ее в прокат.

— Зачем? Тебе Зеленого, что ли мало?

— Зеленый слишком приметный.

-Та-а-ак, что там в твою дурью голову еще пришло.

— За Баксом поеду.

-Бл*, Лаврова, тебе жить надоело?

Я равнодушно смотрела на нее. Решение уже принято, менять его не собираюсь:

— Ты со мной?

— Нет! Я молодая, красивая, хочу замуж, детей и внуков! Если сунемся к Александру, то моим планам не суждено будет сбыться!

— Хорошо, — спокойно киваю, такого ответа я и ожидала.

— Хорошо?! Это все, что ты мне скажешь?— взорвалась она.

— Да, это твой выбор и я его уважаю.

— А свой выбор, как я поняла, ты не собираешься менять.

-Нет. Я иду сегодня ночью за Баксом.

-Ты твердолобая бараниха, неужели не понимаешь, что нам вчера повезло. Саша просто отпустил, а ведь мог и не отпускать.

-Мог,— соглашаюсь покорно.

— Думаешь, в этот раз он будет таким же добрым?

— Сомневаюсь.

— Твою мать, она еще сомневается, — всплеснула руками Вика, -Да он от тебя места сырого не оставит!

Я молча смотрела на нее. Вика застонала и, прикрыв глаза, прислонилась к спинке плетеного кресла.

— Все бесполезно, да? Здравствуй Христодуля Бонифатишна?

Была у меня такая особенность: терплю, терплю, а потом, бац, и словно лампочка перегорает, в голову приходит какая-то бредовая идея, а мозг блаженно машет ручкой и уходит, выключив за собой свет. В этом состоянии я была способна на что угодно: обокрасть банк, увести машину, подраться, пройтись голой по улице, постирать трусы в фонтане, спрыгнуть с парашютом, что угодно, без страха, сомнений, колебаний. Слова, которые вылетали из меня в этот момент, не имели ничего общего со здравым смыслом. Это был просто приступ безумия, с которым ничего нельзя сделать, просто ждать, когда он пройдет.

Вика прекрасно знала это мое состояние, благодаря которому мы не раз попадали в передряги. Она даже дала ему дурацкое имя "Христодуля Банифатишна". Почему? Понятия не имею.

— Ну, допустим, тебе повезет, и ты выкрадешь Бакса. Что потом? Куда ты с ним отправишься?— продолжала подруга пытать меня своими вопросами.

— Страна большая место найду. Меня же в этом городе ничего и не держит, кроме тебя. Устроюсь где-нибудь. Для начала, например, в сторону Владимира поеду.

-Почему именно туда?

— Там Ванька сейчас работает.

-Оль, я надеюсь, ты не собираешься опять пудрить ему мозги и использовать в качестве утешительной жилетки? Не любишь, так оставь парня в покое!— рассердилась Виктория. За Чижова она была готова прибить меня.

-Ну, не настолько же я гадина!

— Кто знает, учитель-то у тебя отменный, — проворчала она, намекая на Хромова.

— Я обещала с ним поговорить и расставить все точки над i. Вот и собираюсь это сделать. Так сказать совмещу неприятное с неполезным.

Мы замолчали. Я думала о предстоящем деле, а Вика о чем-то своем. В тишине прошло не менее десяти минут. Наконец подруга спросила:

— Как ты собираешься это сделать? Тебя ведь даже на территорию поселка не пропустят.

-Подъеду со стороны леса, его дом с краю.

-Ага, и будешь в темноте блуждать среди деревьев. Умна деваха, ничего не скажешь.

— Использую прибор ночного виденья. Лесная полоса всего метров триста. Мы с Сашей раньше там частенько гуляли, все тропки знаю. Перелезу через забор. За домом лужайка, всего метров пятнадцать в ширину, пробегу через нее.

-Если заметят через окна?

— Придется соблюдать осторожность.

— Собаки?

Молча пододвигаю ей коробку. Виктория наклонилась и извлекла оттуда баллончики с перцем.

— Допустим, — проворчала она, — что потом?

— Забираюсь по стене...

— Ты человек-паук что ли?

— Нет, там трубы идут. По ним залезу на второй этаж в окно. Потом по коридору до Сашиного кабинета. Залезаю в сейф, забираю коня и обратно тем же путем.

— Сейф ты как собралась вскрывать, медвежатница юная?

— Я знаю код.

— Надо же какая предусмотрительная. Что ты будешь делать, если Саша дома окажется?

— Так я как раз на это очень надеюсь. Если его не будет, то кабинет на сигнализации, а это существенно осложнит мою работу.

-Представляешь, вскрываешь ты сейф, достаешь статуэтку и тут голос Хромова сзади: "ну что родна моя, допрыгалась"

— Представляю, — я пожимаю плечами. Внутренняя уверенность, ни дрогнула от этих мыслей, — что-нибудь придумаю.

-Дура! — подвела Виктория печальный итог нашего разговора.

— Может быть. Я надеюсь, что у него не будет времени долго за мной носиться, он же уезжает.

— Ради Бакса задержится. Я вот никак не могу понять, почему вы на нем оба так задвинуты?

Я пожала плечами и поднялась с кресла.

— Все, я пошла отсыпаться. У меня впереди долгая трудная ночь.

Вика проводила меня осуждающим, досадливым взглядом. Переубедить не пыталась. Уж кто-кто, а она точно знала, что Христодуля Бонифатишна в своих решениях непоколебима.

Я приникла к забору. Темнота надежно укрывала меня от чужих глаз. Меня и Вику. Да, да, ее самую. Подруга все-таки отправилась со мной, наверное, ей опять адреналина захотелось, а, может, меня убогую пожалела.

В общем, как и планировалось, к коттеджному поселку, в котором жил Хромов приехали около одиннадцати вечера, прошли через лес, нацепив приборы ночного видения, и вот мы почти у цели.

В кабинете Хромова свет не горел. Комната, в которую мы планировали залезть по трубам, тоже встречала нас темными окнами

Мысленно пожелала нам удачи и стала перелезать через забор. На улице стояла непроглядная темень, так что никто не заметил две фигурки, обтянутые черной одеждой, прошмыгнувшие через полянку к дому. Прижались к стене и прислушались. Тишина. Ни голосов, ни лая. Я первая стала подниматься по трубам, с моей физической подготовкой это было не сложнее утреней зарядки. Окошко, как специально, было открыто, путь внутрь преграждала только москитная сетка, избавиться от которой не составило труда. Залезла внутрь и помогла Виктории.

Комната, в которой мы оказались, служила гостевой. Кровать, столик, два кресла и шкаф купе. Больше здесь ничего не было. Я подскочила к двери, прислушалась и тихонько приоткрыла ее.

В коридоре горел свет и никого живого. Кивнула Вике и выскользнула из комнаты. Оборачиваться не стала, знала, что она следует за мной.

Сашин кабинет находился через две двери. Мы на цыпочках преодолели это расстояние. С замиранием сердца, взялась за ручку и повернула ее. Дверь послушно распахнулась, пуская нас внутрь.

Оказавшись в комнате, я сразу бросилась к картине, за которой скрывался сейф, а Вика осталась сторожить у двери.

Семь девять шесть восемь четыре один два. Сейф открылся, и я достала оттуда Бакса.

Почему я уверена, что это Бакс? Да потому что вторая статуэтка, небрежно брошенная хозяйской рукой, валялась на столе.

Закрыла металлический ящик, прихватив заодно пачку денег, в качестве, так сказать, моральной компенсации, за потрепанное самолюбие, и бросилась к Вике:

— Уходим.

Обратный путь был таким же. По коридору до гостевой, через окно по трубам на улицу, бегом через полянку, через забор, как краснозадые мартышки, а потом, сломя голову, через лес к машине.

Я как всегда села на руль, Вика устроилась на соседнем сиденье, а сзади покоились наши сезонные чемоданы.

Машина бесшумно сорвалась с места, унося нас в неизвестное будущее.

Вот так и прошел наш набег на дом Хромова. Быстро, четко и подозрительно легко.

Александр сидел в беседке и неторопливо пил чай. Мысленно перебирая в голове дела, которые надо успеть сделать завтра до отъезда. Собрать необходимое. Это быстро. Готовая спортивная сумка стоит в комнате, только Стража и Книгу туда запихнуть осталось. Дать указание управляющему, чтобы...

В этот момент он абсолютно точно почувствовал, как магический фон от Стража исчез. Словно его опять накрыло пологом.

Саша перевел удивленный взгляд на свой дом:

— Да, не может быть!

Сорвался с места и бегом бросился к входу. Взлетел по лестнице, ворвался в свой кабинет и кинулся к сейфу. Набрал нужную комбинацию, распахнул дверцу и...убедился, что Стража нет.

— Ё

* * *

* * *

т,— протянул он, глядя на пустой ящик.

Тут, словно по команде дом ожил. Во дворе залаяли собаки, раздался топот тяжелых ботинок, и в кабинет вломилась охрана:

— На территорию кто-то проник,— доложил один из охранников.

— Правда, что ли?— с мрачной иронией в голосе, Хромов кивнул головой в сторону обчищенного сейфа.

Охранник достойно выдержал взгляд хозяина, не показав свой страх. Грош цена ему как профессионалу, если он не справился со своими обязанностями. Не уберег дом работодателя от проникновения и ограбления. Теперь или уволят, или еще хуже лишат права работы. Хозяин никогда не отличался мягкостью. Мужик суровый, прямой как топор, и в выражениях не стесняется.. жалко, работать здесь нравилось.

— Мы сейчас просмотрим записи с видеокамер, попробуем найти злоумышленников

-Не тратьте время, — махнул рукой Александр, — мы вчера за этими злоумышленниками по сельским дорогам полдня носились.

— Не хотите же вы сказать, что к вам влезли две девчонки?— удивлению охранника не было предела

— Они, родимые.

-Как они могли это сделать? Обойти охрану, собак, сигнализацию, заборы. Они же просто мелкие воришки без специальной подготовки!

— Не все так просто, — хмыкнул Хромов, подойдя к окну,— не все так просто.

По поляне туда-сюда сновали сторожевые псы. Они то нюхали траву, то заливисто, лаяли, сообщая о своих находках, то прыгали у забора, всматриваясь в темный лес.

— Вот тут они прошли, — кивнул в окно, — собаки следы обнаружили.

-Надо организовать погоню, — охранник метнулся к двери, но Александр его становил:

— Ничего не надо. Это бесполезно.

-Но... как... же...они не могли уйти далеко! Мы их перехватим.

-Вы их дома-то не перехватили, а тут собрались ночью на улице вылавливать?— ледяным тоном заметил Хромов, заставив подчиненного сжаться.

— К ним домой наведаться

-Ты считаешь их совсем идиотками? Они прекрасно знают, что будем их искать и домой не сунуться.

— Что же делать?

— Ничего,— Саша подошел к столу и сел в кожаное кресло.— Надо ждать.

-Чего?— охранник удивился, — вдруг они его куда-то денут, продадут?

Хромов невесело усмехнулся:

— Да, она скорее удавиться, чем выпустит его из своих лапок.

Охранник еще немного потоптался с ноги на ногу, не зная, что делать. Хозяин явно не собирался вводить его в свои планы, переключив свое внимание на старую, потрепанную книгу, лежащую на столе. Прочистив горло, он все-таки поинтересовался

— Вы меня увольняете?

Александр поднял на него задумчивый взгляд, несколько минут молча смотрел на своего нерадивого работника, которого за это время и пот ледяной прошиб, и дрожь до кончиков пальцев пробрала.

— Тебя не за что увольнять, — наконец произнес он, по-видимому удовлетворившись произведенным впечатление.

— Я же вас подвел.

-Нет, это я сам себя подвел, недооценив силу некоторых факторов. А у тебя просто не было ни единого шанса их остановить.

-Но..

-Все свободен! Иди, -Хромов снова вернулся к книге, показывая что разговор закрыт.

Охранник с облегченным и немного удивленным видом вышел из кабинета, не веря отделать так легко.

Мужчина обреченно смотрел в раскрытую книгу, и его обуревали тяжкие думы. С чего он решил, что сюда она не сунется за Стражем? Ведь даже мысли не было, что она посмеет на такое решиться.

Да, недооценил он силу Зова, эх как недооценил. Ей же белый свет не мил, если статуэтки нет рядом. Вот только не думал, что хватит наглости сунуться к нему домой. Хотя наглостью тут и не пахло. Все этот Зов Вора, ну и наверное обида.

Ну, Салимар, ну выдумщик. Это же надо было такое создать!

Яростный, непреодолимый зов. Толкающий Вора на кражу Стража. Не важно где он, кто его охраняет, замки, запоры, засовы, все это не имело для Вора никакого значения. Он, в данном случае она, просто шел и забирал вожделенную фигурку.

Охранникам совершенно не обязательно знать, что на доме защитный полог, а кабинет вообще по полной напичкан магическими ловушками, специально, что бы никто не подобрался к Стражу. А она прошла, как вода сквозь пальцы. Даже малейшего колебания не почувствовалось. Просто взяла и залезла в его дом, открыла его сейф, взяла его стража и спокойно ушла, и подругу наверняка с собой протащила.

Недооценил, эх как недооценил.

Теперь оставалось только ждать. Отобрав Стража, он разорвал между ними связь, значит, теперь полог действует на небольшом расстоянии. Они должны находится совсем рядом, чтоб статуэтку нельзя было почувствовать. Значит просто ждать. Когда она отойдет от него на хоть десяток шагов.

Раз уж все равно спать нельзя ложиться, Хромов решил заняться делами. Позвонил управляющему, и, не смотря на то, что вытащил его из постели, провел полный инструктаж, отдал все распоряжения по делам и дому. Завтра, благодаря гражданке Лавровой, на это может не хватить времени.

Потом проверил, все ли собрал и, перед тем как убрать в сумку, открыл еще раз книгу, уверенный в том, что она промолчит, ведь время совсем не подходящее для откровений, да и ни одно из обычных условий не соблюдается.

Однако книга ожила, и перед глазами появились витиеватые клубящиеся красные буквы.

-Это еще что за новости?

Хромов по привычке записал их фиолетовым карандашом и приступил к переводу, приготовившись как всегда продираться через хитросплетения древнего языка.

Книга еще ни разу не говорила в неположенное время, и то, что происходило сейчас, ни в какие рамки не укладывалось.

Еще больше Александр удивился, когда обнаружил, что в этот раз нет никакого многоликого перевода, все четко, строго, слово в слово. Саша опять открыл книгу и пролистал ее. В результате было обнаружено еще несколько новых посланий, и все, как один имели абсолютно четкое толкование.

— Что за хрень?— в слух спросил он, откинув карандаш и, раз за разом пробегая глазами по фиолетовым строчкам.

Да, жизнь штука не предсказуемая.

Он убрал книгу в сумку, подхватил ее и вышел из кабинета.

Спустя некоторое время Александр Хромов уже сидел за рулем Хонды, припарковавшись на обочине, не далеко от коттеджного поселка. Он ждал, когда полог сойдет хоть на мгновение.

Глава 4. Не все панды одинаково приятны

Дорога до Владимира заняла чуть больше часа, я выжала все из арендованной машины. Вика, как по мановению волшебной палочки, заснувшая после нашего дерзкого набега на дом Саши, тихонько сопела на соседнем кресле, а мне приходилось бороться со сном, вцепившись в баранку автомобиля. Нет, пора завязывать с этими извозами. Я тут как заправский дальнобойщик, а она наслаждается. Все за руль больше в этом месяце не сяду! Пусть Вика теперь меня покатает.

Еще днем, мы через Интернет забронировали номер в одном из хостелов. Простенький, дешевый, чтобы переждать остаток ночи.

По навигатору нашла нужную улицу, остановилась у неказистого трехэтажного здания, разбудила Викторию. Она сладко потянулась, протерла глаза и, забавно почмокивая, выбралась из машины. Прихватив с собой только самое нужное, мы зашли внутрь. Девушка на стойке ресепшена зарегистрировала нас, выдала ключи с облезлым желто-зеленым ярлычком, после чего мы направились к себе.

Наш номер располагался на втором этаже сразу у лестницы. Ключ послушно повернулся в скважине, и мы очутились в апартаментах. Все не так уж и плохо. Маленькая, вернее сказать крохотная комнатка, в которой располагалась двухъярусная кровать, тумбочка и шкаф.

Пока я подходила к окну, дабы оценить открывающийся вид на ночной город, хитрая подруга заняла второй этаж кровати, накрылась одеяльцем и, блаженно улыбнувшись, закрыла глаза. Минута, и она уже дрыхнет. Блин, мне бы так. А то как всегда, час ворочаться буду, мысли всякие в голове пережевывать.

Погасила свет и тоже улеглась. Как ни странно, сон пришел практически сразу, нежно приняв меня в свои ласковые объятья.

Утром я проснулась первой, а Виктория свет Хайницкая продолжала посапывать на верхней полке, свесив руку вниз. Мне с трудом удалось перебороть соблазн и не дернуть за нее, хотя ну очень хотелось.

Достала Бакса, полюбовалась на него недолго, силой воли отгоняя все мысли об Александре. Эх, и сильно он, наверное, на нас разозлился, особенно на меня.

Так, выкидываем тяжелы думы из головушки, выкидываем, нечего хрупкую психику с утора пораньше нервировать. Хотя, как пораньше, маленькая стрелка уже к 12 приближается.

Тут я вспомнила про Ваньку. Не хочется, конечно, но надо с ним встретиться и серьезно поговорить. Вика права, хватит над ним издеваться. Он хороший и такого отношения с моей стороны ничем не заслужил.

Набрала его номер и стала ждать ответа. Сегодня воскресенье, значит у него законный выходной. Надеюсь, парень уже проснулся и ответит мне, если конечно захочет. Последний наш разговор, мягко говоря, не удался.

Он долго не брал трубку, и я уже подумала, что меня попросту игнорируют.

-Да, — наконец раздалось, когда я уже собиралась отключаться.

— Привет, — мой наигранно веселый голос показался неуместным даже мне самой.

— Привет, — ответил он после некоторой паузы.

— Вань, давай встретимся, кофе попьем?

— Ты как себе это представляешь? Я же в командировке, забыла?

— Ничего не забыла. Я во Владимире, так что могу приехать к тебе хоть сейчас.

— Не терпится? — холодно поинтересовался Чижов.

Я промолчала. Он злился, и с одной стороны его можно понять. Ну, а с другой, на меня сейчас столько всего свалилось, что сил на разборки просто нет. В конце концов, я тоже человек. Заставляю себя взять в руки и миролюбиво произношу:

-Вань, давай просто встретимся, выпьем кофе, спокойно пообщаемся. Если мы не сделаем этого сейчас, то все разговоры придется отложить на неопределенный срок.

— Сейчас не очень подходящий момент, — с усмешкой сказал Чижов,— но если ты так настаиваешь, то приезжай ко мне.

— Может лучше в кафе? — обреченно предлагаю я, записывая его адрес. Не хочется мне к нему домой ехать.

— Скажем так, я маленько не в форме, для хождений по забегаловкам, -пренебрежительно кинул он и отключил телефон.

Что такое "маленько не в форме" я узнала часа через два, когда приехала к нему. Собиралась я на нашу встречу ну очень неторопливо. Пока встала, умылась, привела себя в порядок. Сбегала в маленький магазинчик, расположенный в соседнем доме за сигаретами. Подруга тем временем пиццу заказала. Мы ее дождались, валяясь в кроватях, поели. Затем я оделась и направилась к Чижику, а Викуля осталась в номере. На нее, видите ли, вдохновение сошло, так что она вцепилась в карандаш и блокнот и стала творить. Я глянула ей через плечо и увидела на листе наброски симпатичного платья. Эх, чувствую, придется мне скоро опять манекеном для ее изысканий подрабатывать.

Уезжать из города, было решено после моего возвращения, поэтому машину оставила у хостела, а сама бодро направилась к остановке общественного транспорта. В общем, тянула время как могла.

Чижов жил на другом конце города. Всех работников, привлеченных к отделке объекта, поселили в специальную трехэтажную гостиницу.

Я без труда отыскала неказистое старое здание, с облезшей розовой краской. Осторожно зашла внутрь, поднялась скрипящим деревянным ступенькам и оказалась в длинном коридоре, тускло освещаемом двумя лампочками, уныло свисающими с потолка на проводах, обмотанных изолентой.

Ванька жил в комнате 25. Я осмотрелась, определяя в какую сторону идти и с тяжелым вздохом направилась вперед. Внутри поднималась уверенность, что ничего хорошего из нашей встречи не выйдет.

Ободранная коричневая дверь, с косо прибитым номером обнаружилась практически в самом конце пустынного коридора.

Набравшись решительности, я подняла руку и постучала:

— Заходи.

Тяжело вздохнув, повернула ручку и толкнула незапертую дверь.

Войдя внутрь, очутилась в маленьком закутке, отделенном от остальной комнаты золотисто-рыжей местами протертой шторой. В этой импровизированной прихожей висела его рабочая одежда, стояла обувь, валялись какие-то сумки

-Не разувайся,— раздался голос из-за шторы.

Ванька развалился на диване перед телевизором. Бездумно переключал программы, нажимая на кнопки пульта. В руках банка с пивом, а рядом с диваном целая шеренга таких же банок, только пустых.

— Ты пьян? — удивленно спрашиваю, а сама автоматически пересчитываю пустые банки. Я его нормы знаю, судя по всему, он изрядно поднабрался, но до состояния "стельки" еще очень далеко. Парень здоровенный, сильный и доза ему нужна слоновья.

-Нет, — отвечает Чижов, так и не взглянув на меня.

Я стою в нерешительности и не знаю, что делать. Просто уйти вроде как-то не вежливо, да и что я просто так сюда через весь город ехала? Разговора, скорее всего, тоже не получится. О чем можно говорить с пьяным обиженным мужиком?

Так и продолжаю стоять, угрюмо глядя по сторонам, потом решаю открыть окно, поскольку в комнате нечем дышать.

Как ни странно, для такого места вид, открывающийся из окна, был вполне достойным. Эта сторона гостиницы выходила на небольшой сквер. Поэтому, как только я открыла окна, в помещение ворвался свежий воздух и шелест листвы. На минуту задержалась у окна, приводя мысли в порядок и собираясь с силами перед разговором, а когда с открытым ртом повернулась к нему, то обнаружила что он стоит прямо за моей спиной. Твою мать! От неожиданности чуть не заорала. Как же он бесшумно двигается, словно пантера на охоте. Я нервно улыбнулась:

-Ты меня напугал.

Чижов опять ничего не ответил, продолжая рассматривать меня слегка осоловевшим взглядом.

Я в ответ рассматривала его, все больше приходя к выводу, что с головой у меня не все в порядке. Он стоял передо мной босой, в голубых потертых джинсах и клетчатой рубашке нараспашку, накинутой на голое тело. Высокий, широкоплечий обалденно фактуристый парень. Блондин с яркими сине-серыми глазами. Может и не греческий красавец, но черты лица правильные, мужественные. Сколько ему сейчас? На два года старше меня, значит 24. Пройдет немного времени, пара-тройка лет, и он заматереет, превратившись из привлекательного парня в охренительного мужика, на которого будут пускать слюни все бабы в радиусе видимости. Повезет какой-нибудь Маше, Глаше, Кате, Тане заполучить его в законные супруги. Ведь с его характером он будет лучшим мужем и отцом на свете. Добрый, заботливый. Он и дом построит, и сад посадит, и выводок детей воспитает. А жена его будет самой счастливой женщиной в мире, потому что он для этого приложит все усилия.

Ну почему? Почему у меня не получилось его полюбить? Ведь ради меня он горы свернул бы. Может еще раз попробовать? Вдруг со временем все изменится, и надо просто подождать?

Сама себе мысленно отвешиваю подзатыльник. Да нравится, да, спокойно с ним, но любовь так и не пришла. Жить по принципу стерпится — слюбится? Так ведь не честно по отношению к нему. Ванька достоин большего. Он достоин искренней любящей женщины, а не стервы, врущей в лицо о своих чувствах, в душе продолжающей мечтать о другом человеке. Нет, все правильно, хватит метаться, пора отпускать парня.

Видать, мои колебания отразились на лице самым очевидным образом, потому что его взгляд потемнел, а на скулах заходили желваки.

Виктория сидела на верхнем ярусе кровати и самозабвенно делала зарисовки в любимом блокноте. Из-за стресса, пережитого в последние дни, на нее с самого утра накатила такая лавина вдохновения, что отмахаться от нее не было никакой возможности. Она благополучно отправила Ольгу с кислой миной на встречу с Иваном, а сама засела творить. Три платья, костюм, юбка, блузка все это создавалось на одном дыхании, и Вика старалась, высунув от усердия язык, торопилась, зарисовывала, пытаясь не упустить ни одной детали. Мысли роились в голове, словно пчелы в улье. Давно у нее такого потока сознания не было.

Отъезд из Владимира запланировали на вечер, решив пока держать путь в сторону Столицы. Лаврова вернется часа через два три, так что времени навалом.

Она протянула руку и взяла кусок пиццы, оставшейся после позднего завтрака. С аппетитом поглощая Маргариту, еще раз пролистала уже готовые рисунки. Без ложной скромности отметила, что они прекрасны. Вот пройдет этот сумасшедший период в жизни, и она обязательно пошьет эти вещи, и в модели себе Ольгу возьмет, как бы та не отбрыкивалась.

В дверь настойчиво постучали. Вика вся подобралась и осторожно спросила:

— Кто там?

— Администратор, Елена Семенова. — раздался женский голос, -откройте пожалуйста, мне надо у вентиль на батарее проверить. В номере под вами потолок сырой.

Девушка с неохотой отложила блокнот в сторону и спрыгнула с кровати на пол, поправила сбившийся от валяния в постели хвост и открыла дверь.

На пороге стоял Хромов. Никакой Елены Семеновой.

Почувствовав, как все внутри сжимается от страха, Вика попыталась захлопнуть дверь у него перед носом.

Саша пренебрежительно поднял глаза к потолку и одним движением распахнул дверь с такой силой, что девушка отлетела на середину комнаты.

Он зашел, прикрыл за собой дверь и деловым шагом прошел к шкафу, стоящему в углу, как на маяк, идя на фон от Стража.

Рывком дернул дверцу и с верхней полки достал сумку.

Вика квадратными от ужаса глазами наблюдала за его действиями и тихонько пятилась к выходу. Черт с ним с Баксом, самой бы живой уйти. Ну, почему он появился, когда она осталась одна, без Ольги? Вдвоем не так страшно бояться.

Александр извлек из сумки статуэтку и с силой поставил ее на стол. От этого звука девушка вздрогнула и замерла. Тем временем он оторвался от осмотра Бакса и обратил свое внимание на нее:

— Где? — задал единственный вопрос и мрачно уставился на нее, ожидая ответа.

-Не знаю, — дрожащий голос не хотел слушаться, пришлось прокашляться, прежде чем открывать рот,— здесь ее нет.

— Бл*, я знаю, что ее нет. Иначе хрен бы я вас нашел!

Вика удивленно посмотрела на него, не поняв, что он хотел сказать последнее фразой.

— Я спрашиваю, куда она отправилась?

— Не знаю, — опять прошептала Вика. Чувство самосохранения боролось с желанием защитить подругу. Александр точно ее прибьет, если найдет, в этом не было никаких сомнений.

— Правда? — Хромов хищно улыбнулся, — а если подумать?

Виктория отчаянно замотала головой.

-Как хочешь. Значит, будем разбираться по-плохому.

Узнавать, что там он хотел сделать по-плохому, ей совершенно не хотелось. Испуганной ланью метнулась к двери и даже успела ее распахнуть, прежде чем почувствовала, как мужские руки хватают поперек туловища и тащат вглубь комнаты.

Открыла рот, чтобы закричать, но не смогла. Словно ледяная рука сдавила горло, не давая произнести и звука. Стужа разливалась по груди, спускалась по пищеводу в желудок, замораживая все не своем пути.

-Тс-с-с, -прошептал хромов на ухо, все так же крепко удерживая ее.

Что это? Вика не верила своим ощущениям. Разве такое может быть. Она чувствовала, как все внутри нее вымораживается, как замедляется кровь в венах, как надсадно бьется сердце, пытаясь разогреть организм, и испытала ужас. Сводящий с ума, первобытный ужас перед тем, что нельзя объяснить.

-Ты ведь, хорошая девочка, и не собираешься никуда бежать или кричать? — вкрадчиво, почти ласково спросил Александр, — кивни, если это так.

Виктория судорожно кивнула, чувствуя, как ледяная волна спускается вниз по телу.

— Умница,— похвалил ее Саша и отпустил.

Ноги отказались держать, и она тяжело осела на пол. Опираясь на одну руку, а вторую прижимая к груди, девушка сжалась в комок, пытаясь справиться с паникой. Как же холодно и страшно.

Хромов присел рядом с ней на корточки, и взяв а подбородок поднял ее лицо вверх. Виктория оказалась совсем близко от его льдистых глаз, в глубине которых застыла ухмылка. Он знал, что ей плохо и страшно, но ему было плевать. Он смотрел на нее, любуясь своей работой, а она не могла найти сил и отстраниться. Тело отказывалось слушаться, конечности начали неметь, как будто она действительно оказалась где-то за полярным кругом.

-Давай так,— задумчиво произнес он,— ты мне говоришь, куда отправилась эта зараза, а я прекращаю делать из тебя в снеговика. Идет? Моргни, если поняла меня.

Виктория моргнула. Сашу удовлетворенно кивнул и поднялся на ноги.

Холод, схлынул словно волна, уступая место слабости. Она не могла ни встать, ни говорить, так и продолжала сидеть на полу, не в силах поверить в происходящее.

Александр стоял над ней, поэтому пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Пробуем еще раз. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Все просто. Где Ольга?

Хотела ответить, мысленно попросив у подруги прощенья за вынужденное предательство, но голос так и не слушался. Саша нетерпеливо поджал губы, и ей пришлось прикоснуться к своей шее, чтобы показать, что у нее проблемы.

Мрачная складка у него между бровей разгладилась и он, немного удивленно спросил:

— Не можешь говорить?

Кивок.

Он досадливо повел головой:

— Перестарался. Бывает. Только дела это не меняет. Куда ускакала Лаврова?

Вика сглотнула и перевела взгляд на кровать. На нижней полке, принадлежавшей подруге, лежал измятый клочок бумаги, на котором она утром записала Ванькин адрес.

Хромов проследил за ее взглядом, подошел, взял в руки записку, прочитал ее содержимое.

— Она уехала по этому адресу?

Снова кивок.

— За каким?

Вика неопределенно повела плечами. Мужчина тяжело вздохнул, взял карандаш и подсунул его вместе с бумажкой ей под руку:

— Пиши.

Непослушными руками взяла карандаш и криво нацарапала: "с Ванькой встречается"

Пробежав взглядом по буквам, Хромов нахмурился:

— Это тот самый белобрысый переросток?

Снова кивок.

-Они же расстались?

Вика вскинула изумленный взгляд, пораженная его осведомленностью.

Его взгляд потемнел, зрачки сузились. Ревнует что ли?

— Ладно, — наконец произнес он, — сейчас разберемся. Собирай свое барахло, мы уходим.

Уходим? Никуда она не собиралась с ним идти!

Хромов поймал ее взгляд и медленно повторил:

— Поднимайся, собирай вещи, молча. Мы выйдем из этого барака тихо, спокойно, словно давние друзья.

"Да хрен бы тебе!"— Подумала Вика, которая до сих пор не могла встать на ноги.

Тут начало происходить что-то странное. Тело механически начало подниматься, исполняя его приказ, медленно направилось к сумке и начало туда все складывать. Сама Вика ощущала себя так, словно ее заперли на чердаке, и она из маленького окошечка наблюдает за происходящим.

Она больше не принадлежала себе, слепо выполняя указания Александра. Вот сказал бы он сейчас выброситься из окна, и она безропотно бы это сделала.

"Что происходит!?"— в мозгу огнем бились вопросы. Как он может такое делать? Что это вообще за чертовщина твориться? Гипноз? Внушение?...Магия?

Вещи оказались собраны в короткий срок, Хромов подошел, взял ее за безвольную руку и вывел в коридор, в котором как назло не было ни единой души.

Они молча спустились по лестнице и оказались в маленьком холле. Здесь царило оживление. Группа молодых людей регистрировалась на ресепшене. Они шутили, смеялись, строили планы на вечер. А Вике хотелось кричать во весь голос, да только она не могла этого сделать. Хромов беспрепятственно уводил ее прочь.

"Люди! — мысленно вопила она, — да, посмотрите же вы на нас! Это похищение! Не дайте ему меня увести."

Александр вел ее к выходу, придерживая за локоть и расточая во все стороны любезные и вместе с тем абсолютно равнодушные улыбки. Проходящие мимо женщины кокетливо на него поглядывали, не обращая внимание на его спутницу, которая изо всех сил пыталась хотя бы взглядом показать, что происходит что-то неправильное. Безрезультатно.

Он вывел ее из здания, и девушка чуть не ослепла от палящего солнца, ведь приказа прикрыться у нее не было. Хромов оказался внимательным, заметил ее дискомфорт и повернул так, чтобы лучи не слепили.

— Покажи, на чем вы приехали.

Виктория послушно махнула рукой в сторону черного Лансера, припаркованного недалеко от выхода.

— Там есть еще ваши вещи?

Она кивнула.

-Я так полагаю, сезонные чемоданы? — поинтересовался он с легкой ухмылкой. Вика кивнула опять, внутренне поразившись тому, что он знает об этом. Лаврова наверняка разболтала, глупая.

— То, что нужно, прямо как по заказу,— хмыкнул он, -давай ключи.

Вика выудила их из сумки и протянула на открытой ладони.

— Стой тут, — отдал он приказ, а сам направился к арендованной машине.

Через пару минут они отъехали от здания хостела на его Хонде. Вика как безвольная кукла сидела на заднем сиденье, тупо уставившись в окно, Хромов сердито, рывками вел машину вперед, а в багажнике покоились их сезонные чемоданы.

-Вань, — начинаю я осевшим голосом. — Нам надо обсудить наши отношения.

Он ничего не отвечает, только смотрит на меня, немного склонив голову на бок, поэтому я продолжаю:

— Мы с тобой расстаемся, окончательно.

— Почему? — напряженно спрашивает он, не отводя взгляда от моего лица.

Вот, что я должна ему ответить на этот вопрос?

— Просто, наши отношения зашли в тупик.

— Неправда.

— И мы с тобой слишком разные.

— Тоже неправда.

Я рассердилась. Это неправда, то не правда! Умный какой нашелся:

-О, тогда может, ты просветишь меня на счет правды? — не удержалась от едкого замечания. Оправдываться не буду, пусть обижается, злиться. В конечном итого для него же стараюсь...наверное.

-Правда, моя дорогая, заключается в том, что я тебя люблю, а ты меня нет,— холодно ответил он, и у меня от его тона побежали мурашки по спине,— каюсь, я был идиотом, когда думал, что просто нужно подождать и все изменится. Я считал, что пройдет некоторое время, и ты придешь в себя, перестанешь просыпаться в холодном поту по ночам, все забудешь. И тогда твои слова, о том, что ты любишь меня, перестанут быть просто вежливым ответом на мои признания.

Я удивленно уставилась на него. Нет, ну ни фика себе он завернул! Я-то считала его простофилей, а он все понимал. Все это время он все прекрасно понимал.

— Знаешь,— задумчиво произнес он,— я даже был готов мириться с таким положением вещей, потому что был уверен, что рано или поздно, мои усилия оправдаются, и ты ответишь мне взаимностью. Был. Уверен. До тех пор, пока не увидел этого гада рядом с тобой. Ты злилась, но даже тогда смотрела не него так, как никогда не посмотришь на меня.

Я нервно сглотнула и отступила от него на шаг. Парень говорил тихо, холодно и совсем не был похож на веселого жизнерадостного Чижика-Пыжика, каким я его привыкла видеть. Стало неуютно под его тяжелым взглядом. Это конечно не ледяные глаза Хромова, но тоже пробирало до самых костей.

— У нас с ним ничего нет, и не может быть, — отвечаю резко, потому что хочется защитить себя, прикрыться грубостью.

— Это разве имеет значение? Ответь мне на один вопрос.

Эх, терпеть не могу такие разговоры.

— Ты любишь его?

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Стало, душно, жарко и захотелось сбежать подальше. Отчаянно замотала головой, пытаясь отрицать очевидное.

Ванька с досадой махнул рукой и вернулся на диван. Откинулся на спинку, и устало прикрыл глаза.

— Можешь молчать сколько душе угодно, и так все понятно.

В комнате повисла тяжелая тишина. Он открыл еще одну банку пива и, сделав несколько больших глотков, за раз ополовинил ее.

Потом снова заговорил, тихо, зло, глядя не на меня, а на стену:

— Ты продолжаешь его любить ни смотря, ни на что. Он тебя бросал, игнорировал, даже притаскивал на квартиру к своей постоянной любовнице, откуда тебя выставили с голым задом. И все равно ты его любишь. Что за любовь такая ненормальная?

-Откуда ты...

-Знаю? Я хотел понять, что с тобой происходит, и все узнал у Вики. Не вздумай ей за это выговаривать. Тебе с ней повезло, такая дружба как у вас редко встречается.

Паразитка! Предательница! Трепушка! Внутренне я негодовала, хотя по моему внешнему виду этого и не скажешь. Надо же разболтала все о моем позоре, моей боли. И кому? Моему же парню! Уже бывшему парню. Нет, я ей устрою сегодня, она у меня узнает, что такое женская солидарность!

— Если честно, я сначала думал, что ты хочешь быть с ним из-за денег. Ведь я же бедный, и не могу дать тебе того, что он.

Я возмущенно фыркнула.

— Согласен. Был не прав. Ты в этом плане независимая, и ни чьей содержанкой становиться не станешь, гордость не позволит. Вы с Викой прекрасно можете обеспечить себя сами. Хотя тут тоже тайна, покрытая мраком. Ни за что не поверю, что физкультурница и белошвейка четным трудом могли бы заработать на Бэху.

Проницательный малый. Похоже, я его очень сильно недооценивала.

— Если деньги тут не причем, то все еще хуже. Тебе нравится такое отношение. Ты из тех ненормальных, которые растекаются лужицей, если их топтать, унижать, ни в грош не ставить.

— Ты уж не придумывай,— ответила я строго.

-Придумываю? Нет, ни капли. Тебе не нужны нормальные, человеческие отношения, построенные на взаимном уважении, доверии, любви. Тебе подавай "нерв", чтоб пострадать, чтоб почувствовать униженной и оскорбленной. Так ведь?

— Знаешь, что Чижов, я, пожалуй, пойду. Твой пьяный бред выслушивать нет никаких сил.

-Я так не умею, — продолжил он, игнорируя мои слова, — просто не умею. Для меня женщина — это жена, мать. Ее нужно беречь, любить, оберегать. Меня так воспитали, по-другому я просто не умею.

Он прикрыл глаза и устало потер шею, а потом посмотрел на меня таким взглядом, что все внутренности перевернулись:

— Но знаешь, я так сильно, люблю тебя, что если тебе нужно такое отношение, то готов научиться, лишь бы не отдавать тебя ему.

Плохо. Все плохо. Именно сейчас я осознала, что нахожусь у черта на куличиках, одна с пьяным мужиком, двухметрового роста, у которого бицепс толще моей талии. Я так привыкла к тому, что он добрый, веселый и порядочный, что даже мысли не допускала об угрозе с его стороны, а угроза была и нешуточная.

Украдкой посмотрела в сторону выхода, порадовалась, что дверь не заперла, осталось до нее только добежать.

Делаю несколько нерешительных шагов, все еще не веря в происходящее, и в тот в тот же миг Иван тигром срывается с места.

У меня получается преодолеть всего пару метров, до того мига как он меня настигает.

Одной рукой перехватывает поперек туловища, второй зажимает рот. Я пытаюсь вырваться, но это все равно, что сражаться с горой. Выкручиваюсь из его ручищ, пытаюсь пнуть, укусить, заехать ему локтем, но все бесполезно.

— Ну что, нравится тебе так? Довольна? — прошептал он мне на ухо, опаляя кожу своим пивным дыханием.

Мычу, пытаюсь заорать, чтоб он прекратил этот балаган. Только ему плевать.

Он словно пушинку, одной рукой оттаскивает меня к дивану и силой кидает на него.

Диван старый, жесткий, скрипучий. От падения на него на секунду перехватывает дыхание. Вскочить не успеваю, Чижов наваливается на меня сверху всей своей массой.

Я пытаюсь брыкаться, пытаюсь скинуть с себя эту гору мышц. В ответ он сжимаем меня еще сильнее.

— Я по тебе истосковался, — хриплым голосом произнес он и убрал руку от моего лица. Закричать я не успела, он впился в меня неистовым поцелуем. Жесткие, алчные губы жадно терзали мой рот.

Одной своей лапищей он перехватил обе руки и заломил их наверх, фиксируя намертво. Второй рукой нагло нырнул под футболку, прошелся по животу, поднялся выше. Небрежно сдвинул в сторону бюстгальтер и сильно сжал грудь.

— Этого ты хотела? — зло поинтересовался он, оторвавшись от моих губ.

Я смотрела на него с яростью, ненавистью, презрением.

-Ого, какие эмоции,— усмехнулся Чижов,— настоящие, и все мои.

Его рука оставила в покое мою грудь и опустилась к поясу джинсы. Он начал их грубо расстегивать, пытаясь справиться с неудобной пуговицей. Через брюки я чувствовала его недетское возбуждения, видела вожделение в его глазах.

Вот теперь стало по-настоящему страшно. Я поняла, что Ванька не собирается останавливаться, и с какой-то исступленной яростью пойдет до конца. И мне нечего ему противопоставить. Он сильнее.

Пытаюсь снова извернуться так, чтобы высвободить руки, но он снова ловит мой рот своим и начинает терзать его. В этом поцелуе не было любви, только обида, злость, желание наказать.

Его сексуальный пыл охладило старое проверенное средство. Суровая острая девичья коленка, прилетающая изо всей мочи в нежный и ранимый мужской пах. Такого он не ожидал и на миг выпустил меня из своей медвежьей хватки, согнувшись пополам и уткнувшись носом в подушку.

С трудом выбираюсь из-под его туши и пытаюсь убежать. В тот же миг чувствую, как сильные пальцы хватают за ногу. Удержать равновесие не получается, и я позорно растягиваюсь на полу, а Иван снова наваливается на меня.

Теперь он еще злее. Резко дергает за край футболки и тонкая ткань с жалобным треском рвется, являя миру мое кружевное белье.

Пуговица от джинсов, отскакивает и со звоном подает на пол, откатываясь под диван. В этот момент я абсолютно ясно поняла, что доигралась. Сейчас меня изнасилуют, прямо здесь, на этом грязном полу, и ни кто-нибудь, а Чижов, которого я считала оплотом добродетели. Попыталась выжать слезу, чтобы разжалобить его, но как назло ничего не вышло. Все слезы бездарно потратила на Хромова.

Его руки жадно гуляли по моему телу, пытаясь освободить от одежды, стащить брюки, а я по-прежнему не оставляла попыток вырваться.

И тут Чижов замер. Я сначала не поняла, что происходит, а потом услышала его яростное рычание:

— Какого черта ты тут делаешь?

Я подняла глаза и увидела Александра, стоящего прямо над нами. Выражение лица мрачнее тучи, зрачки сужены, ноздри трепещут. Твою мать, он нашел меня! Не знаю, что делать, смеяться или плакать. Чижов начал подниматься, но в тот же миг как-то обмяк и завалился на бок, глубоко и спокойно дыша, словно находился в глубоком сне. Что сделал Саша, я так и не поняла. По-моему, он даже не пошевелился.

Разбираться, что к чему желания не возникло.

Я вскочила на ноги и бросилась мимо Хромова. Он попытался меня перехватить, но я успела дернуть штору-перегородку и завалить его Ванькиным барахлом.

Я выскочила в пустынный коридор, с облупленной краской и двумя идиотскими лампочками и понеслась вперед со всей скоростью, на которую только была способна. Сзади раздавался отборный мат и обещания стереть меня в порошок. Вот так, из огня, да в полымя.

Вывалилась из подъезда и изо всех ног припустилась прочь, подальше от этого дома, от припаркованной неподалеку Хонды Хромова.

Быстрей, быстрее. Надо выбраться из этого строящегося района в жилые кварталы. Туда, где есть люди, а не только заборы, заляпанные краской, да груды кирпичей.

Бежала вперед, петляя, то и дело оглядываясь назад, до ужаса боясь увидеть его машину.

Как на зло улицы совершенно пустынны. Ни людей, ни машин, даже собак нет.

Бегу, не обращая внимание на боль в боку. Потом себя пожалею, сейчас укрыться надо.

Тут в метрах ста от меня на улицу вывернула красная Лада Девятка, с шашечками на крыше. Я чуть не завопила от радости и с остервенением начала размахивать руками, пытаясь привлечь к себе внимание, упустив из вида, что полы разорванной майки распахнулись и мое белье оказалось на всеобщем обозрении. Выругавшись, одной рукой прихватила края лохмотьев, прикрывая срамоту, а второй продолжала махать таксисту. Только бы он был свободный, ну, пожалуйста.

Девятка плавно остановилась рядом со мной и я, возблагодарив небеса, заскочила внутрь:

— Поехали быстрее! — провопила не своим голосом, называя адрес.

За рулем сидело лицо кавказской национальности. Красная девятка лихо сорвалась с места:

— Эй, потише,— рявкнула, вцепившись в ручку, — я конечно тороплюсь, но не на столько.

Таксист коряво улыбнулся, но скорость сбавил. Я нервно поглядывала в боковое зеркало, опасаясь погони.

На заднем сиденье у него сидела огромная плюшевая панда. Я мазнула по ней взглядом и отвернулась.

Водитель периодически бросал на меня любопытные взгляды. Я сделала вид, что ничего не замечаю, и занялась собой. Поправила волосы, завязала края порванной футболки под грудью, типа так и надо. Он в это время ну очень заинтересованно поглядывал в мою сторону. Блин, вот не дай Бог что-нибудь ляпнет, про плату натурой! Нос сломаю, не задумываясь. Я сейчас настолько зла, что лучше меня не трогать.

Мужика мой мрачный вид не пронял, поэтому он решил завести разговор:

— От кого бежим?

— Извините, но не ваше дело!

— От того, кто сделал это? — спросил он, кивнув на разорванную футболку.

— Хуже,— холодно ответила я, — майка — это так, детские шалости.

Он криво усмехнулся:

— Хуже говоришь?

Я никак не отреагировала, всем своим видом показывая, что поддерживать пустую беседу не собираюсь.

Достала из сумочки пудреницу с зеркальцем и посмотрела на себя. Екарный бабай! Вот это видок! Глаза бешеные, щеки в малиново-красных пятнах, опухшие алые губы. Ужас. Захлопнула пудреницу и швырнула ее в сумочку.

Водитель молча крутил баранку, я угрюмо глядела в окно. Блин, как же меня все достали. И Чижов, и Хромов, и даже этот хачик, пыхтящий за рулем. Бесит. Все бесит.

Самое странное, что в данный момент я не думала о том, как же Александру удалось меня найти. Я думала о том, что не так с этой гребаной пандой на заднем сиденье.

Обернулась, что бы лучше ее рассмотреть. Ничего особенного. Игрушка как игрушка. Нахмурилась и отвернулась.

Таксист покосился на меня, но ни слова не сказал.

Вспомнилась серия из русского сериала про маньяков. Там мужик, занимающийся извозом, клал в машину цветы, чтобы располагать к себе доверчивых пассажирок. Потом увозил их в поле, убивал и насиловал.

Покосилась на таксиста. Теперь он не обращал на меня внимания и был поглощен дорогой. Дядька, как дядька. Хотя тот маньяк из фильма тоже нормальным казался...

Совсем с ума сошла. После выходки Ваньки, мне теперь в каждой подворотне будут насильники мерещиться.

Бл*, да что же не так с этой вонючей пандой?! Снова повернулась к ней, долго смотрела, но ничего необычного не увидела.

— Зачем вам в машине игрушка? — наконец спрашиваю у него.

— В подарок везу.

Кивнула головой, чувствуя себя идиоткой. Что я вообще прицепилась к этой панде? Подумаешь медведь плюшевый в машине.

Водитель тем временем рассматривал меня с неприкрытым интересом, заставляя чувствовать, по крайней мере, не уютно.

Так, хрен с ней с пандой, надо подумать о будущем. Александр смог меня найти. Как? Может, он мне маячок куда-нибудь в сумку кинул? Не может такого быть, сумка новая, он ее даже не видел. По телефону отследить тоже не вышло бы, у меня и телефон и симка на стороннего человека.

Так, надо звонить Вике, пусть все собирает и ждет меня в машине. Отправляемся сразу, как я приеду.

Я набрала ее номер и стала ждать ответа. Безликий голос сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети. Я нахмурилась и набрала ее еще раз. В этот момент машина подскочила на лежачем полицейском. Я подпрыгнула на сиденье, чуть не стукнувшись головой о потолок, в телефоне послышались гудки, а дурацкая панда издала нелепый игрушечный рев и теперь не хотела затыкаться. Я напряженно вслушивалась в гудки, медведь вопил, а водитель невозмутимо смотрел вперед. Насчитав 15 гудков, с раздражением отключила мобильник. Спит она что ли? Панда, тем временем замолчала.

Почувствовала, как вдоль хребта побежали мурашки. Инстинкты самосохранения вопили, и я не понимала почему.

Как завороженная, снова повернулась к медведю. Обычная черно-белая мягкая игрушка, наверное, около метра высотой. Сидит на заднем сиденье, нелепо развалив свои лохматые лапы. Морда обычная, розовый рот, черный блестящий нос, глаза пуговки.

Что за ...

Не было на этой морде никаких пуговиц. На меня смотрели живые человеческие глаза, полубезумные от ужаса, с застывшими слезами.

Внутри все свернулось в тугой клубок от не передаваемой жути. Игрушка с живыми глазами, таращащаяся на меня.

С диким визгом, не осознавая, что делаю, я начала дергать дверцу машины, пытаясь непослушными, дрожащими и пальцами справиться с кривой дверной ручкой. Водитель с силой ударил по тормозам, как раз в тот момент, когда мне практически удалось открыть дверь.

Одним резким движением он втащил меня обратно, дверь заблокировал.

Я забилась в самый угол, прижавшись спиной к дверце, и затравленно смотрела то на него, то на панду, смотревшую на меня жуткими живыми глазами.

-Увидела, значит, — усмехаясь, произнес он,— не ожидал.

-Чего вам от меня надо? — пропищала я, словно мышь, пойманная в мышеловку,— отпустите меня!

Таксист равнодушно смотрел на меня, облокотившись одной рукой на руль. Тут меня прорвало, и я зарыдала.

Истерика надоела ему быстро, он резко нагнулся ко мне, заставляя еще больше вжаться в сиденье. Схватил меня за волосы, не давая отстраниться, и спокойно сказал:

— Рот закрой, а то прибью.

Закусила губу, чуть ли не до крови, пытаясь сдержаться.

— Что вам от меня надо? — чуть слышно прошептала я.

— Давно ли мы перешли на вы? — с издевкой поинтересовался таксист.

Я не понимаю, о чем он, от этого становится еще хуже, боюсь его разозлить и спровоцировать. Что ж за день то сегодня такой.

— Значит, кроме панды тебя больше ничего не заинтересовало?

Что он от меня хочет? Чего еще меня должно было заинтересовать?

Он выжидающе смотрит на меня, я старательно поджимаю трясущиеся губы и поднимаю на него вымученный взгляд.

Только сейчас обращаю внимание на то, что мужик сероглазый не смотря на кавказскую внешность. И глаза такие светлые-светлые, наглые-наглые...как у Хромова.

-Умница, девочка,— сказал он уже своим голосом.

Вокруг все пошло мелкой рябью, задрожало и исчезло.

Я с удивление обнаруживаю себя на сиденье Хонды, за рулем действительно Александр, а на заднем сиденье вместо плюшевой панды с человеческими глазами, сидит Хайницкая.

Перевожу изумленный взгляд с перепуганной подруги на ухмыляющегося Сашу и не могу ничего сказать.

— Какого черта ты поперлась к этому пьяному придурку? — спросил он.

-Тебя это не касается,— полушепотом произношу, не в силах поверить в происходящее.

Хромов быстро хватает меня за плечо и притягивает к себе почти в плотную, от растерянности даже не думаю сопротивляться:

— Еще раз увижу, как тебя кто-то лапает и за себя не ручаюсь.

— Не твое дело,— вяло огрызаюсь.

-Еще как мое, — прорычал он мне в лицо. И было что-то такое в этом тоне, что заставило кровь быстрее бежать по венам, в внизу живота стало горячо.

Откидываю от себя его руку и отодвигаюсь:

-Как ты это сделал?

— Не важно.

— Ты колдун? — это единственное что мне пришло в голову. Я ждала, что он рассмеется, а вместо этого Хромов лишь пожал плечами.

— Что с Викой? — состояние подруги, неподвижное со стеклянным взором пугало меня. Черт, эта панда мне до конца дней в кошмарах сниться будет.

— Все с ней нормально.

-Ты же собрался уезжать.

-Да, твою мать, собирался. Только две заразы залезли в мой дом и выкрали моего коня. Так что пришлось задержаться.

Я рассматривала свои руки, не находя смелости задать самый важный вопрос. Что же теперь с нами будет. Вряд ли он еще раз просто так отпустит.

-Я по-прежнему собираюсь сегодня уехать, только теперь с балластом, в виде двух наглых девиц.

— Никуда мы с тобой не поедем,— выкрикиваю я, пытаясь открыть дверь. Черт, не могу оставить Вику, придется отложить побег.

-Уже едете,— с его словами за окном прошла волна ряби и я обнаружила, что мы находимся не в городе, как за секунду до этого, а в лесу. Машина стояла на обочине узкой дороги, вокруг возвышались высокие столетние ели и сосны.

— Что за...-выручив глаза смотрю в окно и не верю сама себе. Как так то? Что за чертовщина.

-Я предупреждал тебя в прошлый раз, что отпускаю только в память о нашем прошлом. Больше такой щедрости не жди.

— Куда ты нас тащишь?

— О, поверь, тебе там понравится,— с кривой усмешкой заметил он.

— Мы сбежим! — выпалила я, а сама бросила тоскливый взгляд на неподвижную Викторию.

-Значит, примем меры, чтоб вы мне не докучали.

-Что?

— Спи,— просто сказал он, глядя мне в глаза. Тот час я почувствовала, как реальность ускользает, и проваливаюсь в сон, а там меня уже поджидала жуткая панда.

Глава 5. Приграничье

Пробуждение было тяжелым. Такое описание утреннего состояния очень часто встречается в книгах. Так вот, состояние было не просто тяжелым, нет. Его можно охарактеризовать как состояние адского похмелья у сбитого КАМАЗом раненого джигита.

Судя по всему, я лежу на каменном полу, а вокруг пыльно, душно. Хочется чихнуть. Разлепляю ясны очи и понимаю, что ничего не вижу. Ослепла. Не могу сдержать испуганный вопль.

— Чего орешь?— раздался голос Вики, откуда-то с боку.

— Ничего не вижу,— захныкала я, — что-то не так с моими глазами.

— Что-то не так с твоей головой, — ворчливо ответила подруга,— ты из-под одеяла вылези.

Только сейчас до меня доходит, что я укутана с головой покрывалом. Скидываю его, и сразу и зрение появилось, и духота прошла.

Попыталась подняться на ноги, но не смогла, сил не было совсем. Меня хватило только на то, чтобы на руках подползти к каменной неровной стене и усесться, прислонившись к ней спиной.

Вика сидела в такой же позе с противоположной стороны. Мы находились в пыльной земляной пещере или норе, не знаю точно. Чуть поодаль был виден выход, круто поднимающийся вверх. Судя по длинным теням, проникающим в наше убежище, день уже шел к вечеру.

— Где мы?— очень хотелось узнать ответ на этот животрепещущий вопрос.

— Понятия не имею,— Вика пожала плечиками,— я очнулась минут пять назад.

— Хромов?

— Не видела его.

— Что это вообще было?— поинтересовалась я, имея ввиду последние события.

— Что-то ужасное,— ответила она, передернувшись,— когда он меня нашел, то сначала чуть не заморозил, потом сделал так, что я рукой не могла пошевелить без его приказа. А ты как?

Я смутилась, вспомнив, что пытался со мной сделать Чижов, но от подруги ничего никогда не утаивала, и сейчас не собираю. Тем более, это по ее настоянию я к Ивану поехала.

— Чижов был пьяный, как сапожник. Разговора у нас не вышло, все закончилось тем, что он попытался изнасиловать меня прямо на полу. И если бы не появление Хромова, то у него бы это вышло,— я кивнула на свою порванную футболку и джинсы без пуговицы.

Вика подозрительно посмотрела на меня:

-Ты ничего не путаешь? Это точно Ванька был?

-Нет, блин, это другой здоровенный бугай.

— Сама виновата, довела парня,— убежденно изрекла она через минуту.

— Я что-то не поняла, ты его защищаешь что ли?— моему негодованию не было предела.

Вика лишь отрешенно пожала плечами, и перевела разговор на другую тему:

— Почему, после побега от Ваньки не спряталась, а села к Саше в машину?

— Так я не к нему садилась,— хмыкнула я, понимая, что мы очень крупно попали.

— Это как?

— Лично я видела красную девятку, такси. За рулем сидел жгучий кавказец, а сзади огромная плюшевая панда с вытаращенными глазами.

— Ты шутишь?

— Ни капли, а когда я заметила, что у нее человеческие глазищи, то чуть с ума не сошла. А потом, раз, и все изменилось. Грузин стал Александром, панда тобой, а за окном не город, а дремучий лес.

— Ничего себе, а я еще думала, какого черта ты на меня все оглядываешься, а потом и вовсе звонить мне собралась.

Мы замолчали, каждая погрузилась в свои мысли.

Из задумчивого состояния меня вывела жажда, острая, сокрушительная, нестерпимая. В горле как-то сразу все пересохло, и даже язык словно стал шершавей и увеличился в размерах.

Тоскливым взглядом обвела пещеру и увидела в углу бутылку минералки. Откуда она здесь взялась, меня мало интересовало, главное, что в ней живительная вода

На четвереньках, мотаясь и путаясь в конечностях, поползла к ней.

С трудом открутила запаянную крышечку и жадно приникла губами к горлышку. Боже, как хорошо. Я пила, пила, пила, а потом с удовлетворенным стоном отвалилась от бутылки.

— Принеси мне тоже,— попросила Вика, на что я ей показала фигу, и блаженно улеглась на землю, прикрыв глаза.

Подруга проворчала что-то нецензурное, по поводу вредности некоторых представителей рода человеческого, но, осознав, что на меня это не действует, тоже поползла к волшебному источнику, сердито сопя и ругаясь.

-Что делать будем?— спросила я через полчаса, проведенные в сладкой полудреме. Силы потихоньку возвращались, и у меня уже получилось встать на ноги. Ходить пока не пыталась, не хочется носом в камни падать.

— Да не знаю я. Хоть бы иметь представление, куда нас Хромов притащил.

— Думаешь, он нас бросил?— спрашиваю, а у самой волосы от такой перспективы дыбом встают. Занес в лес, бросил в берлоге, а сам ушел. И теперь нам грозила смерть от голода и холода.

Мои панические мысли были прерваны топотом копыт. Несколько лошадей, лосей, оленей? Приближались к нашему убежищу. Остановились у самого входа, нетерпеливо похрапывая. Наверное, все-таки лошади.

Потом раздались шаги, в проходе показалась человеческая тень, и через секунду мы увидели Хромова собственной персоной.

Смотрим на него обе настороженно, мало ли что опять выкинет. Еще одной панды я точно не переживу без потерь для психики.

Мужчина смерил нас равнодушным взглядом, на секунду задержавшись на моей разодранной одежде, скинул с плеча сумку и бросил ее к нашим ногам:

— Переодевайтесь.

Воинствующий дух от такого приказа, воспрянул с новой силой, не смотря на пережитые страхи:

-Не собираюсь я переодеваться в твое барахло!

Хромов чуть повернул голову в мою сторону, смерил острым взглядом, а потом возник прямо передо мной. Я даже глазом не успела моргнуть, только отшатнулась в сторону. Отстраниться он мне не позволил, крепко схватив за плечо.

— Ты переодеваешься, быстро и молча.

-Если нет? Что ты сделаешь? Силой заставишь?

— Спроси у подруги, она тебе расскажет, как я могу тебя заставить.

Я метнула на нее измученный взгляд, а перед глазами опять всплыла панда.

— Ты, конечно, можешь отправляться прямо так,— он пренебрежительно дернул за край драной футболки и слабо затянутый узел послушно развязался, в который раз выставляя мое исподнее на всеобщее обозрение.

Заливаясь пунцовой краской, пытаюсь прикрыться, натягивая измученную расползающуюся тряпку на грудь.

— Можно подумать я там чего-то не видел, — с усмешкой заметил Саша и легко перехватил мою руку, пресекая попытку отвесить пощечину.

Я сердито вырвалась, схватила принесенную им сумку и подошла к Вике.

-Пять минут вам на переодевание, потом отправляемся. Хочу засветло добраться до ночлега.

— Ну, уж нет,— опять поворачиваюсь к нему, уже не обращая никакого внимания на свою полу-обнаженность,— ни до какого ночлега мы с тобой не идем. Отправляйся на все четыре стороны, а мы домой!

Александр рассмеялся, пробормотал что-то типа "святая наивность" и направился к выходу.

— В общем, я хочу есть и спать, поэтому ждать вас не собираюсь. Постоялый двор находится примерно в пяти километрах на северо-востоке. Проедете прямо,— он махнул рукой, показывая направление,— где-то километра полтора и попадете на лесную дорогу. Далее двигайтесь вдоль нее. На развилке повернете направо. Для самых одаренных повторю еще раз. Направо! Слева будут горячие источники и серные болота, искать там ваши вареные тушки не буду. Надеюсь запомните. Как надоест кривляться придете.

Хромов сделал под козырек и, стремительно развернувшись, стал подниматься из пещеры, напоследок бросив насмешливую фразу:

— Если попадутся на пути волки, то лезьте на дерево. А если медведь, то притворяйтесь мертвыми. Должно помочь, наверное.

Мы, выпучив глаза, выслушали его указания.

— Что он там сейчас про волков говорил?— шепотом спросила Вика.

— Не знаю, — я подрагивающими от напряжения руками торопливо расстегнула сумку и вывалила на каменистый пол все ее содержимое.

Две пары черных брюк из плотной приятной ткани, две темно-серые рубашки строго кроя, пояса и высокие ботиночки из мягкой коричневой замши со шнуровкой, на маленьком каблучке.

Торопливо переоделись, с опаской оглядываясь на выход. Одежда пришлась практически в пору, только Вике пришлось немного брюки закатать.

-В принципе удобно,— скептически заметила она, разглаживая невидимые складки на своей одежде,— похоже на походный комплект.

Я с наигранным равнодушием пожала плечами, а внутри все клокотало от бессильной ярости. Куда-то притащил, чуть ли не насильно переодел, а потом бросил и про медведей наговорил, для поднятия настроения. Ненавижу!

Закинув освободившуюся сумку старую одежду, подхватила ее и бросилась на улицу. Вика метнулась со мной.

Выбравшись, из пещеры мы опешили. Вокруг крошечной полянки, не более десяти метров поперечнике, плотной стеной стоял лиственный лес. Вековые раскидистые, искореженные временем дубы, стройные ясени, хмурые липы.

У входа в берлогу спокойно стояли три кобылы. Две из них, высокие, длинноногие, полностью оседланы, а вот третья, росточком поменьше с коренастыми мохнатыми ножками, была без седла, но зато на ее спине мы увидели свои сезонные чемоданы и остальное добро.

-Какого черта вообще происходит?— растерянно спросила Вика,— мы вообще где?

— Я не знаю,— шепчу, а у самой подбородок на нервной почве трясется, не разреветься бы, -куда поедем?

-Как куда? За Хромовым конечно! Или предлагаешь, на ночь глядя, в незнакомом лесу бродить? — с этими словами она направилась к животным,— буланая моя!

Кобылы встретили нас настороженно, но миролюбиво. Обнюхали, попытались выпросить что-нибудь вкусное, а когда поняли бесполезность своих попыток, то потеряли к нам всякий интерес.

Забрались в седла и поехали в сторону указанную Хромовым. Мохноногая кобылка послушно потрусила за нами.

Нет, я, конечно, ездила на лошади. Но это было в городском парке, пять минут и по равной дороге, а не вечером и в Богом забытом лесу.

Как звали гнедую кобылу, на которой я восседала не известно, поэтому нарекла ее Савраской.

Она нетерпеливо пряла ушами, прислушиваясь к звукам сумеречного леса, и все порывалась перейти на рысь. Я сдерживала ее, как могла, осторожно обводя вокруг поваленных деревьев, мощных корней, выпирающих из земли, огромных муравейников. Каждые десять шагов я бездарно сползала на бок, как куль с мукой, с трудом выравнивала корпус, напрягая бицепсы, трицепсы, квадрицепсы, еще фик знает какие дрицепсы, а так же пресс и мускулюс глютеус, только для того, чтобы еще более бездарно сползти в другую сторону.

Лошадь периодически ржала, и я была почти уверена, что надо мной.

Бросив измученный взгляд на Вику, зашипела заправской гюрзой. Подруга как ни в чем, ни бывало расслабленно сидела в седле, ни прилагая к этому ни грамма усилий, крутила белокурой растрепанной головой, с любопытством осматриваясь вокруг. Спина прямая как у королевы, во время званного ужина. Как это у нее выходит? Она же не больше меня в седле ездила. Кто из нас тут фитнесс-тренер в отличной физической форме?

Она обернулась ко мне и помахала рукой. Блин, да у меня уже пальцы, кисти и весь плечевой пояс свело от напряжения, а она ручками машет!

Когда выбрались на дорогу, стало гораздо легче. Хотя дорогой это трудно назвать, две тонкие колеи, вдавленные в твердую, сухую землю и между ними примятая трава.

Тут что на велосипедах что ли ездят? Машина по таким бороздкам точно не пролезет. Или Хромов затащил нас в такую глушь, что тут телеги в ходу?

Ненавижу! Как же я его ненавижу! И себя заодно. За тот огонь, что никак не удается потушить в себе, стоит ему только появиться рядом, за любовь никчемную. Бью ее, рву на куски, топчу, а она раз за разом возвращается, заставляя страдать. Вот теперь это вынужденное пребывание рядом с ним, заставляющее сжиматься сердце в комочек и вспоминать безрадостное прошлое. За что мне это все?

До развилки добрались уже под самый вечер. На улице стемнело, лес наполнялся новыми голосами, шорохами, звуками. Стрекот сверчков, уханье совы, мышиный писк, и что совсем плохо, унылый протяжный вой где-то далеко-далеко.

Вика ворчливо торопила меня, а я огрызалась, как могла. Техника езды в седле оказалась для меня непостижимой тайной, представить себя трясущуюся рысью просто не могла. Эх, мне бы на травку, земельку, а еще лучше диванчик любимый.

У развилки пришлось задержаться. Внезапно на обеих напал склероз. Что там Александр говорил? Направо ночлег, налево болота. Или наоборот?

Нашу проблему решили лошади. Подождав немного и убедившись в нашей некомпетентности по данному вопросу, они дружно взяли направо и все-таки перешли на мелкую рысь.

Как я ни пыталась притормозить, это копытное чучело не желало останавливаться.

Вика скакала впереди и не видела, как мои телеса плавно перетекают по крупу животного, норовя свалиться на землю. А мохноногая паразитка вообще радостно семенила, опережая Савраску на пару шагов, пренебрежительно фыркала и бросала на меня ехидные взгляды. Не знаю, способны ли лошади на ехидство, но мне это виделось именно в таком свете.

После очередного поворота мы оказались перед небольшим ручьем, через который был перекинут крепкий деревянный мостик, затем дорога поднималась на небольшой холм, а на нем, под огромным дубом, широко раскинувшим свои ветви-руки, стояло здание. Если конечно так можно назвать нечто двухэтажное, деревянное и ужасно мрачное, притаившееся в густых сумерках.

В окнах горел свет, перемещались чьи-то тени, а мы с подругой остановились в нерешительности. Неужели Хромов имел в виду это место, когда говорил про ночлег? Да это какое-то сельское средневековье! Ветхая корчма в глубоком захолустье!

— Что делать будем?— шепотом спрашиваю у старшей подруги. Она лишь уверенно пожимает плечами и направляет лошадь вперед. С тяжелым вздохом направляюсь за ней.

С обратной стороны корчмы обнаружился покосившийся навес для лошадей. Мы в нерешительности остановились, не совсем понимая, что должны делать. Просто завести их туда и привязать? Или найти охранников?

Рядом не было ни одной живой души. Мы еще немного побродили туда-сюда, пытаясь найти хоть кого-нибудь. Безрезультатно. Тем временем совсем стемнело. Пространство перед входом освещалось одним единственным древним фонарем, мирно покачивающемся на ветру. Отбрасываемые им тени, принимали причудливые формы, заставляя ежится от непонятных страхов.

Наконец ожидания нам надоело, и мы ринулись под навес.

Лошадей там практически не было. Пара убогих кляч и высокий, статный жеребец, увидав которого наши кобылы начали радостно похрапывать.

— Сашин что ли? — задумчиво поинтересовалась Вика, рассматривая скотину,— красивый.

-Плевать, — буркнула я, вываливаясь из седла на землю, — бедная моя...

Потирая несчастную пятую точку, направилась к привязи, ведя за собой Савраску и Мохноногую Ехидину. Обеих привязала и осмотрелась. Лошадям вроде корм надо давать на ночь? Или нет? Ладно, найдем хозяев и разберемся.

Оставлять вещи на улице не собирались, поэтому отвязали сезонные чемоданы и направились внутрь.

Сердитые, усталые, голодные, напуганные ввалились в помещение и замерли, не пройдя и двух шагов.

Деревянная мебель, деревянные стены, деревянная стойка бара, деревянная лестница, ведущая наверх. Все из дерева, темного от времени, просмоленного табачным дымом и запахом пищи.

В зале стоял полумрак, нежелающий рассеиваться от нескольких десятков свечей, расставленных на столах и закрепленных на стенах. Чуть больше света проникало из-за открытой двери на кухню. Там ярко горел огонь в печи.

Ничего себе стилизация, мысленно присвистнула я. Словно попали в деревенский трактир средних веков. Очень натурально.

Мы с подругой крутили головами, удивленно осматривая необычное место, и только потом заметили, что в зале полнейшая тишина, и все взгляды прикованы к нам.

За столами сидели одни мужчины. Кто-то в компании, кто-то в гордом одиночестве. Разных возрастов, разной комплекции, с разным цветом волос. Объединяло их только одно, интерес к нашим скромным персонам.

Инстинктивно сделали шаг друг к другу, так было спокойнее.

Хотя о каком спокойствии может идти речь? Ночь, лес, странная забегаловка, две молодые девахи и куча суровых мужиков. Сколько их тут? Быстро пробежала глазами по залу. Одиннадцать.

Одежда на всех была темная, серая или черная. Больше всего по внешнему виду они напоминали охотников или дровосеков.

Я уже стала подумывать о том, как бы покинуть это дивное место, без потерь для здоровья, когда со второго этажа неторопливо спустился Хромов.

Заметив нас, стоящих на входе, как два взъерошенных воробья, усмехнулся и направился к угловому столику, сделав жест следовать за ним.

Я чуть ни завизжала от радости, обнаружив его в этом неприятном месте. Он конечно гад, но свой гад, проверенный. Вика, похоже, полностью разделала мои эмоции. Мы почти бегом бросились за ним, цепляясь чемоданами за столы, стулья, чужие ноги и стараясь не смотреть по сторонам.

Взгляд все равно постоянно натыкался то на чью-нибудь зверскую физиономию, то на здоровенный нож, закрепленный на поясе, то на топор, небрежно приставленный к ножке. А это что? Арбалет? Я выпучила на него глаза и, кажется, даже споткнулась.

Тяжелый, с потертой ручкой. Явно настоящий, а не бутафория.

Блин, куда нас вообще занесло?!

Пока мы пробирались к столу, Александр подозвал трактирщика и сделал заказ.

Сели с подружкой в самый уголок, плечом к плечу и уже смелее посмотрели вокруг. С Хромовым стало не страшно.

На нас уже никто не обращал внимания. Люди вернулись к своим разговорам, кто-то к своей кружке. Корчма наполнилась голосами, смехом, звоном посуды.

Чего мы так перепугались? Люди как люди, подумаешь, вызвали мы интерес своим появлением. И чего? Правду говорят, у страха глаза велики.

За нашим столиком стояла абсолютная тишина. Мы с Викой молча переглядывались, Александр равнодушно скользил взглядом по присутствующим. Вскоре принесли на подносе три тарелки с тушеными овощами и мясом. Желудок радостно заурчал, напоминая о своем существовании. С одной стороны хотелось проявить гордость, откинуть ложку и сказать, что не буду есть, пока не получу объяснения. С другой стороны, волчий голод, проснувшийся при виде горячей еды, вытеснял все другие мысли.

Наплевав на все, приступаю к трапезе. Чертовски вкусно. Еда горячая, тороплюсь, обжигаюсь, но остановиться не могу. Сколько же я не ела?

Рядом молча орудовала ложкой Виктория.

Хромов ел спокойно, изредка бросая на нас насмешливые взгляды. Что его так веселит, узнаю позже, а пока еда.

Вскоре, почувствовал, что больше в меня не влезет ни кусочка, отвалилась от тарелки, блаженно зевая.

Так, никакого сна, пока не поговорим.

Перевожу взгляд на Сашу и замечаю, что он рассматривает меня. В упор, скользя напряженным взглядом по моему лицу, ни капли, не стесняясь того, что я это вижу. Это нервирует, заставляя сердце подскакивать к самому горлу, и кровь бежать быстрее по венам. Поэтому, прокашлявшись, решаю начать разговор:

— Куда ты нас притащил?

Взгляд серых глаз еще на секунду задерживается на моем лице, потом лениво проходятся по присутствующим и снова возвращается ко мне.

-Сами как думаете?— спрашивает он, а в глазах все так же плещется усмешка.

— В какую-то невообразимую глухомань!

— Это точно,— соглашается он,— Приграничные Земли, всегда славились своей дремучестью.

— Приграничные?— переспрашивает Вика,— мы пытаемся незаконно пересечь границу? Даже не думай нас в это втянуть!

Уже не скрывая улыбки, смотри на нас. Что его так забавляет?

— Мы завтра уходим! Возвращаемся домой,— решительно проговорила она, а я согласно закивала.

-Ага, можете уже выходить, путь не близкий.

— Думаешь, мы не сообразим, как добраться до цивилизации? Деньги есть, купим место в какой-нибудь попутке и все,— я попыталась сказать это, как можно более уверенно, хотя никакой уверенности не ощущала.

— Давайте,— согласно кивнул Александр, — попутного ветра и скатертью дорога.

Обменялись с подругой ничего непонимающими взглядами. Не такой реакции мы ждали от него. Судя по всему, он абсолютно уверен, что мы никуда не уйдем и дорогу домой нам не найти.

— Так, где мы?— еще раз задаю животрепещущий вопрос,

Саша щелкнул пальцами, и на нас навалилась тишина. Не понимая, что происходит, смотрю в зал. Все мужчины на месте, по-прежнему общаются, смеются, едят. Только теперь я ни слышала не звука с их стороны. Они открывали рты, что-то говорили, но я этого не слышала, словно находилась в каком-то невидимом, звукоизолирующем коконе.

— Что это?— мой шепот показался неуместным в такой тишине.

— Защитный полог,— ответил Хромов,— я не хочу, чтобы посторонние слышали наш разговор.

Опять смотрю на остальных посетителей и не верю своим глазам и ушам. Как он это сделал? Какие тоновые технологии секретных служб?

— Это...что это было?— Вика изумленно уставилась на него.

— Какие варианты?— отвечает вопросом на вопрос, смотрит на нас, чего-то ждет.

-Магия?— тихо и неуверенно спросила подруга, вызвав усмешку с моей стороны. Вот ляпнет она, бывает, диву даешься как в такой умной голове, такие бредовые мысли возникают.

Саша мою усмешку заметил, протянул руку вперед, ладонью к верху. В тот же миг в центре нее загорелся крошечный огонек, который стал набирать силу, вращаться, клубиться, становясь огненным шаром.

Мы уставились на него с открытыми ртами, а Хромов снисходительно наблюдал за нашей реакцией.

-Как ты это делаешь?— не могу сдержать восхищение, оно проскакивает в моем голосе, заставляя злиться на саму себя.

— Легко,— он поводит плечами и сжимает ладонь в кулак, заставляя огненный шар исчезнуть.

Не может быть! Мой технологичный мозг отказывался верить, в то, что видели глаза. Какая, к чертовой бабушке, магия?

— Ледяной шар можешь сделать?— благоговейно спросила Вика, и я еле удержалась, чтоб не пнуть ее под столом. Какой, на х*р, ледяной шар?

Хромов тем временем, опять разжал ладонь, а на ней вращался шар из льда, по его поверхности то и дело проскакивали голубые искры, сопровождаясь звуком, похожим на скрип снега под ногами во время мороза.

Не верю!

— Воздушный?— не унималась подруга. Миг, и в его руке маленькое грозовое облако, внутри которого полыхают молнии

Не верю. Повторяю это сама себе с упорством барана.

Хромов тем временем показал шар, похожий на черную дыру. Зеленый шар, на поверхности которого, с противным чавканьем пробегали волны мерзкой слизи. Фиолетовый, с плавно перемещающимися внутри красными каплями, очень напоминающими кровь.

— Это иллюзия?— тихо спрашиваю, пытаясь найти хоть какое-то логическое объяснение происходящему.

Саша улыбается, и с его пальцев соскакивает белый, бесконечно мерзкий скорпион. Быстро перебирает своими ногами, подбегает и прыгает мне на руку.

Ясно ощущая кожей его присутствие, еле сдержав крик, скидываю его в сторону. Скорпион отлетает и прямо в воздухе распадается на догорающий пепел.

— Скажем так, это спецеффекты,— спокойно отвечает он на мой вопрос, задумчиво крутя вилку в руках, — просто, что бы показать вам. На самом деле магию чаше всего не видишь, в отличие от результатов ее применения.

Мне стало холодно, словно внутри образовался кусок льда. Он блуждал у меня в груди, заставляя покрываться огромными мурашками, трястись, стучать зубами. Что это? Бросила жалобный взгляд на Вику и не поверила своим глазам. Подруга сидела вся красная, по лицу струился пот:

— Хватит,— она умоляюще посмотрела на Сашу, и только тут до меня дошло, что это его рук дело.

Холод ушел так же внезапно, как и появился.

Я молчала, пытаясь переварить происходящее. Вспомнила, как Ванька отключился при появлении Хромова, как видела грузина за рулем красной девятки. Вспомнила мой персональный ужас — жуткую панду с живыми глазами. Вспомнила только что продемонстрированные шары, защитный полог. Все это было невозможно, но происходило прямо на наших глазах. Понимаю, что проиграла в этой борьбе, что начинаю верить, но просто так сдаться не могу, поэтому неуверенно произношу:

— Магии не бывает!

— Правда?— опять снисходительная улыбка с его стороны.

— Да! — сама не замечаю, как перехожу на повышенный тон,— нет никакой дурацкой магии в нашем мире!

— А вот, это следующий вопрос, который нам надо обсудить, — взгляд Саши становится бесконечно ледяным и серьезным,— в вашем мире действительно нет никакой магии, зато в этом мире ее полно.

— Что, прости?— мне показалось, что я ослышалась, — ты что-то сказал про другой мир?

Перевела недоуменный взгляд на подругу. Вика сидела с широко распахнутыми глазами, зажав рот обеими руками. Она верила, безоговорочно и полностью. Я же этого сделать просто не могла

-Не бывает других миров!

— Так же как и магии?— он внимательно следил за моей реакцией.

-Да!

— Ты посмотри вокруг и покажи мне хотя бы пять вещей своего мира.

-Сколько угодно: столы, стулья, кружки, ложки!

— Я не об этом.

— А о чем?

— Не торопись, посмотри, что тебя окружает.

Я замолчала и сердитым взглядом обвела зал.

Обычная забегаловка в забытом Богом месте. Чего он от меня хочет? Что я должна увидеть?

Еще раз присмотрелась. Все деревянное. Ну и что, захолустье ведь!

Одежда на мужиках какая-то... не современная что ли? Ну, так ведь опять глубинкой можно объяснить.

Хромов снял защитный полог.

Речь русская. Прислушалась. Обычные слова.

Александр выжидающе смотрел на меня.

Я все больше хмурилась. Ну не понимаю, чего он ждет от меня. Сумрак еще как назло в помещении. Хоть бы свет включили, может, тогда что-нибудь замечу.

Так, а осветительные приборы-то где? Еще раз смотрю вокруг, нет ни люстры, ни настенных светильников. Только свечи и масляные лампы.

Это что прошлый век? Даже в такой глуши можно было бы установить нормальный генератор!

"Или нет тут никаких генераторов?"— нашептывал внутренний голос.

Дальше пошло по нарастающей. Глаз выхватывал все больше мелочей не свойственных нашему миру.

Нет никакой техники, люди без телефонов, планшетов и прочих гаджетов. Бросаю взгляд на дверь, ведущую в кухню. Повар как раз ставит чугунок в печь, орудуя, мать его, ухватом. Даже посуда не такая, хотя сначала внимания не обратила. Кружки деревянные, перехваченные металлическим ободком, тарелки глубокие жестяные.

Да, глупости все это!

Просто очень отсталое захолустье, куда не добрались все блага человечества.

Снова замечаю арбалет, смотрю на его обладателя и обнаруживаю колчан за плечами.

Перевожу взор на стену и вижу хищную голову. Только вот что это за хищник, определить не могу. Вроде похож на волка, только морда уже и длиннее, а в распахнутой пасти раздвоенный язык и острые зубы в три ряда.

Смотрю в глаза мертвого зверя, выставленного на потеху людям, и меня настигает понимание.

Саша не врет! Ни про магию, ни про другой мир. Это невероятно, но это правда.

Это словно удар коленкой в солнечное сплетение. Хватаюсь за край стола, так что пальцы белеют, и пытаюсь перебороть панику. Что теперь с нами будет?

Александр уловил изменения во мне и вернул полог на место

— Ну что можем продолжать, или еще разок осмотритесь?

Я отрицательно киваю головой. Не хочу я ничего осматривать. Я домой хочу! В домик наш уютный, где света много, телевизор есть, компьютер и Интернет. Туда где можно ездить с комфортом на Васятке зелененьком, а не трястись на лошадях по лесным дорогам.

-Отлично. Рад, что до вас дошло.

— Зачем ты нас сюда притащил?— смотрю на него во все глаза, словно первый раз вижу.

— Это отдельный разговор. Мы его отложим на потом. Все что хотел, я вам уже сообщил.

— Отправь нас домой?! -то ли умоляю, то ли требую, глядя на него широко распахнутыми глазами.

— Нет,— прозвучал холодный, твердый ответ, — я предупреждал вас. Вы ослушались. Теперь дороги обратно нет.

— Как нет, ты же можешь туда-сюда перемещаться,— промямлила Вика.

— Могу,— согласился он, — только вас это больше не касается.

Мы замолчали, переваривая услышанное. Он нас забрал в другой мир, вот так по своей прихоти, одним жестоким жестом, перечеркнув все, что было в нашей жизни.

Просто раз и все. И теперь нас только двое. Некуда идти, не к кому идти. Мы ничего здесь не знаем, и единственный человек, который в курсе наших проблем это Александр.

— Сразу хочу сказать, что бы вы не тешили себя напрасными надеждами. Никто не сможет вас вернуть назад, проход скрыт. О его месте знаю только я. Может когда-нибудь потом, я вас отпущу, а пока вы мне нужны.,— при этих словах он весьма выразительно посмотрел в мою сторону

-Для чего?

Он лишь пренебрежительно повел плечами, отмахиваясь от Викиного вопроса.

В этот момент нас прервали. Из кухни вышла девица. Высокая, статная, в длинном сарафане поверх белой рубашки. Красивая, но красота какая-то грубая. Впечатление портят губы, сложенные в пренебрежительную полуулыбку— полуухмылку и глаза наглые, бесстыдные.

У нас такие обычно на рынках семечками торгуют. Девица обвела зал взглядом, и тут заметила нас. Хотя нет, на нас она как раз внимания не обратила, а вот Хромов ее очень заинтересовал.

Она моментально изменилась. Выпрямила спину, втянула и без того плоский живот, выпячивая вперед полную, аппетитную грудь и походкой от бедра направилась в нашу сторону. Я сверлила ее гневным взглядом. Какова нахалка, мы тут сидим, а она к Александру собирается подкатывать!

Почувствовала, как Вика с силой ущипнула меня за коленку под столом. Бросила на нее раздраженный взгляд. Подруга только отрицательно покачала головой, пытаясь предотвратить мои необдуманные действия.

Блин, она права. Кто я такая, чтобы выражать свое недовольство в такой ситуации? Я не с ним, он не со мной. Вот и все, конец истории.

Она тем временем подошла к Хромову, бесцеремонно уселась к нему на колени, обвила шею руками и поцеловала:

— Алекс, дорогой, как долго тебя не было! Я так скучала.

В глазах потемнело, от ярости и безумной ревности. Они, оказывается, очень даже знакомы! Воображение тут же нарисовало кучу откровенных сцен с их участием.

Она все продолжала сидеть у него на руках, нежно перебирая волосы на голове и не обращая на нас внимания.

Я замерла, словно каменное изваяние, уставившись на кружку стоящую передо мной.

Так, спокойнее Лаврова, спокойнее. Нельзя ему показывать свое состояние. Пусть хоть с кем угодно обжимается, это больше не твое дело. У тебя своя личная жизнь, а у него своя, которая тебя не касается.

Только бы сдержать крупную нервную дрожь. Чувствую, как Вика опять кладет руку мне на колено и ободряюще сжимает. Я бросила ей благодарный взгляд, получив в ответ сочувствующую улыбку. Хорошо, что мы вместе сюда попали, без нее я бы не справилась.

Силой воли заставляю себя перестать дрожать, выравниваю дыхание и равнодушно поворачиваюсь в зал. Лучше уж рассматривать голову мертвого странного зверя, чем-то, как к любимому мужчине, на которого нет никаких прав, ластится другая женщина.

Что же мне повезло влюбиться в такого ветреного мужика? Что не встреча с ним, так знакомство с новой пассией!

Хромов тем временем убрал ее руки от своей головы:

— Здравствуй, Амаль. Помнится в прошлый раз, ты хвасталась тем, что в скором времени покинешь это захудалое заведение? Я думал, что ты укатила отсюда в поисках лучшей жизни.

Она на миг замялась, а потом проворковала грудным голосом:

— Я передумала. Здесь тихо и спокойно, а еще тут можно встретить тебя.

— Так и скажи, что твоя попытка вырваться отсюда провалилась, никто в большом городе не воспылал к тебе страстной любовью, и пришлось возвращаться — холодно заметил он, еще раз останавливая ее руки, пытающиеся обвить плечи.

Легонько подтолкнув, он заставил ее слезть с колен.

Я ликовала. Он не стал с ней миловаться, вести светские беседы, вспоминать сладострастное прошлое. Нет, он разговаривал с ней холодно, отстраненно, пренебрежительно.

Еле сдерживаю дурацкую улыбку. Так ей и надо, нечего на чужих мужиков рот разевать! Хотя, в том, что он ее отшил, нет ничего странного. Девица выглядела как дешевая шлюха. Такой только пару раз попользоваться, для поднятия настроения, и забыть. Хромов себя любит, и не будет размениваться на таких. Не понятно, на что она рассчитывала, вот так вальяжно усаживаясь к нему на колени. На то, что он воспылает страстью при виде ее не очень чистых волос? Или платья, местами покрытого сальными пятнами? Или может тонкий аромат не слишком свежего тела сведет его с ума?

Ревность улеглась, уступая место брезгливости. Как вообще Хромов, с его тягой к красивым, ухоженным женщинам, память услужливо подкинула образ шикарной Катерины, мог позариться на это недоразумение?

-Дорогой, ты говоришь жестокие вещи, — она обиженно надула алые губы и бросила на него томный взгляд из под ресниц,— разве ты не помнишь как нам было хорошо вместе? Я не против повторить.

Судя по сузившимся глазам и желвакам, играющим на скулах, Саша разозлился.

— Я не нуждаюсь в твоих услугах, можешь идти.

Амаль явно ожидала более приятного завершения вечера, и теперь растерянно замерла, растеряв всю свою наигранную томность и сексуальность.

Казалось, только сейчас она заметила нас с Викой. В тот же миг у девушки от злости выступили на щеках некрасивые красные пятна. Она посмотрела на меня, потом на Вику, а затем снова вернулась ко мне. В ее взгляде зажглась такая ненависть, что стало не по себе. Впрочем, это не помешало мне ответить ей насмешливым взглядом и пренебрежительно поднятой бровью.

Несколько секунд она еще постояла перед нашей пестрой компанией, а потом со словами:"все понятно", резко повернулась на каблуках, так что взметнулись юбки, и умчалась прочь.

Мы с подругой вопросительно уставились на Александра. Мне кажется, он смутился, каким-то мальчишеским жестом потер шею и промямлил:

— Я был пьян, — потом помедлил и добавил, — оооочень пьян.

Я смерила его равнодушным взглядом и отвернулась, желая показать, что мне никакого дела до его похождений.

— Я так поняла, что ты нас сюда перенес скорее для наказания, чем для дела,— опять завела разговор Виктория.

— И то, и другое, — спокойно ответил он.

— Про дело пока нам рассказывать не собираешься?

Саша лишь кивнул.

— Тогда переходим к наказанию. Что теперь с нами будет? Заставишь нас работать на рудниках? Быть прислугой? Продашь?

Он рассмеялся от ее предположений:

— Я подумаю над этими вариантами, а, пока, уверяю, само осознание невозможности вернуться домой, будет суровым наказанием. Сейчас вы еще не до конца это прочувствовали, со временем тоска по родным местам станет не выносимой.

-Ты сам не собираешься туда возвращаться?— опять спросила подруга.

-Нет.

— Почему?

— Я вернулся домой, после очень долгого отсутствия.

— Так ты из этого мира?— удивленно спрашиваю я, с интересом рассматриваю сидящего напротив мужчину.

Хромов кивнул.

— Что ж ты у нас забыл?

— Вот это вас пока не касается,— с усмешкой ответил он, поднимаясь из-за стола,— нам завтра рано выезжать, поэтому пора спать. Если нужно за домом есть отхожее место и родник, я пока лошадей в порядок приведу.

Он неторопливо направился к выходу, а мы с Викой остались сидеть на своих местах, удивленно глядя друг на друга.

Решив, что умыться перед сном действительно не помешает, уныло побрели на улицу.

Как и сказал Хромов, за домом обнаружился небольшой родничок, обложенный камнем и узкая тропинка к отхожему месту.

— Давай по очереди,— шепотом предложила подруга,— ты первая иди, а я пока на страже постою.

Киваю и осторожно направляюсь по тропке за кусты. Оглядываюсь, вижу Викин силуэт в еле заметном свете масляной лампы, которую мы предусмотрительно захватили с собой.

Она переминается с ноги на ногу и тревожно оглядывается по сторонам.

Быстренько сделала все свои дела и вернулась к ней. Подруга передала мне лампу и сама направилась за кустики.

Я пока решила умыться в роднике. Только нагнулась, чтобы зачерпнуть ладонями воды, как сзади на меня кто-то налетел и со словами "все из-за тебя, сука" вцепился в волосы.

Дальше включаются рефлексы. Изворачиваюсь и бью нападающую по лицу, с удовольствием отмечая характерный звук ломающегося носа. Хватка ослабевает, давая мне возможность избавиться от ее рук, развернуться и ударить в живот, а потом с силой пнуть под колено.

Только после этого отскакиваю на несколько шагов, чтобы рассмотреть, кто же на меня нападал.

Это оказалась Амаль. Она пыталась подняться с земли, зажимая окровавленный нос одной рукой.

— Дрянь,— в этот момент она растеряла всю свою красоту. Лицо перекосилось от ненависти, глаза словно у полоумной,— если бы не ты, сегодняшнюю ночь я бы провела с ним!

Мне оставалось лишь гадать, как она смогла определить, что именно меня с Сашей что-то связывало, а не подругу.

Тут, наконец, из кустов выскочила Виктория, и замерла от представшей перед ее взором картины. Окровавленная Амаль, с трудом поднимающаяся на ноги, взлохмаченная я, в позе боевого петуха.

Неудачливая забияка, трезво оценила сила силы и, решив, что с ними двумя ей точно не справиться, позорно сбежала прочь, бросив на последок ядовитое:

— Ты за это заплатишь.

Вика подошла ко мне, с тревогой заглянула в лицо:

-Ты как?

— Все нормально, она на меня сзади набросилась, вцепилась в волосы, наверное целый клок вырвала,— проворчала я, потирая голову,— а потом, я дала ей отпор.

Викуля покачала головой:

— Ни на минуту нельзя оставить одну, обязательно вляпаешься во что-нибудь.

— Я то тут причем? Она сама на меня напала!

Подруга лишь обреченно махнула рукой и подошла к роднику.

Хромов уже ждал нас возле стойки, облокотившись на нее одной рукой. Мы подошли к нему, не зная, что делать дальше. Мужчина смерил нас внимательным взглядом, лишь на миг, задержавшись на моей растрепанной шевелюре:

— Все нормально?— холодно спросил он.

— Да,— ответила за нас обоих Виктория,— если так можно сказать про ночное ползанье по кустам, там можно было и без глаз остаться.

Про инцидент с Амалью решили ему не рассказывать. Не зачем жаловаться и сами справились.

Александр лишь пожал плечами, дескать, а я что могу сделать.

— Спать пошли.

— Где наши чемоданы?— спросила Вика, оглядываясь вокруг.

— Я их уже отнес,— ответил он и направился к лестнице, даже не сомневаясь, что мы последуем за ним.

Ну, мы и последовали, а что еще оставалось делать?

Скрипучая лестница издавала заунывные трели при каждом нашем шаге, ступени пружинили и норовили треснуть под тяжестью веса.

Второй этаж был не лучше первого. Темные коридоры, освещаемые только лампой, предусмотрительно захваченной нашим молчаливым похитителем.

Он подвел нас к неказистой двери, толкнул ее, широко распахивая, и зашел внутрь.

Мы тихонько следовали за ним. Саша, поставил лампу на покосившуюся тумбочку и подошел к окну.

Мы с подругой тем временем осматривались. Комната маленькая, почти квадратная. Из мебели шкаф с провисшими дверцами, та самая тумбочка, пара стульев и огромная кровать, на которой человек пять вполне могли комфортно поместиться.

— Предвидя ваши вопросы, сразу говорю, — мрачно заметил он,— свободных комнат больше нет. Да, мы ночуем вместе, и нет, я не собираюсь спать на полу, дабы не смущать ваши нежные девичьи души.

Я возблагодарила сумрак, царивший в комнате, скрывающий мои малиновые щеки от его проницаемого взгляда. Он ведь не серьезно?

Мелькнула мысль достать спальный мешок, но здесь было так мало места, что его даже не развернуть на полную длину.

Хромов тем временем, скинул обувь и прямо в одежде улегся.

Мы с Викой смущенно смотрели на него.

— Я устал как черт, -спокойно заметил он,— переход отнимает много сил, тем более в этот раз я с балластом, в вашем лице, поэтому собираюсь хорошенько выспаться перед дорогой. Если вы пока не хотите, то можете спуститься вниз. Вас там никто не тронет, все знают, что вы со мной. Можете заказать все что хотите, трактирщик запишет на мой счет.

Вика отрицательно покачала головой, не желая никуда идти, потом направилась к кровати, разулась и, устроившись на противоположном конце, отвернулась на бок. А я все так же стояла в нерешительности. Место теперь оставалось только посередине, между ними. Пусть кровать была на столько широкой, что даже при желании не дотянешься до противоположного края, но сама мысль о том, что придется спать с ним рядом, приводила меня в панику. Я не могу этого сделать! И не хочу!

— Давай быстрее, глаза действительно слипаются, — буркнула Вика,— и свет не забудь потушить.

Еще немного постояла в нерешительности, потом, признавшись самой себе, что еле стою на ногах, с тяжелым вздохом погасила лампу и забралась на царское ложе, придвинувшись как можно ближе к Виктории.

Через десять минут слева доносилось спокойное дыхание подруги, справа не менее спокойное Хромова, а в центре, выпучив глаза, лежала я, растрепанная, красная, с трепещущим в груди сердце.

Вот могла ли я вчера вечером, воруя Бакса из его дома, подумать о том, что сегодня буду ночевать с ним в одной кровати. Пусть не так, как было раньше, не так, как бы мне хотелось, но все равно вместе.

Ощущение того, что он рядом, его дыхание, его запах это было очень волнительно. На столько волнительно, что я начала задыхаться, сердце гулко билось в груди. Разнузданное воображение, подкидывало весьма откровенные эпизоды из нашего недолгого совместного прошлого, заставляя кровь еще быстрее бежать по венам.

Внизу живота скручивался тугой узел, заставляя ворочаться и сердито пыхтеть. Ну, вот за что мне это? Почему он на меня так действует? Ведь лежу мокрая как мышь, трусики можно отжимать. Да, что там белье! С такими темпами я простынь прожгу, вместе с жестким, бугристым матрасом. И все потому, что он рядом.

Хотелось выть от нелепости ситуации, старых обид и безумного желания, сжигающего меня дотла.

Еще раз повернулась на другой бок, сердито поправила подушку и попыталась устроиться поудобнее. Ни черта не выходит.

— Если ты сейчас же не угомонишься,— в темноте раздался его спокойный голос, заставив меня вздрогнуть, — я тебя усыплю, как в машине, честное слово.

Я замерла, пытаясь прикинуться ветошью и успокоить дыхание. Блин, я думала, он спит уже во всю! Лежу тут, пыхчу, ворочаюсь, фантазиям эротическим предаюсь! Надеюсь, он не догадывается о причинах моей бессонницы, а то стыда не оберешься потом.

— Усыпляй,— подала голос Виктория,— так и будет всю ночь барахтаться!

Она, оказывается, тоже не спит! Предательница! Подлая, мерзкая предательница, переметнувшаяся в стан врага!

Хромов тяжко вздохнул, а на меня навалилась смертельная усталость, глаза начали слипаться, и не было сил с этим справиться.

Не надо мне никаких заклятий! Нет, нет, не...

Утром я проснулась, словно от толчка, подскочила как ужаленная и осмотрелась. Вика еще спала, разметавшись по кровати словно морская звезда. Александра в комнате не было, а я перекочевала на его конец кровати. Надеюсь, это произошло уже после того, как он ушел. А то ведь ненароком могла ночью приползти ему под бочок.

Тяжело опустилась на подушки и зажмурилась, почувствовав его запах. Снова скрутило все внутренности оттого, что он теперь так близко. Плохо, очень плохо. Думала, что переборола свою одержимость им, а все оказалось наоборот. Если я буду так сходить с ума изо дня в день, то рано или поздно наброшусь на него в прямом смысле этого слова.

Самое смешное в этой ситуации, что мысли об Александре и его влиянии на меня, казались более важными, по сравнению с мыслями о другом мире и нашей судьбе в нем. Видать мой мозг, тогда еще не до конца верил в происходящее, отказываясь принимать в серьез настолько невероятное положение вещей.

Вскоре в комнату заглянул Александр, бросил суровое "подъем, пора ехать" и снова удалился.

Я бодро вскочила на ноги и потянулась. Благодаря Сашиной помощи не просто спала как убитая, но и выспалась хорошенько. Голова, правда, немного болела, скорее всего, это последствие от заклятия.

Хотела причесаться, но не обнаружила в комнате наших сезонных чемоданов. Наверное, он их уже унес. Кое-как разобрала пальцами спутанные волосы, поправила одежду, растолкала подругу, на которую с утра напало ворчливое настроение.

— Вставай,— я бесцеремонно трясла ее за ногу, а она что-то мычала и пыталась отбиться от меня подушкой.

Моя настойчивость была в скором времени вознаграждена. Вика выбралась из постели, обозвав меня надоедливой мелкой рогатой скотинкой.

Мы спустились вниз. Хромова было не видно, трактирщик нам подсказал, что Александр велел нас накормить, а сам занимается лошадьми.

Надо же какой заботливый! Перед завтраком мы отправились к роднику, освежиться. Памятуя о вчерашней потасовке с Амалью, решили все делать вместе.

Выйдя на улицу, замерли, оглядываясь по сторонам.

Стояло раннее-раннее утро, наверное, часов пять, не больше. Роса густо покрывала траву, по земле стелился густой туман. В воздухе стоял непередаваемый запах влажного леса. И тишина, никакого даже самого отдаленного шума машин. Я стояла с закрытыми глазами и не могла надышаться свежим воздухом, наслаждаясь каждым вздохом. Душа наполнилась первобытным ликованием. Как же мне не хватало близости природы.

— Хорошо то как,— благоговейно прошептала Виктория

Я ограничилась кивком, казалось преступлением нарушать такую первозданную тишину.

После завтрака вышли на крыльцо.

Вчера, при блуждании в потемках по лесу, мы не заметили, что находимся у горного подножья. Пять гордых пиков, покрытых темными лесами, подпирали низкий, хмурый небосвод. Красиво, аж дух захватывает.

Из-под навеса вышел Хромов, ведя под уздцы великолепного, черного как ночь, жеребца. Горячая кровь бежала по венам, заставляя животное гарцевать и норовисто похрапывать. Восхитительный конь, красивый, гордый, статный. Идеально подходит своему хозяину.

Я невольно залюбовалась широкими плечами, обтянутыми темно-коричневой рубашкой, узкими бедрами, гордой осанкой. Он быстро, но без суеты, проверял упряжь, словно всю жизнь только этим и занимался. Совсем другой человек, не тот, к которому я привыкла в нашем мире. Не вероятно, но сейчас, без дорогих костюмов, он выглядел серьезней, мужественней, уверенней.

Именно в этот момент, я поняла, что совсем его не знаю. Ни его интересов, ни целей. Кто он, откуда он, чем занимается. Ничего, пустота. Как так вышло, что он может сказать про меня многое, а я про него ничего?

— Хватит на него пялиться, — прошипела Вика, подойдя ко мне со спины, -ты сейчас слюнями все крыльцо зальешь.

-Да плевала я на него!

— Ага, я так и поняла сегодня ночью. Не усыпи он тебя, ты бы всю ночь пыхтела, придаваясь сексуальным фантазиям с его участием.

Я сердито на нее уставилась, а она лишь вопросительно изогнула бровь и демонстративно сложила руки на груди. Не знаю, сколько мы с ней так стояли. Я злилась на нее за то, что она так хорошо меня знает и понимает без слов.

— Что вы там опять делите?— недовольно спросил Саша. Он уже закончил с лошадьми, и теперь хмуро наблюдал за нами.

— Тебе лучше не знать, — усмехнулась вредная подруга и, показав мне язык, направилась к своей буланой кобылице.

Я вскинула глаза к небесам, прося терпения, спокойствия и стальных нервов.

Эх, и тяжело мне придется из-за его близкого присутствия. Тяжело. Да еще Вика со своими насмешками. Не любит она его. Вот Чижова любила, а этого нет... и правильно делает.

Тут до меня доходит, что сегодняшний день, и возможно не только сегодняшний, придется провести в седле.

О, нет! Моя филейная часть такого не выдержит! Обреченно повесив голову, бреду к Савраске. Она встречает меня насмешливым ржанием. Сучка! Мохноногая тоже ржет. Еще одна сучка.

Буланая промолчала, а Сашин жеребец только покосился на меня темным проницательным взглядом.

Хромов исподлобья наблюдал за тем, как я забираюсь на спину лошади, устраиваюсь в седле, тоскливо вздыхаю, вцепившись в поводья.

-Можем ехать,— печально изрекаю, окидывая туманный лес грустным взглядом. Ну что тут скажешь? Терпи, жопочка, терпи. Каждый шаг кобылы, иглой впивался в мой мозг, усиливая и без того нарастающую боль.

Наша маленькая процессия покинула постоялый двор, направившись по лесной дороге в сторону горной гряды.

Разговор не клеился. Мы с Викой периодически перешептывались, Хромов ехал чуть впереди, не обращая на нас ровным счетом никакого внимания.

Казалось, он полностью погружен в свои мысли, отгородившись от всего мира.

Все попытки его разговорить, наталкивались на ледяную стену отчуждения. Он лишь отмахивался от нас, как от надоедливых мух.

Единственное, что нам удалось узнать, что сейчас едем через Сизый Лес, названный так из за постоянных туманов и дождей.

Я выудила из своего чемодана пачку сигарет, зажигалку и с удовольствием затянулась. Блаженство.

А, вот это мое действие не осталось незамеченным. Хромов придержал своего жеребца и развернувшись ко мне вполоборота, смерил тяжелым взглядом:

— Меня бесит эта твоя привычка.

— Знаю, ты говорил мне это раньше,— пожимаю плечами и выпускаю в его сторону тонкую струйку дыма,— я это как-нибудь переживу.

Он раздраженно скрипнул зубами и, отвернувшись, пришпорил коня.

Мы с Викулей насмешливо переглянулись. Мало ли что ему не нравится. Мы тоже не в восторге от нашего перемещения, но он ведь ничего не собирается исправлять, значит, и мы не будем меняться. Пусть побесится. Знаю, что это детская месть, но на душе все рано становится чуточку приятнее.

Ближе к полудню сделали небольшой привал. Не знаю как у остальных, а у меня все просто разламывалось от боли. И задница, и спина, и голова.

Причем голова беспокоила все больше и больше.

Боль накатывала волнами, вызывая горечь во рту и мельтешение мушек в глазах.

Пожаловалась подруге на свое состояние. Мы углубились в чемоданы, в поисках лекарств, а Хромов мрачно рассматривал карту.

Александру я не стала ничего говорить. Не хочется, чтобы он считал меня изнеженной девчонкой, раскисающей при первых же трудностях. Справлюсь как-нибудь, перетерплю.

Первую половину дня, дорога плутала по Сизому Лесу, то забегая в мрачную чащу, то выскакивая на поляну, словно ковром укрытую маленькими пестрыми цветами.

Пару раз делали большой крюк, проходя по краю глубоких оврагов. Ближе к вечеру вышли на берег узкой, веселой, речушки, спускающей с горных склонов.

Преодолели ее через брод. Лошадь осторожно ступала по каменистому дну, иногда спотыкалась, и мне приходилось изо всех сил цепляться за поводья, чтобы не свалиться в воду.

После брода Александр разрешил сделать еще один десятиминутный привал.

Путь продолжали весь день, и в легких сумерках дорога плавно пошла вверх. Мы, наконец, добрались до гор. По мере подъема лиственные деревья постепенно исчезали, уступая место коренастым, кряжистым соснам и елям. Воздух становился все свежее, насыщаясь запахом смолы и горной свежестью.

Подъем не вызывал у животных никакого затруднения. Хорошо укатанная, расчищенная дорога, поднималась, плавно петляя между огромными булыжниками.

— Ночевать мы среди камней будем, — ворчливо поинтересовалась подруга,— скоро совсем стемнеет.

— Нет, мы почти добрались до безопасного места.

— Ты всегда по горам в потемках бродишь?

— Обычно засветло добираюсь до ночлежки, если поздно выезжаю. А если начинать путь с утра, то успеваю преодолеть Черный Перевал и покинуть Приграничье. Это с вами особо не разогнаться, — он бросил насмешливый взгляд в мою сторону.

Где-то через полчаса Саша направил Торбана с дороги на узкую тропочку, теряющуюся среди еловой поросли.

Тропинка несколько раз резко поворачивала, обтекая опасные места, а потом вывела нас на широкую каменистую площадку.

С одной стороны отвесный обрыв, уходящий вниз, с другой темный зев пещеры. Саша уверенно зашел внутрь и разжег огонь в аккуратном кострище, приготовленном, чьей то заботливой рукой.

Я с интересом осмотрелась. Пещера напоминала по форме голову Чебурашки. Центральная, практически круглая часть, в центре которой сложен костер, а по бокам узкие проходы в соседние каменные залы. В правом зале с потолка текла пресная вода, образуя чистое прозрачное озерцо со студеной водой. Своды высокие, приходится задирать голову, чтобы их рассмотреть.

Саша дал лошадям напиться, а потом привязал к металлическому штырю, вбитому в стену, насыпал им зерна.

Мы в Викой тем временем готовили ужин, разогревая в котелке мясо с овощами, прихваченное из корчмы.

Ужин прошел в полной тишине. Мне кусок в горло не лез, становилось все хуже, спать бы поскорее лечь, глаза просто слипаются.

Печально смотрю на звезды, загорающиеся на небосводе, кусочек которого виден из прохода в пещеру. Чужие звезды, холодные, ни одного знакомого созвездия.

Мысли возвращаются к родному дому. Неужели все? Никогда я не вернемся? Не сяду за руль Васятки, не выкурю утреннюю сигарету, сидя на любимом крылечке?

Почему, я так спокойно думаю про это? Ведь должна скандалить, требовать, чтобы он отправил домой, а вместо этого я послушно плетусь за ним, даже не пытаясь возмутиться.

Ненормально это. Прислушиваюсь к своему внутреннему миру и обнаруживаю островок аномального инородного спокойствия, словно чья-то чужая воля успокаивает, заставляет смириться.

И я знаю, чья эта воля!

— Саш,— обращаюсь к нему, старательно отводя глаза в сторону, чтобы он не заметил в них все нарастающей боли,— ты наложил заклятие спокойствия или что-то типа того?

Хромов отвлекся от своих дел, заинтересованно посмотрел на меня:

— Что ты имеешь в виду?

— Я чувствую это. Словно заноза сидит в груди, подавляя эмоции, заставляя спокойно смотреть на происходящее, отводя мысли в другое русло.

Вика, нахмурившись, посмотрела на меня:

— Нет ничего такого.

— Есть, — упрямо повторяю, — правда ведь, Саш?

Он несколько минут рассматривает меня, потом кивает.

— Зачем ты это сделал?

— Мне не нужны истерики

— Не было бы никаких истерик.

-Правда?— он вопросительно поднял одну бровь, — а я уверен в обратном. Вы бы сейчас бились в рыданьях, и мы даже с места не сдвинулись, так и торчали бы в той берлоге.

Злюсь так, что в глазах темнеет.

— Это наше право, биться в истерике или рыдать! А так, мы послушно бредем за тобой, словно овцы за пастухом!

— Не переживай, сниму со временем я с вас это спокойствие, а пока у меня нет лишнего времени, чтоб тратить его на ваши обиды.

— Может мы сбежали бы вообще от тебя,— сердито бубню себе под нос.

— Сбежали бы говоришь,— от его взгляда стало холодно,— вперед. Куда только побежите? В горы Арсарада? -он махнул рукой в сторону.— скатертью дорога! Только учтите, что сарад это хищник, чью голову вы так увлеченно рассматривали в таверне, а приставка "ар" означает великое множество. Это их исконные земли. А, может, вернетесь в Сизый Лес?— махнул в другую сторону.— Удачи. Это заброшенные земли, там один человек на пять квадратных километров. Кроме корчмы, в которой мы останавливались, ничего больше нет. Чем вы там займетесь? Или, может, на ядовитые болота подадитесь?

— Переберемся через горы, должно же там быть что-то, раз ты туда так рвешься!

— Конечно есть! С одной стороны приграничья расположена Ткелла, страна населенная магически одаренными аборигенами. Там вас быстро отловят и скормят боевым гиенам.

Я нервно сглотнула, представив эту картину.

— Или придете в Верховные Земли, в Мизарию. Там симпатичным молодым девушкам быстро найдется подходящее занятие.

— Мы бы выкрутились,— упрямо повторяю я, хотя не чувствую никакой уверенности в своих словах.

— Интересно как?— надменно поинтересовался он,— чтобы у вас не возникало соблазна промышлять кражами, как вы это делали дома, сразу скажу: воровства в этом мире нет, вообще.

— Не бывает так,— убежденно хмыкнула подруга.

— Еще как бывает. Все зависит от тяжести наказания. У нас вора находят легко, каждый может обратиться к ведунье, магу, Ищущему. Они с помощью магии находит преступника за пару минут. В тюрьмы их никто не сажает. Просто отрубают руку, что бы к чужому не тянулась, и выжигают один глаз, чтобы на чужое добро не смотрел. Вот и весь разговор. Если кража повторяется еще раз, то отрубают вторую руку, и так до тех пор, пока не останется ничего, что можно было бы отрубить.

— Это варварство,— осипшим голосом замечает подруга

— Это реально действующие меры,— жестко припечатывает Хромов,— Если бы в вашем мире их применяли, то во всем был бы порядок.

Сержусь, от осознания того, что даже сейчас не могу с ним поскандалить, так хочется высказать все, что на душе, а не выходит. Проклятое, напускное спокойствие делает свое дело. Я лишь вяло высказываю свои претензии, блаженно хлопая осоловевшими от боли глазами.

Как голова болит, такое чувство, что сейчас лопнет! Перед глазами все настойчивее порхают белые, серые, черные мотыльки.

Акклиматизация что ли?

Внутри ворочается заклятие. Теперь чувствую его внутри себя абсолютно четко, где-то в груди, рядом с сердцем, свернулось, словно клубок змей. Ни хорошее, ни плохое. Просто инородный элемент, вторгшийся на мою территорию, насаждающий чужую волю. Странно, стоило мне только осознать, что на мне есть заклятие, с глаз словно пелена спала. Как я сразу не заметила его присутствия?

Со всех сторон, словно просачиваясь через стены пещеры, ко мне подступает молочно белая мгла, и я не уверена, происходит ли это на самом деле, или картины рисует воспаленное воображение, замешанное на последних событиях и жуткой головной боли.

Вика мрачно рассматривает свои руки, Хромов устремил взор наружу, а у меня такое чувство, словно затягивает трясина, и никто этого не замечает.

-Иди ко мне,— раздался голос, и я дернулась как от удара, судорожно оглядываясь по сторонам. В пещере был кто-то кроме нас.

Почему ни один из моих спутников не реагирует? Им плевать? Или они не слышат?

-Иди ко мне,— снова повторил голос.

От его тихого, вкрадчивого звучания у меня стынет все внутри.

Пришло осознание, что Вика и Саша действительно ничего не слышат, голос зовет только меня. Ему зачем-то нужна именно я.

Появляется странное ощущение. Вот она я, сижу у костра, рядом с Викторией и Александром, но это лишь мое тело, моя оболочка. Саму меня неведомая сила уносит прочь. Пытаюсь бороться, но не выходит. Смотрю на окружающий мир, словно в стремительно уменьшающееся окно.

-Помогите, — силюсь сказать вслух, но слова лишь криком звучат в моей голове.

-Иди ко мне,— опять зовет голос из-за спины, с той стороны, куда меня тащит непонятная непреодолимая сила.

Судорожно оглядываюсь, силясь увидеть зовущего. Безуспешно, позади меня лишь клубящийся туман.

Поворачиваюсь обратно и натыкаюсь на тяжелый взгляд Александра. Вика тоже теперь смотрит на меня, немного удивленно, подняв вверх одну бровь:

— Оль, ты чего? -спрашивает она, и в тот же миг белая мгла набрасывается на меня со всех сторон. Последнее, что успеваю заметить перед провалом в забытье, это Сашу, вскочившего со своего места и бросившегося ко мне.

— Что с ней?— испуганно прошептала Виктория, наблюдая за тем, как Саша аккуратно укладывает Ольгу на расправленный походный мешок.

Мужчина ничего не ответил, положил руку на лоб пострадавшей и к чему-то прислушался.

— Саш,— Вика снова подала голос,— чего делать то? Здесь врачи вообще существуют?

— Не надо никаких врачей, — прохладно ответил он,— лучше скажи, она на что-нибудь жаловалась?

— Голова у нее болела сильно.

— Давно?

-С самого утра.

Он шумно выдохнул и покачал головой:

— Почему не сказали?

— Не сочли нужным, на привале она пару таблеток выпила.

— Какие, мать вашу, таблетки? — он обреченно потер лицо,— На ней заклятье висит болезнетворное! Если бы легла спать, то, скорее всего, уже не проснулась бы.

Вика нахмурилась:

— Ты это сделал для того, чтобы проучить ее?

Хромов оторвался от наблюдения за Ольгой и посмотрел на нее так, что девушке захотелось провалиться сквозь землю:

— Думаешь, это я?

— Откуда мне знать?— сердито пробубнила она, — может, ты ее ненавидишь всеми силами и убить хочешь, недаром же столько нервов ей измотал.

Александр смерил ее пренебрежительным взглядом:

— Что бы ее убить, мне достаточно пальцем пошевелить, а не плести убогую паутину заклятия,— произнес он голосом, полным вселенской стужи.

-Что за паутина?— не поняла Виктория.

Саша, все так же, не отрывая взгляда от нее, вернул руку на лоб Ольги. Его ладонь засветилась зеленым и по телу девушки потекли зеленые струйки энергии. Они словно дублировали основные кровеносные сосуды организма.

— Вот такая паутина.

Вика с благоговением рассматривала зеленую, переливающуюся сетку, на фоне бледно розового свечения, окутавшую тело подруги. Длинные ровные линии вдоль рук и ног, по телу, и только на голове они превращались в скопище разномастных трепещущих обрывков:

— Что это?— шепотом спросила она

-Это как раз и есть заклятие.

— А вот это?— девушка перевела взгляд на пульсирующую под сердцем сферу.

— Это мое заклятие-спокойствие.

— У тебя вся магия зеленая?

— Нет,— хмыкнул он,— у меня разная магия, но цвет энергии зеленый.

— Почему?

Саша пожал плечами.

— Она умирает? Ты можешь что-нибудь сделать?

— Уже делаю.

— Что?— забеспокоилась Вика, не заметив с его стороны никаких действий.

Хромов не ответил, лишь кивнул головой на Ольгу.

Вика присмотрелась. Обрывки линий на голове подруги мелко дрожали, выпрямлялись, срастались. Медленно, но неумолимо.

— Если бы не занимались самолечением и сказали сразу, то я бы за минуту выдрал всю эту гадость из нее, а теперь приходится распутывать.

— Справишься?— спросила Вика, и то час прикусила язык, получив в ответ разъяренный взгляд от Александра,— что я такого спросила? Мне же не известен предел твоих способностей...

-Помолчи,— рыкнул Саша, — пока я тебя не придушил.

Вика обиженно замолчала и, нахмурившись, уставилась на Ольгу. Подруга была бледнее молока, на ее лице застыло растерянное, испуганное выражение. Что ее напугало? Вика надеялась, что Лаврова придет в себя и все расскажет, когда очнется. Мысли о том, что подруга может погибнуть, Виктория гнала прочь. Саша не позволит, по его глазам видно, что он сделает все, что в его силах.

— Что такое розовое внутри нее, под паутиной? — промолчать удалось всего несколько минут.

— Это, то, из-за чего вы оказались здесь,— с легкой усмешкой ответил Саша.

— Не поняла.

-Потом, все потом,— в очередной раз отмахнулся он от расспросов.

Вика снова замолчала на несколько минут, а потом задала очередной вопрос:

— Если не ты, то кто тогда с ней это сделал?

— А вот это ты мне скажи. Как она умудрилась так быстро нажить врагов?

Вика задумалась. Единственный человек, с кем успела Ольга повздорить в этом мире, это белобрысая Амаль. Неужели она тоже маг?

Саша выжидающе смотрел на нее, ожидая ответа.

-Амаль,— сообщила Виктория,— она набросилась вчера вечером на Ольгу у родника.

— Почему не сказали?

— Зачем? Она накинулась на Ольгу сзади, та сломала ей нос и все, разошлись.

-Затем, что вот этого,— он кивнул на безжизненно-бледную Ольгу,— можно было избежать. Что Амаль у нее забрала?

— Без понятия. Ольга жаловалась, что она у нее вырвала пучок волос.

— Понятно. Все, на что способна эта потаскушка, это порчи, наведенные по предмету, взятому у жертвы. Ольга предоставила ей отличный материал. На волосах порча получается быстрой, глубокой, разрушающей. Что они не поделили?

Вика хмыкнула:

— Так я тебе и сказала.

Поняв, что девушка ничего не собирается говорить, Хромов нахмурился, а потом махнул рукой:

— Плевать. Только на будущее учтите, лучше вам от меня секретов не иметь. Потому что любой из них может обернуться тяжелыми последствиями.

-Долго тебе это распутывать?— перебила его Виктория, уводя разговор в другую сторону, с наигранным интересом наблюдая за его работой.

— Не знаю, ложись спать,— хмыкнул он, оценив ее тонкий ход.

Вика посидела с ними еще немного, потом решила, что раз помощи от нее никакой, то хотя бы мешать не будет, отвлекая Александра своими вопросами. Расправила свой мешок с другой стороны от костра, забралась в него, попыталась поудобнее устроиться на каменном полу. Сквозь прикрытые ресницы еще немного понаблюдала за мужчиной склонившимся над ее подругой, а потом незаметно для себя заснула.

Глава 6. Минздрав предупреждает

Я словно поднималась с глубины. Сон отступал, а мир вокруг наполнялся звуками. Сил и желания открыть глаза, я в себе не обнаружила, поэтому предпочла прислушиваться.

Птицы поют. Красиво, Заливисто. Листва шелестит. Воздух свежий, напоенный ароматами трав и цветов. Солнышко ласково пригревает.

Где это я?

Прислушалась к своим ощущениям. Мне тепло, уютно. Тело плавно покачивается в такт.

В такт чего?

Как будто чьих-то шагов.

Я на ком-то еду?

С трудом приоткрываю один глаз и вижу перед собой черную лошадиную гриву. Зажмуриваюсь.

Так, похоже, вчера, я очень сильно что-то праздновала, раз сегодня обнаруживаю себя мало того, что на лошади, так еще и не помню, как тут оказалась.

Следующая мысль оказалась еще более сумасшедшей.

А как, собственно говоря, я этой самой лошадью управляю?

Сижу боком, удобно привалившись к чему-то или, что более вероятно, к кому-то за своей спиной. Прислушалась. Совсем близко, раздается спокойный стук чужого сердца. Глаза распахнулись сами собой.

Та-а-ак. Куда меня опять занесло?

Я нерешительно шевелюсь, сажусь ровно и осторожно оглядываюсь.

На меня смотрят спокойные, светлые, как зимнее небо, глаза:

— Очнулась? — не то спрашивает, не то утверждает Хромов.

От неожиданности я резко дергаюсь, пытаясь отодвинуться от него, и тут же чувствую, как сползаю с лошади, заваливаясь назад.

Саша отреагировал моментально, подхватил и рывком поднял обратно. Да так резко, что я по инерции уткнулась носом ему в грудь.

— Что ж так метаться?— с насмешкой спрашивает он, легонько придерживая меня.

Пыхтя, как злобный ежик, упираюсь обеими руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.

— Пусти меня!— сердито шиплю, а у самой мурашки по коже от его близости.

— Нет,— спокойно отвечает он, берет меня за плечи и усаживает так же боком, как и в начале моего пробуждения. Одной рукой удерживает поводья, а вторая по-хозяйски покоится на моем бедре.

— Что ты себе позволяешь?— предательский румянец выступает на щеках.

— Ничего такого, просто усаживаю так, что бы мне было удобно управлять Торбаном,— хоть и не вижу его лица, сердито отвернувшись в сторону, но чувствую, что усмехается.

— Я пересяду на свою лошадь!

— Нет,— последовал очередной короткий ответ,— ты и в нормальном состоянии, как куль с мукой в седле держишься, а сейчас и подавно свалишься.

— Ничего подобного,— упрямо вздергиваю подбородок, хоть и понимаю что он прав. Просто невыносимо находится так близко от него, когда кожей, через одежду чувствуешь тепло его тела.

— Да, и не обязательно так краснеть, я на твою девичью честь не посягаю,— как бы невзначай добавляет он.

Если до его слов я была просто розовенькая, то после них превратилась в полыхающую свеклу. Мог бы и промолчать! Паразит! Читает как открытую книгу. Нет, я точно с ума сойду, если наше общение будет продолжаться! Что вообще происходит вокруг меня!? Я где-то опять сильно накосячила, и это очередное наказание за удаль молодецкую?

Надулась, сложила руки на груди и гордо отвернулась, устремив суровый взгляд на окружающие нас, природные красоты.

Александр больше не проронил ни слова, и мы продолжили свой путь в полной тишине.

-Где Вика?— встрепенулась я через пару минут, когда до меня дошло, что подруги нет в поле зрения.

Саша притормозил коня и заставил его обернуться в полкорпуса.

Вика ехала чуть позади на своей Буланой, свесив голову и расслабленно болтаясь в седле.

— Она спит?— спрашиваю с легким оттенком зависти.

-Да.

-Почему она не падает?

— Потому что у нее талант держаться в седле,— невозмутимо отвечает Саша.

-А у меня?

— У тебя талант явно в чем-то другом,— опять он насмехается надо мной,— хотя, думаю, если потренируешься, сможешь более достойно смотреться верхом.

-Не нужны мне никакие тренировки,— бурчу себе под нос и отворачиваюсь.

Сидеть вместе с Сашей на спине вороного жеребца было волнительно, и вместе с тем, до безобразия уютно. Я оказалась в кольце его рук, слышала биение сердца, ощущала его тепло. Видимость счастья. Пусть лишь иллюзия, но какая притягательная, безумно желаемая и далекая, как звезды на небосводе. Как же мне его не хватает. Словно кусочек души где-то потерялся. Что же с нами стало? Так близко и так далеко друг от друга.

Проглотила ком, образовавшийся в горле. Только слез мне сейчас не хватает!

Все, пора успокоиться и отпустить прошлое. Только вот как набраться смелости на такой отчаянный шаг?

Природа вокруг нас изменилась. Залитое солнечным светом редколесье. Высокие, одиноко стоящие сосны, чередовались со скоплениями стройных, очаровательно юных берез.

— Мы ушли из Сизого Леса?— не смогла сдержать свое любопытство и задала вопрос.

— Давно. Он остался за горным перевалом,— спокойно ответил Хромов, после секундной задержки.

— Так, мы уже пересекли горный хребет?— удивленно интересуюсь, еле сдержав порыв повернуться к нему лицом.

-Оль,— его голос стал напряженным,— мы еще вчера утром покинули горы Арсарада. Сейчас уже находимся в Мизарии, в Южном Уделе.

— Сколько же я была без сознания?— спрашивая испуганно, почему-то боясь услышать ответ.

— Четверо суток,— сухо ответил он.

— Ничего себе простыла.

Его рука на моем бедре напряглась:

— Не было никакой простуды, только порча, наложенная на тебя Амалию. Я снял ее еще в тот вечер в пещере. Но поскольку кое-кто, вместо того, чтобы сразу обратиться за помощью, предпочел заниматься самолечением, то процесс успел затронуть большую часть организма. Именно по этому ты так долго не приходила в себя.

Черт, он отчитывал меня, как маленькую бестолковую девочку. Очень неприятно и обидно.

— Откуда мне было знать, что она это может сделать?— начинаю возмущенно оправдываться.

— Думала, что только я могу магические штуки вытворять.

— Ну, наверное, да,— произнесла с некоторой долей смущения.

— Здесь каждый второй обладает магическими способностями. Кто-то больше, кто-то меньше. Поэтому, пожалуйста, если вдруг случится так, что ты с кем-нибудь опять что-то не поделишь, или вдруг почувствуешь себя плохо, сообщай мне сразу. Здесь все по другому, люди привыкли разбираться с проблемами, используя магию. У тебя нет даже зачатков силы, и любому, даже самому слабо воздействию тебе нечего противопоставить. Порча, наведенная Амалию, снимается в мгновения ока и ни представляет угрозы для любого мага, а для тебя чуть не закончилась печальным исходом. Поэтому прошу еще раз, заканчивай валять дурака, гнуть свою линию, и включай голову. Вы не на увеселительной прогулке, а в другом мире, где царят другие нравы, обычаи. От твоего сознательного подхода, напрямую зависит твое же здоровье и благополучие.

Я сидела, опустив голову, и слушала его речь. Нет, он конечно во многом прав, но кого нужно благодарить за наше появление в этом мире? То-то же!

В слух я естественно не стала озвучивать свои мысли, просто тяжело вздохнула и тихо произнесла:

— Я все поняла.

-Умница,— холодно ответил он,— надеюсь это сказано, не просто так, а ты действительно меня услышала и поняла. Меня ведь в какой-то момент может не оказаться рядом. Что тогда?

Я лишь пожала плечами, а он тяжело вздохнул, и чуть сильнее сжал меня в своих руках. Мимолетный жест, но от этого на душе стало чуточку теплее. Может ему все-таки не все равно, и я для него не пустое место? Мечты, мечты.

Остаток дня я провела вместе с ним в седле, периодически засыпая у него в руках, а каждый раз просыпаясь, долго не могла успокоить трепещущее сердце. Однако, где-то в глубине души, я была отчаянно благодарна судьбе, за такой подарок. Весь день. С ним. Рядом. И больше ничего не надо.

Пару раз делали небольшие привалы, во время которого я бродила, разминая затекшие мышцы, собирала красивые листья, задумчиво смотрела вдаль. Ни Вика, ни Саша, словно сговорившись, лишний раз меня не трогали. Правда подруга, то и дело заботливо справлялась о моем самочувствии. Я рассеянно ей отвечала и снова погружалась в свои мысли. Чему они были посвящены, не знаю, но внутри шевелилась какая-то еще не совсем осязаемая тревога. Словно забыл что-то очень важное и никак не можешь вспомнить.

Вечером мы выбрались на берег большого озера. Его водная гладь уходила темным зеркалом практически до самого горизонта. Вдали виднелась узкая кромка противоположного берега, покрытая густыми лесами.

Здесь же на берегу было решено организовать ночлег. Я была бесцеремонно усажена подругой на раскидистую корягу, похожую на подводное чудище, и мне не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за своими спутниками. Саша занялся лошадьми, а Вика обустройством ночлега. Она сноровисто сложила костер, принесла воды, расправила мешки. Я смотрела на нее и не прекращала удивляться. Всего несколько дней в этом мире, в этих условиях, а она уже себя ведет так, будто прожила тут всю жизнь. И верхом у нее получается, хоть раньше практики не было, и ночевка на природе, воспринимается как нечто обычное, а мы ведь с ней даже ни разу не были в длительном походе.

Чудеса. Или может это я просто такая неженка, хронический городской житель, не мыслящий своей жизни без современного комфорта и достижений цивилизации?

Вот так вот, помести двух людей в непривычные для них условия и сразу разница проявляется.

Перевела взгляд на Сашу. Ну, с этим вообще все понятно. Он с ледяным спокойствием, что на светский прием, что в захолустье средневековое.

Почему-то стало обидно, из-за того, что я похоже была единственной, кому сложившаяся ситуация причиняла неудобства.

Утро выдалось чрезвычайно свежим. Я поежилась в своем мешке, забираясь в него еще глубже. Воздух был влажным, насыщенным запахами озера, на берегу которого мы благополучно провели ночь.

Я подняла голову и осмотрелась. Мои спутники еще спали, костер чуть тлел, а на поверхности озера клубился густой, молочно белый туман. И тишина такая, что ужи режет.

Вставать пока не хотелось. Устроилась поудобнее и стала смотреть на водную гладь, покрытую белесой мглой.

Это напомнило мне произошедшее в пещере. Там тоже была белая пелена и еще голос. Жуткий, пронизывающий до самых костей голос. Я так и не узнала, кому он принадлежал, но скорее всего это и к лучшему. Может, это вообще был бред, вызванный порчей? Надеюсь, что это так. Не хотелось бы услышать подобное еще раз.

Мысли вернулись к Хромову. Значит, это он меня вылечил, а я ведь даже спасибо не сказала, увлеченная своими переживаниями вызванными его близким нахождением. Неблагодарная.

Перевела взгляд на его широкую, мерно двигающуюся в такт дыханию спину.

Что же тебе надо? Ведь не просто так все это. Не будь тут нас, а особенно меня, ты бы уже давным-давно был далеко отсюда. Занимался бы своими важными делами, а не продвигался вперед со скоростью улитки.

Не понимаю я его. Словно никогда с ним вместе и не были. Посторонний человек, про которого я ни могу сказать ровным счетом ничего. Даже не знаю, какого числа он родился. Вот засада!

Отвернулась от него, обратив опять свой взор на озеро.

А здесь красиво. Тихо, спокойно. Дышать так легко, словно и не воздух вокруг, а живительный бальзам. При других условиях, от этой вынужденной прогулки, можно было бы получить массу удовольствия.

Минут через десять я поняла, что лежать больше не могу. Хотелось пройтись и покурить.

Тихонько, стараясь никого не разбудить, вылезла из мешка, порылась в сумке и выудила сигареты.

Подошла к кромке воды и прикоснулась к ней. Прохладная, живая.

Умыла лицо, и сразу почувствовала себя бодрее.

Посидела еще немного на корточках, опустив руки в воду, а потом подошла к коряге, уселась поудобнее, развернувшись лицом к озеру, и прислонившись спиной к плавно изгибающемуся сучку, образующему импровизированную спинку. Закурила первую утреннюю сигарету. Красота. Еще бы чашечку любимого свежесваренного кофе, но и так сойдет.

Мой покой был нарушен самым наглым образом. Откуда-то сбоку ко мне бесшумно подошел Александр, смерил тяжелым взглядом, а потом бесцеремонно забрал сигарету.

-Ты...— начала, было, я, но была грубо прервана:

-Еще раз увижу тебя за этим занятием, будут проблемы. Так что завязывай,— голос ленивый, но в глазах такая стужа, что хочется спрятаться.

Отнятая у меня сигарета, висела в воздухе, словно ее кто-то подвесил на невидимой нити. Хромов демонстративно щелкнул пальцами и она ярко загорелась, а потом исчезла с легким хлопком, а он, как ни в чем не бывало, направился к воде.

-Гад!— прошипела я ему вслед.

— И тебе доброе утро, — последовал невозмутимый ответ.

Благодушное настроение испарилось, словно его и не было. Я сидела на коряге нахохлившись, сложив руки на груди. Порыв поблагодарить его за спасение тоже исчез без следа. Не за что благодарить! Сам притащил меня сюда, пусть теперь сам пусть и расхлебывает!

Хромов, тем временем подошел к воде, постоял немного и стал разуваться. Закатал до колен штанины, серых спортивных брюк, явно привезенных из нашего мира, стащил через голову черную футболку и небрежно бросил ее на траву.

Я мазнула рассеянным взглядом по его обнаженной спине и торопливо отвернулась.

Он тем временем зашел в воду, остановившись в нескольких метрах от берега.

Против воли взгляд опять возвращается к нему.

Саша набрал воды в ладони и несколько раз плеснул на лицо, потом шею. Целую пригоршню воды вылил на волосы, взлохматив их пятерней. Одну руку сполоснул до самого плеча, другую.

А я сидела на коряге и не могла оторвать от него взгляд.

Ну что за дура?! Человек просто умывается, а я тут сижу, млею.

Но ведь хорош! Наглый, самоуверенный, знающий себе цену, и при этом безумно привлекательный мужчина.

Господи, я озабоченная! Как можно вообще так реагировать на человека? Что я красивых самоуверенных мужиков в своей жизни не встречала?

"Встречала, да только не любила,— ехидный внутренний голос зазвучал как всегда во время, -а этого любишь. До дрожи, до безобразия. Исступленно, беспросветно, отчаянно".

Сердито поджала губы, от безысходности хотелось выть. Сколько я пыталась вытравить из своей души это чувство, и все бесполезно. Да еще и сейчас, как назло, он рядом. Его постоянное присутствие рядом, делало меня нервной, рассеянной. Ни о чем не получалось думать кроме него. Да, чувствую, станет это внезапное путешествие для меня серьезным испытание.

Лаврова! Очнись! Ты забыла кто перед тобой стоит? Забыла, как все закончилось в прошлый раз?

Хромов тем временем закончил с водными процедурами и теперь просто стоял, положив руки на голову, и смотрел вперед, на причудливо клубящийся туман, а я наблюдала за ним.

Стоит, широко расставив ноги. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Мышцы такие красивые, длинные рельефные, но не перекаченные, громоздкие. Разворот плеч гордый, уверенный.

По гладкой коже спине лениво стекают одинокие капли воды.

Он переступил с ноги на ногу и повернулся лицом к берегу. Теперь я могла рассмотреть его спереди.

Грудь широкая, с четко очерченными мышцами, поджарый живот с кубиками и темной полоской волос спускающейся от пупка вниз. Брюки чуть спущены, держатся на бедрах, открывая взору бедренные кости и рельефные мышцы над ними.

Рассматриваю его словно кот Василий банку со сметаной. Даже не верится, что когда-то это все было моим. Ну, как моим. Скорее, это я была, целиком и полностью его, а он так, на выездных гастролях.

Оторвавшись от созерцания его идеального пресса, перевожу взгляд на лицо, и замираю, словно громом пораженная, наткнувшись на его прямой взгляд.

А-а-а. Сколько он за мной наблюдает? Он понял, о чем я думала?

Блин, да конечно понял, не слепой ведь!

Он лениво повел бровью и сделал шаг в мою сторону. Один единственный шаг, и он уже стоит рядом, нависая надо мной.

-Как ты...-хотела было спросить как ему удалось преодолеть расстояние между нами за долю секунды, но наткнувшись на снисходительный взгляд передумала. Все время забываю про его способности.

Пытаюсь придать себе насмешливый вид и смотрю ему в глаза. Хромов легкой усмешкой склонился чуть ниже ко мне, заставляя сердце выделывать неописуемые пируэты в груди.

— Нравлюсь?— бессовестно улыбаясь, спросил он, а в глазах черти пляшут.

— Нет, — пискнула я, отчаянно замотав головой и вжавшись в кривой сук за своей спиной.

— Тогда заканчивай со своими томными взглядами,— голос мягкий, но на заднем фоне перекатываются рокочущие нотки, — а то однажды, я могу их не правильно истолковать. Или наоборот правильно.

Я отшатнулась от него, чуть не свалившись с коряги, и вскочила на ноги:

— Не льсти себе!— прорычала ему в лицо, и резко развернувшись, бросилась к своему походному мешку.

Хромов с самодовольной ухмылкой, подхватил с травы футболку и пошел следом за мной.

Нет, ну что за человек такой?

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Вика проснулась чуть позже, и мы, перекусив, собрались в путь. Подруга то и дело бросала на испытывающие взгляды на мою мрачную персону, но задавать вопросы пока не торопилась. Александр тем временем вел себя так, словно ничего не случилось. Для него это просто шутка, а у меня такое чувство, словно душу наизнанку вывернули. Снова.

Весь день наш путь пролегал вдоль берега озера. Нескончаемого, гигантского озера. Мы все ехали, ехали, ехали, а оно все не кончалось, не кончалось и не кончалось. Наша тропинка, то забегала в тенистую рощу, то металась среди зарослей и поваленного бурьяна, а то продиралась сквозь каменистые, заросшие крапивой овраги.

Разговор как всегда не клеился. Хромов держался впереди нас, а мы понуро плелись за ним. Вика несколько раз предлагала закурить, а я отказывалась, памятуя о нашем утреннем разговоре. Почему-то, мне показалось, что когда он обещал мне проблемы, то абсолютно не шутил.

Внутри опять шевелилось чувство неясной тревоги. Терпеть не могу это ощущение, когда что-то забыл и никак не можешь вспомнить. Ну, вот что я могла забыть? Вещи? Деньги? Свою гордость? Свою привычную жизнь в другом мире? Что?

Что такого важного у меня было, чего мне теперь так отчаянно не хватает? Стала мысленно перебирать разные варианты. Кошки у нас нет, так что покормить я точно никого не забыла. Дела на работе? Это вообще не повод для тоски. Васятка? А что с ним станет? Стоит себе под навесом у нас во дворе, блестит, словно начищенный медный таз, или... БАКС!

Я аж непроизвольно дернула поводья. Савраска послушно остановилась и, обернувшись, покосилась на меня карим глазом.

Точно, Бакс! Вот о чем я забыла. Куда его дел Саша? Торопливо пробегаю взглядом по широкоплечей фигуре впереди. У него с собой только спортивная сумка, полупустая. Там статуэтки точно быть не может. Он, что оставил его в нашем мире?! От такого предположения на меня накатила самая настоящая волна паники.

ГДЕ МОЯ СТАТУЭТКА? Покажите мне ее, дайте потрогать, а еще лучше позвольте утащить в свое логово, где я буду сидеть, пускать слюни и блаженно повторять "Моя прелесть!".

В ушах зашумело, дыхание перехватило, а руки моментально стали влажными.

— Ты чего застряла?— поинтересовалась Виктория, подъезжая ко мне.

— Все хорошо, — через силу заставляю себя улыбнуться и снова трогаюсь в путь.

— Мне можешь не врать,— подруга пристроилась рядом и теперь искоса посматривала на меня.

— Слушай,— начала я нерешительно,— а ты случайно не видела у Хромова нашего Бакса?

— Нет,— резко ответила Вика,— и видеть его не желаю!

— Надо у него спросить, куда он лошадку дел.

Подруга пришпорила свою кобылу, опередила меня на корпус, а потом преградила дорогу и прошипела:

— Ты с ума сошла? Тебе напомнить, почему мы оказались здесь?

— Да, я просто спрошу...

— Нет, не спросишь! Лучше пусть едет и молчит, чем ты его опять выведешь из себя этим дурацким Баксом. Мало тебе проблем из-за этой проклятой железяки? Хочешь очередную катастрофу спровоцировать?

— Нет,— отвечаю угрюмо, и объезжаю подругу с боку.

Она сердито ворчит мне в спину, что-то про бесконечную человеческую глупость и упрямство мелкого рогатого скота. Я лишь пожимаю плечами, не оборачиваясь к ней.

Виктория как всегда права, все наши проблемы из-за статуэтки. Вот только в данный момент, меня это мало интересовало. Я хочу знать, куда Александр ее дел, и я это узнаю!

Пришпориваю Савраску, заставив перейти ее на мелкую рысь, на какой-то момент даже забыв, что я не умею ездить верхом, и догоняю Хромова. Сзади раздается обреченный стон Вики.

-Саш,— зову его, когда расстояние между нами сокращается.

Он притормаживает Торбана, оборачивается и вопросительно смотрит на меня.

— Я тут хотела у тебя спросить,— смутившись под его взглядом, начинаю сдавленно мямлить.

— Спрашивай,— он равнодушно поводит плечами.

— Ты только не сердись, ладно?

— Мне уже интересно,— хмыкает он.

— Я только хотела узнать,— бубню, уставившись на свои руки,— эээ, статуэтка, ну та самая, которую мы из музея забрали, а потом которую ты у нас забрал, два раза...

— И?— взгляд становится цепким, словно он чего-то ждет от меня.

— Я вот подумала и хотела уточнить...

— Уточняй, раз хотела.

Собираюсь силами и на одном дыхании выдаю:

— Я хочу ее видеть, ну или хотя бы узнать, куда ты ее дел!

Вся подобралась, ожидая его реакции, но отступать не собиралась. С наигранным боевым выражением лица смотрю на него, а внутри все замирает. Вдруг откажет или просто промолчит? Или еще хуже, опять разозлиться? Эх, надо было все-таки Вику послушать. Сейчас как всегда дров наломаю...

Александр смотрел на меня несколько, бесконечно долгих минут, потом коротко бросил:

— Привал.

Я с долей удивления наблюдала за тем, как он спешивается, и направляется к большому, поваленному дереву. Вика смерила меня недовольным взглядом и тоже спустилась с лошади.

Делать было нечего, поэтому я не особо грациозно выползла из седла, чуть не запутавшись в стременах.

Хромов тем временем открыл свою походную сумку и извлек оттуда коричневую папку из кожи грубой выделки. В ней оказались карты.

Александр взял одну из них и разложил на стволе поваленного гиганта.

— Что это?— хмуро интересуюсь у него.

— Карта Мизарии,— он ткнул пальцем в голубую точку в нижней части карты.— Мы находимся здесь. Южный Удел, Озеро Тысячи Бликов.

— Здорово,— ехидно отвечаю, рассматривая карту. Она вся испещрена названия деревень, сел, городков, городов. В верхней части на западе на небольшом расстоянии друг от друга изображены два готических замка. Судя по всему, там живет кто-то очень важный. На востоке, в самом углу притаился мрачный храм. Есть еще изображения замков, но не такие крупные как первые два.

Вся территория поделена на участи, закрашенные разными цветами, как у нас на политической карте мира.

Хромов терпеливо наблюдал за тем, как мой рассеянный взгляд скользит по карте. Что бы поддержать разговор, показываю на замки:

— Что это?

— Это,— он показывает на первый, с острыми высокими шпилями, — это Барестан, наша столица. В замке обитает Король, со своими подданными. Это,— указывает на второй замок, с массивными тяжелыми сводами,— Эрги-Браст. Владения Совета Семи.

— А, вот эти, которые поменьше?

— Кронобар, принадлежит семейству Дреймаров, и Нерлишь — вотчина Хромвортов. На карте все земли имеют свой цвет. Лиловый— территория Дреймаров, Зеленая— Хромвортов, Красная— Королевского Двора, Желтого— Совета, — терпеливо объяснял Саша, а мне только оставалась дивиться его словоохотливому настроению.

— Фиолетовый?

— Это земли, прилегающие к Сумеречному Храму.

— Что это?

— Пока не важно,— от этого вопроса он предпочел отмахнуться.

— На карте много бежевого,— в разговор вступила Виктория.

— Да, это нейтральные земли.

— У вас идет война?— поинтересовалась подруга, рассматривая карту.

— Нет, но в скором времени может начаться,— спокойно пожал плечами Александр, словно говорил о начале дождя.

— У вас получается в одной стране несколько, как бы выразиться, республик?

— Скорее государства в государстве.

— И как удается поддерживать порядок, если каждый сам по себе?

— Все как обычно. Король и в Африке король. Все остальные подчиняются ему. Совет Семи— это фактически гильдия магов. В его главе стоят семь самых сильных магически одаренных людей нашего мира. Хромворты и Дреймары— это два семейства, которые, мягко говоря, не очень ладят между собой, но обладают такими ресурсами, что и Король, и Совет практически не имеют на них влияния. В случае внешней угрозы страна действует как единой целое. Земли Мизарии самые плодородные, как в плане природных богатств, так и в отношении магических резервов. Так что, развал не выгоден ни кому.

— Почему же ты сказал, что может начаться война?— удивленно спрашиваю у него.

— Здесь история довольно запутанная. Я вам ее попозже расскажу. Может, когда на ночлег устроимся.

Карта по-прежнему лежит передо мной, и я ее пристально рассматриваю:

— Знаешь, экскурс в вашу географию и политический строй был очень познавательным, но какое отношение это имеет к тому вопросу, что я тебя задала.

Саша улыбнулся уголками губ и, глядя мне в глаза, насмешливо произнес:

— Дело в том, что статуэтку я потерял, когда мы перемещались в этот мир.

— Как?— чуть не завопила я,— Ты потерял Бакса?

— Бакса?— задумчиво переспросил он.

— Да, мы его так назвали,— чуть не плача ответила я, ощущая, что мне срочно нужно куда — то бежать, искать вожделенный экспонат.

— В нашем мире он называется Кровавый Страж. Мне кажется это более подходящим названием, для одного из сильнейших артефактов во Вселенной.

— Почему Кровавый?— спросила Вика.

— Да, какая разница,— рявкнула я,— мне плевать, хоть кровавый, хоть корявый! Как можно было его потерять?!

— Оль,— Вика удивленно смотрела на меня,— ты чего разошлась? Опять воспылала пламенной любовью к этой штуковине?

— Это не штуковина!— я уже чуть ли не кричала. Меня всю трясло от негодования, злости и страха навсегда лишиться Бакса.

Подруга растерянно замерла, а Хромов молча наблюдал за моей истерикой, и на его лице застыло такое выражение, словно он опять чего-то от меня ждет.

Чего? Блин, сколько можно? Как меня все достали!!!

Я порывисто от них отвернулась и направилась к берегу. Вика хотела пойти за мной, но Александр остановил ее.

Я дошла до самой кромки воды и остановилась, тяжело дыша, пытаясь взять себя в руки и справиться с неконтролируемым приступом гнева. Что вообще на меня нашло?

В этот момент я была готова кричать, визжать, драться. Я ненавидела Хромова, ненавидела этот мир, ненавидела это озеро, даже любимая Вика бесила так, что хотелось удавить ее собственными руками. Как он посмел нас сюда забрать? Сломать наши жизни? Да еще и Бакса умудрился проворонить!

По щекам покатились крупные, соленые, злые слезы. От бессилия, страха, ярости.

Я хочу домой!

Нет, я хочу сначала найти Бакса, а потом домой!

Сердито вытираю лицо рукавом рубашки и, сжав кулаки, возвращаюсь к своим спутникам.

Останавливаюсь перед Александром и, вскинув на него яростный взгляд, спрашиваю:

— Ты знаешь, где он?

— Только общее направление,— Саша махнул в ту сторону, куда мы держали путь.

— То есть его конкретное местонахождение тебе не известно,— холодно уточняю у него.

-Понятия не имею где он,— с готовностью соглашается и беспечно разводит руками, не отрывая взгляда от моего раскрасневшегося лица.

Я шумно втягиваю воздух, а потом медленно выдыхаю, пытаясь взять себя в руки. Медленно считаю про себя до десяти, а потом произношу мрачно, чеканя каждое слово:

— Я...хочу...его...найти!

Тут Хромов улыбнулся во все тридцать два зуба, поднял глаза к небесам и благодарно произнес:

— Аллилуйя!

— Что?— не поняла я.

-Ничего, просто радуюсь великому свершению.

Его реакция поставила меня в тупик, гнев начал постепенно отступать. Александр тем временем взял меня за руку и подтащил к карте:

— Хочешь показать, куда мы идем?— интересуюсь, выдирая из его хватки свою руку.

— Нет, это сделаешь ты,— вкрадчиво произнес он, встав прямо у меня за спиной, заставляя нервничать.

-Я?

— Да.

— Подожди, ты хочешь, что бы я посмотрела в карту и сказала, куда надо идти за Баксом?

— За Стражем,— поправил он меня.

— Боюсь, путеводная звезда из меня так себе,— произношу уже с сомнением, растеряв опять весь свой боевой запал из-за стоящего за спиной мужчины.

— Нет, дорогая моя,— с усмешкой произносит он,— ты идеальный навигатор, если речь заходит о Страже.

— Я не понимаю...

— Просто посмотри на карту, и скажи, куда нам идти,— мягко прошептал он, склоняясь почти к самому моему уху.

Я пытаюсь отодвинуться от него, но он крепко держит за плечи, не давая пошевелиться:

— Скажи,— его голос обволакивает, заставляет сердце заходиться в неистовом танце. Я покорно опускаю взгляд на карту, пытаясь хоть как-то выровнять дыхание. Города, реки, леса, все это смешивается в пеструю, невыразительную массу. И тут мои глаза останавливаются на ничем не примечательной точке на нейтральной территории. Все вокруг размыто, и только это место я вижу абсолютно ясно, и в душе словно волна узнавания поднимается,

— Скажи мне, где страж,— повторяет Хромов, и его голос доносится до меня словно издалека. Как во сне я протягиваю руку и указываю место на карте.

— Умница, девочка,— тихо сказал он, легонько коснулся губами виска и отошел. А я так и осталась стоять, дрожа как осиновый лист на ветру.

— И куда мы теперь?— спросила Виктория, подозрительно поглядывая на нас.

— Туда, куда Ольга указала.

— То есть, она ткнула пальцем в карту, и мы отправляемся в это загадочное место.

— Ничего загадочного. Три дня пути и мы доберемся.

— И там нас должен ждать ваш драгоценный кусок металлолома?

-Да,— согласился он.

— Почему ты в этом так уверен,— не отступала подруга

-Потому что это место на карте выбрала Ольга.

— А ты ее преданный фанат и готов идти на край света, лишь бы порадовать ее,— скептически заметила девушка.

— Практически,— со смехом ответил он, пребывая в отличном расположении духа.

Я все еще стояла, как пришибленная, бессмысленным взглядом уставившись в карту.

Это что сейчас произошло? Почему я выбрала именно это место? Мало того, что я показала его на карте так еще и была абсолютно уверена, как туда идти. Словно внутренний компас сработал, и между мной и стражем протянулась тонкая пульсирующая нить. Перед глазами возникло высокое раскидистое дерево не известной мне породы, у его корней мелкая поросль боролась за существования, пытаясь отвоевать себе кусочек света в тени великана родителя. Внутри этой поросли, повалившись на бок, лежал Бакс. Картинка была настолько четкой, что я не сомневалась в ее реальности. Все так и было на самом деле. Оставалось только найти это дерево и забрать статуэтку.

В душе абсолютная уверенность в том, что все получится.

— Что со мной?— тихо спрашиваю, повернувшись в Александру, и медленно опускаюсь на пенек.

Видать у меня при этом был на столько жалкий, беспомощный вид, что его взгляд смягчился. Саша подошел ко мне и, присев передо мной на корточки, взял за руку.

Руки у него теплые, а у меня ледяные, словно не поздняя весна на улице, а студеный февраль.

-С тобой все в полном порядке, — успокаивающе произнес он, убирая прядь волос, выбившуюся из косы и упавшую мне на лицо.

Я всхлипываю, и отрицательно мотаю головой:

— Это было что-то ненормальное. И сейчас тоже не нормально.

— Что ты чувствуешь?— спрашивает он, рассматривая меня. Так словно в первый раз видит.

— Меня тянет в ту сторону, я махнула рукой.

— Все правильно именно там расположено, то место, на которое ты указала.

— И еще я вижу дерево.

-Дерево?— переспросил он.

— Да, я не знаю, как оно называется. С толстым буро-зеленым стволом, покрытым булавообразными наростами. Листья на кленовые похожи, но это точно не клен.

— Крельская азарата,— кивнул Хромов, определив по моему описанию, что это такое.

— Дерево стоит посреди поляны, заросшей высокой травой, у его подножья растет молодая поросль, а в ней лежит Бакс..Страж. Я вижу это настолько четко, словно нахожусь там. Все в мельчайших деталях. Даже звуки слышу, запахи чувствую. Это не нормально. Я сошла с ума?— чувствую, как ко мне подбирается самая настоящая истерика, с завываниями и стонами.

Александр, видя это, садится рядом со мной на старый, разбитый пень, обнимает за плечи и прижимает к себе, а у меня даже нет сил скинуть его руки или отодвинуться.

— Все хорошо, успокойся, — он утешает меня, как маленького ребенка, покачивает, гладит по спине.

Вика сидит с другой стороны от меня, гладит мои волосы.

Постепенно, благодаря их стараниям, я перестаю трястись, всхлипывать и затихаю.

— Ну, как ты?— ласково спрашивает подруга.

— Все в порядке, — я стираю остатки слез,— извините меня за срыв. Просто испугалась

— Оль, послушай меня очень внимательно,— произнес Хромов, по-прежнему удерживая меня рядом с собой,— то что ты сейчас ощущаешь, называется Зовом Вора. Этот Зов связывает тебя и Стража. Если тебе мешают образы, возникающие из-за него, просто постарайся об этом не думать, и они отступят, и вернутся, только когда ты их позовешь.

— Я вообще не хочу их видеть.

— Вот этого точно не выйдет. Зов в тебе, и никуда от него не деется. Просто прими его как должное.

— Не хочу.

— Не сопротивляйся, чем дольше ты его отталкиваешь, тем сильнее он будет. Тебе надо научиться жить с ним в гармонии, так чтобы не он контролировал тебя, а ты его. Для этого сначала просто свыкнись с мыслью, что он с тобой и ничего плохого в этом нет.

— Как нет? Какой то зов, куда то меня зовет! Чего он вообще ко мне привязался?

— Он в тебе с самого рождения. Всегда был, просто до определенных событий не проявлялся, лишь исподтишка определяя образ твоей жизни.

— То есть воровать она начала именно потому, что слышала Зов Вора?

— Не совсем так. Она его не слышала, они как бы шли параллельно, он только изредка направлял ее действия.

— Кошмар, какой, — простонала я.

— Почему же?— Саша хмыкнул,— именно благодаря Зову вам всегда благоволила Фортуна. Он, скажем так, твой ангел хранитель в воровских делах. Сколько у вас было дел, некоторые вы шли просто так, без должной подготовки, необходимых знаний и прочего, и у вас все получалось?

— Много, — ответила за меня Вика, — но приятнее думать, что мы просто гениальны в своем коварстве, хитрости и изворотливости, чем-то, что за нас все делал какой то эфемерный Зов! Получается, что если его не было бы, то у нас бы ничего не вышло.

— Не знаю,— он пожал плечами,— может что-то, да, и получилось бы, а может, сидели бы уже давным-давно в местах не столь отдаленных.

-Блин, а я так гордилась, что мы такие виртуозы своего дела, — грустно проворчала я.

— Зов в чистом виде, ты услышала у меня в кабинете, когда за деньгами пришла. Сработал он когда ты первый раз увидела стража. Помнишь, ты мне тогда стих рассказала?

— Да.

-Так вот, это был он.

— Но у меня ведь раньше не было никаких видений, а сейчас появились.

— Ваш мир и все его обитатели стерильны по отношению к магии,— терпеливо объяснял он,— поэтому и Зов не мог работать как надо. Оказавшись здесь, он скинул с себя все ограничения, и проявился на полную силу. Не думай о нем, как о чем-то плохом или хорошем. Это просто инструмент позволяющей Вору находить Стража.

— То есть, я и Бакса решила украсть только потому, что на меня влиял этот самый Зов.

-Да,— просто ответил Александр,— с тех пор как ты услышала Зов, у тебя не было другого пути, кроме как украсть статуэтку из музея. Тебе ведь хотелось это сделать до зубного скрежета, не так ли?

Я задумчиво кивнула, а потом спросила:

— Что бы случилось, если бы нас поймали в момент кражи?

— Не могли вас поймать,— убежденно сказал он,— ты могла зайти туда через центральный вход, подняться по главной лестнице, забрать Стража и уйти тем же путем. Удача была бы все равно на твоей стороне.

-Даже так,— удивленно присвистнула Вика.

— Откуда взялся второй конь?— раз уж у него такое благодушное, да еще и разговорчивое настроение надо этим пользоваться.

— Вот этого я не знаю, подозреваю, что подделка народных умельцев.

Повисла тишина. Мы с подругой переваривали полученную информацию, а Хромов сидел со скучающим видом.

— Раз вопросов больше нет, то предлагаю продолжить путь,— сказал он и поднялся на ноги, наконец, выпустив меня из кольца своих рук. На какой то миг стало грустно, но я быстро справилась с очередным наплывом эмоций, хотя от одного вопроса все-таки удержаться не смогла:

— Так, именно из-за того, что я слышу Зов, ты забрал нас собой в этот мир?

Мужчина повернулся ко мне вполоборота, смерил спокойным взглядом и кивнул:

— Да, без тебя я бы не справился,— после чего неторопливо направился к своему жеребцу.

Я с трудом забралась в седло, в очередной раз, позавидовав подруге, которая уже элегантно восседала на Буланой.

— Сегодня к вечеру доберемся до небольшого городка, так что ночевать будем в нормальных условиях,— сообщил Александр, снисходительно наблюдая за тем, как мечтательное выражение расползлось по моей помятой физиономии.

— Может там еще и ванна есть?— спрашиваю у него голосом, полным надежды.

Он лишь кивает и улыбается, весело так, по-мальчишечьи, что просто не возможно не ответить ему тем же.

Продолжаем наш путь. И ничего вроде вокруг не поменялось, вот только я еду и внутри так приятно, что легкая полуулыбка не сходит с моих губ.

Глава 7. Мерси боку

Как и говорил Александр, к вечеру мы добрались до маленького городка под названием Южанель. В нем было всего четыре улицы. Две пронизывали его поперек, а две вдоль, как бы разделяя его на девять секторов.

Больше всего он походил на кадры из фильмов про Дикий Запад. На окраине располагались небольшие домики, ближе к центу они становились двухэтажными. Первый этаж чаще всего был каменным, и в нем располагался магазин или аптека, или еще какое-то заведение, а на втором, деревянном, жили хозяева. В самом центре гордо возвышалось трехэтажное здание из красного кирпича.

Это оказалась местная гостиница. Хромов взял два соседних номера. Одноместный для себя, и двухместный для нас с Викулей.

После стольких дней пути сполоснуться хотелось гораздо больше, чем есть или спать. Поэтому мы дружно решили, что сначала принимаем ванну, а потом спускаемся на первый этаж, где расположился самый престижный ресторан города. Хотя, я сомневалась, что здешние рестораны будут соответствовать моим представлениям о престиже.

Вскоре мы оказалась в своем номере.

Большая комната с двумя окнами, была приспособлена для постояльцев, не спящих совместно. Две односпальные кровати стояли по разным сторонам, над каждой установлен балдахин изумрудно зеленого цвета, круглый стол, накрытый кристально-белой скатертью, стулья и шкаф, украшенный резьбой. Все весьма и весьма достойно. Чисто, уютно, без излишеств.

Мое внимание привлекла дверь в углу. За ней оказалась еще одна комната, выложенная мелкой разноцветной плиткой, в центре которой стояла огромная, металлическая ванна, по бокам украшенная причудливыми узорами.

Ура! Как же я мечтала об этом! Вика тоже пританцовывала рядом, радуясь нашей находке.

Однако радость наша была недолгой.

Обошли ванну раз, обошли ванну два, а так же три, четыре, пять.

Сливного отверстия нет. Крана нет. Как следствие, воды тоже нет.

Мы в недоумении топтались рядом с этим металлическим чаном, почесывая головы.

— Тут, водопровод вообще изобретен?— бесконечно тоскливо спросила подруга.

— Понятия не имею,— мне не оставалось ничего другого, кроме как беспомощно разводить руками.

— Надо вызвать прислугу, что бы воды натаскали?

— Точно!— такое решение оказалось наиболее вероятным, учитывая, что мы попали словно на несколько веков назад.

Следующие пятнадцать минут, мы потратили на то, что бы найти кнопку, колокольчик или любую другую волшебную штучку, которая бы позволила нам вызвать обслуживающий персонал.

Передергав и перетыкав все, что нашли в номере, мы сдались и оставили поиски.

— Может надо спускать вниз и заказывать ванну там?— предположила я.

— А, может, здесь нет никакой прислуги, и постояльцы сами себе обеспечивают водные процедуры, натаскав воды из колодца?— мрачно произнесла Вика.

— Не удивлюсь, если так оно и есть.

— Иди к Саше, узнавай, как нам быть,— безапелляционно заявила подруга, — а я пока вещи разберу.

— Взяла бы и сама сходила,— проворчала я, направляясь к выходу.

Пребывая в мрачном расположении духа, сама не заметила как, преодолела расстояние до соседнего номера. С тяжелым вздохом постучалась в его дверь и стала ждать ответа, разглядывая веселые картинки, украшающие стены коридора, по привычке отмечая, что при желании можно тихонько снять и унести пару шедевров с собой.

Услышала, как дверь сзади меня открывается, обернулась и замерла, словно громом пораженная. На пороге стоял Хромов, в одном белом полотенце, обмотанном вокруг бедер. Вторым полотенцем он вытирал сырые волосы. Я стояла и пялилась на него открыв рот, а он невозмутимо смотрел на меня. До дрожи захотелось подойти ближе, провести рукой по сырым волосам. Не в силах остановиться, я скользила растерянным взглядом по его фигуре, с тоской понимая, что пропала. Окончательно и бесповоротно.

— Чем обязан?

-Я...эээ....ты мылся?— наконец смогла выдавить из себя что-то членораздельное.

— Нет,— он всплеснул руками, и язвительно ответил,— это я так вспотел сильно! Так зачем пожаловала?

Так, а зачем я, собственно говоря, пожаловала? Увидев его в таком виде, совершенно забыла цель своего визита. Ах, да, мы с Викой никак с водными процедурами разобраться не можем.

— Мы не знаем, как нам воды натаскать,— сердито бурчу я, стараясь глядеть куда угодно, только не на него.

— И? — поинтересовался он невозмутимо.

— И, я хотела узнать, как тут это делается. Надо людей каких-то специальных вызывать? Или что-то еще сделать?

— Слава Богу,— хмыкнул Александр,— а то, я уж подумал, что ты пришла, чтоб на меня опять полюбоваться.

С шипение втянула в себя воздух, еле удержавшись оттого, что бы не заехать по наглой ухмыляющейся физиономии.

Ну, вот как? Как у меня удается попадать в такое двусмысленные ситуации?

— Ладно, забудь,— сердито развернулась, и решительно направилась к лестнице. Плевать, узнаю у кого-нибудь другого.

Не успела я сделать и пяти шагов, как передо мной возникла невидимая стена. Я в недоумении остановилась, пытаясь разобраться, в чем дело.

— Куда собралась?

— Пойду, пообщаюсь с кем-нибудь, кто не видит в каждом моем жесте двойного смысла,— буркнула я, не оборачиваясь к нему.

Хромов молча подошел ко мне, взял за руку и повел в нашу комнату, не обращая ровным счетом никакого внимания на мои причитания и попытки освободиться.

Вика удивленно наблюдала за нашей странной процессией. Полуголый мужик, тащит сопротивляющуюся меня через всю комнату к двери в ванну.

Он бесцеремонно подвел меня к чану, и приложил мою ладонь к рисунку, выбитому на его боку. Секунду ничего не происходило, а потом, бац, и передо мной стоит ванна полная горячей, ароматной воды, с белыми шапками пены.

— Как это?— опешила я от удивления.

— Магия,— сказал он загробным голосом и развел руками, словно старик Хоттабыч. С усмешкой посмотрел еще раз на мое вытянутое лицо с круглыми, как блюдца глазами, и заржал,— В общем, когда наплещетесь, спускайтесь вниз, я буду ждать вас там.

С этими словами, развернулся и ушел, а я недоверчиво потрогала воду. Хм, настоящая, горячая, сырая. Не долго думая, скидываю одежду, залезаю в ванну и опускаюсь в воду по самые уши. Красота, блаженство и высшая степень удовольствия.

Вика, заглянув ко мне, фыркнула, что бы я поторопилась, потому что ей тоже хочется. Я блаженно улыбнулась и прикрыла глаза.

А, Хромов все рано гад! Мне теперь это белое полотенце, обмотанное вокруг его бедер, покоя всю ночь не даст.

Вниз мы спустились почти через два часа. Конечно, это время можно было бы и сократить, если бы две великовозрастные девахи не играли в игру под названием "налей ванну".

Мы несчетное количество раз наполняли и опорожняли ее, то, делая воду ледяной, то кипятком, меняя аромат пены и ее цвет. Даже сделали ванну полную молока. Правда, с пивом тот же фокус не удался.

Зашли внутрь "ресторана" и осмотрелись. Здесь было шумно, весело, многолюдно.

Хромова мы обнаружили сидящим за столиком, вместе с двумя неизвестными нам мужчинами. Внешность одного из них была совершенно непримечательно, зато второй был поразительно похож на нашего Портоса. Я шепнула об этом Вике, и она меня полностью поддержала. При приближении к данному субъекту сходство стало еще сильнее.

Мы подошли к их столику и остановились в нерешительности. Вдруг у Александра какие-нибудь тайные дела, а мы тут мешаться будем?

Саша кивнул нам, а потом представил своим собеседникам. Невыразительного звали Амир, а Портоса— Кастор.

Мы тепло поприветствовали новых знакомых, и подсели к ним за столик. Тот час появился официант и поинтересовался, чего мы желаем.

Я нерешительно заглянула в меню и поняла, что письменный язык этого мира отличен от нашего, разнообразные закорючки и ничего похожего на знакомые буквы. В общем, читать я не могла.

Александр покосился в нашу сторону, а потом сам сделал заказ, назвав официанту неизвестные мне блюда.

Тем временем другой официант принес Кастору большую кружку чего-то крепкого. Толстяк залпом выпил половину ее содержимого, зарычав от удовольствия. Ну, вылитый Портос. Удержаться не хватило сил, и я начала себе под нос мурлыкать песню:

— Пока, пока, покачивая перьями на шляпе, судьбе не раз шепнем...

— Мерси боку!— поддержала меня подруга.

Хромов зажмурился, потирая себе переносицу:

-Как я только вас терплю, — промычал себе под нос и покачал головой, но улыбку на его губах я успела заметить. Похоже, фильм он тоже смотрел.

— Расскажи-ка, друг мой любезный,— громогласно изрек Кастор,— что за прекрасные спутницы с тобой?

Веселыми, пьяными глазами он рассматривал нас с Викой, а мы в нерешительности переглядывались, не зная, что можно говорить, а о чем лучше промолчать.

— Это мои гостьи,— беспечно ответил Саша, хотя даю руку на отсечение, в глубине серых глаз проскочило недовольство,— мы вместе путешествуем.

— Это теперь так называется,— рассмеялся Амир. Я стрельнула в его сторону яростным взглядом. Это за кого он нас тут принимает?

— Никто никого не хотел обидеть,— примирительно прогремел раскатистым басом, заметив наше недовольство,— просто Алекс у нас еще тот ...путешественник, ну если вы понимаете, о чем я.

— Прекрасно понимаю,— не обращая внимания, на недовольный взгляд Хромова я мрачно усмехнулась.

Этот огромный толстый человек с громким голосом, располагал к себе. Его неординарность выражалась во всем. В манере вести себя, в мимике, повадках и даже в одежде. Нежно-сиреневый камзол, подчеркивающий необхватный живот, с вышитой на груди красной птицей, белая рубашка, с расстегнутыми верхними пуговицами, нелепый объемный воротник, сползающий на бок. Очень колоритно.

Мое внимание привлек медальон, покоящийся на его богатырской груди. Массивная золотая цепь, а на ней большая золотая капля, в центре которой сверкает темно-синий сапфир, а вокруг россыпь мелких рубинов. Очень красиво, и очень дорого.

-Откуда вы к нам пожаловали?— не унимался толстяк.

Мы опять переглянулись, а потом дружно устремили свои взоры на Сашу. Что нам говорить-то? Почему-то мне кажется, что про другой мир лучше не упоминать, ибо с сумасшедшими церемонится никто не станет.

— Они из закрытой части Ткеллы,— не моргнув глазом, соврал Хромов.

-Ого. Знал бы что ткеллианки такие красивые, переехал бы к ним жить,— рассмеялся Кастор и снова приложился к кружке с выпивкой.

Хромов тоже пил какой-то золотисто-бежевый напиток из красивого стеклянного стакана, явно не ставя перед собой цель напиться. Просто отдыхал, как у нас люди после работы, в баре со стаканом виски.

На нас быстро перестали обращать внимание, занимаясь своими разговорами. Мы с подругой смогли спокойно приступить к позднему ужину. Жую, рассматриваю зал, краем уха слушая разговор Саши, Амира и Кастора. Судя их непринужденному общению, они давние, близкие знакомые. Может даже друзья.

— Я тебе точно говорю, что-то назревает,— проревел Кастор, обращаясь к Хромову.— Королевский Двор гудит как рой разбуженных ос. Совет в полной боевой готовности, а Влад просто рвет и мечет, и ты хочешь сказать, что не в курсе происходящего?

— Да, я вернулся шесть дней назад, еще даже до переходной зоны не добрался, так что откуда мне знать, что тут происходит!— спокойно пожал плечами Саша.

-Странно, вот именно шесть дней назад, вся эта суета и началась,— не унимался его собеседник. Он опорожнил свою кружку, размерами более походящую на ведро, и, подозвав официанта, потребовал новую порцию.

— Может они все соскучились по мне— с усмешкой ответил Александр.

-Ага, особенно братец твой разлюбезный,— рассмеялся Кастор, а Хромов лишь отстраненно улыбнулся,— даже такой толстокожий сухарь, как я, почувствовал, такой всплеск силы, что волосы на заду зашевелились! А уж ты точно это уловил бы.

Саша отрицательно покачал головой:

— Наверное, это было до моего возвращения, потому что я точно никакого всплеска не засек.

Эх, хорошо врет, не придерешься. Ни капли замешательства, глаза такие кристально чистые, а ведь это именно он принес Стража в этот мир. Видать подружка тоже смекнула, о чем идет речь, потому что оторвалась от своей тарелки и лукаво мне подмигнула. Между тем, Кастор с Амиром ему все-таки поверили, потому что разговор плавно сместился в другое русло.

Через некоторое время толстяк напился до поросячьего визга. Нелепый воротник уже оторвался и покоился под столом, верхние пуговицы от камзола отлетели, широкий ремень наполовину ослаб, так что теперь темно-коричневые брюки норовили сползти с его мягкого места, а он раз за разом подтягивал их некрасивым жестом.

Голос стал еще громче. Теперь он перекрикивал всех в ресторане, требовал хлеба и зрелищ. Саша попытался его успокоить, но быстро сдался и махнул рукой:

— Бесполезно,— проговорил он, обращаясь к нам,— сейчас этот боров выпьет еще пару кружек, начнет горланить песни, потом с кем-нибудь подерется, а затем уснет лицом на столе. Все как всегда. Пару раз в год он уезжает из дома на месяц на большую охоту, как он ее сам называет. А на самом деле подстрелит пару зайцев, а остальное время празднует. Завтра проснется и не вспомнит ничего из сегодняшнего вечера. И так каждый день, недели две. До тех пор пока печень болеть не начнет. Тогда он купит тушу огромного медведя и поедет с ней домой, похваляться перед женой,— все это Саша проговорил со снисходительной усмешкой, но я чувствовала, что к этому толстяку он относится по-дружески.

Амир покинул нашу компанию чуть раньше, сославшись на усталость и головную боль. Правда Хромов после его ухода поведал, что у его головной боли глаза цвета весеннего неба и грудь пятого размера. В общем, променял нас Амирка на женские прелести.

Портос больше не мог усидеть на одном месте, и принялся бродить по залу, приставая к посетителям с тостами, советами, приглашениями в гости и прочей дребеденью. Некоторые весельчаки с ним выпивали, другие сторонились. Официанты веселой гурьбой пытались безрезультатно его утихомирить. Хромов не обращал на него никакого внимания, прекрасно зная, чем это все закончится, а я следила за толстяком жадными глазами, словно лисица за петушком.

Ольга удалилась в женскую комнату. Александр разговаривал с очередным своим знакомым. Темой разговора опять была напряженная ситуация в стране. Вика сидела, откинувшись на спинку стула, и глазами сытого кота смотрела на окружающих. В этот момент она была практически счастлива. Помылась, наелась, сидит отдыхает. Красота. Девушка лениво протянула руку и взяла с тарелку ярко-зеленую ягоду, по вкусу напоминающую виноград.

В этот момент зал наполнился ревом. От неожиданности она уронила ягодку и торопливо обернулась на источник шума, как и все присутствующие в заведении.

Кастор словно раненый вепрь метался между столами, сметая все на своем пути и, гремя рокочущим басом, угрожал скорой расправой, какому-то неизвестному мерзавцу:

-Обокрали!— рычал он в лицо официанту, случайно попавшему ему под руку,— меня, хозяина Красных Земель! Я вам всем покажу! Воры, проходимцы. Ик. Сейчас я всех на чистую воду выведу!

С этими словами он дернул манжет на правом рукаве. Ткань жалобно затрещала и сдалась под натиском гигантских лапищ, вместе с манжетой отвалилась половина рукава, но толстяка это совершенно не интересовало.

Он схватил нож и, пьяно мотаясь, попытался сконцентрироваться, а потом полоснул себя по запястью.

Вика от неожиданности подскочила на стуле. Хромов на нее цыкнул и заставил сесть обратно.

— Да он же вены себе режет!— запричитала девушка,— его остановить надо, пока он кровью не истек.

— Успокойся,— произнес Александр, невозмутимо глядя на приятеля,— ничего с ним не станет. Почти каждую пьянку он теряет свой родовой медальон, поднимает скандал, что его обокрали, долго и упорно пытается провести ритуал, по выявлению грабителя, а потом находит свою побрякушку где-нибудь под столом.

— Всех на чистую воду выведу,— как заведенный повторял Кастор, и, смочив ладонь второй руки своей кровью, начал плести заклинание. Вика с интересом наблюдала за его потугами. Толстяк что-то шептал, экспрессивно выделывал всякие кренделя руками, вызывая смешки у окружающих.

Наконец, после неимоверных усилий, перед ним появились мерцающие контуры, напоминающие снежинку. Он еще раз обагрил кровью ладонь и принялся еще активнее размахивать руками. Медленно, словно нехотя, снежинка начала снизу наливаться лиловым светом. Когда работа была выполнена на треть, кастор икнул, отвлекся и потерял и без того слабую концентрацию. Контур мигнул и погас. Здоровяк выругался и начал все заново.

Так повторялось уже несколько раз, и Вика стала терять интерес к его действиям, очень сомневаясь, ему удастся достигнуть результата.

Девушка отвернулась от него и заметила Ольгу, стоящую возле стойки и задумчиво крутящую в руках бокал с зеленоватой жидкостью. Наверное, ее кто-то угостил, ведь своих денег на покупку у нее не было, а просить у Хромова она бы не стала.

Вика снова обернулась к кастору. В этот раз снежинка успела окраситься на половину, прежде чем очередной ик, испорти все дело.

Зал наполнился дружным смехом. Вика не удержалась и прыснула, даже Александр улыбался, наблюдая за потугами приятеля.

Вот балбес! Виктория опять повернулась в сторону подруги, чтобы позвать ее к себе и вместе посмотреть шоу, но остановилась, ощутив, как волосы начинают шевелиться на затылке. Ольга улыбалась, но в глазах ни тени улыбки, только напряженное ожидание чего-то. Этот взгляд Вика знала отлично.

Внутри все перевернулось, а потом сжалось от ужаса. Виктория стремительно обернулась к Хромову:

-Саша!— позвала она его, старая перекричать всеобщий гогот. Кастор доплел заклинание уже на две трети, краснея от напряжения и обливаясь потом. Теперь все в зале делали ставки, получится у него в этот раз закончить начатое или нет.

-Чего тебе?— спросил он, оглянувшись через плечо.

Вика поманила его пальцем. Хромов нехотя оторвался от развлечения и нагнулся к ней, вопросительно выгнул бровь

— Саш, ты ведь шутил, когда говорил про отрубание рук и выжигание глаз у воров?

-Нет,— спокойно ответил он,— а что?

Вика промолчала, лишь выразительно посмотрев на него.

Несколько секунд он в недоумении смотрел на нее, потом лицо вытянулось, и он резко обернулся в поисках Ольги. Она по-прежнему сидела возле стойки, глядя в одну точку перед собой.

-Да, твою ж мать,— прорычал Хромов, вскакивая из-за столика.

— Вот и я о том же, — испуганно прошептала Вика, глядя ему вслед.

Александр стремительно бросился в сторону Ольги, на ходу, не глядя и не прилагая никаких усилий, сломал почти окрашенную снежинку Кастора, вызвал у того вопль, достойный разъяренного буйвола.

Так, похоже, я опять влипла. Тоскливо рассматриваю стоящий передо мной стакан с зеленоватой жижей, которой меня угостил седеющий ловелас за соседним столиком.

Толстяк бушевал, пытаясь сотворить в воздухе какой-то розовый бантик, все вокруг шумели, гоготали, айлюлюкали, а я сидела и обливалась холодным потом. Ну, вот почему я сначала делаю, поступая так, как велят дурные инстинкты и желания, а потом только голову включаю? Дурища!

В этот момент, я почувствовала, как меня с силой хватают за талию, стаскивают со стула и разворачивают. Прежде чем успеваю отреагировать, оказываюсь нос к носу с разъяренным Александром. В этот раз ледяные глаза полыхают так, что хочется сбежать подальше.

— Какого...-начинаю возмущаться, но сделать мне этого не дают.

Саша притягивает меня к себе и обнимает так сильно, что становится тяжело дышать. Со стороны, наверное, смотрелось как проявление безудержной страсти, вот только никто не слышал, как он, зарывшись лицом в мои волосы, прошептал на ухо:

— Что ж ты, зараза, творишь, а?

-Я...

— Стой и не дергайся, пока я тебя не придушил к чертям собачьим,— его рука бесцеремонно скользнула мне под рубашку. Горячая ладонь прошлась по животу, заставляя дрожать. Попытка отстраниться не имела успеха, он держал меня железной хваткой. Рука тем временем поднялась еще выше, добралась до груди, скользнула под белье и вытащила оттуда пригревшийся медальон. Я задыхалась от действий, от его тепла его рук, от его дыхания на моей коже, от жара его тела.

Зажав находку в кулак, Хромов немного отстранился от меня, но из медвежьей хватки не выпустил. Посмотрел мне в глаза и тихо, мрачно пообещал:

— Убью.

После этого повернулся к дебоширу и с радостной улыбкой позвал его:

-Кастор, дружище, иди-ка сюда!

Толстяк сфокусировал осоловевший взгляд на Александре, по-прежнему обнимавшему меня, и нетрезвой походкой направился в нашу сторону.

Саша, еще сильнее прижал меня к себе, и, склонившись, прошептал:

— Только попробуй что-нибудь ляпнуть!

Если честно, я перепугалась как заяц. Действия Александра не укладывались у меня в голове. Не стал бы он просто так, прилюдно со мной обжиматься. Значит дело плохо.

Тем временем Портос-Кастор добрался до нас и теперь стоял рядом, пошатываясь и благоухая винными парами:

— Вижу, вы тут времени не теряете,— промычал он, кивнув на Сашину руку, крепко прижимающую меня к нему.

— Так жизнь штука короткая, надо наслаждаться пока есть возможность,— со смехом ответил Саша. Вот только я прекрасно чувствовала, что ни черта ему не смешно. Он был зол, и не просто зол, а разъярен, и виной этому была естественно моя скромная персона.

— Эх, а я надеялся, что до этой красавицы ты своими ручонками не дотянулся,— хмыкнул Кастор, а я залилась краской. Еще как, блин, дотянулся, даже вспоминать не хочется.

— Ты лучше посмотри, что она нашла под стойкой,— все с таким же наигранным весельем продолжал Саша и протянул на открытой ладони переливающийся разноцветными бликами медальон.

-О-о-о-о, спасительница, ты моя,— проревел пьяный мужик, и, не долго думая, сгреб меня в охапку, чуть ли оттолкнул Александра в сторону, а потом облобызал мое чело троекратным социалистическим поцелуем, заставляя морщиться от слишком крепкой хватки и умопомрачительного запаха перегара.

Я болталась как кукла в его медвежьих объятьях, боясь даже пошевелиться. Наконец он меня отпустил, и я смогла облегченно вздохнуть, правда, не надолго, потому что Хромов опять сгреб меня в охапку, не позволяя даже шага ступить.

— Везунчик ты Алекс, такое сокровище нашел.

— Ага, та еще находка, прям мешок с брильянтами, а не девушка,— с мрачной иронией ответил Саша.

Кастор успокоился и побрел куда-то вглубь зала, бережно поглаживая свое сокровище, а мы вернулись к нашему столику. Вернее Александр туда шел как ледокол, а меня за собой просто тащил на буксире, стиснув мою талию так, что вздохнуть нельзя было.

Подойдя к столу, он усадил меня на стул, просто надавив на плечи. Со стороны его действия казались заботливыми и нежными, на самом деле, он сжимал меня так, что казалось еще чуть-чуть и глаза лопнут.

Сел рядом со мной и взял за руку, сдавив ее, аж слезы на глазах выступили.

Слова дались ему не сразу. Залпом опрокинул в себя содержимое стакана, несколько раз тяжело вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и только потом заговорил, вперив в меня колючий взгляд ледяных глаз:

— Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что он мой приятель, и поверил мне на слово? Любой другой на его месте, довел бы ритуал до конца, чтобы удостовериться в том, что драгоценности никто не крал! И сидела бы ты сейчас без своей беленькой ручки,— он сжал мою многострадальную руку с такой силой, что искры из глаз посыпались,— и своего карего глаза!

Я попыталась вырвать свою несчастную конечность из его хватки, но все бесполезно. Саша держал крепко, прижимая к столу, не заботясь о том, что мне больно.

— Чем ты вообще думала, когда делала это?

-Пусти меня,— прошипела я.

— Не мечтай! Я тебя вообще свяжу, чтобы не влезла куда-нибудь! Я же рассказывал, про то, как поступают с ворами в этом мире. Ты мне не поверила или решила, что ради твоих прекрасных глаз сделают исключение? Так, спешу тебя разочаровать. Это непреложный закон, его обойти нельзя, будь ты хоть нищий, хоть король. Результат один. Хочешь, я расскажу, чего ты только что избежала?

Я отрицательно замотала головой, а он, не обращая на это никакого внимания, продолжил:

— Если бы он смог доплести заклинание поиска и наполнить его силой, то Печать Правосудия указала бы на тебя. Затем она раскололась бы на две части. Одна из них приняла бы форму меча, а другая форму факела. Дальше можешь догадаться сама, что бы произошло. Тебе прилюдно, прямо здесь ампутировали бы некоторые части тела, и никто не стал бы защищать. Потому что, во-первых, это бесполезно, а, во-вторых, если помогать вору, то можно самому попасть под наказание.

С этими словами он откинул от себя мою руку.

Я закусила губы до крови, пытаясь не разреветься. Хуже всего было осознание того, что он прав. Я ни о чем не думала, когда тихой тенью подошла к Кастору и легко сняла с него медальон. Просто мне так захотелось и все.

— Как ты вообще умудряешься вытворять такие глупости?— уже спокойнее поинтересовался он.

— Я этим вопросом уже много лет задаюсь,— меланхолично подала голос Вика,— поверь мне, ответа не существует. Она просто мастер по необдуманным поступкам! Сенсей!

Саша хмыкнул, а я вызверилась:

— Я не поняла, ты на его стороне что ли?

— Я на стороне здравого смысла,— невозмутимо ответила подруга,— ты делаешь сначала что-то, а потом приходится расхлебывать, оказываясь в очередной клоаке. Например, в чужом мире, в не очень приятной компании.

Хромов смерил ее ледяным взглядом, однако Виктория не прониклась. В отличие от меня, она не теряла дар речи и способность мыслить разумно в его присутствии.

— Знаете, что! А почему бы вам не взять за руки и не отправиться дружным строем в задницу со своими нравоучениями,— рявкнула я, поднимаясь из-за стола.

Все, не могу больше! Надоели. Все. Без исключения.

Решительно разворачиваюсь в сторону выхода, делаю несколько шагов и испуганно замираю, услышав громогласный вопль:

— Ольга!

Осторожно оборачиваюсь и вижу как ко мне пьяным, но чрезвычайно решительным шагом направляется Кастор.

Сердце ухнуло вниз со скоростью экспресса. Вот сейчас точно доигралась. Похоже, мне теперь на маникюр и макияж глаз в два раза меньше времени будет требоваться.

Я, распахнув от ужаса глаза, наблюдала за его стремительным приближением, краем глаза отметив, что Хромов тоже поднимается со своего места и направляется к нам.

Большой, пьяный в дудку, человек остановился прямо передо мной, и я приготовилась к самому худшему.

— Знаешь,— пробасил он,— я каждый раз теряю эту побрякушку. И всегда был уверен, что рано или поздно кто-нибудь попытается ее у меня украсть.

Нервно сглотнула, тоскливо глядя по сторонам, пытаясь найти хоть какой-то путь для отступления.

— Но до сегодняшнего дня никто не смел на нее покуситься.

— Что поменялось сегодня?— напряженно спрашиваю у него, а у самой голова от страха кругом идет.

— Да, ничего не поменялось. Ик. Надоело мне до чертиков искать это добро, поэтому,— он стащил с себя медальон, сделал неуверенный шаг ко мне, мотнулся, чуть не повалив меня на пол, но все-таки торжественно повесил его мне на шею,— вот. Дарю.

Хромов, подошедший к нам, как раз в этот момент, в недоумении замер:

— Это же ваши фамильные драгоценности,— попытался он вразумить Кастора, но бесполезно. Щедрость пьяного безгранична.

— Этот кусок,— Кастор, ткнул пальцем в подарок,— стоит столько, что если ты его продашь, то хватит и тебе, и твоим правнукам.

— Это конечно очень приятно, — наконец смогла придти в себя и обрести дар речи,— но такой дорогой подарок я принять не могу.

Попыталась стащить тяжелый медальон, висевший на моей тонкой шейке как хомут, но он опять взревел, словно мамонт во время брачных игр:

— Отказ не принимаю! Считай это выражением моей искренней симпатии. А вообще, бросай этого самовлюбленного индюка, и приезжай ко мне в Красные Земли. Я на тебе женюсь.

— Ты женат,— напомнил Александр.

— Ах, ну да. Когда соберешься приезжать, дай знать заранее, чтоб я успел свою старую каргу утопить или отравить,— опять сгреб меня в охапку.

Блин, да что ж меня все как куклу тискают! Вырваться и не пытаюсь, это все равно, что с гризли бороться.

Кастор осчастливил меня еще одним слюнявым поцелуем и отпустил. Кто-то позвал его с другого конца зала, и он тот час забыл и о медальоне, и обо мне.

Это вообще что сейчас было? В недоумении почесала голову, потом пожала плечами и снова направилась к выходу.

— Ты же понимаешь, что надо вернуть медальон,— раздался за спиной напряженный голос Хромова.

— Ага, бегу уже,— не оборачиваясь, обронила я и покинула ресторан.

Придя к себе в комнату, я скинула одежду, бросила на стол внезапно обретенное богатство, и забралась в кровать, завесив ее тяжелыми шторами. Хотелось отгородиться от всего мира, и просто побыть наедине с собой, своими мыслями.

Единение не удалось. День выдался волнительным во всех смыслах, поэтому стоило моей голове коснуться подушки, как я провалилась в царство снов, даже не услышав прихода Виктории.

Проснулась я ни свет, ни заря, чуть не завопив от неожиданности, когда обнаружила себя на кровати, завешенной темно-зелеными шторами. Где я? Мозг, с опозданием подкинул картинки со вчерашнего вечера. Ах, да, мы в Южанеле, в гостинице. Я в номере с Викой, а Хромов разместился в соседнем. Все нормально, на сколько это может быть в сложившейся ситуации.

Тихонько отодвигаю балдахин и выглядываю в комнату. Так и есть, подруга спит на соседней кровати. В отличие от меня, она не завешивалась на ночь, стараясь отгородиться от всего мира.

И, вообще, я с ней не разговариваю. И с Александром тоже. Надо же нашлись тут два поклонника здравого смысла. Вот пусть друг друга нравоучениями и почуют, а я как-нибудь обойдусь.

Решив, что сегодня буду гордой, молчаливой и холодной, как снежная королева, я выбралась из-под одеяла и потопала в ванну.

Сделала себе воду с легким цветочным ароматом и с удовольствием погрузилась в нее целиком, вместе с головой. Блаженство.

После водных процедур, воровато оглядываясь, покинула номер и, на цыпочках преодолев коридор, спустилась вниз, сжимая в руках заветную пачку сигарет.

Надо же, чувствую себя сопливой школьницей, бегающей за гаражи на переменке папироску выкурить. Эх, никакой свободы, одни ограничения.

Подымила на заднем дворе, задумчиво прислушиваясь к звукам просыпающегося городка, а затем направилась в ресторан, где провели вчерашний вечер.

Конечно там никого не было, это я ранняя птичка, как всегда с первыми петухами просыпаюсь. За стойкой сидел официант, подперев рукой голову и стараясь не заснуть. Мое появление он сначала не заметил, продолжая пребывать в царстве поверхностной дремы. Пришлось кашлянуть, чтобы привлечь его внимание к моей скромной персоне.

-Чего желаете?— учтиво спросил юноша, а в голосе явно прозвучал еле сдерживаемый зевок. Эх, шел бы ты спать, болезненный. Кроме меня в такую рань вряд ли еще сумасшедшие найдутся:

— Мне чего-нибудь бодрящего и легкий завтрак.

— Бодрящего?

— Да. Ну, там чай кофе.

— Что за кофе?

Тьфу, блин, деревня, кофе не знает. Или его тут вообще нет? На секунду задумалась над печальной перспективой, а потом обреченно махнула рукой:

— Давай чай.

— С травами?

— Нет, от трав я, пожалуй, воздержусь,— рассеяно мотнула головой. Не буду рисковать, а то сейчас опять влезу куда-нибудь, наемся вершков и корешков, от которых хвостик поросячий вырастет, а Хромов опять жизни учить будет.

С кружкой ароматного чая и тарелкой с чем-то смахивающим на пшенную кашу, только зеленую с редкими ярко-оранжевыми вкраплениями, я устроилась за столиком возле окна.

Наблюдая за тем, как город постепенно приходит в себя после ночи, и задумчиво ковыряясь в тарелке, так и не набравшись смелости попробовать ее содержимое, я услышала тяжелые шаги, направляющиеся в мою сторону. Обернувшись, обнаружила Кастора, бредущего с кружкой янтарного напитка к моему столику.

Да, что ж за напасть?! Дайте мне побыть одной, насладиться покоем. Мысленно я просила его развернуться и уйти, но то ли мои телепатические способности оставляли желать лучшего, то ли этот медведь обладал непробиваемой шкурой. Громко поставил кружку на стол и с кряхтением уселся напротив меня.

Уууу, дядечка, похмелье? Как ты вообще умудрился в такую рань встать, или и не ложился вовсе?

— Я сейчас сдохну,— пробубнил он и за пять глотков осушил кружку.

Я сочувственно улыбнулась, хотя никакого сочувствия не испытывала совершенно. Пил? Пил. Головка болит? Болит. Все правильно. Справедливость восторжествовала. Вот только один вопрос решить все-таки надо:

— Спасибо за подарок,— бросаю как бы невзначай.

Кастор поднимает на меня мутный взгляд, красных, опухших глаз, и из всех сил пытается понять, о чем я говорю.

— Медальон,— лаконично напоминаю своему собеседнику.

Дядя еще раз непонимающе посмотрел на меня, потом механическим жестом дотронулся до своей необъятной груди, как раз до того места, где обычно покоилась драгоценность.

Что пусто?

Нахмурился, пытаясь вспомнить, что же вчера произошло, даже покраснел, а лоб покрылся мелким бисером пота.

— Вы вчера потеряли свою побрякушку, я нашла и вернула, за что была вознаграждена щедрым подарком.

Он уставился на меня, пытаясь переварить услышанное:

— Подарил?— переспросил он подозрительно.

-Да, у всех на глазах. Мы с Александром попытались вразумить вас, но бесполезно.

Кастор потер пятерней свою раскрасневшуюся физиономию. Жалко безделушку? Конечно, жалко, она же целое состояние стоит, но я девушка благородная:

— Мне кажется, я должна вернуть вам медальон. Он для вас важен, и я понимаю, что вчера вместо здравого смысла говорил хмель. Если подождете, то после завтрака я вам ее принесу.

Кастор молчал, пытливо рассматривая мою невозмутимую физиономию, а потом поинтересовался:

— Что, прямо так возьмешь и вернешь?

— Конечно,— пожимаю плечами. Знаю, ученая, нельзя такие подарки принимать, тем более подаренные по пьяни, потом проблем не оберешься.

— Знаешь, сколько он стоит?

— Да. Если продам, то хватит на несколько поколений вперед. Вы мне это вчера сказали, когда дарили.

— Интересно, что я еще наболтал.

— Предлагали выйти за вас замуж,— говорю, насмешливо глядя на него.

Дядька явно смутился и пробасил:

— Я вообще-то женат.

— Это вы тоже говорили, но обещали, если я надумаю приехать, отравить старую жену, или утопить,— я с удовольствием описывала наш разговор, заставляя Кастора краснеть и отдуваться,— только мне надо вас заранее предупредить, чтоб накладок не вышло.

— Каких?— простонал он, подзывая официанта.

— Мне-то откуда знать, может, яд посильнее искать собирались, или жернова потяжелей.

— Вот, дурак, старый,— сокрушенно пробормотал он, уткнувшись в руки,— совсем пить нельзя.

— Ничего страшного,— произнесла, ободряюще потрепав его по плечу,— медальон я вам верну, и забудем об этом недоразумении.

Кастор замолк. И сидел так несколько минут. Ну, давай же, толстокожий бегемот! Решайся! Видишь, девочка перед тобой добродетель разыгрывает, старается, глазками хлопает. Порадуй красивую.

— Не надо ничего возвращать, -наконец выдавил из себя толстяк,— это подарок, от чистого сердца.

Бинго! Я, конечно же, смутилась и чуть не выдавила из себя скромную и вместе с тем восторженную слезу, однако в последний момент решила не переигрывать, мало ли что.

Кастор посмотрел куда-то за мою спину и махнул рукой. Обернувшись, я увидела своих спутников. Надо же, явились. Напоминаю себе, что я на них зла и разговаривать не собираюсь.

Они подсели к нам за столик, Хромов уставился на меня мрачным подозрительным взглядом, который я предпочла проигнорировать, отвернувшись к окну.

Мужчина не стал акцентировать на этом свое внимание и обратился к другу:

— Как самочувствие?

— Бывало и лучше,— крякнул толстяк,— мы тут с твоей очаровательной спутницей мило беседовали.

-Интересно о чем?— опять хмурый взгляд в мою сторону.

— Очень порядочная девушка, попыталась вернуть мой вчерашний подарок. Я конечно не взял.

Саша смотрел, вопросительно выгнув бровь, а Хайницкая лукаво усмехнулась и подмигнула.

Знает меня как облупленную. Чуть не улыбнулась ей в ответ, во время вспомнив, что вроде как обижена, и опять отвернулась к окну.

Завтрак прошел в спокойной обстановке. Хромов меня не трогал, беседовал с кастором на отвлеченные темы. Вика тоже предпочла молчать. Уж она-то знала, что пока я не успокоюсь, заводить разговоры со мной бесполезно, только скандал выйдет.

Я все-таки решилась попробовать зеленую кашу. В принципе не плохо, вкус непривычный, но приятный, есть можно.

Не могла удержаться и исподтишка наблюдала за Сашей. Как всегда непроницаемо— отстраненный, задумался о своем.

Интересно, какие мысли бродят у него в голове? Если в них место моей персоне?

Тьфу, ты, блин. Опять я за свое. Это я о нем каждую свободную минуту грежу, а он наверняка очередные важные дела планирует, или может барышню какую-нибудь вспоминает. А может у него в этом мире жена есть? От этой мысли меня передернуло, и я попыталась переключиться на что-нибудь другое. Результат оказался плачевным. Это как убеждать себя не думать про белого слона. В результате я постаралась как можно быстрее разделаться с завтраком и сбежать в свою комнату, тем более вещи нужно еще собрать. Александр еще вчера предупредил, что выезжаем с самого утра.

Минут через пять в комнату проскользнула Виктория. Я как раз стояла у окна и рассматривала медальон, красиво сверкающий драгоценными камнями на утреннем солнце.

Подруга подошла и встала за моей спиной. Попыталась ее игнорировать, но она упорно стояла и сверлила взглядом мою спину.

— Чего тебе?— наконец не выдержала и повернулась к ней лицом.

Она молча протянула мне руку с поднятым мизинцем. Я фыркнула и попыталась ее обойти, но Вика перегородила мне дорогу и опять выставила вперед изящный пальчик, и сделав глаза как у кота из Шрека. Эта ее гримаса всегда вызывала у меня улыбку, в этот раз удержалась, только уголки губ дрогнули. Она это заметила и усилила эффект дрожащей нижней губой.

— А, фик, с тобой,— сдалась я и протянула ей руку навстречу.

Взялись мизинцами, и Виктория торжественно произнесла:

— Мирись, мирись, мирись и больше не дерись.

— Знаете, вы все равно достали меня своими нравоучениями,— не смогла удержаться от претензий.

— Оль, я вчера перепугалась до смерти, когда поняла, что это ты увела медальон у Кастора, и Хромов перепугался. Я видела это по его глазам.

— Зачем было говорить, про то, что я спец по дурацким поступкам?

— Да ты же всю жизнь косячишь так, что туши свет! Я же не виновата, что ты самая сумасшедшая из всех, кто мне когда-либо встречался на моем пути,— пожала плечами подруга,— не расстраивайся, в этом твоя изюминка.

— Спасибо,— проворчала я и направилась к своему чемодану.

Александр уже ждал нас внизу, разговаривая о чем-то с управляющим, ну или как они тут называются. При нашем появлении он развернулся и смерил меня пронзительным взглядом серых глаз.

— Все в порядке,— подала голос Вика,— Ее Величество опять разговаривает с простыми смертными.

Мы с Сашей синхронно фыркнули и демонстративно отвернулись в разные стороны. С кем разговариваю, а с кем и нет. Вот, ни за что на свете не поверю в то, что он за меня испугался. Рассердился, это да, а испугался...

Хромов, тем временем получил счет, и удивленно подняв брови, повернулся к нам:

— Двадцать семь ванн, включая молочную? И еще одна не удачная с алкогольным напитком крепостью пять процентов, темным, с ржаными нотками???

— Ээээ,— замялись мы с подругой,— это фиксировалось?

-Конечно.

— Ну, увлеклись маленько,— Вика смущенно порозовела, -извини.

— Зато так интересно было!— развела руками я.

Хромов обреченно закатил глаза и снова повернулся к хозяину заведения.

Через полчаса мы уже покинули пределы города, опять направляясь на поиски Стража.

Глава 8. Минздрав устал предупреждать

К полудню мы сошли с большой дороги, и по узкой петляющей тропинке направились вглубь леса, туда, где нас должен был поджидать Бакс. Петляя между сосен, взметающих свои ветви к самому небу, мы все дальше уходили от какой-никакой цивилизации. Я за всю свою жизнь меньше по лесам бродила, чем за эту неделю, проведенную в другом мире. Вот вернусь домой (если вернусь) от телевизора ни на шаг не отойду! Буду сидеть на диване, трескать пиццу из большой коробки и бездумно щелкать пультом, перебирая каналы.

С переживаниями совсем забыла про то, что слышу какой-то там Зов Вора.

Осторожно подумала про Бакса, и в тот же миг картинка перед глазами ожила. Статуэтка все так же лежала под деревом. Я резко тряхнула головой, выныривая из виденья, и образы послушно отступили, оставив внутри под сердцем легкую тоску, которая гнала вперед, в строго определенном направлении. В принципе не так уж и страшно, и почему я первый раз в такой панике была? Саша оказался прав, к Зову надо было просто привыкнуть, и он превратился из грозного хищника, в покладистого домашнего кота. Опять призвала картинку, полюбовалась стражем, попробовала сместить ракурс обзора. Картинка лишь немного сдвинулась в сторону, то ли надо потренироваться, то ли зов не позволяет такие вещи проделывать. Отключила виденье, попробовала избавиться от щемящей занозы внутри груди. Прикрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь расслабиться. Ощущение направления немного притупилось, нехотя сдавая позиции.

Савраска резко затормозила, недовольно фыркнув. Открыв глаза, обнаружила, что Хромов поставил своего жеребца поперек дороги, преграждая путь, и теперь с интересом рассматривает меня.

-Чего?— буркнула я, тушуясь от его взгляда.

— Что ты делаешь?

-Ничего не делаю,— повела плечами, не понимая, к чему он клонит,— еду, за тобой.

— Вокруг тебя магический фон просто беснуется,— пояснил Саша, не отрывая взгляда от моего лица.

— Я про Бакса думала.

— И чего надумала?— допытывался он.

— Ничего, просто посмотреть хотелось. Лежит все там же на месте под деревом, нас дожидается.

Хромов на секунду задумался, а потом произнес:

-Попробуй еще раз.

-Зачем?

-Попробуй,— настойчиво повторил мужчина.

С вздохом прикрываю глаза, образ Стража тот час послушно возникает передо мной.

— Попробовала, и что дальше?— устало спрашиваю у него.

— Плохо. Каждое твое обращение к Зову вызывает такое колебание фона, что только слепой не заметит.

— Что в этом плохого?

Саша, чуть склонив голову на бок, продолжает изучать мое лицо. Да, что ж ты на меня уставился как кот на котлету? Уж не соскучился ли, дорогой мой?

— Думаешь, Страж нужен только мне?— вкрадчиво спрашивает он, подъезжая ко мне вплотную

-Понятия не имею,— пытаюсь отвести свою кобылу чуть в сторону, но он не дает, перехватив у меня поводья,— из тебя ведь и слова лишнего не вытянешь, так что приходится гадать.

-Чего ты хочешь узнать?— спокойные серые глаза внимательно следят за мной.

-Все!— сердито выпалила я,— что это за Страж? Что он делал в нашем мире? Что ты делал в нашем мире? Что мы будем делать, когда найдем его? Какая нас с Викой судьба поджидает...

-Я понял, можешь не продолжать,— с усмешкой прервал мой словесный поток Саша,— предлагаю сделку. Я вам рассказываю во время привала все, что захотите, а ты взамен перестаешь играться с Зовом и привлекать к нам лишнее внимание, по крайней до тех пор, пока я не придумаю, как это скрыть.

— Все— все расскажешь?— подозрительно прищуриваюсь на него.

— Да, но если снова начнешь экспериментировать, то ни слова не пророню.

— Тогда я еще больше буду его призывать.

-Тогда я тебя просто усыплю.

— Это нечестно,— возмутилась я.

— Зато крайне эффективно,— ответил Александр в тон мне.

Эх, а узнать-то как хочется! Не похоже чтоб шутил, может действительно что-нибудь расскажет, и мы с Викой перестанем находиться в подвешенном состоянии.

-Ладно,— процедила я сквозь зубы,— обещаю, что не буду больше развлекаться с Зовом.

Хромов лишь кивнул в ответ на мои слова и продолжил путь, я понуро поехала за ним.

Легко сказать, да трудно сделать. Опять оказалась в ситуации "не думай про белого слона". Уж и песенку про себя напевала, и деревья считала, и стихи вспоминала. Кстати плохо со стихами, беда просто. Пора видать свой уровень культурный повышать, раз ничего кроме "я люблю свою лошадку" из своей памяти извлечь не сумела.

Где одна лошадка, там и вторая, лежит в поросли, завалившись на бок...

-Оль,— Хромов снова подъехал ко мне,— ты опять за свое?

— Не получается,— простонала я,— теперь, когда ты сказал, что бы я оставила Зов в покое, я как назло не могу от него отделаться.

Александр посмотрел на небо бесконечно усталым взглядом, покачал головой, а потом махнул рукой:

— Раз по-другому с тобой не получается....

— Ты о чем?— что-то мне не понравилась его последняя фраза.

— Я вот подумал, когда ты вчера постучалась в мой номер в гостинице,— в глазах хитрые огни зажглись,— если бы я предложил зайти, ты бы бегом побежала или для вида пару минут недотрогу изображала?

-Что?!— я не поверила своим ушам. Словно ведро ледяной воды на голову выплеснули. Этот мерзавец издевается надо мной! Он меня кем вообще считает? Озабоченной маньячкой, растекающейся сладкой лужицей в его присутствии? Девочкой, которая прибежит к нему, стоит только поманить?

Вне себя от ярости резко дернула поводья и пришпорила лошадь.

Теперь я находилась в авангарде нашей маленькой процессии, судорожно сжав кулаки и стараясь не взорваться от негодования. Внутри все клокотало от бешенства, щеки багровые, зубы сжались до боли. Попытки взять себя в руки, проваливались одна за другой. Как можно успокоиться, когда он так открыто насмехается надо мной? Сердце неистово бьется в груди, отзываясь гулким колоколом в голове.

Так, Ольга Евгеньевна, слезы отставить, успокаиваемся, ищем в закромах остатки гордости, стряхиваем с них пыль, и возвращаем на положенное место, надеваем непроницаемую маску каменной леди и больше не показываем этому гаду, как сильно задевают его слова. Что ж я такая уязвимая рядом с ним? Ведь всю жизнь стервозной была, за словом в карман не лезла, на обидные слова лишь улыбалась, на издевку отвечала еще более жесткой издевкой, а тут в зефирку превратилась, которую ничего не стоит раздавить. Словно подменили. Или это мне наказание, за все мои выкрутасы в прошлом?

Хромов тем временем нагнал меня и теперь молча ехал рядом

— Ненавижу тебя,— шепотом произнесла я, глядя в сторону.

— Знаю,— усмехнулся он, только вышло это совсем не весело,— но цель оправдывает средства.

— Какая, к чертовой матери цель?!— спокойствие опять как рукой сняло.

— Про Зов ведь ты забыла, не правда ли?— на этот раз тон холодный, отстраненный.

Прислушалась к себе, а ведь и правда забыла!

— Так что ты меня еще благодарить должна.

— Не пойти бы тебе на...— предупреждающий взгляд заставил, остановиться и проглотить почти сорвавшуюся в губ грубость.

Александр тем временем опять выехал вперед, и мне не осталось ничего другого, кроме как ехать за ним, буравить тяжелым взглядом широкую мужскую спину, представляя всевозможные гадости.

Ведь он не первый раз злит меня, когда я зацикливаюсь на Баксе! Злит, бесит, выводит из себя. Так или иначе, но отвлекает от Стража, заставляя переключаться на другие сильные эмоции. Для чего? Не могу удержаться и снова нагоняю его.

— Ты специально это делаешь?— сердито спрашиваю у него.

— Что именно?— ответил он вопросом на вопрос.

— Пытаешься задеть меня за живое, чтобы отвлечь от Стража.

Он лишь неопределенно поводит плечами.

— Ты не считаешь это жестоким?

— У нас с тобой разные понятия жестокости. Я считаю это эффективным, не более того.

— Тебе доставляет удовольствие моя реакция? Зачем вообще это нужно?

— Зачем? Все просто, если бы я сейчас не отбил у тебя желание играться с Зовом, то ты так бы экспериментировала, а магический фон от твоих усилий расходился бы вокруг. Я не знаю радиуса его действия, может сто метров, а может и по всей Мизарии дрожь проходит. Даже самый занюханный маг этого мира почувствовал прибытие Стража. Подавляющее большинство не догадывается, что это такое. Зато Совет, Король со своими подданными и еще некоторые лица прекрасно поняли, что означал тот всплеск силы. И все они, без исключения, сейчас бросили свои силы на поиски Стража. Точного места нахождения не знает никто, кроме нас, только общее направление. Они будут прочесывать всю территорию, и каждый хочет быть первым, кто доберется до статуэтки. И если ты будешь фонить, постоянно обращаясь к Зову, то можешь привлечь к нам преждевременное внимание. Можем и Стража лишиться, и заодно своих голов. Так что, да, я предпочитаю разозлить тебя, и использую для этого любые средства.

Вроде все разумно говорит, не нужно нам никакого лишнего внимания, и проблем лишних с всякими Королями и Советами, но обидно до слез:

— Свинья ты, Хромов,— не удерживаюсь от едкого замечания.

— Кто ж спорит,— отвечает он, равнодушно глядя на меня,— на войне все средства хороши.

К тому времени как мы остановились на привал, небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, а вдали слышались глухие раскаты грома.

Александр выбрал для остановки небольшой, свободный от деревьев пятачок в глубине леса. Разжег костер, как всегда обойдясь без помощи спичек. Мы с Викой принесли воды, из ручейка, притаившегося между деревьями, и поставили ее греться на огонь.

Хромов извлек из своей сумки небольшой холщевый мешочек, развязал его и вытряхнул на ладонь маленький, около трех сантиметров в диаметре красно-бежевый шарик. Бросил его в закипающую воду. Комочек стал постепенно набухать, увеличиваться в размерах, до тех пор, пока прямо на наших глазах не получился полный котелок наваристого, густого супа с крупными кусками мяса.

— Ух, ты! — восхищенно пробормотала Викуля,— вот это, я понимаю, суп быстрого приготовления.

К тому времени как еда поспела, начал накрапывать мелкий дождь, обещающий в скором времени превратиться в ливень.

— Надо где-то укрыться,— заметила я, хмуро поглядывая на небо. Далекие всполохи, то тут, то там подсвечивали его клубящиеся темно-серые телеса.

Александр на секунду поднял взгляд вверх, а потом снова вернулся к помешиванию содержимого котелка. Сначала я не заметила перемен, лишь, когда через пару минут дождь разошелся в полную силу, отчаянно, с остервенения колотя по листья деревьев, до меня дошло, что мы сухие. Буквально в паре метров от нас потом, а на нас даже капли не упало.

Поднимаю глаза вверх и не могу оторваться от открывшейся картины. Над нами словно раскинулся прозрачный купол. Крупные капли ударяются о его поверхность, разбиваются и, сливаясь в торопливые ручейки, скатываются вниз. Не отдавая себе отчета, поднимаюсь на цыпочки и протягиваю руку, желая прикоснуться к нему.

Рука беспрепятственно проходит сквозь купол и тотчас намокает под тугими струями ливня, а внутри по-прежнему сухо.

— Как красиво,— не могу удержаться от восторженного шепота, наблюдая за тем, как по поверхности пробегают еле уловимые взглядом искорки.

Вика тоже как завороженная рассматривает нашу защиту от дождя, а Саша с легкой улыбкой наблюдает за нами, забавляясь нашей детской реакцией.

Мы уже успели поесть, а ливень все не прекращался, продолжать путь в такой обстановке никто не горел желанием, поэтому было решено переждать непогоду здесь.

— Я, кстати, выполнила свое обещание и больше не обращалась к Зову,— тонко намекнула я на толстые обстоятельства. Обида на него все равно осталось, но желание узнать хоть что-то об этом мире победило.

— С моей помощью,— хмыкнул он.

— Это уже детали. Ты обещал, что расскажешь все, что нам захочется.

— Ладно,— обреченно вздохнул он,— давайте свои вопросы, все равно делать нечего.

Душа наполнилась ликованием. Может хоть немного ситуация проясниться. Только вот как назло в голове роился целый скоп хаотически меняющихся мыслей и ни одного конкретного вопроса. Судя по Викиному выражению лица, ее состояние не слишком отличалось от моего.

С трудом собираю мысли в кучу и выдаю один единственный вопрос, который смогла сформулировать:

— Почему статуэтка называется Стражем, да еще и кровавым.

Саша на минуту задумался, прикидывая, что нам рассказать, а что лучше оставить за кадром, а потом начал свой рассказ:

— Помните карту Мизарии? Там в верхнем углу изображение храма стояло? Этот Храм был построен во незапамятные времена на уникальном источнике силы, берущем свое начало в самом сердце планеты. Эту силу называют Абсолютом. Сама по себе она не имеет к людям никакого отношения. Просто существует и все. Древние нашли способ аккумулировать ее и передавать определенному человеку. Этот Храм это не просто красивое сооружение, или место преклонения, а сложнейший механизм, позволяющий всплеск Абсолюта поймать и вложить в любого, обладающего хоть крупицей магических способностей. Понятно, что человек, получивший ее в свое распоряжение, становится сильнейшим магом своего времени. К сожалению, или к счастью, всплески Абсолюта имеют строгую периодичность, раз в пятьдесят лет. Этот год как раз такой...

— Дай, угадаю, у тебя есть планы на этот самый Абсолют,— заметила я с некоторой долей ехидства.

-Да,— ответил мужчина, равнодушно кивнув головой.

Хмыкнула. Кто бы сомневался, с его то амбициями.

— Я не поняла, а Бакс здесь причем,— задумчиво спросила Вика.

— Храм всегда закрыт, хотя на нем нет ни запоров, ни замков. Он запечатан, с помощью все того же Абсолюта. Так вот Страж, это ключ к Храму. Мало того, что только с ним можно раскрыть двери внутрь, так еще его надо держать в руках, при переходе силы в человека. Его и Стражем назвали по этим причинам. Без него никак.

— Слушай, а может мне с ним войти внутрь,— заметила с усмешкой,— стану самой-самой сильной магиней, отомщу тебе за наше насильственное перемещение...

— Жаль расстраивать, но в вас магии нет совсем, поэтому вхождение в Храм грозит вам прожаркой как минимум степени медиум-ред. К тому же ты слышишь Зов, а согласно непреложным правилам, Вор не может претендовать на получение магии Абсолюта.

— А, так хотелось,— с деланным расстройством произнесла Вика.

— Почему Кровавый?

— Как вы думаете, есть ли кто-то, кто сам, добровольно отказался бы от силы высшего порядка? Естественно мелким магам претендовать не на что, их даже близко к Стражу никто не подпустит, а вот крупные игроки пойдут на все, чтобы заполучить ключ к Храму. Раньше каждые пятьдесят лет по этой причине разгорались войны, уносившие тысячи жизней. Ну и постепенно название артефакта сменилось. Сначала его называли Страж Абсолюта, а потом уже он стал Кровавым Стражем.

— Почему именно в форме лошади?

— Это шутка одного полоумного старика,— усмехнулся Александр,— изначально Страж не имел материальной формы. Это была сфера, сгусток энергии, а потом ее заключили в оболочку металлической статуэтки.

— Что за старик?— дотошно поинтересовалась Виктория.

— Салимар. Жил лет триста назад. Не оценили его по достоинству, и он устроил такое, что до сих пор разгрести никому не удавалось.

— Расскажешь или это секрет?

— Нет никакого секрета. Король и Совет решили, что с междоусобицами пора завязывать. Поэтому когда пришло время очередного всплеска Абсолюта, был создан еще один Совет, на который так же пригласили представителей двух древнейших семей. Хромвортов и Реймаров. Каждая сторона должна была предложить трех кандидатур, достойных того, чтобы получить силу Абсолюта. То есть трое из Совета Семи, трое из Королевского Двора, трое Хромвортов и трое Реймаров. Затем планировалось провести турнир, который позволил бы выявить самого сильного и достойного.

— Судя, по сослагательному наклонению из этой затеи ничего не вышло,— хмыкнула я.

— К сожалению да. Жил был такой человек, Салимар, из клана Хромвортов. Говоря вашим языком полный раздолбай. Азартные игры, женщины, выпивка, пьянство, дебоширство. Естественно когда Хромворты выдвигали свои кандидатуры на участие в турнире, про Салимара никто и не вспомнил, не смотря на то, что магом он был чрезвычайно сильным. Понятно, что никто не хотел, чтобы сила Абсолюта досталась такому ненадежному человеку. Салимар, пришел в ярость от решения клана. Он попытался повлиять на семейный выбор, но безрезультатно. Глава Хромвортов очень доходчиво объяснил, что он позор семьи и может катиться со своими претензиями на все четыре стороны, все равно толку из него не выйдет. Салимар такого стерпеть не смог, обостренное самолюбие и обида, привели к тому, что он решил доказать всем сомневающимся, что его очень сильно недооценили.

В те времена, Страж хранился всегда перед входом в Храм. Сфера висела над дверями, и никто не мог проникнуть вовнутрь до положенного времени. Никто кроме Салимара. То, как он смог обойти Стража и проникнуть в Храм заранее, так и осталось тайной покрытой мраком. Без Стража, без всплеска, он нашел способ не только зайти внутрь, но и получить крохотный кусочек Абсолюта.

Только теперь он не ставил перед собой цель получить заветную силу, ему хотелось отомстить и спутать карты всем остальным. Доставшаяся ему сила, позволила заключить Стража в материальную оболочку, которую можно было брать руками, не опасаясь сгореть дотла. Случайно или по какой-то особой прихоти это оказалась фигурка лошади. Затем он взял эту статуэтку и отнес в ваш мир. Как случилось, что именно он оказался единственным человеком, которому было известно, где находится переход между мирами, я не знаю. Может, Абсолют подсказал, а может, сам мотался в пьяном угаре по лесам Приграничья, и наткнулся на него. Без понятия.

Когда все остальные обнаружили пропажу, его попытались прижать, что бы он вернул Стража обратно. Салимар, никогда не знавший меры, взамен потребовал, чтобы его поставили во главе клана Хромвортов. К полюбовному соглашению придти не удалось и, вместо всеобщего призвания он получил выбор. Или смертная казнь, или пожизненное изгнание из Мизарии. Выступать против всей страны ему было не по силам. Обозлившись, из-за провала своих масштабных планов, Салимар сделал то, что никто не ожидал. Снова вернувшись в Храм, он сумел получить еще одну крупицу Абсолюта и использовал ее для создания Зова Вора, чтобы усложнить остальным задачу и помешать вернуть Стража домой. В качестве противовеса его действиям появилась Печать Правосудия, еще больше усугубившая ситуацию. В результате получилось, что только Вор мог достать Стража, но само воровство оказалось под запретом

— Если он нашел способ поглощать Абсолют, то почему не мог набрать побольше силушки богатырской и устроить всем веселую жизнь?— увлеченно поинтересовалась я.

— Я же говорил, просто так с этой энергией не справиться, и то, что ему удалось получить две ее крупицы, пришлось очень дорого заплатить. Поговаривают, что после первой, он потерял половину здоровья, чуть не ослепнув, а после второй вообще перегорел. Он выбрал изгнание, и ушел в ваш мир, где и доживал свой век. Записи в древних книгах гласят, что уходил не тридцатилетний мужчина, а сгорбленный седовласый старец, полностью лишенный магических сил.

— Высокая цена, за возможность отомстить обидчикам,— протянула Виктория.

— Не думаю, что он знал о возможных последствиях, ведь до него никто не проделывал настолько безумных вещей. В общем, так или иначе, на Салимар ушел в ваш мир, туда же унес Стража, лишив всех магов Мизарии надежды на получение Абсолюта. Но он не был бы самим собой, если бы не выдумал напоследок для всех развлечение. Во время многочисленных путешествий, он посещал необычные места. И вот в одном из таких мест, как раз в закрытой части Ткеллы ему повезло наткнуться на старинное кочевое племя Квинтаров, которое обучило его мертвому языку Фантомов, сложному, многогранному, с многоходовым переводом. Используя этот язык, во всей его красе, Салимар написал книгу. Хотя книга это слишком громкое название, для тетради, исписанной корявыми буквами. В этой книге он подробно описал, что нужно сделать, чтобы вернуть Стража в этот мир, и оставил ее в качестве наследия своему сыну, заодно сообщив ему, где находится переход между мирами. И на книгу, и на сведения о переходе он наложил печать, используя остаток Абсолюта, благодаря которой они могли принадлежать только Хромвортам, и только по его линии.

Я удивленно уставилась на него:

— Так ты ...

— Александр Хромворт, к вашим услугам,— он слегка склонил голову, обозначая поклон,— В вашем мире пришлось немного изменить фамилию, чтобы она подходила под русские традиции.

Не удержалась и уставилась на него во все глаза. Сколько еще секретов он скрывает? Александр тем временем продолжил свой рассказ:

— Книга содержит десятки дурацких условий, и только их полное соблюдение могло привести к желаемому результату. В вашем мире Салимар поместил Стража в коллекцию увлеченного любителя древностей, который увез статуэтку из города, выстроенного рядом с Переходом. С тех пор она путешествовала по миру, меняя хозяев, коллекции, страны.

— Ты не мог ее найти в нашем мире?— уточнила Вика.

— Напротив. У вас нет магии совершенного, поэтому я почувствовал Стража сразу, как только переместился.

— Почему тогда, не забрал его сам, не дожидаясь пока мы его украдем?

— Происки Салимара. Я был в одном из музеев Европы, где Стража выставляли на всеобщее обозрение. Чуть с ума не сошел от восторга, и решил его унести. Наложил полог невидимости, забрал статуэтку и направился прочь. Каково же было мое удивление, когда обнаружилось, что при выходе из музея мои руки оказались пустыми. Вернувшись в зал, я обнаружил Стража на прежнем месте. Предприняв еще несколько столь же провальных попыток, я понял, что такими действиями ничего не добьюсь, и засел за изучение книги. Выяснилось, что забрать Стража так, чтобы он не вернулся обратно, может только Вор, услышавший Зов. При этом, он может его выкрасть только при условии, что Страж окажется в городе рядом с Переходом. А вот уже после кражи, статуэтку нужно отобрать у Вора, и тогда уж она никуда не денется.

Я недовольно фыркнула, вспомнив, как после ночной прогулки в музей наткнулись на своей кухне на Сашу с "мальчиками".

— Оставалось дело за малым. Направить коллекцию так, чтобы она оказалась в нужное место, ну и найти этого самого Вора. Потратив уйму сил и времени, мне удалось сделать так, что выставка приехала к нам. Тут еще особенность была. Никакого применения магии, если бы Страж ее почувствовал, то все опять пошло бы коту под хвост. Поэтому в вашем мире пришлось побыть обычным человеком. Затем я принялся за поиски Вора. Салимар четко оставил указание, что это может быть женщина или мужчина, до двадцати пяти лет, непременно промышляющий кражами, при этом его вина ни разу не должна быть доказана. Заплатив кому надо, я получил в свое распоряжение список всех удачливых воров вашего города. Прямо по списку я и начал с ними знакомиться, что бы иметь представление с кем в дальнейшем, возможно, придется иметь дело.

Самой последней в списке шла Хайницкая Виктория, молодой любитель компьютерного дизайна. Ну, а дальше вы знаете.

— Получается, Вика была в том списке, а я нет?

— Как ни странно да.

— То есть, если бы мы не пересеклись в тот вечер, на выставке Ястребинского, то о моем существовании ты бы и не догадался?

Александр кивнул.

— И я бы выкрала стража, а ты остался бы с носом?— не смогла удержаться от ехидной реплики.

— Это вряд ли, — усмехнулся в ответ Хромов (или Хромворт? Нет, пусть будет Хромов, мне так привычнее), — за музеем было установлено круглосуточное наблюдение. Я знал, что Вор появится рано или поздно, так что в любом случае вычислил бы тебя. Конечно, с защитным пологом могли возникнуть проблемы.

— Что за полог?

— Еще одна задумка Салимара. Как только Вор крадет Стража, на них опускается полог, не дающий определить их местонахождение.

— В смысле определить?

— Как я уже говорил, ваш мир стерилен относительно магии, а присутствие в нем такого мощного артефакта как Страж, ощущается абсолютно точно. По его фону, я мог определить его расположение с точностью до миллиметра. А как только опускался полог, все, тишина, словно и нет ничего. Фон появлялся снова, только когда ты отходила от статуэтки на приличное расстояние.

Что ж, теперь понятно, как ему удалось нас обнаружить в тайном убежище. Мы в тот день как раз в город ходили за обновками. Да и с Владимиром все ясно. Я ушла к Ваньке, и Хромов, как ищейка тот час взял наш след.

— Получается, у нас не было никаких шансов улизнуть от тебя?— печально спрашиваю, устремив на него тоскливый взгляд.

В ответ он лишь глумливо улыбнулся:

-Только если бы ты всю оставшуюся жизнь таскала его под юбкой.

Поганец!

— Ты сказал, что Хромворты и Реймары были самыми влиятельными семьями?

— Да, так оно и есть и по сей день. Единственное что изменилось это, скажем так, структура семьи. Если ранее все собирались в клан, объединяясь одним родовым именем, и при этом каждый друг-другу кем-то приходился. Родственные связи протягивались на бесконечное число колен. Сейчас есть основная линия Хромворты, со строгим наследованием между поколениями. Есть младшая линия ближайших родственников Вархромов, ну и еще пара семей. как у вас сестра— братья-племянники. Все они приносят клятву верности главному Дому. Это позволило избежать путаницы. Если бы все оставалась как прежде, то Кастор Куэйл был бы Кастором Хромвортом и приходился бы мне двадцатипятиюродным или не знаю сколькиюродным дядей.

— А Реймары?

— У них свои хитросплетения, но ситуация схожа с нашей. Одна главенствующая семья, все остальные на клятве верности.

— Как так вышло, что Салимар оставил Хромвортам подсказку как вернуть Бакса обратно, и у всех остальных не возникло соблазна ей воспользоваться.

— О, еще как возникало. Первые сто лет, после переезда Стража в ваш мир, Хромворты находились в состоянии постоянной, затяжной войны. Сначала Король, пользуясь своей властью, попытался забрать книгу Салимара. Безрезультатно. Потом Совет Семи. Эти вообще оказались в незавидной ситуации, на них Салимар обозлился больше всего, поэтому сделал так, что Страж всегда будет уходить из их рук, лишив таким их даже малейшего шанса на получение Абсолюта.

— Зачем им тогда нужна была книга?

— Чтобы уничтожить, и сила не досталась никому. Годы шли, и постепенно ситуация вокруг Стража успокоилась. Лет через двести после шутки Салимара про статуэтку вообще практически перестали вспоминать, постепенно переводя ее в разряд мифов. С каждым пропущенным всплеском Абсолюта все меньше людей верило в вероятность возвращения ключей от Храма.

-Почему никто из Хромвортов не выполнил инструкции, указанные в Книге и не добыл Стража?— Вика удобно устроилась на пеньке и теперь, подперев голову ладошкой, внимательно слушала рассказ. Их, как ей интересно, аж глазенки блестят. Хотя, что уж тут скрывать, не только ей.

— Язык Фантомов давно считается мертвым, ему не обучает никто. Последние его носители, это кочевые племена, не спешащие идти на контакт с остальными людьми. Так что, наверное, кто-то из предков и был бы рад воспользоваться подсказками, да только не хватило терпения и сил справиться с трудностями перевода.

— Это ты так скромно намекаешь, что самый сильный и терпеливый,— опять не удержалась я от иронии.

— Ты говоришь Королевский Двор и Совет пытались отобрать книгу, а что насчет Реймаров? Они предпринимали какие-то попытки, или потеряли к Стражу интерес?

— Реймары потеряли интерес?— усмехнулся Саша, — Это Король и верховные маги постепенно утихли, а с тем семейством у нас не прекращающаяся борьба. Сейчас там все заправляет Влад Реймар, тот еще ...нехороший человек.

— Влад?— я призадумалась,— Кастор про него говорил, что он рвет и мечет после твоего возвращения?

Александр кивнул.

— Погодите-ка, а не его ли Портос назвал твоим горячо любимым братцем?— после слов Вики, я тоже это вспомнила.

— Его,— с готовностью кивнул Хромов.

— Так, он твой брат и в то же время Реймар? Не понимаю.

— Все просто, папаша у нас один.

-Судя по твоей интонации, пламенных сыновних чувств ты к нему не испытываешь.

— Это как раз, к вопросу о том, что Реймары потеряли интерес. Эрик Реймар мечтал заполучить книгу и придумал весьма хитроумный план. Охмурить мою мать, которая после смерти деда только-только встала во главе клана, будучи совсем молодой и неопытной, и запудрить ей мозги так, чтобы она сама отдала драгоценные записи Салимара. Мужик он был видный, ну мать и повелась, клюнула на приманку. Обхаживал он ее долго, красиво, а сам тем временем успел помолвиться с другой женщиной, принадлежавшей к королевской семье. В общем, везде поспел. Не учел он только одного, мать хоть и была молода и неопытна, зато хитрости хоть отбавляй, Салимар в юбке. Не смотря на все его старания, книгу она ему даже не думала отдавать. Осознав это, Эрик пришел в ярость и бросил ее, а буквально через неделю справил пышную свадьбу, а вскоре объявив о том, что счастливое семейство ждет наследника. Ну, Марисса погоревала пару недель, потом успокоилась, а через некоторое время выяснилось, что она и сама забеременела. Сразу смекнув, чем это грозит Хромвортам, мать уехала в дальние имения и оставалась там до тех пор, пока я не родился. Дальше она умело скрывала ото всех мое происхождение.

— Зачем?

— Если бы отец узнал о моем существовании, то забрал бы себе. На это он имел право, как и любой сильный маг этого мира. И если бы с матерью что-то случилось, то он встал бы во главе Хромвортов до моего совершеннолетия. Естественно мать этого допустить не могла и поэтому отправилась к Королевскому Двору. Будучи женщиной яркой, красивой, энергичной она смогла выбиться в фаворитки короля, который с ее легкой руки принял закон, ограждающий Хромвортов от посягательства Реймаров.

Когда мне было три года, папаша все-таки узнал о моем существовании, но сделать уже ничего не смог, хоть и пытался неоднократно. Марисса надежно прикрыла свои тылы с помощью короля. Эрику не оставалась ничего кроме как отступить. В этой битве мужской напор проиграл женской хитрости.

-А, что было потом?— я слушала его историю с открытым ртом и жаждала узнать продолжение.

— Отец снова объявился, когда мне было около семи. В этот раз он не пытался забрать меня, а просто хотел пообщаться. Ему было интересно, насколько сильным получился его внебрачный сын. Судя по всему, результаты ему понравились, потому что он стал периодически к нам наведываться. Мать этому не противилась. К тому же Эрик официально меня признал, вызвав волну негодования у своей законной жены и сына.

-Если он тебя признал, значит, ты стал Реймаром?

-Нет, я остался, кем и был, Хромвортом. Эрик прикинул, что если кому-то и удастся открыть Храм в этот раз, то это буду либо я, либо Влад. Так что, в любом случае, его кровь победит. В общем, он присутствовал в моей жизни, играя роль приходящего отца, а потом глупо погиб во время охоты.

— Мне жаль.

— Не скажу, что я его любил, но по крайней мере был благодарен. Он многому меня научил, помог избежать призыва в Совет, даже подарил на совершеннолетие большое именье, близь границ земель Реймаров. В общем настоящим отцом не стал, но и посторонним человеком не был.

— А, что Влад? Как он отреагировал на то, что у Эрика есть ребенок на стороне?

-Крайне негативно. Братские отношения у нас не заладились с самого начала, вечное соперничество по каждому вопросу, его ревность к отцу, да еще и многовековая вражда кланов сказалась. После гибели Эрика Влад встал во главе Реймаров. Примерно в то же время моей матери надоело быть у власти, и она решила пожить в свое удовольствие, передав все в мои руки. Вот так и идем мы с ним по жизни схожими тропами. До сих пор наши отношения можно было охарактеризовать как холодная война, что будет теперь, не знаю. Не думаю, что кто-то изначально верил, что в этот раз удастся вернуть Стража домой. Но он тут, и нужен всем, — Саша равнодушно пожал плечами,— встает только вопрос кто первым до него доберется.

— Допустим это будем мы,— произнесла Вика, жуя травинку,— и что потом?

— Потом стража надо будет отнести в Храм и оставить там на месяц, чтобы механизм передающий абсолют магу заработал. Затем забрать из Храма, где-то его передержать еще два месяца, постаравшись не упустить из рук, а уж затем, после того как все условия будут соблюдены, откроются Главные Врата и все, заходи и бери силу.

-Как сложно! А, нельзя сделать так, чтобы кто-то другой выполнил все приготовления, а ты потом просто пришел и забрал то, что так хочешь.

-Хм, где интересно такого дурака найти,— весело хмыкнул Саша.

— Ну, там заплатить кому-нибудь...

Александр посмотрел исподлобья на подругу, и та смущенно замолчала, а потом проворчала себе под нос:

-Все равно, наверное, что-то придумать можно.

— Вот если придумаешь, то дай мне знать обязательно, выслушаю с особым вниманием.

Дождь уже давным-давно утих, а мы этого даже не заметили, поглощенные его рассказом. Первым пришел в себя Хромов:

— Пора продолжать путь,— произнес он, хмуро взглянув на просветлевшее после ливня небо, — мы и так много времени потеряли. Надо засветло успеть добраться до туманных холмов, тогда уже завтра к вечеру мы окажемся в том лесу, где покоиться Страж, и если повезет, завтра его и найдем, ну и или послезавтра. Так что в путь.

Свернув наш маленький лагерь, мы погрузили все вещи на лошадей и тронулись в путь. Хромов убрал свой защитный полог, и я в тот же миг намокла, неудачно задев головой низко растущую ветку клена. Пришлось доставать дождевик, чтобы не вымокнуть еще сильнее. Викуля поступила так же, а вот Александр, не обращая на такие мелочи никакого внимания, ехал вперед, опять погрузившись в свои мысли.

К вечеру мы преодолели огромное, по моим меркам, расстояние, ибо спина у меня задеревенела, попа онемела, настроение упало ниже плинтуса.

Вокруг было все так же сыро и промозгло, и мысли о ночлеге в таких условиях состояния не улучшали.

Когда уже стало совсем темно, так, что приходилось прилагать все силы, чтобы не упустить Хромова из поля зрения и не потеряться, он, наконец, махнул рукой в сторону странного мохнатого дерева.

Мы подъехали к нему и спешились:

— Что это?— подозрительно спросила я, разглядывая тяжелые, опущенные до самой земли ветви, покрытые чем-то более напоминавшим жесткую щетину, чем нормальные листья или иголки.

-Косматая ива,— ответил он и зажег на ладони небольшой огонек,— она, как и любое дерево не любит огонь.

Сказав это, поднес к ветвям руку, и они, мелко задрожав, расступились в сторону, образуя проход. Хромов решительно направился внутрь, а мы, недоуменно переглянувшись, последовали за ним.

Внутри оказалось сухое пространство, усыпанное густым ковром прошлогодних листьев (или иголок?). Саша разжег огонь посильнее, и ветви выгнулись, образуя шатер. Хватило места и нам, и лошадям. Их мы разместили с одной стороны от тонкого, корявого ствола, каким-то чудом державшего на себе тяжелые, лохматые ветви, а сами устроились с другой. Развели небольшой костер, поужинали и легли спать. На улице тем временем снова началась гроза. Я лежала в своем спальном мешке и все ждала, когда же вода просочится в наше укрытие, но время шло, а вокруг по-прежнему было сухо. Лохматые ветки прекрасно защищали от непогоды, и я постепенно успокоилась и заснула.

Вынырнув из суетливого утреннего сна, блаженно потянулась и открыла глаза, обнаружив Александра, сидевшего у костра и задумчиво рассматривающего мою скромную персону.

— Что любуешься, как я сплю?— съязвила я, пытаясь скрыть смущение, вызванное его вниманием.

Мужчина ничего не сказал, лишь усмехнулся уголками губ и пожал плечами. Я приняла сидячее положение, попыталась пригладить спутавшиеся после сна волосы, но быстро оставила это бесполезное занятие. Без расчески нечего и пытаться привести эти космы в порядок.

Вика, как всегда продолжала спать, не обращая ни на что внимания.

— Ты чего так рано вскочил?— тихо интересуюсь у него.

— Не спалось, да и выходить уже скоро.

— Вику будить? Или пусть пока спит?

— Буди потихоньку, у нас сегодня долгий и трудный день.

В таки моменты, когда он рядом, спокойный, задумчивый, ну душе становилось так уютно, хотелось сесть рядом, взять за руку, прижавшись к крепкому мужскому плечу. Досадливо поморщилась от своих мыслей и поднялась на ноги. Нечего голову всякими глупостями забивать.

Как и обещал Хромов день вышел тяжелым. Мы ехали, ехали, ехали и еще раз ехали. Крошечный привал днем и потом до самого вечера дорога через холмы, покрытые молочными завитками тумана. Мы то поднимались вверх по скользкой траве, то спускались вниз, осторожно перебираясь через могучие корни, торчащие из земли.

К вечеру у меня было такое чувство, что в моем теле не осталось ни одной целой косточки, все ныло, ломило, болело. А Хромов как назло гнал нас вперед, не давая расслабляться. Он вообще был какой-то напряженный, постоянно осматривался, прислушивался и мы, глядя на него, тоже становились нервными.

Что заставляло его быть таким, мы поняли чуть позже, когда, спускаясь с очередного холма к его подножью, обнаружили торчащий выпирающий из земли черный, блестящий в вечернем солнце булыжник, размером с легковушку. Александр сделал жест, приказывая нам замереть. Естественно, мы с первого раза не поняли, и начали выяснять в чем дело. Саша, обреченно закатил глаза, и сделал что-то, от чего слова замерли в горле, так и не вырвавшись наружу.

Метод оказался эффективным, но запоздалым. Черный булыжник шевельнулся и ... открыл зеленые, цвета весенней травы глаза с узким зрачком. Лошади испуганно захрапели, и стоило огромного труда удержать их на месте. Только черный как смоль Торбан не дрогнул, лишь нервно пофыркивая и переступая с ноги на ногу. Булыжник тем временем приподнялся над землей и повернулся в нашу сторону. С ужасом поняла, что это огромная треугольная змеиная голова.

Мы, словно завороженные, замерли на месте, разглядывая ее. Голова мотнулась из стороны в сторону и начала подниматься вверх, из недр норы на гибком теле, демонстрируя перекатывающиеся под чешуйчатой кожей мощные мышцы. Мы, наверное, даже не смогли бы втроем ее обхватить, длины рук не хватило бы. Теперь, когда она, хищно изогнувшись, нависала над нами в метрах десяти над землей, нам пришлось задирать головы, чтобы смотреть на нее.

Саша произнес что-то явно нецензурное.

Змея высунула красный раздвоенный язык, пробуя воздух на вкус, а потом бросилась в атаку. Александр резко выставил руку вперед, выкидывая перед нами щит. Монстр налетел на него с яркой голубой вспышкой и замер с разинутой пастью в нескольких метрах от нас. Ну и пасть!! Я туда могу войти спокойно, даже голову не пригибая. Противно— розовая, с бурыми, покрытыми слизью и комками земли зубами, загнутыми назад.

Хромов не стал любоваться. Подскочив ко мне, сгреб в охапку и перетащил к себе в седло, предвидя мою реакцию, прошипел на ухо:

— Сейчас придется очень быстро скакать, и ты свалишься через первые десять метров!— он пришпорил коня, и тот сорвался с места в галоп.

Я сидела, ни жива, ни мертва, вцепившись в него до сведенных пальцев, и поглядывая краем глаза ему за спину.

Змея начинала медленно приходить в себя. Прикрыла пасть, в недоумении обнаружив наше исчезновение, потом опять попробовала воздух и хищно развернулась в нашу сторону. На какую-то долю секунды она зависла, рассматривая убегающую прочь добычу, а потом стремительно сорвалась в погоню. Я в панике наблюдала, как гибкое огромное черное тело проворно извиваясь, скользит по холму в нашу сторону.

От ее движений землю сотрясала дрожь. Сколько же эта тварь весит?

Александр еще несколько раз ставил на ее пути щиты, но теперь они ее практически не задерживали, с каждым разом она прорывалась сквозь них все быстрее и яростнее.

Вот тут стало совсем страшно. Нам не уйти, эта махина нас нагонит и сожрет! Рядом скакала Вика, пригнувшись к самой шее Буланой. Молодец подружка, как заправский жокей. Савраски и мохноногой не было видно. Надеюсь, они убежали, а не стали первым блюдом для настигающего нас монстра.

Вика что-то прокричала и махнула рукой в сторону, я глянула, куда она показывает, и заметила еще одну змеиную голову, торчащую из земли. Хромов тоже увидел ее, и, к моему ужасу, резко развернул Торбана, направившись прямиком к ней. Не понимая, что он делает, я зажмурилась и еле удержалась от того чтобы не завизжать. Когда расстояние между нами сократилось, голова плавно качнулась и, как и в прошлый раз, распахнула зеленые глазищи, а потом начала медленно подниматься над землей. Александр не стал ждать, пока она извлечет из недр холма все свои жуткие телеса, и швырнул в нее все тот же голубой щит.

Змея замерла, а мы рванули дальше. Она отошла от удара примерно в тоже время, когда первая змея, преследовавшая нас, поравнялась с ней. Заметив друг друга, они подобрались, зашипели, и звук этот был больше похож на грохот, словно тяжелую цепь, тащат по гравию, а потом сцепились, забыв о нас.

Хромов без устали гнал коня, до тех пор, пока мы не выбрались с холмов и не юркнули в, ставший уже привычным, лес.

Молча, мы углубились в чащу, подальше от жутких тварей и только тогда смогли остановиться. Спешились и дальше пошли ногами, ведя на поводу дрожащих и хрипящих от усталости лошадей. Александр как всегда вышагивал впереди, а мы с Викой плелись следом за ним, схватившись за руки. Вместе хоть не так страшно.

Совсем в потемках мы выбрались на широкую поляну, с краю которой примостилось два поваленных крест накрест дерева:

— Остановимся здесь,— мрачно сказал Саша, осмотревшись вокруг.

— Может, пойдем подальше, вдруг эти, черные, приползут.

-Не приползут. Они только на туманных холмах живут, и могут выбраться за их пределы. Понятия не имею, что-то их держит, артефакт, может, какой или внутренняя привязка. Уж извините, проверять не собираюсь. У них иммунитет к магии, только силовой щит немного помогает и то первый раз, а потом они приспосабливаются.

Александр разжег костер, а мы, все так же испуганно озираясь по сторонам, начали готовиться к ночлегу. Внутри все ходило ходуном от пережитого, и я поняла, что если не покурю, то с ума сойду. Саше это не понравится, ну и черт с ним.

Вскоре, когда наш маленький лагерь уже был разбит, и мы, усталые, притихшие сидели возле костра, раздался шум, словно кто-то продирался к нам сквозь лесную чащу. Я вскочила на ноги, Вика последовала моему примеру, и только Хромов сидел не шелохнувшись. Мне кажется, что он даже не удивился, в отличие от нас, когда из кустов на поляну вынырнула сначала мохноногая кобыла, а потом и моя Савраска.

Все, хватит с меня! Так и заикой стать можно! Я решительно направилась к своей кобыле, и достала из мешочка, привязанного к седлу пачку сигарет.

Александр хмуро наблюдал за моими действиями. Я, не обращая внимания на его красноречивые взгляды, открыла пачку, достала одну сигарету и отдала ее Вике, а вторую взяла себе, закурила и сделала глубокую затяжку. Вот, оно блаженство!

— Оль,— тихо обратился ко мне Хромов,— не зли меня, сейчас для этого не самое лучшее время.

Я демонстративно фыркнула:

— Ты мне ни отец, ни брат и даже ни муж, так что оставь свои нравоучения при себе. Если ты такой поборник здорового образа жизни, то можешь отвернуться и не смотреть на то, как мы предаемся пороку.

Взгляд серых глаз стал ледяным, и даже отражающиеся в них всполохи костра не могла смягчить этого выражения.

"Нарываюсь",— пронеслась в голове одинокая мысль, но быстро улетела прочь не найдя должного отклика в моей душе. Я чуть со страху не померла сегодня на этих холмах, так что имею право расслабиться!

Не взирая на его мрачный вид, сделала глубокую затяжку и выпустила в его сторону тоненькую струйку дыма.

Саша сжал челюсти так, что на скулах заходили четко очерченные желваки, и отвернулся в сторону.

Я победно улыбнулась. Победа, конечно, так себе, никудышная, но все-таки грела мою нежную девичью душу.

Радость была не долгой. Александр неожиданно повернулся обратно, ловя мой взгляд и не давая отвернуться. И вот я уже сижу перед ним, как кролик перед удавом, и не в силах даже рукой пошевелить. Ледяной, как арктические снега, взгляд пробирает до самых костей, заставляя шевелиться волосы на затылке. Я судорожно вздохнула, вцепившись пальцами в одежду и, не понимая, что происходит. Тут он меня отпустил. Ощущение было такое, словно свалилась на землю плашмя с двухметровой высоты, из легких выбило весь воздух, а в глазах поплыли темные круги.

— Это что было?— прохрипела я, словно старая ворона.

-Ничего,— он равнодушно пожал плечами,— ничего.

Конечно, я ему не поверила, но сил спорить не нашлось, поэтому только махнула рукой и снова вернулась к сигарете.

Поднесла ее ко рту, сделала затяжку и вместо привычного вкуса никотина, ощутила нечто невообразимо мерзкое, словно у меня полный рот толстых, белых копошащихся опарышей. Резко отдернула от себя сигарету и с подозрением уставилась на нее. Во рту было пусто, на сигарете тоже никто не сидел. Совсем уже с ума сошла, на нервной почве.

Снова, теперь с некоторой опаской, поднесла сигарету и затянулась. Твою мать! По вкусу как тухлые, покрытые липкой слизью, полуразложившиеся кабачки. Еле сдержала рвотный рефлекс. Что за чертовщина?! Еще раз внимательно рассмотрела лениво тлеющую сигарету. Все с ней нормально.

Перевела растерянный взгляд на Сашу и обнаружила, что он насмешливо наблюдает за моими действиями.

— Что-то не так?— лениво поинтересовался он.

— Все нормально,— пролепетала дрожащим голосом, уже понимая, что ни черта не нормально.

— Да, ты кури-кури, не стесняйся, мне не мешает,— глумливо произнес он, заставив меня упрямо вскинуть голову и нагло ответить:

— Не переживай, докурю!

— Ага, давай-давай.

Одарив его надменным взглядом, снова поднесла сигарету к губам и только подумала о затяжке, как все мои внутренности скрутило тугим узлом. Я еле успела подняться на ноги и отскочить на несколько шагов в сторону, как меня свернуло пополам и все содержимое желудка не оказалось на земле. На этом мученья не закончились. Меня рвало и рвало, бесконечно выворачивая на изнанку. Уже не знаю чем. Все, что можно уже вышло наружу, а спазмы все не прекращались.

Вика склонилась надо мной и, как и полагается верной подруге, заботливо придерживала волосы и гладила по спине, а Хромов как сидел, прислонившись к поваленному дереву спиной и вытянув перед собой длинные ноги, так и сидел, бесстрастно наблюдая за моими мучениями.

Наконец меня отпустило, и я смогла вздохнуть полной грудью без опасения, что снова вывернет. Вытерла лицо салфеткой, заботливо протянутой Викулей, попыталась справиться с нелепым потоком слез, непроизвольно льющимся из глаз, и с трудом поднялась на ноги.

Горло першило, а в желудке словно плескался раскаленный океан.

-Оль, ты как?— участливо спросила Вика.

Я отстранила ее в сторону, ничего не ответив, и решительно направилась к Хромову. Он все так же сидел на земле, равнодушно наблюдая за моим приближением.

— Ты совсем свихнулся?— прорычала я, остановившись рядом с ним,— что ты себе позволяешь?!

— То, что считаю нужным,— последовал невозмутимый ответ, от которого у меня сорвало последние тормоза. Я схватила свою, оставленную, перед излитием души кружку с водой, и с непередаваемым удовольствием вылила ее содержимое прямо ему на голову. Такого Александр от меня не ожидал. Он резко вскочил на ноги, а я в два прыжка оказалась за костром. Мы стояли и буравили друг друга мрачными, яростными взглядами.

— Сними с меня это дерьмо немедленно,— прошипела я, не собираясь отступать.

— И не подумаю,— в тон мне ответил мужчина,— я тебя предупреждал.

Тут меня окончательно прорвало:

— Да пошел ты на

* * *

со своими предупреждениями!— взгляд светлых глаз стал волчьим,— это мое личное дело, курить— не курить! Какого

* * *

ты вообще постоянно диктуешь мне свои условия?

— Ну, раз у нас с тобой сегодня так весело, то почему бы и не продолжить,— холодно обронил он, снова ловя мой взгляд. Изо всех сил пыталась вынырнуть из ледяного омута, окутывающего меня со всех сторон, да только результата ноль. Хромов не спешил меня отпускать, и я не понимала, что он собирается сделать на этот раз. Когда его ментальная хватка ослабела, я тяжело выдохнула и прошипела:

— Что опять ты со мной сделал?

— То, что давно надо было сделать! Теперь хоть материться, как пьяный матрос, не будешь.

-Что?!— я не поверила своим ушам,— ты еще собрался указывать, что мне говорить, а что нет?! Ты не.....

Горло свело болезненным спазмом, от которого снова непроизвольно полились слезы. Ах, ты ж блин! Он действительно это сделал!

Все теперь не остановиться, плотина моего терпения не выдержала последней капли и сдалась, под напором накопившихся обид и эмоций. Уже не контролируя свои действия, завизжала от злости и начала швырять в него все, что попадалась под руку. Хромов проворно уклонялся, до тех пор, пока большой тяжелый камень не пролетел в нескольких миллиметрах от его головы:

— Твою ж мать,— прорычал он, прикрывая голову руками, а потом словно растворился в воздухе. Я остановилась, занеся руку с зажатым для очередного броска камнем, в недоумении глядя на то место, где он только что стоял.

— Что за...

Он набросился на меня сзади, перехватив одну руку, вторую, и заламывая их за спину.

— Угомонись!— он сжал меня с такой силой, что было тяжело дышать.

-Размечтался!— огрызнулась, не оставляя попыток освободиться. Я выкручивалась из его рук как змея, пытаясь укусить, пнуть, ну или хотя бы локтем в живот заехать.

Саша сжал еще сильнее, заставив охнуть от боли, в неестественно вывернутых руках.

Красная пелена по-прежнему застилала мне глаза, заставляя вырываться, не смотря ни на что. Справиться с разъяренной, шипящей, словно дикая кошка, брыкающейся девицей, даже такому крепкому мужику было не просто. Он перехватил мои верхние конечности одной своей рукой, едва не пропустив удар локтем в солнечное сплетение, а вторую пятерню прижал к моему животу. В тот же миг по телу пронеслась теплая волна, лишая всяких сил, ноги стали ватными, и я безвольно обмякла в его руках, даже не пытаясь сдерживать бессильные слезы, градом бегущие по щекам.

Хромов крепко меня держал, прижимая к своей груди, тяжело дыша и пытаясь успокоиться:

— Все? Угомонилась?— наконец охрипшим голосом спросил он.

-Да пошел ты на...— слова застряли в горле, чуть не заставить меня выть от тоски.

— Обязательно, чуть позже,— процедил он сквозь стиснутые зубы, и, подтащив меня к спальному мешку, бесцеремонно свалил на него. Я лежала злая, раскрасневшаяся, сдувала с лица выбившиеся из хвоста волосы и сверлила его убийственным взглядом.

Саша с минуту стоял надо мной, крепко сжав кулаки и не отрывая глаз, метавших молнии от моего лица, а потом резко повернулся и просто растворился в темноте. Думаю, пошел успокаиваться, чтобы не придушить меня прямо здесь и сейчас.

Вика, все это время тихонько стоявшая в стороне, прикидываясь ветошью, осторожно подошла ко мне и опустилась рядом.

— Жива?

— Не уверена,— прохрипела я, пытаясь приподняться на локтях. Куда уж там, сил хватило только на то, чтобы наконец-таки убрать раздражающую прядь волос с лица.

Подруга сочувственно пожала мне руку, подтащила свой мешок и улеглась рядом.

— Давай спать,— прошептала она, погладив меня по щеке,— может утром станет лучше.

Я только поджала губы и невесело хмыкнула. Ага, конечно, станет лучше! Можно подумать, теперь, когда я не матерюсь и не курю, мир заиграет новыми красками! Тьфу, блин! Как же мне все надоело!

Виктория в скором времени заснула, а я все лежала и невидящим взглядом смотрела на огонь. В голове ни одной мысли, в сердце ни одной эмоции, полная пустота, словно после этого скандала ничего от меня и не осталось.

Александр вернулся примерно через час, вынырнув из темноты прямо посреди нашего маленького лагеря. Вид мрачный, зубы сжаты. Даже не взглянув в мою сторону, он разложил свой лежак и вытянувшись на нем в полный рост, отвернулся на другой бок. Некоторое время я лежала и оцепенело рассматривала его спину, а потом все таки заставила себя прикрыть глаза и попыталась заснуть.

Я стояла посреди поляны, залитой солнечным светом, а возле неподалеку стоящего дерева бил копытом от нетерпения великолепный жеребец игреневой масти. Длинная, платиново-белая грива крупными волнами ниспадала почти до самой земли, а хвост подрагивал и хлестал по темно-коричневым бокам. Изумительной красоты животное. Тут я обратила внимание, что он на привязи. Кто посмел это сделать? Внутренне негодование затопило меня до самых краев, и я решительно бросилась вперед, намереваясь освободить красавца из плена.

Увидев меня, жеребец присмирел и доверчиво уткнулся мягким носом в раскрытую ладонь. Я, приговаривая всякие нежные глупости, почесывала ему за ушами, гладила шею, трепала гриву, а он стоял, положив мне голову на плечо, и довольно вздыхал. Стащила с его головы недоуздок, и брезгливо бросила его на траву. Никто не смеет сдерживать его!

В голове раздался тихий шепот:

— Почему тебя так долго не было? Я скучал.

— Прости родной,— шепчу в ответ, поглаживая крутой бок,— меня задержали обстоятельства.

— Я ждал тебя.

— Я знаю,— обняла его за шею, чуть ли не замурлыкав от удовольствия ... и открыла глаза.

Оказывается, я по-прежнему лежала у тлеющего костра. Рядом сопела Вика, а чуть поодаль спал Хромов. Сердце сжалось от мысли о том, что Бакс где-то там, в лесу, один, ждет меня...

Тихонько приподнялась на локтях, с удовольствием отметив, что вечерняя слабость без следа исчезла.

Еще не до конца осознавая, что собираюсь сделать, тихонько поднялась на ноги и, стараясь не наступать на сухие веточки, прокралась прочь от лагеря. Воровато оглядываясь, добралась до ближних деревьев и на секунду замерла, прислонившись спиной к корявому, покрытому бурым мхом стволу, стволу, и переводя дух. Мне надо найти Бакса! Найти и забрать себе, все остальные обойдутся, и Король, и Совет, и Влад, и Хромов. Все! Это моя статуэтка, и я не могу ее отдать. Мысли о том, что буду делать дальше, я гнала прочь, так же как и опасения, что мне не выжить одной в лесу, без вещей. Главное найти его, схватить, чтобы нас надежно укрыл полог от чужих глаз, а потом уже решу что делать. Я сильная, как-нибудь справлюсь, что-нибудь придумаю.

Вот только Вика обидится, что я бросила ее.

Прости, Викуля, я найду тебя потом. Обещаю.

Еще один взгляд в сторону моих спутников, и я, решительно развернувшись, крадусь вглубь леса. И чем дальше, тем увереннее и быстрее становятся мои шаги, пока я, наконец, не перехожу на бег.

Утро раннее, свежее, бодрящее. Внутри полное спокойствие и мыслей, и чувств. Мне нужно к Стражу, он зовет меня. Перед глазами словно пульсирующая, мерцающая розовым нить, уносящаяся вдаль, между деревьев, и я покорно следую за ней, выбрав удобный для себя темп. Все будет хорошо.

Сколько времени я бежала вперед, влекомая Зовом Вора, не знаю, но утренние сумерки окончательно отступили, а небосвод посветлел.

Вынырнула на небольшую, свободную от деревьев прогалину и остановилась, уперев руки в бока и запрокинув голову к нему. Тяжелое дыхание с сипом вырывалось из груди, кровь стучала в висках. Все, устала, надо передохнуть.

Эх, водички бы, от такой марафонской пробежки во рту пересохло.

Краем глаза заметила какое-то движение права от себя и резко обернулась, желая рассмотреть что там.

Крошечный, полосатый кабанчик стоял на своих ножках— спиченках, водил румяным пятачком и накручивал хвостиком-закорючкой.

— Ах, ты Маленький, напугал тетю,— сдавленно произнесла я, оглядываясь по сторонам,— а где же твоя мамулечка? Такие крохи ведь не ходят по лесу одни.

Из кустов выкатился еще один полосатый комочек и встал рядышком с первым. Они начали перехрюкиваться между собой. Сначала тихонько, а потом все громче и громче. К моему ужасу, откуда то из-за кустов донеслись ответные тоненькие повизгивания.

— Сколько же вас тут,— спрашиваю шепотом, тихонько отступая.

Как бы в ответ на мои мысли из кустов начали один за другим появляться остальные кабанчики. Три, четыре, семь, десять, а потом раздался треск, кусты затряслись, и передо мной во всей красе предстала маман этого дружного семейства.

Огромный, всклокоченный буро-черный зверь рыл землю копытом, буравя меня своими маленькими свирепыми глазками. В холке не меньше метра, массой килограмм сто пятьдесят, кабаниха начала надвигаться на меня, желая защитить свой выводок.

Я отступала, отчаянно гладя по сторонам в поисках удобного дерева, и чуть не пропустила ее. Низко пригнув голову, эта дикая свинья бросилась ко мне, а я метнулась к ближнему раскидистому дубу. В прыжке ухватилась за нижнюю ветку, подтянулась и, помогая себе ногами, забралась на дерево.

Внизу бесновалась разъяренная кабаниха, и мельтешили пестрые поросята. Она истошно визжала, рыла носом землю, бросалась на ствол дерева. Впрочем, вековой дуб наблюдал за ее действиями безо всякого интереса, даже не шелохнувшись от неистового напора.

Я уселась поудобнее, обхватив ветку руками, и стала думать, что делать дальше. Пока эта зверюга внизу, и мечтать нечего о спуске, разорвет, затопчет не раздумывая.

Мне надо идти вперед, времени нет совсем. Хромов уже наверняка проснулся и теперь бросился в погоню, жалея о том, что не прибил меня вчера вечером.

Так, надо что-то делать.

Я осмотрелась, в поисках путей отступления. Соседнее дерево стояло совсем близко, переплетаясь корявыми ветвями с дубом, приютившим меня. Я осторожно встала на ветку и стала взбираться выше, пока не достигла удобного места для перехода. Крепко цепляясь за угрожающе накренившиеся ветки, осторожно перебралась на соседнего великана, а потом, не долго думая, стала продвигаться дальше, на следующее дерево, потом на следующее и так далее пока не оказалась на самом последнем в ряду, с которого уже некуда перелезать.

Притомившаяся кабаниха перестала лютовать под деревом и теперь, слеповато щурясь, вглядывалась наверх, пытаясь найти среди листвы нарушителя спокойствия, посягнувшего на ее драгоценных поросят.

Тем временем нарушитель, то есть я, уже сидел на другой стороне поляны, прижавшись к стволу и пытаясь прикинуться огромным желудем.

Свиноматка еще пару минут покрутилась вокруг дерева, приглядываясь, принюхиваясь и присматриваясь, а потом издала ворчливое грудное хрюканье и посеменила прочь, окружаемая дружной толпой кабанчиков.

Я еще немного отсиделась, затаившись в густой листве, пока не убедилась, что веселое семейство удалилось насовсем и не собирается возвращаться. Только тогда смогла облегченно выдохнуть и спуститься на землю.

Еще раз прислушавшись к окружающему меня лесу, я продолжила свой путь к Баксу, снова перейдя на бег. Чутье подсказывало, что до цели осталось совсем не много.

Пробралась через заросли валежника, и, не заметив обрыва, скатилась на дно оврага, больно приземлившись на свою многострадальную пятую точку. Пришлось пару минут посидеть, прежде чем удалось придти в себя и подняться на ноги. Покряхтывая, начала свой подъем по противоположному склону оврага, помогая себе руками, цепляясь за траву, ветки, выступающие из земли корни деревьев. Спустя некоторое время выбралась на поверхность, вся перемазавшись землей. Что ж бывает. Зато это быстрее, чем, если бы я его обходила по верху. Мое внимание привлекло журчание воды.

Прислушалась и решительно направилась в сторону звука. Долго искать не пришлось. Крошечный родничок пробивался между камней, покрытых мхом, всего в нескольких метрах от меня. Опустившись на колени, я набрала полные ладони воды и поднесла к губам. Вода сладкая студеная, кристально прозрачная.

Я сидела рядом с родником до тех пор, пока не смогла удовлетворить свою жажду, потом умыла лицо, шею и еще несколько раз попила.

Все, теперь и жить можно. Шепнула родничку слова благодарности и поднялась на ноги. Хорошо, что я в овраг свалилась, ведь если стала бы обходить, то мимо источника непременно проскочила.

Дальше дорога стала легче. Решив поэкономить силы, я перешла на размеренный шаг и теперь проворно продвигалась вперед, петляя между высоких, стройных сосен, пришедших на смену лиственным деревьям. Толстый ковер прошлогодней хвои гасил мои легкие шаги, ветви раскинувшиеся высоко над головой, отбрасывали причудливые тени. Тишина благодатная.

Впереди между стволов деревьев показался просвет, и я устремилась туда, подгоняемая своим собственным азартом и нетерпением.

Выскользнув из-под сени гигантских сосен, я оказалась на огромном, зеленом лугу, усыпанном васильками. Красотища-то, какая!

Ступила на луг и тут же замерла, заприметив в траве что-то красное. Нагнулась рассмотреть получше, и с радостью убедилась, что глаза не подвели. Это была земляника, только начавшая созревать на залитом солнцем пространстве.

Углубившись в поиски, я смогла набрать пару горстей спелых ароматных ягод и с удовольствием их съела. Голод, уже начавшийся было разыгрываться, отступил, и я продолжила свое путешествие в приподнятом настроении.

Пересекая луг, я направлялась к кромке леса, виднеющегося вдали.

Изнутри поднималась волна трепетного нетерпения. Страж был там, я знала наверняка, что до него осталось совсем чуть-чуть.

Чем ближе я оказывалась к лесу, тем яснее становилось, что вот она конечная цель моего пути. Деревья стояли полукругом, словно образуя залив луговой зелени, вклинивающийся в лесной массив, и в самом его центе, особняком ото всех горделиво раскинула свои ветви крельская азарата. Та самая, которая являлась мне в виденьях, а вон и густая поросль у ее корней.

Не смогла удержаться, и, поддавшись порыву, снова перешла на бег. Скорей, скорей! Я неслась вперед, не обращая внимания ни на что вокруг. Ни на выпорхнувших из под самых ног пестрых куропаток, ни на прошмыгнувшую в траве змею, ни на стук копыт, стремительно нагоняющих меня.

До азараты оставалось всего метров двадцать, когда до меня, наконец, дошло, что я уже не одна. Лошадиный топот раздавался совсем близко, и я, не оглядываясь, прибавила скорости.

В этот момент на меня кто-то обрушился, сбив с ног, и навалившись сверху. Я отчаянно брыкалась, пытаясь скинуть с себя захватчика, только ни черта не удавалось.

— Скажи-ка, дорогая моя, куда это ты собралась?— раздался хриплый рык Хромова над самым ухом.

Я чуть не завыла от разочарования. Нагнал все-таки! Успел! Вон азарата, вон поросль, а в ней Бакс бочком золотистым поблескивает. Да, что же мне так не везет!? Ведь еще чуть-чуть и мы бы скрылись ото всех! А теперь...

-Слезь с меня! -шиплю в ответ, пытаясь скинуть его с себя. Бесполезно, держит мертвой хваткой, даже приподняться от земли не дает.

— Не мечтай!

Скотина, да сколько же он может мне карты путать? Вне себя от возмущения делаю еще одну попытку скинуть его с себя, результата опять ноль.

Он на долю секунды скатывается с меня, но лишь для того, чтобы резко, рывком перевернуть на спину и снова придавить сверху. Теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, с трудом перебарываю желание плюнуть. Останавливает только мысль, что мне Александр этого точно не спустит.

— Отвали от меня,— отчаянно уперлась руками ему в грудь, пытаясь столкнуть с себя.

-Оль, да очнись же,— прикрикнул он на меня,— это Зов тебя тащит вперед, а не ты сама, по своей воле.

— Слезь с меня, немедленно!— завизжала я, брыкаясь и извиваясь под ним.

— Ты позволила ему взять верх!

— И что? Опять будешь злить, унижать, чтобы отвлечь меня,— я выплюнула эти слова ему в лицо. В мозгу пульсировала только одна мысль: добраться до стража, во что бы то ни стало.

— Да я тебя сейчас прямо тут трахну, если не прекратишь так выгибаться!

— Мечтать не вредно,— я все-таки изловчилась и тяпнула его зубами за плечо.

Хромов молча, даже не поморщившись, оттолкнул меня, и еще крепче вжал в землю:

— А, чего мечтать-то? Ты же как спичка, от одного прикосновения загораешься.

— Да, плевать...я...хотела...на тебя...и твои...прикосновения,— медленно, чуть ли не по слогам отчеканила я, и, уперевшись ногами в землю, взбрыкнула так, что он чуть не отлетел в сторону.

— Думаешь я железный?— хриплым голосом поинтересовался он, не отрывая взгляда от моих губ.

Да ни черта, не думаю! Я только мечтаю, чтоб ты слез с меня и с дороги убрался!

— Сама напросилась,— сквозь зубы процедил Александр и поцеловал меня. Зло, с остервенением, словно наказывая.

Вспомнилась моя последняя, неудачная встреча с Ванькой. Черт, да они все сговорились что ли? Обязательно чуть, что распускать руки и все остальное? Я вам кукла для утех что ли?

Вне себя от негодования пытаюсь его оттолкнуть, да как всегда эффекта ноль. Кажется, он даже не замечает моих жалких попыток освободиться, продолжая терзать мой рот. Я начинаю задыхаться от его веса, придавливающего меня к твердой земле, чувствуя, как аккурат между лопаток упирается кочка. Он не дает ни отвернуться, ни сдвинуться, и ноги мои прижимает, обезопасив себя от удара коленкой. Хитрый черт!

Его рука бесцеремонно проникла под рубашку, и я почувствовала, как горячая ладонь сжимается на моей талии, начиная медленно подниматься вверх. Словно электрический разряд прошелся по оголенным нервам. Изгибаюсь, пытаясь избавиться от его прикосновений, да куда там, второй рукой обхватываем бедро, прижимая к себе. И поцелуй становится другим, жадным, неистовым, нетерпеливым.

Все еще пытаюсь с ним бороться, но сердце пропускает удар, а потом заходится в бешеном ритме, заставляя огненную лаву бежать по венам.

Словно через пелену, осознаю, что происходит. Мы с ним вдвоем, под ласковым солнцем, среди живого океана зелени. Его жаркие руки на моем теле, губы на моих губах. Обжигающая волна прокатилась по телу, сжимаясь в тугой клубок внизу живота.

Понимаю, что все это не правильно, но жажду этого всей душой. Непроизвольно подаюсь ему навстречу, выгибаясь под мужскими руками. Хромов это почувствовал и попытался отстранится, чтобы что-то сказать. Только теперь я его не отпускаю, обвив шею руками, притягиваю к себе, целую, и он уступает.

Словно в бреду понимаю, что моя рубашка уже расстегнута, а его футболка отброшена в сторону. Вцепилась в широкие плечи, наслаждаясь прикосновениями к гладкой коже. Он прошелся губами по шее, оставляя дорожку легких поцелуев, от которых закипала кровь и проходила дрожь по всему телу. Еле сдерживая стон выгнулась ему на встречу, желая продолжения, как никогда в жизни. Тело полыхало от неистового желания, и я чувствовала, что еще немного и сойду с ума, если не получу желаемой разрядки.

И тут, словно цунами, меня затопила волна боли. Я и не подозревала, что голова может испытывать такое, словно в нее медленно вкручивали раскаленный докрасна металлический прут, разрывающий мозг на мелкие куски.

Еле сдержав крик, судорожно дернулась и сжала виски руками. Хромов остановился и теперь напряженно следил за моими мучениями. Я жалобно всхлипнула и зажмурилась, солнечный свет разъедал глаза, усиливая и без того адскую боль.

-Тише, успокойся,— услышала я его голос, и почувствовала, как он сжимает мои плечи,— открой глаза, смотри на меня.

Отчаянно замотала головой, и это неосторожное движение отозвалось новой вспышкой боли.

-Открой глаза,— настойчиво повторил Хромов.

Я с трудом разлепила веки и, щурясь, одни глазом глянула на него.

— Оль, это тебя откат настиг, после Зова. Дыши глубже, сейчас пройдет.

— Не пройдет,— простонала я,— сейчас с ума сойду. Мне больно.

-Все нормально, слышишь? Это норма, после такого мощного воздействия. Не борись, расслабься, будет легче.

Я еще раз судорожно всхлипнула и попыталась следовать его совету, не обращая внимания на раскаленную лаву, плещущуюся у меня в голове вместо мозгов.

— Ну, вот и хорошо,— бодро произнес он, и по дружески похлопав меня по бедру бодро поднялся на ноги, словно и не было сейчас ничего между нами. Скотина!

Ай, больно-то как. Потом об Александре, и о том, какой он гад, подумаю. Сейчас бы не сдохнуть. Крепче обхватываю голову руками и сжимаюсь в комочек.

Взглянув еще раз на сжавшуюся в позу зародыша фигурку, Саша стремительно отвернулся в другую сторону, костеря себя на чем свет стоит.

Когда, проспав все на свете, будто кто-то снотворным накачал, проснулся утром и понял, что Ольга ушла, чуть от злости не спалил всю поляну к чертям собачьим. Куда она отправилась, сомнений не возникало. За Стражем, а иначе и быть не могло.

Как давно она ушла, как далеко успела забраться? Этими вопросами уже поздно было задаваться. Понятно только, что еще не добралась до цели, иначе фон исчез бы.

Кинул поисковый полог и увидел еле заметные, чуть мерцающие следы, теряющиеся под сенью деревьев. Отвесив мысленно пару нелестных эпитетов в ее адрес, взлетел на Торбана, на ходу бросив Вике, только открывшей глаза, чтоб сворачивала лагерь и ехала следом, положившись на лошадей. Девушка что-то прокричала ему в ответ, но он уже этого не слышал. Низко пригнувшись к шее жеребца, пустил его галопом в чащу леса, мечтая только об одном: нагнать и прибить эту бледную поганку.

Если она доберется до статуэтки, то все вокруг поймут, что он не только Стража вернул на родину, но и Вора с собой притащил, а это не входило в его планы!

Проскакав несколько километров, вылетел на небольшую прогалину и в недоумении остановился, потеряв след.

Что за новости? Только что был, а теперь нет. Покружился на месте, пытаясь хоть что-то увидеть в траве, но безрезультатно. Потом пригляделся и заметил тонкую нить, поднимающуюся на дерево. Подъехал ближе и, задрав голову, попробовал рассмотреть хоть что-то в густой листве. Пусто, только мерцающая ниточка плавно перетекала на соседнее дерево. Двинулся вдоль нее, стараясь не упустить из вида.

Чем она здесь занималась вообще? Дальних хвостатых предков решила вспомнить? Мартышка, мать ее, кареглазая!

След, наконец, опустился на землю, и как стрела, устремился вперед, не отклоняясь в сторону ни на шаг. Продравшись, сквозь заросли валежника, еле успел притормозить на краю притаившегося оврага.

Судя по обломанным веткам и длинному глубокому следу, спускающемуся на дно, кто-то бестолковый съехал вниз прямо на своей упрямой заднице. Александр не слезая с коня, осторожно спустился по крутому склону оврага, а потом так же осторожно выбрался на противоположную сторону.

Так, здесь, у родника был привал, следов много и они образуют яркий плотный ковер. Мерзавка водички попить остановилась. Да, о чем она вообще думала, уходя налегке, не взяв с собой вообще ничего?

Пролетел словно ураган, сквозь сосновую рощу, даже не заметив, как оказался на огромном, залитом слепящим солнцем луге. Тут его ждало разочарование, след совсем терялся в ярких солнечных лучах, становясь абсолютно незаметным.

Однако на смену магическим следам пришли самые, что ни на есть, настоящие. Он увидел примятую траву, словно кто-то ползал по ней и что-то искал, а затем тонкую полоску примятой растительности, уходящую вглубь луга. Проследил за ним взглядом и, наконец, заметил темную фигурку вдали, практически пересекшую бескрайней луг. Ах, ты ж, сучка быстроногая!

Припустил Торбана вслед за ней, думая лишь о том, придушить сразу или немного помучить?

Жеребец мчался вперед, стремительно сокращая расстояние между ними и беглянкой. Несколько минут погони и, вот она уже прямо перед ним. Бежит вперед и даже не думает останавливаться. Александр поднял взгляд и совсем рядом увидел азарату, к которой так рвалась Лаврова. Его бросило в холодный пот. Еще бы минута и он опоздал! Она бы добралась до Стража, и все, накрылись бы его планы медным тазом!

На полном ходу резко затормозил Торбана и, спрыгнув, сбил ее на землю. Она вертелась, шипела, пыталась его сбросить, да кто бы ей дал. Еле сдерживаясь, чтоб не придушить ее прямо тут, резко перевернул на спину, и, столкнувшись с выражением ее глаз, непроизвольно отшатнулся. Огромные зрачки, расширенные на столько, что от радужки практически ничего не осталось. И не было в этих глазах Ольги, только Зов. Александр даже не был уверен, что она осознает происходящее вокруг.

Да, твою ж азарату за ногу!

И что делать теперь? Связать, перекинуть через седло, заткнув рот кляпом, чтоб не вопила? Или трясти пока в себя не придет?

Что она там пропыхтела? Злить ее? Да у нее хоть кол сейчас на голове теши, ей плевать.

Он некоторое время просто удерживал ее, пытаясь решить что делать, а потом решение пришло как-то само собой.

Впился в губы злым поцелуям, дал волю рукам. Ольга сначала сопротивлялась, как дикая кошка, а потом ответила, да так что в глазах потемнело. И тогда стало ясно, что переоценил он свою выдержку. Цель достигнута, Зов Вора отступил, а вот у него сил отстраниться не нашлось.

Черт! Черт! Черт! Спаситель, бл*, хренов нашелся. Да еще бы пара минут этих безумных поцелуев и, его уже ничто на свете не заставило бы остановиться! И плевать было бы на все с высокой колокольни. Александр сжал зубы и яростно мотнул головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Тяжело дыша, прикрыл глаза, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Ольга, корчащаяся на земле, сжимала голову и, зажмурившись, бубнила себе под нос какие-то ругательства, подбирая красочные синонимы запретных для нее матных слов.

-Ты как?— поинтересовался Саша, спустя некоторое время, когда сам смог отдышаться. И плевать, что хриплый голос дрожит, как у сопливого подростка. Она сейчас все рано ничего не поймет.

— Не спрашивай,— простонала девушка,— у меня голова сейчас лопнет.

— Терпи, должно отступить,— уверенно ответил он, отворачиваясь в сторону, чтобы не видеть гибкого тела, которое она не потрудилась прикрыть рубашкой.

— Так, все, хватит,— мысленно рявкнул сам на себя и, решительно развернувшись, направился к дереву. Надо забирать Стража и продолжать путь, тем более вчера у него родился план, как все провернуть с наименьшими трудностями.

Преодолел последние метры, отделявшие его от азараты и начал искать статуэтку, грубо раздвигая молодую гибкую поросль. Ему пришлось обойти ее практически по кругу, прежде чем взгляд наткнулся на золотистый бок. Не особо церемонясь Александр, схватил Стража и вытащил из кустов. Отряхнул от налипших листьев, травинок, присохшей земли и направился обратно.

Ольга тем временем смогла подняться на колени, и теперь сидела, запрокинув голову к небесам. Хромов подошел и присел рядом с ней:

— Проходит?

— Вроде да.

— В руки не дам, но если хочешь, можешь погладить,— заметил он, с невозмутимым видом показывая Стража.

Ольга при взгляде на статуэтку снова всхлипнула и отчаянно затрясла головой:

— Убери это... с глаз моих. Смотреть противно.

— Как хочешь,— усмехнулся он,— потом не говори, что я не предлагал.

Он что издевается надо мной? Погладить!? Еще бы поцеловать предложил! При мыслях о поцелуях, чуть не застонала. Тело все еще горело от неудовлетворенного желания, с которым не смогла справиться даже эта проклятая боль. Бросила на него быстрый, отчаянный взгляд. Сидит рядом, невозмутимый как древний айсберг. В одних брюках, с голым торсом. Все плечи исполосованы моими ногтями. У меня внутри ураган бушует, а ему хоть бы хны. Просто, он как всегда, для того, чтобы привести меня в чувство, выбрал наиболее эффективный метод. Только и всего. Хотя в этот раз, я была ему практически благодарна. Ведь у меня даже мысли не возникло, что Зов полностью меня захватил. Я просто шла, повинуясь его велению, не отдавая себе отчет в поступках. Вот, добралась бы я до цели, и что тогда? Судя по тому, как мне хотелось спрятать Бакса от всего мира, я бы забралась с ним в самую глушь леса и подохла бы там от голода, жажды или от когтей диких зверей, и никто бы никогда меня не нашел, благодаря защитному пологу. Даже думать об этом страшно.

В памяти опять всплыли картины наших страстных поцелуев и объятий. Почему-то стало нестерпимо стыдно, за свои действия, за то, что не смогла контролировать и держать свои желания под замком. В ответ на нахлынувшие мысли щеки залило румянцем. Блин, я теперь в глаза ему не смогу смотреть.

— Можешь не краснеть,— спокойно произнес Саша, наблюдая за моей реакцией,— я сделал то, что был должен, ничего другого в голову не пришло, надо было как-то вытягивать тебя из этого состояния.

— Понимаю,— пропищала я, уткнувшись взглядом в свои руки.

— И твоя бурная реакция, вызвана тем, что мозг находился в подавленном состоянии.

Ага, сейчас, конечно! Можно подумать, я в любой другой ситуации отреагировала бы иначе. Встала бы, гордо отряхнулась и видом целомудренной учительницы русского языка и литературы, принялась читать лекцию о вреде случайных связей.

— Считай это дружеской помощью, и не придавай значения.

Ах, ты ж, как сердце екнуло от этих слов. Значит дружеская помощь? Значения не придавать? Обида, заполнила меня до самых краев. Ему легко говорить. Сидит веселый, довольный как мартовский кот. Конечно, ведь он свое получил! Страж снова в его руках, а на все остальное ему плевать. Смотрит на меня, как будто пятнадцать минут назад и не целовал, так что кровь в венах закипала. А, как легко и равнодушно он отстранился, когда меня откат затопил? Типа "а ну ты все, оклемалась, тогда я встаю". Неужели ему на столько все равно?

Сцепив зубы, прячу обиду поглубже. Не зачем ему знать, как сильно меня задели его последние слова. Да и привыкнуть давно пора к его манере, не считаться с чужими чувствами. Загнав эмоции подальше, надела на лицо вымученную улыбку (другой просто нет) и тихо произнесла:

— Спасибо, — потом подумала и добавила,— ты тоже внимания не обращай. Сама не своя была, даже не понимала кто передо мной. Хорошо, что это ты оказался.

Взгляд прозрачных серых глаз, похолодел на несколько градусов. Что, Саш, не понравилось услышанное? Ты же привык себя царем считать. Ничего проглотишь, я тоже умею словами задевать. Он буравил меня тяжелым взглядом, а я открыто смотрела на него, искренне, благодарно, с дружеской улыбкой в глазах. Как ни пытался, не смог найти в моих словах иронии или издевки, молча поднялся на ноги и направился к валяющейся на земле футболке.

Умирая внутри от тоски, заставила себя продолжить:

— Саш, пожалуйста, только Вике не говори ничего, она ругаться будет.

-Да, без проблем, — пренебрежительно бросил он, после некоторой паузы, даже не обернувшись в мою сторону,— ты бы застегнулась, а то и говорить ничего не надо будет, она и сама обо все догадается.

Опустив взгляд, только тут замечаю, что верхняя часть моей одежды в совершенно непотребном виде.

Дрожащими, непослушными пальцами пытаюсь справиться с пуговками, с трудом сдерживая слезы обиды. Гад, какой же все-таки равнодушный гад!

Тем временем он снова подошел ко мне и протянул руку, предлагая помощь. Я посмотрела на нее словно на опасное животное, но заставила себя в очередной раз благодарно улыбнуться и, воспользовавшись предложением, тяжело поднялась на ноги, мысленно дав себе клятву, что больше никогда, ни при каких условиях не позволю ему до себя дотронутся. Что скорее умру, чем позволю ему снова так легко и непринужденно растоптать мое самолюбие. Видать, пора взрослеть и учиться любить и уважать в первую очередь саму себя.

Тут внезапная мысль заставила меня встрепенуться:

— Где Вика?

— В пути,— он пожал плечами,— наверное, скоро подъедет.

— Наверное? Откуда она знает, где мы? Мы должны найти ее! Она же заблудиться может!

— Не заблудится,— уверенно ответил Хромов, махнув рукой,— кобылы чувствуют Торбана, и найдут его хоть на другом конце мира. Так что расслабься и жди

Я с тревогой осмотрелась по сторонам. Где же ты родная?

Следующие полчаса Александр провел, удобно развалившись на земле, жуя травинку и исподлобья наблюдая за мной, и придаваясь каким-то своим мрачным думам. А я в это время металась вокруг него, отчаянно вглядываясь в даль, держа руку козырьком над глазами, пытаясь хоть как-то прикрыться от стоящего в зените слепящего солнца.

— Где же твои кобылицы?— сердито поинтересовалась у Торбана, как будто это он был во всем виноват.

Жеребец лишь пренебрежительно фыркнул и отвернулся. Весь в хозяина!

— Отстань ты от него,— с усмешкой произнес Саша,— все в порядке с твоей Викой будет. Заканчивай метаться.

— Это тебе плевать на все, а я так не могу!— огрызнулась и чуть не завизжала от радости, заметив как вдалеке, из леса показалась сначала одна лошадь, потом вторая, а затем и третья, верхом на которой восседала Вика.

— Я же говорил, что она скоро появится, а ты не верила.

Пританцовывая от нетерпения, я стояла, размахивая в воздухе руками, наблюдая за тем, как подруга стремительно к нам приближается. Несколько минут и вот она уже на столько сократила расстояние между нами, что у меня получилось рассмотреть выражение ее лица. Ой, мамочки! В пору бежать и прятаться.

Поравнявшись с нами, Вика спрыгнула с лошади и, бросившись в мою сторону, так быстро, что я даже не успела никак среагировать, схватила меня за грудки и начала трясти как спелую грушу. Александр с невозмутимой усмешкой наблюдал за нами.

— Я убью тебя, Лаврова! — кричала она мне в лицо, не прекращая трясти,— отверну твою безмозглую голову и выкину на хр*н!

— Вик, я...

— Заткнись, и не беси меня!!!!!! Как ты вообще могла так поступить? Свалила, наплевав на меня! Тоже мне, подруга! Бросила совсем одну, с этим козлом!

— Я, между прочим, все слышу,— раздался мрачный голос Саши.

— А, мне, между прочим, плевать!!!! Ты ничем не лучше ее! Положись, бл**ь, на лошадей! — яростно передразнила она его,— а почему бы не на мартовского кролика?

— Дошла ведь, цела и здорова.

— Дошла! Цела! Здорова! Да только не вашими стараниями! Я там одна в лесу, а они здесь прохлаждаются на солнышке! Я вам не помешала? Может, мне задержаться надо было?— продолжала бушевать подруга.

Хромов хмыкнул себе под нос, перехватив мой предупреждающий взгляд.

— Вик, ну не ворчи,— я высвободилась из ее цепких лапок и повисла у нее на шее, крепко прижав к себе.

— Как же вы меня бесите, оба!— прошипела она, но хотя бы не стала отталкивать, и на том спасибо.

— Ну, раз все в сборе, то можем продолжать путь,— бодро произнес Хромов, поднимаясь на ноги.

— Да, хр*н бы, там!!! — опять взвилась подруга,— вы отдыхали, а я там одна через лес продиралась. Кляч этих тупых пыталась не потерять. Им подавай то пожрать, то .... Никуда мы не пойдем, пока я не отдохну и не поем! Так что привал, и заметьте, едой занимаюсь не я!

Она демонстративно уселась на землю, сложив руки на груди.

Мы с Сашей переглянулись, он пожал плечами и принялся разводить костер, а я стала доставать припасы. Оказавшись совсем рядом со мной, Хромов нагнулся к моему уху и усмехаясь прошептал, так чтобы никто кроме меня не услышал:

— Напомни мне больше не злить ее. В гневе она ужасна.

Глава 9. Аттракцион "Веселые горки".

К полудню следующего дня мы выбрались из нескончаемого лесного массива, оказавшись на обширном каменистом плато. Хромов обвел пронзительным взглядом, раскинувшуюся перед нами пустыню из серых камней, довольно усмехнулся и пришпорил Торбана. Мы его веселости не разделили и понуро поплелись следом.

Лошади бодро семенили, отбивая звонкую многотональную дробь. Камни становились все крупнее и крупнее. Если вначале мы продвигались по мелкому гравию, то спустя час уже безбожно петляли между огромными валунами, обходя глубокие расселины и непролазные шаткие нагромождения.

— Нам точно сюда надо?— ворчала подруга, в очередной раз еле успев направить Буланую в сторону от сползающих камней,— может, в лес вернемся?

Я вообще молчала как партизан. Во-первых, после инцидента на лугу, меня все еще одолевало внутреннее смущение, поэтому весь день я предпочитала рот не открывать, дабы не ляпнуть очередную глупость, а, во-вторых, старалась не тратить сил попусту. Для меня эта каменная дорога стала настоящим испытанием. Шаг влево, шаг вправо и Савраска спотыкается. Еще два шага, опять спотыкается, а я при этом норовлю то вбок сползти, то назад, а то и через голову перелететь. Эх, попроситься, что ли к Саше? Вон как ловко его Торбан маневрирует между серых глыб, словно танцует.

Подозрительный свист отвлек меня от мыслей о трудностях пути. Одна стрела со звоном отскочила от камней, а вторая выбила Хромова из седла. Перекатившись через себя, он вскочил на колени, приложил руку к земле, и все вокруг задрожало. Вверх взметнули облака пыли, заставив нас жмуриться и прикрывать лицо, раздался нарастающий рев, и огромная каменная волна разошлась во все стороны. Откуда-то сбоку послышались сдавленные крики.

Наши лошади словно сошли с ума, начали брыкаться и хрипеть. Я скатилась, больно стукнувшись спиной о камни, неподалеку от меня приземлилась Виктория. Кобылы во главе с Торбаном стремительно скрылись из виду. Скоты трусливые!

С кряхтением поднялась на ноги и попыталась хоть что-то рассмотреть в клубах пыли, одновременно помогая Вике подняться на ноги. В это время раздался противный скрежет и постукивание, словно у кого-то зубы клацают. Вскинула голову и увидела на гигантском валуне рядом с собой огромного, не меньше метра высотой, паука, щелкающего ужасными челюстями. Он выпучил свои черные глаза и, склоняя голову из стороны в сторону, рассматривал меня.

Мы с Викой, вцепившись друг в друга, медленно отступали, не сводя глаз с мерзкого членистоногого монстра.

— Я ненавижу пауков, — прошептала подруга, стискивая мою руку,— особенно таких больших.

Пятились до тех пор, пока не уперлись в высокий камень позади себя. Дальше отступать некуда. Правда, чудище не спешило нападать, по-прежнему увлеченно рассматривая нас. За шиворот посыпался песок, заставив обернуться. Сверху на меня смотрел еще один такой же паук.

— Мамочки,— пропищала я, и почувствовала, что из пространства вокруг, словно огромным пылесосом, вытягивается весь воздух, а потом, словно включилась обратная тяга, и на нас обрушился воздушный удар, вдавив в поверхность камня, раскидав шипящих пауков и разметав всю пыль.

Откуда-то сбоку выскочил Хромов, злой как черт, футболка сбоку пропиталась кровью. Не останавливаясь, не бегу прокричал, указывая направление:

-Вперед, бегом, ни останавливаться, что бы не случилось!

Дважды повторять не пришлось. Мы сорвались с места как две сумасшедшие газели и понеслись, не разбирая дороги, уворачиваясь от падающих обломков, перепрыгивая с камня на камень, скользя, спотыкаясь, падая, но упорно поднимаясь.

Александр следовал за нами, прикрывая щитом и откидывая преследователей. Один раз не удержалась и оглянулась, как раз в тот момент, когда с его рук сорвался огненный шар и с ревом унесся в сторону, сжигая все на своем пути, оставляя лишь раскаленные камни, покрытые копотью. Страх-то, какой! Это вам не борьба с курением!

Перескочив через широкую трещину в земле, протиснулись между двумя близко стоящими глыбами и оказались на небольшой площадке, усыпанной мелким щебнем, а за ней начинался обрыв.

Подскочили к его краю и чуть не завыли от отчаяния. Далеко внизу, метрах в пятнадцати, плескались свинцовые воды широкой реки.

— Надо бежать дальше,— Вика махнула рукой в сторону, — может, спуск найдем.

Однако продвинуться даже на пару метров нам не удалось. На площадку выскочил Хромов:

— Плавать умеем?

— Да, но...

— Тогда вперед,— и без особых церемоний столкнул нас вниз при помощи воздушной волны.

Я летела вниз нелепо размахивая руками и вопя, словно перепуганный поросенок. В воду вошла глубоко, некрасиво, отбив спину, и подняв фонтан брызг. От холода перехватило дыхание. Я осмотрелась по сторонам, на сколько это было возможно в темной воде, и рывком устремилась к поверхности, на которой играли солнечные блики. Отплевываясь и фыркая, вынырнула из воды, тот час, начав кутить головой в поисках подруги. Вики нигде не было. Я чуть было не сошла с ума, мечась вокруг и высматривая ее в толще воды. Наконец раздался всплеск и судорожный вздох подруги. Рванула к ней со всей скоростью, на которую только была способна.

— Ты как?— прокричала, поравнявшись с ней.

Виктория только махнула рукой, у нее никак не получалась прокашляться. Я обхватила ее за плечи, помогая удержаться на воде.

— Вроде цела, — прохрипела она через несколько минут, когда спазмы перестали сотрясать ее тело, а дыхание хоть немного выровнялось, — я убью эту сволочь!

— Кстати где он?— мы дружно задрали головы вверх, пытаясь хоть что-то рассмотреть, но смогли увидеть только цветные всполохи.

Он же ранен! Сердце зашлось в бешеном темпе, чуть не разорвавшись от тревоги, когда перед глазами всплыл образ Хромова с футболкой пропитанной кровью. Преследователей много, а он один! Пусть и сильный, как тысяча демонов, но один и ранен! Еще пауки эти кошмарные! Впервые я испугалась его потерять. И не как обычно, а на совсем, необратимо, без шансов на мимолетную встречу. Пожалуйста, не оставляй меня!

Словно в ответ мою немую мольбу сверху промелькнула тень, в нескольких метрах от нас раздался всплеск, и вверх взметнулся столб брызг.

Александр, отплевываясь, вынырнул через секунду и, задрав голову, напряженно всматривался наверх. Там, на самом краю каменистого обрыва, балансировало с десяток пауков. Они перебирали мохнатыми лапами, угрожающе щелкали челюстями, но соваться в воду не спешили.

Не думая ни о чем, я бросилась к нему, обвила руками смуглую шею и уткнулась носом в плечо, чуть не заревев в полный голос.

Хромов опешил от моих действий. Замер на долю секунды, а потом осторожно обнял одной рукой, а второй взял за подбородок, вынуждая посмотреть на него:

— Оль, ты чего?— тихо спросил он, вглядываясь в мое лицо.

— Я испугалась,— ответила, всхлипывая.

— Все хорошо, мы оторвались от них,— тон спокойный, уверенный. Он аккуратно убрал с лица прядь сырых волос, нежно проведя большим пальцем по щеке,— они не сунутся за нами.

— Я испугалась за тебя,— чуть слышно прошептала в ответ.

Посмотрела ему в глаза и не смогла пошевелиться. Их выражение мне было не понять. Вроде спокойное, но в глубине затаилось нечто, чему я не могла дать определения. Грусть, растерянность, сожаление.

Не смогла удержаться и прикоснулась ладонью к его щеке, Саша накрыл мою руку и словно весь мир перестал существовать для нас двоих. Глаза в глаза, и больше ничего не имеет смысла. Я смотрю на него, он на меня, и между нами словно возникает дрожащая нить, что прочнее любого стального каната.

Эту странную мимолетную идиллию нарушил пронзительный вопль Виктории. Резко оторвавшись от Александра, обернулась в ее сторону и увидела, как подругу уносит прочь бурный поток.

Я сломя голову рванула за ней. Саша попытался меня остановить, но в воде я легко выскользнула из его рук. Несколько быстрых гребков, и я почувствовала, как попала в студеное быстрое течение, подхватывающее меня, словно пушинку, и стремительно уносящее прочь.

Как могла, старалась удержаться на поверхности темной бурлящей воды, периодически захлебываясь, кашляя, и погружаясь с головой в ее бесноватые волны. Беспомощно барахтаясь, взглядом пыталась найти своих спутников. Впереди, то и дело, скрываясь под водой, мелькала белокурая голова подруги, а вот Хромова нигде не видно. Однако в данной ситуации меня больше всего беспокоило не это, а подозрительный, нарастающий шум.

Нехорошие предчувствия затопили мое сознание. Я попыталась хоть как-то справиться с невообразимой мощью потока, пробирающего до костей своим холодом, выровнять положение своего тела и посмотреть, что же там впереди.

Широкая река сплошным живым свинцово-серым полотном уходила вдаль. А там, в нескольких километрах от нас, просто внезапно обрывалась. В голове пронеслась шальная мысль 'Водопад!'.

Меня вынесло практически на середину реки, что до одного берега, что другого расстояние примерно одинаковое. Стиснув зубы, превозмогая холод, усталость и страх, пыталась перебороть течение, выбраться из него, но силы уж слишком не равны.

Безжалостная стихия решила не давать убогим путешественникам поблажек и неотвратимо приближала нас к краю погибели. В том, что водопад нам не пережить, я не сомневалась. Какая там высота? Какое дно? Может, придется падать с сотни метров, да на острые камни.

Расстояние, отделяющееся нас от водопада, сократилось так быстро, что и не заметила. Теперь я с отчаянием обреченных барахталась в воде, пытаясь хоть как-то отсрочить момент падения, надеясь на чудо, которое бы нас спасло.

Вика, которую течение, вынесло метров на сто вперед меня, первая достигла рокового рубежа. Раздался ее истошный визг, безнадежно теряющийся в рокоте свергающихся вниз тонн воды, и подруга исчезла за обрывом.

Через несколько секунд и мое бедное, продрогшее тело, оказалось на грани падения. Словно в замедленной съемке, я наблюдала за приближение обрыва, над которым стояло плотное облако из мельчайших брызг. Вот уже край! Поток как назло разворачивает меня лицом вперед, и мне приходится лицезреть огромную массу воды, прямо из-под меня срывающуюся вниз, а потом я, отчаянно вопя и размахивая руками, отправляюсь следом. Ни одни американские горки с таким не сравнятся!

Мощные струи окружают со всех сторон, сильно бьет с верху, поворачивая и швыряя из стороны в сторону, а снизу стремительно приближается бурлящая поверхность реки. Не в силах этого видеть, я крепко зажмуриваюсь, и в ужасе жду неминуемого удара.

В воду вошла солдатиком, погружаясь на столько глубоко, что уши заложило от давления, и тот час оказалась, словно в кастрюле с бурлящей водой. Локальный водоворот сначала закрутил меня на месте, а потом яростно потащил вперед, швырнув на гладкие валуны, разбросанные по каменистому дну. Сильно ударилась боком, охнув от боли, хлебнула воды и начала задыхаться. Из последних сил рванула наверх, и подхваченная очередным в этот раз спасительным потоком, вынырнула на поверхность, словно пробка.

Кашель душил и разрывал легкие, течение стремительно бросало из стороны в сторону. Я уже ничего не понимала. Где верх, где низ, где берега, и вообще существуют ли они? Все мои усилия были направлены только не то, чтобы не погрузиться с головой в воду. Еще на один подъем сил мне точно не хватит.

В этом аду меня полоскало из стороны в сторону, и я уже потеряла счет времени, а река без устали крутила-вертела мной как ей было угодно. Где же мои спутники? Вика не очень уверенно держится на воде, а Хромов ранен. Что если они захлебнулись, или разбились при падении с водопада? Как вообще нам найти друг друга в этом кошмаре?!

Так! Одернула сама себя. Не время придаваться тяжким мыслям, самой бы не погибнуть!

После водопада русло стало уже, а течение еще стремительнее. Теперь река петляла между каменистых склонов, вспучиваясь, покрываясь бурунами, яростно клокоча и сметая все на своем пути. Даже если и удастся приблизиться к берегу, то шансов выбраться из воды нет. Крутые, каменные берега, даже ухватиться не за что.

Я держалась, как могла, хотя силы уже были на исходе. Несколько раз меня чуть не зацепило проплывающими мимо корягами, бревнами и прочим мусором. Первый раз в жизни я столкнулась с природной мощью, и только теперь поняла, насколько ничтожна по сравнению с ней.

Поток становился все быстрее, напористей и достиг своего апогея в очередном изгибе, где русло поворачивало налево под большим углом. Он стонал, ревел, закручивался в водовороты, и я молилась только о том, что бы не попасть в один из них.

Преодолев этот тяжелый поворот, река внезапно из безжизненной каменистой пустыни выворачивала в зеленую долину, а ее русло расширялось настолько, что она теряла свой напор и через несколько сотен метров, превращалась в спокойную, умиротворенную водную гладь.

Течением меня еще немного протащило вперед, но теперь мне удавалось бороться. Метр за метром я продвигалась в сторону берега, пока не выбралась из быстрой зоны на спокойную воду.

Я смогла! Не разбилась, не захлебнулась, не утонула! Небольшими, слабыми гребками направилась к зеленому, покрытому густой растительностью, берегу, мечтая о том, как окажусь на твердой поверхности и лягу на травку.

Тихий всплеск позади заставил меня с надеждой обернуться. Я ожидала увидеть Вику или Александра, а вместо этого обнаружила высокий темно-бурый треугольный плавник с зазубринами, стремительно рассекающий поверхность воды в моем направлении.

Ой, мамочки! Всегда боялась водных чудищ, до ужаса, до неконтролируемой паники. Не знаю, откуда взялись силы, но я рванула к берегу, так словно от этого зависела моя жизнь. Хотя, на самом деле так оно и было.

Воображение нарисовало огромную, зубастую акулу с мертвыми, бездушными глазами, но боюсь, что обитатели этого мира таковы, что никакой фантазии не хватит, что бы их предугадать. Наши скорости катастрофически различались. Я проплывала метр, а мой преследователь десять.

До берега оставалось совсем чуть-чуть, но расстояние между нами сокращалось с неимоверной скоростью. В тот момент, когда я совсем было, отчаялась, выбраться живой из сегодняшних передряг, моя нога задела о дно.

Из последних сил бросилась вперед, все дальше забираясь на мелководье, и надеясь на то, что преследующий меня зверь настолько велик, что откажется от преследования на мелкой воде. Так и вышло. Плавник остановился, когда между нами было всего метров десять, покружился из стороны в сторону, пытаясь найти пути подхода, и отступил, не солоно хлебавши. Я с замиранием сердца наблюдала за тем, как он, развернувшись, поплыл в обратную сторону, а потом и вовсе исчез на глубине.

Да, я везунчик! Подплыла к берегу, и когда уже можно было рассмотреть дно, покрытое мелкими камешками, попыталась встать. Ноги по щиколотку погрузились в склизкую, студенистую толщу ила. Не удержавшись на трясущихся от неимоверной усталости нижних конечностях, споткнулась, поскользнулась и тяжело упала на колени, с головой уходя под воду, и погружаясь ладонями в ил.

— Да что б тебя!— сердито шиплю, выныривая из мутной, взбаламученной мною воды.

Плыть уже не получается, вода еле достигает бедер, поэтому вперед приходится продвигаться пешком.

Еще несколько раз споткнулась, лишь каким-то чудом удержав равновесие, и практически выбралась из этой проклятой реки. До берега оставалась всего пару метров, когда мои ноги расползлись в бурой жиже, и я плашмя упала в прибрежную грязь, погрузившись туда телом, руками, лицом.

Чуть не разрыдавшись от несправедливости бытия, поднялась и на коленях поползла вперед. А, смысл вставать, если сил удержаться на ногах все равно нет?

Наконец почва подо мной стала твердой, и мне удалось выбраться на берег. Тяжело дыша, будто сдавала кросс, повалилась на траву.

Губы сами собой растянулись в глупой улыбке.

Выбралась! Живая! И даже практически здоровая, если не считать ноющего бока, которым я ударилась о камни и мышц, сведенных от напряжения. Задрала рубашку и обнаружила огромный кровоподтек. Что ж вполне ожидаемо, но не смертельно, хотя и весьма болезненно.

С трудом перевернулась на спину, разметала руки-ноги в стороны как морская звезда, и отсутствующим взглядом уставилась на лениво бегущие по небу облака. Интересно, сколько времени продолжалось это безумие? Солнце уже клонилось к горизонту, а деревья отбрасывали длинные, искаженные тени.

Я лежала до тех пор, пока дыхание не пришло в норму, а мышцы перестали дрожать. Насквозь пропитанная грязью одежда противно облепила тело. Потрогала голову и убедилась, что волосы и лицо в таком же плачевном состоянии. Я была грязна как свинья, искупавшаяся в луже!

Надо бы смыть с себя эту мерзость, пока она не засохла и не превратилась в жесткую корку. С подозрением взглянула в сторону реки, и устроилась не траве поудобнее. А оно мне надо? Даже если я доберусь до чистой воды, где поджидает обладатель бурого плавника и наверняка ужасных челюстей, то при выходе обратно на берег все равно опять перемажусь. Обреченно махнула рукой, решив, что здесь мне очаровывать некого, поэтому и так сойдет.

Через десять минут я все-таки набралась решимости встать на ноги. Они гнулись, дрожали и никак не хотели помогать мне, принимать вертикальное положение, пришлось сначала вставать на четвереньки, а потом уж распрямляться в полный рост.

Критически осмотрелась по сторонам. К реке подступал густой лиственный лес, и куда не бросишь взгляд везде только он.

И куда мне идти? Где все? Вдруг я потерялась, и меня никто не найдет в этой глуши? Прогнала подальше просыпающуюся панику и постаралась взять себя в руки.

Так, что мы имеем? Лес, река, тишь, благодать и непроходимое одиночество. Вику поток тащил впереди меня, значит, чисто теоретически, ее надо искать ниже по течению. Александр сильнее, возможно ему удалось выбраться раньше, а может, и нет, не даром весь бок кровью был залит. Постояв еще немного в нерешительности, все-таки решила идти по течению. Внутренний голос настойчиво звал в том направлении, а я ему привыкла доверять.

Сначала, пока мой путь пролегал вдоль открытого берега, продвигаться было легко и удобно. Шла, задумчиво проводя руками, по длинным зеленым метелкам, крутила головой, прислушиваясь к звукам леса, и напряженно вглядывалась вдаль, пытаясь рассмотреть противоположный берег, ведь мои спутники могли выбраться на другой стороне.

Постепенно деревья все ближе и ближе подступали к кромке берега, в результате мне пришлось продираться сквозь заросли ивняка, перелезать через бурые, покрытые скользким мхом коряги.

Больше всего меня пугала перспектива ночевать в гордом одиночестве, без огня, без оружия, без всего. Тут ведь и волки наверно есть и медведи, а может кто и похуже.

Вывалившись из очередных кустов, оказалась на берегу небольшой заводи, покрытой плотным ковром ряски. Стала обходить ее по краю, и в какой то момент, кусты, мимо которых я шла, задрожали, с треском расступились и оттуда вылез леший, грязный, всклокоченный, покрытый грязью и тиной, со скрюченными лапами.

Испугавшись до смерти, истошно завизжала и метнулась в сторону. Как ни странно леший поступил точно так же, и голос у него оказался такой звонкий, девчачий и до боли знакомый.

Остановилась и нерешительно обернулась в его сторону. Леший тоже замер и подозрительно покосившись в мою сторону, простонал голосом подруги:

— Оль, ты что ли?

Я сдавленно кивнула, и сорвавшись с места, бросилась к ней на шею.

Грязные, лохматые, измученные мы стояли на берегу, прижавшись друг к другу, и боясь отступить хоть на шаг.

— Мне было так страшно,— прошептала она, уткнувшись носом мне в шею,— я не знала, смогла ли ты выбраться.

Я крепко сжала ее в объятьях, и подруга измученно застонала.

— Ты в порядке?— озабоченно всмотрелась в перемазанное грязью лицо.

Она отрицательно мотнула головой:

— Рука.

Я опустила взгляд вниз. То, что сначала показалось мне скрюченной лапой лешего, оказалось безвольно висящей вдоль тела, покрытой бурой коркой грязи и крови рукой.

— Я не удачно приземлилась после водопада, меня швырнуло на камни. Предплечье сломано, а выше распорола, хорошо хоть не до кости. Пока барахталась в воде, боли не чувствовала, зато сейчас по полной накрыло.

Она подняла на меня вымученный взгляд, с затаенной в глубине болью.

— Ладно, сейчас что-нибудь придумаем,— пробубнила я осматриваясь по сторонам.

Блин, что тут придумаешь?! Мы в глуши, вообще без всего, да еще и навыки выживания нулевые. Стараясь не показать и без того страдающей подруге своего страха, направилась к ближайшим кустам, долго там лазила, пока не нашла две подходящие палки.

— Сейчас шину наложим,— сообщила Виктории, подозрительно наблюдающей за моими действиями.

Так, жесткий материал есть, теперь надо чем-то подвязать. Вот только чем? Не из травы же веревку вить?

С тяжелым вздохом ухватилась за рукав и дернула изо всех сил. Прощай моя удобная рубашка. Ткань жалобно затрещала и поддалась.

Я оторвала лоскуток и, аккуратно ступая по влажной, хлюпающей под ногами земле, подошла к воде. Намочила тряпицу и вернулась к подруге:

— Надо руку помыть и завязать, а то в рану грязь попадет.

— Да там уж тонна этой грязи,— Вика обреченно махнула рукой.

— Все равно,— осторожно, стараясь не причинить ее боли, начала смывать грязь и запекшуюся кровь. Пришлось еще несколько раз прополаскивать тряпку, пока, наконец, не получилось привести пострадавшую конечность в приличный вид. С сомнением осмотрела рану. Глубокая, с рваными краями. Не хорошо. Выбрала кусок материи почище и прикрыла этот ужас. Остаток рукава изодрала на длинные тонкие полоски, закрепила с их помощью шину из природного материала и сделала перевязь.

— Спасибо,— Вика измученно улыбнулась, а я все похолодела внутри от мысли, что если у нее начнется заражение, то ничем не смогу помочь. Эх, мне бы антисептиков, антибиотиков, чистый бинт и болеутоляющее.

— Куда пойдем?— поинтересовалась Виктория.

— Туда,— я махнула в том направлении, куда до этого держала путь.

— Почему именно туда?

— Не знаю, просто так чувствую.

— Ну идем, раз чувствуешь,— она равнодушно пожала плечами, мне кажется ей было абсолютно все равно в каком направлении двигаться. Серые глаза заволокла пелена боли.

И мы пошли вперед, аккуратно обходя поваленные деревья, расщелины, непроходимые заросли. В особо сложных местах я пробиралась вперед, по возможности расчищала путь, а потом помогала подруге, бережно придерживая ее и не давая упасть.

— Есть не хочешь?— спросила у нее, во время очередного пятиминутного привала.

— Шутишь? Во мне два ведра речной воды плещется, какая там еда!— усмехнулась Вика.

— И то верно,— с легкой улыбкой согласилась я,— ладно, поползли дальше.

— Я вот хотела спросить, ты уверена, что это не Зов Вора тебя опять куда-то ведет,— подозрительно спросила она, с трудом поднимаясь на ноги.

— Уверена, ощущение другое. Словно интуиция взбунтовалась и шестое чувство подсказывает, что нужно двигаться именно в том направлении.

И мы упорно шли вперед, полагаясь только на мою интуицию и внутреннее чутье, медленно, устраивая привалы через каждые двадцать минут. Вика старалась не показывать своего состояния, но я то видела, как ей больно, как она жмурится и сжимает челюсти, удерживая стоны. Свой ушибленный бок казался не более чем легкой царапиной на фоне ее повреждений. Я, оказывается, просто в рубашке родилась, раз мне удалось отделаться так легко.

Во время пути нам повезло наткнуться на песчаный, твердый заход в реку. Грязевая корка уже засохла, и теперь у меня чесалось везде, даже в самых труднодоступных местах. Так что я не смогла отказать себе в удовольствии ополоснуться. Опасаясь заходить слишком глубоко, отошла от берега на пару метров, так чтобы вода достигала пятой точки и окунулась с головой. Потом начала яростно тереть себя, избавляясь от грязи. Труднее всего пришлось с волосами, которые превратились из шелковистых прядей, в один сплошной колтун, прочно зафиксированный с помощью речной тины.

Вика сначала нерешительно топталась на берегу, придерживая покалеченную руку, а потом не выдержала и последовала моему примеру. Я помогла ей помыться, разобрала спутавшиеся волосы, аккуратно отмочила и сняла, присохшую к ране тряпицу.

После водных процедур стало немного лучше, и мы продолжили свой путь в сырой, холодной одежде, надеясь, что она хоть немного просохнет в лучах заходящего солнца. Очень не хотелось бы ночевать в сыром. Так и воспаление легких, для полной радости, заработать можно.

Теперь когда Вика была рядом, и я шла, поддерживая ее под руку, мои мысли перекинулись на Сашу. Раз уж мы смогли выбраться из этой передряги живыми, то уж он и подавно. Сильный мужчина в отличной физической форме. Вот только покоя не давала рана на боку. От такой кровопотери, любой ослабнет, как бы силен не был.

Ближе к вечеру, в сгущающихся сумерках, мы заметили впереди между деревьев трепещущие блики огня. Похоже, нам повезло наткнуться на чей-то лагерь. Может они смогут нам хоть как-то помочь, или на худой конец позволят остаться у огня.

Осторожно, стараясь не споткнуться и не упасть, перебрались через очередной завал вывернутых с корнями деревьев, принесенных и безжалостно выкинутых рекой. Потом прошли по узкой полоске твердой земли, разделяющей тихую заводь и мелкое болотце. Протиснувшись сквозь ивовые кусты, выбрались на открытое пространство, оказавшись на широкой песчаной косе.

С каким же восторгом я увидела невдалеке от нас весело потрескивающий костер, а рядом с ним Хромова. Живого, насчет невредимости ничего не могу сказать.

Мы с Викой, схватившись за руки, бросились в его сторону.

Мужчина сидел, оперевшись руками на колени, и внимательно следил за нашим приближением. Вид помятый, футболка сзади разодрана по всей длине, и держится только на честном слове.

-Чудесно выглядите,— с легкой усмешкой заметил он, когда мы остановились перед ним, и ему удалось рассмотреть нас во всей красе,— что с рукой?

Он кивнул в сторону Виктории, заботливо придерживающей больную конечность:

— Перелом и повреждение мягких тканей,— ответила я за подругу, которая обессилено опустилась на песок,— неудачно свалилась с водопада.

Александр лишь легонько кивнул:

— Терпи. Завтра уже будем дома. Целитель быстро на ноги поставит.

— А ты ничего не можешь сделать?— с надеждой поинтересовалась Викуля.

— К сожалению нет. Я больше специализируюсь на том, чтобы ломать, а не чинить. Вот если бы на тебе было заклятие, это другое дело.

Подруга обреченно вздохнула, а Саша перевел взгляд на меня:

— Ты как?

— По сравнению с ней,— я указала на Вику,— просто чудесно. Так, ударилась разок сильно, но жить буду.

Хромов удовлетворенно кивнул:

— Теперь понятно, почему вы так долго шли.

— Могли вообще не придти,— широко зевнула Вика,— я бы вообще в другом направлении пошла, это Оля со своей интуицией сюда вела.

Саша бросил на меня быстрый насмешливый взгляд.

— Так,— я гневно уперла руки в бока,— что это было? Очередное заклятие?

— Нет, просто маяк для тебя. Я создал зону притяжения, и ты шла на нее.

— Что-то Вика никакого притяжения не почувствовала,— проворчала я, но уже скорее для вида. Раз на меня ничего не накладывал, то и скандалить не зачем.

— А, у тебя восприимчивость выше, из-за Зова,— спокойно произнес Александр и чуть поморщился, что не укрылось от моего цепкого взора:

— Сам-то как? Бледный совсем.

— Все хорошо, — прохладно ответил он.

— Да, ладно врать-то, я же вижу, что больно,— опустилась на колени перед ним и заглянула в глаза,— давай, рассказывай.

Саша невесело улыбнулся и устало потер шею:

— Пару ребер треснули, а может быть и сломал. Не знаю.

— Коллега по несчастью,— хмыкнула Виктория

Я тяжело вздохнула. Видать, только мне удалось пройти через этот аттракцион без особого ущерба для здоровья. Ладно, не время печалиться. Все живы и то хорошо. Так, что там делают при переломе ребер? Накладывают тугую повязку?

Осмотрелась по сторонам в поисках подручных средств. Ничего. Что ж, похоже, придется в прямом смысле слова, пожертвовать последней, до невозможности истрепанной рубашкой. Правда придется оставить верхнюю половину туловища в одном белье. Впрочем, чего он там не видел?

С мрачной решимостью поднимаюсь на ноги и начинаю стягивать с себя многострадальную темную рубашку:

— Я не уверен, что стриптиз это то, что мне сейчас нужно,— Хромов подозрительно следил за моими действиями.

— Заткнись,— огрызнулась я, еле справляясь со смущением, и отводя взгляд в сторону.

Обошла его со спины, сложила рубашку как надо и приказала:

— Руки подними.

После минутной задержки, Александр послушался и сделал, как я сказала. Обернула рубашку вокруг его ребер и затянула изо всех сил, заставив его сдавленно охнуть:

— Ничего, терпи. Тугая повязка должна помочь,— тоном занудной учительницы произнесла я, устало, опускаясь на песок.

-Спасибо,— просто ответил Саша, без какой либо иронии или насмешек.

— Да не за что, я сегодня решила матерью Терезой побыть,— ответила я и зевнула, только сейчас осознав, что держалась из последних сил только ради Вики, а теперь оказавшись рядом с Хромовым у согревающего, рассеивающего вечерний мрак костра, позволила себе расслабиться.

С трудом поднялась на ноги и, дойдя до ближайшей молодой поросли ивняка, наломала мягких веток, а так же нарвала целую охапку огромных листьев, напоминающих наши лопухи.

Из этих подручных средств организовала лежанку сначала для измученной Виктории, затем для молчаливого Александра, и только потом для себя родимой.

Саша разжег костер посильнее, вложив в него частичку силы, что бы он горел сам, всю ночь, без добавления веток. Потом кинул защитный полог, призванный отпугивать непрошенных гостей от нашего маленького лагеря.

Я поежилась и легла поближе к огню. Ночи уже теплые, но без верхнего предмета одежды все равно было как-то непривычно и зябко. Кое-как устроившись на мягких листьях, свернулась клубочком и провалилась в глубокий сон, без сновидений.

Ночь выдалась тяжелой. Пару раз мне приходилось просыпаться от стонов Вики, которые во сне она не контролировала. В этот момент я протягивала руку и гладила ее по спине, со страхом отмечая, какая у нее горячая кожа. Похоже, у подруги начинался жар. Держись, Викуля, держись. Саша обещал, что завтра приедем домой (хотя кто домой, а кто и в незнакомое чужое место), там чудо-лекарь тобой займется.

Александр спал спокойно, без стонов и метаний. К нему я тоже пару раз подходила, чтобы потрогать лоб. Нормальный, не горячий.

Так и прошла вся ночь. Я проваливалась в беспамятство, вскакивая от Викиных стонов. Стиснув зубы, поднималась, успокаивала ее, проверяла Хромова и возвращалась на свое место. В результате утром я встала словно зомби. Голова тяжелая, все тело ломит, настроения нет вообще, усталость такая, словно всю ночь вагоны разгружала.

С кряхтением поднялась на ноги, и, поежившись от утренней прохлады, поплелась умываться. Потом вернулась к костру и, усевшись рядом с ним, бездумно уставилась на огонь.

Александр проснулся через полчаса. Поморщившись сначала сел, а потом медленно поднялся на ноги:

— Привет,— хриплым голосом обратился он ко мне.

Я кивнула в ответ, не отрываясь от огня:

— Как самочувствие?

— Силен как бык,— он усмехнулся, а затем поморщился,— как Вика?

— Горячая вся. Боюсь, как бы воспаления не было.

— Поднимай ее и выходим. Спуск по реке сэкономил несколько дней. Нам часа два пути до Красного Утеса, а там уже почти дома,— он указал рукой в сторону леса, и я только сейчас заметила одинокую скалу необычного красно-бурого цвета, узким столбом, возвышающуюся над кронами деревьев.

Хромов направился к реке, а я стала будить подругу. Она никак не хотела разлеплять глаза, сердито бубнила, что бы ее все оставили в покое, но я не сдавалась, и, в конце концов, заставила ее сесть, осторожно поддерживая за плечи.

— Как же хреново,— простонала она, уткнувшись носом мне в плечо. Я положила руку на горячий лоб, и мысленно присвистнула. Жар разошелся не на шутку. Только бы она смогла идти, и сознания не потеряла.

— Держись, Саша сказал часа два пути и мы дома, почти.

Виктория тяжело вздохнула и с моей помощью неуверенно поднялась на ноги. Ее трясло и шатало из стороны в сторону, поэтому мне пришлось обхватить ее за талию и прижать к себе, не смотря на то, что у самой весь бок ныл.

Вперед продвигались медленно. Александр шел впереди, прижав руку к тому месту, куда вчера угодила стрела. Футболка опять намокла от крови, но он упрямо делал вид, что все в порядке. Следом за ним ползли мы. Вернее я чуть ли не волоком тащила на себе совсем слабую Вику. От его помощи я упрямо отказывалась, рассудив, что если и он кровью истечет до такой степени, что сам идти не сможет, то мы точно сгинем в этом проклятом лесу.

Наши мученья растянулись гораздо больше, чем на два часа. Солнце уже стояло в зените, когда мы, совершенно обессиленные, добрались до подножья утеса.

— Может привал,— простонала я, с трудом нагибаясь, что бы усадить Вику камень, нагретый жарким солнцем.

— Нет,— твердо ответил Александр,— немного осталось, так что давайте дальше.

-Тогда дай мне три минуты,— попросила я,— отдышусь чуток и продолжим.

— Хорошо,— он тяжело опустился на валун причудливой формы.

Вика сидела молча, прикрыв глаза и укачивая больную руку. Сердце защемило от жалости. Девочка моя бедная, держись, немного осталось. Хотя, что-то я не вижу никакого жилища. И где тут дом Хромова?

Через пару минут он сделал жест, приглашая продолжить наше увлекательное путешествие. Мне же не хотелось ничего, кроме как растянуться прямо здесь, на острых осколках горной породы, и проспать пару дней.

Откинув малодушные мысли об отдыхе, я с трудом встала, помогла измученной Виктории подняться, и мы продолжили путь. Обогнули утес с левой стороны, и оказались перед двумя каменными изваяниями древних воинов, один устремил свой пронзительный взгляд вперед, другой хмуро смотрел назад.

— Что это?

— Приграничные камни, за ними моя территория, — коротко ответил он, с видимым удовольствием заходя за каменных стражей.

Мы с Викой проползли следом за ним. Я подозрительно осмотрелась по сторонам. Кругом неизменный уже успевший набить оскомину лес. Он что в берлоге живет или в шалаше на дереве? Собственно говоря, этот вопрос я и озвучила, обращаясь к нему.

Саша усмехнулся в ответ. Сделал, какой-то непонятный жест рукой, и мы с удивлением наблюдали за тем, как пространство сжимается, искажается и прямо перед нами возникает мерцающий зеленым портал.

Хромов, не обращая внимания на мои протесты, развязал рубашку и вернул ее мне:

— Спасибо, но сейчас тебе лучше ее накинуть, а то слухов не оберешься потом.

Я рассеяно приняла одежду и, подозрительно поглядывая в сторону портала, натянула на себя, кое-как застегнула, не обращая внимания на то, что одного рукава нет, как трети пуговиц.

— Слушай, я что-то не уверена, что хочу туда залезать,— пробубнила, подойдя к зеленому проходу, и осторожно протянула в его сторону руку, правда смелости прикоснуться не хватило, рука так и замерла в нескольких сантиметрах от его поверхности.

-В качестве альтернативы могу предложить двухнедельное путешествие верхом. Хотя, лошади скрылись, так что месяц, и ты достигнешь цели. А я тебя там подожду, хорошо? Да, ладно тебе, это не больно, и не страшно. Так что не будь трусихой,— он легонько подтолкнул меня вперед.

Я резко отскочила в сторону, чуть не сбив его с ног, и заставив зашипеть сквозь стиснутые зубы, прижимая руку к ребрам.

— Ты первый,— упрямо поджала губы, и недоверчиво наблюдая за его действиями.

— Как хочешь,— мужчина пожал плечами, и, не оглядываясь, направился к порталу. Мгновение, и его уже нет, а мы с Викой стоим одни посреди леса и удивленно смотрим ему вслед.

— Ну что идем?— не уверенно спрашиваю у подруги.

— А, разве у нас есть выбор?— тяжело вздыхает она. Я прихватываю ее поудобнее под здоровый локоть, и мы направляемся к зеленому мареву, задерживаемся на секунду на его пороге, а потом, почему-то задержав дыхание, шагаем внутрь. На долю секунды на нас навалилась абсолютная тишина и закружила зеленая, искристая мгла. Ощущение было такое, словно выпила пару лишних бокалов.

Прошло всего пару мгновений и вот мы уже стоим посреди большого двора, обнесенного крепостной стеной. Обернувшись, за спиной обнаружили огромный замок, сложенный из светлого камня, со шпилями, арками, эркерами и величественными статуями каких-то неизвестных мне созданий.

— Ну, ни хрена себе!— выдохнула подруга, растеряно оглядываясь по сторонам, а я вообще дар речи потеряла, и теперь стояла, глупо хлопая глазами, ни в силах выдавить из себя ничего разумного.

— Ну, что живы?— с насмешкой спросил Хромов, стоявший неподалеку.

Я сделала неопределенное движение рукой. Дескать "Бывало и лучше", и продолжила с открытым ртом осматриваться вокруг себя.

Двор был полон людей, и все их внимание было приковано к нам. Тут были и крестьяне, и торговцы и солдаты. Ощущение такое, словно мы попали на съемочную площадку исторического фильма.

Толпа расступилась, пропуская высокого, одетого в легкие кожаные доспехи война. Судя по нашивкам и яркой перевязи, перед нами был далеко не рядовой солдат.

Остановившись перед Хромовым, он почтительно склонил голову, со словами:

— С возвращением, хозяин.

— Эх, ты, как тут весело,— прошептала Вика мне на ухо, я лишь хмыкнула.

Александр на такое приветствие отреагировал, как на нечто само собой разумеющееся. Передо мной вновь предстал совершенно другой человек. Спокойный, еще более уверенный, чем обычно, и взгляд другой, действительно хозяйский. Захотелось пошутить: "Царь, просто царь". Вот только вряд ли мой тонкий юмор здесь кто-нибудь оценит. Все эти люди действительно смотрели на него как на хозяина.

— Через два часа жду у себя в кабинете. Тебя, Хасана и управляющего, с полным отчетом,— стальным тоном произнес Александр.

— Как прикажете,— отсалютовал вояка.

Хромов тем временем вспомнил про нас несчастных:

— Этих двоих в лазарет. Головой за них отвечаешь.

-Есть! Вам бы тоже не мешало там появиться.

— Непременно, но чуть позже.

На глазах своих людей Александр держался так, словно не истекал кровью два дня подряд. Бледный, уставший, но собранный и твердый, как гранит.

Тем временем два солдата направились в нашу сторону. Мы как-то нерешительно попятились, при виде их грозных физиономий, но скрыться не удалось. Сильные мужские руки бережно подхватили и понесли в сторону замка.

Вика что-то ворчала по поводу того, что можно было бы и понежнее с хрупкой, смертельно раненной девушкой обращаться, а я просто блаженно повисла, и мне было абсолютно наплевать, куда меня несут. Не сама своими двумя перебираю, и ладно.

Стражники внесли нас внутрь замка, пропетляли по коридорам, выстланным красивыми узорчатыми коврами и, наконец, доставили в лазарет.

Просторное, светлое помещение с окнами от пола до потолка, уставленное койками и ширмами. Вдоль стен располагались всевозможные ящички, полочки, шкафчики, и на каждом из них надпись, на неведомом мне языке. Нас встретил мужчина преклонных лет, с абсолютно седой головой. Солдаты, убедившись, что теперь мы в надежных руках, бережно опусти нас на пол и бодро удалились по своим делам.

Лекарь, которого звали Альтон, быстро провел какую-то загадочную диагностику, приложив свою ладонь сначала к Вике, а потом ко мне:

— Так, все ясно. Одна вот сюда ложиться, вторая туда,— он жестом указал на нужные койки и позвал помощницу. Это оказалась дородная румяная женщина, в серой форме и белом передничке, с аккуратно забранными наверх черными, как смоль, волосами. Мысленно, по аналогии с нашим миром, я для себя решила называть ее медсестрой.

Он в пол голоса отдавал распоряжения, относительно нашего лечения. Я напряженно вслушивалась, но ничего не понимала. Похоже, медицина здесь далека от той, к которой мы привыкли. Надеюсь, нас не будут пичкать куриными пупочками или сухими козьими горошками?

Женщина исчезла на пару минут, а потом вернулась с двумя темными пузырьками. Один протянула Вике, второй мне, ограничившись коротким указанием:

— Пейте!

Мы с подругой переглянулись, пожали плечами и, открыв бутылочки, нерешительно поднесли их ко рту. Не знаю, что там было у Вики, но содержимое моего флакончика, похоже, решило прожечь мой желудок насквозь. Согнувшись от острой боли в животе, я перегнулась через край койки, и медсестра еле успела подставить судно, прежде чем меня вывернуло наизнанку.

— Плохо, — она с досадой покачала головой, и проворно удалилась, вернувшись через минуту еще с одним пузырьком,— пей, и постарайся в этот раз, чтоб тебя не вырвало.

— Издеваетесь?— сипло прошелестела я, утирая слезы,— Я эту гадость больше в рот не возьму!

Она кинула вопрошающий взгляд на Альтона, и, получив утверждающий кивок, снова склонилась надо мной:

— Пей,— ее взгляд подавлял волю, и я с ужасом обнаружила, как моя рука, не считаясь с моим мнением, тянется к мерзкой бутылочке, берет ее и подносит ко рту. Пытаюсь сжать челюсти, но вместо этого они послушно открываются, и противная жидкость течет мне в горло. Снова спазм, который нет сил удержать. Медсестра нахмурилась,— отторгает.

В этот раз Альтон сам направился ко мне. Я вжалась в кровать, мечтая оказаться как можно дольше от этих чудо-лекарей. Он подошел ко мне, положил руку на голову, не обращая внимания на мои дерганья, и, прикрыв глаза, замер.

— Не понятно,— наконец произнес он, потирая бороду. В глазах зажегся азартный огонек. Так бывает, когда профессионал своего дела получает сложную задачку,— словно блок какой-то, а что если попробовать начать с настойки северного плюща? Он ослабит ее сопротивление, и потом можно будет попробовать еще раз.

Медсестра согласилась, что это не плохой вариант и направилась к одному из ящичков.

— Не надо мне никаких плющей,— взмолилась я, пытаясь встать с койки,— со мной все хорошо. Отлежусь пару дней, и буду как огурчик!

— Лежи,— лекарь строго посмотрел на меня, как на маленькую глупую девочку.

В этот момент в лазарет зашел Хромов. Заметив меня, с выпученными от страха глазами, и Альтона, сурово нависающего надо мной, направился в нашу сторону.

— Что у вас тут?

— С возвращением, хозяин,— они оба склонились перед ним,— с одной все в порядке.

Врач указал на Вику:

— Уже лечим, а вот с этой проблемы. Она не принимает настойки.

-Не принимает, потому что не хочет?— Саша смерил меня жестким, раздраженным взглядом,— или по каким-то другим причинам.

— Если бы просто не хотела — это не проблема, мы бы заставили, а так организм просто отторгает. Не знаю, словно внутренний блок стоит, и я не смог через него пробиться.

— Все ясно,— Александр присел рядом со мной. Я уставилась на его футболку, насквозь пропитанную кровью с одной стороны. Как он вообще на ногах держится? Любой другой уже бы валялся в глубоком обмороке, а этот ходит, да еще и командует. Силища не мереная! Он твердо приложил руку мне на грудную клетку в области сердца. Ладонь была настолько горячей, что мне захотелось отодвинуться, только я не смогла, все тело, словно сковало параличом.

— Смотри на меня, — приказал он, и я не посмела ослушаться,— в глаза.

Я послушно уставилась в глаза, цвета зимнего неба, чувствуя, как все вокруг отступает на второй план.

— Первый раз такое вижу,— задумчиво сказала Альтон, блуждая по мне взглядом,— это ваш блок?

— Нет, просто, девушка у нас с маленькой изюминкой, — Хромов предупреждающе повел бровью, пресекая любые мои высказывания,— и эта изюминка в данный момент решила, что настойки им ни к чему.

Это он про Зов Вора, что ли сейчас говорит? Почему это Саша решил, что Зов не дает меня лечить? Я чуть было не открыла рот, что бы озвучить терзающие меня вопросы, но он лишь отрицательно покачал головой, продолжая обжигать своим прикосновением, и давить тяжелым, пронизывающим до костей взглядом. И я молча лежала, боясь пошевелиться или отвести глаза.

— Давай сюда свое чудо зелье,— обратился Саша к лекарю, через пару минут, после того как жар от его рук, разлился по всему телу.

Тот с сомнением протянул очередную бутылочку. Зажмурившись, и приготовившись к очередной порции неприятных ощущений, я выпила ее содержимое. Жгучая жидкость, ураганом пронеслась по пищеводу, опалила желудок, а потом плавно улеглась, не доставляя никакого дискомфорта.

Хромов удовлетворенно улыбнулся, и, поднявшись с моей койки, направился в другой конец лазарета, где через приоткрытую тяжелую дубовую дверь, была видна еще одна комната.

— Все, можешь лечить ее, как считаешь нужным, — бросил он напоследок, даже не обернувшись, — она не доставит проблем...может быть...надеюсь. Если что, разрешаю усыпить.

Я чуть не задохнулась от такой наглости. Да, что за человек такой! То заботливый, а то холодный, отстраненный гад!

Альтон отдал на счет меня очередные распоряжения своей помощнице, а сам отправился следом за хозяином.

Я повернулась к Вике, чтобы поделиться своими ощущениями, но обнаружила, что подруга крепко спит на соседней койке. Ее лицо разгладилось и приняло умиротворенное выражение.

Медсестра проворно обрабатывала рану на Викином плече, не обращая никакого внимания на меня, а я с интересом наблюдала за ее работой. Ее ладони излучали мягкий нежно сиреневый свет, и у меня не возникало ни капли сомнений в том, что каждое касание обладало целебным эффектом.

Залюбовавшись, не заметила, как веки стали тяжелеть, потом и вовсе сомкнулись, а сон принял меня в свои ласковые объятия.

Глава 10. Новоселье

На следующее утро начались наши будни, в качестве гостей сурового хозяина. Проснувшись, с удивлением обнаружила, что чувствую себя свежей, отдохнувшей и полной сил. Осторожно поднялась, опасаясь повредить ушибленный бок, но никакого дискомфорта не почувствовала. Задрала истрепанную в клочья рубашку, и обнаружила, что на мне нет ни царапины, кровоподтек исчез, словно его и не было.

Тем временем рядом проснулась виктория. Она сладко потянулась и посмотрела на меня с бодрой улыбкой.

— Как ты?— поинтересовалась у нее, подсаживаясь рядом.

-Как новенькая, — она пошевелила поврежденной рукой,— если бы я не знала, что она два дня назад сломалась, то ни за что бы в это не поверила.

В лазарете появился главный целитель:

— Я вижу, гости дорогие пришли в себя, — заметил он без тени усмешки, и подошел к Виктории. Приложил к ней ладонь, пару мгновений подождал, а потом удовлетворенно хмыкнул:

— Отпускаю тебя, но только при одном условии: сегодня руку не нагружать, возьмешь вот эту мазь, — он достал из кармана белого халата, коричневую баночку,— будешь мазать сегодня днем, вечером и завтра утром.

Затем он переключил свое внимание на мою персону:

-Тебя можно и не смотреть,— пробормотал он, но все-таки провел свой магический осмотр.

Снабдив всеми необходимыми указаниями, он выпустил нас из лазарета, на прощание, даже не сказав "До свидания". Они тут все, что ли такие? Равнодушно-ледяные? Или просто лишний раз эмоции показать боятся? Может у них тут хорошим тоном считается пренебрежительно-отстраненное отношение к собеседнику?

Оказавшись, в длинном пустом коридоре, мы в нерешительности замерли, не зная куда идти.

— Что теперь?— почему-то шепотом спросила Викуля.

Я почесала бровь, безрезультатно пытаясь вспомнить с какой стороны нас вчера бравые вояки принесли. Безрезультатно. Я была так рада, что передвигаюсь не сама, что совершенно не обращала внимания на окружающую обстановку.

Потоптавшись еще немного возле потертых дверей лазарета, мы выбрали направление и крадучись двинулись вперед. Один коридор сменялся другим, и мы брели по ним, разинув рты, пытаясь рассмотреть каждую мелочь.

Полы в основном были выложены крупной, темной плиткой, с редкими вкраплениями более светлых элементов. Стены, в каждом коридоре разные. Где-то присутствовала каменная кладка, в других местах светлая, нейтрально-бежевая штукатурка, а в третьих что-то напоминающее обои с шелкографией. То тут, то там попадались различные картины, на которых были запечатлены нарядно одетые люди, или природа, или эпизоды из повседневной жизни. Подняла голову наверх, что бы рассмотреть потолок. Высокий, сводчатый, украшенный кессонами, в центре которых размещались светильники, на вид напоминающие полупрозрачные жемчужины. Интересно есть здесь электричество? Или что-то наподобие? Или какой-нибудь магический фокус-покус? Очень сомневаюсь, что такие колоссальные помещения освещаются с помощью свечей или масляных ламп. Какой там, в Южанеле, свет был в рестораны? Вспомнить не удалось. Я так была поглощена мыслями о том, как бы без глаза и белой рученьки не остаться, что все остальные мелочи остались за пределами моего внимания. Ладно, потом этот вопрос выясним. Сейчас все равно светильники не горели, и коридоры освещались лучами солнца, прибивающимися через небольшие вытянутые окошки высоко под потолком.

— Где люди?— наконец поинтересовалась Вика,— мы уже не меньше часа бродим, а так никого и не встретили!

Я неопределенно качнула головой. Мне-то откуда это знать? Может сейчас обеденный перерыв, или все вымерли от восторга по поводу возвращения хозяина?

Побродили еще не много по коридорам, залам, галереям, и решили, что направление изначально было выбрано неверное, и надо идти обратно.

К сожалению это оказалось не так легко. Выбравшись к очередной развилке, мы никак не могли решить в какую сторону идти. Все вокруг казалось незнакомым, словно мы тут и не проходили.

— Надеюсь, кто-нибудь вспомнит о нашем существовании, и отправится на поиски— промямлила я, после очередного неуверенного поворота. Теперь у меня возникло чувство, что мы бродим по кругу.

Вывернув в очередной, ничем не отличающийся от предыдущего коридор, мы увидели в другом его конце человека, который бодро, но вместе с тем, не торопясь, шел в нашу сторону.

-Ура, мы спасены!— прошептала Вика.

— Вдруг он маньяк-убийца. Сейчас зажмет нас в этом безлюдном месте и тю-тю,— с сомнением ответила я, настороженно рассматривая приближающегося к нам типа.

Довольно высокий, атлетического телосложения, с соломенно-русыми волосами. Одет в плотно облегающий фигуру коричневый костюм, по-походному функциональный, с множеством карманов и высокие ботинки со шнуровкой. Вроде не солдат, хотя кто его знает. Когда расстояние между нами достаточно сократилось, смогла рассмотреть его лицо. Приятное, открытое, чуть обветренное, загорелое, видно, что много времени проводит на воздухе и солнце. Глаза карие с затаившимися смешинками, на губах играет легкая улыбка. Он как-то сразу располагал к себе, и заставлял улыбаться в ответ.

— Вот значит, где гости дорогие, бродят,— весело произнес он, поравнявшись с нами,— а я их ищу повсюду.

— Кажется, мы маленько заблудились, — промурлыкала Виктория, ненавязчиво отстраняя меня в сторону.

— Тогда позвольте, я вас провожу, а то Александр с меня шкуру спустит. Так и сказал, что я за вас головой отвечаю,— весело произнес он.

Вика кокетливо махнула рукой. Ничего себе! Не она ли вчера как умирающий лебедь висела у меня на руках? А сегодня сама жизнерадостность. Вон флиртует во всю с кареглазым.

— Меня Виктория зовут, а это Ольга.

— Хасан Вархром,— он легонько склонил голову, поцеловал ее руку, а потом легонько приложился губами к моей.

Я старалась не показать своего удивления. Да мне никогда в жизни не целовали руки, так галантно и с достоинством. Так только, шутки ради, а здесь это похоже в порядке вещей.

— Родственник что ли?— поинтересовалась я, имея ввиду Сашу.

-Да.

-Брат?

-Не совсем. Чисто теоретически я его троюродный дядя, а фактически на три года моложе Алекса,— с улыбкой ответил он.

— Ничего себе, у вас тут хитросплетения,— пробубнила себе под нос, исподтишка рассматривая его. Вообще не похож на Хромова, совершенно.

Хасан уверенно вел нас по коридорам, развлекая беседой. На редкость приятный парень, даже и не подумаешь, что в родственных отношениях с вечно ледяным надменным хозяином замка. Вика вышагивала рядом с ним, строя глазки и весело смеясь на его шутки, а я плелась сзади, с усмешкой наблюдая за ней.

Благодаря нашему проводнику, мы вынырнули из хитросплетений коридоров к центральному входу буквально за пять минут.

Огромный зал с высокими сводчатыми потолками, украшенными искусной росписью и огромной многоярусной люстрой с такими же полупрозрачными жемчужинами, как и в другой части замка. Плитка на полу была двух цветов: черного и цвета слоновьей кости, сложенных в шахматном порядке. Широкая белая лестница с резными перилами, изгибаясь полукругом уходила на второй этаж. Солнечный свет проникал через огромные окна, украшенные причудливыми витражами.

Здесь было много слуг, они сновали туда-сюда, что-то мыли, терли, полировали, желая угодить возвратившемуся хозяину. Некоторые из них делали это вручную, другие использовали магию, и мне приходилось прилагать массу усилий, что не останавливаться возле каждого с открытым ртом.

Недалеко от двери мы увидели Хромова, беседующего с каким-то человеком, который внимательно слушал и учтиво кивал в ответ. Хасан, не раздумывая, направился к ним, а мы послушно семенили за его спиной.

Наконец Александр заметил наше появление и прервал свою беседу. Прошелся по нам пытливым взглядом, задержавшись на моем лице, и спросил у своего "дяди":

— Где нашел?

— В закрытое крыло забрели, и слонялись там как неприкаянные.

-Кто бы сомневался,— хмыкнул Саша и, жестом подозвав служанку, велел ей проводить нас в наши комнаты, потеряв после этого к нам всякий интерес.

Вот ведь обломок вечной мерзлоты! Хоть бы поинтересовался, как мы себя чувствуем, после такого утомительного путешествия, о здоровье бы справился, да хоть бы просто улыбнулся в качестве приветствия. Нет, что ты, дела важные решает, как всегда.

Хасан тем временем тоже присоединился к разговору, и нам ничего не оставалось делать, кроме как покорно следовать за служанкой.

Мы поднялись по величественной лестнице на второй этаж и оказались в широком коридоре, одна стена которого состояла только из огромных окон от пола до потолка, разделенных небольшими промежутками. В этой части замка, в отличие от той, куда мы забрели сначала, полы были устланы широкими дорожками, со строгим рисунком вдоль кромок.

Пройдя практически до самого конца, мы очутились перед дверью. Служанка учтиво распахнула ее, предложила мне войти, а Вику провела чуть дальше, к следующей двери.

Я с опаской зашла внутрь и осмотрелась. Большая светлая комната, кремовых тонов, с двумя окнами и выходом на балкон. Мебели мало: кровать, заправленная темно-терракотовым покрывалом в тон тяжелым шторам с кистями, шкаф с распашными дверьми, комод и туалетный столик с зеркалом, облаченным в витую бронзовую раму. Вот в общем то и все. Ах, да, забыла сказать, посреди комнаты гордо стоял мой сезонный чемодан.

Заметила красивую резную дверь в другом конце комнаты и поспешила туда. Так и есть ванная комната. Не очень большая, но до невозможности уютная. Огромная ванна, в которой спокойно можно было уместиться вдвоем, стояла возле окна, рядом с ней располагался невысокий мраморный столик, заставленный всевозможными симпатичными бутылочками. Я невольно представила, как лежу в белых облаках пены и любуюсь на закат, с бокалом вина и красивой музыкой.

По углам размещались две перегородки, обложенные плиткой, за одной из них обнаружилась санитарная зона, а за второй закуток, не больше метра в поперечнике. Я подозрительно его осмотрела. Сверху висело что-то напоминающее морскую губку, а в полу отверстие. Это душевая у них такая? Надо спросить у кого-нибудь как этим безобразием пользоваться. Крана не вижу, наверное, опять надо куда-нибудь руку прикладывать.

Вдоль стены были прикреплены изогнутые, резные крючки, на которых в данный момент висели белые пушистые полотенца и даже огромный, рассчитанный на трех, таких как я, халат.

Тут я вспомнила, что вылечить-то меня вылечили, а вот помыть никто не соблаговолил, поэтому решила сразу и опробовать ванну, раз пока не знаю, что с душем делать.

Обошла ее в поисках, каких-либо отметок, пусто. Так, опять ребусы! Хоть бы инструкцию повесили, для иномирных гостей. Правда, я все рано читать не умею. Покрутилась еще немного, и уже совсем было решила, оставить эту затею до лучших времен, пока кто-нибудь не снизойдет до объяснений, но тут мой взгляд упал на резное панно, расположенное на стене рядом с окном.

Подошла к нему и несколько минут рассматривала витиеватый узор, а потом нерешительно приложила к нему руку. Раздался тихий всплеск и, обернувшись, с удовольствием обнаружила полную ванну с белыми шапками пены.

Скинула грязную, драную одежду и, мурлыча от удовольствия, погрузилась в воду. Торопиться не куда, Хромов никаких указаний не давал, так что можно расслабиться, и отдохнуть, ни о чем не думая.

Через час я вернулась в комнату, свежая, разрумяненная, замотанная с ног до головы в гигантский, до безобразия мягкий халат.

Блаженно улыбаясь, растянулась на кровати и позволила себе немного поваляться. Похоже, мне начинает нравиться это путешествие. Эта непрошенная мысль заставила меня усмехнуться, еще бы хозяин не был таким самовлюбленным типом, вообще красота была бы.

Потом я занялась распаковыванием сезонного чемодана и разбором вещей. Одежду и личные принадлежности разложила по полочкам, а походный инвентарь оставила в чемодане, запихав его на нижнюю полку шкафа.

С удовольствием переоделась в чистую, а главное свою одежду, надела легкие балетки, нацепила часики на тонком ремешке, обнаруженные на самом дне чемодана. Хотела идти к Вике, но не удержалась и отправилась проверять балкон.

По размерам он больше напоминал террасу. Практически квадратный, можно сделать шагов десять, что вдоль, что поперек, с каменными, побелевшими от времени перилами. Здесь же располагался небольшой чайный столик и кресло.

Окинула взглядом простирающийся передо мной двор. С одной стороны отгорожена территория, на которой тренируются войны, с другой вход в конюшни, и небольшой участок для выгула лошадей. От ворот к центральному входу протянулась широкая дорога, посыпанная красной крошкой. По периметру здания разбиты яркие клумбы и аккуратно подстриженные кусты.

По двору, словно муравьи сновали люди, работа кипела во всю. Войны тренировались, слуги подметались, садовник облагораживал территорию. Я заметила телегу, груженую припасами. Она только что въехала в ворота, остановившись напротив небольшой двери, из которой тот час выскочил человек в белой одежде и колпаке на голове, повар, наверное. Под его руководством двое юрких пареньков стали разгружать продукты.

— Нравится?— раздался из-за спины насмешливый голос.

Я от испуга дернулась, чуть не перевалившись через перила и еле сдержав вопль. Гневно обернулась и увидела нарушителя своего спокойствия. Александр сидел в кресле, закинул ногу на ногу и, усмехаясь, рассматривал мою сердитую физиономию. Как у него получилось так бесшумно зайти ко мне? И вообще стучаться надо для приличия, может, я тут голая хожу.

-Обязательно пугать? -недовольно проворчала я, сложив руки на груди.

— Даже не думал,— невозмутимо ответил он,— я уже минут пять тут сижу, но ты настолько поглощена осмотром, что ничего не заметила.

-Как ты вошел? Я же запирала дверь.

— Это мое родовое именье, здесь я могу попасть куда угодно.

— Перемещаешься?

Он лишь кивнул в ответ.

— То есть, ты можешь оказаться даже в душе, в тот момент, когда я там моюсь?

— Да хоть в твоей постели, если захочу этого.

От его слов почувствовала, что начинаю краснеть. Как бы вообще избавиться от этой дурной привычки, чуть, что сразу румянцем заливаться.

Мне, почему-то стало неуютно под его пронзительным взглядом, поэтому старательно смотрела по сторонам, избегая его. Он молчал и, по-видимому, уходить не собирался.

— Как твоя рана?— Спросила хоть что-то, лишь бы нарушить эту тишину.

Он пренебрежительно отмахнулся, словно это несущественно, и он не истекал два дня кровью, продолжая рассматривать меня.

-На мне нарисовано что-то интересное? -наконец не выдерживаю его пристального внимания.

-Нет.

— Тогда почему ты на меня так смотришь?

-Как?— он вопросительно поднял бровь, даже не думая отводить глаза.

— Не знаю,— я окончательно стушевалась,— не так как обычно.

— И как же я, по-твоему, обычно смотрю?

— Как будто решаешь, утопить меня или придушить собственными руками.

Моя фраза его рассмешила, он улыбнулся своей белозубой улыбкой и покачал головой.

Я опять вспыхнула как свечка и решительным шагом направилась с балкона. Не собираюсь его тут развлекать!

Как назло запуталась в тяжелых шторах, а когда справилась с ними и ввалилась в комнату, уткнулась носом в Александра, уже стоявшего передо мной. С недоумением обернулась назад, зачем-то решив убедиться, что на балконе нет какого-нибудь другого Александра. Да он же только что сидел в кресле за моей спиной! Нет, я наверно никогда не привыкну к этим магическим штучкам. Попыталась его обойти, но он не дал, снова преградив дорогу.

Подняла на него недовольный взгляд. Опять это непонятное выражение глаз, заставляющее кровь быстрее бежать по венам. Что ему вообще от меня надо? Поиграть опять решил?

— Вообще-то я пришел, чтоб позвать вас обедать,— невозмутимо сказал он, ответив, на мой невысказанный вопрос.

-О, хозяин лично проделывает такие вещи? Как можно сударь, так и переутомиться не долго!— попыталась за иронией скрыть свое смущение,— Мог бы слуг с поручением отправить.

-Мог,— согласился он,— но захотел сам посмотреть, как ты тут устроилась.

Я обвела глазами комнату и нехотя призналась:

-Мне нравится, красивая комната, спасибо,— потом не удержалась и спросила,— а ты где живешь?

— Что, в гости собралась?— поинтересовался он,— ты только заранее предупреждай, а то мало ли что.

Опять он издевается на до мной! Да сколько можно? Еле сдержалась, что бы не влепить пощечину. С трудом переборов это желание, решительно обошла его, намереваясь отправиться к Виктории. Саша схватил за руку, не дав просто так уйти:

— Ладно, не пенься. Ты так очаровательно злишься и краснеешь, что я не могу удержаться, что бы не поддеть тебя. Извини.

С шипением выдернула руку из его ладони, и набрала побольше воздуха, что бы высказать все, что о нем думаю, но он меня опередил и как ни в чем не бывало, произнес:

— Мои покои в другом крыле, на этом же этаже.

— Здорово! И я очень рада, что смогла тебя повеселить!— рявкнула я, и снова направилась к дверям.

Два шага, и меня словно подхватывает невидимая рука и тащит обратно с такой силой, словно я вешу не больше перышка. Хромов поймал меня в охапку, и теперь легко удерживал, не смотря, на все мои попытки высвободится.

— Чем больше ты дергаешься, тем меньше мне хочется тебя отпускать,— раздался его голос над самым ухом, и что-то в нем заставило меня замереть.

Пусть он тогда вышвырнул меня из своей жизни как шелудивую собачонку, решив, что достаточно поиграл в любовь, но он взрослый здоровый мужчина, и ему вполне может захотеться ни к чему не обязывающих постельных отношений, а тут я под боком, реагирующая на каждое его прикосновение, как нимфоманка. Так почему бы не попользоваться, раз есть возможность, да и усилий не надо никаких прилагать? Побарахтаться в постели с вечно краснеющей дурочкой, пока не встретится кто-нибудь более достойный? Ведь и отношение с его стороны последнее время изменилось, я просто была так занята своими переживаниями, что не замечала этого. Все эти странные задумчивые взгляды, невзначай оброненные слова, двусмысленные ситуации. Что будет, если он решит взять то, что захочет? Ответ не вселял надежды. Мне как всегда нечего ему противопоставить, и если он захочет оказаться в моей постели, то я вряд ли найду в себе силы отказать, а потом буду умирать, когда он в очередной раз решит, что с него хватит и пора заняться более важными вещами.

От этих неожиданных мыслей я как-то сникла и перестала вырываться из его рук.

— Все успокоилась?— все так же невозмутимо спросил он.

Я лишь обреченно кивнула головой.

— Можем идти?

Опять кивнула.

— И даже без истерик обойдемся?

Снова кивнула.

— Вот и хорошо,— только теперь он соблаговолил разжать свою медвежью хватку и отпустить меня, а сам бодро направился к выходу, и мне не осталось ничего кроме как понуро следовать за ним, тоскливо думая об открывающихся передо мной незавидных перспективах.

Мы забрали Вику, которая, как и я успела принять ванну, отдохнуть и разложить вещи, и отправились в столовую. Александр шел впереди, а мы с Викой, тихо перешептываясь, следовали за ним, краем глаза замечая, что каждый встречный нас рассматривает, а потом шушукается с остальными у нас за спиной. Эх, чувствую, долго мы будем главными объектами сплетен, для местных болтунов, и репутацию нам такую выдумают, что мама не горюй.

Спустившись по уже знакомой лестнице в холл, прошли до его противоположного конца и оказались в круглой столовой, в центре которой стоял длинный роскошно сервированный стол. Я замерла на пороге, растерянно глядя по сторонам. Лично мне в такой обстановке даже кусок в горло не полезет. Я привыкла к маленькой кухне, где сидишь за простым столом, на обычном стуле и ешь в свое удовольствие, а не думаешь о том, как бы локти шире положенного не растопырить, лишний раз нос не почесать, да десертную ложку со столовой не перепутать.

Хромов подвел нас к еще одной двери и заметил:

— Да. не пугайтесь вы так, это большая столовая, для приемов. В обычные дни я предпочитаю пользоваться малой.

Мы зашли в следующее помещение. Вот это уже по-нашему, по-крестьянски.

Прямоугольный стол, человек на десять, накрытый белой, накрахмаленной скатертью, Три прибора. Один во главе стола и два по обе стороны от него.

Аккуратно сев на свои места, мы с подругой как обычно с открытыми ртами оглядывались по сторонам. Похоже, у нас это уже входит в привычку. Малая столовая была оформлена в стиле охотничьего домика: стены, отделанные деревом, а с них свирепо скалились убиенные трофеи. Тем временем вокруг нас закипела жизнь. Три служанки быстро, слажено за какую-то минуту накрыли стол, и мы смогли приступить к трапезе, то и дело, ловя их любопытные взгляды.

Саша, по-видимому, тоже заметил повышенный интерес к нашим персонам, поэтому наложил уже ставший привычным защитный полог, чтобы никто не смог слышать наш разговор

— Я сейчас уезжаю по дальним гарнизонам, вернусь минимум через неделю,— сообщил он, не отрываясь от еды.

Мы с Викой испуганно переглянулись:

— Ты нас оставишь здесь?

-Конечно.

— Одних?

— Почему одних, здесь толпа народу.

— Но... они все чужие!— воскликнула Вика

— А, я можно подумать, родной, — хмыкнул он, покосившись на нее.

— К тебе уже привыкли!

— И к остальным привыкните. Слуги предупреждены, что должны вам помогать, солдаты знают, что за вас своими шкурами отвечают, так что будет все нормально,— убежденно, без малейшей тени сомнения, ответил он.

— Что если у нас возникнут срочные вопросы и будет не у кого спросить?

— В вашем распоряжении управляющий.

— И чем мы должны делать в твое отсутствие?

— Что хотите, только постарайтесь замок не развалить, он мне дорог,— с улыбкой заметил Хромов, — а если серьезно, то он весь в вашем распоряжении. Я думаю, вы, с вашим кошачьим любопытством, найдете, чем себя занять.

— То есть мы будем у тебя жить просто так, как гости дорогие. Ты не будешь делать из нас поварих, служанок и тему подобное?

— Скажем так, у меня на вас другие планы.

Под ложечкой засосало после этих слов, возвращая к невеселым мыслям относительно своего будущего.

— Все равно не понимаю,— упиралась Вика.

— Тебя что-то не устраивает?— прохладно спросил он,— могу и передумать...

— Все устраивает,— быстро пошла на попятный подруга, — но все равно не понимаю.

Саша ничего не ответил.

— Ты не боишься, что мы в твое отсутствие куда-нибудь влезем?— ее молчания хватило ровно да двадцать секунд.

— Например?

— Ну не знаю, вдруг она опять Зов услышит, что тогда? — Вика кивнула головой в мою сторону,— мне ее связывать и стараться удержать до твоего приезда? Боюсь не справлюсь.

Кстати да. Об этом я как-то не подумала. А вообще где мой Бакс?

Лошади унеслись, и мы прыгали в реку совсем без вещей. Страж опять потерялся? Прислушалась к своему внутреннему голосу и внезапно поняла, что этот вопрос меня совершенно не трогает. Ну, пропал, ну и что? Попыталась вызвать его образ, но ничего не вышло, словно и нет никакого Зова.

-Можешь не пытаться,— прокомментировал Саша мои потуги,— сейчас Страж в Храме, так что ты пока свободна от Зова.

— В Храме?— удивилась я,— когда ты успел его отнести?

— Я здесь ни причем,— невозмутимо ответил он,— когда на нас напали, Страж был закреплен на седельной сумке Торбана, забрать его я не успел. Вчера мы нашли лошадей, статуэтки нет.

-Кто же тогда ее забрал?

— Люди Влада.

— Откуда такая уверенность?

— Валашские пауки принадлежат семейству Реймаров.

— Значит, Влад получил Стажа и сразу отнес его в Храм?

— Да, если посмотрите в окно выходящее на восточную сторону, то увидите малиновый столб света взмывающий к небесам. Это означает, что механизм запущен.

— Получается, все наши мучения были напрасными,— напряжено спросила Виктория?

-Почему? Это лишь подготовительный этап. Через месяц, когда столб станет зеленым, Владу придется забрать Стража из Храма. Вот там и поговорим.

Он так спокойно рассуждал на эту тему, что даже нам стало казаться, что ничего страшного не произошло.

Оставшаяся часть обеда прошла в тишине, каждый думал о своем. Хромов наверное о том, как покорить мир, Вика— не знаю о чем, а я о его будущем отъезде. За последнее время так привыкла к его постоянному присутствию рядом, что теперь стало грустно и одиноко. Да еще замок этот огромный, в котором чувствуешь себя букашкой, слуги со своим перешептыванием за спиной. Тоска зеленая.

После обеда мы вернулись к себе, а точнее ко мне, и устроились на балконе, обсуждая наше положение. Поэтому момент отъезда Александра для нас не остался незамеченным.

Одетый в дорожную темную одежду, с длинным развивающимся за плечами плащом он вышел из центральных дверей и направился к переминающемуся с ноги на ногу Торбану, которого конюх предусмотрительно вывел из конюшни. Рядом, потряхивая гривой, стоял еще один гнедой жеребец. Через минуты выяснилось, что он принадлежит Хасану.

Мужчины оседлали коней и направились к воротам.

-Уехал,— грустно заметила я.

-Гуляем!— весело ответила Вика.

Как и говорил Саша, весь замок был в нашем распоряжении. Мы могли бродить где угодно, и никто нас не останавливал.

Наши дни проходили так. Подъем, потом завтрак, для которого мы облюбовали маленькую террасу рядом с кухней, а затем осмотр. Мы облазили каждый закуток этого грандиозного сооружения.

В нем было три крыла: восточное, западное и центральное, расположенное перпендикулярно им. Наши комнаты располагались в западной части, а покои Хромова в восточной. Центральная часть, как выяснилось, сейчас была закрыта, по неизвестным нам причинам.

На первом этаже обнаружилась огромная библиотека, к сожалению не представляющая для нас никакой ценности, по причине не знания языка, но нам там все рано нравилось находиться, и подолгу блуждать между высоких, до самого потолка, стеллажей их красного дерева, заставленных бесчисленным множеством книг. Смотрели картинки, фантазировали насчет содержания, безуспешно пытались хоть что-то прочитать.

Так же на первом этаже размещались уже знакомые столовые, кухня, лазарет и кабинет хозяина, доступа в который не было ни у кого в замке, кроме его самого. Еще здесь располагался огромный зал, поразивший нас не только своими размерами, но и роскошным убранством. Здесь проходили светские приемы. Мы с подругой долго по нему носились, катаясь по начищенному до блеска паркету, дурачились, танцевали, представляя, словно мы на балу. По-моему слуги, увидевшие нас в данный момент, решили, что мы маленько сумасшедшие, но нам было плевать.

На втором этаже размещались комнаты, еще одна библиотека не таких больших размеров, как та, которая располагалась внизу, несколько небольших залов.

Что находилось на третьем этаже осталось для нас секретом. Когда мы туда поднялись, очутившись в широком, мрачном коридоре и сделали вперед несколько десятков осторожных шагов, из-за угла хромая вышел самый настоящий зомби, и с булькающим рычанием, вырывающимся из разодранного рта, поковылял в нашу сторону. Поскольку зомби я боялась до умопомрачения, и даже фильмы не могла на эту тему смотреть, то с диким воплем побежала прочь. Вика не отставала. Больше на третий этаж мы не поднимались.

Итак, результаты наших экскурсий показали, что мы можем бродить где угодно. Доступ закрыт в покои Хромова, его кабинет, на третий этаж, а так же в подвальные помещения. Все остальное мы облазили вдоль и поперек, и к концу недели замок перестал казаться нам пугающим нагромождением бесчисленных коридоров. Теперь мы могли ориентироваться в нем, чуть ли не с закрытыми глазами.

Потом пришла очередь территории. Замок располагался на высоком холме, покрытом зарослями орешника. За ворота нам выйти не удалось, поскольку у стражников был четкий приказ относительно наших скромных персон. Нам вежливо, но твердо объяснили, что покидать территорию замка, до возвращения хозяина запрещено.

Мы подолгу гуляли по крепостным стенам, всматриваясь в загадочные дали. Особенно нас заинтересовал большой город, раскинувшийся у подножья холма, и куда мы непременно собирались попасть, после того, как Хромов вернется домой.

Часто посещали конюшню, подолгу рассматривая великолепных животных. Александр явно не жалел денег на это увлеченье, выбирая самых достойных представителей различных пород.

К десятому дню, когда мы уже обошли и рассмотрели все что можно, и нас начала одолевать грусть тоска от вынужденного безделья, вернулся Александр.

Сама себе побоялась признаться в том, как сердце радостно забилось в груди, когда он верхом на Торбане въехал в ворота. В этот момент мы с Викой как раз находились во дворе, и добрый садовник учил нас выстригать фигурки из маленьких кустов.

Саша спешился, обвел цепким взглядом свои владения, а потом заметил нас. Я даже забыла, как дышать, когда наши глаза встретились. Хромов приветливо махнул рукой, на что Вика скептически фыркнула, а я расплылась в блаженной улыбке. Подруга проворчала что-то относительного моего умственного развития и снова вернулась к нашему кусту. По задумке это была черепашка, но больше сие творение напоминало коровью лепеху, и бедный садовник чуть ли не слезами обливался, наблюдая за тем, как мы с маниакальным упорством уродуем бедное растение.

Поравнявшись с нами, Александр сказал, что голодный как волк и ждет нас в столовой через полчаса, поэтому нам пришлось заканчивать с садовыми работами и идти приводить себя в порядок. Похоже, садовник этому безумно обрадовался, потому как схватился за ножницы и бросился спасать куст, который мы так усердно калечили.

Через полчаса мы спустились в столовую, и обнаружили, что Хромов уже там, внимательно проглядывает какие-то бумаги, не обращая внимания на копошащихся вокруг него слуг.

Во время обеда разговор не клеился. Саша выглядел усталым, и просто механически двигал челюстями, уставившись в одну точку. Вика была на своей волне, а я почему-то просто сидела и млела в его присутствии. Ну не дура ли?

— Чем занимались в мое отсутствие?— наконец поинтересовался он, когда подали чай со свежей ароматной выпечкой.

-Да, особо ни чем. Владения твои осматривали.

-Ну и как?

-Впечатляет. Только уже приелись эти экскурсии,— по-деловому ответила Вика,— скучно, а за пределы крепостных стен нас не выпускают, а то можно было бы до города дойти.

— Туда только со мной, или с Хасаном, когда он вернется,— категорично ответил Саша, и его тон показывал, что спорить по данному вопросу бесполезно.

— И когда ждать это счастливое событие?

— Он приедет недели через полторы-две, точнее не скажу.

— Может, ты с нами сходишь?— робко поинтересовалась я.

-В ближайшие дни никак, а вот потом-с удовольствием.

-И чем нам прикажешь заниматься? -всплеснула руками подруга.— у вас тут ни телевиденья, ни Интернета, правда книг навалом, да только мы читать не умеем.

Александр на минуту задумался, а потом подозвал к себе слугу, и отдал короткий приказ:

— Приведи Ванклифа.

Вскоре в столовой появился седовласый старец. Не смотря на свой возраст, он был бодр, активен и в ярких глазах полыхал огонь жизнелюбия. Он пружинистым шагом подошел к столу и склонился перед Хромовым:

— С возвращением.

Саша в ответ лишь кивнул, а потом произнес с легкой усмешкой, указывая в нашу сторону:

— Я тебе двух учениц нашел.

Старец покосился на нас, а потом с максимальной учтивостью ответил:

— И чему же я должен их научить?

— Читать и писать.

Ванклиф немного озадаченно взглянул сначала на Вику, потом на меня:

— Вам не кажется, что они немного вышли из того возраста, когда надо учиться читать и писать.

Ну вот, теперь нас идиотками великовозрастными посчитали. Я в негодовании уставилась на него, а Вика наоборот перекинула свое яростное настроение на Хромова:

— Обойдемся без ваших книг!

— Нервные?— поинтересовался старик у хозяина, игнорируя нас.

— Да, не то слово,— в тон ему ответил Александр,— я бы даже сказал буйные.

Так, все с меня хватит. Откинула надкушенную плюшку в сторону и с шумом отодвинула стул из-за стола. В этот момент и Хромов, и Ванклиф рассмеялись, заставив меня остановиться.

-Сядь,— все еще со смехом сказал Саша, обращаясь ко мне.

Не понимая, что происходит, я обиженно плюхнулась обратно на стул, сердито сложив руки на груди.

— Ирвин Ванклиф,— Александр наконец полностью представил зловредного старика,— наставник нашей семьи. Он еще меня учил и читать, и писать и всему остальному, и вас научит.

Старик в легком поклоне склонил голову.

— Характер у него конечно не сахар, но зато как учитель не знает себе равных.

— Вижу, девочки тоже не подарок, так что сработаемся,— убежденно, заметил наш потенциальный учитель. Мы лишь сердито переглянулись и фыркнули.

-Они не местные, — тем временем продолжал Александр, — сам уже наверно заметил. Поэтому давай-ка еще нашу историю, правила этикета, ну и еще что-нибудь на свое усмотрение.

— Не много ли?

— В самый раз, они у меня тут заскучали, а развлекать их мне некогда.

Вот так и начался новый виток в нашем образовании.

Теперь наши дни проходили по следующему сценарию. Утром немного свободного времени, затем примерно в десять, начинались занятия. Длились они до самого вечера, с часовым перерывом на обед. Если честно, то я уже начала скучать по тому времени, когда мы сами по себе слонялись по замку. Сейчас весь наш день был забит новыми знаниями. Письмо и чтение пытались сломать мой бедный мозг. Вот у нас в русском все просто и понятно, а здесь совершенно другие символы, дающие привычное для нашего уха звучание слов, читались по-разному в зависимости от контекста.

К тому же при письме никак не получалось отвлечься от своего родного языка, и половина букв автоматически записывалась по русский, превращая любой текст в сплошную белиберду.

Мне уже не была мила мысль о том, что если научусь читать, то передо мной распахнуться секреты огромной библиотеки. Хотелось все бросить и никогда больше такими глупостями не заниматься.

Ирвин не стесняясь в выражениях, комментировал мои жалкие потуги на литературном поприще. В один из таких дней, я не удержалась и спросила, орал ли он так же на своего хозяина, когда обучал. Старец на это лукаво улыбнулся и ответил, что таскал Хромова за уши и порол крапивой. После этого накалившаяся от нашего недовольства атмосфера разрядилась нашим с Викой дружным хохотом. Ванклиф стребовал с нас обещание, что это останется нашей маленькой тайной, и Саша ни при каких обстоятельствах не узнает об этом разговоре.

Кроме этих предметов, у нас еще была история. Вот эти занятия я любила, и была готова проводить на них целые дни напролет. Учитель приводил нас в свой кабинет, располагающийся рядом с его комнатой на втором этаже, в западном крыле, в самом конце коридора. Раскладывал перед нами старинные карты, или доставал, что-то похожее глобус. Но самое наше любимое, это когда он приносил на занятия маленькую черную коробочку, в которой покоились разноцветные кристаллы, круглой огранки. Стоило ему взять один из них, осторожно поставив на столе, как комната погружалась в события прошлого, и мы словно становились участниками действий, находясь в самой их гуще.

Еще был у нас такой прекрасный предмет как этикет, в ходе которого я узнала, что являюсь беспросветной деревенщиной, неспособной отличить один тип вилки от другого. Вика же наоборот с удовольствием окунулась в это безобразие, вызывая у меня жгучую зависть.

Правда я отыгрывалась на танцах. Ей никак не удавалось двигаться так, как этого хотел Ванклиф, а я, благодаря своей подготовке, справлялась со всеми его требованиями играючи. Для этих занятий Ирвин выбрал один из залов в закрытом крыле, объяснив тем, что там никто не будет за нами подглядывать. Старик прекрасно видел, что мы являемся главной темой для разговоров в замке, и открыто не одобрял этого, что значительно поднимало его в наших глазах.

Вот так и проходили наши дни: почитали, пописали, послушали несколько интересных историй, потом поучились вести себя за столом и в благородном обществе, и напоследок потанцевали. Времени на всякие глупости не оставалось, лишь изредка вечером, после насыщенного дня мы позволяли себе прогуляться во дворе, а так в основном ограничивались посиделками на балконе.

В один из таких дней на пороге моей комнаты появился высокий, красивый смуглый парень. Я смотрела не него с недоумением, пытаясь понять, что ему от меня надо, а Вика с нескрываемым восхищением.

Субъекта звали Рей, и оказалось, что он специализируется по верховой езде, и его послал хозяин, дабы научить меня держаться в седле. Викуля моментально сориентировалась, и, заявив, что у нее тоже ничего не получается, напросилась на эти тренировки вместе со мной.

Так в наше расписание добавился еще один вид занятий. И снова моя бедная пятая точка начала страдать, а результаты не спешили появляться, даже не смотря на опытное руководство Рея.

С Хромовым мы практически не виделись. Он весь в работе, а мы в учебе. К нему, как к хозяину обширных владений, начался крестный ход. Из городов и деревень, принадлежавших ему, тянулась нескончаемая вереница управляющих с отчетами, жалобами и пожеланиями.

Оказывается, охотясь на Стража в нашем мире, он отсутствовал дома практически четыре года, лишь изредка, набегами перемещаясь сюда, для решения неотложных дел. В его отсутствие за главного оставался Вархром, но теперь по возвращению, Хромов, как настоящий хозяин, опять брал все в свои руки. Принимал посетителей, проверял различные отчеты, посещал свои угодья.

В лучшем случае на удавалось пообедать вместе, а в худшем, я видела его издали, как всегда торопящегося по своим делам. Когда мы выходили на завтрак, его уже не было, а на ужин еще не было. Зато на редких совместных обедах мы разговаривали почти нормально, практически без скандалов. Он расспрашивал как у нас дела, и мы с Викой, наперебой, взахлеб рассказывали, что у нас нового. Александр в такие моменты лишь слушал, насмешливо улыбаясь в ответ, а я не могла удержаться и тайком его рассматривала, просто приходя в состояние эйфории оттого, что он рядом. Черт, вот ничему меня жизнь не учит!

Потом вернулся Хасан, и стало веселее. Он пару раз ходил с нами в город, где мы подолгу бродили, слушая его увлекательные рассказы, где и как они куролесили с друзьями в бурной юности.

Особенно нам понравилось присутствовать на базарном дне, когда вся главная площадь покрывалась россыпью прилавков, на которых можно было найти удивительные вещи. Для нас, как для иномирянок, было уму непостижимо, наблюдать за тем, как на вес продают куриные глаза, сушеных жаб и прочую гадость. Зато у лотка с защитными амулетами мы зависли надолго, рассматривая замысловатые орнаменты.

Надо сказать, Хасан оказался на редкость щедрым, и после таких прогулок мы возвращались в замок с целыми пакетами обновок, нужных для девушек вещей, и конечно же всевозможных местных вкусняшек. В общем, жизнь казалась не такой и плохой, и я даже начала получать от нее неподдельное удовольствие.

Глава 11. Старая любовь не ржавеет

В комнату я ворвалась злая, как тысяча чертей, и грязная как две тысячи поросят. Эти уроки верховой езды меня точно добьют! Моя привычная кобыла вчера подвернула ногу, поэтому сегодня мне пришлось заниматься на другой. Дружеский контакт у нас с ней не возник Ха, кто бы сомневался! Походу, лошади и я— это абсолютно несовместимые вещи. Поэтому зловредная скотина меня совершенно не слушала, периодически пыталась скинуть с себя, и что еще хуже прихватить своими желтыми зубами. Рей настойчиво твердил, что я должна показать животному кто здесь хозяин, доказать, что моя воля сильнее, а у меня получалось только сердито сопеть и потирать зад, после очередного некрасивого падения.

Рей в этот момент обреченно потирал шею, поднимал взор к небесам и сокрушенно приговаривал:

— Как все запущенно.

В общем верховая езда это не мое, и лошадей после этого путешествия я вообще на дух перестала переносить, так и не найдя с ними общий язык.

Старясь откинуть неприятные мысли, с трудом стащила с себя пыльный, местами порванный костюм, специально выданный нам для этих целей, и со стоном блаженства окунулась в горячую ванну, решив что не вылезу из нее пока не смою весь негатив накопленный за день.

Торопиться некуда, занятия на сегодня закончились. И не мудрено, уже начало десятого, темнеть начало. Вика, паразитка ветреная, скорее всего уже ускакала на свидание с тем же самым Реем, так что отмокну, схожу чаю попью и спать лягу, делать все равно нечего.

Через полчаса, почувствовав, что с такими темпами засну и погибну глупой смертью, захлебнувшись в собственной ванне.

На подрагивающих после сегодняшней тренировки, ногах выбралась на мягкий коврик, вытерлась пушистым полотенцем и побрела в комнату. После водных процедур в теле образовалась такая истома, что захотелось скользнуть под шелковые простыни, растянуться во весь рост и погрузиться в сладкие сны. Вот только пить хочется неимоверно. В который раз пообещала себе принести графин с водой в комнату, что бы вот в таких ситуациях не бродить по огромному замку в поисках живительного глотка влаги.

Извлекла из недр шкафа простенький бело-голубой хлопковый сарафанчик, в крестьянском стиле, подколола влажные волосы повыше, чтобы по шее холодными змеями не струились, и покинула комнату.

На всякий случай дошла до Виктории, лишь для того, чтобы убедиться, что ее нет на месте, и побрела на кухню.

Погруженная в свои мысли, сама не заметила, как оказалась возле белой лестницы, на верхних ступеньках которой стоял Хромов, исподлобья наблюдавший за моим приближением.

Я остановилась, настороженно поглядывая на мужчину

— Ну что замерла?— без тени улыбки спросил он,— не съем я тебя.

Гордо пожала плечами и подошла к нему ближе.

— Просто не ожидала тебя увидеть, ты всегда занят.

— Что делать, — он пожал плечами, а потом без всяких прелюдий спросил:— поужинаешь со мной?

Если честно первым порывом было радостно замахать хвостиком, оттого что его царское величие снизошло до простой смертной, то бишь меня. Правда потом быстро возникло совсем другое желание: отказаться и спрятаться от него подальше.

Саша, облокотившись одним локтем на перила, молча наблюдал за моими душевными терзаниями, как будто ему не все равно, соглашусь я или нет.

Какое вообще совместное времяпровождение может быть у нас, да еще и вдвоем? Очень живописно представила, как он невозмутимо ужинает, а я, обливаясь потом, сижу, как будто кол проглотила, глупо мычу и краснею от собственной тупости. Как же мы с ним раньше могли часами болтать ни о чем, взахлеб рассказывая друг другу интересные истории, или с пеной у рта обсуждая только что просмотренный фильм? Чувство такое, что словно и не с нами все это было.

— Я вообще-то шла просто попить,— пробубнила, рассматривая свои руки, в то время как он продолжал рассматривать меня,— на ночь есть вредно.

Вот дура, ляпнула первое, что в голову пришло.

Саша тактично сделал вид, будто не понимает, что я пытаюсь ему отказать, выпрямился, неторопливо подошел ко мне, спокойно развернул за плечи, а потом легонько подтолкнул к лестнице, со словами:

-Вот и отлично, ты будешь пить, а я есть.

Я попыталась что-то еще возразить, на меня бесцеремонно направили вперед.

Спустились по лестнице: я впереди, он за мной, отрезая путь к побегу, пересекли безлюдный холл и зашли в столовую, я -тихой тенью, а он как всегда с видом невозмутимого повелителя мира.

Здесь нас встретил один единственный слуга, при нашем появлении сразу умчавшийся на кухню за ужином. Может нам с Викой вообще перейти на поздний прием пищи? Хоть любопытных глаз не так много.

Поскольку я ничего не успела сказать о том, что собираюсь лишь пить чай, через минуту передо мной уже стояла тарелка с тушеным картофелем и аппетитным, румяным куском мяса, настолько ароматным, что рот наполнился слюной.

Хромов приступил к ужину, а я в нерешительности уставилась на еду, пока не услышала его голос:

— Ешь уже давай, хватит тарелку гипнотизировать. Если боишься лишний жирок нагулять, то перед отъездом могу сказать Рею, чтоб он завтра подольше вас погонял.

— Нет, спасибо,— сдержанно ответила я, с вздохом беря вилку в руку. Ведь только хотела чайку попить, и спать лечь,— ты опять уезжаешь?

— Да, надо посетить Южное поселение, встретится с одним из военачальников,— на этом разговор замер.

Наша припозднившаяся трапеза проходила в атмосфере напряженного молчания. Александр как всегда был сама невозмутимость, а я уткнулась носом в тарелку, словно она была сосредоточием вселенского разума. Как и предполагалось, кусок в горло не лез. Вкуса картофеля я не чувствовала, мясо вообще показалось куском пенопласта.

Да что же мной происходит в его присутствии? Словно остатки разума теряю, превращаясь в бестолковую, невнятно мычащую куклу с огромными выпученными глазами.

Просто ужин, и ничего больше. Мы с ним даже не разговариваем. Он за одним краем стола, я за другим. Два не очень близких человека совместно поглощают пищу. Все! Вот только бы из памяти выкинуть некоторые эпизоды из нашего прошлого, сначала такого счастливого, а потом до безобразия ужасного, чтобы относиться к нему по-другому. Уж лучше бы ничего к нему не чувствовать, чем вот так.

— Долго над едой будешь издеваться?— снова спросил он, кивнув на мою тарелку. Я опустила взгляд, и обнаружила, что в состоянии задумчивости искромсала весь кусок мяса не мелкие волокна.

Смущенно отложила вилку в сторону:

— Мне кажется, я все-таки не голодна.

Он прошелся цепким взглядом по моей, в очередной раз порозовевшей физиономии, и пожав плечами, вернулся к своей порции:

-Как хочешь. Сейчас десерт принесут.

О, Боже, ну какой десерт!? Я только собралась раскланяться и потихонечку улизнуть от него!

-Как прошел день?— тем временем поинтересовался он, не замечая, или делая вид, что не замечает моей скованности и желания сбежать.

— Хорошо,— уныло протянула я, вспомнив вечернюю тренировку.

Саша ухмыльнулся, все так же, не глядя в мою сторону:

-Не слышу в голосе восторга.

-Нет, день и вправду был хорошим...чего не скажешь о вечере,— не хотя, все-таки заставила себя отвечать на его вопросы развернуто как взрослый человек, а не лепеча себе что-то под нос, словно младенец.

— И что не так с вечером?

Блин, какая двусмысленная фраза! Сейчас он точно подумает, что я имею в виду наше совместное времяпровождение! Мысленно застонав, принялась торопливо оправдываться:

— Я про уроки верховой езды! Ну не мое это! Рей твердит, что надо управлять животным, а у меня получается только убого трястись в седле или падать! Над моими жалкими потугами сегодня весь двор ржал! Я у них в качестве бесплатного юмористического шоу,— с чувством высказалась я.

— Рей смеялся?

-Нет, конечно. Мне кажется, он был готов рыдать, глядя на такую бездарную ученицу, как я.

-Вика?

— Тоже нет,— нахмурившись, ответила я, не понимая, к чему он клонит.

— Твой тренер не смеялся над тобой, твоя лучшая подруга тоже,— он смотрел на меня, чуть склонив голову на бок,— остальные не должны тебя волновать. Ты знаешь имя хоть одного из них?

Я рассеянно покачала головой.

— Вот именно. Тебя слишком волнует, что о тебе подумают посторонние. Для тебя они никто.

— Надо же, как ты про своих людей говоришь.

— Ты права, это мои люди,— произнес он, сделав ударении на слове "мои",— для тебя же это серый поток, не имеющий никакого значения. А, по поводу смеха? Согласись, всегда забавно смотреть за тем, как человек барахтается в непривычных условиях, не справляясь с тем, что кажется обычным. Уверен, если любого из них отправить в твой мир, и посадить на велосипед, то результат будет таким же. Так что расслабься, и не обращай на это внимания. Рано или поздно ты хоть чему-то научишься, и они перестанут обращать на тебя внимание.

— Спасибо, утешил,— проворчала я, прекрасно зная, что не расслаблюсь и не прекращу обращать внимание на этих ржущих недоумков. Особенно там один конюх усердствовал. Он на второй же день, когда Хромов уехал из крепости, подкатил ко мне в нетрезвом виде с предложением составить ему компанию, и был мной бессовестно отвергнут. Теперь, он, видать, решил отомстить, старательно смеясь громче остальных, что бы я прочувствовала ситуацию и поняла, какой дивный фрукт упал мимо моей корзиночки,— а давай я просто перестану заниматься этой ерундой?

-Нет.

Вот так просто. Нет, и все. Хочешь, не хочешь, иди и делай.

-Почему?— удивленно спросила я, чувствуя, как внутри поднимается волна негодования.

— Тебе надо научиться,— спокойно ответил он.

— Зачем? Я не собираюсь всю жизнь верхом провести, ведя кочевой образ жизни. Мне это не надо!

— Надо!— его невозмутимость просто убивала, — в жизни всякое пригодится.

— Можешь объяснить, зачем?

— Я так решил, — прохладно сказал он, а у меня просто красная пелена перед глазами заклубилась.

— Ты решил?— прошипела, не заботясь о своем тоне.

— Да,— опять равнодушный кивок. Он даже не смотрел на меня, спокойно занимаясь ужином. Набрала побольше воздуха и шумно выдохнула, опасаясь, что взорвусь, и зона поражения будет огромной.

— Значит решил!? Как всегда сам? Наплевал на мнение других? Как и с переносом в этот мир? С курением? Да, и со всем остальным? Тебе не кажется, что это уже перебор? Или ты возомнил себя царем, который вправе решать за других?

Он, наконец, отложил приборы в сторону и поднял на меня тяжелый взгляд.

— Что ты хочешь от меня услышать? Что мне жаль, что я перенес вас сюда? Что отвадил тебя от двух дурных привычек? Спешу расстроить, мне не жаль. Ни капли. И если бы у меня был шанс начать с начала, то поступил бы точно так же, не задумываясь, без сожалений и колебаний. И верховой езде ты будешь учиться, хочешь того или нет, потому что однажды умение ездить на лошади может тебе потребоваться. И поверь, ты сама будешь, рада оттого, что сможешь держаться в седле достойно, а не как мешок с навозом. Так что будь добра, на тренировки бегом и с песней! И не дай Бог, Рей мне скажет, что ты отлыниваешь! Если понадобиться, будешь заниматься в принудительном порядке. Ты знаешь, что заставлять я умею, — все это он проговорил абсолютно ровным тоном, не отрывая мрачного взгляда от моего пылающего лица.

Ну, вот зачем я согласилась на этот поздний ужин с ним? Надо было идти спать и все, а теперь очередной скандал назревает. Я отбросила вилку в сторону, поднялась из-за стола и решительным шагом направилась к двери. Все, с меня хватит. Видеть не могу его наглую физиономию.

— Наш разговор еще не закончен,— раздался его голос с плохо скрываемой яростью.

— Я устала от тебя и хочу побыть одна,— все так же, не оглядываясь, я шла вперед, изо всех сил сжимая кулаки.

Хромов встал на ноги, сделал шаг в моем направлении и прорычал:

— Я привык, что мои люди выполняют, то, что я говорю. В противном случае, я их наказываю! Поэтому не нарывайся и сядь обратно!

— Ты считаешь меня своим верноподданным? — я, наконец, остановилась, и обернувшись к нему пренебрежительно вскинула бровь,— с чего бы это? В вечной преданности я тебе не клялась, присягу не приносила, договора на безропотное подчинение собственной кровью вроде бы тоже не подписывала.

— Я сейчас скажу, кем тебя считаю,— тихо, еле сдерживаясь, пообещал он и медленно направился ко мне.

От этих слов моя физиономия стала пунцовой:

— Знаешь что, давай закончим этот нелепый разговор, он меня утомил.

— Стоять, — приказал он, видя, что я опять собираюсь уйти

— Заведи себе собаку и командуй, сколько влезет, а меня оставь в покое,— рявкнула я и бросилась бежать, отметив краем глаза, что он сорвался с места и метнулся за мной.

Обида гнала меня вперед. Да сколько же можно надомной издеваться? Ему доставляет удовольствие навязывать мне свою волю? Заставлять делать так, как я не хочу? Переделывать меня на свое усмотрение? Я такая, какая есть и не хочу меняться в угоду чьим-то предпочтениям!

Хотя кто меня спросит? Переделает, перекроит, так как ему надо, без малейших зазрений совести, абсолютно уверенный в своей правоте, а у меня как всегда не хватит ни сил, ни духа ему помешать.

Как же мне в этот момент хотелось оказаться подальше отсюда. От этого до невозможности мрачного, под стать своему хозяину, замка. И уж тем более от самовлюбленного хозяина, с замашками тирана, считающего меня бесправной куклой, которой можно играть как угодно.

Перескакивая через три ступеньки, я слетела с лестницы и бегом пересекла холл, намереваясь выскочить на улицу и схорониться от него в каких-нибудь кустах, притворившись кучкой земельки.

Он настиг меня уже у самых дверей, поймал за руку, рывком развернул и прижал к стене, лишая возможности двигаться:

— Я не давал разрешения на твой уход, — медленно практически по слогам произнес он, видать, рассчитывая, что таким образом его слова лучше до меня дойдут.— Уходить будешь тогда, когда я позволю!

— Иди, к черту,— я вырывалась изо всех сил, пытаясь выкрутиться из его железной хватки.

Он, нависал надо мной как гора, заломив мне руки за спину и прижимая к стене, его колено бесцеремонно вклинилось между моих бедер, лишая возможности двигаться, а дыхание щекотало кожу. В этот момент я просто ненавидела свое деревенское платье, которое от наших телодвижений задралось, чуть ли не до самой пятой точки, и теперь его нога прижималась к моим голым бедрам. Серые глаза оказались совсем близко от моего лица, они смотрели на меня не моргая, блуждали от глаз к губам. Я почувствовала, что от такой близости мое дыхание сбилось, по спине прошла волна мурашек, а кровь предательски прилила к низу живота.

"Нет, нет, только не это,— паническая мысль пронеслась у меня в голове,— ни за что, ни когда, не в этой жизни".

С новыми силами я начала выворачиваться из его рук, но добилась только того, что он сжал меня еще сильнее, практически полностью обездвижив, а проклятое платье поднялось еще выше.

— Отпусти,— пропищала я,— по-хорошему прошу...

— А можешь еще и по плохому?— его хриплый голос и потемневшие глаза, выдавали, что в его голове бродят мысли под стать моим. Он придвинулся ко мне еще чуть ближе, и его губы оказались всего в нескольких сантиметрах от моих. Казалось, что стоит мне только качнуться вперед и поцелуя не избежать. Я резко отпрянула от него, едва не приложившись затылком к стене.

— Ну что ж так дергаться,— он откровенно наслаждался моим бессилием,— шишка на голове еще никого не украшала.

-Отпусти,— взмолилась я,— мне не хочется.

— Чего тебе не хочется?— он нагнулся ближе ко мне и с нескрываемым удовольствием уткнулся в мои волосы, вдохнув их аромат и опалив шею своим дыхание. Предприняла очередную провальную попытку высвободиться, в результате Хромов со словами "к черту все!", сжал меня еще крепче.

Что именно он посылал к черту, до меня так и не дошло, я даже ничего не успела ответить, все вокруг заволокло серебристой дымкой, по коже пробежала волна холода, от которой встали волосы дыбом. Мгновение, и я поняла, что нахожусь у него в комнате.

Вот так произошел мой первый перенос в этом мире, не через портал, а при непосредственном контакте с магом.

Я стояла по средине комнаты и дрожала как осиновый лист на ветру, а дыхание с сипом вырывалось из моей груди.

— Первый раз не привычно,— спокойно ответил Саша,— бывает холодно.

— Не то слово,— у меня зуб на зуб не попадал, я даже на какое-то время забыла о том, что происходило сейчас в холле.

— Ничего, сейчас согреемся,— многообещающе произнес Хромов.

От этих слов я вся подобралась. Нет уж, не надо меня греть! Сама как-нибудь справлюсь. Попрыгаю, разотру себя ручками, и все будет в порядке. Мой затравленный взгляд заметался по комнате в поисках выхода.

Я увидела приоткрытую входную дверь, и теперь прикидывала, как бы не заметно к ней подобраться и выскользнуть наружу, до того как Хромов приступит к моему "согреванию". Оказалось, что мои мысли можно читать как открытую книгу.

— Я так не думаю,— вкрадчиво произнес Саша, и, глядя мне в глаза, чуть заметно повел бровью. Дверь тот час же захлопнулась.

— Что ты себе вообще позволяешь? Зачем ты меня сюда притащил?— лучшая защита, это нападение.

— Ты еще не поняла,— хмыкнул он, и все так же не отрывая взгляда от моего лица, начал медленно расстегивать рубашку.

— Ничего не выйдет, — холодно ответила я, не смотря на то, что внезапно стало не хватать воздуха, а сердце забилось где-то в области горла, пытаясь выпрыгнуть наружу, понаблюдав за его стриптизом, и решительным шагом направилась к двери,— мне пора, я хочу спать. Спокойной ночи.

Я успела подойти до этой несчастной двери, и даже схватилась за ручку, как его руки обвили мою талию и оттащили обратно вглубь комнаты. Он прижимал меня к своей груди, а я пыталась вырваться и пнуть его посильнее. Бесполезно.

— Потом поспишь... если время останется,— прошептал он мне на ухо. От этих слов, от обещания скрытого в них я почти забыла, как дышать. Во мне словно боролись два человека. Одна, холодная, помнящая все его выходки, и так и не простившая их женщина, и вторая, безмозглая девчонка, которая готова была сама на него наброситься, готовая на все ради того, чтоб почувствовать его объятья, поцелуи страсть. Одна ненавидела, другая по-прежнему любила. Одна хотела оттолкнуть, а вторая молилась, чтоб не отпускал.

Он все-таки отпустил меня, в тот же миг я оказалась на другом конце комнаты и занялась своим любимым делом— швырянием в него всем, что под руку попадалось.

Нельзя подпускать его к себе, нельзя! Ибо тогда взбалмошная девчонка победит, а страдать потом придется мне целиком. Нет, уж, пусть она катится к чертовой матери со своими слабостями!

Хромов увернулся от подушек, поймал подсвечник и шкатулку, а затем просто выставил перед собой руку, и все остальные предметы, брошенные мной, замерли на лету. Я как завороженная смотрела на это, удивленно открыв рот. Все-таки магия и все ее проявления никак не хотели укладываться в моем сознании. Александр, хмыкнул, глядя на мою блаженную физиономию, а потом сказал:

— Фокус— покус, милая.

Меня так отвлекли эти повисшие в воздухе предметы, что я не заметила, как с его кровати, словно длинные извивающие змеи в мою сторону метнулись простыни. Я даже пикнуть не успела, как вокруг моих запястий обвилась одна из них, а вторая крепко затянулась на талии. Потом, словно чья-то невидимая рука управляла их движением, они замерли, напряглись и с рывками потащили меня к кровати.

Вырываться было бесполезно, меня волокло вперед, словно привязанную к автомобилю козу.

Мгновение, и я уже лежу на спине, на кровати, руки задраны за голову и зафиксированы, талия тоже. Оставались только ноги и я начала брыкаться как сумасшедшая. Саша не подходил ко мне, он замер на одном месте и следил за каждым моим движением горящими глазами.

Я остановилась, тяжело дыша и прекратив свои хаотичные движения, когда почувствовала, как вдоль моего тела струится еще един кусок ткани. Он прополз по моему животу, сделал круг по бедрам, а потом плавно заструился по ногам. Шелк холодил кожу, ласкал ее, усиливая и без того возникшее желанье. Я плотно сдвинула ноги, но для ткани это не было помехой, спустившись до самых щиколоток, она плавно обвилась вокруг них и начала растягивать ноги в разные стороны.

Вот теперь точно не осталось свободных конечностей, что бы оказывать сопротивление:

— Саш, это уже перебор,— возмущенно начала я, и гневно посмотрела на него.

Я невольно мазнула взглядам по его обнаженной груди, сильным рукам и почувствовала, как внизу живота все наполняется приятным теплом.

"Идиотка, озабоченная,— завопил внутренний голос".

— Нет, радость моя, это только начало,— спокойно ответил он и направился ко мне.

Я представила, как выгляжу со стороны: лежу на кровати, связанная, запыхавшаяся, проклятое платье задралось выше не куда, уже практически белье видно. Не удивительно, что его глаза горят как у хищника вышедшего на охоту.

Александр подошел к кровати и сел рядом со мной, его рука по хозяйски легла на мое бедро, и начала легонько поглаживать его внутреннюю поверхность. Я дернулась и безуспешно попыталась отстраниться. Хромов не обратил на это никакого снимания, его взгляд скользил по моему лицу, губам, телу и этот взгляд ощущался чуть ли не физически. Он ласкал этим взглядом, заставляя тяжело дышать и забывать обо всем на свете.

— Развяжи меня,— голос с трудом мне подчинялся,— я хочу уйти.

Он тихонько засмеялся, а его руки стали подниматься выше, прошлись по бедрам, по талии и потом нежно сжали грудь. Каких только мне стоило усилий, чтоб не изогнуться навстречу ему, словами не передать. Он легко, с кошачьей грацией, заскочил на меня сверху и придавил к кровати своим весом. Ну одну руку он опирался, а вторая продолжала блуждать по моему телу. Нас разделяло только мое скомканное платье, и его спортивные брюки, и я прекрасно почувствовала, на сколько он возбужден. От этого стало еще труднее контролировать свое желание. Его рука плавно прошлась по контуру моих губ и зарылась в волосы.

— Только попробуй, меня поцеловать,— прошипела я, все еще не желая сдаваться,— без языка останешься.

— Дикарка,— хриплым голосом проговорил он, но целовать не стал, наверное, понял, что я готова осуществить свою угрозу.

— Отпусти меня,— еще раз потребовала я,— или ты собрался меня насиловать?

— Насиловать?— опять тихий хриплый смех

-Да,— чуть ли не кричала я,— силой меня удерживаешь, и считаешь что это не насилие?

— Нет, ты же сама этого хочешь не меньше, чем я.

— Ничего я не хочу!

-Нет?— хмыкнул он.

Он, не отрывая взгляда от моего лица, медленно опустил руку вниз, к мои бедрам. Потом я почувствовала, как одежда на мне практически растворяется (проклятая магия), материализуясь в другом месте (на полу).

Едва не задохнувшись от возмущения (или от необузданного всплеска желания), я опять попыталась скинуть его с себя, но получалось только хуже. Он начал покрывать мой живот легкими, медленными поцелуями, заставляя кровь закипать в венах.

Я лежала, зажмурившись изо всех сил, и пыталась успокоить галоп сердца и перестать дышать как загнанная лошадь. Пыталась не поддаться наваждению, и не сорваться опять в бездну, вместе с ним, сомневаясь, что в этот раз мне удастся не разбиться.

Саша, тем временем, продолжал ласкать мое истосковавшееся по нему тело. Он знал все мои "кнопочки", все те ласки, от которых я моментально плавилась. И чем дольше это продолжалось, тем яснее становилось, что я проиграла, окончательно и бесповоротно, шансов на победу не было изначально. И Хромов это прекрасно понимал. От этой мысли на глазах выступили слезы.

-Ненавижу тебя,— прошептала я.

— Сама то в это веришь?— осевшим голосом спросил он

— Верю,— я попыталась отвернуться, что б больше не смотреть на него.

— А я нет,— он бережно взял меня за подбородок и повернул к себе,— старая любовь не ржавеет. И мы оба это знаем.

А потом он все-таки поцеловал меня, и этот поцелуй был самым сладким в моей жизни. Внутри все сжималось от его нежности. И мне честно, хотелось его оттолкнуть, но я не смогла. И вся моя вселенная сузилась до этого человека. Значение потеряло все, что было раньше, и что могло быть потом. Остался только Александр, его прикосновения, ласки, движения.

Он сжимал меня так сильно, словно боялся, что я сейчас исчезну, просто растворюсь в воздухе, придавливал своим крепким телом к кровати, распластывал, а я извивала под ним как кошка и мечтала только о том, что бы это никогда не заканчивалось. Вскоре я почувствовала, как простыни отпустили мои руки и ноги, и я сразу же обвила ими Александра. Мы набросились друг на друга, как узники концлагерей на еду, после длительной голодовки. Я кричала, выгибаясь ему навстречу, царапала его спину, кусалась плечи, а он рычал, все яростнее погружаясь в меня.

Такого между нами не было никогда. Страсть дикая, безудержная, сметающая все на своем пути, граничащая с безумием. Для меня исчезло все: сомнения, обиды, мысли, что не надо этого делать. Все исчезло. Остался только этот мужчина, который был для меня всем: болью и радостью, ненавистью и любовью, страхом и надеждой.

Той ночью мы практически не спали и лишь под утро смогли оторваться друга, обессиленные, охрипшие, запыхавшиеся словно после марафон. Он прижал меня к себе, и я провалилась в глубокий сон.

В прочем поспать долго не удалось. Не знаю, сколько именно продолжалась моя дрема, но в один прекрасный момент, мои глаза просто открылись, и сон прощально помахал ручкой.

Я осторожно осмотрелась, и обнаружила, что за время сна умудрилась отползти от Саши и теперь буквально балансировала на другом краю кровати, а он сладко спал на своем месте, обхватив руками подушку.

Теперь, когда наваждение схлынуло, и я смогла трезво думать, мне стало не по себе. Раньше меня бы охватил восторг и ощущение непередаваемой радости оттого, что он опять был со мной. А теперь...теперь меня затопили совсем другие чувства: страх, сомнение, ощущение одиночества и какая-то тоскливая безысходность.

Я помнила, чем закончился в прошлом наш роман, помнила свою боль, разрывающую изнутри тоску, желание умереть, долгие месяцы страданий. Все эти воспоминания очень ярко горели в моей памяти, ломая на корню даже небольшие ростки надежды, на то, что все может быть по-другому. Я ему не верила. Не верила его рукам, так страстно обнимающим мое тело сегодня ночью, не верила сияющим глазам, ласкающим каждую черточку моего лица. Все это внезапно показалось мне очередной, жестокой игрой. Ему стало скучно, захотелось женского внимания, и тут я, вся такая свеженькая, в идиотском платье сельской пастушки. Блин, еще бы бантик на башку прибила, для полноты образа.

Хотелось зареветь, от осознания того, как легко он сломал все барьеры, так тщательно возводимые мной, смял их, словно они были из бумаги, разорвал и отбросил в сторону. Этой ночью он заявлял на меня свои права, брал то, что считал своим, а я даже не смогла его оттолкнуть. Нет, реветь нельзя. Ни за что, ни при каких условиях, нельзя показать как мне больно и страшно. Нельзя, чтобы он понял, что мои чувства никуда не делись, а так и сидят в моем сердце, лишь ожидая возможности вырваться наружу, из той темницы в которую, я их с таким трудом затолкала, заперла и выкинула ключ.

Провели ночь? Ну что ж бывает. Мы же взрослые люди. Это была приятная, ничего не значащая ошибка. Физическая зарядка, так сказать для "блеску глаз". Он использовал меня, я его. Вот и все, и никаких иллюзий.

Самовнушение не помогало, и я почувствовала, как проклятая тоска, сковывает все изнутри.

Мне показалось, что я слышу шаги в коридоре, которые приближаются к Сашиной комнате, и совершенно четко представила, что это Катерина идет сюда, плавно покачивая бедрами. Мысленно увидела, как она открывает дверь, заходит в комнату, смотрит на меня презрительным взглядом и произносит:

— Саш, ты опять затащил этот мусор к себе в кровать?

А он лежит рядом и улыбается, словно услышал очень забавную шутку.

В последний момент я смогла сдержать судорожный всхлип, отбросив в сторону болезненные фантазии. Зажав себе рот рукой, я покосилась на Хромова. Он все так же безмятежно спал.

Тихонько, стараясь чтобы одеяло, накрывающее нас обоих, не двигалось, я выскользнула из кровати, подхватила с пола смятую одежду и направилась к выходу, одновременно пытаясь влезть в платье и молясь о том, чтобы ничего не задеть, чтобы дверь не заскрипела, что бы он не проснулся.

Коридор естественно был пуст, и я убедилась, что появление Катерины это всего лишь иллюзии, порожденные моим страхом.

Замок еще спал, на улице только занимался рассвет, озаряя небо на востоке слабым сиянием. Тишина. Никого. И только я босиком шлепаю по разноцветному ковру, растрепанная, запуганная, с сумасшедшим блеском в глазах.

"А, может в этот раз все по-другому,— подала голос наивная девчонка, жившая внутри меня, — вдруг все изменилось? Вдруг Саша, действительно хочет быть со мной?"

На этот раз мне даже не потребовалась помощь Вики, чтоб растоптать свои собственные надежды.

Не стесняясь в выражениях, я мысленно ругала эту девчонку на чем свет стоит, пытаясь донести до самой себя, что нельзя быть такой хронической идиоткой и раз за разом наступать на одни и те же грабли. Нельзя верить тем людям, которые уже предавали, нельзя давать им шанс, еще раз причинить боль.

И Вике, про сегодняшнюю ночь, я ни за что не расскажу. Не зачем ей об этом знать, иначе она меня просто четвертует.

Наконец-таки я попала в свою комнату, и только после этого смогла громко, немного судорожно вздохнуть.

— Дура,— простонала я, когда тщательно отгоняемые мысли о сегодняшней ночи опять прорвались в мое сознание. Я почувствовала, как во мне снова просыпается желание, и вместе с тем накрывает волна жгучего стыда,— блин, ну как так-то? Что ж я опять натворила?

Я задвинула тяжелые, терракотовые шторы, чтоб предрассветное солнце, не проникало в мою комнату, забралась в постель и накрылась с головой одеялом, пытаясь спрятаться от внешнего мира.

Проснулась я поздно, часы, висевшие на стене, показывали, что уже полдесятого. Отгоняя ночные воспоминания, я выползла из кровати, немного постояла у зеркала, рассматривая саму себя, а потом направилась в ванну. Плескалась не менее получаса, смывая с себя воспоминания о Сашиных прикосновениях, потом привела себя в порядок и только после этого спустилась вниз.

В столовой никого не было, ни Вики, не Саши, ни слуг. Оно и понятно, все уже давным-давно покончили со своим завтраком, это только моя царская персона блаженно проспала пол дня, что само по себе странно. Я ведь жаворонок, хронический, неизлечимый.

Я направилась на кухню, желая хоть чего-нибудь перекусить. Все-таки сегодняшняя ночь, отняла слишком много сил. Так, не думать об этом, не вспоминать, просто забыть.

Главный повар лютовал, раздавал оплеухи своим нерадивым помощникам, называл их толстозадыми ленивыми тараканами, грозился уволить без выходного пособия. На столе ножи сами строгали овощи, большой черпак сам помешивал, что-то в чане. Я невольно замерла и залюбовалась происходящим. Магия оставалась для меня непостижимой тайной, великим секретом, искусством. Как мне хотелось иметь хоть чуточку дара, хоть крупицу, чтоб уметь делать хотя бы такие простые вещи. Но.. мечтать не вредно, Саша правильно сказал, что люди из нашего мира словно имеют иммунитет к магии. Пустые, не способные даже на крошечное чудо сосуды.

А так хотелось... обидно, блин!

Повар, наконец, меня заметил и расплылся в угодливой, немного слащавой улыбке. Почему-то мне показалось, что он в курсе того, чем мы сегодня занимались с его хозяином, и я снова ощутила чувство стыда. Стиснув зубы, я тихонько выдохнула, изо всех сил, пытаясь не покраснеть.

Мне прекрасно было известно, что слуги судачили за нашими спинами о том, кого же это хозяин притащил в свой дом. Двух наглых девиц, поселил в лучшие комнаты, кормил, поил, делал так, чтобы наша жизнь была комфортной. Наверняка они сразу решили, что кто-то из нас, а может и обе по очереди (или одновременно) ублажали Хромова в постели. И если до этой ночи, меня не очень трогали их перешептывания, то сегодня стало как-то не по себе.

Что бы хоть как-то скрыть свое смущение, я напустила на себя пренебрежительный вид и произнесла:

— Мне бы поесть что-нибудь!

— Что госпожа желает?— опять учтивый ответ, от которого хочется провалиться сквозь землю.

— Да, что угодно и побыстрее,— рыкнула я.

Повар испуганно поджался, а мне стало не удобно за свое поведение. Я срывалась на невиновном человеке, из-за своих беспочвенных подозрений. Никто не знал, что было у меня сегодня с Сашей, а улыбка на лице нашего кухонного волшебника всегда была такой язвительной, в силу характера.

— Извини,— хрипло произнесла я, рассердившись сама на себя.

При этих словах он удивленно посмотрел на меня. Повар явно не привык, что господа могут извиняться перед слугами.

— Дай, поесть, пожалуйста.

Через пять минут я сидела в углу кухни, и с удовольствием уплетала завтрак. Главный кашевар не обращал на мое присутствие никакого внимания, а вот подмастерья нет-нет, да и бросали на меня заинтересованные взгляды, за что им сразу же прилетало от грозного начальника.

Почему я стала завтракать на кухне? Не знаю. Наверное, не хотелось сидеть в полном одиночестве и придаваться гнетущим мыслям. А тут было шумно, людно, постоянно что-то падало, гремело, кто-то сновал туда сюда. В общем, атмосфера царила такая, что сосредоточится на ненужных мыслях, было просто невозможно.

Я закончила с завтраком, поблагодарила своих кормильцев и покинула кухню. Мне кажется, что этому все были рады, поскольку мое присутствие вносило какое-то напряжение в привычную для них обстановку.

Я поднялась в комнату к Вике, постучала в дверь, но в ответ мне опять была только тишина. Подруга где-то гуляла.

Не зная чем себя занять, я вернулась в свою комнату и вышла на балкон.

Утреннее солнышко ласково припекало, еще не разойдясь в полную силу. К полудню наверняка опять поднимется страшная жара, как и вчера, а пока было хорошо. Свежий ветерок колыхал мои распущенные волосы, ласкал лицо и приносил какое-то внутреннее удовлетворение.

Я облокотилась на перила и посмотрела вниз, на огромный двор. Сновали слуги, работники, солдаты. Все были заняты собственными делами, а я с удовольствием наблюдала за ними.

Через минуту, я заметила дражайшую подругу. Она на огромном, пегом жеребце каталась по кругу внутри загона. В центре стоял Рей и что-то ей покрикивал, а Вика то и дело бросала на него короткие, но жадные взгляды. Мои губы искривила усмешка. Подруга нашла себе кавалера и теперь была готова весь день проводить в седле, лишь бы быть поближе к нему. Что ж пускай. Взрослая девочка, сама разберется. Тут я вспомнила, что сегодня уроки верховой езды у нас в первой половине дня, а все остальное после обеда. Получается, что я сейчас прогуливаю? Хотела было кинуться к ним, но потом махнула рукой. Плевать. У меня сегодня уважительная причина для пропуска— очередная ошибка, способная сломать мою жизнь.

Я продолжала с интересом наблюдать за ними, не думая вообще ни о чем. Внезапно Вика замерла и с тревогой посмотрела куда-то в сторону. Я проследила за ее взглядом и тоже подобралась.

Из дома выходил Хромов. Он был одет в коричневые брюки и рубашку, за плечами развивался темный плащ. При взгляде на его широкоплечую фигуру, я почувствовала дрожь с коленках. Все эпизоды сегодняшней ночи пролетели перед моими глазами. Наши обнаженные тела, страстные стоны, неистовые движения. Сердце зашлось в бешеном ритме, а воздух с трудом вырывался из груди. Что делало со мной одно только его появление? Он ведь не касался меня, даже не смотрел, а я уже была на взводе.

Конюх торопился к нему, ведя под уздцы нетерпеливо похрапывающего Торбана. Я нахмурилась, пытаясь понять, куда это он с утра пораньше собрался.

Тут моя память услужливо подкинула вчерашний вечерний разговор. Он же предупреждал, что сегодня ему надо будет уехать по делам. Точно, точно. Встреча с одним из военачальников у Южного Поселенья. Где это самое поселение располагалось, я не имела ни малейшего понятия, так же как и сколько времени займет Сашина поездка.

С одной стороны мне стало грустно, а с другой словно стало легче дышать. Мне не хотелось сегодня его видеть, потому что я не знала, как смотреть ему в глаза, после нашего безумия. Так или иначе, его отъезд давал мне передышку. Это было здорово.

Александр вскочил на Торбана и тот звонко нетерпеливо заржал, словно требуя, чтоб его пустили галопом. Саша, потрепал его по коротко стриженой гриве и направил быстрой рысью к воротам.

Через миг его уже не было, а я смогла облегченно вздохнуть.

День прошел практически не заметно. Утром я слонялась по замку, не зная чем себя занять, потом мы с Викой пообедали, затем пришел Ванклиф, и мы погрузились в изучение местного языка, географии, политической обстановки, танцев, этикета.

Занимались до самого ужина, после которого Вика покинула меня по каким-то очень важным делам. Подозреваю, что у этих дел было только одно название "Рей".

Я опять оказалась одна в своей комнате, на своем любимом балконе. Жара спала, уступив место приятной вечерне прохладе. Я сидела на кресле и задумчиво смотрела на вечернее небо. Где блуждали мои мысли? Не знаю. Они то концентрировались на Хромове, то возвращались к нашей прошлой жизни обычных воровок, а иногда просто растворялись, оставляя после себя какую-то спокойную пустоту.

Понятия не имею, как долго там просидела, но из задумчивости меня вывело цоканье копыт. Опустив взгляд на двор, я замерла.

Он вернулся.

Немного устало слез с коня, передал поводья подоспевшему конюху, осмотрелся вокруг и пошел к дому. Я притаилась в глубине кресла, надеясь, что он меня не заметит. Блин, мой внутренний мир оказался не готов к такому быстрому возращению этого ненавистного, но столь притягательного для меня человека. Думала Саши не будет хотя бы пару дней.

Сиденье на балконе и любование вечерними красотами внезапно потеряло для меня всю свою наивную привлекательность, и я зашла к себе в комнату.

Девять часов вечера. Время детское, но мне захотелось спать. Я быстренько скинула с себя брюки и футболку и забралась под кремовые простыни. Я всей душой надеялась, что быстро засну и таким образом хоть на время скроюсь от пугающей меня действительности.

Естественно моим нелепым мечтам не суждено было сбыться. Больше часа я ворочалась с боку на бок, пытаясь поудобнее устроиться, сто раз переворачивала подушку, то скидывала простыни, то заматывалась в них по самые уши. Проклятый сон не шел.

Его присутствие в комнате я почувствовала сразу. Он появился сзади меня, небрежно сгреб в охапку, и через секунду я уже лежала на его кровати в его комнате. Меня опять трясло от холода и его близости

— Думал, ты сама ко мне придешь,— тихо произнес он, притягивая меня к своей груди.

— Я не знала, что ты уже вернулся,— пропищала я, не в силах встретится с ним взглядом.

— Врешь,— просто ответил он,— я видел тебя на балконе.

Ну что тут сказать? Отпираться не имело смысла, поэтому я просто уткнулась ему в грудь и затаилась как мышонок.

— Что происходит, Оль?— мягко спросил он, гладя мои волосы,— ты не такая, как обычно.

" Я боюсь тебя,— крутились у меня на языке горькие слова,— боюсь до дрожи, что ты снова оттолкнешь меня как ненужную игрушку, сломаешь, разберешь на части, а потом, потеряв интерес, выбросишь за ненадобностью и пойдешь спокойно дальше. А я опять буду скулить как побитая собака и зализывать раны"

Конечно, я так и не озвучила эти слова. Не надо ему было знать о моих чувствах. Их я решила оставить только себе. Пускай больно, пускай горько, но так я смогу спрятаться от него, сохранить осколки собственной гордости.

Саша терпеливо ждал ответа, а я по-прежнему молчала. Его нежные поглаживания, постепенно становились более настойчивыми, и я почувствовала, что начинаю плавиться. Вскоре его губы нашли мои, и мир снова перестал существовать.

Ладно, будь что будет, обреченно подумала я, сдаваясь под его ласками. Пусть он опять получил мое тело, но свою душу больше ему не отдам.

...А в пять часов утра, я опять на цыпочках покинула его комнату и сбежала к себе, не в силах заставить себя проснуться рядом с ним утром.

Мы с Викой сидели за столом и уныло ковырялись в утренней каше. Безумно не хотелось идти на занятия в Ванклифу. Лично мне, уже все эти книжки стояли поперек горла. Как бы я ни старалась, у меня вечно получалось прочитать текст таким образом, будто его написал умалишенный. Фраза 'сегодня отличный солнечный день' у меня получалась, как 'Красный елка прыгать близко'. Викины успехи от моих не особо отличались. Так что наш седовласый учитель сокрушался, что таких бестолковых учеников у него отродясь не было, и грозился нас публично высечь. Мне уже не хотелось никакого чтения, библиотеку, в которой у нас теперь периодически проходили занятия, я стала считать самым жутким местом во всем замке. И если раньше мне нравилось приходить сюда, слушать тишину, бродить между высоких стеллажей, рассматривать картинки в книгах, то теперь в свободное время обходила ее стороной, на расстоянии пушечного выстрела.

Наше унылое общество разбавило появление бодрого Хромова. И не скажешь, что у него была бурная ночь.

Энергичной, пружинистой походкой, он подошел к столу, поздоровался с нами, мазнув по мне быстрым взглядом и сел на свое место во главе стола. Вика искоса посмотрела в его сторону, а потом нахмурилась. Я же просто уткнулась носом в тарелку. Подруга до сих пор была не в курсе, что у нас с Сашей новый виток в отношениях, если можно так выразиться. Мне почему-то было не удобно ей об этом рассказывать, поэтому я упорно молчала как партизан. Александр с недоумением относился к моему решению, но пока шел у меня на поводу, и не афишировал того, что мы вроде как вместе.

После завтрака Хромов так же быстро исчез по своим делам, а мы поплелись в сторону разлюбимой библиотеки. Вика шла впереди меня, и мне показалось, что она сердится.

Библиотека пустовала. Ванклиф должен был появиться с минуты на минуту, поэтому мы пока расположились за огромными дубовыми столами. Я села, уныло подперев голову руками, размышляя о том, что после уроков литературы, этикета и всего прочего, вечером придется идти на верховую езду.

— Скажи, дорогая моя, абсолютно безмозглая подруга,— рявкнула Вика, -что ты опять творишь?

— Вик, ты о чем?— я, аж, вздрогнула от неожиданности.

— О чем я? Неужели не понятно? -она сверлила меня яростным взглядом,— ты опять спуталась с этим ...козлом?

— Нет,— я отчаянно замотала головой, при этом заливаясь предательским румянцем.

— Нет? -она сложила руки на груди, — да у тебя ж все на лице написано! Ты ведешь себя как сопливая семиклассница!

От ее слов окончательно смутилась и уставилась на свои руки.

— Вот скажи мне, о чем ты опять думаешь? Тебе мало прошлых уроков? Новых ощущений захотелось? Или может, тебе пригрезилось, что он поменяется? Я тебя уверяю, как был сволочью, так сволочью и останется!

Возразить было нечего, саму последние дни одолевали такие мысли.

-Вик, давай не будем об этом...

-Что не будем? -перебила меня Вика,— Хочешь я рассказу как все дальше будет происходить? Сейчас ты от меня отмахнешься, потом опять получишь от него по полной программе, и мне снова придется собирать тебя по кускам. И я не уверена, что справлюсь в этот раз! У меня тут союзников, в виде безумно влюбленного в тебя Ваньки нет. Только ты, да я, да твоя безумная одержимость этим гадом! Как давно это продолжается?

-Неделю,— выдавила я из себя, как никогда мечтая о том, чтобы появился Ванклиф, и мы закончили бы этот неприятный разговор.

-Неделю?! -Виктория всплеснула руками, -и ведь молчала, как партизанка! Если бы не наш сегодняшний завтрак, то все так в тайне и осталось бы?!

Я неопределенно пожала плечами.

— В общем так, принцесса моя, только попробуй потом впасть в очередную затяжную депрессию! И не говори, что я не предупреждала тебя о том, что...

Тут дверь открылась, и в библиотеку, наконец, зашел наш учитель:

— И о чем это мои ученицы так увлеченно беседуют, на повышенных тонах?

— О человеческой тупости,— буркнула Виктория, открыв свою тетрадь, и взглядом показывая мне, что разговор еще не окончен, и мы непременно вернемся к нему чуть позже.

— Алекс, может ну его, это обучение самообороне? — С сомнением произнес Хасан, наблюдая за тем как две девахи с деревянными мечами, носятся друг за другом по кругу, и беззаботно смеются, пытаясь, ткнуть друг друга этими самыми мечами в филейную часть,— выдай им лучше по шапочке с бубенчиком, дудочке и пускай развлекают честной народ. Или может стада отправить пасти...

Александр лишь хмыкнул в ответ на эти слова. Он только что пришел на площадку для тренировок, чтобы узнать, как обстоят дела у его подопечных, и увидел их "поединок", а так же стоящего в сторонке, обреченно вздыхающего "дядю", по совместительству тренера.

Его внимание было приковано к Ольге. Девушка ловко уворачивалась от подруги и беззаботно смялась. Этот смех был как музыка для его слуха. Давно он не слышал его. Ой, как давно.

В этот момент Вика все-таки настигла Ольгу и повалила ее на землю. Они катались в пыли, ржали как две лошади и прикалывались друг над другом, абсолютно не заботясь о том, как это выглядело со стороны.

— А может быть их в лечебницу сдать?— шепотом спросил Хасан,— ну так на всякий случай.

— Не возьмут их в лечебницу, а если и возьмут, то через два дня обратно вернут,— произнес Хромов, с усмешкой потерев свою щеку.

— И то верно,— согласился тренер, -убогих надо дома прятать, дабы перед народом не позориться.

Девушки, наконец, отсмеялись и теперь, помогая, друг дружке поднимались на ноги.

Ольга попыталась отряхнуть с одежды пыль, но безнадежно махнула рукой, поняв всю тщетность своих попыток. Она повернулась к тренеру, что бы узнать как ему их успехи, но слова замерли в горле. Рядом с Хасаном стоял Хромов. На нем были светлые, потертые джинсы (привет, другому миру), наполовину расстегнутая клетчатая рубаха с закатанными рукавами, открывающая сильные руки. Он стоял, облокотившись на забор, отгораживающий тренировочную площадку, и смотрел прямо на нее. Ольга нервно сглотнула и заставила себя помахать ему рукой.

У нее не поменялась ни поза, ни выражение лица, даже глаза так же приветливо улыбались, но он буквально почувствовал, как она выставляет перед собой защитную стену. И эта самая стена предназначалась именно для него. Александр от досады скрипнул зубами. Нет, с этим пора заканчивать, но чуть позже, а пока...

— Делай что хочешь, — хмыкнул он, обращаясь к Хасану достаточно громко, чтобы подруги тоже услышали,— но научи их хоть немного обращаться с оружием. Это может понадобиться.

— Ну,— замялся тот,— ты мои методы знаешь.

— Знаю, — подтвердил Хромов, с легкой ухмылкой,— пусть и они узнают. Не жалей их.

— Так, — раздался недовольный голос Виктории, — что там за методы, и что значит не "жалей их"?

— Скоро узнаете,— мрачно пообещал Саша.

— Слушайте,— вмешалась в разговор Ольга,— вы там, не рыцарей ли собрались из нас лепить? Которые будут ходить с мечами наперевес и рубить головы направо и налево? Если да, то мы не согласны.

— Угу,— подтвердила Вика,— у нас менталитет маленько другой.

Хасан с сомнением посмотрел на Хромова, тот лишь утвердительно кивнул головой и снова облокотился на забор. Тренер обреченно вздохнул, а через миг его лицо уже приняло мрачное и сосредоточенное выражение.

— По местам,— скомандовал он.

Девушки замялись, недовольно переглядываясь друг с другом, не на какие места идти не хотелось. В тот же момент в них ударила воздушная волна, откидывая к центру площадки. Вика приземлилась на спину и теперь пыталась восстановить дыхание, после того как весь воздух выбило из легких, а Ольга уткнулась носом в пыль.

— По местам,— опять прозвучал приказ.

Подруги медленно поднялись на ноги. Ольга пыталась стереть пыль с лица, на щеке красовалась большая ссадина.

— Я не ваша нянечка,— ровным голосом произнес Хасан,— моя цель научить вас обращаться с оружием. На моих тренировках должна быть дисциплина.

— Да не нужны нам эти тренировки,— прорычала Виктория.

Хасан перевел на нее мрачный взгляд, и девушка почувствовала, как сердце словно сжало ледяной рукой. Хватая воздух ртом, она упала на колени, прижимая руки к груди.

Ольга метнулась к ней, но была грубо откинута еще одной волной воздуха, в этот раз горячего, словно дыхание пустыни.

— Стоять на месте! Я не разрешал двигаться.

Вот теперь обе подруги мрачно уставились на него, молча встали на свои места и замерли.

— Умные девочки,— хмыкнул Хасан,— не надо смотреть на меня как на врага. Я всего лишь тренер. Не больше и не меньше. У меня есть задание, которое я выполню...хотите вы того или нет.

Девушки мрачно переглянулись. Похоже, это очередное обучение, на которое они не давали согласие, и с которым придется мириться. Ольга бросила взгляд на Сашу. Он с легкой улыбкой наблюдал за происходящим. В этой улыбке не было ни издевки, ни злорадства. Просто улыбка и все. И в этот момент она поняла, что никто не издевается над ними, не пытается унизить. Это действительно просто тренировка, нацеленная на их развитие, а то что методы такие...так, никто ж не заставлял дисциплину нарушать.

Перемену в ее настроении уловили моментально:

— Так, до одной дошло, — тренер удовлетворенно кивнул,— уже хорошо. Вторая, надеюсь, тоже подтянется.

Хромов, убедившись в том, что теперь точно начнется настоящая тренировка, похлопал по плечу Хасана и направился прочь от площадки.

Тренировка больше напоминала пытки. Сначала Хасан заставил нас бежать тридцать кругов. После этого марафона мы растянулись на земельке, мечтая о глубоком здоровом сне, а он просто взял и ледяным потоком воздуха поставил нас на ноги. Затем последовал комплекс упражнений на растяжку и концентрацию.

Я все это переносила более стойко, чем подруга. Все-таки она дизайнер, а я фитнес-тренер, более привычным к физическим нагрузкам, но даже мне было неимоверно тяжело. Про Викулю вообще молчу. Она белела, краснела, обливалась потом, материлась в полголоса, обещала Хасану медленную и мучительную смерть.

Потом мы приступили к тренировке на наших деревянных мечах. Хасан говорил что делать, показывал движения и требовал их безукоризненного исполнения. За каждой ошибкой шло наказание: иногда воздушный удар, а иногда и самая натуральная затрещина. Не понимаю, как вначале этот блондинистый изверг мог показаться нам милым!

Тренировку мы закончили, после того как Вика в очередной раз оказалась на земле от удара разгоряченным воздухом и при попытке подняться на ноги, жалобно ойкнула, схватившись за грудную клетку.

Хасан подошел к ней, рывком, за шкирку поднял и приложил руку к ребрам. Потом цокнул языком и произнес:

— Ребро треснуло. Все на сегодня хватит, завтра продолжим,— спокойно улыбнулся он, словно не гонял нас тут три часа как вшивых коз.

— Завтра,— прохрипела Вика, скидывая с себя его руку,— я буду лежать в гипсе у себя в кровати и уплетать яблоки за обе щеки.

— Ерунда, лекарь за вечер на ноги поставил,— ухмыльнулся он,— все можете быть свободны. Завтра в три чтоб были здесь, иначе накажу.

Не дожидаясь нашего ответа, он развернулся и пошел прочь, весело насвистывая себе под нос.

— Сволочь златовласая,— стонала Вика, когда я тащила ее к замку. Моя несчастная подруга опиралась на мое, нещадно ноющее плечо, и материлась уже во весь голос, красиво, раскатисто, заставляя завидовать, — я ему этот деревянный меч засуну в зад по самую рукоятку, и поверну на сто восемьдесят градусов.

Я лишь молча сопела и тащила ее к доброму дядечке лекарю. Похоже это входит в мою привычку— тащить дражайшую подругу к доброму дядечке врачу.

Он жил и работал в лазарете на первом этаже. Уже радость, хоть не придется ползти вверх по лестнице. Мои силы и так на исходе, коленочки дрожат, рученьки вот-вот разогнутся, и уроню я свою дорогую Вику прямо головушкой об каменный пол.

Лекарь встретил нас спокойным взглядом и словами:

— Кого не поделили девочки?

— Хасан, мать его, — прорычала Вика,— тренер, бл*, гр*баный.

— Все ясно,— хмыкнул Альтон, а потом обратился ко мне,— клади ее на кушетку.

Кое-как довела Викулю до кушетки, заправленной белой простынею, помогла ей сначала сесть, а потом лечь.

Лекарь тем временем подошел ко мне, положил руку на плечо и на пару мгновений прикрыл глаза, а потом изрек:

— У тебя все хорошо, несколько ушибов, ссадины. Я дам тебе мазь, используй ее прямо сейчас, потом примешь ванну и еще раз намажь, и перед сном не забудь. Утром будешь как новая, даже синяков не останется,— он оторвался от меня и повернулся в Вике. Прикоснулся к ней, прикрыл глаза и стал сканировать состояние,— а, ты, моя дорогая, остаешься в лазарете до ночи. Ребро срастить надо.

— А можно не сращивать?— простонала Вика,— пусть само зарастает, мне не к спеху.

— Нельзя,— просто сказал лекарь,— если Хасан узнает, что ты от тренировок отлыниваешь, то будет только хуже. Так что сегодня лечимся, а завтра снова в бой.

— Ненавижу,— прошипела обреченно подруга.

Альтон только усмехнулся, ему видать, не в первой латать подопечных Хасана. Он помог мне смазать места ушибов, и настойчиво выпроводил из лазарета, напоследок опять напомнив, что мазью надо воспользоваться сегодня еще несколько раз.

Я с вздохом поплелась в свою комнату, сжимая в руке баночку с чудодейственной жижей.

Изо всех сил цепляясь за перила, кое-как заползла на второй этаж и понуро опустив голову, побрела к себе. Поскольку вперед я не смотрела, то не заметила Хромова, появившегося в коридоре. Как шла с опущенной головой, так и уткнулась этой самой головой ему в грудь.

— Ну, как тренировка,— в его глазах прыгали веселые бесенята,— понравилось?

Язык у меня не ворочался, поэтому вместо ответа просто показала руку с поднятым к верху большим пальцем.

Саша все понял без слов и улыбнулся:

— Вижу, ты в неимоверном восторге, даже дар речи потеряла.

Я лишь кивнула.

— Давай помогу,— с этими словами он подхватил меня на руки и бодрым шагом направился к моей комнате. Я лишь благодарно уткнулась ему носом в шею и прикрыла глаза. Ведь может же быть милым, когда захочет.

В комнате он бережно опустил меня на стул, стащил пыльную, местами рваную майку и брюки.

— Сиди, сейчас ванна будет,— тихо сказал он и ушел.

Через пять минут я уже погрузилась в горячую, ароматную воду и блаженно прикрыла глаза. Физические нагрузки были для меня нормой, но такие... Ощущение словно нет ни одного живого места, все тело гудит. Ссадины в воде начало щипать, но вылезать не собираюсь. Сейчас кожа привыкнет и все будет хорошо.

Я так расслабилась, что не заметно для себя начала засыпать, глаза сами закрывались, сознание ускользало.

Из блаженной дремы меня вывел голос Саши:

— Давай засни и утони в этом корыте,— проворчал он.

— Я не сплю,— промычал мой голос, а глазки так и не хотели открываться.

С вздохом он подхватил меня подмышки и поставил на ноги. Смущаться наготы было нелепо, ничего нового он там не увидит, поэтому я просто покорно стояла в ванне и ждала пока он возьмет белоснежное полотенце, оставленное слугами, обмотает меня им и перенесет на кровать.

— Слушай, может ну на фик эти тренировки?— спросила я,— а то тебе каждый день придется меня из ванны на руках таскать.

Он только ухмыльнулся:

— Мне не сложно.

— Серьезно, Саш, зачем нам это?— не унималась я,— думаешь, мы на войну пойдем? Врагов рубить?

— Надо, Оль,— просто ответил он, растирая меня полотенцем,— никогда не знаешь, что в жизни пригодится, и как эта самая жизнь сложится.

Ой, что-то мне этот разговор напоминает, с верховой ездой так же все было, чем закончилось лучше не думать...

— Вы сейчас живете в моем доме и видите только то, что происходит внутри. От внешнего мира вы защищены,— тем временем продолжил Александр.

— То есть мы должны тренироваться, что бы постоять за себя, когда ты нас лишишь своей защиты?

— Нет,— он закончил меня вытирать, взял в руки баночку с мазью, открыл ее и приступил к оздоровительным процедурам. Осторожно мазал мои ушибы и ссадины, но от этих легких прикосновений я все равно вздрагивала и морщилась,— больно?

— Немного,— созналась я

— Потерпи, сейчас пройдет,— убежденно ответил он,— Альтон очень сильный целитель, его мази творят чудеса.

— Так что там с внешним миром и защитой?— вернула я разговор к интересующей меня теме.

— Все что касается Храма и Стража тебе, наверное, кажется красивой сказочкой? Вот есть маг, он возьмет волшебную штуковину, сходит с ней в волшебное место и наберется силушки неимоверной. Так?

— Ну,— неопределенно промычала я,— вроде того.

— На самом деле, сейчас из-за Стража наш мир находится на гране войны. Реальных претендентов двое: я и Влад. Но есть те, кто не обладает большими магическими силами, однако страстно желают их получить. Есть Совет, который пока обладает неограниченной властью, и ему не выгодно, что бы кто-то вскрыл Храм. Есть еще Королевский Двор, где плетутся тугие клубки интриг. Они хотят продвинуть в источнику Силы своих людей, чтобы потом можно было ими управлять. Мой дом закрыт таким защитным пологом, что никто посторонний не сможет в него проникнуть. Если бы этого полога не было, то замок заполонили бы шпионы от каждой противоборствующей стороны. По малиновому столбу света все уже поняли, что процесс запущен и Храм готовится к открытию. Поэтому все затихли. Подготовка займет не менее месяца и как только Столб станет зеленым, это будет свидетельством конца всех приготовлений. С того момента останется еще два месяца до открытия Врат. Я даже рад, что именно Влад отнес Стража в Храм, потому что сейчас взоры конкурентов, Совета и Королевского Двора направлены в основном на него. За мной просто наблюдают, ожидая ответных действий.

Он уже давно перестал меня мазать, я лежала на кровати, укутанная теплым, бежевым пледом и с интересом слушала его.

— После приготовлений Влад заберет Стража к себе и приложит максимум сил для его защиты. Уверен, что будут попытки захватить его, но думаю, что у братца хватит сил разогнать конкурентов, откинуть Совет, и даже Королевский двор потрепать. Я в нем не сомневаюсь. Мне только надо придумать, как обойти его и забрать Стража самому. Пара идей уже есть,— напряженно произнес Саша, нахмурив брови,— Как только Страж будет у меня, я спрячу его на оставшийся срок в твоем мире, туда нет хода никому.

— А потом?

— Потом уже дело техники, надо будет пробиться к Храму в нужный день.

— Почему пробиться?— поинтересовалась я.

— Потому что каждая сторона к установленному сроку стянет туда свои армии и может начаться настоящее побоище. Одна из самых страшных войн в нашем мире была триста лет назад, как раз в момент последнего открытия Храма. Кстати в той войне, мага, обуздавшего Абсолют, сразу на выходе из Храма и убили.

Я зябко поежилась от его рассказа:

— Неудачник какой-то.

— Не то слово,— согласился он, задумчиво глядя на мое лицо.

— Если сейчас все смотрят за Владом, зачем тебе такой сильный полог на Замке. Это наоборот привлечет лишне внимание.

— Из-за тебя,— коротко ответил он.

— Из-за меня?— удивление и непонимание отразилось в моем голосе.

— Да. Никто не должен узнать, что Слышащий Зов Вора находится в этом мире. Если об этом станет известно, то оставшиеся три месяца мир проведет в войне за тебя. И что лично тебе в этом случае грозит, я не берусь судить. Может тебя попытаются убить, может захватить в плен и использовать твою связь со Стражем, не знаю. Но перспективы не радужные.

— Да кому я нужна?

— Ты слышишь Зов, чем ближе время открытия Храма, тем это будет сильнее. Ты можешь выкрасть его, откуда угодно.

— Прямо уж так откуда угодно?— с сомнение поинтересовалась я.

— Да. Стража можно поставить посредине площади и окружить десятью тысячами солдат, но ты сможешь пройти у них под носом и забрать его. Зов Вора непреодолим. Даже самые сильные маги не смогут защитить его, если за ним пойдешь ты. Именно поэтому тебя захотят либо убить, либо использовать.

От этих слов стало не по себе, начинала трясти крупная дрожь:

— Может, ты нас домой отправишь?— трусливо пропищала я

— Нет. Я не могу этого сделать,— тихо ответил Александр.

— Почему?

— Если я оставлю тебя там, а Страж будет здесь, то в скором времени Зов разорвет твое сознание. Ты медленно сойдешь с ума. Затем связь разрушит твое тело. Слышащий Зов должен находиться или там же где и Страж, или в мире, где расположен Храм. Все остальные варианты убьют тебя. Прости.

Стало страшно, Хромов протянул руку и нежно коснулся моей щеки, ссадина на которой уже начала затягиваться благодаря лечебной мази:

— Именно по этому Хасан должен Вас тренировать. Вдруг что-то произойдет, и ты останешься без моей защиты, за пределами моих владений. Возможно, именно его тренировки позволят тебе выжить.

Я нервно сглотнула и прикрыла глаза. Вот, оказывается, какие перспективы: или сходи с ума и помирай дома, или здесь на тебя начнут охоту, что так же, скорее всего, приведет к смерти. Да уж в такой ситуации лучше спрятаться и притвориться ветошью.

— Больше всего меня беспокоит ежегодный бал-прием. Ровно в середине августа в День Северного Ветра каждый год проводится бал. Для союзников, соратников. С радостью бы его отменил, но это традиция нашего дома, насчитывающая ни одну сотню лет, и ей нельзя пренебрегать. Союзники в сложившейся ситуации нужны как воздух. В тот день полог придется ослабить, и я практически уверен, что Совет или Король попытаются этим воспользоваться и внедрить шпионов. Я поставлю защиту именно на тебя, так чтобы никто не понял, что ты слышишь Зов.

— Опять заклинания? — простонала я,— на мне их и так уже много. Может мне просто спрятаться и не ходить на этот самый прием?

— Нет, пойдут лишние слухи. Все и так знают, что я привел в свой дом двух чужестранок, и гадают, по какой причине. Если я вас спрячу, то будет еще хуже. Пусть увидят, что вы не таитесь, тогда и интерес схлынет. Уверен многие просто решат, что я вас привел потому что...сама в общем понимаешь почему. Оль, в данной ситуации мой щит необходим. Одно единственное заклинание, и все.

— Обещаешь?— спросила я, как маленькая, нахмурив брови.

— Обещаю,— с готовностью кивнул он.

— И это поможет?

— Да,— ответил он, но уверенности в его голосе не было,— любой маг, слабее меня, даже не поймет, что на тебе щит. А вот если маг не будет достаточно сильным, то этот щит он точно почувствует, и что за ним скрывается тоже.

Я выжидающе посмотрела на него, Саша тяжело вздохнул и продолжил:

— Если тебя увидит Влад, то никакая защита не закроет от него то, что ты слышишь Зов.

— Ну, значит дело за малым, просто не попадаться твоему братцу на глаза,— нервно засмеялась я

— Ага,— согласился он,— мелочи. Я почти не сомневаюсь, что он не будет посылать шпионов, а появится сам. Дорога в мой дом для него закрыта, но он постарается найти способ проникнуть сюда.

В комнате повисла тишина. Я переваривала полученную информацию, а он о чем-то думал с мрачным выражением лица. Молчание нарушили заунывные трели моего желудка— пообедать-то с этой тренировкой не удалось.

— Пойдем, поедим что ли?— смущенно предложила я.

— Пойдем,— согласился Александр.

Он спокойно ждал, пока я облачусь в чистую одежду, затем вежливо распахнул передо мной дверь, молча взял меня за руку и повел за собой в сторону лестницы. Я не стала вырываться, мне было спокойно и приятно от этого простого прикосновения.

В столовую мы пришли, по-прежнему держась за руки, что, конечно же, не укрылось от взглядов прислуги. Что ж теперь они узнали, с кем их хозяин проводит время. Я немного смущенно хмыкнула, представив, что сегодня все будут обсуждать наше совместное появление.

Да плевать на них! Я девочка большая и никому ничего не должна.

Наш ужин значительно затянулся. Мы разговаривали обо всем, смеялись и просто приятно проводили время. Все было здорово, если бы не сосущее чувство внутри. Словно какой-то злой внутренний голос нашептывал мне: "Не расслабляйся, это все не по настоящему. Ничего общего с ним быть не может". Скажу честно, очень хотелось отмахнуться от этого голоса, но мой прошлый опыт отношений с Александром не давал мне этого сделать.

После ужина мы с ним гуляли в саду, все так же держась за руки, а домой собрались только когда на улице совсем стемнело.

Когда мы поднялись на второй этаж, Саша, все так же, не выпуская моей руки, провел меня мимо двери в мою комнату, к себе. Я не сопротивлялась.

День был странным. Насыщенным, изматывающим, но вместе с тем приятным и, в какой-то степени, непонятным. Сашино поведение было для меня загадкой. Весь день обходительный, открытый, обошелся без издевок и царских указаний (почти). Такая "нормальность" в его поведении просто не укладывалась в голове, слишком уж привыкла к тому, что он был гадом. Спрашивать о причине изменений мне совершенно не хотелось, я просто наслаждалась настоящим моментом, воспринимая его как подарок судьбы. Может завтра Хромов станет самим собой, но сегодня мне было с ним спокойно и хорошо.

Он проснулся, когда за окном еще только занимался рассвет. Глянул на часы: полпятого утра, потом аккуратно повернулся на другой бок, чтоб убедиться, что Ольга еще не сбежала.

Девушка спала, отодвинувшись от него на самый край кровати, казалось еще несколько сантиметров и окажется на полу. Она по самые уши замоталась одеялом, словно ей было очень холодно, и хмурилась во сне.

— Что ж подождем,— тихо прошептал Саша, улегся поудобнее и прикрыл глаза, притворившись спящим.

Как он и предполагал, ждать пришлось недолго.

Через полчаса Ольга начала возиться, тихонько зевнула и замерла. Хромов почувствовал, что она смотрит на него, но упорно изображал из себя человека, блаженно просматривающего сладкий сон.

Наверное, минут десять он напряженно ждал ее реакции, потом почувствовал, как шевельнулось одеяло, матрац прогнулся от ее движений, и девушка покинула кровать. Испод опущенных ресниц, он наблюдал за тем, как Ольга на цыпочках крадется по комнате, собирает свои вещи, и тихонько направляется к двери. Минута и в комнате ее уже не было.

— Что за....,— с досадой выругался он, садясь на кровати.

Каждое утро она сбегала в свою комнату, и сегодня не стало исключением.

Александр несколько минут пытался справиться с нарастающим внутри раздражением, потом все-таки не выдержал и переместился.

— Кроваточка, моя любимая,— промурлыкала я, ныряя в шелковые простыни. Утренние пробежки от Сашиной комнаты до моей стали для практически нормой, поэтому я блаженно зевнула и приготовилась досыпать, так же как обычно это делала.

Только я прикрыла свои ясны очи, как почувствовала, как чьи-то руки хватают меня за плечи и силой переворачивают с бока на спину. От неожиданности я чуть не заорала, но теплая ладонь предусмотрительно зажала мне рот.

Надо мной нависал Хромов собственной персоной:

— Цыц, не вздумай орать! Всех перебудишь!

Я облегченно перевела дух, но в тот же момент нахмурилась. Если он здесь, значит, в этот раз мой побег не прошел незаметно.

Саша убрал руку от моего лица и серьезно произнес:

— Ничего не хочешь объяснить?

Блин, к этому разговору я оказалась совершенно не готова, поэтому не придумала ничего лучше как "включить дуру":

— Ты о чем?

Он хмуро смотрел на меня, и от его взгляда становилось неудобно:

— Оля, радость моя, не притворяйся бестолочью.

Я только вопросительно выгнула бровь, а мысли метались в голове, и не было среди них ни одной стоящей.

— Почему ты сбегаешь по утрам?

— Я? Сбегаю?

— Да,— просто ответил он,— первый раз я подумал, что ты застеснялась. Что ж бывает. Второй раз тоже кое-как списал на эту причину, но вот то, что происходило потом, уже ни в какие ворота не лезет.

— Никуда я не сбегала,— невозмутимо ответила я.

— Неужели? А как тогда называется то, что ты каждое утро вскакиваешь ни свет, ни заря, на цыпочках крадешься из моей комнаты и уходишь к себе?

Я изо всех сил держалась, чтобы не залиться предательским румянцем, и соврала первое, что пришло в голову:

— Кровать у тебя не удобная! У меня лучше!

Он посмотрел на меня как на дурочку:

— Отличная попытка, еще какие варианты?

— Я просто не люблю спать в чужих постелях, мне у себя удобнее!

— И давно ли это?— скептически поинтересовался он,— насколько я помню, раньше за тобой такого не водилось. Ты у меня тысячу раз ночевала и никогда не торопилась в свою супер удобную кровать. Что изменилось сейчас?

Вот привязался! Я мысленно выругалась. Хоть бы он ушел, я хоть придумаю что-нибудь.

— Саш, сейчас пять утра, у меня глаза слипаются. Давай поговорим утром?— я широко зевнула и попыталась улечься поудобнее на бочок.

— Нет, дорогая моя, мы будем говорить сейчас! Потому что если я оставлю тебя в покое, то ты все равно не заснешь, а будешь судорожно искать отговорки,— он бесцеремонно развернул меня к себе лицом,— Поэтому ни до какого утра разговор откладывать не станем. Я хочу слышать причины, здесь и сейчас!

Блин, он мысли мои читает что ли?

Александр демонстративно поправил подушку, улегся на нее, подпер щеку рукой и состроил очень увлеченное лицо:

— Ну что, я готов слушать твою увлекательную историю под названием "Почему я каждый день сбегаю как трусливый заяц". Вперед, я весь во внимании!

Я молча смотрела на него не в силах даже открыть рта. Какой же дурочкой надо было быть, чтобы думать, будто Саша не замечает мои утренние побеги. Почти две недели у меня было на придумывание достойного ответа. И все это время я бездарно упустила. Теперь лежу перед ним, выпучив глаза от растерянности.

Александр терпеливо ждал, рассматривая мое лицо, а я так же, не отрываясь, смотрела на него. В комнате застыла тишина, тяжелая, удушающая.

— Что происходит, Оль?— тихо спросил он еще раз.

Я почувствовала, как подступают слезы, поэтому прикрыла глаза. Дыхание сбилось, сердце зашлось в бешеном ритме, меня начинало трясти.

Что ему сказать? Я устала выкручиваться и строить из себя каменную леди, пусть в этот раз будет правда. Нести одной такую ношу мне больше не по силам. Я девушка, хрупкая, ранимая, беззащитная. Хватит притворства. Если Саша хочет знать что со мной— пусть знает. Собравшись силами, я тихо заговорила:

— Я тебе не доверяю,— голос дрожал, выдавая мое волнение,— я не знаю чего ждать от тебя. В прошлом доверие и любовь к тебе стоили мне очень дорого. Я не могла дышать от боли в груди. Не могла спать, потому что стоило закрыть глаза, как перед глазами возникали страшные картины. Я не хотела есть, не хотела жить. Я ничего не хотела. А потом это прошло, постепенно я возвращалась к нормальной жизни, очень медленно становясь сама собой, а не моральным инвалидом. Саш, это тяжело. И сейчас я боюсь тебя, боюсь того, что мы снова встали на этот путь. Я ничего не могу с собой сделать и в каждом твоем слове, жесте, ищу двойное дно. Мне страшно, что в один прекрасный день ты опять наиграешься и выкинешь меня как ненужную вещь. Меня к тебе непреодолимо тянет, но я с этим справлюсь...постараюсь справиться. Я люблю тебя, но не могу доверять и перестать оглядываться в прошлое. И каждое утро я ухожу, потому что боюсь просыпаться рядом с тобой. Мне страшно, что дверь откроется и опять войдет твоя Катерина. Она будет поливать меня дерьмом, а ты лежать рядом и улыбаться. Это мой кошмар, от которого я просыпаюсь каждый день в холодном поту рядом с тобой. Ты не представляешь, как сложно подавить панику и не закричать. Это сильнее меня, Саш. Я не хочу больше проходить через это. И мне проще держать дистанцию, не подпускать тебя к себе слишком близко. Да, мы снова в одной постели, но не более того. Есть ты, живущий так как хочешь и я, живущая так как могу. И я не уверена, что в конечном итоге нам с тобой по пути...

Я замолчала, уткнувшись взглядом в свои руки. Ну, вот и все. Теперь он знает о моих чувствах, моих страхах и сомнениях. Если он сейчас решит, что такие заморочки ему не нужны и пора ставить точку в наших отношениях, значит, так тому и быть. Я смирюсь.

— Что ж раз твоя кровать тебе кажется удобнее, значит, будем оставаться здесь. И никто не появится,— тихо произнес он и сгреб меня в охапку, крепко прижав к себе, — разве что Вика ворвется, со словами 'что такая умница и красавица как ты, может делать в одной постели с таким козлом как я'

— Ты слышал наш разговор? — простонала я, уткнувшись ему носом в грудь, моментально заливаясь краской.

— Ну, разве что глухой его не услышал бы,— с усмешкой ответил Хромов,— взъерошив мне волосы,— твоя подруга не очень-то меня любит.

— Нет, нет, что ты— промямлила я,— она просто...

— Терпеть меня не может,— все так же усмехаясь, перебил он меня.

— Да, нет же. Она...Она просто,— я попыталась найти какие-то слова, чтобы оправдаться от имени подруги, но не смогла, поэтому обреченно вздохнула. В конце-концов она своей неприязни не скрывает, а значит и мне незачем голову ломать над тактичным разрешением ситуации,— ну может она немножко тебя недолюбливает, слегка. Только не знаю почему.

Александр уже открыл, было, рот, что бы, что-то сказать, но передумал и только крепче прижал меня. Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с трепещущим в груди сердцем. Он ведь так и не ответил на мой крик души, умело переведя разговор в другое русло. А чего я, собственного говоря, ожидала? Извинений, заверений, что это больше не повторится, а может быть клятв в вечной любви? Глупая. Этот неудобный для себя разговор он продолжать не собирался, хотя всего пару минут назад настаивал на объяснениях. Неприятно-то как. Когда же я наконец повзрослею, и перестану смотреть на мир через розовые очки, ожидая от людей чего-то особенного. Стало неудобно за свой монолог. Эх, не надо было, всего этого говорить. Чувствую, аукнется мне еще эта спонтанная откровенность.

Тем временем его горячие руки прошлись по моей спине, опускаясь все ниже и заставляя забыть обо всем кроме этого невозможного мужчины, рядом со мной.

Тогда я еще не знала, что спокойное время, отведенное мне судьбой для передышки, подходит к концу.

Глава 12. Забег на грани возможностей

На улице уже стояла глубокая ночь, когда телега до верху груженая новой мебелью и ставшая мне надежным укрытием, заехала внутрь крепостной стены, огораживающей просторный двор замка. Извозчик направился к тяжелой, дубовой двери, а я тем временем выбралась из телеги, старательно пытаясь, не задеть ничего из ее содержимого, и скрылась во тьме.

Моим первым прибежищем стал огромный, раскидистый клен, гордо возвышающийся недалеко от ворот. Спрятавшись за его массивным стволом, я осмотрелась.

Вокруг никого, даже стражники, которым положено охранять ворота куда-то отлучились. Что ж, мне же лучше. В темноте, громада замка с остроконечными шпилями казалась устрашающей, давящей, угрюмой. Редкие, освещенные неровным светом окошки, говорили о том, что кто-то еще бодрствует, не смотря на поздний час. Если честно, мне было плевать, поскольку все мое внимание было сконцентрировано на самой высокой башне, стремящейся к звездному небосводу. Там, на высоте многих десятков метров над землей виднелся мерцающий молочно-голубой свет.

Мне нужно было именно туда. О том, чтобы забраться по каменной кладке наверх, в такой темноте не могло быть и речи, поэтому я, черной кошкой, скользнула в сторону входных дверей.

Приоткрыв одну створку, осторожно засунула внутрь голову и осмотрелась. Никого. Тишина.

Шмыгнула в помещение, и тот час прижалась к стене, пытаясь слиться с ее поверхностью. Несколько мучительно долгих минут, я просто стояла и прислушивалась к обстановке. Где-то вдалеке послышались голоса, но быстро затихли, удалившись в противоположном направлении. Несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и настроиться на нужный лад, а потом бесшумно двинулась по периметру огромного холла. Мне нужно в самую высокую башню, значит надо придерживаться лестниц. По главной из них я заскочила на третий этаж и снова притаилась, на этот раз в тени большого напольного растения. По-прежнему никого, словно все вымерли.

Так, куда дальше? Главная лестница закончилась, а мне надо выше. Гораздо выше.

Прикинула, в какой стороне располагается нужная башня, и осторожно двинулась в том направлении, совершая мелкие перебежки от укрытия к укрытию. Пришлось поблуждать в потемках, разбавленных приглушенным ночным светом некоторых настенных светильников.

Интересно, где все? Ведь ни единой живой души еще не встретила. Словно сквозь землю все провалились. Повезло, так повезло.

Стоило мне только подумать о везении, как послышались тяжелые шаги, и в длинном коридоре, который я успела пересечь лишь наполовину, появился высокий, вооруженный стражник. Он неторопливо шел, заложив руки за пояс, на котором у него болталась потертая перевязь с мечом. Цепкий взгляд блуждал по окружающим предметам, выискивая возможных нарушителей спокойствия.

Я, сжавшись в комочек, сидела за огромной деревянной кадкой с очередным высоким, широколистным растением, напоминающим монстеру из нашего мира, и почему-то мечтала о свежем, ароматном гамбургере с двойной котлетой.

Какая котлета? — мысленно застонала, кляня себя за дурацкие мысли в неподходящий момент. Тут жизнь на кону стоит, а я о вредных для желудка шмотках мяса грежу!

Стражник тем временем остановился. И не где-нибудь, а напрямик у той кадки, за которой пряталась я. Конечно же, в такой ситуации мне захотелось почесать нос, чихнуть и зевнуть. И все это одновременно. Да, что за напасть! С трудом заставила себя сдержаться, и не делать лишних движений. Дядька здоровенный, если захочет— перерубит одни ударом.

Он еще немного постоял, задумчиво глядя в высокое, практически от самого пола и до самого потолка окно, украшенное причудливыми узорами, к потом неторопливо продолжил свой путь, громко отбивая каждый шаг, по мраморному полу.

Стоило ему скрыться за поворотом, как я почесала зудящий кончик носа, зевнула, вытирая выступившие на глазах слезы, и направилась дальше.

Мне пришлось долго бродить по петляющим коридорам, несчетное количество раз поднимаясь и спускаясь, пока я, наконец, не обнаружила узкую лестницу, притаившуюся за одной из массивных колон и круто поднимающуюся вверх. Если верить, моему внутреннему компасу, то, что нужно. Путь на самую высокую башню.

Автоматически начала считать ступеньки. Одна, две, три, сто одна, сто две, сто три. Запыхалась от стремительного подъема и сбилась со счету на третьей сотне. Если сначала я бежала по лестнице вверх, перепрыгивая через две-три ступеньки, то под конец уже просто шла, подтягиваясь на перилах.

На самой верхней площадке остановилась, уперевшись руками в колени, и некоторое время просто стояла, тяжело дыша.

Фух, вот это зарядочка. Медленно разогнулась и вразвалку, прижав руку к покалывающему боку, поковыляла к тяжелой двери, из-под которой прорывались бледно-голубые лучи. Кругом опять никого. У них какой-то общий слет или все передохли от неизведанной болезни? Хоть стражники должны тут быть? В чем подвох?

Осторожно повернула ручку и с неудовольствием обнаружила, что дверь заперта. Отлично, и что теперь делать? Осмотрелась по сторонам, вдруг кто-нибудь оставил ключ на крючке, специально для такого гостя как я. Естественно нигде, ничего не было. Ладно, сделаем по-другому. Вынула из волос одну из черных шпилек и засунула ее в замочную скважину. Попытка за попыткой терпели неудачу, пока, наконец, не раздался тихий, но безумно милый слуху щелчок.

Еще раз осмотрелась вокруг, пожала плечами и, совсем немного приоткрыв дверь, опасаясь скрипа несмазанных петель, зашла внутрь.

Круглая, залитая голубым светом комната, была абсолютно пустой. Нет ни мебели, ни ковров, ни украшений на стенах. Ничего, кроме мраморного пьедестала в центре комнаты, над которым парил Страж, окутанный голубым светом.

— Здравствуй родной,— прошептала я и, не раздумывая, бросилась к нему. Воздух вокруг меня уплотнился и начал закручиваться темными, хмурыми воронками, а над головой сгустились черные тучи. Я с недоверием смотрела на эти комнатные атмосферные явления, все так же продвигаясь в сторону Бакса, только теперь делала это не бегом, а мелкими аккуратными шажками.

Грозовые облака и маленькие смерчи потянулись в мою сторону, и я в нерешительности замерла, внимательно наблюдая за ними. Прошла одна минута, и расстояние между нами сократилось до минимального, вторая, и я почувствовала, как по спине бежит капелька ледяного пота, третья...и облака, как ни в чем не бывало, двинулись в противоположную от меня сторону, четвертая, и они исчезли, просто растворившись в воздухе.

— Чертовщина какая-то, — пробубнила себе под нос, в два прыжка подскочив к пьедесталу, мерцающему в голубом свете, и сорвала с него Бакса. Как всегда, душа наполнилась ни с чем не сравнимым восторгом, когда мои пальцы сомкнулись на его поверхности. Чуть не заурчала от удовольствия, прижимая к себе драгоценную статуэтку.

С трудом переборола желание сесть на пол и рассматривать ее с блаженным видом. Времени нет совсем. Пора уносить ноги. Засунула Стража в заплечный рюкзак, тщательно застегнула его и надела на себя.

Выскочила из голубой комнаты, тихо прикрыла за собой тяжелую дверь, и бросилась к лестнице. Путь вниз был легче — часть дороги я неслась, перескакивая через пять ступенек, молясь о том, чтобы не споткнутся, ведь тогда придется долго и упорно кубарем катиться вниз. Там не только всех перебудишь грохотом и воплями, но и шею свернешь. Потом мне пришла в голову отличная идея, я заскочила на гладкие, отполированные перила и по ним стремительно съехала вниз.

Затаилась под лестницей, прислушавшись к замку. По-прежнему тишина и спокойствие. Осталось лишь выбраться из этого дивного места, но вот незадача, пока я искала лестницу к башне, я столько плутала, что обратная дорога в голове не отложилась.

Делать нечего, придется положиться на удачу. Еще раз осмотрелась, выбрала направление, которое мне показалось знакомым, и двинулась вперед.

Коридоры и залы, залы и коридоры, лесенки и переходы. И опять полная тишина, и отсутствие живых людей.

Я бродила по замку, наверное, не менее часа, пока, уже совершенно отчаявшись, не свернула в очередной коридорчик, который вывел меня прямо в центральный холл.

Я так устала от блуждания по нескончаемым коридорам, что отбросила всю осторожность и бегом преодолела гигантское помещение, не заботясь об укрытии.

И вот когда я добралась до выхода, замок ожил. Раздались десятки голосов, звон оружия, топот ног, обутых в тяжелые сапоги.

Ждать появления охранников я не стала и тихо выскользнула во двор, растворившись в непроглядной темноте. Через миг я уже притаилась за кленом и наблюдала, как стремительно загораются окна в замке, и сквозь них было видно, как туда-сюда бегают люди.

Когда голубой свет на вершине самой высокой башни стал невыносимо ярким, на секунду замер, а потом неудержимым потоком разошелся в стороны, словно взрывная волна, я поняла, что пора уносить ноги и как можно быстрее. Мне до зубного скрежета захотелось домой.

Не встретив никаких затруднений, я выскочила через главные ворота и затаилась между огромных валунов, покоящихся недалеко от крепостных стен. В тот же миг раздался чей-то зычный голос, отдающий приказ закрыть все входы и выходы, никого не выпускать. Это я удачно успела выбраться! Еще бы минута и все, оказалась бы запертой внутри периметра.

Переждав еще какое-то время, и убедившись в том, что на стенах нет наблюдающих, выбралась из своего нехитрого укрытия и со всех ног бросилась прочь. Замок, к сожалению, стоял на открытой территории, которая прекрасно просматривалась на многие километры, поэтому мне не оставалась ничего иного кроме как в очередной раз положиться на удачу и верную подругу-темноту, и бежать со всех ног, не оглядываясь и не останавливаясь ни на миг, даже не смотря на то, что легкие уже словно в огне, дыхание сиплое, а колени и ладони содраны до крови из-за постоянных падений. Все-таки зрение у меня не кошачье, а самое что ни на есть обычное человеческое.

Не знаю, каким образом, но я все-таки смогла добраться до кромки спасительного леса, попробовала и дальше продвигаться бегом, но ничего не вышло. Безбожно цеплялась за выступающие бугристые корни, спотыкалась, падала, жесткие ветви хлестали по лицу, так и норовя выколоть глаза.

Пришлось перейти на шаг, а еще метров через двести, когда силы окончательно иссякли, и после очередного падения на землю, я не смогла встать, то на четвереньках доползла до густых кустов, забралась в них, немного покрутилась и обессилено легла. Все, ни шагу отсюда не сделаю, пока хоть немного не отдышусь и не передохну. Постаралась устроиться поудобнее, и не обращать внимания на мелкие веточки, упирающиеся то в бок, то в ногу, подложила рюкзак под голову и на минуту прикрыла глаза.

Когда я их снова распахнула, солнце уже стояло в зените, ярко озаряя лесную прогалину, на которой я так беспечно провела ночь.

— Да, твою ж дивизию,— простонала я, жалея, что не могу выразиться более колоритно, и с трудом выбиралась из кустов. Все тело нещадно ломило, мышцы ног дрожали от вчерашнего марафонского забега. Безумно хотелось есть, а еще больше пить. Как назло провизия у меня закончилась. Три дня назад. Ладно, что-нибудь придумаю, потом, если время появится.

Извлекла из рюкзака маленькую прозрачную коробочку, заполненную зеленоватым, перекатывающимся дымом в котором плавали пять кристаллов. Пришлось подождать пару минут, пока они не замерли на нужных позициях. Четверо из них остановились друг напротив друга, показывая стороны света, а пятый, отличный от них по форме и цвету, замер где-то между югом и западом. Вот такой импровизированный компас был в моем распоряжении.

Бросила еще один взгляд на коробочку, и направилась в ту сторону, где остановился пятый кристалл, по дороге пристально шаря взглядом по земле, в поисках каких-нибудь ягод. Чуть позже мне повезло наткнуться на заросли дикой малины, и я лазила по ним до тех пор, пока не набила желудок, наконец-таки избавившись от сосущего чувства голода, и только после этого продолжила путь. Вскоре мне повезло еще раз, и я набрела на широкий, быстрый ручей, в котором мне удалось не только напиться, но и хорошенько умыться. Жизнь сразу заиграла новыми красками, и я двинулась дальше, с оптимизмом глядя в будущее. Страж у меня, сама жива — здорова, и даже, в кой-то веки, сыта. Меня не поймали, и возможно даже не преследуют, хотя об этом пока рано судить.

Молча, без жалоб и стенаний, я преодолевала все трудности и упорно продвигалась вперед, чисто автоматически отмечая, то восход, занимающийся на востоке, то яркое сияние неизвестных звезд, до тез пор пока не выбралась из леса на огромное, усеянное васильками поле. Вдалеке, практически у самого горизонта виднелись высокие приграничные камни, мрачно выделяющиеся на фоне багряного закатного неба. Вот к ним я и устремилась. Трава достигала пояса, поэтому продвигалась медленно, постоянно путаясь в длинных, упругих, зеленых стеблях и пытаясь через каждые три шага упасть на землю.

Камни медленно, но верно приближались, и когда уже в глубоких сумерках, наконец-таки я добралась до них, то не смогла сдержать скупых слез радости. Как же я все таки устала! Но ничего, осталось чуть-чуть и все закончится. Я зашла за пограничные камни, сняла со спины рюкзак и принялась искать в его недрах маленький, но очень полезный камушек.

Он обнаружился на самом дне. Овальный, напоминающий по форме боб, кусок малахита. Я его покрутила в руках, а потом с силой бросила на землю. От удара он подскочил, завращался на месте, задымился, тихонько зашипел, а потом из него вырвался яркий зеленый луч, на глазах преобразующийся в мерцающее зеркало портала.

Подхватив рюкзак, смело шагнула него, и вывалилась на землю посредине пустынной дороги, ведущей от Нерлиша к городу, раскинувшемуся у подножья холма. Перевела дух, после такого стремительного перемещения, и медленно побрела вверх по дороге.

Вон, на возвышенности стоит замок из белого камня. Привычный, родной, свой. Там тепло, сухо, чисто. Там вкусная еда и мягкая постель. Так родная Викуля, без которой мне было плохо и одиноко. Там Александр. При мыслях о светлоглазом мужчине, я ощутила, как от кончиков пальцев вверх по рукам и ногам побежали крохотные уколы, словно меня облепила туча злобных комаров. Уколы становились все чаше, интенсивнее, болезненней, пока отдельные вспышки не переросли в сметающую все на своем пути огненную волну боли. В голове словно взорвался фейерверк, на несколько мгновений отключив все органы чувств. Вокруг не было ни звуков, ни цветов, ни форм. Только боль, струящаяся по венам, разрядами проходящая по позвоночнику, клубящаяся в животе, разрывающая мой мозг.

С тихим стоном упала на колени. Даже кричать не получалось — из горла, словно сдавленного чьей-то железной рукой, не вырывалось и звука. Потом меня рвало и, судя по металлическому привкусу во рту, кровью. Все на свете ушло на задний план, кроме двух чувств. Боли и страха. В тот момент, я действительно испугалась, что это конец. Уткнувшись носом в придорожную траву, молча глотала слезы, не понимая, что со мной происходит.

А потом, постепенно боль стала отступать, пока не исчезла совсем, оставив после себя крупную дрожь и бессилие. Даже руку не могла поднять, словно она весила не меньше тонны.

Живот тем временем опять скрутило от боли, но на этот раз совсем другой. Только сейчас я поняла, что лежу на земле грязная, бесконечно уставшая и безумно голодная, и ощущение такое словно желудок пилят тупыми ножами. Я когда вообще последний раз ела? Попыталась вспомнить и не смогла. События последних дней пестрым непонятным калейдоскопом крутились перед глазами так быстро, что отдельных деталей не разобрать. Череда западающих в памяти тревожных дней, сменяющихся суетливыми ночами.

Пальцами сжала рюкзак, нащупав в нем что-то твердое. Это же... да, я же Бакса у Влада украла! Добралась каким-то непонятным образом, через полстраны до его замка, вломилась через центральный вход, несколько часов бродила у него дома как неприкаянная, и в результате увела медного коня с мраморного постамента!

Это как вообще понимать? Ответ напрашивался сам собой.

Зов опять взял верх надо мной. И боль эта адская тоже вполне объяснима. Как там Саша говорил? Откат после сильного воздействия? Со стоном прикрыла глаза, чувствуя, как от ужаса заходится сердце. Все как говорил Саша. Шла, ничего не понимая, проникла через главный вход и не встретила ни единого живого человека. Все стражи, слуги и остальные жители замка, словно были отведены чьей-то рукой с моего пути. И защита магическая на комнате с Баксом то же стояла, вот только не сработала на меня. Все сходится.

Я ведь опять ничего не поняла и не заметила. Просто отправилась за этой проклятой статуэткой. Сколько времени заняло мое путешествие? Пять дней? Шесть? Неделю? Две недели? Перед глазами опять проскочила стремительная череда сменяющихся дней и ночей. Я шла вперед как заведенная. Зов гнал меня, не обращая внимания на мою усталость, нужды, потребности.

Смутно припомнила, что прихваченные с собой скудные припасы закончились за три дня до того, как я добралась до замка Влада. Что я ела потом? И ела ли вообще? Помню, были дикие яблоки, перезревшие ягоды, листья щавеля, вода из чистых ручьев и не очень чистых. Я механически подкидывала в свой организм топлива, чтобы иметь возможность продолжать путь, практически не ощущая голода, жажды. А сон? Боже, да я шла до тех пор, пока измученный усталый мозг не переставал контролировать тело, и тогда просто падала и засыпала, где придется, не заботясь об укрытии. Хоть в лесу, хоть посредине дороги. Спала пару часов, а потом опять двигалась вперед, направляемая равнодушным зовом.

Сумасшествие какое-то! Ведь ни единой мысли не возникло о том, что снова поддалась, уступила, пошла на поводу. Интересно как я сюда сообразила вернуться, а не спряталась где-то в непролазной чаще? Внутри сложилось ощущение, словно я упускаю что-то важное в сути Зова, и вообще всего происходящего. Вот только что?

Как я вообще умудрилась добраться до замка Реймаров? Пешком, без лошади? Тут ведь тысячи километров!

Вспомнился зеленый портал у приграничных камней. Как я это сделала? Во мне есть что-то магическое? Или это Зов? Или я чего-то не понимаю?

Так, я, кажется, камушек какой-то в рюкзаке искала, перед тем как переместиться. Память, угнетенная жестким внешним воздействием, нехотя делилась со мной крупицами воспоминаний. Ладно, что мы имеем? У меня был какой-то камень, позволяющий открывать межпространственные переходы. А откуда он у меня был? Напряглась, пытаясь восстановить цепочку событий, приведших меня в столь плачевное состояние.

Ванклиф выложил перед нами несколько кусочков пестрого малахита:

-Сегодняшняя наша тема, неожиданна даже для меня самого,— произнес он, в задумчивости потирая бровь,— я буду рассказывать вам о создании порталов.

-О, сомневаюсь, что вы сумеете нас этому научить,— усмехнулась Виктория,— перемещения, как и все прочие магические радости нам недоступны.

— Почему же? Существуют артефакты, используя которые даже не маг, может переходить из одной точки пространства в другую.

— Это как? — поинтересовалась я, почувствовав, как в голове зазвенел тревожный колокольчик. Тогда, я неосмотрительно отмахнулась от этого чувства.

— Вот, например, перед вами лежат Камни Тысячи Дверей. Очень редкие и дорогие. С их помощью вы можете оказаться в любых других, незащищенных от перемещения местах.

И видя наши ничего не понимающие физиономии, добавил:

— С помощью них можно перескакивать на нейтральные земли.

-Только туда? А, если мне, например, хочется королю визит нанести.

— Не выйдет. В основании каждого из замков заложен сильный артефакт, мешающий всем, кроме хозяина, перемещаться на этих землях. Так, Алекс может беспрепятственно перемещаться на своей территории, и на нейтральных землях, но как только ступит во владения Короля, Совета или Влада, лишается этой возможности. Тоже самое касается и остальных. Если у вас есть Камень Тысячи Дверей, то вы можете оказаться на нейтральной территории, но пересечь таким способом границ чужих владений не получится. Или можно вернуться с нейтральных земель на прямую домой.

-Прямо, ра-а-аз, и оказаться в своей комнате?

— Нет, конечно,— хмыкнул учитель,— только у ворот в замок. Внутри него право перемещаться, опять-таки, есть только у владельца.

Я смотрела на эти камушки с каким-то животным вожделением, мечтая заполучить хотя бы один из них, а лучше два. Тогда я еще не догадывалась, зачем моему внутреннему миру потребовались эти куски горной породы, наделенные магической силой.

А потом речь зашла о магических компасах, помогающих найти желаемое место. Ха, местные навигаторы! Но я слушала, с каким-то упорством, азартом, жадно впитывая каждую каплю информации. Как настроить компас, как использовать. Вика откровенно скучала на том занятии, а я сидела с широко открытыми глазами, слушала, записывала, задавала тысячи вопросов. Но тогда, я даже подумать не могла, зачем мне все это нужно.

Еле нашла в себе силы перевернуться на спину. Слабая, как новорожденный котенок, очень сомневалась, что смогу сегодня добраться до замка. Там кров, там еда, но тело исчерпало свои резервы и теперь совершенно отказывалось повиноваться. Боже, как хочется есть и спать. Что если меня ночью найдут, бессильно валяющейся у дороги, не благочестивые жители, а злостный маньяк или дикий зверь? У меня даже нет сил пикнуть, не то, что оказать сопротивление.

К сожалению, эти тревожные мысли не подвигли меня к подъему. Где-то вдалеке послышались глухие раскаты грома. Ой, как не хорошо. Если пойдет ливень, то я буду лежать под нескончаемым потоком воды, из разверзнувшихся небес, а пыль подо мной превратиться в грязь.

Стало так горько и обидно, что из глаз ручьями полились слезы. Сначала беззвучные, обжигающие, а потом к ним присоединились рыдания. Все громче и громче. И вот я уже лежу, сжавшись в комочек, и меня всю трясет, и от истерики, и от отката. В этот момент я мечтала только об одном. Проснуться, вынырнуть из этого кошмарного сна, в который превратилась моя жизнь, и оказаться дома, в своей постели. Сладко потянуться, принять душ и выпить чашечку любимого свежесваренного кофе. А самое главное забыть весь этот ужас, стража, зов, другой мир. Не хочу ничего больше! Отпустите меня! Пожалуйста...

Память тем временем решила выдать еще один эпизод из моего скрытого туманом прошлого.

Проснулась посреди ночи с навязчивой мыслью, словно насильно вложенной в голову: "а, почему бы мне не украсть стража". Вот так просто. Села на кровати, почесала нос и, хмыкнув, произнесла вслух:

— А, почему бы и нет,— уже больше двух недель назад столб света на востоке был зеленым. Подготовительный этап закончен, значит, Влад забрал стража, и он находится у него в замке. Прикрыла глаза, сосредоточившись на своем внутреннем мире. Направление чувствовалось абсолютно четко

Дальше мои действия были настолько выверенными и отлаженными, словно я заранее все строго распланировала. Встала, быстро оделась, выбрав темный, немаркий костюм для верховой езды, прихватила пока пустой рюкзак и вышла из комнаты. Вика в этом путешествии мне была не нужна, поэтому я, даже не глянув в сторону ее комнаты, решительно пошла прочь.

Без труда вскрыла кабинет Ванклифа, обычной шпилькой для волос. Если на двери и была магическая защита, то я ее не ощутила.

В помещении стоял полумрак, мне пришлось повозиться, прежде чем удалось найти сначала компас, а потом коробочку в Камнями Тысячи Дверей. Не думая о том, что воровать здесь нельзя взяла два камешка и кинула их на дно рюкзака.

Спустившись по лестнице вниз, я на секунду остановилась, с трудом заставив себя повернуть в сторону кухни. Очень хотелось поскорее отправиться в путь, но необходимо взять еды.

Повар и его помощники уже давно закончили свою работу, приготовили продукты к следующему дню, убрали посуду и столовые приборы, вымыли огромные чаны, поставив их сушиться на специальную полку. В тишине пустынной кухни пробралась к первому попавшемуся ящику и, распахнув дверцы, обнаружила там остатки сегодняшнего хлеба, немного сыра, и несколько фруктов. Без зазрения совести сгребла все в свой рюкзак. Потом нашла фляжку и набрала в нее воды. Все, к походу готова. Подрагивая от нетерпения, я пружинистым шагом направилась к выходу. Очутившись в холле, невольно выругалась и в один прыжок укрылась за мраморной статуей, запечатлевшей в камне, чудесную танцовщицу. Всего в нескольких метрах от меня, у распахнутых входных дверей стоял Хромов, собственной персоной, и задумчиво смотрел вдаль, туда, где к небесам взмывал зеленый столб света. Он так был увлечен своими мыслями, что не обращал никакого внимания на происходящее вокруг. Наверно именно поэтому мне удалось скрыться от него. Я стояла ни жива, ни мертва, прижимаясь к стене и пытаясь стать ее частью.

"Да, что ж тебе не спиться? — в голове пронеслась сердитая мысль,— опять решил мне все карты спутать?!"

Словно почувствовав мой гневный посыл, он оторвал взгляд своих северных глаз от горизонта, прикрыл дверь, даже не потрудившись запереть ее на засов, и неторопливо направился к лестнице. Что он вообще тут делал? Сегодня мы ночевали не вместе. Он предупреждал, что едет в одну из своих провинций и вернется поздно, поэтому я не стала его дожидаться и легла спать. Судя по тому, что он здесь бродит, целиком и полностью одетый, можно предположить, что Саша еще даже не ложился.

Встав на первую ступень лестницы, он замер и медленно обернувшись, обвел холодным взглядом холл. Я изо всех сил зажмурилась, надеясь, что он меня не заметит. Мужчина, нахмурившись, постоял еще несколько секунд, а потом как-то обречено пожал плечами, решительно поджал губы и поморщившись, стал подниматься наверх. его что-то беспокоило. надеюсь, это он не на мое присутствие так среагировал?

Меня захлестнула непреодолимое желание отправиться в путь. Вот так просто, налегке, имея в заплечном мешке только шмат хлеба, кусок сыра и три яблока. Без карты, без огня, оружия. И не имея ни малейшего понятия, сколько времени может занять это спонтанное путешествие. Мне было, плевать.

Дальше опять все словно в тумане. Выскочила из замка, миновала крепостные ворота, бежала до тех пор, пока не углубилась в лес на столько, что вдали были видны лишь самые высокие башни Нерлиша, все еще выступающие над вершинами деревьев.

Выудила из рюкзака осколок малахита, покрутила его в руках и бросила на землю. Потом был проход через мерцающий портал и приземление посреди болот, над которыми витал тяжелый, удушающий запах сероводорода. Словно легкая быстрая лань проскакала с кочки на кочку до самой границы болот, даже не замочив ноги, не обращая внимания на то, что воздуха катастрофически не хватает, легкие горят, наружу рвется кашель, глаза слезятся, а голова становится тяжелой словно свинец. Затем преодолела узкую полосу редколесья и выскочила на огромную равнину, залитую лунным светом. Вдали, как раз на фоне полной, гораздо более впечатляющей, чем в нашем мире, луны, виднелся приграничный камень.

Вот так я добралась до земель Влада. Дальше было упорное продвижение вперед. Днем и ночью, с короткими перерывами на сон.

Черт! Сколько же времени длилось мое путешествие? Как я вообще жива осталась после такого забега? Как у меня получилось заставить себя вернуться домой, а не затаиться в дебрях леса? Ведь шла сюда напрямик, словно на маяк. Неужели остатки здравого смысла смогли пересилить влияние Зова? Сколько вопросов и ни одного ответа.

Ладно, попробуем довольствоваться малым. Жива, и хорошо. Радоваться надо, вот только внутри, тугой змеей под сердцем, свилось нехорошее предчувствие. Что-то неправильное было во всей этой ситуации.

Конечно, неправильно! Что может быть правильного в том, что лежишь грязная, голодная, разбитая от усталости и не можешь даже рукой пошевелить? Однако внутренний голос настойчиво нашептывал, что дело не в этом.

Раскаты грома становились все ближе, настойчивее, громче. Поднявшийся ветер яростно шумел листвой, сердито трепал ветки, пытался согнуть непокорные деревья.

Во всей этой какофонии звуков я ни сразу расслышала приближающийся топот копыт. Когда же они, наконец, добрались до меня, остановились, всего в нескольких метрах, а затем послышались легкие шаги в мою сторону, я вся подобралась. Ну, пожалуйста! Пусть это будет не маньяк! Я с ума сойду, если сейчас до меня хоть пальцем попытаются тронуть.

— Эй, ты живой? — раздался смутно знакомый голос,— помощь нужна?

Я скорее почувствовала, чем услышала, как ко мне наклоняется человек, но повернуться и посмотреть на него не смогла.

— Ты меня слышишь? ...Ольга, ты что ли? — раздался удивленный возглас. Тут же почувствовала, как меня хватают за плечи и торопливо разворачивают. Наконец смогла увидеть, того, кто меня нашел. Хасан. Парень смотрел на меня удивленно распахнутыми глазами, блуждая взглядом по перемазанному зареванному лицу, драной грязной одежде, безвольно повисшим рукам:

— Что с тобой? Где ты была все это время?

Я лишь отрицательно покачала головой, показывая, что не хочу говорить на эту тему.

— Идем домой,— оценив мое бедственное положение, Вархром решил не терзать меня лишними вопросами,— встать можешь?

— Нет,— прохрипела я, поморщившись от боли. Надо пока завязывать с этими разговорами.

Он осторожно подхватил меня на руки и направился в сторону своего жеребца, нервно прядущего ушами и переступающего с ноги на ногу при каждом раскате грома.

И тут мой воспаленный мозг сыграл со мной еще одну шутку. При очередном всполохе молнии я бросила взгляд на своего спасителя, и мне пригрезилось, что он ухмыляется, а в глазах горит яркое пламя. Физически почувствовала, как Зов, притаившийся после перемещения на задворках сознания, вырывается наружу.

В мозгу загорелась отчаянная мысль. Он мужчина, воин. Сильный, безжалостный. Он маг, конечно, не такой как Хромов, но тоже очень высокого уровня. Я видела, на что он способен. Вдруг полог не сработал, и он чувствует Стража, покоящегося в моем рюкзаке?! Точно чувствует! Вон как глазищи полыхают демоническим огнем! Сейчас он увезет меня в неизвестном направлении, отберет Бакса, и поминай, как звали.

Не знаю, откуда появились силы, но я исхитрилась и укусила его за плечо. Хасан от неожиданности охнул:

— Ты чего творишь?

Воспользовавшись замешательством, вывернулась из его рук и бросилась в сторону спасительного леса.

Он настиг меня меньше чем за секунду и рывком развернул к себе лицом:

— Оль, что происходит?

Я опять попыталась вырваться из его рук, норовя пнуть.

Взгляд Хасана стал цепким, он отпустил меня, хмуро разглядывая мою безумную физиономию:

— Что с тобой? — снова задал тревожный вопрос.

Ха, можно подумать, что тебе не все равно! Нет, ты меня не заболтаешь! Не усыпишь мою бдительность своим наивным удивлением! Я вижу тебя насквозь!

Не сводя глаз с нового врага, покушающегося на моего Бакса, я пятилась назад.

Хасан сделал шаг ко мне, и я вся подобралась. Он это заметил и остановился:

-Оль,— позвал он меня напряженным голосом,— ты вообще узнаешь меня? Это я, Хасан.

Да, плевать мне кто ты! Стража все равно не получишь! Он мой! Мой!— вопил внутренний голос. В слух же я ни проронила не звука, по-прежнему отступая и глядя на него по-звериному, исподлобья.

— Идем домой,— настойчиво позвал он, протягивая мне руку.

Я отчаянно замотала головой и сломя голову побежала прочь. Нет здесь у меня никакого дома! Хочу, чтобы меня оставили в покое!

Побег мой закончился, так и не успев толком начаться. В два счета нагнав, Хасан сгреб меня в охапку и, пытаясь перекричать оглушительный раскат грома, выкрикнул:

— Да, что, черт побери, с тобой происходит?

Тут небеса разверзлись, и на нас обрушился потоп. Мы стояли в кромешной тьме, озаряемой ослепительными вспышками молний. Он удерживал меня, наивно пытаясь утихомирить, я же вырывалась, прижимая к себе драгоценный рюкзак.

— Твою ж....-прошипел он, когда я изо всех сил наступила ему на ногу. Рывком оторвал меня от земли, закинул на плечо, а потом переместился к воротам замка.

Раздраженно прокричал стражникам, чтоб открывали, но они не торопились. То ли сидели в укрытии, пережидая дождь, то ли вообще не слышали приказа, из-за буйства природы.

Вархрому пришлось кричать еще раз. Только после этого послышался лязг отодвигаемой задвижки, и перед нами распахнулась небольшая дверца в главных воротах.

Охранники удивленно наблюдали за тем, как злой Хасан, ругаясь, на чем свет стоит, тащил через весь двор на своем плече меня растрепанную, извивающуюся, вырывающуюся.

Попыталась еще раз его укусить, но хитрый демон почувствовал, что я затеваю и резко скинул с себя:

— Только попробуй еще раз меня тяпнуть! Рот заклею! На неделю!

Не обращая никакого внимания на его угрозы, я продолжала свою борьбу.

— Да, брось ты свою котомку несчастную, — прорычал он, когда я случайно заехала ему рюкзаком под ребра.

— Ни за что! — прошипела я, прижимая к себе ценный груз и превращаясь в настоящую злобную фурию.

Он тем временем протащил меня через весь двор, проволок по лестнице. Ударом воздуха распахнул входную дверь и втолкнул меня внутрь замка. К нам тот час бросился управляющий, но остановился в паре метров от нас в нерешительности:

— Что с ней?

— У меня спрашиваешь? — Хасан скрутил меня, заломив руки за спину,— словно с цепи сорвалась, безумная!

— Где вы ее нашли?

— Недалеко от замка, в траве валялась,— тяжело дыша, ответил парень,— Алекс дома?

— Нет. Завтра вернется.

— Да, твою мать, я ее задушу до завтра. Угомонишься ты когда-нибудь,— рявкнул он на меня, встряхнув словно куклу.

Сейчас, размечтался! Все равно не удержишь, сбегу!

Управляющий сделал нерешительный шаг в нашу сторону, но Хасан его остановил:

— Не советую. Кусается, пинается, дерется. И, ради всего святого, не трогай ее дурацкую сумку, она от этого еще больше звереет.

— И что с ней делать?

— Понятия не имею. Усыпить бы, да не знаю, что с ней произошло, вдруг хуже станет,— парень обреченно вздохнул и, снова закинув меня на плечо, направился к лестнице,— отнесу в комнату.

Мерзкие слуги исподтишка наблюдали картину: "прекрасный воин тащит чумазое чучело домой", а я от этого приходила в еще большую ярость.

Всем вам покажу кузькину мать, всем сладкую жизнь устрою! Чтобы рты свои поганые на моего Бакса не разевали!

Вархром тем временем добрался дом моей комнаты, пинком открыл дверь и свалил меня прямо на пол, потом выглянул в коридор и громогласно проревел:

— Вика! Сюда, живо!

Я тем временем поднялась на ноги и метнулась в сторону балкона, намереваясь как-нибудь спуститься во двор и сбежать.

Хасан выловил меня у самых перил:

— Что ты делаешь, сумасшедшая! Тут высота такая, шею сломишь!

Волоком потащил обратно в комнату, запутался в тяжелых шторах, пытаясь одновременно удержать меня и отодвинуть их в сторону. Поэтому, прорычав что-то непотребное, просто сжег их, освобождая себе путь.

Тем временем в комнате появилась заспанная виктория, в халате, накинутом на ночную рубашку:

— Обязательно так орать? — недовольно поинтересовалась она. Ее взгляд упал на меня. Мне кажется, сначала она не признала в растрепанном чумазом чучеле Ольгу Лаврову. Минуту она молчала, ошеломленно наблюдая за моими молчаливыми брыканиями, и заранее проигрышной борьбой с парнем, а потом истошно закричала:

— Лаврова, мать твою, я прибью тебя! Где тебя черти носили столько времени! — она бросилась ко мне, но Хасан поставил перед ней воздушный щит,— убери это немедленно, я должна ее придушить!

-Стоять, мне одной ополоумевшей агрессивной бабы хватает, — жестко сказал он, а потом обратился ко мне, отчаянно вырывающейся из его рук, снова сильно стряхнув,— да, ты достала меня! угомонись!

А я же в ответ истошно завизжала, и в очередной раз попыталась его укусить.

— Что с ней? — испуганно прошептала Вика.

— Да что вы все ко мне привязались! — прорычал он,— Я понятия не имею, что с ней. Нашел на земле, недалеко от замка, хотел домой отвести, а она словно обезумела. Не знаю, где она была все это время, и что с ней там делали, но головушкой она точно тронулась.

Виктория широко распахнутыми глазами смотрела на меня, больше не делая попыток приблизиться.

— Мне кажется, Ольга даже не понимает где она и с кем!

— Что же делать? — растерянно прошептала Вика, с ужасом наблюдая за моими выкрутасами.

— Понятия не имею! Но если это не прекратиться, то обещаю, что свяжу ее и брошу в камеру, до возвращения Александра. Пусть сам разбирается!

Вика тем временем уставилась на мой рюкзачок, недоверчиво изогнув красивую бровь. А я с вызовом смотрела на нее. Только попробуй к моему сокровищу приблизиться, все волосенки твои белобрысые повыдергиваю!

На ее лице появилось выражение мрачной решимости:

— Тащи, ее сюда,— по-деловому проговорила подруга, и ринулась в ванну. Хасан с обреченным вздохом потащил меня в том же направлении, а я всячески старалась осложнить ему жизнь, изо всех сил цепляясь руками за мебель.

Когда мы появились в ванной комнате, меня уже ждала ванна, наполненная водой. Как выяснилось через несколько секунд — ледяной.

Вархром, безо всяких церемоний, поднял меня в воздух, а потом забросил в ванну. В одежде, с рюкзаком, который я так и не выпустила из побелевших от напряжения пальцев, целиком, с головой. Отплевываясь, я вынырнула на поверхность, но только успела набрать в легкие побольше воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, как парень снова полностью погрузил меня в воду, и несколько секунд удерживал в таком положении. Я пыталась скинуть с себя его руки, прижимающие к дну ванны, но безрезультатно. Он удерживал меня словно пушинку. Дал вынырнуть, чтоб я смогла перехватить глоток воздуха, и снова погрузил в воду.

Так продолжалось раз за разом, до тех пор, пока у меня в голове что-то не щелкнуло, и после очередного погружения я вынырнула на поверхность не брыкаясь, словно бешеная кобылица, а испуганно выпучив глаза, и не понимая, что вокруг происходит.

— Стоп, — крикнула Вика, заметив, что мой настрой изменился, а Хасан снова собирается меня макнуть в воду.

Парень, до этого с таким упоением пытавшийся меня спасти (утопить), резко остановился и убрал от меня свои ручищи:

— Что?

— В себя вроде приходит,— неуверенно заметила Вика, подозрительно рассматривая мое несчастное лицо.

Я сидела в ледяной воде, испуганно глядя на них и с ужасом осознавая, что ни черта не понимаю, что происходит, и не помню, как здесь оказалась.

А потом ощутила, как изнутри поднимается огненная лавина уже знакомой боли. Нет, нет, нет, только не это! Опять окат! Пожалуйста, не надо! Ааааааааа.

Опять меня скрутило от боли, так что я не удержавши равновесия, сама, с головой ушла под воду. Крик сдержать не удалось, и вода с готовностью хлынула внутрь, разрывая легкие.

Я почувствовала, как чьи-то руки подхватывают и поднимают меня на поверхность. Прокашлявшись, обнаружила, что Хасан держит меня, не давая свалиться обратно, и смотрит на Вику ничего не понимающим, беспомощным взглядом.

Боль утихла, а вместо нее в очередной раз пришла слабость, еще более сокрушительная чем на дороге к замку. Я безвольно повисла у него на руках.

— Оль,— прошептала Вика,— ты как?

Я лишь горько всхлипнула и покачала головой.

— Оклемалась? — прохладно поинтересовался, взлохмаченный, промокший до нитки Вархром.

Кивнула. Он выжидающе посмотрел на меня, а потом с тяжелым вздохом вынул из ванной.

— Ее раздеть надо,— засуетилась вокруг меня Вика, — а то замерзнет.

— Нет, уж, увольте! Мне потом Алекс руки поотрывает.

— Да ничего он не сделает! Мы ему не скажем! А, если и узнает, можешь все валить на меня,— отмахнулась подруга.

— Ой, доведете вы меня. Вот как чувствовал, что другой дорогой надо было возвращаться в замок,— парень попытался, поставить меня на ноги. Безрезультатно. Стоять у меня не получалось,— ладно тащи полотенце.

Через миг Вика стояла рядом, держа в руках огромны кусок мягкой махровой ткани.

— На счет три. Я убираю с не одежду, а ты накидываешь полотенце? И если Александр узнает, то я здесь не причем!

— Да, давай же уже, делай!

Я ощутила, как одежда на мне исчезает. Помню. Хромов уже проделывал со мной такой фокус, только намерения у него в тот момент были совсем не благие. Только одежда оказалась на полу, как к коже прикоснулось мягкое, теплое полотенце.

Они замотали меня как ребенка, после чего Хасан отнес меня в кровать. Я благодарно уткнулась носом ему в плечо, и пробубнила измученное "Прости, за то, что я творила".

— Одни прости не отделаешься,— усмехнулся парень,— ты теперь моя вечная должница.

Уложив меня на подушки, он натянул на меня теплое одеяло, и обратился к Вике:

— Ну, что теперь справишься одна?

— Справлюсь, с готовностью ответила Виктория,— ты только принеси поесть что-нибудь. От нее кожа и кости остались.

— То есть, я еще должен официантом поработать?!— возмутился он.

— Ну, пожалуйста, не хочу слуг вызывать, пересудов будет, ого-го сколько.

— И так будут,— проворчал Хасан, направляясь к двери,— видела бы ты, с каким восторгом они наблюдали, за тем как ее волоку по лестнице.

Парень ушел, а Викуля села рядом со мной и ласково провела по волосам. Я смотрела на нее жалобными глазами, стараясь снова не разреветься.

— Оль,— тихо обратилась она,— в твоем рюкзаке то, о чем я думаю? Бакс этот проклятый?

— Да,— сдавленно прошептала я.

Подруга устало потерла щеку:

— Значит, Саша был прав, когда сказал, что Зов снова тебя захватил,— она сжала мою ледяную ладошку,— я так боялась за тебя. Все это время места не находила, думая где ты, что с тобой. Как тебе удалось добраться до замка Влада, это же так далеко?

— Я почти ничего не помню, — снова шепот, говорить в голос не получается,— вереница каких-то несвязанных образов. Сколько времени меня не было?

Вика невесело улыбнулась:

— Три недели, Оль. Тебя не было целых три недели.

— Что? — я попыталась приподняться на подушках, но была бесцеремонно уложена обратно не в меру заботливой подругой.

— Да. Я уже боялась, что не увижу тебя больше,— она улеглась рядом со мной и отчаянно сжала в объятиях.

— Господи,— простонала я, прикрыв глаза, не в силах поверить в ужас произошедшего.

— Все хорошо,— прошептала Вика,— теперь все будет хорошо.

Вскоре вернулся Хасан, который уже успел переодеться в сухую одежду и на подносе принес чашку с какой-то мутной жидкостью.

— Что это? — сердито накинулась на него Хайницкая,— я же еды просила принести нормальной, а не грязной воды!

— Не ворчи,— отмахнулся от нее парень,— ты посмотри на нее. Она же голодала неизвестно сколько! Хочешь накормить, чтобы она от заворота кишок померла? Я видел такое, у солдат, вызволенных из плена. Поверь мне, приятного мало. Так что делаем постепенно. Сейчас она это выпьет, а завтра уже съест что-то более существенное. А еще лучше, отнести ее сейчас в лазарет, пусть Альтон посмотрит.

— Не надо, — взмолилась я, мечтая о сне,— это потерпит до утра! Мне уже лучше, но если я сейчас не посплю, то точно помру.

Вика согласилась со мной, хотя и было видно, что она сомневается.

— Как хочешь,— Хасан пожал плечами, помог напоить меня чем-то похожим на кисель, а потом покинул мою комнату.

Мы еще немного поговорили с подругой, она достала из сырого рюкзака, все еще валяющегося в ванной, Бакса, и сердито запихала его под кровать. Приговаривая, что все наши проблемы из-за этого куска металлолома. Потом, не смотря на мои протесты, она осталась у меня ночевать, побоявшись, что ночью со мной может опять что-то приключиться.

В этот раз сон был с привкусом фантастики. Я шла по нескончаемому коридору, больше напоминавшему металлическую трубу, напичканную разными приборами, с мигающими табло, пока не оказалась в гигантском ангаре. Через окна, располагавшиеся в потолке, на высоте нескольких десятков метров над землей в помещение проникали косые лучи бледного света.

Я была здесь не одна. В центре ангара пульсировал зеленый, мерцающий шар, по поверхности которого то и дело пробегали волны золотистых искр. Красиво. Вот только мне нестерпимо больно было смотреть на него. И боль эта была ни физическая. Словно сердце сжимает чья-то безжалостная рука.

Из глаз потекли слезы. Опять. Кажется, последнюю часть своей жизни, я только и занимаюсь тем, что реву.

Тут я заметила, как их дальнего темного угла ангара ко мне, бодро гарцуя, направляется игреневый конь с роскошной платиновой гривой. Цокот его копыт по металлическому полу, громким эхом разносился по всему ангару, многократно отражаясь от стен.

Я сердито наблюдала за его приближением. Вот он достиг зеленого шара, сделал несколько кругов вокруг него, всхрапнул, и направился ко мне.

Страж остановился в нескольких метрах от меня, и, тряхнув гривой, уставился своими черными, бесконечно мудрыми глазами.

— Как ты мог?!— выкрикнула я, выплескивая свою обиду.

— Как я мог, что?

— Ты полностью захватил мою сущность, раздавил волю и гнал меня вперед, словно я игрушка!

Чуть склонив голову на бок, он наблюдал за мной.

— Ты использовал меня,— горько прошептала я, отворачиваясь от него.

— А я ли?— в его тоне послышалась усмешка.

— Конечно,— язвительно ответила я,— ты ни в чем не виноват! Это я сама себя заставила двадцать дней провести в лесу, совершая забег на грани своих возможностей. Сама решила голодать, не спать, бродить по ядовитым болотам! Все сама, такая вот я затейница!

Как же я устала, разворачиваюсь, чтобы уйти. Хватит с меня коней.

Но он уже стоит с другой стороны, прямо передо мной, все так же пристально рассматривая:

— Ты ведь так и не поняла?

— Что я должна была понять? Что моя жизнь — это разменная монета?

— Прислушайся к себе,— раздался тихий голос,— откинь в сторону все несущественное и просто прислушайся к своим ощущениям.

— Что я должна понять?

— Прислушайся,— снова повторил он, вызвав во мне волну раздражения,— ты знаешь ответ!

— Какой ответ? У меня даже вопроса нет! Кроме одного: как ты мог поступить со мной настолько жестоко.

— Думаешь это я?

— А кто еще!?— голос сорвался на крик, эхом пронесшийся по ангару.

— Ты знаешь правду,— конь перевел взгляд на мерцающий за моей спиной, зеленый шар.

— Правда у каждого своя,— сердито рявкнула я, повернувшись вслед за его взглядом.

— Правда всегда одна. И ты ее знаешь,— раздал шепот из ниоткуда, заставляя сердце разрываться в клочья.

Легкое дуновение ветерка и жеребец исчез, а я все так же стояла и не могла отвести глаз от пульсирующего сгустка энергии, озаряющего зеленым светом все вокруг.

Глава 13. Точка кипения

Утром просто открыла глаза и долго смотрела в потолок. В голове ни одной мысли, красная пустыня, по которой одиноко скользит перекати-поле. Опустила взгляд на часы. Почти пять часов вечера. Хорошо поспала, душевно, ничего не скажешь.

Пошевелила рукой, двигается. Пошевелила ногой, тоже двигается. Попробовала сесть. Получилось, легко, словно это и не я вчера тряпичной куклой валялась на дороге. Хоть что-то хорошее. Виктории рядом со мной не оказалось, вместо нее на подушке лежал листок бумаги, исписанный ровным почерком подруги.

"Я ушла, отдувать за нас двоих к Ванклифу. Если что, ищи меня там. Хромов вернулся, но я запретила, кому бы то ни было, и ему в том числе, будить тебя. Пы.Сы. Если пойдешь на кухню, много не ешь. Твоя Ви".

Подружка моя заботливая. Против воли губы растянулись в улыбке. Хотела бы я посмотреть, как она запрещала Александру меня будить. При мыслях о нем, улыбка погасла. Я выбралась из кровати и достала припрятанного под ней Стража, а потом долго сидела на полу и просто смотрела на него, пытаясь понять, что же происходит в моей жизни, и почему такое ощущение, будто почва ускользает из-под ног. Сон этот тяжелый, никак из головы не шел. Что мне хотел сказать Зов? Какую правду я знаю? Что-то подсказывает, что эта правда мне не нужна. Хотела бы я отмахнуться, от внутренней тревоги, холодными щупальцами оплетающей мою душу, но ничего не получалось.

Надо с этим что-то решать.

Поднялась на ноги, быстро приняла душ, собрала вчерашнюю сырую, потрепанную во время изнурительного похода одежду, по-прежнему валяющуюся на полу, и без сожалений бросила ее в мусорное ведро. Словно это могло мне помочь справиться с неприятными воспоминаниями.

Запихнув Бакса в рюкзак, я с мрачной решимостью покинула комнату. Вики у себя не оказалось. Ах да, она же на учебе. Совсем рассеянная стала, ничего не помню! Где сегодня проходит эта учеба, я не знала. В большой библиотеке или в малой, или в кабинете у Ванклифа, или еще неизвестно где. Живот свело от голода, раздалось весьма неэлегантное урчание. Мне надо срочно что-то перекусить, чтобы не упасть в голодный обморок. Вчерашняя чашка мутной жижи, заботливо принесенная Хасаном, уже успела перевариться. Развернувшись на пятках, я направилась в сторону кухни, решив, что потом займусь поисками вики. Встречу с Александром я трусливо оставила на потом, доверившись своей интуиции, кричавшей, что ничего хорошего из этого не выйдет.

На кухне так ароматно пахло жареным мясом, что у меня все внутренности свело от желания впиться зубами в сочный, ароматный кусок хорошо прожаренной телятины. С сожалением вспомнила вчерашние слова Хасана о завороте кишок. Как бы мне не хотелось мяса, пришлось ограничиться бульоном. Ладно, еще пару деньков перетерпеть, а уж потом оторвусь по полной, буду есть всякую вкуснятину, пока не тресну.

В большой библиотеке никого не оказалось, точно так же как и в малой, поэтому я отправилась в кабинет к Ванклифу, где и обнаружила своего учителя вместе с подругой.

-О, кто это нас почтил своим присутствием?— с доброй усмешкой наставник отвесил глубокий, подобострастный поклон,— наверное, звезды сложились в нужном порядке, раз такое великое чудо случилось.

Я смущенно поздоровалась и села на один из стульев. Ванклиф рассматривал меня некоторое время, а потом уже безо всяких насмешек произнес:

-Девочка, я рад, что ты вернулась, целая и невредимая. Мы все переживали из-за твоего исчезновения.

-Спасибо,— его простые слова растрогали меня, заставив поморщиться и поморгать, дабы не пустить очередную слезу.

— Твоя суровая подруга строго-настрого запретила приставать к тебе с расспросами, -продолжал старик, бросив на Вику насмешливый взгляд. Похоже, Хайницкая сегодня всем хвосты накрутила, чтобы мой покой никто не тревожил, — но, если честно, я сгораю от любопытства. Так что если вдруг захочется поговорить, то твой старый, добрый, мудрый учитель готов тебя выслушать.

— Да оставьте вы ее в покое!— проворчала Виктория,— вот успокоится, придет в себя и расскажет что-нибудь. А, может и нет! Это ее личное дело!

— Вик, хватит,— мне стало стыдно, за несдержанность подруги.

Ирвин лишь улыбнулся и махнул рукой:

— Это еще нормально. Видела бы ты, как она в твое отсутствие лютовала. К ней даже хозяин лишний раз не подходил. Так что сейчас, можно сказать, что она мила, добра и крайне приветлива.

Я удивленно посмотрела на подругу, она в ответ лишь развела руками:

— Да, возможно я была чуточку несдержанна, все это время.

— Чуточку?— весело уточнил Ирвин.

-Да,— упрямо подтвердила подруга,— самую малость!

— Ладно, с тобой проще согласиться,— произнес учитель, а потом уже серьезно добавил,— так, заканчиваем занятие. Давайте на практике закрепим пройденный материал.

— Что вы проходили?— шепотом спросила у Вики, но Ванклиф услышал и ответил вместо подруги:

— Сегодня мы рассматривали нашу судебную систему, и я рассказывал о Камнях Правосудия,— он выложил на стол лиловую идеально ровную сферу, легонько провел по ней пальцами. Поверхность камня изменилась, ожила, покрылась темными волнами, а потом стала расти, расширяться пока посреди комнаты не образовала сфера не меньше двух метров в диаметре, больше всего напоминавшая гигантский, покрытый бензиновыми разводами мыльный пузырь.

— Ух, ты! И как эта штука работает?— спрашиваю, с интересом рассматривая разноцветные переливы.

— При допросе, задается вопрос, обязательно в присутствии того, к кому он обращен. И сфера показывает ответ.

— Если человек захочет соврать?

— У него нет шансов. Сфера показывает только то, что было на самом деле. К сожалению, она отражает лишь свершившиеся события, и с помощью нее нельзя узнать мысли и тайные замыслы.

— Можно как-нибудь прекратить ее работу?— по-деловому узнала Вика.

— Зачем?

— Например, мне задали вопрос, интимного характера. И сфера стала показывать то, что чужим глазам совсем не надо видеть. Личное.

— Для Камня Правосудия нет ничего личного, он показывает только факты, и ему абсолютно все равно, в чем они заключаются.

— Фу, какая неприятная штука,— хмыкнула подруга,— а, противостоять ей как-нибудь можно?

— Вам? — со смехом переспросил Ирвин.— Нет! У вас никаких шансов что-либо утаить от камня нет. Как и у меня. А, вот, сильный маг сможет отгородиться. Например, на Александре пробовать Камень Правосудия— нет смысла. Он еще в детстве научился противостоять ему, когда я пытался использовать этот метод, для выявления того, кто хулиганит во дворе.

— Надо же, кто бы сомневался.

-Еще есть вопросы по существу?— уточнил Ванклиф, — если нет, то предлагаю заняться практикой. Чтобы камень показал ответ, вопрос должен быть четко сформулирован, с соблюдением обязательных атрибутов. Так, предложение начинается строго со слов "я хочу знать, почему" или "я хочу знать, что", или "я хочу знать, как". Куда, какой, когда и так далее. Затем идет обращение к конкретному человеку, которому вопрос адресован, а потом уже сама суть вопроса, причем сформулировать надо как можно точнее, по возможности обозначая временной интервал.

— Как все запутанно,— проворчала Вика.

-Нет, все просто,— возразил ей учитель,— сейчас я покажу, на примере.

Мы с подругой выжидающе уставились на него. Ванклиф подошел к сфере, приложил к ней руку, от которой сразу во все стороны побежали тысячи крохотных искр, и начал говорить:

— Я хочу знать, почему моя ученица Виктория Хайницкая, два дня назад пропустила занятие.

Я бросила на подругу быстрый взгляд, с удивлением заметив, как она заливается пунцовой краской.

Поверхность сферы заклубилась, и из ее центра, наверх поднялась объемная картинка, сопровождаемая звуком.

Я увидела, как Виктория сидит на крылечки, положив голову на плечо Рею:

— Давай сбежим на сегодня к озеру?— предложил парень, хитро улыбаясь,— я знаю отличное место, тебе там понравится.

-Не могу. Ты же знаешь, что у меня сегодня весь вечер занятия с Ванклифом.

— Отпросись.

-Он не отпустит,— Вика отрицательно мотнула головой,— такой принципиальный, просто жуть, будет держать до самой последней минуты.

— Тогда прогуляй.

— И как ты себе это представляешь?— изогнув бровь, поинтересовалась она.

— Очень просто. Скажи...скажи, что у тебя голова разболелась.

— Он отправит меня в лазарет.

— Вот и хорошо. Альтон сегодня в городе, вернется только к вечеру. Там скажешь, что голова прошла.

Я с интересом наблюдала, как Вика задумчиво кусает губы, а потом нерешительно произносит:

— Может и получится, давай попробуем.

На этой фразе картинка погасла. Ирвин насмешливо смотрел на подругу, а она, подняв брови, рассматривала свои руки, смущенно пыхтя, и все так же краснея.

— Как голова?— с издевкой спросил он.

— Спасибо, за заботу, с того дня больше не болела, -проворчала девушка.

-Что ж, я показал вам, как работает Камень Правосудия. Есть желающие самостоятельно попробовать?

Мы в нерешительности молчали, а потом Вика поднялась с места и подошла к сфере:

-Я хочу знать, куда моя лучшая подруга Ольга Лаврова, дела бирюзовое платье, которое я сшила для нее в прошлом году.

Ах, ты паразитка! Я сердито посмотрела на улыбающуюся подругу. Ну, сейчас я тебе отомщу! Знаю, что у камушка надо спросить!

Тем временем сфера бесстрастно показала, как я, сидя за столом в кафе с одной из подруг, бездарно опрокидываю на себя бокал с красным вином, начинаю торопливо тереть его салфеткой, случайно задеваю тарелку с недоеденным мясом и салатом и тоже опрокидываю все на подол. Потом появляется картинка, что я в магазине покупаю другую одежду, и на вопрос продавщицы, что делать с испорченным платьем торопливо отвечаю, что его можно выкинуть, а еще лучше сжечь, чтобы злобная Виктория об этом не узнала, а то придется месяц моделью подрабатывать.

Блин! Это был мой маленький секрет!

— Я что-то подобное и подозревала,— хмыкнула подруга, садясь на свое место.

— Теперь моя очередь,— многообещающе ухмыльнулась я, поднимаясь на ноги:

— Я хочу знать, как моя подруга Виктория Хайницкая, проделала дыру в бампере машины.

Вика закатила глаза и уткнулась лицом в ладони.

Сфера показала, как подруга на перекрестке включает левый поворотник, а сама торжественно выворачивает руль направо, вызывая недовольство в рядах водителей и целый оркестр разнотональных гудков, потом передумывает и торопливо крутит руль в другом направлении. При этом все остальные машины бросаются врассыпную, подальше от сумасшедшей девицы. Машину от таких резких поворотов заносит, и она, перелетев через две сплошные линии, выскакивает на встречную полосу, отчаянно вихляет, уворачиваясь от несущихся на нее автомобилей, а потом утыкается прямиком в один единственный рекламный столбик на всей улице.

— Ну, подумаешь, право и лево перепутала!— пропыхтела она.

— А, мне сказала, что в тебя пьяный велосипедист въехал,— я с укоризной посмотрела на нее, а потом не смогла удержаться от смеха.

В общем, занятие затянулось. Мы с Викой задавали сфере глупые вопросы друг относительно друга, а она нам выдавала не менее глупые ответы. Так, я, например, узнала, что мои фирменные морковные кексы — редкостная гадость, которую Вика каждый раз с упоением смывала в унитаз. Что она случайно залила мой ноутбук кофе, обвинив в этом соседского кота, а так же прополола грядку с моими цветами, безжалостно все эти цветы повыдергав. Я же в свою очередь раскрыла свои секреты: наврала ей, заявив, что красных занавесок в магазине не было, а на самом деле просто забыла про них, что затупила ее любимые портновские ножницы, пытаясь отрезать ими кусок линолеума. И так далее, и тому подобное.

Ванклиф, тем временем, сидел и с улыбкой наблюдал за нашим развлечением.

— Все, отключайте эту штуку,— обратилась к нему Вика, — пока мы не узнавали друг про друга все тайны, и не передрались.

— Я хотел продемонстрировать вам, что Камень Правосудия абсолютно четко показывает, как и что происходило на самом деле. И не важно, какие вопросы ему задаются. Такие глупости, как вы сейчас выдавали, или что-то более серьезное. Результат будет один. Правда, в чистом виде.

— Хм, а можешь показать нам что-нибудь серьезное?— спросила Вика.

-Серьезное?

— Да.

-Пожалуй, у меня есть кое-что серьезное,— после секундной задержки ответил он,— Я хочу знать, что моя ученица Ольга Лаврова, делала в моем кабинете ночью три недели назад.

С ужасом я наблюдала за самой собой, незаконно проникшей в его владения, сосредоточенно роющейся в его вещах, а потом без зазрения совести кладущую себе в рюкзак компас и два Камня Тысячи Дверей.

-Ого,— выдохнула Вика, удивленно посмотрев в мою сторону,— ты...у меня нет слов!

-Это точно,— согласился Ирвин,— если бы на моем месте был кто-то чужой, то он сразу бы вызвал Печать Правосудия. К чему бы это привело, я думаю, вы уже знаете.

"Правда одна, и ты ее знаешь"— снова раздался шепот из сегодняшнего сна. Как мне может помочь Камень Правосудия? А, никак! Хромова здесь нет, и вопросы задать некому, и даже если бы он был тут, ничего бы не изменилось, для него закрыться от пульсирующей сферы не составит труда.

"Ты знаешь, что спросить,— снова этот гулкий шепот, наполнил мою голову,— знаешь. Вспомни, что тебе казалось странным".

На несколько минут я зависла, пытаясь разобраться, на что же намекает голос.

— Раз больше вопросов нет, то на сегодня наше занятие окончено,— тем временем проговорил Ванклиф, и шагнул к сфере с намерением ее погасить.

— Стойте!— выкрикнула я, вскакивая со своего места.

Старец перевел взгляд на меня:

— Хочешь еще что-то узнать?

— Хочу,— с трудом сглотнув, согласилась я.

— Серьезное или опять ерунду какую-нибудь?

-Серьезное,— кивнула, и на ногах, внезапно ставших ватными, подошла к волшебному пузырю.

-Ну, раз серьезное, то давай,— Ванклиф сложил руки на груди, и с усмешкой посмотрел в мою сторону.

Прокашлявшись, оттого, что голос внезапно стал сиплым, я задала свой вопрос:

— Я хочу знать, почему мой учитель Ирвин Ванклиф, три недели назад сказал, что тема занятия, посвященного созданию порталов, стала для него неожиданной.

Улыбка стремительно сошла с лица наставника, он сделал шаг в мою сторону, подняв руку в останавливающем жесте, но было уже поздно. Сфера ожила, выдавая беспристрастный ответ.

Я наблюдала за тем, как он ищет нужные книги на полках в малой библиотеке и выкладывает на столы, готовясь к нашим занятиям, в этот момент дверь открывается и входит Хромов.

Почувствовала, как под сердцем что-то кольнуло, заставляя съежится, но взгляд не отвела. Александр тем временем протянул Ирвину деревянную шкатулку:

— Сегодня, ты будешь им рассказывать про это.

Ванклиф поднял резную крышку, заглянул внутрь и поднял удивленный взгляд на хозяина:

— Зачем? Эти предметы вообще не вписываются в наши занятия. Для чего мне им рассказывать о Лазуритовых Компасах и Камнях Тысячи Дверей?

— Так надо, и давай без лишних вопросов,— сфера показала крупным планом Сашино лицо, и я содрогнулась от выражения его ледяных глаз. В них светилась абсолютно непоколебимая уверенность. Та самая, когда он без сомнений и сожалений, делает так, как считает нужным.

-Как скажете,— пробубнил старец,— только я все равно не вижу в этом смысла.

— Тебе и не надо его видеть, просто делай, как говорят,— Хромов отдал шкатулку и направился к дверям. После занятий оставишь это барахло у себя.

-Но...артефакты такой силы должны храниться под защитой, в хранилище!— попытался возразить Ирвин.

Хромов остановился и, развернувшись вполоборота, мрачно посмотрел на своего наставника. Ванклиф выдержал всего несколько секунд, потом отступил, признавая, что меряться силой воли с молодым хозяином ему не по зубам:

— Я все сделаю, как вы говорите,— тихо ответил он, склонив голову в низком поклоне.

-Вот, и хорошо,— Александр опять развернулся к дверям, уже взялся за ручку, но остановился и, не оборачиваясь, произнес,— ни одна живая душа не должна знать, что инициатива исходит от меня. Ясно? Если узнаю, что ты сказал им об этом — накажу.

После этих слов Хромов ушел. Ванклиф в сфере стоял, растерянно почесывая бороду, а Ванклиф реальный, белый как молоко, смотрел на меня.

Не глядя ни на кого, я покинула кабинет. Прошла несколько шагов по коридору и не смогла сдержать сдавленный стон. Зубы сводило от внутренней тоски. Значит, чутье не подвело, и это Саша приказал учителю провести с нами то занятие. Зачем это было нужно? Чего он добивался?

— Ты знаешь ответ,— опять проклятый шепот.

— Ни черта я не знаю!

-Ты знаешь правду! Откинь все ненужное, прислушайся к себе.

Мне хотелось отмахнуться от голоса Стража, заставить его замолчать, оставить меня в покое, но вместо этого снова услышала пробирающий до костей шепот:

— Прислушайся к себе.

Сдавшись, я послушно прикрыла глаза, словно погружаясь в тягучую трясину. Все посторонние мысли исчезли, как и мир окружающий меня. Все потеряло значение, осталась только я и мои внутренние ощущения.

Я нашла Зов, покорно свернувшийся в задней комнате моего сознания, лишь с интересом поглядывающий на происходящее вокруг. Затем мой взгляд наткнулся на темную сферу, сплетенную из черного дыма. Заклятие от курения. Мой личный, антиникотиновый пластырь.

Рядом еще одна сфера, поменьше. Искриться, переливаясь розово-голубыми огнями. Я знаю, что это. Заклятие против моего сквернословия. Красивое.

А что это там, под сердцем? Тугой зеленоватый клубок, пульсирующий словно живой. Заклятие спокойствия, наложенное Сашей, при нашем перемещении в этот мир? Точно, точно, было такое. Совсем о нем забыла.

Хочу продолжить свой внутренний осмотр, но обнаруживаю, что меня со всех сторон гибким змеем, окружил Зов, не дающий сдвинуться или повернуться в другую сторону. Он настойчиво подталкивал меня к заклинанию спокойствия.

— Что тебе надо от меня?— сердито обращаюсь к нему, но вместо ответа он снова толкает меня вперед.

— Не понимаю,— Зов с легким, как мне показалось, досадливым шипением, перенес меня по воздуху вплотную к зеленому клубку, явно пытаясь что-то показать.

Я сдаюсь, и начинаю скептично рассматривать заклятие спокойствия, потом не удерживаюсь и протягиваю руку, чтобы потрогать его. Почему-то мне кажется, что поверхность должна быть мягкой и шелковистой. Почувствовав мою руку, заклятие пытается отодвинуться, сместить, избежать неприятного для него прикосновения. Оно дрожит, выгибается, волнуется, а потом просто рассыпается на тысячу осколков, стремительно перемещающихся на приличное расстояние от назойливого посетителя, и снова собирается в единое целое. Но мне плевать на него. Все мое внимание приковано к тому месту, с которого заклятие сбежало, спасаясь от моих навязчивых прикосновений.

Отступив, оно обнажило то, что скрывалось внутри. Мерцающая золистыми искрами, знакомая до боли зеленая сфера. Я уже видела ее. Сегодня ночью. Во сне. В ангаре. Не в силах остановиться протягиваю руку и прикасаюсь к ней, не обращая внимание на то, что поверхность раскалена, и обжигает кожу. Сфера моментально становится лиловой, и я чувствую, как в мой мозг яркой вспышкой врывается та самая правда, о которой так настойчиво говорил Страж.

В этой сфере, пульсировала одна единственная мысль "а, почему бы мне не украсть стража?". Та самая мысль, которая подтолкнула меня к безумному путешествию, спровоцировала пробуждение Зова, и не давала ему ни на миг ослабнуть за все эти три недели.

Со стоном вынырнула на поверхность сознания, обнаружив себя, сидящую на полу и сжимающую виски, а рядом встревоженную Викторию.

— Оль, что с тобой? Опять Зов?

Я отрицательно покачала головой и с трудом поднялась на ноги. Внутри все перевертывалось, сердце заходилось в агонии, и даже дышать было нестерпимо больно.

— Ольга, не пугай меня, что опять с тобой происходит?

— Ты все видела, — мрачно ответила я, пытаясь не дрожать. Выходило плохо.

— Да, что я видела? Что Хромов отдал Ванклифу приказ провести с нами занятие по Камням Тысячи Дверей? И что в этом такого?

-Ты спрашивала, как мне удалось добраться до Влада? Благодаря этим проклятым камням! Как удалось вернуться обратно? Благодаря компасу, с помощью которого Хромов тащил меня обратно, как собаку на веревке.

— То есть ты считаешь, что это Саша тебя отправил в путь, а не твой проклятый Зов?— Вика сердито сложила руки на груди,— ты знаешь, я его, конечно, не особо люблю, и это мягко сказано, но не настолько же он сволочь!

— Вик, на мне заклятие! Его заклятие, толкнувшее меня на этот безумный шаг,— горько прошептала я.

— Тебя на это толкнул Зов!

— Зов в то время спокойно спал, не причиняя мне никаких неудобств, а Саша решил его разбудить.

Подруга недоверчиво смотрела на меня:

— Оля, милая моя, я видела его, когда выяснилось, что ты исчезла. Он волновался, места себе не находил, искал тебя.

-Честно?

— Честнее не бывает!

— А, скажи мне, дорогая моя подруга,— копируя ее интонацию, с горько усмешкой, поинтересовалась я,— как он меня искал? Собрал кучу людей, вызвал ищеек, привлек на помощь Хасана или еще кого-нибудь? А, может, он просто говорил тебе лично, что отправляется на поиски? Чтобы не доставала его? Видела ли ты хоть одно подтверждение того, что он меня действительно искал. Было ли хоть что-то кроме его слов?

Вика на минуту задумалась, а потом сокрушенно покачала головой.

— Он действительно сообщал мне, что отправляется искать тебя. Уезжал, а потом через некоторое время возвращался. И его распорядок дня особо не поменялся. Все те же встречи с представителями разных деревень, работа с книгами, проверка отчетов,— подруга прикрыла глаза и тоскливо помяла виски,— но я же действительно видела, что он переживает, что ему не все равно.

— Конечно, ему было не все равно! Ведь от моего путешествия зависело, вернется к нему Страж или нет!— последнюю фразу я чуть ли не прокричала, уже не заботясь о том, что нас может кто-нибудь услышать. Мой, только начавший налаживаться, мир, снова рассыпался на миллион осколков, и причина как всегда одна. Александр.

Я подняла с пола, оброненный мной рюкзак и решительно направилась в сторону его кабинета.

— Ты куда собралась?— Вика встала передо мной, уперевшись мне руками в плечи.

-К нему,— безразлично ответила я,— надо отдать ему Стража, ведь он так мечтал о нем.

-Оль, не надо! Не ходи к нему сейчас! Надо обдумать действия, решить, как лучше поступить! Прошу, послушай меня, хоть на этот раз! Будет только хуже, если ты сейчас с ним встретишься!— она безуспешно пыталась достучаться до моего здравого смысла, но все было бесполезно. Я скинула с себя ее руки и, упрямо сжав челюсти, ринулась по коридору. Подруга бросилась за мной, но я ее остановила, бросив холодную фразу:

— Не ходи за мной, мне нужно с ним поговорить наедине, с глазу на глаз,— и, не задумываясь о том, что возможно обидела ее своей грубостью, отправилась дальше.

Подруга остановилась как вкопанная, посреди коридора, и проводила меня тревожным взглядом. Я же шла вперед с решимостью обреченных. Что я хотела ему сказать? Не знаю. Просто хотелось заглянуть в глаза, цвета зимнего неба. Где-то глубоко, из последних сил теплилась слабая надежда, что я ошиблась, что все это плод моего убогого воображения, или происки коварного Зова. Что угодно, кроме тяжелой правды.

Я без стука распахнула дверь и зашла в его кабинет, обнаружив Хромова за столом, изучающего очередной отчет. Сердце предательски сжалось, при взгляде на него, перевернулось и зашлось в судорожном трепете.

Заметив меня, мужчина поднялся из-за стола, мне даже показалось, что он улыбнулся и сделал шаг навстречу, но остановился, наткнувшись на выражение моего лица.

Мы молча стояли и смотрели друг на друга. Он— настороженно, а я— с нескрываемой горечью. Скинула с плеча рюкзак, рывком его раскрыла и извлекла наружу Бакса:

— Я тут кое-что принесла тебе,— холодно произнесла, направляясь к нему. Поставила статуэтку на стол, прямо перед ним,— надеюсь, теперь ты счастлив.

Он даже не посмотрел в ее сторону, все его внимание было приковано ко мне. Внезапно поняла, что у меня просто нет сил, вести с ним разговоры. Я не могу его видеть, не могу находиться с ним в одной комнате. Захотелось сбежать, забраться в самую глубокую нору и, закрывшись от всего мира, зализывать заново вскрытые раны.

Молча развернулась, чтобы уйти, но Александр не дал, захлопнув дверь, которую я уже начала открывать, и уперевшись в нее рукой, пресекая дальнейшие попытки сбежать. Я стояла к нему спиной, ощущая его дыхание на своей макушке и не в силах пошевелиться.

-Оль что стряслось? -тихо спросил он, а я зажмурилась, ощутив как начинают дрожать колени.

— Все хорошо Саша, все просто замечательно,— прошептала я.

— Если ты обиделась, что я к тебе не пришел, то мне Вика не дала этого сделать. Понимаю, что звучит глупо, но так оно и есть. Твоя подруга с яростью Цербера, охраняла твой сон. Поверь, я с трудом сдерживался, чтоб не вломиться в твою комнату,— он взял меня за плечи и развернул к себе лицом.

-Интересно зачем?— словно со стороны услышала свой холодный, безжизненный голос,— проверить принесла ли я тебе Стража?

-Нет, я хотел увидеть тебя,— просто ответил он, напряженно всматриваясь в мое лицо,— я скучал, тебя так долго не было.

— Ну, так, не отправлял бы меня в это кошмарное путешествие,— прошипела, скидывая с себя его руки.

Он удивленно поднял одну бровь:

— Что за бред?— в голосе появились ледяные нотки.

— Бред? — внезапно я абсолютно четко осознала, что никакой ошибки не было и нет, и что он сейчас будет опираться до последнего, отрицая свою причастность к произошедшему.

— Полнейший,— холодно ответил он,— вот уж не думал, что, вернувшись после сколького времени, ты выдашь что-то подобное.

— А, чего ты думал, если не секрет? Что я, с видом блаженной идиотки, улыбаясь от уха до уха, принесу тебе Стража на расписном подносе, и буду пускать слюни от восторга, что сумела сделать тебе приятное?

Он устало потер лицо, отошел от меня к окну, даже не взглянув на Бакса, стоящего на столе.

Я сверлила его широкую спину тяжелым взглядом, чувствуя, что сил на игры у меня нет, что мне хочется перескочить через ту часть разговора, в которой он будет все отрицать, делая вид, что не понимает о чем вообще идет речь, поэтому заговорила тихо, безэмоционально, просто констатируя факты:

— Это ты отправил меня за Стражем,— он, так и не оборачиваясь, хмыкнул, но ничего не ответил, — тебе ведь он нужен, больше всего на свете. И я покорно пошла, не заподозрив никакого подвоха. У нас сейчас, кстати, было занятие с Камнем Правосудия. У Ванклифа не было ни единого шанса утаить то, что именно ты отдал распоряжение насчет занятия, посвященного камням, способным открывать порталы. И ты приказал ему оставить их у себя в кабинете, прекрасно зная, что оттуда мне будет проще их украсть,— с каким то мазохистским наслаждением, отметила, как дрогнули широкие плечи, выдавая его напряжение.— Хочешь, я расскажу тебе, как все было на самом деле? Ты увидел, что луч на востоке стал зеленым, и решил, что пора действовать. Как ты там говорил? У тебя большие планы по отношению к нам? Точнее сказать, по отношению ко мне? К наивному, доверчивому Вору, не способному трезво думать в твоем присутствии? Ты хотел подтолкнуть меня к этому безумному шагу, спровоцировать Зов. Да вот ведь незадача, у меня какая-то странная чувствительность к заклинаниям, наложенным на меня. Ты думал-думал, как же поступить, и придумал, решив замаскировать новое заклятие под то, что уже есть. Под заклятие, которое так давно сидит во мне, что я даже перестала обращать на него внимание. Напускное спокойствие отлично подходило для этих целей, не так ли?

Вот теперь он повернулся и волчьим взглядом уставился на меня, а я, голосом, дрожащим от волнения и жгучей обиды, продолжала:

— Как это здорово было, навязать мне банальную до зубовного скрежета мысль. " А, почему бы мне не украсть Стража ". Чем дурнее, тем лучше, не так ли? Эта бестолочь ведь никогда не сможет отличить насажденную мысль, от своих собственных. И плевать, что до этого обещал, что больше никаких заклинаний. Это ведь было просто так! Чего только не пообещаешь, лишь бы она не путалась под ногами и не усложняла жизнь. Дальше дело оставалось за малым. Проследить, чтобы я не забыла прихватить камни, и заранее настроенный на тебя компас. Даже не поленился спуститься вниз, чтобы убедиться, что я ушла, галантно оставив для меня дверь открытой. Все правильно, Саш? Я пока ничего не пропустила? Ты если что поправляй, не стесняйся!

Он стоял молча, как каменное изваяние, а его взгляд с каждым моим горьким словом становился все тяжелее.

— А, дальше уже совсем все просто. Пудрить Вике мозги, делая вид, что разыскиваешь меня, и ждать когда я доберусь до Стража, и полог скроет нас от чужих глаз, и вот уже тогда можно изо всех сил включать маяк и тянуть меня обратно, не давая ни шагу ступить в сторону. Что ж поздравляю, твой план удался. Страж твой, можешь радоваться своей очередной победе.

-Оль,— начал было он,— ты хоть сама себя слышишь....

— Господи, ну не начинай ты опять свои игры! — я сорвалась на крик,— просто признай, что я права! Что, не дрогнув, ты отправил меня одну в этот жуткий поход! Что не давал Зову, ни на миг утихнуть, опасаясь, что здравый смысл остановит меня? Что тебе настолько плевать на меня, что ты без колебаний решил мной пожертвовать, ради достижения своих целей! Опять скажешь, что я неправа?

— Ни черта ты не права! Мне не было плевать,— прорычал Александр в ответ и в два шага оказался рядом,— если тебя это интересует, то все это время я метался, как тигр в клетке от своего бессилия, и не возможности быть рядом!

-Бедняга,— с деланным сочувствием проговорила я и опять направилась в сторону двери. К черту все, если я сейчас не уйду отсюда, то завою от тоски прямо у него на глазах.

— Неужели ты думаешь, что я бы отпустил тебя совершенно без защиты,— холодно бросил он мне в спину,— да, на тебе такой полог защитный был, что ни один зверь не приблизился бы к тебе на километр! Да, что там зверь, ни один комар за все это время на тебя не сел!

От его слов я остановилась как вкопанная, а потом, сжав кулаки так, что ногти до крови впились в ладони, вернулась обратно, встала, чуть ли не вплотную к нему, и подняла взгляд на его мрачное лицо:

— Спасибо тебе, благодетель,— постаралась вложить в голос, всю издевку, на которую только была способна,— а вот скажи-ка мне, заботливый ты мой, могли твой полог защитить меня от голода? От сероводородных ядовитых паров? От хлюпающих зловонных болот? Или может, он защищал меня от изнуряющего бега, когда я, не сознавая, что делаю, покрывала километр за километром, а потом просто падала на месте? От всего этого я была защищена?

Его взгляд потемнел, а дыхание стало тяжелым, прерывистым.

— Ответь мне Саш, все это ты тоже предусмотрел? Или это такие мелочи, которые по твоей гениальной задумке, я должна была преодолеть играючи? Знаешь, я думала, что смирилась с тем, что ты такой...гад, но теперь...,— чувствую, что еще немного и опять разревусь, -теперь, я поняла, что твой талант на этом поприще поистине безграничен.

Не дав ему ничего ответить, резко развернулась и бросилась бегом из кабинета. Блин, как же больно внутри, словно воткнули тысячу ножей и теперь медленно их поворачивают. Все это время, он держал меня при себе с определенной целью, а я, идиотка наивная, расслабилась, позволила себе успокоиться и поверить в то, что он может измениться! Дура!

Залетев в свою комнату, выскочила на балкон, чувствуя, что мне катастрофически не хватает воздуха, и я просто задыхаюсь от боли, тоски, отчаяния. Вцепившись в резные перила, стояла, запрокинув голову, зажмурившись и пытаясь себя убедить, что все это не по-настоящему. Что сейчас я проснусь и этот нелепый, жестокий кошмар закончится.

За спиной раздался злой хлопок дверью, я даже оборачиваться не стала, и так прекрасно зная, кто ворвался в мою комнату. Хромов рывком развернул меня к себе и схватил за подбородок, не давая отвернуться.

— Да, мне нужен страж, и я не буду здесь что-либо отрицать или оправдываться. Я никогда не скрывал ни своих целей, ни амбиций. Возможно, мой план был не идеален, и многое не было учтено. Но на тебя мне не было плевать! И ни в какую жертву, ради своих целей, я не собирался тебя приносить! Да, возможно, путешествие и оказалось сложнее, чем я думал,— при этих словах я с негодованием зашипела, мечтая залепить ему пощечину. Изо всех сил, так чтобы руку отбить, но он держал меня настолько крепко, что даже дышать было затруднительно,— но я был уверен в твоей безопасности. Зов защищал тебя от людей, а я от всего остального! К сожалению, сейчас выяснилось, что не от всего. Да, в этом мой крупный просчет. Вот только не надо обвинять меня в том, что мне было плевать на то где ты, и что с тобой! Ты вообще ничего недолжна была узнать. Не знаю, как у тебя это получается, каким образом ты обнаруживаешь на себе заклятия...

— Да, как ты вообще мог со мной так поступить? -перебила я его словесный поток,— зачем надо было разыгрывать этот фарс? Ведь ты мог бы просто попросить меня об этом!

— Серьезно? Ты бы добровольно согласилась на такую авантюру?

— Ради тебя, да!— эти слова я выплюнула ему в лицо.

— Мне кажется, ты переоцениваешь свою преданность,— холодно возразил он.

-Да, что ты вообще знаешь о преданности?— взвилась я, опять переходя на крик,— удобно было держать меня под боком? Конечно, удобно! Пока моя способность слышать Зов была бесполезной, ты мне другое применение придумал. Все правильно, не пропадать же добру!

— Заткнись,— прорычал он.

— И не подумаю! Ты использовал меня все это время!

— Нет... то есть да, но...твою ж мать, как с тобой сложно говорить.

— Да, ты не мучайся, не говори. Вложи в мою дырявую наивную башку какую-нибудь блажь и отправь подальше, с глаз долой, чтобы нервы не мотала,— глумливо подсказала вариант действий.

Александр сердито меня встряхнул, так что зубы клацнули, вынуждая замолчать. Потом несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Оль, давай просто сядем и все спокойно обсудим,— наконец миролюбиво произнес он, хотя было видно, что еле сдерживается,— я тебе попробую объяснить всю ситуацию со своей точки зрения.

— Катись ты подальше со своими объяснениями! Они мне не нужны! Потому что это будут просто очередные, ничего незначащие слова. Знаешь, что имеет значение? Поступки, Саша, только поступки! У тебя они красноречивее самых искусных речей!

Самое смешное в этой ситуации, что я молилась, чтобы в его глазах появилась хотя бы тень сожаления, раскаяния в своем поступке. Чтоб он просто сказал "прости". И ведь бы простила, не смотря на пульсирующую боль внутри, не смотря на горькое разочарование. Пережила бы, переревела, проглотила бы свою обиду и простила. Как всегда.

Вот только он не сожалел, не раскаивался. Он был убежден в правоте своих действий, как всегда, а слова "прости", похоже, вообще не существовало в его словарном запасе. Оно было безжалостно выкинуто, за ненадобностью.

-Отпусти меня,— я попыталась его оттолкнуть, но это все равно, что со стеной бороться,— убери от меня свои руки! Ты мне противен!

Взгляд льдистых глаз потемнел, а на скулах заходили желваки, но он по-прежнему удерживал меня, не давая отстраниться.

— Мне противны твои прикосновения, твое присутствие в моей комнате!— прошипела я, тяжело дыша,— отпусти меня и больше никогда, ни при каких условиях, не смей дотрагиваться!

— Я сейчас уезжаю,— наконец произнес он, сквозь стиснутые зубы, отпустив меня так резко, что я пошатнулась и еле удержалась на ногах,— мне надо переправить Стража в ваш мир. Надеюсь, к тому времени как я вернусь, ты успокоишься, и мы сумеем нормально поговорить!

Александр порывисто развернулся, и быстрым шагом направился к выходу, словно боясь передумать и наговорить чего-то лишнего. У самых дверей, он все-таки притормозил, и, не оборачиваясь, бросил мне:

— Постараюсь вернуться побыстрее.

— Можешь не торопиться,— уже со слезами в голосе крикнула ему вслед,— мне теперь плевать!

Хромов на миг замер, а потом покинул мою комнату, хлопнув дверью так, что дребезжание оконных стекол еще долго висело в воздухе.

Дальше все окончательно пошло под откос. Стремительно и неудержимо срываясь в бездонную пропасть.

Александра не было почти неделю. За это время я не только не успокоилась, но старательно разжигала в себе яростное пламя. Всплыли все прошлые обиды. Они накладывались одна на другую, сплетались воедино, образуя гремучую смесь, заставляющую просыпаться по ночам в холодном поту, с криком рвущимся, казалось из самой души.

После возвращения Хромов действительно пытался со мной поговорить, но все его попытки с треском проваливались, натыкаясь на стену, которую я с упоением воздвигала между нами. Я не слышала и не слушала его, превратившись в мелкую, злобную истеричную хамку. Я игнорировала его, скандалила с ним, откровенно нарываясь, скрывалась в своей комнате, устраивая забастовки или наплевав на все запреты уходила в город, одна, раз за разом испытывая его терпение и доводя до бешенства. И он тоже срывался, бросал мне обидные слова, а я с каким-то упоением, в очередной раз доказывала себе, что он сволочь, испытывая от осознания своей правоты ненормальное удовлетворение.

И Александр, привыкший к тому, что его слово-это закон, отступил, отказался от попыток спокойно поговорить, вновь став тем самым Хромовым, которого я ненавидела. Надменным, холодным, жестоким.

Те отношения, которые сложились между нами после его возвращения, можно было охарактеризовать, как холодную войну. Не было больше совместных завтраков, обедов ужинов. Ничего не было. Мы даже в одном помещении не могли находиться, разбегаясь в разные стороны. Вернее убегала всегда я, а он, с невозмутимым видом, продолжал заниматься своими делами.

Первой забила тревогу Виктория. Трезво оценив ситуацию, она пыталась урезонить меня, достучаться до Саши, но бессильно опускала руки, раз за разом натыкаясь на ледяную стену отчуждения с его стороны, и огненный смерч с моей.

Подруга пыталась донести до меня, что я играю в опасные игры. Саша не тот человек, с которым можно безнаказанно себя так вести. Но что мне ее слова? Все мимо ушей. И снова скандалы и стычки с ним, вспыхивающие не смотря на то, что мы уже практически не виделись. Стоило нам только оказаться в одной комнате, как проскакивала искра, неизменно приводившая к взрыву пороховой бочки. Если честно, то пару раз мне показалось, что Саша готов прибить меня, развеять по ветру, как надоедливую муху. Не знаю, как, но он все-таки сдерживался, сжимал кулаки и молча, не оборачиваясь, уходил, оставляя меня полыхать от злости.

Между нами теперь пролегала такая пропасть, что великий каньон по сравнению с ней казался убогой колдобиной на грунтовой дороге, оставленной покосившейся от времени, скрипучей телегой. В этот сложный период, для меня существовала только одна мечта. Вернуться домой и забыть, все, произошедшее со мной, как страшный сон.

Глава 14. Первый бал

Сегодняшнее утро не обещало ничего необычного. Просто начало очередного дня, когда я открывала глаза, механически поднималась с постели, шла в душ, потом долго сидела у зеркала, рассматривая свою угрюмую физиономию, причесывая и заплетая в косу длинные волосы. Планов на день не было. Разве что схорониться где-нибудь подальше от посторонних глаз. Занятия? Да, плевать я на них хотела! Не смотря на все увещевания подруги, о том, что жизнь продолжается и нельзя снова замыкаться на своей боли, что надо двигаться вперед, отвлекать себя чем-то от тяжких дум, я целиком и полностью забросила всю учебу.

К Ванклифу мне было неприятно ходить. Я понимала, что он ни в чем не виноват, что у него был прямой приказ хозяина, да и не мог он знать, к каким последствиям приведет та злосчастная лекция, но ничего не могла поделать с ощущением, будто он тоже предал меня.

Верховая езда? Хватит с меня, накаталась уже по самые уши. Если Хромов захочет меня принудить к этим занятиям — пожалуйста, флаг в руки, он же сильный, ему все можно. Сама же я больше не собиралась себя этим терзать.

Занятия по самозащите с Хасаном? Тоже пусть катятся ко всем чертям. Мне еще только не хватает оплеух и трехчасовых забегов по двору. Это моя жизнь и мои решения.

Собравшись, я направилась на кухню, что бы перехватить на ходу что-нибудь съестное, а еще лучше урвать еды и отнести ее в свою комнату, что бы в тишине заедать горе.

Слуги при моем приближении замирали и, подозрительно косясь, старались скрыться. Дело в том, что я, устав от их взглядов исподтишка и перешептываний за спиной, устроила разбор полетов одной из не в меру любопытных горничных, пойманной за подслушиванием нашего очередного скандала с Александром. Бедняга чуть не поседела, когда я выплеснула на нее всю ту желчь, что скопилась внутри меня. Слухи по замку распространялись с молниеносной скоростью, и вскоре каждая собака знала, что Ольга Лаврова озверела и бросается на ни в чем не повинных людей.

На это мне тоже, кстати плевать.

Подходя к малой столовой, я услыхала сердитые голоса. Прислушавшись, поняла, что это Виктория и Александр, и они о чем-то спорят. Повинуясь порыву, подкралась к двери и, приложив к ее поверхности ухо, стала бессовестно подслушивать. А, что такого? Всем можно, а мне нельзя?

— Мне все равно, как ты это сделаешь! Но что бы завтра она была на приеме, и в адекватном состоянии.

— Да, не пойдет она никуда!— сокрушенно воскликнула подруга,— ты же сам видел ее состояние! О каком адеквате может идти речь? Хочешь публичного скандала?

— Мне все равно, в каком она там состоянии. На приеме она будет и точка,— рявкнул Хромов.

— Не смей повышать на меня голос,— звенящим от негодования голосом, осадила его Вика. Молодец она все-таки, я бы вот так никогда не смогла, у меня чуть что визги, крики, слезы, а она всегда с чувством собственного достоинства,— не я сделала из нее злобную ведьму! И не пытайся переложить на меня ответственность за свои поступки! Да и какая тебе разница, будет она на балу или нет? Пусть сидит у себя, если ей этого захочется, нервы у всех целее будут. И у тебя в том числе!

Саша с минуту молчал, наверное, опешив от Викиных слов, а потом ответил спокойно и бесконечно надменно:

— Она придет на прием по одной простой причине. Я должен держать ее на виду, перед своими глазами, потому что не знаю, что может придти ей в голову, и какое, очередное безумие она может сотворить. И если ты не уговоришь ее, то я все сделаю сам. Приволоку в зал, свяжу и поставлю в углу, на всеобщее обозрение.

— Ты этого не сделаешь!

— Хочешь проверить?— в его голосе сквозила неприкрытая насмешка,— давай, только потом не говори, что я не предупреждал. Я, надеюсь, понятно выразился, и смысл моих слов дошел до всех?

При этих словах дверь, за которой я пряталась, распахнулась, громко ударив по стене, а меня саму, скрючившуюся в непотребной позе скорбного разведчика, воздушной волной подтащило к столу. Виктория удивленно смотрела на меня:

— Не знала что ты здесь.

Я лишь отрешенно пожала плечами, упорно избегая взгляда Александра.

— Раз уж ты тут и все прекрасно слышала,— невозмутимо произнес он, поднимаясь из-за стола,— я надеюсь, хотя это глупо, на то, что сделаешь как надо. В противном случае ты знаешь, что тебя ждет. Я шутить не умею.

И он ушел, оставив меня как всегда в состоянии крайнего бешенства.

— Завтра ты идешь на этот хр*нов прием,— с мрачной уверенность заметила Вика, -и если он не свяжет тебя, то это сделаю я. Хватит уже всего этого д*рьма. Ты сделаешь, как он хочет, ничего с тобой не станет.

— Я не буду этого делать,— упрямо сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на подругу. Та спокойно выдержала мой яростный взгляд:

— Неужели ты не видишь, что балансируешь на острие ножа? Сколько еще твоих выходок Хромов спустит просто так, на тормозах?

— Ты за него что ли?

— Нет, я за благополучное разрешение конфликта. Да, он поступил по-скотски и прощения ему быть не может, хотя я уверена, что рано или поздно ты найдешь повод оправдать его для самой себя, но твои нынешние действия бессмысленны! Надо включить мозг, продумать линию своего поведения, а не как ты, с шашкой наголо и головой об стену. От твоих действий все становится только хуже, неужели не понимаешь этого? Даже если у него в начале и были зачатки раскаяния, то теперь они безвозвратно растворились. Он злится и с каждым днем все сильнее, и я даже боюсь представить, во что его злость может вылиться, к каким последствиям, в первую очередь для тебя, может привести. Включай голову Оль, призывай на помощь хитрость женскую, в общем, делай что угодно, но прекрати быть истеричной идиоткой, раз за разом пробующей его нервы на прочность. Поверь, если он сорвется, то нынешняя ситуация покажется тебе веселыми каникулами!

С этими словами Вика тоже поднялась из-за стола и покинула кухню, оставив меня в гордом одиночестве:

— Ну и пожалуйста,— обиженно фыркнула я, некрасиво плюхнувшись на стул,— мне и одной не плохо.

Вынырнувший с кухни слуга, с опаской подошел ко мне и поинтересовался, что бы мне хотелось:

— Еды,— рявкнула я на него, закрепляя образ злобной стервы, — и повкуснее!

Бедняга вздрогнул и, сломя голову, бросился на кухню, выполнять мой приказ, а я в ожидании своего завтрака, снова погрузилась в тяжелые мысли.

Значит завтра уже этот дурацкий бал? Господи, как быстро летит время. Казалось бы, еще совсем недавно была весна, а, не успела оглянуться и на носу середина августа. Когда Саша мне впервые сказал о приеме в День Северного Ветра, я отмахнулась как от чего-то неимоверно далекого, и вот он уже завтра.

Не хочу я туда идти, вот хоть ты тресни. Что я там забыла? Быть как бельмо на глазу? Терпеть нескончаемые любопытные взгляды, ощущать, как все вокруг перемывают кости, гадая, что нас связывает с хозяином. Большинство и так решит, что я очередная постельная грелка, скрашивающая его скучные вечера. Нет уж, увольте, обойдусь без этого сомнительного удовольствия. В памяти всплыли слова о том, что он меня свяжет, если я добровольно не приду на этот печальный сабантуй. Черт, может ведь, назло мне, что бы выставить перед всеми в еще более унизительном свете.

Слуга принес завтрак, торопливо поставил его передо мной и скрылся на кухни. Правильно, вали подальше, нечего мне глаза мозолить.

Задумчиво ковыряясь в каше, рисуя на ее поверхности глупые рожицы, я размышляла о своей незавидной участи. Наверное, Вика все-таки права, и придется мне завтра затолкать свой норов куда подальше и присутствовать на этом мероприятии, тихо вздыхая в уголке, предаваясь тоскливому унынию.

Стоп! А, почему, собственного говоря, я должна тосковать? Кто мне мешает завтра накраситься, одеть самое сексуальное платье, из имеющихся в наличии, и отлично провести время? Пусть этот гад увидит, что мне хорошо, весело и абсолютно плевать на него.

— Ха,— злорадно усмехнулась вслух,— хочешь моего присутствия на этом приеме? Ты его получишь!

После такого решения сразу и настроение как-то в гору пошло, и жизнь не такой уж беспросветной показалась. Я неторопливо закончила свой одинокий завтрак, даже получив какое-то удовлетворение от вкуса пищи, заглянула на кухню, и разжилась корзинкой свежих ароматных яблок. Не знаю, что из них собирались готовить, но мне они нужнее.

Весь день я бессовестно бездельничала. Расстелила на балконе одеяло, поставила рядом добычу, в виде благоухающих фруктов, и загорала, без малейшего сожаления пропустив время обеда.

То ли большая доза витамина D, поступившего благодаря солнечным ваннам, то ли осознание того, что завтра я смогу хоть как-то утереть Саше нос, привело к тому, что под вечер мое настроение все так же было приподнятым.

Перемены естественно не прошли незамеченными для Виктории. Подруга, спустившись к ужину, ни мало удивилась, обнаружив меня в столовой, ведь последнее время предпочитала принимать пищу у себя. А тут сижу, бодро поглощаю картофельные оладьи, в глазах блеск лихорадочный.

— Как дела?— поинтересовалась она, подозрительно поглядывая в мою сторону.

— Неплохо,— я пожала плечами, запихивая в рот очередной оладышек.

— Да? — Ее взгляд наполнился сомнением,— интересно, с чего такие изменения?

— Просто так.

Вика по-прежнему продолжала гипнотизировать меня своим взглядом, а я по-прежнему продолжала есть, не обращая на нее никакого внимания.

— Знаешь, чего я боюсь больше твоих затяжных депрессий?— наконец спросила он, нахмурив брови.

— Понятия не имею.

— Твоих внезапных смен настроения.

— С моим настроением все в полном порядке.

— Вот как раз это меня и пугает, — всплеснула руками подруга, -исходя из имеющегося опыта, в голову закрадывается нехорошие подозрения, что тебя посетила какая-нибудь "гениальная" мысль.

— Нет у меня никаких гениальных мыслей, все как всегда.

— Надеюсь, ты не собираешься, каким-нибудь образом избежать завтрашнего приема? Хромов тогда тебя точно...

— Вик, я пойду на этот прием, успокойся.

Виктория опять подозрительно уставилась на меня:

— Это с чего такая кардинальная смена решения?

— Просто так,— усмехнулась я, — почему бы и не сходить. Тем более, когда еще в жизни удастся побывать на таком мероприятии.

— То есть, вот так, сама, без принуждения пойдешь?— не унималась она.

-Да. Мне даже самой хочется этого.

Подруга подперла щеку рукой и с безграничной тоской покосилась в мою сторону:

— И почему у меня такое чувство, что все это может плохо закончиться?

— Наверное, потому что ты пессимистка,— хмыкнула я, наконец, отодвигая от себя тарелку. Оладьи очень вкусные, но если я съем еще хоть один, то завтра в нарядное платье точно не влезу. Кстати, а где мое платье? Что-то я не припомню, чтобы я при разборке сезонного чемодана, доставала какой-нибудь праздничный наряд. Забыла что ли? Да не может этого быть!

— Вика, у тебя в чемодане нет случайно моего выходного платья,— обеспокоено поинтересовалась у подруги, осознав, что мои грандиозные планы относительно завтрашнего веселья оказались под угрозой срыва. Не идти же в обычном сарафане!

— Что-то было. Пакет, по-моему, какой-то лежит,— ответила она, после некоторого раздумья,— после ужина пойдем ко мне, посмотрим.

Я согласилась и, медленно потягивая обжигающе-горячий чай, стала ждать, пока подруга не закончит с трапезой.

Оказавшись в Викиной комнате, я устало растянулась на кровати. Вот, от чего, собственно говоря, устала? От ничего не делания? Нет, так дело не пойдет, с завтрашнего дня начну бегать по утрам, а то совсем обленилась.

При мыслях о беге, невольно поморщилась, опять вспомнив свое недавнее путешествие. Пожалуй, с бегом по утрам я погорячилась, лучше йогой займусь. Точно! Именно так и поступлю!

Вика тем временем извлекла из недр шкафа плотно завязанный яркий пакет, поверх которого маркером было написано "Ольгино". Попыталась его развязать, но в конечном итоге сдалась, и просто проковыряла отверстие. Заглянув внутрь, она красиво, заковыристо выругалась. Мне даже завидно стало:

— Ты чего?— спросила у нее, с интересом приподнявшись на одном локте.

-Знаешь, что такое ирония судьбы? Это когда прячешь какую-нибудь вещь подальше, как говориться с глаз долой из сердца вон, а потом она всплывает на поверхность в самый удачный момент.

— Ты о чем?— я ничего не поняла из ее расплывчатой речи.

Викуля обреченно вздохнула, и, запустив руку в пакет, извлекла оттуда платье. Мое платье. Мое чертово изумрудное платье. То самое, в котором я когда-то давным-давно, еще в прошлой жизни, будучи простым фитнесс-тренером и по совместительству воровкой, отправилась вместо нее на чудесную выставку, под названием 'Современное искусство в контексте мировых событий'. На ту самую выставку, где я смогла лицезреть шедевры в виде "изумрудной кошки" и "звездного водопада", где я бездарно скучала, и где произошла та самая, роковая встреча, пустившая под откос всю мою жизнь.

-Вика, какого черта? Я же просила тебя выкинуть его!— голос предательски дрогнул, при взгляде на эту тряпку,— ты, вроде как клялась, что именно так и поступила!

Подруга немного смущенно почесала макушку, а потом промямлила:

— У меня рука не поднялась. Тут ткань такая, что восторг от одного прикосновения, и на тебе оно сидит шикарно. К тому же, ты знаешь, я свою работу ценю, и вот так просто взять и выкинуть свое детище, тем более такое, не побоюсь этого слова великолепное, у меня не получилось. Я припрятала его в сезонный чемодан, наверное, потому, что не особа верила в то, что он нам когда-нибудь пригодится, а потом и вовсе забыла. Извини.

Да уж, ирония судьбы, ничего не скажешь! Я как завороженная смотрела на таинственно мерцающую в ее руках вещь. Нет, это не ирония, это самая настоящая издевка! В тот момент я сомневалась, хватит ли мне духу его надеть. Да и стоит ли? Не будет ли это выглядеть как банальный, нелепый ход с моей стороны.

Вику, похоже, одолевали подобные мысли, потому что она, немного помолчав, предложила:

— Хочешь, я тебе отдам свое алое платье? Сама что-нибудь другое надену.

— Интересно что?— усмехнулась я,— джинсы? Костюм для верховой езды? Или может платье повседневное в горошек?

Она пожала плечами:

— Что-нибудь придумаю. Или, если хочешь, можем просто поменяться. Я тебе красное, ты мне зеленое.

— Не стоит!— отмахнулась и забрала платье у нее из рук. Что ж я за трусиха такая? Клочка ткани испугалась? Вот возьму и пойду в нем, и плевать на все!

— Оль, ты уверена, что это хорошая идея,— от сомнений Вика начала кусать губы,— не воспримет ли это Александр как...

— Как?

— Как-нибудь не так?

— Вика, очнись. Ему все рано. Это я помню, что это за платье, потому что та встреча стала для меня самой главной в жизни. Это ты помнишь, потому что сама шила его, и вообще мне кажется, спроси у тебя, и ты назовешь, что было надето на тебе и мне на все наши новогодние праздники, вплоть до яслей. А для Хромова это просто тряпка. Так, что не буду усложнять никому жизнь, своими сомнениями и метаниями по этому поводу, и пойду в нем.

— Не нравится мне эта идея. Как-то все не правильно,— Виктория еще раз посмотрела на сверкающее миллионом крошечный искр платье и отвернулась, поправляя вещи в шкафу,— ты подумай все-таки, может другой вариант найдется.

Я ничего не ответила, рассеяно перебирая пальцами мерцающую ткань.

Следующий день начался в сумасшедшем ритме. Проснувшись как всегда ни свет, ни заря, я вышла на балкон, что бы, как планировалась накануне, заняться йогой, наслаждаясь тишиной и утренним покоем, но вместо этого обнаружила, что двор бурлит, словно растревоженный улей.

Всюду носились слуги, наводили порядок, садовник, как неутомимый терминатор, облагораживал кусты, добавляя последние штрихи в зеленую композицию. Через центральные ворота заезжали телеги со всевозможными продуктами.

Вместо планируемой йоги я простояла не меньше часа, облокотившись на перила и с увлечением наблюдая за человеческим муравейником, раскинувшимся перед моим взором.

В конце концов это занятие стало меня утомлять, и я предпочла вернуться в свою комнату, где было гораздо тише. Кое-как размялась и растянулась, стоя на цветном ковре, потом привела себя в порядок и выскользнула из комнаты, снедаемая любопытством. Уж очень захотелось посмотреть, что это такое "подготовка замка к балу".

А в коридорах творился самый настоящий бедлам. И тут, и там кто-то что-то тер, мыл, чистил, драил, поправлял. Я и не догадывалась, что в Нерлише сто-о-олько прислуги. Теперь, когда они все разом выбрались из своих укрытий, из них можно было собрать целую армию.

Я бродила мимо них, с интересом наблюдая за работой, особенно если при этом использовалась магия. Слуги недовольно косились на меня, но учтиво молчали, склоняя головы при моем появлении.

Среди них носился управляющий, отчаянно вопя и раздавая во все стороны указания и затрещины.

Пару раз я чуть не была сбита с ног, спешащим по каким-то важным делам лакеем в отглаженной парадной форме. Спустившись вниз, обнаружила, что тут основные работы выполнены. Пол блестит, везде ни пылинки. Даже как-то неудобно слало идти на кухню через такое великолепие.

Кухня — это вообще отдельный разговор. Сегодня тут всем, абсолютно всем было плевать на все, кроме предстоящего праздничного ужина. Поэтому никто не обратил внимания на мое появление, и мне пришлось довольствоваться стаканом свежего молока и большим куском ароматного пшеничного хлеба.

Против воли, стала ощущать, как поддаюсь общему настроению, и начинаю в нетерпении пританцовывать, а внутри все затрепетало, словно у маленькой девочки, которую впервые выводили в Высший Свет.

Вернувшись к себе, наметила план действий и приступила к его немедленному воплощению в жизнь. Сначала отмокнуть в ванне, потом намазать себя благоухающим кремом, что бы кожа стала нежной, как у младенца. Хорошенько поспать днем, что бы вечер встретить бодрой, без синяков под глазами. Затем сами сборы: макияж, прическа, туалет. Как всегда позову Вику на помощь. Думаю, подруга будет рада, она уже очень давно не колдовала над моей внешностью, все повода не было.

Мысленно набросав этот не хитрый план, я с особым рвением принялась за его реализацию. Прием назначен на пять часов вечера, так что времени у меня предостаточно.

Времени нет совсем! А все почему? А все потому, что кто-то непередаваемо мудрый не просто отдохнул днем, а бездарно все проспал.

Из теплого уютного сна меня выдернул громкий стук в дверь. Спросонья встрепенулась и села на кровати, даже не понимая, где нахожусь.

Стук настойчиво повторялся раз за разом, заставляя досадливо морщиться. Кое-как встала на ноги и, мотаясь из стороны в сторону, пошла открывать. На пороге стаяла Виктория. Уже накрашенная, причесанная, в красивом струящемся красном платье. Только обувь еще была повседневная, босоножки на высоких каблуках подруга держала в одной руке.

Увидев мою сонную, помятую физиономию, она начала хватать воздух, как рыба, не в силах выдавить из себя ни слова, а потом просто ворвалась внутрь моей комнаты, за руку подтащила меня к стульчику перед дамским столиком и принудительно усадила на него:

— Времени осталось меньше часа! Там уже гости вовсю начали прибывать, а ты как медведица из берлоги: лохматая, с расплывшейся после сна физиономией, не одетая! А, если бы я сейчас не зашла, что бы узнать как твои дела, ты бы так и спала дальше?

— Скорее всего, да. А, что, по-моему, не самый плохой вариант развития событий,— странно, но перед самим приемом мой боевой запал куда-то пропал, и я опять вернулась к той стадии, когда никуда не хотелось идти.

-Все, даже слушать тебя не буду, — Виктория схватилась за расческу и принялась разбирать мои, спутавшиеся после сна волосы. Делала она это так сердито, что десятки моих бедных волосинок, оказались безжалостно вырваны. Я пыхтела, шипела, ойкала, но подруга была непреклонна. Она яростно приводила меня в порядок, даже не пытаясь смягчить свои действия, не забывая при этом сердито бубнить, рассуждая о человеческой несобранности и безответственности.

Я слушала ее в пол-уха, сморщившись как сушеный абрикос. Скальп, не сними мне скальп! Он мне дорог, как память. У меня на нем волосы растут. Росли, до сегодняшнего вечера!

Вика справилась с вороньим гнездом у меня на голове и принялась за прическу. Поскольку в ее распоряжении не было средств фиксации, она заколола мне высокий хвост, а потом с помощью обычных резиночек, которых у меня в чемодане был целый пакет, соорудила замысловатую, но очень женственную прическу:

— Так, пол-дела сделано,— выдохнула она, покосившись на часы. Процесс причесывания и укладки занял почти сорок минут. Вика запричитала еще активнее, рывком открывая мою косметичку и высыпая все ее содержимое на стол:

— Ну, вот разве так можно?— не прекращая свои ворчания ни на минуту, Вика принялась "рисовать мне лицо", — мы с тобой первый раз в жизни на такое мероприятие попадаем, и что в итоге? Ты все проспала! У-у-у, как же мне хочется тебя придушить!

— Ни тебе одной, так что в очередь. Ты мне, главное, глаз не выколи!— поморщилась я, когда она начала наносить тени.

-Ай,— отмахнулась добрая Вика,— глазом больше, глазом меньше.

В рекордно короткие сроки она закончила с моим макияжем и помогла мне упаковаться в платье. Ух, ты какое! К телу как приятно льнет!

Надела босоножки с тонкими ремешками и подошла к зеркалу. Ого! Красивая зараза. Я уже и забыла, что могу быть такой. На меня смотрела стройная девушка в бесконечно элегантном платье, с высокой прической, открывающей грациозную длинную шею. Мне даже сомой понравился свой внешний вид. Вот только бы уверенности в глазах побольше, а то как у олененка испуганного блестят.

— Сойдет для сельской местности,— скептически заметила Вика, разглядывая в зеркале наши отражения. В плане нарядов она была самым настоящим перфекционистом, которого достаточно сложно удовлетворить. Меня вот все устраивало.

В этот момент нас прервал сдержанный стук в дверь.

— Кто еще там принесло,— проворчала Вика и бросилась открывать.

Это оказался один из слуг. Он вручил подруге какой-то конверт и удалился, раскланявшись. Она подошла ко мне, в недоумении крутя в руках неожиданное послание, потом торопливо открыла и достала лист бумаги.

— У вас 10 минут, чтобы спуститься вниз. Время пошло. — Прочитала Вика, и в тот же миг, над нашими головами зажглись красные цифры. Таймер, дающий обратный отсчет.

— Ого,— она с изумлением открыла рот,— ничего себе спецэффекты.

— Мы что пойдем по коридору, а над нами будет гореть вот это табло?

Виктория пожала плечами:

— Давай не будем нервировать нашего доброго и безмерно гостеприимного хозяина,— предложила она,— и просто спустимся к гостям, как он хочет. И, кстати, если кто-то что-то будет спрашивать, то для всех мы с тобой коренные ткеллианки, из ее закрытой части.

— Да, как вам будет угодно, хоть папуасы из Новой Гвинеи,— хмыкнула я, походкой от бедра направляясь к двери,— все, выдвигаемся, пока я не передумала.

Мы покинули комнату, подозрительно косясь на красные цифры, неотступно следующие за нами. Надеюсь, они пропадут, когда мы доберемся до гостей, а то, как-то неудобно с такой подсветкой на люди выходить.

Чем ближе мы подходили к лестнице, тем громче становилась музыка и шум людских голосов. Благодаря тому, что я проспала, мы опоздали, почти на час, за это время похоже набился полный замок людей.

Когда мы оказались на верхней ступени, таймер, преследующий нас, растворился в воздухе с легким шелестом, а все присутствующие в огромном зале люди дружно повернулись в нашу сторону.

— Ну, ни хр*на себе,— выдохнула Вика.

Здесь была толпа народу. Важные мужчины, женщины в красивых нарядах, а между ними там и тут сновали лакеи в праздничной форме, подавая гостям напитки.

Подруга чуть склонила голову в мою сторону и краем рта прошептала:

— Ну, что, делаем как в том мультфильме? Улыбаемся и машем?

Затолкав свою растерянность подальше, нацепила праздничную, от уха, до уха улыбку и начала спускаться вниз. Вика поступила так же. Интересно, у меня сейчас такой же неестественный вид, как и у нее? Так, а почему мурашки по спине? И почему ощущения такие, словно на меня смотрят сквозь прицел снайперской винтовки? Торопливым взглядом пробежалась по толпе и чуть не оступилась, столкнувшись с тяжелым взглядом ледяных глаз. Александр обнаружился в дальней части зала, на немного возвышающейся площадке, специально предназначенной для того, чтобы хозяин выделялся среди приглашенных гостей. Рядом с ним стоял кокой-то представительный мужчина, наш старый знакомый Кастор, уже румяный и веселый, а еще какая-то невысокая темноволосая женщина с аппетитными формами, бросающая жадные взгляды на Хромова. Ой, как сердце застучало, аж в ушах раздается. Почему-то раньше я не подумала о том, что на таком мероприятии может оказаться какая-нибудь его очередная пассия.

Торопливо, но, стараясь не потерять чувства собственного достоинства, спустилась вниз и постаралась затеряться среди незнакомых мне людей. Вика все время держалась рядом, пока не заиграла медленная приятная музыка, и нас с ней не пригласили на танец.

А дальше понеслось! Танцы, игристый напиток, похожий на наше шампанское только пузырьками. Бесконечная череда любопытных людей, пытающихся выведать кто мы и откуда. Один раз подходил Хасан и, увлек танцевать, спасая меня от не в меру назойливой аристократичной старушки, пытающейся выяснить, а правда ли что все ткеллианки едят руками, не умея пользоваться столовыми приборами.

Потом я попала в лапы к Кастору. Он как всегда уже был чрезвычайно весел и необычайно пьян. Снова предложил мне переехать к нему, клятвенно обещая по-тихому избавиться от старой жены. Надо будет ему завтра про этот разговор напомнить, пусть опять помучается, покраснеет.

Несколько раз меня приглашал на танец белокурый обаятельный парень. Викор. Как выяснилось из нашего с ним разговора, он — один из ближайших соседей Хромова. Приятный юноша, воспитанный, достаточно остроумный и легкий в общении.

Вот только, если честно, половину того, что он мне говорил, я пропускала мимо ушей, раз за разом ища взглядом Сашу.

Он по-прежнему находился на площадке, к нему по-прежнему тянулась вереница гостей, желающих засвидетельствовать свое почтение, и по-прежнему вокруг него крутилась эта дамочка с кошачьими глазами.

Вика тоже обратила на это внимание и незаметно для всех остальных показала мне кулак, а очутившись рядом шепнула на ухо:

— Только попробуй что-нибудь выкинуть!

Я лишь кивнула. А, что еще оставалось делать? Он мне ничего не должен, мы с ним, после моего безумного путешествия больше не вместе, так что может делать что хочет. Блин, тоскливо-то как...

Я, кстати, тоже ему ничего не должна. Вот только флирт, даже самый невинный у меня не получался. Мысли были заняты только одним человеком, а до всех остальных мне не было дела.

Я веселилась с каким-то безумным отчаянием, танцевала, изредка брала с золотистых сияющих подносов бокал, но все время краем глаза следила за Хромовым.

Викор по-прежнему крутился около меня, сокрушенно причитая, что из-за сегодняшнего бала он пропускает ночную ярмарку-карнавал в городе. По его словам, это гораздо более веселое занятие, чем чопорные танцы на приеме. Он несколько раз пытался сманить меня, приглашая на эту самую ярмарку, обещая показать что-то фантастическое, но я упорно делала вид, будто не понимаю его тонких и не очень тонких намеков.

Какая, к чертовой бабушке, ярмарка, когда эта черноволосая бестия не отходит от Александра ни на шаг?

Я безумно мечтала о том, чтобы он подошел ко мне, пригласил на танец. Мозгами понимала, что если закрыть глаза на такой свинский поступок (да, и за все остальные поступки тоже), то перестану уважать сама себя, растеряв остатки гордости. Но вот сердце, ни в какую, не хотело мириться с таким положением вещей. Сердце хотело только его, отчаянно, безумно, до дрожи, до еле сдерживаемого крика.

Я сгорала от внутренних противоречий, а он вел себя, как ни в чем не бывало, не обращая на меня никакого внимания. Похоже, убедившись в моем хоть и запоздалом появлении в зале, он потерял ко мне всякий интерес. Так, захотелось уйти с этого званого вечера, уединиться в своей комнате, спрятавшись под одеялом от всех проблем. Сколько времени продлится это всеобщее веселье, от которого сводит зубы, и ком в горле стоит? Не хочу, ничего не хочу. Дайте мне уйти.

Викор тем временем травил байки, и я даже несколько раз рассмеялась. Наигранно, неестественно громко. Впрочем, он так был увлечен, что даже не заметил ни фальши, ни слишком уж блестящих глаз.

Она издевается, да?

Когда от начала приема уже почти прошел час, а ни Вики, ни Ольги в зале не было, ему пришлось отправить слугу с весьма недвусмысленным посланием, хотя хотелось подняться наверх самому и, как и обещал, стащить ее вниз. Нет, связывать, как грозился, он, конечно, не стал бы. Просто бы поставил рядом с собой, чтобы не сбежала.

Гости прибывали нескончаемым потоком, кто-то уже вовсю веселился, кто-то сбивался в группы, ведя светские беседы, кто-то крутился под боком пытаясь засвидетельствовать свое почтения, обещая вечную поддержу и, клянясь в вечной преданности дому Хромвортов, а Кастор пил. В общем, все как всегда. И каждый, без исключения, интересовался, что за гостьи живут в Нерлише. Так и подмывало сказать, что это не гости, а две кучи проблем.

Ладно, пусть думают, что хотят. Ольга прикрыта пологом, чтоб никто не понял, кто она такая, а остальное не важно. Пусть все посмотрят на них и убедятся, что просто две девушки, пусть пофантазируют относительно того, что же их связывает, и успокоятся. А там глядишь и до Короля, Совета и всех остальных слухи дойдут, что ничего интересного в них нет.

В зал черным лебедем вплыла Мелея. Вот уж кого не ждали, так это ее. Обведя цепким взглядом зал и заметив Александра, она направилась к нему словно стрела. Сейчас начнется. Хромов поморщился, надеясь, что ее кто-нибудь отвлечет. Но не тут-то было.

Когда-то давным-давно, еще в юности у них был мимолетный роман. Предприимчивый папаша надеялся, что у них выйдет породниться с главной ветвью Хромвортов. Не вышло. Тогда он выдал свою дочь за влиятельного человека при дворе, и Александр, уже уставший от надоедливой девицы смог вздохнуть спокойно. Прошло несколько лет, и счастливый супруг Мелеи отправился в мир иной, оставив своей женушки приличное наследство. Молодая вдова погоревала положенный срок, потом скинула траурные одежды и зажила припеваючи. В один прекрасный момент она решила, что, почему бы не возобновить отношения юности, и начала активно появляться там же где и он. Нормальных слов она категорически не понимала, поэтому пришлось пригласить ее не свидание. На восьмое июля, а седьмого, не предупреждая отправиться в другой мир, за Стражем. На четыре года. Более откровенный намек сложно придумать...

— Надо же, хозяин Нерлиша вернулся,— промурлыкала она, подойдя ближе,— я уже и не надеялась снова увидеть тебя.

— Здравствуй,— Александр сдержанно кивнул,— хорошо выглядишь.

— Знаю,— она тряхнула длинными, черными, как смоль волосами,— Я все ждала твоего визита. Когда ты собирался посетить меня.

— А, я собирался?— хмыкнул он, наблюдая за тем, как на миг ее глаза гневно блеснули, а потом опять стали по-кошачьему томными.

-Как же иначе, мы же относимся к твоим землям. Надо же проверить, как обстоят дела в твоих имениях.

— Я уже проверил, приезжая к твоему управляющему.

— И даже не зашел?— Мелея обиженно надула губы.

— Я тебе больше скажу— даже не собирался заходить,— Александр заметил поблизости Кастора и махнул ему рукой. Толстяк пьяным, взглядом прошелся по стоящей рядом женщине, понимающе хмыкнул и, бесцеремонно оттеснив ее в сторону, завел разговор с хозяином.

Мелея грозно полоснула по нему черными глазами, но отходить не стала, стараясь держаться поближе.

Десять минут были уже почти на исходе, когда на лестнице показались эти две занозы.

Она точно издевается? Длинное, в пол платье, мерцающее зелеными таинственными крохотными искрами. Он прекрасно помнил этот образ. Их первая встреча, когда еще все было просто. Это был единственный раз, когда он видел ее в таком виде. Сейчас, словно в насмешку, над сложившимися обстоятельствами, она против своей воли или специально, воскрешала в памяти тот самый вечер.

Отвернулся, обозвав себя идиотом, и весь вечер упрямо делал вид, что ее здесь нет, хотя на самом деле замечал каждое перемещение, каждый шаг, каждый танец. Таинственные незнакомки произвели фурор. Каждый мужчина в этом зале считал своим первоочередным долгом пригласить хотя бы одну из них на танец. Особенно усердствовал этот молокосос, из соседнего поместья, ни на шаг не отходя от Лавровой весь вечер. Чувствуя, что закипает, Александр буквально силой заставлял себя общаться с остальными гостями, уже малодушно подумывая о том, что бы они поскорее разошлись. К сожалению, такие мероприятия затягивались до глубокой ночи, и к тому же часть гостей, тех самых, кто особенно усердствовал в выпивке, могли остаться на ночь в гостевых комнатах. Вот только их сейчас не хватало!.

Прием был уже в самом разгаре, когда он ощутил тревогу, настолько острую, что игнорировать ее было нельзя. Пространство вокруг словно завибрировало, расходясь легкой дрожью во все стороны.

-Что за?...-ястребиным взглядом пробежал по залу, пытаясь определить источник вибраций, и замер недоверчиво уставившись на вход.

Там, лениво попивая игристый напиток из высокого бокала, стоял Влад. Собственной персоной. Снисходительно улыбнувшись, он отсалютовал фужером и направился в сторону Хромова.

— Как я рад, что ты смог выбраться на наш скромный праздник,— Александр радушно развел руками,— я все думал, чего же не хватает для полноты ощущений.

-Да, разве я мог пропустить такое событие,— в тон ему ответил Влад.

Со стороны могло показаться, что эти двое несказанно рады долгожданной встрече. Вот только две пары светло серых, ледяных глаз смотрели друг на друга с такой ненавистью, что, казалось, вокруг все замерзало, покрываясь тонкой корочкой серебристого инея.

Притворная улыбка слетела с губ Влада, Александр тоже отбросил в сторону наигранное гостеприимство:

— Как ты переместился ко мне?— с трудом сдерживая ярость, поинтересовался он.

— Знаешь, в том, чтобы самому проводить подготовку Храма к открытию есть свои плюсы,— Влад засунул руку в карман и извлек оттуда маленький черный, глянцевый камень. Недолго думая ,он бросил его Хромову и тот поймал его в полете. Горячий, с ярко выраженным магическим фоном, который начал постепенно утихать.

— Это как Камень Тысячи Дверей, только сильнее— услужливо пояснил он,— я назвал его Камень От Всех Дверей. Потому что для него нет разницы куда перемещаться: хочешь на нейтральные земли, а хочешь на прием к любимому родственнику. К сожалению, он одноразовый, но у меня их с запасом. Так что потратить парочку, чтобы навестить любимого брата, я могу себе позволить.

-Что за маскарад?— холодно спросил Александр. Вокруг Влада мерцал магический полог, морок, скрывающий его истинный вид от остальных.

— Ты же не хочешь, что бы на нас все смотрели, как на клоунов на сельском представлении? Пусть думают, что ты беседуешь с кем-то другим.

— Ты так мудр и предусмотрителен,— Хромов тоже кинул защитный полог, чтоб никто не услышал их разговора. Все звуки стали раздаваться приглушенно, словно из другой комнаты.

— Куда ты дел Стража?— без прелюдий спросил Влад.

-Туда, где ты его не достанешь!

-Понятно, — кивнул он,— утащил туда, откуда принес.

Хромов улыбнулся одними губами, глаза оставались ледяными:

— Хорошо, что ты такой понятливый.

Влад вперил в него свирепый взгляд:

— Может мне выжечь весь твой замок, к чертовой матери, дотла, раз уж пришел?

— Попробуй,— в тон ему ответил Хромов.

Они с минуту мерились взглядами, отводить глаза никто не собирался. Их силы были примерно равны, и оба прекрасно об этом знали.

— Я не знаю, каким образом ты смог вынести Стража из-под моей защиты, но не питай надежд, что я дам тебе подобраться с ним к Храму!— наконец сказал Влад.

— Обязательно приму к сведению,— саркастично заметил Саша.

Тут, сквозь пелену полога раздался смех, и он, не удержавшись, обернулся. Из толпы танцующих, совсем недалеко от них, вынырнула пара. Сосед этот, долговязый, будь он неладен, ну и, конечно же, Головная Боль в зеленом платье. Парень из кожи вон лез, что бы произвести впечатление, а она смеялась каким-то его шуткам.

Захотелось подойти, отшвырнуть этого недотепу и утащить Лаврову наверх, запереть в самой дальней комнате и не выпускать. Кто бы мог подумать, что она решит настолько кардинально сменить тактику? Видно же, что назло ему все делает! И поведение, и смех, и наряд этот, черт бы его побрал!

Может, не надо было ее силком тащить на этот вечер? Наоборот спрятать подальше, и плевать на всеобщее любопытство?

"А, может, вообще можно было сделать все по-другому,— закралась неожиданная, но чрезмерно раздражающая мысль". Сердито отмахнулся от непрошенных дум и в тот же миг, чуть не зарычал, заметив, как Викор стремительно закружил Ольгу на одном месте, придерживая за талию.

— Значит, ты притащил Вора,— раздался из-за спины голос Влада.

Хромов резко обернулся. Глядя на эту поганку зеленую, он совсем забыл о том, что брат здесь и тем более о том, что ему по силам заглянуть под полог, скрывающий Ольгину сущность.

Влад стоял, замерев на месте и разглядывая Ольгу с такой жадностью, словно она была праздничным тортом:

— Вот значит твой главный козырь,— протянул он, все так же не отрывая пристального взгляда от девушки,— теперь понятно, как тебе удалось заполучить Стража из моего замка, не смотря на то, что в башне стояло столько ловушек и защиты, что хватило бы на армию. И понятно, почему я никак не мог определить его местоположение после кражи. И ведь, как здорово спрятал ее, на самом виду, под носом у всех. Слухи о том, что ты привез с собой двух баб, докатились и до меня, и до всех остальных. Кто-то говорил, что это твои торговые партнеры, кто-то, что ты, наконец, жену нашел. Лично я был уверен, что это очередные постельные куклы. Оказалось все гораздо интереснее.

Влад сделал шаг в сторону Ольги, и Хромов тот час преградил ему путь:

— Куда собрался?

— Хочу потанцевать с твоим Вором.

— Даже не думай,— с угрозой в голосе ответил Александр.

-Защищаешь? -хмыкнул Влад,— как полезного вора? Или по какой другой причине?

— Не твое дело!

— Как трогательно. А, давай сделаем так. Ты сейчас отходишь в сторону, я танцую с ней и не пытаюсь разрушить ту защиту, которой она укрыта. Как ты думаешь, если вся эта толпа узнает про то, что Вор в нашем мире, через сколько времени информация дойдет до Королевского Двора и Совета? И вот тогда начнется настоящая бойня. Так что, давай не будем усложнять. Если боишься, что я сейчас ее прибью — зря. Мне просто до жути любопытно посмотреть на нее поближе,— и он, обойдя Хромова, направился в сторону девушки в зеленом, а Хромов пропустил, хоть и еле сдержался, чтобы не напасть. В одном брат был прав — чем меньше людей знают о ее существовании тем лучше.

Да, как же ты мне надоел, со своими плоским шуткам и дурацкими историями! Пожалуйста, кто-нибудь, уберите от меня этого лопуха. Викор изгалялся в словесности, а я пока еще пыталась изображать заинтересованность, хоть и была на грани. Привычно, краем глаза выхватила Хромова из толпы. Женщины в черном, рядом с ним не было— и то, хорошо. Он разговаривал, с каким-то мужиком и было видно, что злиться.

— Поехали в город, на ярмарку Северного Ветра,— опять завел свою песню Викор.

— Не хочу,— не очень ласково ответила я, впрочем, он не заметил. Опять. Он, по-моему, вообще ничего не замечал. Идиот что ли?

— Почему?

— Мне и тут хорошо. Здесь весело.

— Там еще веселее!

Все, надоел, до зубовного скрежета. Спасите меня кто-нибудь, пока я опять не превратилась в маленького злобного хорька!

Словно услышав мою отчаянную мысленную мольбу, к нам подошел мужчина, тот самый с которым разговаривал Хромов, и без малейшего зазрения совести, какой-то простой фразой отправил растерянного Викора восвояси.

— Дама, не откажется потанцевать со мной?— спросил он, галантно протягивая руку и улыбаясь.

Внутри зазвенел тревожный колокольчик, и я не торопясь принимать предложение, рассматривала его. Он терпеливо ждал, в ответ не стесняясь, рассматривая меня. Первый раз за вечер мне захотелось глянуть на Сашу, не для того чтобы узнать, чем он занят, а что бы увидеть его реакцию на этого человека. Еле сдержалась, качнув головой, а неожиданно свалившийся на меня кавалер расценил этот жест по-своему, подхватил меня под руку и увлек танцевать.

Я нашла какую-то точку у него на плече и уставилась на нее как прикованная, не в силах поднять на своего компаньона глаз. Черт, отдайте мне Викора обратно! Тот зануда, но с ним хоть все понятно, а с этим что-то неправильно. Меня не покидало чувство опасности.

Он умело кружил меня в танце по залу, сжимая как-то слишком крепко, жестко, по-хозяйски, и я буквально кожей чувствовала его пристальный взгляд на своем лице.

Черт, да что это за тип? Отчего мне хочется спрятаться подальше?

— Вы к нам из Ткеллы пожаловали?— спросил он, и мне послышалась насмешка на заднем фоне.

-Да,— ответила скупо, — из закрытой части.

— Отличное место,— все так же с насмешкой заметил он,— вы из какого города? Миликар, Арбистан, Лабатис?

Блин, он был в Ткелле? Что за подстава? Суетливо выбрала одно из тех названий, которые он перечислил:

— Арбистан, да, именно оттуда.

— Я так и думал, -почему у меня опять такое чувство, что он смеется надо мной?

Тем временем кавалер склонился ко мне, и на самое ухо произнес:

— На будущее. Арбистан действительно в Ткелле, в закрытой части. К сожалению, это мертвый город, испещренные ветром руины, посреди пустыни, и ни единой души на много километров вокруг. Там отравленный воздух и вода. Ну, это так, на всякий случай, если вдруг коренная ткеллианка не в курсе.

Я чуть не зашипела от злости. Развел, как малолетку! Вскинула на него яростный взгляд с намерением высказать все, что думаю, но слова так и застыли в горло. Глаза, холодные, словно арктическое небо, наглые, будто сдирают кожу, слой за слоем.

Вспомнилась история с тем, как я, убегая от Саши, села в машину к водителю, кавказской национальности и только глаза выдали, кто это на самом деле.

Еще раз взглянула на своего партнера по танцу. Смотрит, как наглый котяра на миску со сметаной. Хромов?

Обернулась к тому месту, где видела Сашу в последний раз. Стоит. Смотрит, не отрываясь. Злой как тысяча демонов преисподней.

Тогда, что это за тип рядом со мной?

В растерянности опять взглянула на него и почувствовала, как от внезапной догадки, зашевелились волосы на затылке:

— Влад? Я правильно поняла?

— С чего ты так решила?

— По взгляду,— ответила, ненавязчиво пытаясь высвободиться из его рук. Бесполезно, держит крепко, не давая даже сдвинуться,— у вас глаза одинаковые.

-Интересно какие?— по-прежнему усмехается.

— Смотрите так, словно взглядом гвозди заколачиваете,— перестала выкручиваться и снова покосилась на Хромова. Он все так же, не отрываясь, наблюдал за нами. Блин, я почти в панике, все внутренности сводит от страха. Если Влад такой же как братец, то ему ничего не стоит раздавить меня как комара, достаточно лишь бровью повести. Надеюсь, Саша не даст этого сделать и защитит, хотя бы как очень полезного Вора.

Влад тем временем рассмеялся, искренне так, белозубо:

— Ты еще папашу нашего не видела, вот уж у кого взгляд был тяжелым

-Здорово, -промямлила я, снова пытаясь отстраниться от него.

— Ты забавная,— хмыкнул он.

— Ага, я такая.

Да, чего тебе от меня надо? Иди к брату своему, устраивайте свои петушиные бои, а меня оставь в покое!

Между тем, он преспокойно, как ни в чем не бывало, увлек меня в очередной танец, не обращая внимания на то, что я превратилась в неподатливую кочергу.

— Значит, это тебя я должен благодарить, за то, что Страж уплыл из моих рук?— спросил он, и в глубине глаз полыхнуло что-то такое, отчего я непроизвольно вздрогнула и попыталась оттолкнуть его.

— Не дергайся,— уже без всяких насмешек, холодно произнес Влад.

-Чего тебе нужно от меня?

— В данный момент, я просто пытаюсь поддержать цивилизованную беседу. Красивая штучка,— он легко, кончиками пальцев дотронулся до цепочки на моей шее. Что в ней красивого? Обычная, тоненькая золотая цепочка, которую я всегда ношу. От его прикосновения, я почувствовала так стадо мурашек, побежало по спине, и они не имели ничего общего с возбуждением. Паника. Противная, липкая, обступающая со всех сторон.

— Слушай, очень приятно было познакомиться, но мне пора, — похоже, не смотря на очень тонкий намек, отпускать меня никто не собирался.

— Боишься?— поинтересовался вкрадчиво он, чуть склонив голову на бок.

Я почувствовала, как во рту все пересохло, а сердце зашлось от избытка адреналина. Боюсь ли я? Да, не то слово! Хромов повернут на этой статуэтке, и брат у него, по-моему, такой же. Так что, да. Я боюсь, и это мягко сказано.

— Расслабься,— лениво проговорил он, правильно истолковав мой мечущийся взгляд,— я обещал своему любимому братцу, что просто приглашу тебя на танец. Мне хотелось поближе рассмотреть человека, проникшего в мой дом, миновавшего всю охрану, ловушки и другие меры защиты и забравшего Стража. Ответь мне на пару вопросов, и я от тебя отстану.

-Что за вопросы?— хриплым от волнения голосом спрашиваю у него. Да, я сейчас готова, что угодно ему рассказать, лишь бы он отпустил меня и ушел.

— Как ты проникла в мой замок?

Я в недоумении посмотрела на него:

— В смысле как? Через центральный вход, зашла и все.

— Просто зашла?

— Ну да, — пожала плечами,— а что в этом такого? У вас там не заперто было.

— Ладно, а как тебе удалось подняться в башню?

— По лестнице,— что за глупые вопросы он задает, -обычной такой, винтовой.

Он хмыкнул, подняв брови:

— Полагаю тот факт, что эта лестница укрыта призрачным пологом, Вора как бы и не интересует.

Я выжидающе взглянула на него, и он с готовность пояснил:

— Под таким пологом, предмет словно и не существует в нашем мире, он перенесен в пространственный сдвиг. Хорошо, поднялась ты лестнице, и каким образом дверь открыла?

— А чего там открывать,— невольно усмехнулась я,— шпилькой обычной поковырялась в замке и все.

Вот теперь он уже смотрел на меня, открыв рот:

— Шпилькой?!

— Ну, да,— пожала плечами.

— Ты открывала дверь с заклятием, способным сжечь на месте целую армию, шпилькой?— он, казалось, не мог поверить в только что услышанное, — как тебе удалось миновать все патрули? Сколько ты вообще времени провела в моем доме?

— Не знаю, пару часов не меньше. Я немного заблудилась, пришлось выход поискать. Патрули? Хм, не видела. Один раз только дядьку с мечом встретила, пришлось отсиживаться за цветком в коридоре.

Влад резко остановился, рассматривая меня, как нечто поразительное, потом сказал что-то не очень лицеприятное (надеюсь, это относилось к ситуации в целом, а не к моей скромной персоне), и развернувшись, стремительно направился в сторону Хромова. Я еле удержалась на подрагивающих ногах и прерывисто выдохнула. Похоже, пронесло. Меня не убили, хотя, по-моему, мечтали об этом. Откуда не возьмись, ярко красной вспышкой вынырнула Виктория:

— Это, что за хр*н сейчас с тобой танцевал?

— Влад,— почему-то шепотом ответила я, глядя в удаляющуюся мужскую спину.

-Да ладно,— встревожено прошептала в ответ Вика,— и что он от тебя хотел?

— Мне кажется, задушить, но ограничился разговором.

Александр пристально следил за каждым движением Влада и был готов пресечь его любой действие по отношению к Ольге, не доверяя ему ни на грамм. Видел, как Влад прошелся магическим взглядом по девушке, пригласив ее на танец. Видел, как напряглась Ольга, бросив на него растерянный взгляд. Только бы ни выкинула что-нибудь в своем репертуаре. Время шло, и вроде все было в норме. Влад даже смеялся, над чем-то, что ему сказала Лаврова. Интересно над чем? Разлюбезный братец закрыл их разговор от посторонних ушей. Ольге явно было не комфортно, и она периодически пыталась отстраниться, но ей никто не давал этого сделать. Пару раз еле сдержался, чтобы не вмешаться и не откинуть названного Реймара от нее, а потом все закончилось. Влад как-то стремительно отпустил девушку и теперь словно крейсер шел через толпу по направлению к нему. Схватив в подноса, у проходящего мимо официанта, бокал с шампанским, залпом осушил его, поморщившись от ударивших в нос пузырьков, и продолжил путь.

— Пока я разговаривал с твоей очаровательной гостьей, краем глаза глянул ее фон, вглубь копать не стал, но вот то, что ты ее вытолкал за Стражем после того, как я его забрал из Храма, рассмотреть успел. И вот, что я подумал. Зачем Александру Хромворту, идущему к своим владениям, имеющему при себе настолько ценный груз, делать такой крюк, чтобы пройти по каменной пустоши, принадлежащей мне, Владу Реймару? Мог ведь обойти, но ты пошел именно туда, где в тот момент был мой отряд с валашскими пауками. И я ничуть не сомневаюсь, что ты мог их всех поджарить за долю секунды, а вместо этого не только позволил себя ранить, но и Стража якобы упустил. Ответ напрашивается сам собой. Тебе это было нужно. Скинул мне черновую, подготовительную работу, дождался, когда все было готово, и выпустил своего Вора, зная, что его, вернее ее, никакие мои ухищрения не остановят. Я восхищаюсь тобой, дорогой брат,— Влад демонстративно захлопал в ладоши, — как всегда ловко играешь людьми. Жаль, папаша умер, он бы тобой точно гордился.

Хромов смотрел на Влада, сложив руки на груди. Что-то отрицать смысла не было, брат не идиот, он все точно подметил.

Тем временем тот подошел к нему вплотную, и теперь они стояли, глядя глаза в глаза друг другу:

— Пусть я не знаю, где этот чертов переход в другой мир, что и как ты собираешься делать в оставшееся время, но запомни одно,— медленно, тихо, сквозь зубы проговорил Влад голосом, полным угрозы,— не подпустить тебя к Храму мне по силам. Если надо привлеку к этому и Короля, и Совет! Если я не получу Абсолют, то его никто не получит. Поверь мне, я для этого приложу все усилия.

-Высказался?— холодно поинтересовался Александр.

— Более чем.

— Тогда проваливай из моего дома к чертям собачьим, пока я тебя силой не выкинул!

— Не напрягайся, я увидел, все что хотел и теперь ухожу,— Влад достал из кармана еще один черный, как осколок оникса, камень, бросил на хозяина мрачный многообещающий взгляд и перенесся прямо из чужого замка.

Александр несколько минут, просто стоял и смотрел на то место, только что был брат.

-Сукин сын,— наконец выдохнул он, потирая шею, и взглядом нашел Ольгу.

Притихшая, она стояла в сторонке, вместе с Викой, и с тревогой озиралась по сторонам. Что испугалась, Тоска Зеленая? Глазенки то, вон как бегают. Подойти что ли, поговорить?

Нервная дрожь, едва утихшая после ухода Влада, снова возобновилась, когда рядом со мной появился Хромов, молча взял за руку и повел танцевать, не забыв шепнуть на ухо, чтобы не дергалась и не устраивала прилюдных сцен. И я покорно пошла за ним, отчасти потому, что сама этого безумно хотела.

— Как тебе мероприятие?— поинтересовался он будничным тоном, по-хозяйски устраивая руку на моей талии.

— Ничего так, миленько,— ответила сконфужено, чувствуя себя не в своей тарелке, так близко рядом с ним.

-Миленько?— удивленно переспросил Саша.

Я кивнула головой, и он взглянул на меня, вскинув черную бровь.

-Ладно, не миленько, а шикарно,— сдалась я,— настолько шикарно, что чувствую себя не в своей тарелке. Словно бомж, случайно забредший на званый прием. Для меня слишком непривычно. Если честно, периодически возникает желание потихоньку сбежать отсюда и скрыться в своей комнате, или в саду, или еще где-нибудь.

— С чего бы это?

— На нас с Викой все смотрят, шушукаются за спинами. Я люблю быть в центре внимания, но не такого.

-Да, никто на вас не смотрит, — отмахнулся Хромов.

-Смотрят, и ты сам это знаешь. Сейчас, когда ты снизошел, до того чтобы пригласить меня на танец, у них вообще глаза от напряжения чуть не лопаются,— буркнула я, действительно перехватив несколько любопытных взглядов.

-Плевать,— он пожал плечами. Блин, вот хотела бы иметь такие нервы как у него, и так равнодушно относится к тому, что подумают окружающие.

Я чувствовала себя так, словно балансировала, стоя на острие иглы. После нашей с ним, холодной войны, длившейся уже несколько недель, нынешний почти обыденный разговор, казался чем-то из ряда вон. И я, вместо того, чтобы отдыхать и наслаждаться мимолетным затишьем, внутри вся подобралась. Я не доверяла ему, и не знала чего можно ожидать от нашей милой беседы. Ощущение такое, словно стоишь на вершине горы, над тобой сгущаются тучи, и ты думаешь, грянет гром или нет.

И он грянул.

-Ну, как тебе мой братец,— поинтересовался Саша, разглядывая мое лицо.

— Чудесный!— ответила, слегка поежившись,— вы очень похожи.

— Интересно чем?

— Глазами, внутренним стержнем, характером,— просто перечислила я, чувствуя, как он напрягся.

— Ты даже не представляешь, насколько не права. Мы с ним абсолютно разные. Он очень жесткий и жестокий человек.

-Ага,— усмехнулась я, не сдержав желчной иронии,— а ты прямо печенька сахарная.

Хромов поджал губы, смерил меня предупреждающим взглядом, и я предпочла, прикусить язык, не развивая данную тему.

-Я серьезно говорю,— соответствующим тоном произнес мужчина,— чтобы не случилось, держись от него как можно дальше.

И тут, я снова не сдержалась. Мне бы промолчать, чтоб ситуация в дальнейшем на столько не вышла из берегов. Вспомнить слова Вики о том, что нужно включать женскую хитрость, думать головой, разумно оценивать возможные последствия. Да, вот только когда я слушала доводы разума? Ха, они для слабаков, а не для такой "умницы и красавицы" как я.

— Странно слышать такое предупреждение от человека, который легко и непринужденно отправил меня к нему в лапы,— чувствую, как голос зазвенел от вновь проснувшейся обиды.

— Оль...

— Или когда ты в такие путешествия отправляешь, это, так сказать, производственная необходимость?

— Не начинай опять,— тихо произнес он, и я явно уловила стальные ноты.

— Да, я и не заканчивала,— прошипела, гневно уставившись в его северные глаза.

Звуки вокруг притихли, словно кто-то выкрутил ручку громкости. Все ясно, опять полог накинул.

— Пытаешься начать скандал при гостях,— жестко поинтересовался он, так сильно сжав мою талию, что я в серьез забеспокоилась о своем позвоночнике,— только попробуй.

— Чего тут пробовать? Два слова, и ты уже сам готов меня придушить. Мне ведь ничего нельзя высказывать, чуть, что и сразу демонстрация из разряда "я здесь самый сильный, а все остальные затыкаются и делают то, что мне нужно". Прямо не мужчина, а доминант высшей категории!

— Интересно, а каким, по-твоему, должен быть настоящий мужик. Сопливым подкаблучником, блаженно улыбающимся от одного твоего взгляда.

— Нет. Он должен быть внимательным, чутким и...

— Понятно, можешь не продолжать. К сожалению, твоим идеалам я не соответствую,— с глумливой улыбкой прервал он меня,— кстати, я смотрю, ты тут спелась с моим соседом.

Я удивленно посмотрела на него. Вот уж не думала, что это было им замечено. Мне казалось, что за весь вечер он вообще ни разу в мою сторону голову не повернул, по крайней мере, до появления Влада.

— Ничего я с ним не спелась,— сердито огрызнулась, уже не делая попыток высвободиться. Все равно не отпустит, пока сам не решит. И вообще, почему меня всегда все тискают? Надо с этим что-то делать!— Мы с ним просто танцевали, и он развлекал меня разговорами!

— Ну и как, развлек?— стужа в голосе вызывала практически непреодолимое желание спрятаться подальше, Однако я заставила себя гордо вскинуть голову и надменно ответить:

— Более чем!— и плевать, что в этот момент я имела в виду то, что этот парень меня безумно утомил.

— Он чуткий и внимательный, как ты и хотела?— в его голосе сквозила такая издевка, что стало больно дышать.

— Собственно говоря, твое какое дело,— огрызнулась я, и в тот же миг, что-то ледяное скользнуло по моей коже, заставляя дрожать, как осиновый лист на ветру. Похоже, еще чуть-чуть и хозяин сорвется. Ну, вот почему бы мне не заткнуться? Вместо этого пренебрежительно кидаю,— а, что это за черноволосая ведьма крутится весь вечер возле тебя?

— Ее зовут Мелея,— процедил он сквозь зубы, явно пытаясь взять себя в руки.

-О, очередная бывшая пассия?— вложила в голос побольше иронии.

-Да, к ее большому сожалению,— Саша ответил настолько спокойно, что у меня сердце в груди перевернулось. Скотина! Мог бы и не говорить последнюю фразу! Хотел зацепить? Выбить почву из-под ног? Что ж ему это удалось.

— Она вокруг тебя вон как, черной кошкой, извивается! Так почему бы тебе не порадовать тетю, а меня не оставить в покое? А, я пообщаюсь с кем-нибудь внимательным и чутким!!!

Хромов остановился, и теперь нависал надо мной, глядя сверху вниз:

— Хочешь поиграть в такие игры?— свирепо прорычал он,— уверена, что сил хватит? Сомневаюсь, что результат тебе понравится! Так что осторожнее, девочка.

— Не называй меня так,— взвилась до небес, -а, что касается игр— мне все равно. Делай что хочешь, меня только не трогай больше!

— Как скажешь, — от его тона все внутри сжалось в крошечный, дрожащий комочек. Господи, что я опять наболтала?!

Он тем временем вежливо улыбнулся, галантно раскланялся передо мной, играя на любопытную публику, и развернувшись, пошел прочь.

Не прошло и десяти секунд, как рядом с ним, словно ниоткуда материализовалась эта брюнетка, с которой у него что-то было. Я чуть не застонала, почувствовав, словно в меня вонзили острый кинжал и теперь медленно и с упоением поворачивают в ране.

Александр умел быть жестоким, и что-то мне подсказывает, что Влад на его фоне меркнет. Он прекрасно знал о моих чувствах к нему. Конечно, сама ведь все разболтала в порыве идиотской откровенности. Знал мое слабое место, мою болевую точку и теперь бил именно туда. Наотмашь, изо всех сил.

Умирая от тоски, я наблюдала за тем, как он в открытую, не стесняясь меня или присутствующих, обхаживает Мелею, даже не глядя в мою сторону. Хотя, зачем ему, собственно говоря, смотреть? Он и так прекрасно знает, что этот его выпад достиг своей цели. Я наблюдала за ним, не в силах отвести глаза и прервать эту пытку, ничуть не сомневаясь в том, что он пойдет до конца, затащит эту дрянь в свою постель, а потом будет махать у меня этим перед носом. Впрочем, за километр видно, что она не против, еще как не против.

Вика, кружилась рядом, бросая на меня тревожные взгляды. Что подружка, боишься, что я истерику публичную закачу? С некрасивыми воплями, дракой и вырыванием волос у соперницы? Я, конечно, могу, вот только есть ли в этом смысл? Что-то необратимо надломилось в наших и без того шатких отношениях. Наверное, именно в том момент, я впервые поняла, что мы с ним всегда будем на разных берегах, как бы близко порою нас не подталкивала жизнь друг к другу.

— Ну, так как?— раздался голос практически над самым ухом.

Я словно вынырнула на поверхность из глубокого омута тоски. Оказывается, все это время чисто механически танцевала с Викором, и он что-то увлеченно болтал, уже заплетающимся от выпитого, языком. Сейчас, по-видимому, был какой-то вопрос, и парень ждал моего ответа:

— Что, прости? Задумалась маленько,— рассеяно пояснила я, чувствуя, что в голове все перемешалось.

— Говорю, идем в город. Скоро полночь, там самое веселье начинается!

Я рассматривала его открытое лицо, светящееся надеждой, и словно со стороны услышала свой ответ:

— Знаешь, а почему бы и нет? Пойдем, покажешь мне, что такое настоящее веселье,— не став выслушивать его восторженный бред, резко развернулась и направилась в сторону выхода, даже не оглядываясь. Смысл, оглядываться? Этот недотепа у меня на крючке, и побежит за мной, крутя хвостиком, хоть на край света. У выхода пришлось задержаться, пока Викору слуги не принесли его верхнюю одежду. В этот момент меня настиг праведный гнев небес, в виде разъяренной Вики:

— И куда это, б

* * *

ь , ты направилась,— рявкнула она, вцепившись в мою руку

— В город,— я лишь пожала плечам.

— Какой на хр*н город?!— вопила она,— ночь на дворе!

— Сегодня карнавал Северного Ветра, хочу посмотреть, как люди веселятся!

— Ты с ума сошла? Проблем захотела? — мимо проплыли две дородные женщины, увлеченно косящиеся в нашу сторону, поэтому подруга понизила голос до свирепого шепота,— Хромов тебя убьет!

— Хромову глубоко наплевать на меня,— сердито возразила я, вырываясь из ее хватки,— Если не веришь, вернись в зал и посмотри, как он увивается за этой гадиной! Я не могу больше этого видеть.

— Ну, так иди к себе и ляг спать! Зачем куда-то тащиться? Тем более с еле знакомым парнем.

— Да, мне даже дышать тяжело в этом месте! Неужели ты не понимаешь, что нет никакой разницы в зале я или в своей комнате? От осознания того, что он где-то рядом, в очередной раз танцует на моих чувствах, на осколках моей гордости? Нет, это уже слишком. Мне нужен воздух, пока я не сломалась, и не забилась в истерике,— подруга молча смотрела на меня, безвольно повесив руки, и в ее глазах было столько переживания, что я с трудом смогла проглотить ком, уставший посреди горла,— Вик, расслабься. Это всего лишь карнавал. Пару часов посмотрю и вернусь. Он даже не заметит моего отсутствия. А, что по поводу, малознакомого парня, тебе напомнить, сколько раз ты сама так поступала? К тому же, я уверена, что гостью Александра Хромворта никто пальцем не посмеет тронуть.

-Что если он будет спрашивать, куда ты подевалась?

— Соври что-нибудь, притворись, что не в курсе,— я развела руками,— ты умная, придумаешь что-нибудь.

Тут к нам подошел Викор, с легким плащом, перекинутым через руку и спросил, готова ли я идти.

— Готова,— ответила решительно, под тяжелым осуждающим взглядом подруги, и бездарно имитируя радость от предстоящей поездки. Фальши он не заметил. Опять. Точно идиот, или просто пьян до такой степени, что все вокруг кажутся добрыми и открытыми.

Мы покинули территорию замка на карете, принадлежавшей Викору. Дорога в потемках заняла не менее получаса. И я поняла, что езда на таком виде транспорта точно не для меня. Карету трясло, мотало, подбрасывало на ухабах, и я, вцепившись в дверную ручку, изо всех сил старалась не стукнуться обо что-нибудь своей буйной головушкой. Викор тем временем извлек откуда-то из складок серого плаща бутылку с выпивкой. Сначала, по-джентельменски предложил мне, и, получив отказ, принялся лично уничтожать ее содержимое прямо из горла. Идея отправиться на карнавал вместе с ним, с каждой минутой казалась все более и более глупой. Вика была права, как всегда. Почему я просто не могла уйти к себе, или выйти в сад? Но ведь Ольга Лаврова самая умная, всегда варианты позаковыристее выбирает!

Въехали в город, немного поплутали по узким улочкам, пока, наконец, не оказались на главной площади, битком забитой народом. Выбрались из кареты и тот час оказались в такой толчее, что я всерьез стала опасаться за свои ноги, обутые в легкие босоножки. На них постоянно кто-то стремился наступить.

Вот, Викору все нравилось. Он подпевал какие-то местные песни, оттанцовывал под залихватскую музыку, водил хороводы, ну и пил. А, я стояла в сторонке, обречено глядя на него, и тоскливо мечтала о возвращении в замок.

Ситуацию спасла мать природа. В каких-то нескольких минут, налетел порывистый шквальный северный ветер, грозящий не только порушить все незатейливые декорации в честь дня самого себя, но и повалить отмечающий народ на землю. Еще пара минут, и черное небо заволокли тяжелые тучи, закрывшие собой искрящийся звездами небосвод, послышались первые раскаты грома, а потом с небес хлынули нескончаемые потоки воды. Все бросились врассыпную, пытаясь укрыться от ненастья, и мы не были исключением, юркнув в какую-то забегаловку. Впрочем, можно было и не спешить. Этих нескольких минут, хватило для того, чтобы промокнуть насквозь.

Викор, заняв столик в углу, подозвал официанта и заказал себе опять чего-то горячительного, а мне чай. За окнами то и дело полыхали молнии, а гром так ярился, что в тон ему дрожала и звенела вся стеклянная посуда на подносах.

Дальше выяснилась еще одна, не очень веселая вещь. Викор оказался из тех людей, что пьют-пьют, веселятся, а потом, достигнув критического количества промилле в крови, раз и засыпают. Собственно говоря, это и произошло, когда он отхлебнул несколько глотков из кружки, принесенный официантов.

И вот я сижу одна, вся сырая, взлохмаченная, в неизвестном мне месте. Человек, обещавший мне незабываемое веселье, громогласно храпит рядом.

Блин, да что за день такой нелепый сегодня? Разреветься что ли прямо здесь и сейчас? Или до дома потерпеть?

При мыслях о доме, вся подобралась. Так, нечего мне здесь делать, пора возвращаться, пока еще какие-нибудь неприятности на свою крепкую задницу не нашла.

Подошла к стоящему за стойкой усатому человеку, больше напоминающему хмурого моржа, и поинтересовалась, как можно нанять экипаж, для возвращения в замок.

Усач смерил меня хмурым взглядом, и нехотя ответил, что экипаж есть, но надо переждать непогоду. А если я хочу отправиться в путь прямо сейчас, то придется заплатить в тройном размере. Денег у меня естественно не было, поэтому без зазрения совести я сказала все записать на счет моего сопровождающего, злясь на него за то, что он вообще вытащил меня из замка. Заодно сняла ему номер, и наняла двух здоровенных мужиков, чтоб они перетащили туда его блаженно дрыхнущее тело.

Арендованный экипаж стоял под навесом. Вот только до навеса еще нужно было добежать. На шпильках в темноте особо не побегаешь, поэтому пока я доковыляла до кареты, или как там эта повозка называется, успела еще раз вымокнуть. С каким-то мстительным удовлетворением подумала о том, что после такого можно заболеть и умереть, но быстро отмахнулась от убогих мыслей. Можно подумать кто-то опечалится из-за моей кончины, кроме Виктории.

Повозка еле-еле продвигалась вперед по размытой ливнем дороге, и когда уже громада замка была совсем близко, в довершении чудесного вечера, у нее отвалилось заднее колесо. Меня тряхнуло по всему салону, и я неуклюже завалилась на бок, воткнувшись головой в стенку. Блеск! Извозчик, матерясь, на чем свет стоит, метался в потемках, пытаясь приладить колесо, и костеря на все лады заказчика (то бишь меня), которому приспичило в такую непогоду куда-то ехать.

Я терпеливо ждала, пока он исправит поломку, но у него ни черта не получалось. То ли дождь мешал, то ли руки кривые, растущие не из того места, да еще и пальцами внутрь. В общем, когда маленькая стрелка на циферблате моих часов сделала почти круг, я на все плюнула, выбралась из кареты и под проливным дождем торопливо, мелкими шажками, из-за каблуков, и облепившего ноги мокрого платья, побежала к воротам.

Глава 15. Ураган

Я промокла как дворовая собака, платье прилипало к телу, сковывая движения, а в туфлях хлюпало столько воды, что при желании можно было там организовать прудик и завести стаю уточек. К тому же я замерзла так сильно, что зуб на зуб не попадал, губы приобрели нежно синий оттенок, и все тело было покрыто огромными мурашками.

Я с трудом подвинула тяжелую входную дверь и, наконец, буквально ввалилась внутрь замка. Судя по тому, что слуги успели навести порядок, гости давно разошлись. Повсюду стояла какая-то мрачная тишина, нарушать которую не стеснялись только раскаты грома за окном. Я, поежилась, почувствовав себя крайне неуютно в этом огромном, словно замершем в зловещем ожидании замке. После нескольких шагов пришлось остановиться: цокот каблучков раздавался эхом по пустынному холлу и почему-то казался просто не уместным.

Я разулась, взяла туфли в руки и на цыпочках, прокралась к лестнице. Быстрей, быстрей подняться два пролета, потом бегом преодолеть длинный коридор и оказаться в своей комнате, создававшей иллюзию безопасности. Ужасно хотелось снять мокрую одежду и лечь спать, это нелепое путешествие сильно утомило. Я только вымокла, замерзла и покаталась по бездорожью, и немного потолкалась среди толпы шумного народа. Никакого толка. Хотя на какой толк я рассчитывала? Зачем вообще все это было нужно? На этот вопрос не получалось ответить даже самой себе.

Вика, скорее всего, спала, так и не дождавшись непутевую подругу. Это хорошо, поскольку выслушивать ее гневные нравоучения нет никаких сил, и с этим вполне можно подождать до утра. Хромов, судя по тому, что я увидела перед отъездом, приятно коротает время с Мелеей, даже не вспоминая про меня. При этой мысли я поморщилась. Глупо. Тоскливо. Больно. Все заняты чем-то приятным, и только я вместо того чтобы спать в теплой постельке (а еще лучше в крепких любимых объятьях) крадусь по лестнице, оставляя босыми ступнями мокрые следы на ступеньках.

-Дура. Дура. Бестолковая дура,— сокрушалась я, поднимаясь вверх,— просто идиотка.

Преодолев первый лестничный проем, мне пришлось опять остановиться, чтобы поправить платье, противно прилипающее к бедрам. Ярко полыхнула молния, на мгновение озарив холодным светом холл, и почти в тот же миг раздался оглушительный раскат грома, такой резкий и громкий, что даже я, никогда не боявшаяся грозы, испуганно вздрогнула.

-Дура, — еще раз повторила, поправляя дрожащими руками выбившуюся из прически прядь мокрых от дождя волос.

— Ну, как провела время?— раздался холодный голос Хромова.

Я вздрогнула, услышав его, и подняла глаза. Александр стоял на втором этаже, облокотившись на перила и глядя на меня, жестко, мрачно, в упор. Его и без того тяжелый взгляд теперь стал просто пугающим. В этот момент по спине побежали мурашки, размером с хомяка, стало по-настоящему страшно.

Хромов рассматривал меня с таким выражением, словно решал: убить сразу или растянуть удовольствие и вдоволь помучить. Я буквально чувствовала, как вокруг него тугими кольцами сворачивается темная энергия, стремящаяся выйти из-под контроля и раздавить меня к чертовой матери.

Я в нерешительности замерла, не зная как лучше поступить. То ли идти к нему наверх и неизвестно чем это все может закончиться, то ли развернуться, слететь вниз по лестнице, распахнуть дверь, и, выскочив из замка, бежать прочь, не оглядываясь, пока хватит сил.

Здравый смысл подсказал, что бежать бессмысленно: он найдет меня и все будет еще хуже. Лучше уж сразу пережить этот неприятный разговор, получить от него по шапке и жить дальше.

Только почему так страшно? Меня не пугало блуждание в темноте, или возможность нарваться на плохую компанию, но Хромов...его взгляд заставлял съеживаться от страха.

Вздохнув, я медленно, через силу преодолела последний десяток ступеней и остановилась рядом с ним.

— Ты не ответила на мой вопрос, — мрачно проговорил он, не глядя на меня и по-прежнему опираясь на перила.

-Хо..хорошо,— заикнувшись, ответила я,— просто прекрасно.

— Ты не представляешь, как я за тебя рад,— Хромов, наконец, оторвался от перил, выпрямился и, сложив руки на груди, посмотрел на меня.

' Да он пьян,— мысленно присвистнула я,— совершенно пьян.'

От осознания этого факта стало еще страшнее. Пьяный Александр вряд ли будет добрее и рассудительнее трезвого.

— Вижу, ты тоже неплохо отдохнул,— заметила я, не удержавшись, и в тот же миг пожалела, что не прикусила себе язык. Его глаза налились злобой. Нет, не злобой, ненавистью, лютой, беспощадной, такой, что мне захотелось отойти от него как можно дальше,— извини, не то ляпнула.

У него нервно дернулась щека, сжимая кулаки он сделал шаг ко мне, но остановился и растягивая слова произнес:

— И что же мне с тобой делать?

— Ничего не надо со мной делать. Давай, завтра поговорим, — я постаралась проговорить это спокойно, но голос предательски дрожал, выдавая мое состояние,— мне кажется, сегодня разговора не выйдет, ты не в состоянии трезво мыслить.

Он молча сверлил меня неприятным, колючим взглядом.

'Не провоцируй его, пожалуйста,— мысленно уговаривала саму себя,— ему сейчас легче прибить тебя, чем отпустить.'

Сжавшись в комочек, я попыталась тихонько обойти его, намереваясь сбежать в свою комнату. В тот момент, когда мне это почти удалось, Хромов метнулся ко мне, крепко схватил за руки и толкнул к стене. Я сильно ударилась затылком, в голове противно зашумело, перед глазами замелькали черные точки. Тем временем Александр навалился на меня всем телом и больно сжал плечи:

-Завтра поговорим?— прорычал он, — я так не думаю.

— Отпусти,— я стала вырываться, и страх придавал мне силы,— немедленно отпусти меня. Слышишь?

Хромов только сильнее сжимал меня, и мне показалось, что еще чуть-чуть и я начну задыхаться. Кроме сильной хватки на меня обрушился поток энергии, его энергии. Пропитанная невероятной мощью, яростью, тьмой она, казалось, разрывала меня изнутри. Мелькнула мысль позвать на помощь, но пришлось от нее отказаться. Слуги не посмеют и близко подойти к хозяину в таком состоянии, а помогать уж точно не станут. Могла откликнуться Вика, но тогда и ей бы наверняка досталось, а она абсолютно не виновата в необдуманных поступках подруги.

Изловчившись, мне удалось сильно пнуть его по колену, от неожиданности и боли он меня отпустил, воспользовавшись этим, я бросилась бежать в свою комнату, там можно было запереться и не выходить пока Хромов не протрезвеет и не придет в себя. Как же было страшно. Я бежала по коридору, сердце бешено рвалось из груди, и не было ни желания, ни смелости оглянуться и посмотреть, настигает ли он меня.

Заветная дверь была все ближе и ближе. Из последних сил я налетела на нее, ввалилась внутрь и сразу захлопнула, запирая на задвижку. Прижавшись спиной к двери, прикрыла лицо руками, и медленно сползла на пол, пытаясь отдышаться. Все тело дрожало от нервного напряжения и пережитого страха. Судорожно сглотнув и обернувшись, я прижалась ухом к скважине, пытаясь что-нибудь расслышать. Тишина. Шаги Хромова не раздавались. Он не преследовал меня, возможно пинок вышел слишком сильным, а возможно помешал избыток выпитого. Так или иначе, но он оставил меня в покое... пока...надолго ли?

Я потерла затылок в том месте, где он 'нежно' соприкоснулся с каменной стеной. Скорее всего, будет шишка, но на сотрясение не похоже, мысли ясные и четкие, не тошнит и голова не кружится.

Посмотрев на плечи, я с огромным неудовольствием заметила ярко-красные пятна в тех местах, где в меня впивались Сашкины пальцы.

— Пьяный сукин сын. Свинья.

— Приятно слышать из твоих уст такие нежные комплименты,— раздался насмешливый голос из глубины комнаты.

От неожиданности я вскрикнула и, прижав руки, ко рту резко обернулась: Хромов вальяжно развалился на моей кровати, закинув руки за голову:

— Ты серьезно думала, что я буду бегать за тобой?

— Ну...

— Или может, в твоей буйной голове родилась светлая идея спрятаться от меня в этой комнатушке?

— Ну... в общем да,— нехотя призналась я.

— По-моему, ты забыла, где находишься и с кем имеешь дело,— в его голосе не было ни намека на дружелюбие, лишь безграничная надменность, холод, презрение.

— К сожалению этого так просто не забудешь,— огрызнулась я, поражаясь тому, откуда взялась смелость.

Идея спрятаться здесь была действительно нелепой. В пределах своего родного замка для него не существовало никаких преград, тем более его не могла остановить запертая дверь.

— Так чем ты занималась, когда сбежала отсюда?

— Я не сбегала. Если бы мне пришла в голову такая идея, то обратно бы я точно не вернулась. Мне просто надо было развеяться, в городе был праздник,— мои брови сошлись на переносице,— хотя не понимаю, почему я должна оправдываться перед тобой? Где, как и с кем я провожу свое личное время, тебя совершенно не касается.

— Ты так считаешь?— я и глазом не успела моргнуть, как Хромов оказался у меня за спиной.

Я испуганно отпрянула от него, налетела на стул, и, не удержавшись на ногах, позорно, неуклюже повалилась на пол. Тоже мне тренер по фитнесу! Любая тетушка-бегемотиха смогла бы приземлиться более грациозно, чем я.

Он стоял надо мной, и его стальные глаза полыхали от ярости:

— Это мое дело, к сожалению

Я медленно поднялась на ноги и теперь потирала ушибленный при падении бок:

— Ах, я же совсем забыла, что слышу этот проклятый Зов Вора,— нервная усмешка сорвалась с моих губ,— а ты так задвинут на этом куске металлолома, что трясешься от одной только мысли о ее потере. И если я вдруг окажусь в 'плохих руках', то выкраду у тебя твое драгоценное сокровище, и ты останешься ни с чем...

Хромов, не дав мне договорить, рыкнул:

-Заткнись,— и меня откинуло на несколько метров горячей волной воздуха.

Ни капли не больно, но безумно обидно.

Я покачнулась, но устояла на ногах, и ошарашено посмотрела на него:

— Да пошел ты,— прошипела и на всякий случай отскочила подальше.

— Что ж, ты давно пыталась вызвать меня на серьезный разговор и разобраться в наших отношениях,— начал он с каким-то внутренним злорадством,— думаю, пришло время поговорить.

— Можешь катиться к черту со своими разговорами. Мне это не интересно!

— Твоего мнения я не спрашивал.

— Как всегда!

Хромов проигнорировал мои последние слова, поднял с пола поваленный мной стул и сел на него. Я так и осталась стоять, с опаской глядя на него, как на дикого зверя:

— Ты хотела знать о моих чувствах? Отлично! Я тебя люблю, и никого так не любил,— зло произнес он,— довольна?

— Нет,— пробормотала, чувствуя, как внутри все покрывается коркой льда. Он признался в в своих чувствах. Я получила то, о чем мечтала столько времени, но никакой радости это признание мне не доставило. Наоборот внутри все оборвалось, а волосы на голове неприятно зашевелились. Саша сказал, что любит меня, но в его взгляде не было ни намека на любовь. Он смотрел на меня так, словно перед ним стояло самое мерзкое создание на земле, недостойное дышать воздухом и топтать грешную землю,— Саш, ты слишком много выпил и болтаешь всякую чушь. Завтра тебе будет стыдно за такие глупости.

— Ты мне не веришь?— Вроде бы удивился он,— впрочем, ничего удивительного. Ты всегда была непроходимой идиоткой. Чтобы я не делал, как бы не издевался над тобой, как бы не унижал тебя, ты все прощала. Сколько я не пытался тебя оттолкнуть все напрасно.

— Зачем отталкивать, если, по твоему собственному признанию, ты меня любишь? Странная какая-то любовь получается.

-Да затем, что мне эта самая любовь не нужна. Она мешает мне жить, дышать и делать то, что я должен. Знаешь, вчера, заметив, что среди гостей тебя нет, я вытряс из Вики, куда ты направилась. Не сразу, но она мне все-таки поведала про то, как ты укатила с этим слащавым недотепой Викором. И, знаешь, чем я после этого занимался?

— Пил, наверное?— ехидное замечание сорвалось с губ, прежде чем я успела подумать.

— Да,— согласился Саша, не обратив никакого внимания на мою интонацию, — но главное не это, а то, что я безумно ревновал, что ты укатила с другим мужиком. Подумал, что ты опять решила заняться своим любимым делом:"клин клином выбивать".

— Ничего у нас с ним не было,— нехотя заметила я, расстроенная тем, что опять пытаюсь оправдаться перед ним,— просто доехали до города, немного поучаствовали в карнавале.

— Знаю. Не спрашивай откуда, просто знаю и все,— раздраженно ответил он,— до решающего момента остается все меньше времени. Брат сегодня самолично пожаловал на прием, миновав все мои защитные барьеры, узнал, что у меня есть тот, кто слышит Зов, и четко дал понять, что ни перед чем не остановиться, чтобы заполучить Стража. А что делаю я? Вместо того, чтобы усилить бдительность и меры безопасности, просчитать возможные варианты действий, я схожу с ума ревнуя какую-то непутевую бабу!

При этих словах я вспыхнула:

— Если бы ты не вел себя как последняя сволочь, то не надо было бы никого ревновать!

Хромов вскочил на ноги и метнулся ко мне. Я проворно отскочила в сторону и в два прыжка оказалась вне зоны его досягаемости:

— Если ты любишь меня, то почему не мог сказать об этом раньше? Зачем нужно было все это? Зачем пытаться втоптать меня в грязь? Почему ты не мог поступить как нормальный человек? Мы ведь...мы ведь просто могли быть вместе, все это время. Все могло быть по-другому!

— Мне не надо по-другому! Ты не слушаешь меня? Мне не надо, чтобы было по-другому, мне надо, чтобы было так, как хочу я! И мне не нужна эта любовь, она делает меня уязвимым и слабым!

— Любовь наоборот делает человека сильнее,— горько возразила я.

-Да неужели? — усмехаясь, спросил он. Усмешка вышла совсем не доброй,— ну и намного ты стала сильнее с того момента как втюрилась в меня? Чего молчишь? Нечего ответить? Я люблю тебя, и это наваждение не приносит мне ничего кроме проблем. И я ненавижу тебя за это, так сильно как никого ранее. Даже злейших врагов. Даже брата!

От этих слов я не смогла сдержать слез обиды, которые горячими ручьями потекли по щекам:

— Чем же я тебе так мешаю?

— Хочешь знать всю историю? Пожалуйста, мне не жалко. — Хриплым голосом проговорил Александр, приближаясь ко мне в плотную,— я влюбился в тебя сразу, как только увидел на том проклятом вечере. Да, я был безмерно счастлив с тобой, те два месяца, которые мы провели вместе. Счастлив до идиотизма. Я просыпался посреди ночи и мог часами смотреть, как ты спишь, был готов положить весь мир к твоим ногам. Я жил и дышал только ради тебя. Я вел себя так беспечно, что забыл обо всем, о своей главной цели, о Страже, обо всем. Когда мы были в Париже, в тот вечер, после посещения ресторана, незабываемой прогулки по ночному городу, мы вернулись в номер, ты заснула. А у меня было такое хорошее настроение, такой подъем душевных сил, что никак не получалось заснуть. Тогда я вышел на балкон, долго смотрел на звезды, думал о нашем будущем. Почему-то вспомнился Страж, и раз уж все равно не спалось, я решил проверить, как там обстоят дела с его приездом в наш город. И, знаешь, что я обнаружил? Что все мои многомесячные труды пошли коту под хвост. Я ослабил контроль, и все развалилось. Выставка, на которую должны были привести Стража, не состоится, а вся коллекция, вместе с этим несчастным Стражем отправляется в турне по Северной Америке. Я был в растерянности. Что же случилось? Почему так произошло? И тут все стало на свои места. Всему этому только одна причина— эта проклятая любовь к тебе. Из-за нее я отвлекся от самого важного дела в своей жизни.

Я прекрасно помнила то утро, когда, открыв глаза, увидела перед собой мрачное лицо Александра. Тогда он сказал, что у него возникли срочные дела на работе и им надо возвращаться домой. Я поверила, а после нашего возвращения все сломалось.

— Я попытался свести контакты с тобой к минимуму, придумывал важные дела и прочие поводы, чтобы не встречаться с тобой. Хотя почему придумывал? Дел действительно было невпроворот, надо было разгребать ситуацию со Стражем,— продолжил он свой тяжелый рассказ,— однако вскоре стало очевидно, что ты так просто не сдашься, и будешь бороться за наши отношения до конца. И я боялся, что поддамся тебе, таким сильным было желание быть с тобой. Тогда, мне пришлось принять сложное решение о полнейшем разрушении отношений. Я устроил то веселое свидание,— произнес он и совсем невесело усмехнулся,— нашел для своих целей сисястую деваху. Господи, я даже не помню, как эту дуру звали...

-Катерина,— горько произнесла я,— ее звали Катерина.

Он смерил меня странным взглядом и продолжил:

— Все прошло как надо, ты нас увидела, поскандалила и убежала в слезах. Я кстати чуть не сломался и не пошел за тобой, еле хватило ил остановиться, но пришлось вытерпеть, хотя на душе было ужасно. Я своими руками должен был все разрушить, в то время как мне безумно хотелось быть с тобой.

На какую-то долю секунды, маска равнодушия слетела с его лица, и я увидела неподдельную боль в его глазах. Но это ничего не значило и ничего не могло изменить, от этого слезы потекли еще сильнее.

— После такого свинского поступка с моей стороны, твоя гордость должна была взбунтоваться, и ты, по всем законам логики, просто обязана была послать меня куда подальше. Я сходил с ума, от осознания этого факта, метался как тигр в клетке. Но нет, через две недели ты опять позвонила. Я дал слабину и мы встретились...и все могло начаться сначала, но мне уже было известно к чему все это приведет, поэтому, невзирая на то, что сердце обливалось кровью, я снова ткнул тебя носом в дерьмо, помнишь?

Это тоже отчетливо сохранилось в моей памяти. То проклятое утро, когда я нежилась в постели, после бурной ночи, и была счастлива от одной мысли, что все у нас наладилось, в квартире появилась та самая Катерина из ресторана и наговорила мне кучу неприятных слов. Хромов при этом лежал рядом, закинув руки за голову, и с улыбкой посматривал на нас. Такого позора и унижения я никогда в жизни не испытывала.

— Кстати если для тебя это имеет значение, то с той самой Катериной у меня никогда и ничего не было. Я ее просто нанял, заплатил кучу денег. Ты себе представить не можешь, как она была счастлива, выполняя свою роль. Мне даже практически ничего не надо было делать, она все придумывала сама, такая вот затейница.

Я громко и некрасиво всхлипнула. Я умирала тогда от боли, а он просто заплатил, чтоб меня сломали и растоптали.

— Мы расстались, как я считал, уже окончательно. И ты пошла в разнос. Как вы там с Викой говорите? Клин клином выбивают?— усмехнулся он, а в глазах появилось неприятное колючее выражение,— скольких мужиков ты успела тогда поменять?

— Не считала,— сердито ответила я

— А я сначала пытался, но сбился на втором десятке. Если бы ты знала, как я ревновал, как метался в ярости от своего бессилия, от почти непреодолимого желания остановить все это безумие. Я сотни раз сидел в машине перед твоим домом, наложив на себя заклятие невидимости, наблюдая, как ты уходишь на очередное свидание. Это было нестерпимо больно, а еще больнее было осознавать, что все это происходит исключительно по моей вине. Я сидел и мечтал все это прекратить.

— Но ты ничего не сделал...

— Конечно,— зло перебил он меня,— хорошо, что хватило ума все оставить как есть. Стоило мне отречься от тебя и дела со Стражем не просто наладились, но и стали еще лучше, чем до этого. А у тебя тем временем появился тот здоровенный парень, и ты вроде бы успокоилась. После этого я перестал дежурить возле твоего дома, решив окончательно оставить нашу историю в прошлом. Как его кстати звали?

— Ванька. Чижик,— всхлипывая, произнесла я.

— Чижик, Надо же, как ласково,— скривился он.

— Он очень хороший...— в тот момент наша последняя с Ванькой встреча, показалась мне невинной шалостью, по сравнению с той закалкой, что мне устроил Хромов.

— Не то, что я?— презрительно изогнул губы Саша.

— Это уж точно!

-Ладно. Проехали. Ничего не хочу об этом знать,— отмахнулся он и продолжил свою историю,— мы расстались, и я сконцентрировался на Страже. Не буду врать, что забыл и не вспоминал тебя. Еще как вспоминал, лежа каждую ночь без сна в своей постели. Все, казалось бы, осталось в прошлом, и тут снова твой звонок и просьба о встрече. Да я чуть с ума не сошел от радости, услышав в трубке твой голос, и был готов прыгать до потолка как сумасшедший бабуин, при мысли о том, что скоро вновь тебя увижу. Однако вместе с радостью пришло опасение, что ты решила взяться за старое, и попытаешься вернуть наши отношения. Свой выбор в пользу Стража я уже сделал, и ничего не собирался менять. Тогда, превозмогая отвращение к самому себе, я вызвал Марго, она моя преданная, скажем так, фанатка, с которой мы периодически самозабвенно предаемся плотским утехам. Что морщишься? Не нравится про других баб слушать? Ничего, переживешь, не только ты клин клином можешь выбивать. Это весьма действенный и распространенный метод.

Я уже ничего не могла с собой поделать, стояла, опустив руки и не сдерживая слез, смотрела на него.

— Ты зашла в мой кабинет такая красивая, спокойная и уверенная в себе, что я сразу понял— в воскрешении отношений ты не нуждаешься. Признаться это было весьма неожиданно и... больно. Почему-то я был уверен, что ты снова попытаешься сойтись со мной, мне придется поиздеваться над тобой и отправить прочь, а вместо этого чуть с ума не сошел от ревности, когда ты выпроводила эту пустышку, небрежно помахав кольцом у неё перед глазами. Удивлена? Да, я прекрасно видел этот жест, и с трудом переборол желание хорошенько тебя встряхнуть и выкинуть это чертово кольцо. Ты попросила денег, без всяких ужимок, кокетства, просто обратилась за помощью, и я не смог тебе отказать. Пока я доставал деньги из сейфа... кстати код ты именно тогда подсмотрела?

Я безразлично кивнула.

— Так вот, доставая деньги, я подумал, что, наверное, все это к лучшему, что, наконец-таки у тебя появился достойный человек и надо просто смириться и отойти в сторону,— проговорил Хромов осевшим голосом,— и тут выясняется, что ты услышала Зов Вора. Это произошло прямо на моих глазах. Я просто не мог в это поверить и решил, что знак свыше.

— Плохой это был знак, неправильный,— всхлипнула я.

— Вот тут ты абсолютно права. Стоило мне только подумать о том, что может быть стоит еще раз попробовать нам с тобой начать все с начала, как начались неприятности. При перемещении, я боялся потерять тебя в пространстве между миров, а в результате потерял Стража, который оказался не там, где мы. Ясно было, что это из-за того, что я дал волю чувствам. Надо было покончить с этим наваждением с самого начала, держаться от тебя подальше, но сила воли опять подвела. Уже здесь, в этом мире я так и не смог остановиться, мы снова оказались в одной постели, и ты засыпала в моих объятиях, а я гадал, к чему это приведет. А тут еще Вика подкинула стоящую идею. Я специально сделал так, чтобы Страж оказался у Влада, ведь ты слышала Зов и непременно бы выкрала его. Меня тогда устраивало, что он делал всю черную работу по подготовке Храма. Однако время шло, столб на востоке стал зеленым, а ты так и не проявляла желания отправиться за Баксом. Пытаясь разобраться, в чем причина, я понял, что опять все упирается в любовь. Ты была так рада нашему воссоединению, что Зов попросту не мог до тебя достучаться. Мне пришлось тебя подтолкнуть к этому делу. Знаю, что обещал не накладывать на тебя заклятий, но тогда мне не показалось это преступлением, к тому в данном случае цель полностью оправдывала средства.

— Ты ведь мог меня просто попросить.

-Ты могла бы отказаться, а в моем деле нет места для дамских капризов. Каким-то невероятным образом ты почувствовала, что я применил магию, хотя люди из вашего мира нечувствительны как носороги по отношению к ней. Наверное, связь со Стражем обострила восприятие. А дальше все пошло под откос. Тебе надо было просто принести Стража, и мы бы дальше спокойно жили-поживали. Просто заткнуться и принести мне эту чертову лошадь. Но нет, вместо этого ты превратила нашу жизнь в ад!

— Нет Саш, это не я, а ты превратил нашу, а особенно мою жизнь в ад, в череду бессмысленных страданий,— горько прошептала я,— ты все испортил. Все сломал. Зачем? Каждый раз, когда ты давал слабину, приходилась расплачиваться мне. Ты решал поучить меня уму разуму и возвести очередные барьеры, а во мне что-то ломалось, умирало. Какой смысл во всех этих мучениях?

— Какой?— Он рассмеялся, смех вышел жесткий и не приятный,— у меня есть цель, которой я посвятил всю свою жизнь. И ни за что на свете я бы не променял эту цель на какую-то бабу. Вся эта любовь-это не счастье и радость, а боль, страданье и помеха. Ты, наверное, рисовала себе картину, что мы, как счастливое семейство живем в большом доме, ты жаришь мне котлеты, а я в трико валяюсь у телека, или как там делают мужья в вашем мире? Может еще выводок детенышей в твоих фантазиях присутствует? Так вот повторяю еще раз: не нужно мне все это. Есть вещи гораздо более важные, а когда мне будет нужен наследник, я заведу себе тихую покладистую жену, которая родит мне ребенка и будет сидеть в уголке, глядя на меня с немым обожанием, и радуясь при одной мысли, что я обратил на нее свое внимание. Вот и все. А ты...ты из меня всю душу вынула. Эта проклятая любовь доводит меня до бешенства.

— Так не люби,— прохладно ответила я, устав от потока оскорблений и почувствовав, как в душе распускаются лепестки злости, ярости, ненависти и еще чего-то холодного, как полярная ночь, — отправь меня домой и дело с концом. Я займусь своей жизнью, а ты можешь полностью посвятить себя своему любимому куску железа. Я не хочу быть с тобой, ты мне противен.

— Да неужели?

— Ты жестокий сукин сын, которому наплевать на все, кроме себя и своей великой цели, ради которой ты готов перешагнуть через кого угодно. Отправь меня домой и забудь, а я уж как-нибудь справлюсь!

— Поползешь к своему драгоценному Чижику?

— Нет, Я его слишком уважаю, чтобы обманывать и использовать в качестве жилетки. Найду другого мужика, ты же знаешь с моей внешностью это не проблема. Может даже не одного, погорюю годик, а потом начну строить свою жизнь, забыв тебя как страшный сон. А ты ищи себе тихую пустышку и строгай с ней наследников. Только меня оставь в покое! Как же жалко времени и нервов потраченных на тебя! Какой дурой надо было быть и надеяться на то, что ты можешь измениться!— горько произнесла я,— люди не меняются, а такие как ты тем более. Проваливай из моей комнаты!

-Ты выгоняешь меня,— казалось, Саша удивился.

— Да, катись к черту! И можешь не переживать, я больше не побеспокою тебя своими чувствами, они у меня самой не вызывают ничего кроме тошноты,— Хромов отшатнулся от меня, а я продолжала,— с этого момента я считаю себя свободной от тебя. Мне все равно где и с кем ты будешь! Можешь хоть сейчас притащить сюда Мелею и отделать ее прямо на моей кровати. Могу вам даже свечку подержать или советом каким помочь. Мне плевать!!! И не смотри на меня так! Если хочешь, вмажь по морде и проваливай, больнее все равно уже не сделаешь!

— Ах ты, стерва,— прорычал Хромов и бросился ко мне,— свободной она себя считает! Освободишься, когда я разрешу.

Я не смогла увернуться от его броска, и он сгреб меня в охапку. Пространство вокруг заискрилось и за долю секунды мы оказались в другом помещении.

— Куда ты меня притащил?— прокричала я, яростно отбиваясь от него,— отпусти немедленно!

— Да, пожалуйста,— он презрительно оттолкнул меня, так, словно я ему была нестерпимо противна.

Александр прошел в центр комнаты, где на полу был начерчен мерцающий круг, стояли свечи и стопки книг. Вся эта магическая атрибутика не предвещала ничего хорошего, поэтому я, воспользовавшись тем, что Хромов что-то искал в большой старой и очень ветхой книге, тихонько шмыгнула к двери, оглянувшись через плечо, убедилась, что он не обращает на меня никакого внимания, тихонько повернула ручку, отрыла дверь и выскользнула в коридор. Так, судя по всему, он притащил меня на третий этаж. Выдохнув я повернулась, намереваясь убежать прочь, и тут же из груди вырвался крик: Александр уже стоял сзади меня и злорадно улыбался. Не дав опомниться, он затолкал меня обратно в комнату, запер дверь и потащил, не смотря на все мои попытки освободиться, к кругу.

— Знаешь, когда я первый раз тебя увидел, то подумал, что ты моя судьба и сделаешь мою жизнь счастливой, однако ты вместо этого принесла в нее множество проблем!

— Отпусти меня, — провизжала я, пытаясь освободить руку из его стальных тисков

— Даже не подумаю,— он затолкал меня в круг,— я не собираюсь тебя отпускать ни сейчас, ни потом. У меня нет никакого желания сходить с ума, думая, где ты и с кем. И ревновать я тебя больше не буду!

-Что ты делаешь?— испуганно прокричала я, когда Хромов развернулся ко мне, резким движением схватил за сырой подол и разорвал платье, упавшее к моим ногам изумрудным облаком. Я оказалась в одном белье, таком же сыром после ливня, как и само платье.

— Трахнуть бы тебя сейчас, конечно, — глумливо произнес Александр, рассматривая мое тело,— да, настроения нет.

— Сволочь ты, Хромов! Остановись!

— Зачем? Обещание не накладывать на тебя никаких заклятий, я уже благополучно нарушил,— он пренебрежительно повел плечами и подошел к свечам, сделал пас рукой и перед ним появились серебряная чаша и кинжал.

-Ты хочешь убить меня?— голос внезапно пропал и вместо него получился сдавленный, хриплый шепот. Я пятилась от него до тех пор, пока спина не уперлась во что-то твердое, быстро оглянулась, но ничего не увидела. Пустота. Я просто достигла границ круга, и он меня не выпускал.

— Зачем мне это?— искренне удивился он,— Я просто сделаю так, что никогда, ни при каких условиях не сможешь быть с другим мужиком...

— Саш, ты совсем голову потерял? Ты пьян, давай все это остановим и разойдемся своими путями? Прекрати!

Внезапно он оказался рядом со мной, а его рука на моем горле. Его серые глаза практически светились, от переполнявшей его силы. Он лишь немного приподнял завесу над ней, и я почувствовала, словно холодные мерзкие щупальца проникают мне под кожу. Было жутко, тело словно парализовало, а каждый вдох давался с неимоверным трудом.

— Если со Стражем все получится, и я достигну своей цели, не смотря на помеху в твоем лице, то может быть, но не факт, я тебя отпущу. А, может, и нет, будешь моей любовницей. Днем я буду строгать наследников, как ты выразилась, с тихой пустышкой, а вечером буду приходить к тебе. И ты не сможешь отказать, никогда. А если из-за моей слабости я упущу Стража, то просто убью тебя. И поверь мне, дорогуша, рука у меня не дрогнет.

Отпустив мое многострадальное горло, он бесцеремонно схватил меня за руку и полоснул кинжалом по запястью. Было очень больно. Алая кровь брызнула во все стороны, запачкав и меня, и Александра, и все вокруг. Он равнодушно, не обращая никакого внимания на мои хрипы, взял чашу, подставил ее под струю крови, сказал несколько слов, показавшихся мне самыми ужасными на свете, потом схватил за волосы, притянул к себе и поцеловал в губы. Поцелуй бы жестким, предназначенным для того, чтобы причинить боль, унизить и показать кто здесь хозяин. Я вырывалась, как могла, но силы были не равными.

В голове словно взорвался фейерверк, и Хромов в тот же миг отстранился от меня, тогда как я с ужасом поняла, что заклинание сработало.

Я упала на колени, прижимая израненную руку к груди, и зарыдала.

— Ничего, не девочка, Переживешь,— равнодушно произнес Саша, глядя не меня сверху вниз,— все свободна.

С этими словами он переместил меня обратно в комнату и после этого просто исчез.

Я, пошатываясь, подошла к своей кровати, оторвала кусок белоснежной простыни и перемотала рану. Сил не осталось совсем, и с мыслью о том, как сильно его не ненавижу, я забралась под одеяло и провалилась в тяжелый, безрадостный сон.

Пробуждение стало просто кошмаром. Сначала виски сдавило адской болью, потом во рту появился горький привкус и только после этого в памяти всплыли обрывки вчерашнего вечера. Я застонала и с трудом перекатилась с одного бока на другой.

Слез не было, криков и жалостных волей тоже. Только пустота. Я молча смотрела перед собой, стеклянными глазами, не моргая, не шевелясь, ни о чем не думая.

Хотелось заснуть и больше не просыпаться, никогда, чтобы весь этот кошмар исчез.

Я поморщилась, от боли в руке, поднесла ее к глазам и увидела, что вся тряпица, оторванная от простыни, пропиталась моей кровью, превратившись в жесткую, сухую корку, затем осторожно сняла ее с руки и уставилась на глубокий порез.

Как? Как он мог вчера все это сказать? Как мог наложить очередное заклинание, да еще какое? Что теперь делать?

В голове, усиливая боль, прозвучали жестокие слова: "не девочка, переживешь".

В душе шевельнулась робкая надежда: может Саша проспится, поймет, что натворил, придет и все исправит? Извинится, скажет, что был не прав...

Дура.

Не придет, не извинится и ничего исправлять не будет.

Это Хромов, с его целью, амбициями и стремлением получить такую желаемую силу. Плевать он хотел на мои страдания, боль, чувства. Ему даже на свои собственные чувства плевать, если уж они мешают ему получить желаемое.

Стало мерзко и бесконечно грустно.

Ведь могли быть счастливы, вместе, рядом, навсегда.

Я с трудом села, опираясь на здоровую руку, осторожно спустила ноги с кровати и попыталась встать.

Попытка отозвалась новой вспышкой боли в голове, поэтому мое несчастное тело с тихим стоном повалилось обратно и закрыло лицо руками.

В этот момент в комнату постучали, но, не дожидаясь приглашения, вошли внутрь, громко хлопнув за собой дверью.

На миг мелькнула мысль, что это Хромов, но раздался гневный голос Вики:

— Ты,

* * *

с ушами, что творишь? Какого

* * *

ты вчера свалила с этим придурком? Знаешь, что мне вчера устроил Саша, когда обнаружил твой побег? Я думала, помру от страха!!! А тебе вообще советую зарыться куда-нибудь поглубже и не показываться ему на глаза, пару месяцев!

— Вик, не шуми, пожалуйста!— прошептала я.

-Что напилась вчера? Головка бо-бо?— продолжала лютовать Вика,— так тебе и надо! Надеюсь, похмелье тебя добьет! Если только Хромов этого раньше не сделает! Вот он тебя встретит...

— Вчера уже встретил,— раздался мой безжизненный голос.

-Что? Когда...

Виктория осеклась, только сейчас заметив, что чумазая подруга лежит на мятых, рваных простынях, перемазанных кровью, на полу валяется повязка, судя по всему пропитанная той же самой кровью.

-Оль, -взвизгнула Вика и бросилась ко мне, -что с тобой? Что он сделал?

Я не шевелилась, не делала попыток заговорить, не открывала лицо.

Подруга хотела силой заставить убрать руки, чтоб заглянуть в глаза, но с ужасом замерла, увидев рану:

— Оль, скажи, что ты просто порезалась, и Хромов здесь ни причем!

— Вик, умоляю, помолчи, — тихо проговорила я,— каждый твой звук, как гвоздь вгрызается в мою тупую башку.

— Что произошло?

— Эх, полный ..., извини, не могу сказать это слово. Он меня ждал, Вик. Ждал и пил. Напился как свинья,— простонала я,— и дождался. Лучше бы я померла, прыгая с водопада, чем пережила вчерашний вечер!

Я, наконец, убрала руки, бессильно опустив их на кровать, и посмотрела на подругу несчастными глазами. Слез по-прежнему не было, видать организм израсходовал весь их пожизненный запас.

С тяжелым вздохом я начала рассказывать про то, что произошло после моего возвращения в замок. Про встречу на лестнице, разговор в комнате, заклинание, про все. Утаивать не было смысла, держать в себе такую грязь не хотелось.

Викуля сидела рядом, держала меня за руку и, не перебивая, слушая, лишь изредка вставляя реплики типа "сволочь". Когда печальный рассказ был закончен, в комнате повисла тишина.

Я потратила все силы, рассказывая о случившимся, словно заново все это переживая, а подруга была просто в шоке:

— Как он мог?

-Легко, непринужденно и без капли сожаления

-Надо идти к нему, — вскочила Виктория на ноги и бросилась к двери,— пусть исправляет!

— Стой,— прохрипела я,— не смей! Ничего он не исправит, это же Александр! Если пойдешь, то он тебя пошлет, а может заявится сюда и наговорит еще кучу гадостей. Не ходи. Будет только хуже!

— Но как же... Что же... Ты хочешь оставить все как есть?

— В одном он прав. Не девочка, переживу. Мне надо помыться, переодеться, поесть и тихонько посидеть в комнате, подальше от Хромова, подумать о том, что же делать дальше. Буду, благодарна, если составишь мне компанию.

-Как знаешь,— согласилась Вика.— Сейчас сделаю тебе ванну. А потом пойдем есть.

— Можешь принести что-нибудь съестное сюда? Я боюсь, что встречусь с ним. Я не хочу этого. Совсем. Я его боюсь.

— Ладно, — с готовность согласилась подруга.— Жди здесь, сейчас все сделаю.

С этими словами она направилась к выходу, а я устало прошептала "спасибо".

Вика почти бежала по коридору к лестнице, в голове прокручивая рассказ подруги. Хотелось метнуться в комнату к Александру и исцарапать его холеную морду, выцарапать эти холодные надменные глаза. Но Ольга была права, не стоит этого делать. Хромов сейчас наверняка в отвратительном настроении, и любой выпад с их стороны может привести к новой катастрофе.

Девушка спустилась по лестнице и направилась к столовой, в голове по-прежнему перебирая весьма нелестные эпитеты для хозяина замка.

На встречу попалась пара каких-то уж очень притихших и подавленных слуг, стало ясно, где-то рядом недавно прошел ураган по имени Александр. Прыти у Вики тот час поубавилось и она, уже осторожно оглядываясь, продолжила свой путь.

Зайдя в столовую, девушка замерла как вкопанная.

За столом, боком к ней, сидел Хромов. Весь помятый, во вчерашней одежде. Перед ним стояли несколько блюд и... целая шеренга бутылок. Он пил прямо из горла, не затрудняя себя наливанием крепкого напитка в стакан, который сиротливо стоял в сторонке.

В этот миг кровь у Вики просто закипела: ее подруга там страдает, а эта самовлюбленная скотина тут пьет, вместо того чтобы все исправлять и валяться в ногах, вымаливая прощение. Она сделала несколько решительных шагов вперед, и в этот момент Хромов заметил ее. Девушка открыла рот, чтобы высказать ему все что думает, но он наградил ее таким взглядом, что волосы встали дыбом. Их выражение можно было истолковать только одним образом: "только посмей открыть свой рот и я с тебя шкуру сдеру, медленно и с удовольствием", а поток темной, бурлящей энергии направленный на нее, казалось уже приступил к этому процессу, судя по огромным мурашкам, побежавшим по всему телу.

Несколько секунд она смотрела в его мутные, осоловевшие от спиртного глаза, потом развернулась и убежала прочь. Хромов был страшен, и Вика не представляла, что чувствовала Ольга, когда вся его ярость обратилась на нее. Наверное, действительно лучше было умереть, чем пройти через такое.

Вика заставила себя остановиться только когда добежала до лестницы. Стоп, еды то нет, а она обещала своей горемычной подруге принести хоть что-то, чтоб восстановить силы.

Стиснув зубы, она развернулась и пошла обратно. Глядя только перед собой, и гордо вскинув голову, пересекла столовую и скрылась на кухне, набрала на поднос еды и вернулась обратно. Все это время ощущала взгляд, тяжелый, жесткий, способный гнуть металлические прутья.

Только скрывшись за углом, смогла перевести дыхание и устремилась в комнату к подруге.

Ольгу она застала в ванне, погруженную по уши в пену. Кровать была застелена чистыми простынями, повязка тоже отсутствовала. Все это было скомкано и засунуто в бак для белья, и ничего в комнате уже не напоминало об утреннем кошмаре.

— Как ты?— поинтересовалась Вика.

— Уже лучше,— мой голос был безжизненным, тусклым и бесконечно печальным,— сейчас отмокну, оденусь, поем и вообще все замечательно будет.

— Сарказм? Это хорошо, это значит, что кто-то чрезвычайно безмозглый начинает приходить в себя,— с надеждой в голосе предположила Викуля.

— Надеюсь.

Я вымылась, вылезла с помощью подруги из воды, оделась. Потом мы вместе обработали рану и приступили к трапезе.

Я была настолько голодна, что даже остывшее вчерашнее мясо и овощи показались безумно вкусными. Я все ела и ела, набивая свой рот пищей, и никак не могла остановиться, прекрасно понимая, что в этом виновато заклинание Хромова, пробившее в моем энергетическом поле огромную брешь с рваными кровоточащими краями. Или это у моего сердца рана с кровоточащими краями? Так сразу и не разберешь.

— Как прошла вылазка за провиантом?

— Плохо,— призналась Вика

Я замерла с ложкой во рту и вопросительно посмотрела на Вику

— Твой ненаглядный сидит в столовой, злой как черт и пьяный как свинтус. Перед ним целая батарея бутылок, часть из них уже пустая, остальные на подходе. Когда он меня увидел, я думала что скальп одним взглядом снимет. Так что сидим здесь и никуда не выходим, пока оно не протрезвеет.

Я хмыкнула и отправила очередную порцию холодных овощей в рот. Пьет, значит. Злой, значит. Варианта два: или совесть мучает или сожаление о том, что слишком мягко обошелся со своей великой любовью. Так или иначе, но Вика права, надо сидеть тише воды, ниже травы и ждать когда буря утихнет. А там уж видно будет, как жить дальше.

— Быстро он вчера обнаружил, что меня нет в замке?— мне захотелось узнать подробности вчерашнего Викиного вечера.

— Не очень. Хромов был слишком занят, создавая видимость своей увлеченности Мелеей. Он, прямо как павлин, вокруг нее прыгал. Эта овца вся расцвела, разомлела и смотрела на мир с видом победителя. Потом я на какой-то момент потеряла его из виду, была очень занята танцами с престарелым ловеласом. Хромов куда-то исчез, а Мелея стояла одна, несчастная и недовольная. Сначала мне показалось, что он просто отлучился куда-то, но потом эти иллюзии испарились. Александр возник рядом со мной словно из-под земли, бесцеремонно устранил кавалера, с которым я на тот момент танцевала, и задал один единственный вопрос: "Где?".

— А ты что сказала?

— Ну, сначала я начала что-то увлеченно врать про то, что тебе стало плохо, и ты отправилась к себе в комнату. Оказалось, что он уже проверил, и тебя там нет. Тогда я предположила, что ты решила прогуляться по саду или замку, чтобы развеяться, за что была одарена таким взглядом, что душа в пятки ушла. Этот нахал, не обращая ни на кого внимания, схватил меня под белые рученьки и вывел из зала. Как только мы оказались в пустом коридоре, он прижал меня к стенке в прямом смысле слова и потребовал правды. Я честно пыталась выгородить тебя, но... в общем когда его кулак впечатался в стену в нескольких сантиметров от моего лица, а в глазах зажглось ничем не прикрытое желание убивать, я сдалась. Извини.

— Я б тоже сдалась.

— В общем я выложила ему всю правду, тем более все-таки надеялась, что он вернет тебя обратно, поскольку твоя затея с карнавалом была откровенно идиотской. Александр меня отпустил, смерил страшным взглядом и ушел. Гости в тот же миг начали стремительно расходиться, словно чья-то невидимая рука их к этому подталкивала. Я уверена, что этой самой рукой были заклинания нашего гостеприимного хозяина. Последняя уходила Мелея, которая никак не могла поверить, что в этот вечер с Александром у нее ничего не получится. Как только дверь за последним гостем закрылась, Хромов буквально взорвался. На слуг он наорал так, словно они были виноваты во всех его проблемах, а потом переключился на меня. Я думала, что поседею или в обморок хлопнусь со страху. В общем, получила по полной программе.

— Извини,— грустно сказала я,— из-за меня тебе досталось.

— Ну, это просто цветочки, по сравнению с твоей ситуацией,— хмыкнула Вика,— ты уж постарайся теперь вести себя сдержанно, чтоб не навредить еще больше, в первую очередь самой себе.

— Легко сказать...

— И сделать не трудно,— перебила меня Виктория,— в общем, пока кое-кто не перестанет пить, и не придет в себя, ты сидишь только в своей комнате. Хочешь, я перееду пока к тебе? За едой буду ходить сама, слуг звать тоже. Все вопросы за пределами этой комнаты буду решать тоже я. От тебя только требуется не высовываться.

— Ладно,— согласилась я,— надеюсь это ненадолго, иначе я с ума в четырех стенах сойду.

— Было бы с чего сходить,— философски заметила Вика, за что заработала мой гневный взгляд.

Глава 16. Христодуля Бонифатишна

Я стояла на своем любимом балкончике и смотрела вдаль. Прекрасный вечер, мягкий ветерок, птички поют, люди по двору снуют, Хромов пьет, я сержусь. Идиллия, блин.

Сероглазый гад уже третий день не прекращал свои посиделки со спиртными напитками, поэтому весь замок замер, словно перед ураганом. Слуги мелкими перебежками передвигались по коридорам, явно упоминая нас с подругой всеми нецензурными словами, ибо сомнений в том, кто довел хозяина, не возникало. Вика практически жила у меня, покидая наше убежище только для того, чтобы запастись провизией и после каждого выхода за едой материлась как сапожник, жаловалась на то, что после тяжелого взгляда Александра по ней словно жуки ползают. И чем дольше он пил, тем крупнее эти жуки становились.

Чтобы лишний раз не пересекаться с Александром, который как назло облюбовал для себя кухню, в конце концов, пришлось устроить в комнате небольшой склад: два колечка колбаски, маленькая головка сыра, каравай хлеба, котелок с вареными овощами, кувшин с молоком, несколько огурцов, пара репок, пяток яблок. Дня на три нам с Викой должно было этого хватить, а там глядишь, кое-кто пить перестанет, за ум возьмется, извинять придет... ну это уж я размечталась.

Если честно, было чертовски страшно от одной мысли о том, что он пожалует в мою комнату. Стоило только представить его холодные, светлые глаза, их хищное выражение так мурашки по рукам начинали бегать. Вдруг в хмельном угаре он убедит себя, что я действительно мешаю ему нормально жить и надо от меня избавиться? Или посадить в клетку, чтоб никуда не лезла, и кормить по расписанию?

Страшные мысли.

К счастью меня от них отвлекли. Весь двор огласило громкое, звонкое ржания, и я стала искать взглядом обладателя такого прекрасного голоса.

Это оказалась изящная резвая кобылка изабелловой масти. Никогда не видела лошадей такого окраса вживую, только на картинках. Великолепное животное, от созерцания которого у меня даже мысли об Александре куда-то улетучились.

Конюх пытался завести ее в конюшни, а у норовистой мадам душа, по-видимому, требовала праздника. Она вставала на дыбы, ржала, брыкалась и старалась утащить бедного мужичка к воротам.

Даже не думая о том, что надо сидеть и не высовываться, я выбежала из комнаты и понеслась к лестнице. Уж очень захотелось посмотреть на прекрасную животинку поближе. Перелетая за раз через несколько ступенек, я мигом спустилась вниз, чудом избежав столкновения с кем-то из слуг, пробежала через холл, толкнула двери и вывалилась во двор.

Конюх все еще не мог найти подход к красивой кобылке, орал что-то нелицеприятное, изо всех сил пытаясь не упустить поводья, а вокруг уже собралась толпа веселящихся людей. Громкими выкриками они подбадривали горе-коневода, чем еще больше пугали изящное чудо.

Кое-как я попыталась протиснуться поближе к действию, но пробраться через толпу развеселых потных шумных мужиков оказалось не так-то просто, поэтому я решила обойти основное скопление людей и подобраться со стороны ворот. Там стояла телега с сеном, и если забраться на нее, то выйдет отличная смотровая площадка. Бегом обогнула толпу, краем глаза пытаясь не пропустить всего самого интересного, и со всех ног припустила к телеге.

Внезапно на моем пути возникла невидимая преграда. Я наскочила на незримую стену, от неожиданности не удержалась на ногах, и, отлетев назад, больно приземлилась на пятую точку.

— Что за ....— начала было я, но осеклась.

В нескольких метрах от меня стоял Хромов собственной персоной. Злой, мятый, не бритый, в светлых глазах плещется ярость. Я почувствовала, как что-то холодное окружает меня, липкими мазками проходит по коже, впитывается в тело, вымораживая его изнутри, и стягивается к сердцу, которое как маленькая птичка трепыхается в груди. Ледяные щупальца дотягиваются до него, оплетают и начинают сжимать медленно, но неумолимо.

И тут меня захлестнул просто первобытный ужас. Хотелось кричать, но в горле пересохло, и получился только жалкий всхлип. Он сделал шаг ко мне, и все мои инстинкты самосохранения просто взорвались. Я начала пятится от него, ползти по земле, отталкиваясь локтями и пятками, не отрывая взгляда от лица. Никто не обращал на нас внимания, никто мне не мог помочь.

Хромов остановился, стиснул зубы так, что желваки под кожей заходили, сжал кулаки, по-видимому, еле сдерживая себя.

Я, наконец, нашла в себе силы подняться на ноги и бросилась обратно в замок, расталкивая людей, попадающихся мне на пути. Холод из тела исчез, оставив после себя жуткую пустоту.

Через минуту я влетела в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Дыхание со свистом вырывалось из груди, сердце колотилось как у загнанного зайца, ноги дрожали.

Страх, ужас, паника заставляли меня метаться по комнате и крушить ее. Я швыряла стулья, подушки, предметы интерьера и не могла успокоиться.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу,— повторяла как заведенная, срывая новые шторы с окна, — тиран, гад, сволочь.

Пять минут, и моя комната больше напоминала руины, чем жилое помещение. Однако успокоиться не получалось. К прежним эмоциям добавилась ярость. И не ледяная, как любят говорить в народе, а самая, что ни на есть огненная, обжигающая, сметающая все на своем пути. Мне хотелось задушить Александра, набросится на него с кулаками, отхлестать по самодовольной морде, чтоб стереть с нее всю эту надменность. Не осознавая, что делаю, я бросилась к выходу, распахнула дверь и там столкнулась с Викторией, которая как раз занесла руку, чтобы постучаться.

Радостная улыбка слетела с ее губ, как только она увидела мое выражение лица и погром за моими плечами.

— Что это?

— С дороги,— прорычала я. Кровавая пелена застилала мои прекрасные очи, и мне было плевать на все.

Вика не зря была моей лучшей подругой, она моментально поняла в каком я состоянии и с неведомо откуда взявшейся силой затолкала обратно в комнату:

— Что ты творишь?— прошипела она, разводя руками и указывая руками на погром,— с ума сошла?

— Вик, не мешай мне, пожалуйста,— выкрикнула я, судорожно сжимая кулаки и опять направляясь к дверям

— Куда собралась?— она решительно перегородила мне путь.

— К козлу этому,— я попыталась ее отпихнуть, но подруга была непреклонна,— я хочу ему морду расцарапать...

— Дура, он тебе одним взглядом руки с ногами переломает. Не провоцируй....

— Да плевать я хотела,— мой голос сорвался на визг,— я устала не провоцировать, терпеть, прятаться. Ненавижу сволочь.

Оттолкнув Вику с дороги, бросилась к выходу, но подруга, как оказалось, тоже не зря тренировалась. Она налетела на меня со спины и повалила на пол, так и не позволив открыть дверь.

Мы начали кататься с ней по ковру. Я пыталась скинуть ее и подняться, а Виктория старалась удержать меня, прижать плотнее к полу.

— Оль, остынь,— она кричала что-то еще, но у меня в ушах шумело, и я ее не слушала, а только вопила:

— Слезь с меня!!!

Сколько бы это продолжалось, не известно, но рано или поздно я бы ее скинула, ибо Викуля была меньше и легче меня. Она это прекрасно понимала и применила запрещенный в дружеских разборках прием. Схватила меня за волосы и изо всех сил накрутила их на руку, так что мой бедный скальп чуть было плавно не соскочил с моей буйной головушки.

— Его нет, Оль,— проорала она мне прямо на ухо

— Что?— прохрипела я, вцепившись в ее руку, сжимавшую мои волосы.

— Я уже несколько минут пытаюсь до тебя донести, что его здесь нет.

Я затихла, Хайницкая почувствовала это, отпустила мои волосенки и поднялась на ноги.

— Дура, сумасшедшая,— зло сказала она,— кретинка, истеричка.

— Где он?— я перевернулась на спину и теперь растянулась на ковре, глядя на Вику снизу вверх.

— Ушел, только что. Я слышала, как он сказал управляющему, что его не будет неделю, а потом перенесся куда-то прямо из гостиной. Я спешила к тебе, порадовать, а ты тут, бл*, побоище устроила. У меня теперь все ноги в синяках будут!!!

— Извини,— прохрипела я, не делая попыток подняться

— Да пошла ты,— она раздраженно отвернулась и уставилась в окно.

Я задумалась. Саша ушел. Наверное, он действительно на грани и еле удержался, чтоб не придушить меня. Но какого черта сегодня было? Я просто хотела посмотреть, как и все, на противоборство красивой кобылки и конюха. Просто понаблюдать и все, а он на меня чуть ли не набросился. Думал, что собираюсь сбежать? Я, конечно, неслась в сторону ворот, но не к ним же, а к дурацкой телеге с сеном. Ну, остановил бы, спросил, что я делаю. Так ведь нет, испугал до беспамятства, показал, что ждет меня в случае непослушания. Хотя кого я обманываю, то, что он мне сегодня продемонстрировал, покажется нежными объятьями по сравнению с тем, что он может сделать со мной, если захочет.

Сколько я еще тут выдержу? Когда моя внутренняя стена самообладания сломается, инстинкты самосохранения дадут сбой, и я на него наброшусь? Что-то подсказывало, что ждать осталось не долго. И вот тогда он точно сорвется и убьет меня, раздавит как надоедливого таракана, заморозит сердце и разобьет его к чертовой матери. Впрочем, разбивать уже нечего. Все что мог он уже заморозил, разбил и растоптал давным-давно, оставив мне лишь иллюзию целостности.

И что же теперь делать? Выход я видела только один.

Бежать. Бежать как можно дальше от него. Бежать пока есть время, использовав его отсутствие. Схорониться в какой-нибудь глуши и попытаться начать нормальную жизнь.

Он будет искать меня, знаю это точно, и гнев его будет страшен, но мне надоело думать о последствиях, надоело беречь себя от возможных проблем. От одних укроюсь, на другие нарвусь, как всегда. Судьба у меня видимо такая.

Пусть ищет, а я попытаюсь спрятаться.

-Оль,— простонала Вика, которая, по-видимому, наблюдала все это время за моим выражением лица,— пожалуйста....

— Что?— не поняла я, поднимаясь на ноги и бросившись к комоду. Мне нужно было найти одну очень важную штуковину, а теперь из-за разгрома (за который благодарить надо только саму себя) это становилось не так уж легко.

— Пожалуйста,— обреченно повторила подруга,— скажи мне, что на тебя не накатила Христодуля Бонифатишна?

Я только хмыкнула и продолжила свои поиски, заглядывая во все шкафы, перерывая аккуратно сложенные вещи и устраивая в них такой же погром, как и во всей комнате. Нужного предмета нигде не было.

— Что ты задумала?— с нажимом спросила Виктория.

— Я ухожу.

— Куда?

— Не куда, а откуда. Мне больше нечего здесь делать, я задыхаюсь в этих стенах от страха, ярости, боли.

— Собралась сбежать?— медленно уточнила Вика, не отводя от меня взволнованных серых глаз

— Умница, детка, быстро соображаешь,— отпустила я шпильку в ее сторону,— могу взять тебя с собой.

— Никуда ты не пойдешь,— подруга решительно сложила руки на груди и смерила меня тяжелым взглядом.

— И кто меня остановит?

— Ну, допустим я. Если понадобится я тебя опять завалю и буду трепать на полу, пока твое безумие не уйдет.

— Попробуй,— прохладно ответила я, методично продолжая поиски,— Вик я ухожу, с тобой или без тебя. Хотя с тобой было бы лучше.

— Ты понимаешь, что будет, когда Хромов вернется и обнаружит твой побег?

— О, да, и, к сожалению, в этот момент не смогу лицезреть его прекрасный лик...

— Он тебя убьет, или покалечит. Сломает как деревяшку.

— Вика, я уже давно сломана им, в нескольких местах. Переломана, как ненужная старая вещь, доставшаяся шкодливому мальчишке, который от скуки медленно и с упоением разбирает ее на части.

— Лаврова, ты серьезно думаешь, что хуже уже не сможет быть? Ты знаешь, что у него здесь есть? Пыточная!!! Я сегодня случайно услышала про нее. Слышишь, Оль? ПЫТОЧНАЯ! Это такое место, где людям делают больно, очень больно, где их наказывают. Ты там хочешь оказаться? Или, может, думаешь, что Хромов на это не способен? Я вот не уверена. Хотя может и не сделает он этого. Ведь у него знаешь, что есть в подвале? Камеры! Там нет окон, света, только темнота. Там никто не услышит криков кареглазой дуры, решившей сбежать от Александра, разве что крысы. Большие, толстые крысы, с розовыми хвостами и мерзкими мутными глазками. И охранники там, не те бравые вояки, что маршируют по двору, а огромные пузатые мужики с глазами убийц, глухие к чужой боли и страданиям. Хотя глухие, но не слепые, думаю, твоя крепкая задница им точно по вкусу придется. И будут они тебя иметь там во все места в этих темных подземельях, где не никто не услышит и не придет на помощь.

— Почему только меня,— хмыкнула я,— и тебя тоже. Ведь ты же со мной сбежишь.

— Ты меня не слышишь? Я пытаюсь донести до тебя возможные последствия твоего поступка.

— Слышу, моя дорогая, слышу,— я пробегала мимо зеркала и случайно бросила взгляд на свое отражение. Просто атас. На голове шухер, волосы торчат во все стороны, одежда мятая, щеки полыхают, а в глазах нездоровый блеск. Мда, Христодуля Банифатишна похоже не просто накатила, а переехала в мою головушку на совсем.

— Даже если ты сбежишь, что мало вероятно, ибо я уверена, что стражники тебя не выпустят, где ты собираешься прятаться? На что жить? Воровать? Так, тут в этом дурацком мире тебя мигом поймают с помощью магии. Как там Хромов говорил? Здесь воров не сажают, никто не собирается тратить на них место и еду. Им отрубают руку, чтоб не тянулась к чужому добру и выжигают глаз, чтоб не смотрел на то, что не положено! Забыла?

— Нет,— в глубине ящика моя рука, наконец-таки, нащупала то, что я искала,— Бинго.

Я развернулась лицом подруге и, держа за цепочку, покачала перед ней медальоном Кастора:

— Я не воровала эту штуку, мне ее подарили. Имею полное право сделать с ней, что душе угодно.

Вика, поджав губы, мрачно смотрела на медальон, полыхающий сине-красными переливами. Видать, она совсем забыла про его существование. Забыла, как толстяк подарил мне эту безделушку в самом начале нашего "приезда" в этот мир. Забыла про слова Кастора о том, что эта штуковина стоит целое состояние, а, продав ее, можно купить дом и жить, ни в чем себе не отказывая и мне, и моим детям, и внукам и даже правнукам.

— Вот видишь, со средствами проблем не возникнет. А как покинуть замок я придумаю, все равно до вечера времени еще порядочно. Ты мне только скажи, ты со мной или нет?

— Нет,— холодно ответила Виктория.

Ее ответ меня удивил и даже где-то в глубине душ задел. Она не просто моя подруга, она моя сестра, человек, на которого всегда можно положиться

— Почему?— спросила я как можно более прохладно, стараясь не выказать своей обиды,— хочешь остаться с Александром?

— Нет, не хочу быть рядом с тобой, когда он найдет тебя. Потому что в отличие от тебя понимаю, чем это все закончится. И кстати, неужели ты не боишься попасть в лапы к кому-нибудь из его врагов?

-Нет. Они меня не найдут.

— Откуда такая уверенность?

— Хромов перед балом наложил на меня заклятие скрывающее, что я слышу Зов Вора. Так что никто не будет искать меня, а если вдруг кто-то и окажется рядом, то увидит перед собой просто девчонку.

— Что так прям никто и не сможет пробиться сквозь его чары?

— Да...Кроме Влада.. он уже пробился на балу.

— О, ну тогда все здорово, он же такая душка.

— Плевать, я сумею с ним договориться...

— Оль, ты вообще слышишь себя?— перебила меня Вика,— договорится она. Ты даже с Хромовым, по которому столько времени сохнешь, не смогла договориться, а братец у него такой же, если не хуже. Впрочем, ладно, мне плевать. Поступай, как знаешь. Счастливого тебе пути. Я остаюсь.

С этими словами она быстро покинула мою комнату, хлопнув дверью так, косяк треснул.

— Ну и фик с тобой, золотая рыбка, — проворчала я и стала собирать сумку. О том, чтобы взять с собой свой сезонный чемодан и речи не могло идти, поэтому пришлось ограничиться привычным рюкзаком.

Я сунула в нее смену белья, фляжку воды, яблоки, сыр и колечко колбаски из наших с Викой припасов, теплый плащ, большой платок, который можно и на голову повязать и как шарф использовать, расческу, гигиенические принадлежности, полотенце, походный набор столовых предметов, кружку, косметичку (куда ж без нее родимой). В потайной кармашек опустила драгоценный медальон и те скромные монеты, что оставались у меня после прогулок по торговым рядам. Больше ничего не влезло, да и не надо было больше ничего. С маленькой сумкой проще пробраться за пределы замка, а потом уж все необходимое где-нибудь достану.

Оставшееся время я потратила на составление плана побега. Перебрала в голове все возможные варианты и пришла к выводу, что мой единственный шанс это положиться на Зов Вора. Что там Саша говорил? Если я за ним отправлюсь, то ничто не сможет меня остановить? Что ж настало время это проверить. Я представила лошадку, и сердце тот час сжалось от тоски и практически непреодолимого желания прикоснуться к ней. Я мысленно ласкала взором каждый изгиб гордого и сильного тела, вспоминая каждую черточку, каждую деталь.

— Пожалуйста, помоги мне,— отчаянно прошептала, мысленно пытаясь достучаться до Зова,— я столько раз делала так, как хочешь ты. Хоть раз помоги, пожалуйста.

Сначала ничего не происходило, и я уже начала разочаровываться, но внезапно ощутила поток тепла, откуда-то изнутри, обволакивающего, согревающего, успокаивающего.

Через час таких медитаций, я уже сама верила, что не сбегаю от Александра, а отправляюсь на поиски драгоценного стража. В душе полыхала жажда добраться до Бакса, сжигая на своем пути все сомнения.

На улице тем временем совсем стемнело. Я костюм для верховой езды, поверх него темно-серую толстовку с капюшоном — по ночам уже чувствовалось дыхание приближающейся осени. На ноги натянула любимые кроссовки, волосы заколола в пучок на макушке.

— Ну что ж, пора, — сказала я сама себе, направляясь к выходу и жалея лишь о том, что Вика не захотела уйти вместе со мной. Что ж может так и лучше. Когда Хромов обнаружит, что я сбежала, он будет в ярости. И может если подруга останется здесь, эта ярость пройдет мимо нее. Хотя... Нет, лучше не думать об этом. И про Хромова тоже не стоит думать. Слишком больно.

Я распахнула дверь, и второй раз за день столкнулась нос к носу с объектом моих мыслей. Она молча смотрела на меня, держа в руках набитый рюкзак. Я окинула взглядом ее фигуру и обнаружила, что подруга, как и я, собрана по-походному. На лице выражение полнейшей обреченности, а в глазах застыла легкая придурь.

— Я пойду с тобой, если у тебя есть две вещи,— мрачно произнесла она,— план как покинуть это дивное место и еда.

Я еле удержалась, чтоб не броситься с визгом к ней на шею и не расцеловать, но поспешила заверить свою любимую подружку:

— План есть, еда тоже.

— Тогда идем. Пока я не передумала.

Я тихонько прикрыла дверь в свою комнату и мы, как две тени, бесшумно направились к лестнице. Слуги еще не спали, у них до самой ночи дел невпроворот было. Кто-то что-то мыл, кто-то наводил порядок в комнатах, на кухне вообще во всю шла подготовка к завтрашнему дню. Все как всегда. Четко, размеренно, в строго определенном порядке.

Мы крались вперед, с трепетом прислушиваясь к происходящему вокруг. Пару раз пришлось останавливаться и прятаться в темных углах, чтобы никто не заметил. Вряд ли слуги попытаются нас остановить, но вот каким-нибудь образом сообщить хозяину, что дорогие гости собрались бежать вполне могут.

Молча, без происшествий мы выбрались во двор и сразу юркнули в спасительную тень. Вдоль стен, сокрытые пологом ночи, я и Викуля крались к воротам.

— Как будем выходить?— еле слышным шепотом поинтересовалась она.

— Напролом,— решительно ответила я, и тот час же получила от нее чувствительный тычок в зад.

— Это твой план?— прошипела Вика, хватая меня за руку и принудительно останавливая,— просто выйти через главные ворота?

— Да, через калитку в них, она всего лишь на запор ночью закрывается и два стражника ее охраняют,— просто ответила я, хмуро оглядываясь по сторонам,— идем, нам нельзя стоять, кто-нибудь заметит.

— Мы возвращаемся!!! Пройти не получится!

— Получится, поверь мне,— я выдернула у Виктории свою руку, решительно развернулась и продолжила свой путь на свободу. Хотя, если честно, я понятия не имела, как это все должно произойти, однако в душе царила непоколебимая уверенность в том, что все получится.

Она отвесила что-то нецензурное в мою сторону, так тихо, что я не смогла расслышать подробностей и только уловила общий смысл.

Путь вдоль стен, испещренных временем, до ворот занял минут десять. Мы с Викой, как заправские ниндзя скользили в темноте, молясь только о том, чтобы не наступить на банку, или на кошку, или на пьяного сторожа, и у самой цели спрятались за каменный выступ. Перевели дыхание и прислушались.

Двое стражников патрулировали вдоль ворот, равномерно отбивая тяжелыми сапогами шаг по брусчатке, и лениво перебрасываясь фразами:

— Хозяин опять куда-то ушел. Не сидится ему на месте.

— Последнее время вообще как будто с цепи сорвался

— Так угроза войны какая...

— Да какая там война? У него нервы как канаты, ему что в бой, что в жерло вулкана, — не дрогнет.

— А что тогда?

— Помяни мое слово, все из-за баб, глубокомысленно изрек один из стражников, и смачно сплюнул на землю,— все из-за них.

— Да бред это!

— Я тебе точно говорю...Слышишь?

Мы замерли как две каменные статуи, испуганно переглядываясь. Неужели они нас услышали?

Наконец до нас донесло то, что секундой ранее уловил слух стражников,— кто-то стучался, скребся в калитку, тяжело сопя и надсадно кряхтя.

Стражи мгновенно подобрались, послышался лязг вынимаемых из ножен мечей, скрип открываемого смотрового окошечка, а затем брань одного из доблестных охранников:

— Карл, мать твою, пьяница проклятый!

Еле слышное движение засова, бесшумное открытие двери и звук падающего на землю пьяного тела одного из наших конюхов, того самого, который сегодня не смог достойно завести изабелловую кобылку в стойло.

-Карл, сволочь, опять нажрался как свинья? Какого черта тебя понесло сегодня в город? Середина недели, а ты пьяный. Уволят тебя к чертовой бабушке и выкинут отсюда!— проворчал дин из стражей, впрочем, в злобы в его голосе не было, только презрение.

— Эта рыжая тварь,— промычал конюх, — меня... по двору... при всех ... таскала. Я как... посмешище...с ней. Прирезать ее...ночью... сейчас.

— О-о-о, как все запущено, — ухмыльнулся второй охранник,— эта кобыла из королевских конюшен, стоит тысячу таких болванов как ты.

— Прирезать,— прохрипел Карл и звонко икнул, потом кашлянул, потом испустил газы.

— Так, надо с ним заканчивать. Берем под руки и тащим вон в ту подсобку. На ночь запрем, а то вдруг пойдет месть вершить. Нас потом за эту кобылу всех на мясо пустят.

— Точно.

— Прирезать гадину,— опять повторил Карл,— дайте мне нож..нет...меч... два меча...ик...я ее...

Договорить он не смог, ибо торжественная речь была прервана глухим звуком удара. Один из стражей не выдержал пьяного бреда и вырубил горе-конюха.

— Все, понесли его, пока не проснулся и не принялся опять за свое.

Один охранник подхватил его под руки, второй за ноги, и потащили к сараю, расположенному рядом с конюшнями. Конюх болтался у них в руках как куль с навозом и вдобавок ко всему начал храпеть.

Как стражники запихивали Карла в подсобку, мы уже не видели.

Как только они прошли в трех метрах от нас, мы бесшумно бросились к калитке, благо запереть ее никто не потрудился, протиснулись между приоткрытыми створками, выскочили наружу и через миг растворились в темноте.

Плутая в потемках и опасаясь идти по главной дороге, мы с трудом добрались до города, раскинувшегося у подножья холма, на котором гордо возвышался Нерлишь. Спрятавшись в маленьком дворике, мы начали друг друга чистить от репьев, колючек, листьев, подцепленных в кустах. Покончив с этим делом, я достала флягу, сделала несколько глотков и отдала подруге. Через пару минут мы опять продолжили свой путь.

Улицы, погруженные во мрак, навевали мысли о маньяках, убийцах, насильниках, поэтому мы непроизвольно схватились за руки и дальше шли рядышком, вздрагивая при каждом шорохе и шарахаясь от каждой тени.

Страх нарастал с каждой минутой. Не смотря на то, что мы так легко покинули сам замок, нам еще надо было пробраться через город, патрулируемый отрядами по десять человек и преодолеть городскую стену. Уверенность в том, что у нас все получится начала таять на глазах, и я уже практически была готова сказать об этом Вике, но тут перед мысленным взглядом всплыл огненный образ Стража, с развевающимся по ветру хвостом и гневными очами. Трусливые мысли отступили как по мановению палочки. Плечи расправились, подбородок вздернулся.

Все у нас выйдет!

Не может не выйти!

Я уверенно потащила Викулю к городским воротам.

— Как преодолеем городскую стражу?— прошептала она, по-видимому, прибывая под впечатлением от того, как лихо мы покинули замок через центральный выход.

— Не знаю, мой план закончился на выходе из замка. Сейчас на месте разберемся.

Петляя по узким улочкам, мы продвигались к последнему рубежу: городским воротам. За ними скрывалась она. Свобода.

В городе мы были всего несколько раз, поэтому ориентировались плохо. Несколько раз сбивались с дороги, упирались в тупики, попадали в такие трущобы, что и представить невозможно. Темнота, тишина, запах нечистот. Все это крайне неблагоприятно сказывалось на душевном равновесии двух юных девиц, которые уже вздрагивали от каждого шороха и шарахались от каждого куста.

Часа через полтора мы, наконец, увидели всполохи огня между домами. Центральная аллея, ведущая к воротам, освещалась фонарями всю ночь напролет. Послышались людские голоса, ржания лошадей, грохот колес по камням.

Мы осторожно подобрались к аллее и, притаившись за кустами жасмина, стали наблюдать за происходящим.

Жизнь в этом районе города била ключом. Торговцы готовились к новому рабочему дню, крестьяне привозили провизию. Телеги с товаром въезжали внутрь города, а пустые покидали его территорию. Не менее сотни солдат рассредоточились вдоль всей аллеи и наблюдали за порядком.

— Почему они не закрывают город на ночь?— удивилась Вика,— ведь вражеская армия может прорваться внутрь города. Солдат, которые здесь находятся не достаточно, для отражения серьезной атаки.

— Действительно, странно,— согласилась я.

Мы еще минут пятнадцать просидели в кустах, пытаясь придумать, что делать дальше.

— Смотри-ка,— Вика легонько сжала мое плечо и взглядом указала на ворота,— когда телега въезжает вокруг нее зеленое марево образуется.

Я присмотрелась и, наконец, заметила то, о чем говорила подруга.

К воротам подъехала телега, запряженная старым гнедым мерином, остановилась и крестьянин, сидящий на облучке что-то прокричал охраннику. Тот сделал жест, мол проезжайте, не задерживайте.

В момент, когда телега пересекла "порог" городских ворот вокруг нее на миг появилась зеленоватая дымка, исчезнувшая через долю секунды.

Присмотревшись к телегам, которые покидали город, заметила вокруг них красноватую дымку.

— Это защитный полог Хромова,— догадалась я,— он не пропускает шпионов, вражеских солдат, магов. Думаю, в случае нападения защита сможет сдержать натиск врагов до тех пор, пока сюда не подтянуться основные силы. Казармы не так уж далеко отсюда.

— Здорово. А нас он пропустит?— задумчиво поинтересовалась Виктория, и в ее серых глазах плескалось сомнение.

Мне лишь оставалось неопределенно пожать плечами.

— Ладно,— подруга несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула,— давай сделаем это. Чем дольше тут сидим, тем страшнее.

Откинув сомненья, она, как ни в чем не бывало, вышла из-за кустов и направилась к повозкам. Я последовала за ней. Миг, и мы уже затерялись в толпе снующих людей. Каких только субъектов тут не было. И коневоды из Южных Уделов, сопровождаемые ароматом конюшни, и молочники из близлежащих деревень с большими бидонами, наполненными молоком и фермеры, обвешенные связками овощей.

Увлеченная рассматриванием людей, я больно столкнулась с кем-то плечом, пошатнулась и чуть не упала. Грубиян, тащивший в руках пузатый деревянный бочок, охваченный металлическими скобами, даже не подумал извиняться и пошел дальше по своим делам. Я потерла плечо, повернулась к Вике и обомлела.

Подруги рядом не было.

Холодный пот прошиб меня, и из глубины сознания стала подниматься паника. Как мне ее найти в этом бедламе? Я крутилась на одном месте, вставала на цыпочки, надеясь до дрожи в коленях, увидеть в толпе белокурую голову Виктории, но тщетно. Подруга словно растворилась. Её не было.

— Черт, черт, черт,— шептала я, проклиная здоровяка с бочонком.

Тут на моем колене сжались чьи-то цепкие пальцы. Я с визгом отскочила прочь и тут же услышала голос Вики из-под телеги:

— Что орешь? Лезь сюда.

Взяв себя в руки, я юркнула под повозку. Под днищем телеги по краям были закреплены по паре широких досок, образуя две полки по все длине кузова. На них лежали лопаты, грабли, вилы и прочий сельскохозяйственный инвентарь. Вика забралась на доски с одной стороны и теперь указывала мне на соседнюю полку. Телега тем временем пришла в движение и плавно продвинулась вперед.

— Быстрей давай,— прошипела Вика,— лезь!!!

Я изо всех сил вцепилась в деревянную перекладину над головой и попыталась забраться на самодельные нары движущейся телеги. Меня тащило по земле, я свезла ладони до крови, больно ударилась головой о днище, чуть не потеряла котомку. Вика схватила меня за шиворот и из всех сил тащила вверх, помогая забраться на полку.

Кое-как мне это удалось. Я повалилась на лопаты, не обращая внимания на то, что черенки мне пребольно упирались в бок, и попыталась перевести дыхание.

-Ты как?— спросила Вика.

— Жива,— прохрипела в ответ, вытирая о брюки кровоточащую ладонь.

— Поранилась?

— Ерунда. До свадьбы доживет.

— Да кто ж тебя замуж такую сумасшедшую возьмет?— сокрушенно покачала головой Виктория.

— Ничего, на каждую Фиону, свой Шрек найдется,— меланхолично ответила я, а перед глазами непрошено возник образ Александра. Нет, этот паразит точно дал мне понять, что я его как спутница жизни не интересую.

— К воротам приближаемся,— прошептала Вика,— все тишина.

Мы дружно замолчали, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Вика даже прикрыла глаза и сложила пальцы крестиком на всякий случай. У меня было такое чувство, что я напрочь забыла, как дышать.

Наша "царская колесница" поравнялась с воротами. Стражник крикнул извозчику, чтоб он проезжал. И мы поехали...

Магическая дымка на миг окутала все вокруг. Дискомфорта не было, только волосы на голове зашевелились, да рана на руке ощутила легкое покалывание.

Повозка тем временем благополучно миновала городские ворота и покатила прочь по грунтовой дороге.

А снизу, под днищем тряслись мы с подругой, пытаясь удержаться на ветхих досках и не получить граблями по голове.

Полки, на которых мы ехали, предназначались для лопат, ведер, вил, но уж никак не для перевозки людей. Необработанные доски, усеянные множеством зазубрин, никак не скреплялись между собой и были прибиты к корпусу телеги только по краям. Поэтому они пружинили, прогибались независимо друг от друга, а в зазор между ними постоянно попадала одежда или, что еще хуже, пальцы. Я то и дело шипела от боли, не смертельной, но ужасно неприятной. Мало того, что я свезла ладони, когда пыталась забраться в телегу, так еще заноз нацепляла и несколько раз пальцы прищемила.

Что такое асфальт в этом мире и не подозревали, поэтому телега тряслась по ухабам, раскачиваясь из стороны в сторону, заставляя меня еще сильнее держаться за доски и цеплять еще больше заноз, а при подскоке на кочках биться головой о днище.

Уже неделю погода стояла солнечная, сухая, и колеса поднимали с дороги пыль, забивающуюся в глаза, нос, рот. Приходилось сдерживаться изо всех сил, чтоб не чихнуть. Вдобавок ко всему, лошадка, везущая телегу, по-видимому, днем очень хорошо покушала, потому что несколько раз ну очень хорошо покакала. Телега въехала задним колесом, как раз с моей стороны, в свежую кучу, и теперь с каждым его оборотом недалеко от моего лица проносился шмоток навоза, а все наше путешествие сопровождалось тонким ароматом лошадиного дерьма. И покинуть этот сомнительный транспорт не представлялось возможным. Выпрыгивать на ходу, в темноте— равнозначно самоубийству.

Да что ж за жизнь то такая?

Влюбилась не в того парня, попала в другой мир, где нет ни кола, ни двора, стою поперек горла Владу, могу стать мишенью для Совета и Королевского Двора, руки болят, дерьмо перед глазами постоянно пролетает. Даже покурить, блин, не могу, Саша постарался.

В глазах подозрительно защипало. Похоже, кто-то крайне бестолковый решил пожалеть себя и позорно разреветься.

Я несколько раз некрасиво хлюпнула носом, быстро поморгала, пытаясь избавиться от непрошенных слез, и повернулась к Вике.

Моя единственная отрада в этом мире. Милая, добрая Вика. Ну, может не всегда добрая, и не очень милая, но зато самая близкая на свете. Хорошо, что она пошла со мной. Без нее я, наверное, сломалась бы еще в городе, села бы на какую-нибудь скамеечку и пускала сопли до самого утра.

Подруга обреченно тряслась на соседней полке, вцепившись в нее побелевшими от напряжения пальцами и прикрыв глаза. Почувствовав мой взгляд, она перестала жмуриться и повернула голову в мою сторону.

Я кивнула ей и вопросительно подняла бровь, как бы спрашивая, все ли в порядке, на что Вика показала большой палец и блаженно улыбнулась. Я хмыкнула и изобразила рвотные позывы, показывая свой настрой. На этот жест подруга лишь пожала плечами, дескать, сама виновата, никто тебя не заставлял.

Я вздохнула и последовала ее примеру — прикрыла глаза, все-таки мелькающий перед глазами кусок навоза понижал уровень и без того печального настроения.

Наручные часы уже показывали четыре утра, когда, наконец-таки телега остановилась. Извозчик спрыгнул на землю, похвалил лошадь и подошел к повозке с моей стороны. Я вся сжалась в комочек, ведь нас с ним теперь разделяло не больше двадцати сантиметров, и если ему захочется взять вилы или лопату, то он меня непременно обнаружит. Судя по тому, как качнулась телега, когда он ее покидал, дядя был довольно внушительных габаритов и справиться с двумя усталыми, разбитыми дорогой девицами ему не составит особого труда.

К счастью в этот раз пронеслось. Мужик забрал с повозки тяжелую поклажу и направился к большой, добротной избе, стоявшей неподалеку.

Мы с Викой переглянулись и решили действовать. Сначала я кулем свалилась на землю со свой полки, а потом она со стоном приземлилась рядом. Отлеживаться было некогда, мужик мог в любой момент вернуться обратно. Ползком выбрались из-под телеги, не забыв прихватить свои сумки, и осмотрелись, насколько это было возможно в предрассветной темноте. Телега остановилась с краю большого двора обнесенного низким забором. Можно попытаться убежать прочь, но вот беда, тело затекло, ни подняться, ни разогнуться, пока не выходило.

Вика кивнула куда— то в сторону. Проследив за ее взглядом, я увидела высокий, то ли сарай, то ли хлев, ворота которого были гостеприимно распахнуты.

Не говоря друг другу ни слова, мы поползли в сторону сомнительного убежища.

Внутри было тепло, сухо, приятно пахло сеном. Здание исполняло роль и хлева, и сарая, и сеновала. Слева от входа были нагромождены ведра, баки, лопаты, бороны, косы и еще неизвестно что, а справа рядами располагались загоны. В одном из них дремали пестрые коровы, в другом мирно спали серые овцы, очень похожие на наших романовских, свиноматка и ее отпрыски храпели в самом углу, и только белая, с серыми полосами на морде коза осторожно принюхивалась, вытаращив на нас свои глазищи.

— Бу,— не удержалась Вика и показала козе козу из пальцев.

Впрочем, рогатая не прониклась, пренебрежительно фыркнула и продолжала нас рассматривать.

Я потянула Вику вглубь сарая. Там, в углу, у самой стены, стояла деревянная лестница, по которой мы и забрались благополучно на сеновал.

По свежему, душистому сену пролезли как можно дальше от входа, чтоб с первого этажа нас нельзя было увидеть, достали из рюкзаков теплые плащи, расстелили их и, не сговариваясь, повалились спать. Ночное путешествие полностью лишило сил, и, не знаю как Вика, а я не сдвинусь с места, пока не высплюсь.

Прикрыв глаза, я с неудовольствием отметила, что организм все еще не отвык от тряски. Мне казалось, что все еще трясусь по ухабам, и я судорожно сжимала руки в кулаки, потом что хотелось за что-нибудь ухватиться. Так обычно бывает после долгого купания в морских волнах: закрываешь глаза, и тебя плавно приятно покачивает. В нашем случае ничего плавного и приятного не было.

Ругаясь про себя, на чем свет стоит, я попыталась подобрать такое положение тела, которое бы позволило хоть немного снизить неприятные ощущения. Ни черта не выходило. Судя по тому, как рядом пыхтела и ворочалась Вика, у нее была та же проблема.

Сколько мы возились, точно не скажу, но сон все-таки вступил в свои законные права. Я заснула, и снилась мне опять моя сероглазая жестокая напасть.

Глава 17. Лягушки-путешественницы

Проснулась оттого, что Вика трясла меня за плечо. Открыв глаза, я не поняла, где нахожусь. Душно, жарко, кругом сено, которое только вчера, после телеги показалось мягким, а на самом деле кололо шею, лицо, забиралось под брюки.

— Что за ....— начала было, но тут память услужливо подкинула воспоминания о вчерашнем побеге.— Твою ж ...

С этими словами я прикрыла лицо руками. Тело ломило так, будто я всю ночь перекапывала огород. В носу свербело, глаза неприятно резало. Так, похоже, вдобавок ко всему я еще и простудилась.

— О, я вижу Христодуля Банифатишна покинула вашу дурную черепушку,— с издевкой произнесла Вика, сердито глядя на меня,— ну что мадам, мы сбежали. Довольна?

— Не знаю...— простонала я.

— Есть план, что делать дальше?— еще сердитей поинтересовалась подруга

— Нет,— всхлипнула я, внезапно осознав, что же произошло сегодня ночью,— Вик, он нас убьет.

— Правда что ли?— она обреченно вскинула руками,— а я думала, мы приятное ему делаем. Вот придет мужичок домой, порадуется нашему сюрпризу, и отправиться за нами, чтобы пряникам сахарными наградить...

— Вик, я дура, да?— грустно поинтересовалась, представив Сашу, когда он узнает о нашем побеге.

-Еще какая,— с готовностью кивнула подруга,— хроническая, неизлечимая. Я до тебя вчера пыталась достучаться, донести, так сказать, всю глупость затеи с побегом. Ты хоть понимаешь, что шансов скрыться практически нет? Хромов найдет нас, рано или поздно. И все, занавес... Но до тебя ведь как до утки, на седьмые сутки.

— Почему же ты пошла со мной?

— Да куда я тебя одну отпущу?— не весело усмехнулась Викуля,— пропадешь ведь, болезненная.

— Спасибо.

Повисла тишина. Я лежала на спине и рассматривала потолок, а Вика свои ладони.

— В общем, план пока такой,— наконец произнесла она,— едим, приводим себя в порядок, покидаем это славное гнездышко и направляемся к ближайшему крупному поселению. Нам надо обзавестись лошадьми, купить все необходимое, для долгого путешествия, да и вообще разведать обстановку. Дороги-то обратно все равно нет.

— Знать бы еще, где это самое поселение расположено,— проворчала я.

— Ты карту не взяла что ли?— удивилась Хайницкая.

— Нет,— покаянно ответила я, получив в ответ неодобрительный взгляд от нее.

— Мда, тоже мне беглянка нашлась,— Вика с ворчанием открыла свою сумку и начала выкладывать вещи, которые она собрала.

Надо сказать, подруга подготовилась к побегу серьезнее, чем я. Она прихватила с собой примерно такой же набор одежды, а кроме этого: маленький котелок, кружку, ложку, складной многофункциональный нож, моток веревки, дождевик, спички, аптечку, карту, компас, небольшой кошелек к монетами, набор швейных принадлежностей, фонарик, кучу батареек к нему, баллончик и электрошокер. В общем, в походу готова. Я рассматривала ее пожитки и непроизвольно краснела. Про спички и котелок я даже не вспомнила, хотя и планировала готовить пищу на костре, про нож тоже, хотя такой же был и в моем чемодане, карта и компас мне даже в голову не пришли, а аптечка, фонарь и средства защиты вообще осталась где-то за гранью моего сознания.

Вика тем временем разложила и мое убогое барахло, и теперь исподлобья смотрела на меня.

— Косметичка то тебе зачем?

— Ну, там, подкраситься, красоту навести,— пробубнила я.

— Правильно, помирать надо красивой.

— Зато у меня еда есть,— огрызнулась я.

— Ну, это мы сейчас исправим,— хмыкнула подруга, разламывая колечко колбаски пополам. Одну половинку она протянула мне, а от второй откусила, блаженно прикрыв глаза,— даже и не думала, что так хочу есть.

Я присоединилась к трапезе. Мы молча жевали колбасу, запивая ее теплой, невкусной водой, потом сгрызли по яблоку. Остальное было решено оставить на следующий раз.

Потом принялись за обработку ран: вытащили из ладоней все занозы, обработали ссадины антисептиком. Я замотала свою свезенную руку чистым бинтом.

— Дай мне от простуды что-нибудь,— попросила я.

Вика удивленно посмотрела на меня, и мне пришлось пояснить:

— Горло першит, нос заложен, глаза режет. Заболеваю.

— Твою ж девизию, Оль,— проворчала подруга,— ну вот как ты умудряешься это делать? Я не помню, когда ты последний раз болела, если не считать случая с Амалей, а тут на тебе. В самый ответственный момент, когда на кону стоят наши жизни, ты сопли распустила. Как?

Я обреченно пожала плечами.

Вика порылась в аптечке, достала мне таблетку аспирина и парацетамола:

— Пей обе, на всякий случай, попытаемся подавить эту заразу на корню.

Я послушно проглотила таблетки, запив их водой из фляги.

— Так,— продолжала Вика,— чтоб составить маршрут, нам надо, прежде всего, узнать, куда нас завезла эта адская колесница. В общем, собираемся и уходим.

Мы сложили все вещи по двум сумкам, равномерно распределяя их вес, и направились в лестнице. Внизу было тихо. Весь скот уже увели на пастбища, что и не удивительно, ведь стрелки на часах показывали десять утра.

Бесшумно спустившись по лестнице, мы подкрались к выходу.

Огромный, обнесенный низким забором, двор был залит солнечным светом и заполнен всевозможной живностью. Большая свинка мама и десяток ее румяных поросят, несметное количество пестрых кур, ковыряющихся в земле, серых уток и белых гусей, толкущихся рядом с небольшим, по-видимому, специально обустроенном для них грязным прудиков. То там, то тут были разбросаны кучи какого-то непонятного мусора: солома, тряпки, старые шкуры. Из людей никого.

Мы переглянулись с Викой, кивнули друг другу и со всех ног припустили через двор, намереваясь перескочить через забор и скрыться в лесочке, виднеющемся совсем неподалеку.

Мы бежали, не выбирая дороги, и куры с громким кудахтаньем бросались в стороны, где-то рядом громко заголосил петух. И тут к нашему удивлению выяснилось, что одна из куч мусора оказалась огромной лохматой сторожевой собакой, похожей на нашего тибетского мастиффа, блаженный сон которой был прерван шумом, поднявшимся во дворе благодаря нам.

Псина без лая, с утробным, пробирающим до самых костей рычанием бросилась за нами, отчего бедные куры всполошились еще больше и теперь метались по двору, заражая друг друга паникой.

Двор превратился в бедлам, какофония звуков, куча перьев, пыли, и мы две все такие красивые бежим, пыц-пыц, и псина за нами вся такая злая несется, бдыщ-бдыщ, и петух этот дурацкий голосит изо всей мочи. Форменный ад. Для полноты картины только хозяина с двустволкой не хватает.

Через забор я и Вика перелетели на одном дыхании и, не останавливаясь, ломанулись к лесу, опасаясь, что эта лохматая махина последует за нами. Однако зубастое чудище притормозило у забора, смерило убегающих девах мрачным взглядом и неторопливо потрусило обратно, досматривать сладкие сны.

Ворвавшись в лесок, я юркнула за первый попавшийся кустик и повалилась на землю, не в силах успокоить дыхание. Вика отнюдь не грациозно приземлилась рядом со мной. Так мы лежали, пока, наконец, не смогли успокоиться, потом переглянулись и заржали как ненормальные.

— Блин, я чуть не поседела со страха,— простонала Вика, выглядывая из-за куста в сторону нашего ночлега,— не псина, а исчадие ада.

Я только кивнула ей, а потом смачно чихнула.

— Тьфу, на тебя,— проворчала подруга.

Потратив на посиделки в кустах еще несколько минут, мы собрались духом и продолжили наше, как я подозреваю, провальное путешествие.

Дом, в котором мы провели сегодняшнюю ночь, стоял обособленно, метрах в четырехстах от небольшой деревеньки. К нему вела лишь узкая разбитая дорога, на которой не разъехаться и двум телегам. С одной стороны практически вплотную к забору подступал смешанный лес, а с другой раскинулось бескрайнее пшеничное поле.

Сама деревенька состояла из одной единственной улицы, вдоль которой стояло десятка два пестрых домов, очень похожих на наши русские избы. Все дома окнами выходили на улицу, перед калитками стояли лавочки, были разбиты палисадники. Посреди улицы горделиво возвышался колодец-журавль. Ну, все как у нас в глубинке.

В саму деревню мы решили не заходить, справедливо полагая, что две чужестранки непременно привлекут к себе нежелательное внимание, поэтому обошли поселение по широкой дуге, пробираясь через негустой кустарник.

Несмотря на то, что от большой дороги мы решили держаться подальше, нам все-таки пришлось приблизиться к ней вплотную, чтобы прочитать название деревни, неаккуратно нацарапанное на старой доске, прибитой ржавыми гвоздями к покосившемуся, почерневшему от времени столбу.

— Рябово,— хмыкнула Вика,— даже названия как у нас на "о" заканчиваются.

Получив ценную географическую информацию, мы опять поспешили скрыться в зарослях, нашли уютную полянку, разложили карту и принялись ее изучать.

Надо сказать, что в этом мире названия поселений отличались завидной интернациональностью. Вот Касторное, в трех километрах от него Меркато-Хилл, на самом краю карты поселение Лин Чжан, есть Серебравилль, Большие Сосны, Ла Эллиз, Сан-Брей, Кочедыково.

После долгих поисков деревня Рябово была все-таки обнаружена. Совсем маленькая, неказистая точка, расположенная не так уж далеко от Нерлиша. Не более тридцати километров отделяло нас от замка Хромова.

— Ночью мне показалось, что мы проехали километров сто,— мрачно проворчала я, шмыгая носом.

— Мне тоже,— Хайницкая нахмурилась,— я, если честно, думала, что мы уже чуть ли не на самом краю его владений.

Мы снова молча уставились в карту, а Вика начала размышлять вслух:

— Значит так, ближайшее крупное поселение— Багит,— она постучала ногтем по звездочке на карте,— чтоб купить лошадей и все остальное нам надо именно туда.

Девушка полезла в свой рюкзак и извлекла оттуда компас. Открыла его, подождала несколько секунд, пока стрелка не успокоиться и не будет стабильно показывать на север, после чего махнула куда-то вперед и влево:

— Туда. Судя по карте до него примерно километров пятьдесят. Если пойдем произвольным шагом, то завтра туда доберемся.

— Как ты предлагаешь идти? Напрямую, через поля, леса, реки? Или все-таки выйдем на дорогу?

— Не знаю,— пожала плечами подруга.

— Давай вот этот кусок преодолеем напрямую,— предложила я, проводя пальцем по карте от Рябово до большого озера. Судя по всему на пути не должно попасться непроходимых лесов, широких рек, болот. Потом пройдем по краю озера и как раз выйдем к небольшой дороге. Видишь, дальше она примыкает к Зеленому тракту, вдоль которого и доберемся до Багита. Если мы с самого начала попытаемся идти вдоль дорог, то нам придется сделать большой крюк из-за того, что эта чахлая деревенька находится на отшибе. Пол дня точно потеряем.

— Хорошо,— легко согласилась Вика,— ночевать будем под открытым небом?

— Скорее всего, да,— кивнула я,— до ночи нам точно до поселений не добраться, да и не хочется лишний раз рисковать, привлекая к себе внимание.

— С твой простудой это очень подходящий вариант.

— Ничего не поделаешь,— я только пожала плечами,— в Багите надо будет прикупить местной одежды, чтоб не особо выделяться, тогда можно будет останавливаться не в лесу, а на постоялых дворах.

Еще раз обсудив детали путешествия, мы набрали свежей воды в маленьком, чистом ручье и отправились в дорогу.

Наш путь пролегал через бескрайние поля. Легкий ветерок играл с тугими колосьями, заставляя их плясать танец, известный ему одному. Небо затянуло легкими белоснежными облаками, периодически прикрывающими солнце, и от этого по пшеничной глади пробегали причудливые негустые тени.

Сначала мы просто шли, наслаждаясь красотой природы. Очень уж она здесь напоминала российские просторы. Потом болтали о том, чем бы занялись, вернувшись домой, обсудили какие-то старые фильмы, помечтали о новых платьях, старательно избегая темы Хромова и его расправы, несомненно поджидающей нас.

Затем разговаривать надоело. Солнце встало в зенит и нещадно припекало наши лихие головушки. Вика нацепила кепку, я повязала платок на макушку, после чего стало немного полегче, но на разговоры сил не оставалось.

Через пару часов после полудня мы сделали небольшой привал и позволили себе просто полежать на траве, глядя на облака и неторопливо доедая колбаску. Не знаю, какие мысли бродили в голове у Виктории, я же как обычно вернулась в размышления о Саше.

Скотина! Самовлюбленный тиран! Сволочь! Как же я его ненавижу!

И как же я по нему тоскую! Хоть волком вой.

Ловлю себя на мысли, что пол жизни отдам за то, что лежать вот так с ним в поле, смотреть нас небо и мечтать о совместном будущем. Глупая!

Чем дальше от него, тем хуже. Невыносимо хочется заглянуть в любимые холодные глаза, зарыться ладонью в волосы и прижаться к нему, уткнуться носом в шею и прошептать 'люблю'.

Не могу без него, не смотря ни на что.

Может, я сама во всем виновата? Спровоцировала? Разозлила? И делаю еще хуже своим побегом?

Может, просто надо было смириться с тем, что он отправил меня за Стражем?

Может, просто надо было принять его вечное доминирование, стремление сделать по-своему, наплевав на всех?

Нет. Не смогу. Никогда.

Пора завязывать с этими рассуждениями. Чувствую, Вика права, скоро начну искать оправдание его поступкам, попытаюсь отбелить его в своих глазах. Так нельзя. Себя уважать надо.

Если прощу и пойду на попятный, то буду считать себя тряпкой... но как же хочется. Быть с ним. Обнимать его. Целовать. Принадлежать только ему.

Александр. Саша. Мое наваждение, моя болезнь.

Вика тем временем отвлеклась от своих мыслей, достала флягу, попила и протянула ее мне:

— Ну, что, сопливая, идем дольше?

Вот умеет она поддержать, ничего не скажешь.

Я кивнула, поднялась на ноги, повесила на плечо котомку и пошла вперед. Верная подруга пристроилась рядом. Все-таки хорошо, что она у меня есть. Без нее я бы не справилась.

Мы долго шли по бескрайним полям, несколько раз пересекали негустые лесные полосы, вброд перебрались через узенькую, поросшую камышом речушку и только под самый вечер, когда темнота уже спускалась на землю вышли к красивому озеру.

Первым делом мы напились из него и набрали студеной воды, от которой сводило зубы, ибо наши фляги опустели уже несколько часов назад.

Само озеро имело причудливую, изогнутую форму. Мы находились прямо на одном из изгибов. Оно уходило в обе стороны метров на пятьсот, а потом резко загибалось и оставалось только гадать, что же скрывается за этими поворотами. По берегу росли ивы, грустно свешивающие свои ветви к самой глади вводы. За ними просматривались клены, березы и еще какие-то лиственные деревья. Ни я, ни Вика никогда таких раньше не встречали. Все-таки не смотря на всю похожесть, этот мир отличался от нашего, имел свои изюминки.

Темнота становилась все более густой, и остро вставал вопрос о ночлеге.

Оставаться на берегу, мы побоялись, поэтому пошли вперед по направлению к зеленому тракту, в надежде, что нам попадется удачное место.

Еще через полчаса стало совсем темно и нам начала грозить ночлежка прямо под открытым небом. Вика достала фонарик и освещала дорогу. Я жалась к ней, и вздрагивала от каждого шороха. И именно в тот момент, когда мы совсем отчаялись, луч фонаря выхватил из темноты косматую иву, чьи ветви тяжело опускались до самой земли.

Переглянувшись, мы с подругой полезли под зеленую красавицу, при этом получив множество неприятных уколов по рукам, физиономии и другим незащищенным местам.

Зато у самого ствола нас ждало свободное, укрытое от внешнего мира пространство. Вика могла там встать в полный рост, мне же приходилось немного пригибать голову.

Я развела небольшой костер, и убедившись в том, что дым от него клубиться вдоль ствола, уходя наверх, и отравление угарным газом нам не грозит, стала готовиться к ночи: принесла сухих веток для поддержания костра, набрав их прямо рядом с ивой— спасительницей, постелила теплый плащ на ковер из старой, немного пахнувшей прелостью листвы-хвои, села на него, сжевала яблоко, задумчиво глядя на крохотные язычки пламени, трепещущим светом озаряющие наше скромное пристанище. Хотела поболтать с Викой, но вместо этого начала зевать как сумасшедшая, поэтому скинула обувь и поплотнее укуталась.

Виктория тем временем достала баллончик и отдала его мне, а рядом с собой положила электрошокер:

— Вдруг тут волки есть,— мрачно произнесла она.

Я согласно кивнула и примостила баллончик так, что бы в случае чего могла сразу им воспользоваться. Подруга выдала мне две таблетки, и я их проглотила, запив водичкой.

Вика крутилась на своем месте и тяжело вздыхала, я же мучалась от заложенного носа, рези в глазах, першения в горле, головной боли и дурных предчувствий.

Ночной лес оживал, наполняясь непонятными шорохами, голосами зверей, стоном деревьев, потревоженных внезапными порывами ветра. Во мне проснулся страх первобытного человека перед силой природы, захотелось оказаться у себя дома, в безопасной постельке, за железной дверью, запертой на замок. Эх, телевизор бы посмотреть, в Интернете поковыряться, попивая крепкий любимый кофе. Мечты, мечты.

Усталость и тревоги дня вскоре победили страх, и я провалилась в тяжелый, липкий сон, в котором я убегала по темной дороге, среди клубов тумана, а меня преследовал холод.

Утро для нас наступило рано. Рядом с нашим укрытием раздалось рычание, звуки борьбы, визг, а потом приглушенное урчание и что-то похожее на чавканье. Мы с Викой смотрели друг на друга квадратными от ужаса глазами, сжимая в руках наше нехитрое оружие. Огонь давно погас — ни она из нас ночью не проснулась, что бы подкормить его ветками.

Так и лежали в полумраке, боясь пошевелиться и задерживая дыхание, боясь привлечь к себе внимание неизвестного хищника. Еле дождались, когда звуки трапезы, наконец, перестали доноситься, подождали еще немного и, кивнув друг другу, начали медленно подниматься на ноги. Вика сразу зажгла огонь, в надежде, что он отпугнет непрошенных гостей, а я тихонько раздвигая ветви, попыталась рассмотреть, что же происходит на улице.

Насколько могла увидеть сквозь зелень, рядом с нашим деревом никого не было, по крайней мере, с моей стороны. Покрепче сжав баллончик и выставив его перед собой, я все-таки набралась смелости и вышла из укрытия.

На улице стояли предрассветные сумерки, воздух бодрил утренней прохладой. Ива, давшая нам ночной приют, располагалась на крошечной полянке, не более десяти метров в поперечине, все остальные деревья, словно в знак уважения перед лохматой старушкой, отступили, образуя ровный круг.

Внимание привлекла бесформенная куча, в нескольких метрах до меня. Кем она была раньше, не представлялось возможным определить. Осталась только разодранная шкура, ошметки плоти на белых костях и залитая кровью трава. Хищник сделавший это уже удалился по своим важным лесным делам, и я поблагодарила судьбу за то, что она не устроила нам теплую встречу. Вика тоже выбралась на улицу и теперь стояла рядом со мной, рассматривая остатки чьего-то завтрака.

— Пойдем отсюда?— предложила она, и я с радостью согласилась.

Мы быстренько собрали вещи, затушили вновь разожженный костер и направились к озеру. Умылись, сполоснулись, там же на берегу перекусили и продолжили свой путь

На Зеленый Тракт мы вышли только к полудню, уставшие и злые. Последний час нам пришлось продираться сквозь непроходимый бурьян, который на карте чьей-то легкой рукой был обозначен как легкое редколесье. Все в репейниках, колючках, траве. Земля была везде, на ладонях, на коленках, на зубах и даже, наверное, в трусах.

Вдобавок я совсем расклеилась, из носа текло, температура поднялась, по телу бродил легкий озноб.

Вика вообще как с цепи сорвалась. Рычала на меня, поминала добрым словом Хромова, Хасана и весь этот мир. Я предпочла отойти от нее на пару метров и дать подруге время успокоиться, к тому же в ушах так шумело, что Викины причитания как-то пролетали мимо, не находя должного отклика у меня в душе.

День выдался жарким, мы даже пересидели самый солнцепек на обочине под раскидистым кленом, а потом уныло поплелись вперед, мечтая о мягкой кроватке, бокале ледяного лимонада и освежающем душе.

Ближе к вечеру, наше одинокое шествие по тракту начали разбавлять редкие повозки с товарами, и чем ближе мы подходили к городу, тем больше их становилось.

-Скорее бы уж дойти, — проворчала я, в очередной раз, вытирая нос грязным платком.

Вика только кивнула.

Очень хотелось есть, последние припасы мы умяли на обед.

Людей и повозок становилось все больше и больше, и под самый вечер, когда сумрак уже опустился на землю, у нас было такое чувство, словно мы находимся посреди огромной шумной реки

-Куда они все прутся?— ворчала Вика,— ладно мы по делам, а этим то, что дома не сидится?

Я промолчала. Под вечер становилось совсем тяжко. Скорее бы уж дойти, поесть и лечь спать.

Из разговоров, окружающих нас со всех сторон, мы уяснили для себя, что завтра в городе ярмарка в честь Урожая, приедут торговцы со всей округи и из соседних областей. Теперь ясно, откуда такая толпа. Оставалось только надеяться, что нам хватит места на каком-либо постоялом дворе.

Наконец-таки, после небольшого поворота дорога вывела нас к долине, в центре которой раскинулся большой город. Крепости не было, вся его территория представляла собой хаотично расставленные дома. Самое высокое здание, которое повстречалось нам на пути — трехэтажный дом наместника.

Больше часа мы блуждали по кривым улочкам в поисках ночлега. От первого постоялого двора мы по наивности отказались, решив, что можно найти и подешевле. Однако уже в следующем нас ждала более высокая цена, а пока мы возвращались в первый, там уже закончились комнаты.

В результате мы все-таки сняли номер, причем заплатили за него в два раза больше, чем могли бы.

Злые из-за непредвиденных трат мы поднялись в наши апартаменты на втором этаже и обнаружили крохотный закуток в конце коридора, в котором чуть ли не вплотную стояли две ветхие кровати, между ними втиснулась не менее ветхая тумбочка без дверцы. Шкафа не было, да и не могло здесь быть чисто физически, стульев тоже. Только три кривых гвоздя на стене нашли, по-видимому, на них предлагалось вешать одежду.

-Твою ж мать, Лаврова! -рявкнула Вика, -из-за тебя и твоего дурацкого побега придется ночевать в этой...этой...ж*пе.

-Не ори!— цыкнула на нее, — давай либо спать, либо пойдем еды попробуем найти.

-Еды???— подруга демонстративно кинула мешок в угол и легла на кровать, которая под ней прогнулась до самого пола и издала заунывную трель,— я даже думать не хочу о том, чем здесь могут накормить за бешеные деньги. Хочешь попробовать? Иди, но без меня.

Я оставила свою ношу в комнате и направилась вниз. Надо же, какая королева, есть она тут не хочет! Прямо все бабы, как бабы, а она богиня! Мда, иногда Вика могла довести до белого каления. Если честно больше всего меня зацепило то, что она во всем меня обвиняет. Блин, если так не нравится, оставалась бы в Нерлише с Хромовым!

Вне себя от раздражения и досады, я подошла к хозяину и спросила, есть ли что-нибудь съестное.

Он метнул суровый взгляд на часы, показывающие время за полночь, потом придирчиво посмотрел на мой бледный, помятый, несчастный вид, красные воспаленные глаза. С тяжелым вздохом достал, откуда-то из-под стойки, тарелку с макаронами и приличный кусок мяса:

-Включу в стоимость, — проворчал добрый дядька.

Я благодарно кивнула, взяла тарелку, на которой, по-видимому, лежал его личный ужин, оторванный от сердца в пользу любимых постояльцев.

Сначала мелькнула мысль все умять втихаря, в отместку за то, что Вика меня обвиняет во всех смертных грехах. Однако совесть победила и я, вместе с тарелкой, направилась к лестнице ведущей наверх.

Вика лежала на своей кровати, не раздеваясь и отвернувшись носом к стенке, при этом демонстративно делала обиженный вид.

Я села на свою кровать, которая подозрительно жалобно заскрипела, прогнулась, а одна из ножек кокетливо отъехала в сторону. Поставила тарелку на колени, взяла свою вилку и отправила первую порцию макарошек в рот.

Еда остыла, но была вполне съедобной. Макароны как макароны, длинные, в форме крученых трубочек, мясо вкусное, мягкое, хлеб явно вчерашний, но есть можно.

Я ужинала, запивая водой из фляги, и ни слова не говорила. Вика сначала не обращала внимания, потом, когда аромат мяса распространился по всей комнате, начала ворочаться, затем села и хмуро уставилась в мою тарелку:

-Где взяла?— ворчливо спросила у меня.

-Там больше нет, — ответила в тон ей.

Она еще пару минут посверлила меня взглядом, а потом со вздохом переползла на мою кровать. Я так же молча протянула ей свой прибор. Так и поужинали из одной тарелки, одной вилкой.

После еды подруга чуток подобрела, выдала мне таблетки, мы даже немного поболтали. А потом как-то раз...и заснули.

Утро для нас наступило поздно. Когда я разлепила глаза, часы уже показывали двенадцать дня. Вика все еще блаженно сопела, раскинув руки в стороны.

Я прислушалась к своему самочувствию. Вроде лучше, чем вчера вечером, голова не болит, нос дышит. Жизнь-то налаживается! Я поднялась на ноги, потянулась, достала расческу и стала разбирать свалявшиеся волосы. Очень хотелось в туалет, только вот сдается мне, что условия в данном заведении отсутствуют. Стараясь не будить Вику, выскользнула в коридор и практически бегом спустилась вниз. Вместо вчерашнего хмурого мужичка у стойки обнаружилась дородная женщина с колоссальной необъемной грудью в чистеньком, но поношенном передничке.

Она смерила меня оценивающим взглядом, задержавшись на том, как я торопливо жалась с ноги на ногу:

-Туалет во дворе, раковина там же, хотя вода, может, уже закончилась,— произнесла она сочным низким голосом, и махнула рукой куда-то в сторону задней двери.

Я благодарно кивнула и опрометью бросилась во двор.

Туалет представлял собой деревянное крохотное покосившееся сооружение с треугольной крышей. Втиснулась внутрь, буквально уперевшись головой в потолок.

Внутри оказалось круглое, загаженное продуктами человеческой жизнедеятельности отверстие. Доски подо мной странно пружинили и стало страшно, что они сейчас прогнуться, треснут, и я с головой покружусь в "мир прекрасного".

-Твою ж дивизию,— прошептала я, задерживая дыхание, ибо вонь стояла невообразимая.

Кое-как пристроилась над отверстием, стала расстегивать брюки и обнаружила, что дверь сама плавно открывается. Ругнувшись и переборов брезгливость, схватила за ручку и закрыла. Однако приключения на этом не закончились. Выяснилось, что если держишься за ручку, то категорически не достаешь пятой точкой до дырки в полу.

Я застонала. Да что ж такое. На полу валялась какая-то грязная тряпочка, подобрала ее двумя пальцами, зацепила за ручку и благодаря этому, смогла отступить на полметра назад, удержав дверь в закрытом состоянии, и быстренько справила малую нужду. Мечтая только о том, что бы никто не дернул дверь. Ибо тогда веревочка точно лопнет, и я по инерции отлечу назад, в темное, зловонное царство. При всем этом в голове крутилась песня "прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко".

Все. Молниеносно оделась, выскочила из туалета и наконец-таки смогла нормально вздохнуть.

Какой кошмар, мне даже начало мерещиться, что вонь въелась в мою кожу. Лучше уж под кустиком в лесочке, чем так...

Хозяйка вроде говорила, что где-то тут есть умывальник. Осмотрелась и увидела странного вида агрегат в углу двора: бочка, подвешенная на высоте полутора метров, с кривой трубой, торчащей снизу.

С опаской подошла к этому сооружению, осмотрела со всех сторон. Еще раз осмотрела. И еще. Мда, не для моего технического мозга сей шедевр.

Постояла еще с минуту, потом плюнула и вернулась внутрь здания. Сразу прошла к хозяйке и попросила графин чистой воды. Женщина посмотрела на меня с легкой снисходительной улыбкой, а потом сходила на кухню и принесла кувшин с водой, литра на три. Я поблагодарила и пошла наверх в свои апартаменты.

Вика все еще спала. Я тихонько вымыла руки и умылась над вчерашней тарелкой. Потом крадучись выбралась в коридор, выплеснула содержимое в маленькое окошко и бегом вернулась обратно.

Так, с гигиеническими процедурами покончено, теперь надо бы поесть и отправиться решать наши проблемы.

Вика наконец-таки подала признаки жизни. Повернулась, сладко чмокая губами, потянулась, блаженно улыбнулась и открыла глаза.

В тот же миг ее милое лицо вытянулось, глаза округлились, и она резко села.

-Привет, -я помахала ручкой, -с пробуждением, спящая красавица.

— Да-да, я такая,— проворчала подруга, поднимаясь на ноги, -тут туалет— то есть?

-О, да,— я мечтательно прикрыла глаза, -во дворе.

Вика метнула на меня подозрительный взгляд и направилась к двери.

-Веревочка в углу, — крикнула ее в след.

-Что за веревочка?— не поняла подруга.

-Потом узнаешь, — не смогла сдержать злорадной мелкопакостной гадкой улыбочки.

Викуля вернулась минут через двадцать, с кувшином воды и словами "я ненавижу тебя, Лаврова". Я лишь философски хмыкнула, и принялась неторопливо собираться. Хотя чего тут собираться? Мы никаких вещей и не доставали.

Спустившись вниз, позавтракали какой-то бурой кашей, напоминающей нашу гречку. Может, она и была вкусной, но на тарелке выглядела так, словно ее уже кто-то пожевал, а потом передумал и выплюнул обратно.

Затем пришло время выселяться из апартаментов. Мы заплатили за ночь, порцию макарон, скудный завтрак и аттракцион "достань веревочку" столько, что могли продуктов на неделю закупить. Я опять получила неласковый взгляд от подруги и развела руками. А, что делать?

Дальше начались наши блуждания по городу в поисках ювелирной лавки, где можно было бы продать медальон. Нашли одну, но у нее был такой неказистый вид, что прошли мимо, справедливо решив, что если хозяева не могут починить вывеску, то достойных денег за драгоценность тоже не дадут.

Следующим нам попался антикварный магазин "У Эрнеста". Решили зайти, поинтересоваться, может здесь покупают не только старину, но и фамильные ценности.

За прилавком стоял пузатый мужичок в ярких одеждах, который слащавым голосом спросил, чем может быть нам полезен Я так полагаю, он и был Эрнестом. Извлекла из потайного кармашка амулет и выложила его на деревянную, испещренную временем столешницу. Маленькие глазки масленым, жадным взглядом впились в красивую штучку. Я прямо чувствовала, как у него в голове калькулятор заработал, подсчитывая возможную прибыль. Затем, этот хитрый старый котяра, сделал скорбное лицо и заунывным голосом завел разговор о том, что это никчемная побрякушка, которую можно смело выкинуть, но сегодня он настолько щедр, что готов за нее заплатить. И он назвал такую сумму, что на нее разве что подкову купишь. Мы с Викой скептично переглянулись и, не сговариваясь, развернувшись, направились прочь, не обращая никакого внимания на вопли торгаша, обещающего поднять цену в два раза. Ага, что бы на две подковы хватило. А, что каждой по одной, на удачу.

Отчаявшиеся мы долго и упорно бродили по городу. Очарование и романтика другого мира давно уже сошли на нет, и мы, сердито ворча друг на друга, продолжали поиски, не обращая ни малейшего внимания на то, что творилось вокруг.

А вокруг было весело и празднично, народ во всю готовился к ярмарке. Ставили цветастые шатры и палатки, раскладывали всевозможный товар на прилавках, зычными криками призывали попробовать деликатесы.

Не удержавшись, взяли по румяной, сочной сосиске на шпажке, по кружке пенистого терпкого кваса и один на двоих огромный крендель, посыпанный сахарной пудрой. Вкуснятина.

Как-то незаметно для себя забрели в дорогой квартал. Дома здесь стояли аккуратные, красиво отделанные, с ухоженными разноцветными клумбами.

Мы шли по чистым, не просто подметенным, а, казалось, промытым дорожкам, разглядывая блестящие на солнце витрины.

Потом набрели еще на одну ювелирную лавку. Симпатичная вывеска, чистые окна, аккуратный коврик на крыльце. Здесь нам понравилось.

Мы зашли внутрь, и мелодичный перезвон колокольчика сообщил о нашем прибытии. Тот час из-за темно-бордовых нитяных штор вынырнул пожилой человек с аккуратной серебристой бородкой:

-Добрый день. Меня зовут Мадив. Чем могу быть полезен?— его не смутил наш походный, потрепанный вид. Профессиональная выправка у него что надо.

— Хотим продать украшение,— я положила перед ним медальон.

В отличие от Эрнеста, Мадив не стал жадно его хватать. Он достал откуда-то из-под прилавка кожаный чехол, разложил его, представив нашим любопытным глазам, множество блестящих инструментов, о назначении которых оставалось только гадать. Выбрал какой-то кристалл в металлической оправе и, подойдя к свету, стал через него рассматривать драгоценность.

Процесс затянулся на столько, что мы с Викой уже переминались с ноги на ногу и тоскливо поглядывали на часы. Мы вроде как в бегах, нам бы лошадей поскорее купить и уехать отсюда подальше.

Мадив тем временем вернулся к нам, убрал инструмент, положил медальон на прилавок и заговорил, серьезно поглядывая то на меня, то на Викторию:

— Прежде чем обсуждать возможность покупки данного медальона, я должен прояснить одну вещь.

-Какую?— настороженно спросила подруга.

-На нем стоит родовое клеймо. Это фамильные драгоценности Куэйлов. И мне интересно, как такая вещь попала к вам?

-Мне подарил ее Кастор,— ответила напряженно.

— Вы же понимаете, что в данном случае я не могу верить на слово. И так же надеюсь, понимаете, в случае если выяснится, что украшение краденное, то я вынужден буду сообщить настоящему хозяину. Поэтому у нас два варианта. Либо я проверяю эту вещь на чистоту, либо вы сейчас разворачиваетесь и уходите, словно вас тут никогда и не было.

— Проверяйте,— равнодушно пожала плечами,— нам нечего скрывать.

-Хорошо,— согласился он и достал другой кристалл, на длинной цепочке. Поднес его к медальону, произвел какие то пасы, держа волшебный камень на вытянутой руке, и стал ждать. Я даже задержала дыхание, не смотря на то, что это действительно подарок. Внутри шевелилась тревога. Кастор ведь подарил его, стиснув зубы, потому что неудобно было требовать вещь обратно. Вдруг кристалл покажет, что я как бы принудительно его забрала?

Тем временем камень засветился, а потом окрасился яркими разводами, словно в него впрыснули зеленую краску. Мы с подругой тревожно переглянулись, а Мадив удовлетворенно хмыкнул:

— Все в порядке,— в его голос снова вернулось прежнее радушие. Убрав свои чудо -приспособления, он сцепил руки на груди и заговорил:

— Вещь хорошая, дорогая. Я могу дать вам за него большую сумму,— и он ее назвал. Действительно большая. Нам на долго хватит,— но, если вы согласитесь подождать, когда найдется реальный покупатель, то ваша выгода может возрасти раза в два.

Вот тут мы задумались. Что же делать? Взять деньги сразу или ждать неизвестно сколько более выгодного покупателя? Сегодня купить лошадей и отправиться дальше или проторчать здесь, в опасной близости от Нерлиша и его хозяина? Жадность боролась с желанием спрятать. Я в растерянности закусила губу, не зная, что решить, но тут вмешалась Вика:

— Мы берем деньги сейчас,— твердо сказала она.

-Хорошо,— без колебаний согласился Мадив и попросил нас немного подождать, пока он подготовит необходимую сумму.

-Уверена?— просила у нее шепотом,— может, стоит подождать?

-Может и стоит,— развела руками подруга,— а может, стоит вспомнить про сероглазого тирана, который будет очень сильно зол, когда обнаружит наш побег. Не знаю как ты, а я предпочитаю безопасность, а не денежную выгоду.

Я согласилась, чувствуя, что это действительно правильное решение.

Глава 18. Золотые пески

Когда мы пришли в торговые ряды, где громогласные продавцы предлагали покупателям лошадей всех пород и мастей, то растерялись от суматохи, какофонии звуков и тонкого аромата свежего навоза. Покупку четырехногого транспорта я решила доверить подруге. Пускай сама выбирает очередную головную боль для меня. На то, что с новой скотиной у меня сложатся теплые, дружеские отношения, даже и не рассчитывала. Мы бродили между бесчисленных загонов, коновязей в поисках подходящих вариантов, только успевая отмахиваться от назойливых продавцов.

Нет, нам не нужен скакун самых горячих кровей, который и двух секунд не может спокойно постоять!

Точно так же, как и тяжеловоз, способный сдвинуть с место гигантскую, груженую камнями повозку!

А уж своего мохноногого пони вообще можете затолкать куда подальше!

Вика по-деловому сноровисто шныряла по рядам, а я с глубоко несчастным видом плелась за ней, мечтая об удобном салоне Васятки.

Через пару часов мы уже покидали город, восседая на своих собственных лошадях. Две обычные спокойные гнедые кобылки, бодро семенили по дороге, уводящей нас от Багита.

Хотя спокойной можно назвать Викину Марусю, как она ее назвала. Моя же была просто флегматичной. Эдакая Мисс Невозмутимость. Цокает копытами по плотной, укатанной почти до состояния асфальта земле, поднимая жидкие облачка пыли, а из угла рта травинка торчит. И ей глубоко фиолетово, что мимо, грохоча оружием и доспехами, пронесся конный отряд, что практически из-под ног выскочила лисица, рыжим всполохом переметнувшаяся на другую сторону дороги, а уж на неумелую наездницу, перетекающую с одного бока на другой ей вообще глубоко плевать. Только травинку в другой уголок рта перекинет и дальше шлепает. Просто необузданный дикий мустанг! Я назвала ее Шляпа.

Дорогу мы держали на север, придерживаясь узкой полоски нейтральных земель, между владениями Хромвортов и Реймаров. Конечную цель этого безумного путешествия ни я, ни Вика не видели. Забраться в какую-нибудь глухую деревеньку, купить там домушку и превратиться в крестьянок? Или кочевать с места на место? Не знаю. Пока мы были настолько ошарашены самим фактом своего собственного побега, что о будущем думать, просто не получалось.

Я тешила себя надеждой, что надо пережить всего две недели. Храм откроется, Хромов получит то, о чем мечтал столько времени, и ему будет не до меня. Мысли о том, что он может проиграть, я предпочитала гнать подальше. Ибо в таком случае ничего хорошего меня не ждет.

Как же меня порой бесит эта мужская целеустремленность, тщеславие, стремление быть первым во всем, способность делать выбор и без раздумий жертвовать ради него всем второстепенным!

Блин, голова опять болеть начинает. Я уж порадовалась, что простуда отступила, но оказывается рано. Просто небольшое улучшение после отдыха.

Тяжело вздохнула, представляя, как будет ворчать Вика, когда я снова выдам температуру и начну самозабвенно шмыгать красным носом.

Ближе к вечеру перед нами встал острый вопрос с ночлегом. Мы пытались решить, что делать. Или обустраиваться под открытым небом, тогда останавливаться надо уже сейчас, подготавливать к ночи наш маленький лагерь, заниматься приготовлением еды. Или ехать вперед. Если верить карте, то скоро на нашем пути встретится маленькая деревушка под названием золотые пески. Хотя, как скоро? Еще часа два пути.

Может, так остро эта дилемма бы и не стояла, будь я в нормальной форме. Болезнь, дав мне небольшую передышку, вернулась обратно еще более яростной и злой. Меня лихорадило, а перед глазами то и дело мельтешили пестрые мушки. К тому же, мне казалось, что вдали у самого горизонта, все покрыто белой пеленой, которая медленно, клубясь и извиваясь, двигается в мою сторону. Если честно, именно эта пелена и пугала меня больше всего. В ней было что-то неправильное, пугающее меня до зубного скрежета.

Так что приходилось решать, или мне из последних сил держаться в седле, что с каждой минутой становилось все труднее, или спать под открытым небом. Ночи к середине августа стали уже прохладными, порой чувствовалось дыхание неотвратимо приближающейся осени. Поэтому вариант сна на открытом воздухе тоже не из приятных, даже не смотря на то, что сил у меня не было совсем, и я мечтала поскорее сползти с лошади, рухнуть на землю и уснуть мертвым сном.

После долгих обсуждений и препираний победила Вика, желающая добраться до нормального ночлега. Подруга справедливо опасалась, что после ночи, проведенной, на остывающей земле, мое состояние станет еще более плачевным, поэтому, не обращая внимания на мои причитания, она с решительным видом направила Марусю вперед по дороге, и мне ни оставалось ничего иного, кроме как следовать за ней.

На улице было уже совсем темно, когда дорога вывела нас к Золотым Пескам. Маленькая деревушка, насчитывающая несколько десятков избушек, хаотично наставленных посреди поля. Ничего особенного. Мы с Викулей устало переглянулись и направились к ближайшему дому, чтобы узнать про ночлег.

Через полчаса выяснилась еще одна не очень приятная вещь. В деревню мы приехали поздно вечером, в полной темноте. Как известно добропорядочные граждане в такое время дома спят, а по улицам только жулье всякое слоняется. Именно поэтому никто не спешил гостеприимно распахивать перед нами двери, предлагая кров и еду. Чаще всего нам открывал хмурый мужик, за плечами которого виднелось встревоженное семейство, не особо вежливо спрашивал, что нам надо, и, выслушав нашу просьбу о ночлеге, без колебаний отказывал, равнодушно закрывая двери у нас перед носом.

И так раз за разом. Да, что за люди такие черствые?

Мы с Викой не прекращали своих отчаянных попыток, хотя с каждой захлопнутой перед нами дверью, надежды становилось все меньше и меньше. Не ужели так и придется на улице спать? Обидно, с таким же успехом можно было обосноваться в лесу. Уже бы давно поели и спать легли.

Очередную дверь перед нами распахнула дородная женщина, из тех, что слона на скаку остановит, и хобот ему оторвет. За ее плечами виднелся большой дубовый стол, за которым сидели несколько ребятишек и тщедушного вида мужичок. Тетя прошлась по нам тяжелым взглядом из-под неаккуратных бровей, и раскатистым голосом, сильно окая спросила:

-ЧавО надОбнО?

-Ищем, где бы переночевать, — немного растерявшись, ответила подруга.

Женщина еще раз перевела взгляд с одной на другую и ответила:

— Можете не стараться. Никто вас не пустит. У нас чужаков не любят,— она взглянула на мой болезненный видок, и ее взгляд чуточку смягчился, — но вы можете остановиться в заброшенном доме на краю деревни.

При этих словах она махнула рукой, указывая направление, и закрыла дверь.

Делать нечего, отправились искать наше новое пристанище.

Покосившаяся, полуобвалившаяся домушка стояла с самого края деревни, на отшибе. Вика достала из рюкзака фонарик, включила и теперь освещала наши хоромы:

— Е

* * *

* * *

от,— протянула она, с открытым ртом поглядывая на развалюху,— я уже говорила, что ненавижу тебя?

-Да, раз сто за сегодняшний день,— буркнула я, со стоном сползая из седла на землю. Едва ноги коснулись земли, покачнулась, и если бы не держалась за Шляпу, непременно бы упала.

-По сравнению с этим, наше тайное убежище было царскими палатами,— не унималась подруга, то тут то там выхватывая световым лучом унылые подробности: висящая на одной петле дырявая дверь, отогнувшееся покрытие на крыше, разбитые окна, с острыми клыками осколков, обломившийся конек.

-Хватит ворчать,— шикнула на нее, направляясь к домишке,— нам просто переночевать здесь. Несколько часов и все. Потерпишь, не королева!

Взялась за ржавую ручку и дернула. Дверь осталась на месте, а ручка у меня. Чудесно! И как теперь открывать? Просунула два пальца в прихлоп и потянула. Дверь надрывно то ли заскрипела, то ли застонала и распахнулась, скромно повиснув на одной петле.

Вика первой зашла внутрь, освещая нам путь. Миновали сени со скрипучим, гуляющим прогнившим полом, и через дверь, от которой только косяк, треснувший остался, попали в комнату. В одном углу покосившаяся, закопченная печка, с которой обвалилась вся штукатурка, и местами раскрошились кирпичи, в другой — низкая деревянная кровать на кривых ножках.

— Блеск! — прошипела Вика,— лучше бы в лесу ночевали!

— Ой, уймись,— отмахнулась я, мечтая только об одном -скорее лечь и заснуть, -крыша над головой есть и ладно.

— Я хочу нормальных, человеческих условий,— не сдавалась подруга,— а тут помойка.

-Почему помойка? Пыльно, но мусора нет, просто разруха вокруг.

— С каких это пор ты стала такая терпимая к комфорту? Вернее, к его отсутствию?

-С тех самых, как провела три недели в погоне за Баксом,— пожала равнодушно плечами, -давай спать.

-Поужинать надо.

-Без меня, если я сейчас хоть что-то съем, меня вывернет наизнанку. Водой обойдусь.

Вика вздохнула, кинула свой рюкзак на кровать, и сама плюхнулась рядом. Кривые ножки не выдержали и с дружным треском сломались, а лежанка с визжащей Викой оказалась на полу.

-Как же меня все бесит! -взвилась подруга, вскакивая на ноги,— Ты даже не представляешь на сколько!

Я лишь отмахнулась, достала из рюкзака плащ, и кинув его на кровать, стала укладывается, потом вспомнила, что надо бы и полечиться. Вытрясла на ладонь горсть таблеток, закинула их в рот и запила теплой водой из фляги.

— Ворчи пожалуйста потише,— зевнув, забралась на лежанку, замоталась в плащ и прикрыла глаза,— или отложи это бессмысленное занятие до утра, может тогда я смогу поддержать разговор.

Прошло всего несколько минут, и сон накрыл меня, оттеснив в сторону все тревоги и переживания.

Утро стало странным. В крошечной, душной комнатушке, которая при свете дня оказалась еще более убогой, чем ночью, и углах которой притаилась уже знакомая белесая пелен, я проснулась одна, без Вики и с ощущением того, что упускаю что-то важное. Опять.

Вот только не надо этого, пожалуйста! Все мои предыдущие ощущения основывались только на одном. На том, что Хромов накладывал на меня какое-нибудь заклинание.

Он опять что-то сделал со мной, или это уже паранойя? А что он мог? Выследить меня? Вряд ли, если только не придумал, как Зов обойти. Может обратно тянет, как было с помощью компаса? Прислушалась к себе. Вялая, разбитая, нет сил даже перевернуться на другой бок, Голова трещит так, словно еще чуть-чуть и мозг наружу, выплеснется, но никакой необъяснимой тяги вернуться обратно в Нерлишь нет. Что же тогда? Прибить меня решил? Так ему для этого лишь бровью повести достаточно. Миг, и нет Лавровой Ольги Евгеньевны.

А что, если мое плохое самочувствие— результат его воздействия? Ведь, ни с того ни с сего, разболелась в самый неподходящий момент, и становится все хуже! Решил пойти по пути Амаль и взять меня измором с помощью болезнетворного заклятия? Ну, это уже совсем низко! Хочет, чтобы померла в страшных мученьях? Сомневаюсь, какой для него толк в том, что я откинусь где-нибудь в захолустье? Правильно никакого! Ни позлорадствовать не сможет, ни танец победный на моих останках исполнить. А вот на попытку задержать, остановить, более похоже. Сделать так, чтобы я с места не могла от слабости сдвинуться.

Чувствовала, что права, что болезнь эта моя, будь она неладна, имеет под собой магическую основу, и от этого становилось совсем тоскливо. Настолько, что захотелось забраться с головой под одеяло, вернее под походный плащ и тихонько помереть. Блин, как же противно все это. Вот уж такого от него не ожидала, ни смотря не на что. Не по-мужски как-то, низко и подло. Не мог он так поступить.

Хотя с чего я взяла, что не мог? Все пытаюсь отбелить его сама перед собой? Оправдать? Приписать те качества, которых у него нет, но которые мне так хочется в нем увидеть? Да, когда ж я повзрослею и начну мир воспринимать не через розовые очки, а таким как он есть?

От тяжких дум меня отвлекло появление Вики. Подруга выглядела как-то странно, взъерошенная, растрепанная с диким блеском в глазах.

-Проснулась? — кинула она не то раздраженно, не то обрадовано.

Вместо ответа я лишь медленно моргнула

-Как самочувствие? — поинтересовалась она, присаживаясь рядом со мной и кладя прохладную руку на лоб,— да ты вся горишь!

Вика бросилась к рюкзаку в поисках аптечки, а я смогла собрать все свои силы и прохрипела:

-Не надо, все равно не поможет.

-Почему? — она замерла, удивленно глядя на меня, и я заметила, как у нее руки ходят ходуном, словно приступ тремора.

Я промолчала, лишь покачав головой

-Опять Саша?— горько поинтересовалась подруга, и рюкзак с тихим стуком упал из ее рук на пол.

— Саша.

— Да что ж он творит?— Виктория заметалась по комнате, заламывая руки,— я не понимаю...

-Вик, что с тобой?— спросила, подозрительно наблюдая за ее броуновским движением.

Подруга остановилась спиной ко мне и сразу как-то сникла, безвольно опустив пуки вдоль тела.

-Вик?

Она медленно повернулась, глядя на меня несчастными глазами:

— Оль, прости меня.

— За что?

-Я...я...я чуть не бросила тебя сегодня.

Почувствовала, как внутри шевельнулось что-то странное. Она не может меня бросить! Это же Вика, мой самый близкий человек!

-Я всю ночь не спала. Лежала и злилась. Не этот мир, на тебя, на Хромова. На то, что приходится постоянно бродить по лесам, что ночуем в этой клоаке. На все, в общем,— она подошла к кровати, тяжело опустилась и спрятала лицо в ладонях,— утром встала и поняла, что хочу все послать к чертям собачьим, что хочу горячую ванну и мягкую постель. Хочу повернуть назад! Я решила уйти пока ты спишь, тихо выскользнула на улицу, села на Марусю и понеслась в обратном направлении. Не знаю, что на меня нашло, безумия какое-то.

Та-а-а-к, что-то мне это напоминает!

— И с чего это ты решила вернуться ко мне?

— Знаешь, это как обухом по голове пришло. Я мчалась вперед, не заметила низко свисающую ветку, и меня выбило из седла. Мне кажется, я даже сознание ненадолго потеряла. Когда очнулась, то пришла в ужас от своего поступка и поспешила обратно, благо лошадь осталась рядом после падения,— она чуть не плакала, когда рассказывала о своих утренних похождениях,— я чудовищная подруга, меркантильная гадина, думающая только о своем комфорте. Оль, прости меня, пожалуйста. Мне очень хотелось вернуться домой, мне даже сейчас этого хочется так, что зубы сводит!

Я устало прикрыла глаза. Что же ты делаешь, Черт Сероглазый?! Напрямую, без лазуритового компаса не смог до меня достучаться, так Вику решил обратно тащить, зная, что мы с ней не разлей вода.

Задумавшись, не заметила, как плечи подруги начали мелко подрагивать:

— Вик, ты плачешь чтоли? — удивленно поинтересовалась, чисто механически отметив, что мгла из углов уже добралась до середины комнаты.

-Нет, -она отчаянно замотала головой, старательно отворачиваясь от меня.

-Ты это заканчивай. Рыдать и соплями захлебываться — моя прерогатива, а ты у нас дама стойкая, без истерик.

-Оль, ты не представляешь, как я перед тобой виновата,— снова завела она свою пластинку.

-Вик, ты просто шла на маяк, который Хромов в этот раз настроил на тебя!

Она резко повернула ко мне свое заплаканное лицо:

-Что?

— У тебя ведь непреодолимое желание двигаться в каком-то конкретном направлении? Просто чувствуешь, что тебе надо именно туда, а все остальное не имеет значения?

Викуля рассеянно кивнула:

— Поздравляю, теперь ты знаешь, что это такое, когда на тебя накладывают заклинание, диктующее что делать,— невесело усмехнулась я. Белая пелена подбиралась все ближе, она уже клубилась вокруг Вики, плавно обтекая ее с двух сторон. Вика ей не нужна, она пришла за мной. Очередная "шутка" со стороны Хромова? Не удивлюсь, если это действительно так,— и раз это чувство усиливается, значит, Саша уже где-то на подходе.

— Да как он посмел? — все, Виктория взорвалась,— ты опять пошевелиться не можешь, я мчусь куда-то, сломя голову и ничего толком не соображая! Сколько можно издеваться над нами?

Она вопила что-то еще, обещая ему долгую и мучительную смерть, но я уже почти не слышала. Пелена окружала со всех сторон, закрывая обзор, приглушая все звуки. Все плотнее и плотнее, пока, наконец, полностью не сомкнулась вокруг меня.

В этот раз я оказалась в светлой пещере с такими высокими потолками, что они терялись где-то на недоступной взгляду высоте. Пола не было видно, плотная белая пелена клубилась, достигая моего пояса, стелилась, лениво перекатываясь и поднимаясь по каменным стенам, выбеленным временем. Я стояла в нерешительности, не зная, где я, что мне делать, в какую сторону идти.

С моим появлением в пещере все белые обрывки мглы, пришли в движение, медленно, но верно продвигаясь по направлению ко мне. Жуть.

Хотела закричать, позвать на помощь, но голос словно отключили, изо рта не вырвалось ни звука. Пелена рядом со мной поднималась все выше, образуя холм, достигающий моей груди. Я сделала несколько шагов в сторону, выйдя на место, где уровень "облаков" ниже, и все снова стало перетекать в мою сторону.

Опасаясь того, что пелена может полностью поглотить меня, я стала переходить с места на место, не давая подниматься ей слишком высоко.

Что делать дальше? Так и бродить, пока силы не иссякнут, и я не упаду, скрывшись с головой в этом странном тумане. В чем задумка Хромова? Что меня ждет, если пелена полностью сомкнется надо мной?

Вытащите меня кто-нибудь отсюда, пожалуйста! — взмолилась я, и в ответ на мою мольбу раздалось звонкое ржание, многократно усиленное эхом.

Цокот копыт все ближе и ближе, и вот мгла расступается, и моему взору предстает прекрасный конь с белоснежной гривой. Я была ему так рада, что запрыгала на месте, размахивая руками. Где шел Страж туман отступал, стремительно разлетаясь в разные стороны. Он прогарцевал несколько раз вокруг меня, разогнав пелену к самым стенам.

-Спасибо,— прошептала, еле сдерживая благодарные слезы.

Страж остановился рядом со мной и мягким носом уперся мне в плечо, словно утешая. Я гладила его по гриве, крутой шее, шелковистому лбу. С ним стало не страшно:

— Спасибо,— повторила еще раз, — без тебя пелена поглотила бы меня.

-Да,— согласился он,— и еще не раз попытается поглотить.

-За что мне это все? — прошептала, прижавшись к нему щекой,— почему он так жесток ко мне?

Конь всхрапнул, как мне показалось, с горькой иронией:

— Боюсь в этот он раз не при чем.

— Как не при чем? — удивлено отстранилась. Я уже настолько смирилась с мыслью, что это Хромов упражняется на мне в оттачивании своего магического мастерства, что фраза Стража выбила у меня почву из-под ног,— ты хочешь сказать, что вот это все не его рук дело?

-Да.

Стыдно признаваться самой себе, но от слов Стража я чуть было не расплылась в безумной улыбке. Это не Саша! Хм, а кто же?

-Тогда что это за...ерунда, -с сожалением проглотила слово, которое более точно могло охарактеризовать окружающую ситуацию.

-Беда,— просто ответил Страж, и мне стало по-настоящему страшно:

— Беда? Какая беда?

— Твоя, и больше ни чья.

Я отступила от него на шаг, чувствуя, как внутренности сворачиваются в тугой клубок:

— Ты знаешь, что это?

— Расплата.

-За что?!— почти сорвалась на крик.

— За то, что можешь слышать Зов.

— Так это еще и платное приложение? — воскликнула, всплеснув руками,— почему я должна за это расплачиваться за то, что не просила?! Проклятье, от Зова и так одни проблемы были, а теперь еще и это.

-Мне жаль,— раздался грустный голос,— таковы правила.

-А мне-то как жаль,— теперь я панически боялась этих белых обрывков, жмущихся к стенам,— туман пока не добрался до меня из-за тебя?

-Да. До тех пор, пока я с тобой, он не поглотит тебя. Я не дам.

-Приятно слышать. Как долго ты еще будешь со мной?

— До открытия Храма.

-Примерно две недели,— пробубнила я, обращаясь скорее к самой себе, — а, что потом?

-Потом я уйду.

— Что делать мне?

— Ты ничего не сможешь сделать, у тебя нет сил. Возможно, тебе сможет помочь тот, кто получит Абсолют.

-Александр?

— Александр, Влад, кто угодно. Кому удастся открыть храм, кто победит в этой гонке за силой. Держись победителя и у тебя появится шанс. Пусть снимет с все заклятия, по ним мгла быстрее находит тебя и захлопнет двери.

-Какие двери.

-Он поймет.

-Я вот ничего не поняла! — отчаянно заламывая руки, с мольбой посмотрела в его глаза, наполненные вековой мудростью.

-Тебе и не надо,— Страж снова положил голову мне на плечо,— а сейчас возвращайся обратно, нечего здесь делать...

-Оль,— взвизгнула Вика, увидев, как глаза подруги закатываются, и она проваливается в глубокий обморок,— что с тобой? Очнись!

Виктория трясла ее за плечи, но отклика не было, словно безвольная, набитая соломой кукла Ольга болталась у нее в руках.

-Лаврова, твою мать, не смей так поступать! Я не знаю, что делать!

Вика металась по дому, пытаясь привести подругу в чувство. Не помог приток свежего воздуха, когда она распахнула окно. Не помогла череда звонких пощечин. Вода холодная тоже не помогала. Ольга все так и лежала в глубоком обмороке, тяжело дыша и покрываясь капельками холодного пота.

-Да, что за напасть! — простонала Вика, бросившись прочь из дома. Что там говорила подруга? Хромов где-то на подходе? Надо его найти и привести, пусть исправляет, то, что натворил!

Оказавшись на улице, она на миг зажмурилась, ослепленная ярким солнцем, стоящим высоко над головой. Осмотревшись, увидела стайку мальчишек, играющих неподалеку. Так себе охранники конечно, но выбирать не приходилось. Она бросилась к мальчишкам, которые при ее приближении дружной стайкой метнулись в разные стороны. Кроме одного. Чумазый, взлохмаченный пацаненок лет семи отроду, стоял, гордо расправив плечи, и глядя на нее, словно маленький боевой петушок.

-Привет,— выдохнула Вика, запыхавшись после стремительной пробежки.

Пацан не ответил, исподлобья глядя на нее, и готовый в любой момент сорваться с места.

-Не бойся,— девушка остановилась, приветливо протянув ему руку.

— Я ничего не боюсь,— с вызовом ответил мальчуган.

— Знаю, знаю, ты смельчак. Самый смелый из деревни, поэтому я и обращаюсь к тебе за помощью.

— Помощью?

-Да, мне нужна твоя помощь, — торопливо произнесла Виктория, подойдя к нему поближе,— тебя как зовут?

-Марк,— с сомнением в голосе, произнес чумазый сорванец.

-Марк,— хмыкнула Вика,— имя как у настоящего героя. Послушай меня, пожалуйста, очень внимательно. Мы путешествуем вместе с подругой и сегодня ночью остановились вон в том заброшенном доме,— она махнула рукой в сторону развалюшки.

— Знаю, вас вчера туда маменька отправила.

-Передай ей огромное спасибо,— Вика еле сдерживалась, стараясь не напугать пацана, своими вытаращенными от нетерпения глазами, — а теперь послушай. Моя подруга очень сильно заболела, и ей нужна помощь.

-У нас в деревне есть знахарка, могу позвать, — мальчуган уже сделал несколько шагов в сторону, но Вика остановила, вцепившись в его руку.

-Извини. Ваша знахарка ей не поможет, тут нужен другой врач, и он уже подъезжает. Я пойду его встречать, чтобы он не заблудился. Хочу, чтобы ты погулял рядом с этим домом. Если она придет в себя в мое отсутствие, передай ей, что я уехала за врачом. Она поймет.

-Хорошо, -гордо ответил мальчишка, сообразив, что задача ему по плечу, -я передам.

— Если вдруг мы разойдемся в врачом, и он приедет без меня, то проводишь его к ней. Ты его узнаешь, высокий, темноволосый со светлыми, сердитыми глазами,— более точное определение Виктория не стала подбирать, опасаясь напугать ребенка,— все понял?

— Понял,— мальчик серьезно кивнул.

-Молодец,— Вика протянула ему монетку, и у пацаненка аж глаза заблестели,— эту я даю тебе сейчас, а если все сделаешь правильно, то получишь еще одну.

-Я справлюсь,— сосредоточенно ответил юный охранник, пряча денежку в карман.

-Вот и хорошо. Очень на тебя рассчитываю! — прокричала уже на ходу Виктория, и бросилась к Марусе, привязанной у забора в гордом одиночестве. Ольгина лошадь неторопливо паслась где-то за домом

Выбрав направление, в котором ее непреодолимо манило, девушка припустила своего скакуна. Только бы успеть! А вдруг Хромов откажется помогать? Что тогда? Оставалось только надеяться на его добрую волю.

Виктория провела в пути уже несколько часов, продвигаясь не по дороге, а через лес, напрямую в нужном направлении. Притяжение не ослабевало ни на миг, и она торопила Марусю, как могла, пожалев в этот момент, что пошла у Ольги на поводу и взяла такую неторопливую лошадь. Надо было брать горячего жеребца, способного, словно стрела, лететь вперед. Эх, кто же знал, что все так обернется? Да, не долгим получился их побег. Каких-то три дня и все, они уже по уши в проблемах.

Она выскочила к небольшому, идеально круглому озеру, по берегам которого стоял высокий камыш с шоколадными початками, плавно покачивающийся на легком ветру.

Любоваться красотам было некогда, поэтому девушка стала объезжать водоем по краю, переживая, что придется сделать хоть и не большой, но все же крюк. Однако, все переживания по этому поводу отступили, когда совсем не далеко от нее из-за раскидистых кустов ивы выехал тот, ради кого она так спешила.

Хромов остановился, хмуро глядя на нее, и Вика нервно сглотнула, из всех сил, стараясь сохранить спокойный вид. Кобыла под ней почувствовала напряжение, и, похрапывая, топталась на месте, не сводя глаз с огромного черного жеребца, преградившего ей дорогу.

-Надо же какая неожиданная встреча,— отстраненно заметил Александр, скользнув глазами по окружающей местности,— смотрю, ты одна?

-Одна,— кивнула Виктория, не сводя с него подозрительного взгляда.

-А, что Лаврова? Уперлась рогом и отказалась ехать с тобой?— в голосе сквозила неприкрытая насмешка, заставившая Вику гордо вскинуть голову и подъехать к нему почти вплотную.

— Да, отказалась! Даже хлопнулась в глубокий обморок, лишь бы не видеть тебя! -девушка почувствовала, что остановиться и промолчать сейчас просто не сможет,— ты совсем с ума сошел? Зачем надо было накладывать такое заклятие? Хотел задержать нас? Поздравляю, твой план удался. Я только надеюсь, что в нем нет пункта с ее скоропостижной кончиной! Если интересно, то два дня она держалась, а вот сегодня уже не смогла встать! Доволен?

— Считаешь, что я специально так сделал?— холодно поинтересовался он.

-Да, считаю, и не только я!

Александр молча сверлил ее мрачным взглядом, Вика смотрела в ответ с таким презрением, на которое только была способна:

— Хочешь сказать, что ни при чем?

— Можешь не верить, но в этот раз я ничего на нее не накладывал.

— Правда, что ли?

— На городе защитный полог. Я на него сделал информационную привязку. Если вы пересекаете черту, то мне поступает сигнал. Это обычное дело в нашем мире.

-Обычное? — прошипела Вика, — то есть для вас в порядке вещей, что после такого сигнала человек в глубокое забытье впадает?

— Нет. У заклинания есть обратная сторона, его можно замкнуть на человека, за которым следят и тогда результат плачевный. В случае Ольгой так случилось. Заклинанию требуется свежая кровь, и тогда в момент перехода оно вместо эффекта слежения дает совершенно иной результат.

— Она руку разодрала за минуту до того, как мы выехали из города,— вспомнила Вика, закусив губу.

— Кто бы сомневался, даже тут все через одно место...— только сейчас она заметила, что его спокойствие было просто фасадом, за которым бушевал ураган. Надвигаясь на нее, Александр заговорил таким тоном, что захотелось спрятаться, — а, теперь, когда мы выяснили, что я не собирался причинять вред твоей дражайшей подруге, скажи-ка мне, какого дьявола вы сбежали?

-Что тут не ясного? Лучше скитаться, чем находится под одной крышей с тобой! -рявкнула Вика, и тотчас метнулась в сторону, увидев, как грозно сверкнули холодные глаза.

-Стоять! — властный голос заставил остановиться. Пытаться убежать — не имеет смысла. Длинноногий мощный Торбан в два прыжка нагонит неторопливую Марусю. Вика покорно остановилась и, втянув голову в плечи, развернулась в Александру, настороженно следя за каждым его действием. Он направил жеребца в ее сторону, и девушка сжалась еще сильнее.

— Ты боишься меня? — Хромов удивленно замер, напряженно вглядываясь в ее лицо.

— Да, — еле слышно прошептала Виктория, отводя взгляд. Выражение его глаз не поддавалось расшифровке:

— Ольга?

— Больше всего на свете.

Повисла тишина. Вика тихонько сидела в седле, уставившись на свои руки. Александр устремил свой взор на водную гладь озера, устало, потирая лицо рукой. Потом с тяжелым вздохом досадливо качнул головой, и повернулся к Вике:

-Поехали к ней.

-Хорошо,— Вика с готовностью развернула Марусю в обратном направлении.

— Не так,— остановил он,— слезай со своей клячи.

— Зачем?

— Отправим ее домой, дальше едем на Торбане.

-Зачем ее отправлять? Нормальная лошадь, не орловский рысак конечно, но все же лучше, чем ехать вместе!

— Да не съем я тебя! — рыкнул Саша,— мы сейчас пойдем через портал. Двух лошадей протащить не получится. Или предпочитаешь долго и упорно скакать верхом?

Не говоря ни слова, Вика скатилась с седла и подошла к Торбану. Ольге нужна помощь, так что не время кривляться. Александр помог ей забраться и устроиться в седле перед собой, потом подъехал к ничего не понимающей Марусе, нагнулся к ее уху и что-то сказал. После этого кобыла радостно поскакала в сторону дома.

Саша извлек из мешочка, закрепленного на поясе, малахитовый камень и бросил его на землю, раскрывая портал:

-Куда идем?

-Золотые пески.

Торбан смело шагнул в зеленое, дрожащее зеркало портала.

Они появились, словно из ниоткуда, в нескольких сотнях метров от деревни, и жеребец сразу сорвался в галоп по направлению к убогому, покосившемуся домику, стоявшему на отшибе.

Подъехав ближе, Вика с раздражением заметила, что горе-охранник, которого она попросила приглядывать за Ольгой, как ни в чем не бывало, носится в поле с другими мальчишками.

Хромов спешился и быстрым шагом направился внутрь избушки, пригнув голову, чтобы не задеть кривой, рассохшийся косяк. Вика, еле поспевая, бросилась за ним. Каково же было ее удивление, когда внутри никого не оказалось. Только скомканный дорожный плащ сиротливо валялся на кровати.

— Опять поиграть решили? — мрачно спросил мужчина, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Поиграть? — прошипела Вика, откинув весь свой страх,— да она встать без моей помощи не могла. Лежала тут как котенок беспомощный. Поиграть?! Это ты никак не наиграешься, превратив ее в бесправную куклу! Думаешь, она бы стала играть с тобой? Да ее единственное желание— это уехать как можно дальше, чтобы ты никогда не нашел, оставил ее в покое, и зажить нормальной человеческой жизнью. Чтоб ни один самовлюбленный гад больше и близко не подошел! Что смотришь, словно удав на мышку! Давай, можешь наказывать, ты же привык так делать! По-скотски! Я вообще не понимаю, как она может любить такую свинью!

Хромов молча подошел к ней на столько близко, что девушка еле сдержала порыв отскочить в сторону, смерил тяжелым взглядом, и, не говоря ни слова, направился к выходу:

-Что даже не заморозишь, за такие слова,— ехидно кинула ему вслед Виктория.

Мужчина остановился в дверях, и, не оборачиваясь, коротко ответил:

— Заслужил, -после чего вышел на улицу, оставив удивленную Вику наедине с собой. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы придти в себя и броситься за ним вдогонку.

-Куда собрался? — она обогнала его и, уперевшись руками в каменную грудь, заставила остановиться,— как же Ольга?

— Ее здесь нет...

— И что? Уезжаешь?

— Я хотел сказать, что здесь ее нет, но она не могла бесследно испариться, надо на улице искать,— с этими словами он обошел смущенную Викторию и продолжил путь.

На улице, перед воротами остановился, ястребиным взглядом оглядывая деревню. Искать с помощью магии не получалось, ни единого следа, словно растворилась.

Виктория тем временем заметила Марка и жестом подозвала его к себе. Пацан подбежал, весело улыбаясь, но испуганно замер, уставившись на хмурого Хромова:

-Не пугай ребенка! — одернула его Вика и подошла к мальчику,— Марк, помнишь, я тебе давала задание, и ты обещал его выполнить?

-Да, — он кивнул, все так же с опаской косясь на Александра,— я все сделал, как вы сказали.

— Правда? Моей подруги в доме нет. Ты знаешь, куда она ушла?

-Так пришел дядя врач, как вы и говорили, сердитый, высокий. Я отвел его к ней, и он ее увез, пообещав вылечить.

— Какой хмурый дядя? — Виктория в недоумении смотрела на мальчишку, -я вот этого дядю имела ввиду.

-Нет, это точно не он.

Хромов, стоявший до этого как каменное изваяние, выругался грубо и некрасиво. Мальчуган испуганно попятился, а Виктория механически протянула ребенку обещанную денежку и, почесав макушку, промямлила:

— Ничего не понимаю.

— Чего тут непонятного? — тяжело, с шумом выдохнул Саша, запрокидывая голову к небу,— все предельно ясно.

Мальчик тем временем сделал несколько робких шагов в сторону Александра и протянул ему кулачек:

— Это просили вам передать.

Удивленно подняв брови, Саша протянул руку навстречу. Мальчуган сделал еще один шаг и опустил ему на ладонь какой-то предмет, после чего развернулся и с видимым облегчением побежал к друзьям.

А у Хромова на ладони оказался маленький черный камень, обломок оникса.

— Что это? — прошептала Виктория.

— Приглашение на прием к дорогому брату.

Девушка широко распахнула глаза:

-Это он ее забрал?

— Кто ж еще,— раздраженно ответил мужчина,— молодцы, добегались.

— Но, я... как он ее нашел?

-Понятия не имею! Поехали,— размашистым шагом он подошел к Торбану и взлетел в седло,— давай быстрее!

Вика сделала шаг в его сторону, а потом резко остановилась:

-Подожди, я Шляпу забыла!

-Какую не х*р шляпу!?— прорычал он, но девушка уже бегом бросилась за дом и через минуту вернулась, ведя на поводу флегматичную гнедую лошадь.

-Отправь ее тоже домой.

Саша с подозрением посмотрел на животное, потом тяжело вздохнул, подъехал ближе и сказал ей то же что и Марусе. Шляпа перекинула травинку в другой угол рта, посмотрела на него невозмутимым лошадиным глазом, отчетливо хмыкнула, и потом неторопливо, прогулочным шагом направилась в нужном направлении.

-Б**, где вы ее откопали? — проворчал Саша, протянув Вике руку и поднимая ее в седло. Девушка лишь пожала плечами и, устроившись поудобнее, приготовилась к новому путешествию.

Хромов направил Торбана быстрой рысью прочь от деревни, и, отъехав от нее на пару километров, достал черный камень. Так же бросил его на землю и перед ними появился грифельно-серый, с металлическими разводами переход. Не колеблясь ни секунды, они въехали внутрь.

Глава 19. Деловой разговор

Пройдя через портал, они оказались на широкой дороге, прямой стрелой уходящей к высокому замку, стоящему вдалеке, почти у самого горизонта.

-Кронобар,— холодно сообщил Саша, пришпорив коня.

-Поближе нельзя было перенестись?

— Нет, сейчас мы играем по его правилам. Когда приедем туда, будь добра держи рот на замке и не высовывайся, чтобы тебя вообще не было видно и слышно. Ясно?

— Ясно,— сердито ответила девушка.

— Я попытаюсь с ним договориться насчет Ольги, хотя и так ясно, что он потребует взамен.

Вика сокрушенно кивнула. Конечно, Влад выдвинет требования относительно Стража. И она очень сомневалась, что Александр променяет статуэтку на Ольгу. Ради получения Абсолюта он готов на все, и уступать своему злейшему врагу не станет.

— Саш, что вообще ждет нас в эти две недели?

— Я не знаю. Теперь не знаю,— несколько рассеяно ответил он, а потом продолжил.— Пробуждение Храма привело к тому, что вокруг него, в радиусе нескольких километров опустился полог, на столько сильный, что не пропустит ни одну армию целиком. Храм стоит в окружении непроходимых болот и острых отвесных скал. Всего к нему три подхода. Северный— самый длинный и неудобный. Проходит через глубокий каньон, где постоянно оползни и обвалы. Вряд ли туда кто сунется. Я посылал разведчиков, они смогли продвинуться по этому пути всего на несколько километров, дальше сплошные завалы. Западный путь — самый часто используемый, широкая удобная дорога, через лесистую местность. Там уже на подходе две армии. Король и Совет. Так вышло, что за Стража мы с Владом в основном воюем, а остальные игроки остались как бы не при делах. Сейчас, когда времени осталось совсем немного, они всполошились и стали действовать. Поэтому обе стороны стягивают к Западному проходу свои силы, и будут трепать друг друга, стремясь занять стратегически важные позиции, в надежде перехватить Стража. С юга от храма простираются бескрайние Непроходимые Топи. На самом деле проход через них есть, мои люди нашли его. Пока Король с Советом воюют на западе, я пойду югом. Влад про южный путь не знает, поэтому в топи не сунется и тоже отправится проторенной дорогой, присоединившись к главным соперникам.

— Смысл в армии, если полог не пропустит ее?

— Армии будут продвигаться вперед пока это возможно, потом остановятся и их целью станет задерживание других противников. С прикрытыми тылами я один, отправлюсь к Храму. Дальше дело техники. Надеюсь, Король, Влад и Совет так завязнут в боях, что не успеют во время добраться. А если и придут, то выяснение силы будет один на один, а не легион на легион. Не хотелось бы, чтобы боевые действия разворачивались непосредственно у Храма. Шум, гам, толчея. Сама понимаешь, в таких условиях можно пропустить что-нибудь важное.

— Что, если не только тебе известно про южный путь?

-Откуда?— хмыкнул он,— мы начали изучать это направление давным-давно, еще до того как я отправился в ваш мир за Стражем. Если бы кто-то интересовался Топями кроме меня, то мои люди знали бы об этом.

Девушка с сомнением взглянула на него, но ничего не сказала. Хромову виднее. Если сказал, что этот путь известен только ему, значит, так оно и должно быть. И все так гладко и ровно продумано, вот только Ольга в эту схему никак не укладывается.

Торбан пролетел путь до замка настолько стремительно, что Виктория даже не успела настроиться. Вот они еще в Золотых Песках, а вот уже въезжают в мрачный Кронобар. В отличие от белокаменного Нерлиша, растянувшегося горизонтально, он был сложен из темно-серого камня, а высокие острые шпили стремились дотянуться до небосвода.

Въехав во двор, Виктория крутила головой, жадно рассматривая второй в своей жизни замок, а Хромов, спрыгнув с лошади и, не глядя, кинув поводья изумленному конюху, решительно направился к входу.

Ударив воздушным потоком, с грохотом распахнул двери и зашел внутрь. Девушка опасливо следовала за ним, очень сомневаясь в то, что стоит вот так бесцеремонно врываться в чужой дом.

Им на встречу торопливо выбежал местный управляющий, который попытался что-то сказать, но Хромов не дал ему даже рта открыть:

-Веди к хозяину! Живо!

Управляющий попытался придать себе более достойный вид и смерить внезапно ворвавшихся гостей гордым взглядом, но, наткнувшись на Сашино ледяное, не предвещающее ничего хорошего выражение лица, предпочел ограничиться коротким:

— Следуйте за мной.

Александр решительным шагом направился за ним, а Вика, оглядываясь по сторонам, замыкала процессию.

Они поднялись на второй этаж, прошли по широкому коридору, украшенному высокими широколиственными растениями, похожими на пальмы и, оказались перед дверью, с позолоченными узорами.

-Свободен,— пренебрежительно бросил Саша их проводнику и зашел внутрь. Вика все так же, тихой мышкой, проскочила следом.

Кабинет был выполнен в приглушенных бежево-бирюзовых холодных тонах. У окна широкий стол из выбеленного дерева, книжные шкафы вдоль стен, роскошный кожаный диван в углу. Все выдержано в одном стиле, светло, спокойно, благородно, по-мужски.

На краю стола, задумчиво поигрывая какой-то штукой, сидел Влад.

При появлении гостей он перевел равнодушный взгляд на старинные часы, украшающие стену напротив окна:

— Оперативно. Не ожидал такой прыти.

Александр сверлил брата тяжелым взглядом, а Влад со скучающим видом рассматривал что-то у себя в руках. Вика тем временем украдкой наблюдала за ними обоими. Никогда не скажешь что родственники, разве что фактура да глаза одинаковые, от папаши достались. Чертами лица совсем не похожи.

Она увлеченно сравнивала двух мрачных мужчин, пока не наткнулась на вопросительный взгляд Влада, после которого смущенно уставилась в пол.

-Ты пришел помолчать, или хочешь сказать что-нибудь интересное?— наконец поинтересовался хозяин, — или может тебе есть что предложить?

— Где Ольга?

— Не переживай, в полной безопасности. Там, где я прятал Стража, и куда ты не сможешь добраться.

— Как ты ее вообще отыскал?

Влад усмехнулся, снисходительно посмотрев на Хромова:

— Легко. Я искал не Ольгу, а вот это,— он разжал кулак, показывая тонкую золотую цепочку, — Вора ты укрыл хорошо, а вот про золото забыл.

Александр не отрываясь, смотрел на цепочку. Ведь действительно забыл, что личные золотые украшения можно найти где угодно, стоит к ним хоть раз прикоснуться и если силы хватит. Владу хватило.

— Мог и раньше найти, если бы попытался,— тем временем все так же равнодушно продолжал Реймар,— сегодня просто решил посмотреть, получится ли найти. И вдруг такие новости! Вор выскользнул из-под твоего заботливого крыла. Повезло, не правда ли?

Вика с опаской смотрела на Хромова. Злиться, видно, как в глазах молнии сверкают. Только бы отношения не начали выяснять с применением силы, а то пришибут и не заметят.

— Мне, конечно, очень нравится вести разговор по душам с любимым родственником, но давай перейдем к делу,— Влад поднялся со стола, пренебрежительно кинул цепочку Александру и подошел к окну,— я предлагаю обмен. Ты мне Стража, а я тебе твоего драгоценного Вора.

Хромов усмехнулся:

— Думаешь, я соглашусь на это?

— Понятия не имею,— хозяин Кронобар пожал плечами, — не знаю, насколько ты ей увлечен. Я тебе сейчас озвучу возможные пути развития ситуации, а ты уж думай сам, меня любой вариант устроит. Договорились?

-Я весь в предвкушении.

-Первый путь, ты отдаешь мне Стража, я возвращаю Ольгу, и вы живете долго и счастливо, тихо радуясь моим успехам, и надеюсь, помрете в один день.

Александр хмыкнул.

-Второй вариант. Ты отказываешься от обмена. Тогда я распутываю, все то, что на ней наплел, все твои заклятия. И отправляю ее за Стражем, пока мы будем выяснять отношения у Храма. Как ты думаешь, на сколько велики твои шансы, противостоять Зову Вора перед самым открытием? Сам понимаешь, что даже если ты будешь держать его у себя под одеялом, она зайдет, заберет из-под самого носа и уйдет, и помешать ты ей не сможешь, разве что убьешь. Готов ли ты к такому повороту сюжета?

— Надо подумать,— сдержанно ответил Саша.

Вика с досадой поморщилась. Эти двое обсуждали судьбу ее подруги так, словно говорили о погоде. Два гада, достойных друг друга.

— Есть еще один вариант. Ты не отдаешь Стража, я тебя не подпускаю к Храму, никто из нас не получает желаемого, и все остается на своих местах. Бесполезная статуэтка у тебя и бывший Вор у меня, в моем полном распоряжении.

-Думаешь, получится сделать из нее послушную игрушку?

— Игрушку? Зачем мне игрушка?— Влад отошел от окна, приблизившись к брату,— я в том возрасте, когда пора думать не об игрушках, а о продолжении рода. Как ты считаешь? Она красивая, забавная, с ней не стыдно появиться на людях. Женюсь на ней, и она нарожает мне детей. А ты, так и быть, сможешь приходить к нам на воскресные чаепития. Как тебе такой вариант?

— И она будет ненавидеть тебя всю жизнь?

— Больше чем тебя?— парировал Влад,— я хотел разобраться, почему она в таком плачевном состоянии и посмотрел энергетический фон. Ладно, заклинание слежения, замкнулось само на себя. Бывает, никто не застрахован. Но вот твое последнее, сознательно наложенное заклинание — просто шедевр! Бедная, мне ее даже жаль.

— Не лезь не в свое дело!— холодно, процедил Хромов сквозь зубы. Вика видела, что все варианты развития событий ему не по нраву, а уж когда Влад про женитьбу в детьми заговорил, то стиснутые зубы и красные пятна на скулах, очень красноречиво говорили, что еще чуть-чуть и начнется локальная ядерная война.

И Влад это прекрасно понимал. Они стояли друг против друга, не отводя взглядов, полных ненависти, ярости и презрения.

-Ну что, какой вариант больше нравится? Ты выбирай, не стесняйся, я подожду. Могу предложить что-нибудь выпить,— Реймар перевел взгляд на Вику,— девушка, по-моему, собирается впасть в истерику.

Виктория, поджав губы, мельком взглянула на Александра. Истерики не было, но нервы словно оголенные провода, будто на действующем вулкане сидела. Что один, что второй, одинаковы. Вот сейчас никто бы не усомнился, что это родственники. Она все больше опасалась, что этот "дружеский визит" добром не закончится.

— Хорошо,— внезапно согласился Хромов,— я согласен на обмен.

Реймар удивленно выгнул бровь, а Вика еле удержалась, что бы спросить, серьезно это он говорит или шутка такая нелепая.

— Я привезу тебе Стража через неделю.

Влад усмехнулся:

— Я похож на идиота?

-Мне обязательно отвечать на этот вопрос?

— Если ты сейчас принесешь Стража, и заберешь Вора, то, не выходя из моих земель, поднимешь ее на ноги и зашлешь обратно. Она снова выкрадет статуэтку, и мы вернемся на исходные позиции.

Саша, молча наблюдал за братом, даже не пытаясь отпираться.

— Если ты согласен поменяться, то это будет на моих условиях.

— Интересно на каких?

— Ты забираешь Стража из того места, где прячешь, в день открытия Храма и приносишь его к самым дверям. Только после этого я отдаю тебе Вора.

— Как ты себе это представляешь? Переход на другом конце страны, мне несколько дней потребуется, чтобы выйти из транзитной зоны и еще столько же чтобы пройти по землям, принадлежащим храму. За день я не успею.

-Успеешь,— убежденно кивнул Влад,— я дам тебе еще один камень. Так что переместишься прямо в нужное место, а мы уже будем тебя там ждать.

Хромов на минуту задумался, а потом уверенно произнес:

— Договорились!

Тут уже Виктория не смогла удержаться и удивленно взглянула на него. Уж не заболел ли часом? Не верилось, что после стольких лет, проведенных в погоне за Баксом, он возьмет и вот так откажется от него, пусть даже ради Ольги. Тем более ради Ольги. Этого не могло быть, просто потому что не могло.

— Как здорово, что ты пришел не один,— с отстраненной улыбкой заметил хозяин,— у твоей спутницы, э...

Он вопросительно посмотрел на девушку, явно ожидая, что она представится.

— Вика, — нехотя выдавила из себя Хайницкая.

— Так, вот у Вики, такая живая мимика, что и слепой заметит, что даже она тебе не верит. Похоже, братец, репутация у тебя так себе, не доверяют тебе ни на грамм.

Хромов обернулся, бросив на нее вопросительно-предупреждающий взгляд, от которого стало не по себе.

— Извини,— пискнула девушка, заливаясь краской и виновато уставившись на носа своих кроссовок. Грязные, пыльные, некрасивые. Стыдоба.

— Потом поговорим,— холодно пообещал Александр, и снова развернулся к брату.

— Знаешь,— тем временем задумчиво проговорил тот, — а у меня будет еще одно требование.

— Не многовато ли ты хочешь за одного Вора?

— В самый раз. Пожалуй, я прямо сейчас заберу у тебя и вторую иномирянку.

Вика испуганно на него взглянула, и, столкнувшись с холодом светлых глаз, непроизвольно сделала шаг за спину Саши, ища укрытия. Этот хотя бы привычный, свой, а тот чужой, непонятный.

— Нет,— спокойно ответил Хромов.

— Да,— точно таким же тоном произнес Реймар,— и знаешь почему? Бедной Ольге, очень грустно и одиноко... в те редкие моменты, когда она приходит в себя. А я, знаешь ли, очень занятой человек, чтобы сидеть возле ее постели, держать за белую ручку, и успокаивать. К тому же ей поплохело от одного взгляда на меня, когда она поняла, где и с кем находится. Так что, пусть Вика свой дружеский долг исполняет. Я, глядишь, от лишней головной боли избавлюсь.

Он сделал какой-то неопределенный пас рукой, и прямо посреди кабинета появилось легкое марево, постепенно закручивающееся в водоворот. Все быстрее и быстрее, стремительнее, с каждым оборотом увеличиваясь в размере, пока, наконец, не превратилось в живую, пульсирующую сферу, размером в человеческий рост. По поверхности пробежала мелкая дрожь, стали появляться нечеткие очертания, а потом картинка внезапно прояснилась, показав абсолютно круглую комнату. В центре стояла кровать с тяжелым темно-красным балдахином, а на ней, свернувшись клубочком, лежала Ольга. Бледная, как молоко, укутанная одеялом по самый подбородок. По всей видимости, она либо спала, либо опять пребывала в обмороке.

-Почему ты не снял с нее замкнутое заклинание,— раздраженно спросил Саша, пристально всматриваясь в сферу.

-О, как-то нет желания носиться по всему замку за Вором, вознамерившимся выбраться на свободу. Так, лежит, никуда не суется. Не переживай, я немного разомкнул заклятие, чтобы не померла раньше времени, а снимать будешь сам, если обмен состоится.

Вика, не отрываясь, смотрела на подругу, чувствуя, что должна сделать это ради нее. Вот только смелости не хватало. Проблему как всегда решил Хромов.

Не оборачиваясь, не спрашивая ее мнения, он просто дал ответ:

— Хорошо я согласен.

— Я не согласна!— от неожиданности рявкнула она.

— Хочешь, чтобы она там лежала одна?

— Нет, но...

— Вот и отлично. Мы согласны,— он бесцеремонно взял ее за плечи и выдвинул вперед, поставив рядом с Владом.

Вика с тоской, посмотрела на выход. Интересно, если она сейчас решит сбежать, сколько шагов ей удастся сделать? Один, три, пять? Прежде чем кто-то из добрых братьев притащит ее обратно. Не стоит и пытаться.

— Не бойся,— хмыкнул Реймар,— я не собираюсь тебя убивать, для этого есть и более достойные кандидатуры.

Он схлопнул сферу, показывающую Ольгу, и открыл портал, который в отличие от тех, что делал Саша, переливался голубым.

-Иди!

Девушка с сомнением посмотрела сначала на одного, потом на другого, потом на портал. Куда он хочет ее отправить?

— Долго ждать? Или может мне отнести тебя на руках?— насмехаясь, поинтересовался гостеприимный хозяин.

Вика опять перевела взгляд на Александра, ища поддержки. В ответ он лишь напряженно кивнул. Девушка тяжело вздохнула, подошла к порталу, собралась духом и, зажмурившись, шагнула в центр голубого марева.

Пару мгновений, и она оказалась в той самой комнате, где спала Ольга. Не в силах поверить, что Влад так просто взял и переправил ее к подруге, а не в какую-нибудь камеру, Вика замерла, подозрительно поглядывая по сторонам. Сделала один нерешительный шаг в сторону кровати, второй, третий, а потом стремглав бросилась вперед.

— Оль!— она прижала подругу к себе,— очнись, пожалуйста.

Лаврова тихонько застонала и приоткрыла глаза. Мутным взглядом обвела комнату и остановилась на подруге:

-Вика! Как ты здесь оказалась? — попыталась подняться, но сил практически не было, и она тяжело опустилась на подушки,— как я здесь оказалась?

— Ты потеряла сознание, когда мы были в Золотых Песках. Я не знала, что делать и отправилась встречать Хромова. Когда мы с ним вернулись, тебя уже не было на месте, а деревенский мальчишка передал нам камень для перехода от Влада.

-Я чуть с ума не сошла, когда открыла глаза и обнаружила себя в этой комнате, — призналась Ольга,— и Влада рядом. Ну, думаю, все, допрыгалась, сейчас он с меня шкуру снимет, за то, что Стража увела у него.

— Нет, шкуру он с тебя снимать точно не собирается,— Вика невесело усмехнулась,— мы с Сашей приехали в Кронобар, чтобы встретится с хозяином. Мне казалось, что они всю комнату выморозят, своей лютой ненавистью по отношению друг к другу.

-И о чем они говорили,— напряженно поинтересовалась Лаврова.

— О тебе, конечно.

— И?— девушка все-таки приподнялась на локтях, -какая судьба меня ждет?

— Тебе лучше не знать.

-Вик, я сейчас тебя укушу!

— Влад предложил сделку. Александр отдает ему Бакса, а он взамен возвращает тебя.

Ольга фыркнула и снова опустилась на подушки:

— Все ясно,— протянула она,— с таким раскладом, вернуться домой мне не светит.

— Он согласился,— тихо сказала Вика, имея в виду Хромова.

Ольга посмотрела на нее долгим, угрюмым взглядом:

— Я не верю, ни единому его слову. Он готов на все ради своей цели, поэтому, чтобы он там ни задумал, это всего лишь игра.

-Думаешь? — с сомнением протянула Вика, забыв, что пятнадцать минут назад, сама точно так же не поверила его словам.

-Раз он согласен, то когда меня отпустят? — с насмешкой спросила Ольга, пытаясь за язвительным тоном скрыть безграничную тоску.

-Влад потребовал, чтобы обмен состоялся в день открытия Храма. Ни раньше, ни позже, потому что опасался твоего Зова.

— В смысле?

— Он решил, что если отдаст тебя сейчас, то Хромов опять отправит тебя на охоту, а чем ближе день Х тем меньше шансов помешать тебе. Поэтому он потребовал, чтобы Саша принес Стража прямо к самым дверям.

— Какие же, блин, все умные и предусмотрительные, — проворчала Ольга,— я уже устала быть игрушкой в чужих руках.

— Кстати об игрушках,— Вика почесала бровь,— Влад заявил, что если обмен не состоится и Храм никто не откроет, то он оставит тебя себе.

-Это еще зачем?— всполошилась Ольга.

— Женится на тебе, назло Хромову, а ты ему детей будешь рожать.

— Просто предел моих мечтаний,— печально ответила она, прикрыв глаза,— а варианта, что они отправляют нас домой и оставляют в покое, не прозвучало?

— Нет, конечно.

— Сильно Хромов лютовал, когда ты его нашла?— наконец поинтересовалась Лаврова после некоторого молчания.

— Я бы не сказала,— Вика пожала плечами,— мне даже показалось, что ему неудобно.

— Надо же,— хмыкнула девушка.

— Твоя болезнь, кстати, это не его рук дело, а очередное нелепое стечение обстоятельств.

— Знаю, меня уже просветили на эту тему,— Оля невесело улыбнулась.

Девушки замолчали, погрузившись каждая в свои мысли. Вика с тревогой осматривала комнату. Идеально круглая, с одной дверью и окном, через которое виднелось предзакатное небо, и проносившиеся, словно маленькие метеоры, стрижи. Похоже на тюрьму с полным отсутствием удобств. Что каждый раз, когда захочется справить нужду, придется отчаянно дубасить в дверь, надеясь, что тебя услышат и придут до того, как станет поздно?

Если захочется пить? Банально, воды? Про еду вообще мечтать не приходится.

Ольга лежала на подушке, закусив губу, и напряжено глядя на стены комнаты. Что она там выглядывала с таким обреченным видом, Виктория так и не поняла.

— Как тебя Влад пропустил ко мне?

— Хм, так он сам в ультимативной форме, потребовал, чтобы Хромов меня оставил здесь, с тобой. Ему, видите ли, не хочется с тобой возиться самому.

Ольга минуту помолчала, а потом серьезно произнесла:

— Вик, я не доверяю Владу, еще больше чем Саше. Если он потребовал, чтобы ты осталась, значит ему что-то от тебя надо, и это не присмотр за моей скромной персоной. Они похожи, гораздо больше, чем сами думают. Каждый из них скорее сдохнет, чем позволит другому заполучить силу. И любого, кто встанет у них на пути, они сотрут в порошок, даже не заметив.

— Звучит не очень,— вздохнула Вика.

-Да. Особенно если учесть тот факт, что мы как раз на пути и стоим.

Словно почувствовав, что о нем идет разговор, в комнате внезапно оказался Влад, собственной персоной, и цепким взглядом прошелся по затихшим в ожидании подругам.

— Надеюсь, обойдемся без очередных обмороков,— прохладно поинтересовался он, подходя ближе.

Ольга, вспомнив Викины слова о потенциальном женихе, непроизвольно натянула одеяло до самых ушей, и теперь подозрительно косилась, на мужчину, а Вика наоборот вскочила на ноги.

— Наверное, до самого Нерлиша слышно, как у вас зубы от страха стучат,— усмехнулся Реймар, переводя хищный взгляд с одной на другую.

— Зачем ты пришел? — писклявым от волнения голосом спросила Виктория.

— За тобой,— он улыбнулся еще шире, а Вика отшатнулась в сторону.

Оля бросила на нее взгляд, который можно было истолковать, как "ведь я же говорила".

— За мной?

— Да, не трясись ты так, мы просто поговорим.

— О чем?— она отчаянно пыталась найти выход из этой западни, шаг за шагом отступая в сторону.

Подруга права, доверять ему нельзя. Ни о чем говорить с ним не хотелось. Было только одно желание сбежать подальше и укрыться.

Влад тем временем развернулся и открыл рядом с собой портал, затем бросил через плечо мрачный взгляд, спросил:

— Долго ждать? Или лучше сразу волоком тащить?

Вика бросила беспомощный взгляд на бледную, перепуганную подругу и прошептала:

-Иду.

Он, больше не оглядываясь, скрылся в портале, а девушка, понуро повесив голову, направилась за ним.

Портал перенес ее в уже знакомый бирюзовый кабинет. Реймар сидел за своим рабочим столом, и, подперев щеку рукой, исподлобья смотрел на нее:

— Мне даже интересно, чего такого вам наговорил Хромворт, что вы похожи на двух трусливых зайцев?

— Ничего не говорил, -Вика отрицательно покачала головой.

Он вопросительно поднял бровь, по-прежнему глядя на нее.

-Оля украла статуэтку, поэтому ты должен быть как минимум зол,— пояснила она, старательно глядя в сторону.

Влад лишь ухмыльнулся, потом открыл верхний ящик стола, и выложил перед собой лиловый шарик:

— Знаешь что это?

Вике хватило одного мимолетного взгляда, чтобы узнать Камень Правосудия. Зачем он его достал? Что хочет узнать?

— Знаю,— не стала отпираться девушка, подозрительно глядя на кристалл, который узе начал увеличиваться в размерах, превращаясь в огромную сферу с бензиновыми разводами.

— Значит, то, что будет сейчас происходить, не станет для тебя сюрпризом.

Сфера достигла своих предельных размеров и замерла, ожидая вопроса.

— Я, конечно, прошелся по тому, что в памяти у твоей подруги, но того, что надо не нашел,— задумчиво сказал Реймар,— может, ты что-то знаешь.

Вика в напряжении ожидала вопроса, гадая, что может потребоваться этому типу.

-Я хочу знать, как Вика оказалась в этом мире,— без особой надежды спросил он.

Переливчатая поверхность заклубилась, ожила и показала ту самую пещеру, в которой они впервые очнулись в этом мире.

Влад досадливо поморщился и щелкнул пальцами, гася картинку:

— То же самое. Он вас, что в бессознательном состоянии перемещал?

— Да, мы спали.

— Предусмотрительный, ублюдок. Я знаю, что переход где-то в Приграничье, но его можно там всю жизнь проискать и, так и не найти. Жаль, что вы не упростили мне задачу,— он неторопливо постукивал пальцами по столу,— давай-ка вот так попробуем. Я хочу знать, что известно Вике о планах Хромворта, относительно открытия Храма.

"Да, ни хрена мне не известно" — чуть было не ляпнула девушка, но тут сфера снова пришла в движения и показала широкую дорогу, по которой по направлению к Кронобару мчались они с Александром, верхом на торбане. И именно в этот момент Хромов рассказывал ей про южный путь к Храму. Про тот самый, о котором, до этого самого мгновения, знал только он.

Влад хищным взглядом впился в изображение, а Вика почувствовала, как ее сначала бросило в жар, а потом в холод. Вот уж подставила, так подставила. Хромов теперь и с нее захочет шкуру содрать.

Она мысленно застонала, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Вот зачем ей потребовалось задавать такой вопрос? А, Саша? То слова лишнего не вытянешь, а тут на откровения потянуло. Утешить хотел? Утешил, блин. На столько, что один из главных козырей в борьбе за Стража теперь в руках брата. Эх, и достанется же ей, если повезет выбраться из этой передряги.

— Да, это просто подарок судьбы какой-то,— Влад улыбнулся, словно кот, дорвавшийся до банки со сметаной,— значит, этот гаденыш, еще один устойчивый проход к Храму нашел, и постарается протащить через него как можно больше своих людей.

Он поднялся на ноги, легким движение погасил сферу и, задумчиво потирая подбородок подошел к окну, казалось, совсем забыв о бледной, расстроенной Виктории, застывшей посреди комнаты, словно каменное изваяние. Прошло не менее десяти минут, прежде чем он оторвался от созерцания открывающегося вида и повернулся к ней:

— Ты даже не представляешь, на сколько ценным подарком оказалась, — с насмешкой заметил он, -и на сколько я рад, что оставил тебя здесь.

— Отчего же, очень даже представляю,— почти простонала девушка,— я даже представляю, насколько будет рад Александр

Влад хмыкнул и открыл портал:

— Можешь возвращаться к своей подруге.

— Раз уж я оказалась такой полезной, то хочу, чтобы нам поменяли комнату,— собрав всю решительность в кулак, потребовала она.

-Что не так в этой?

— Нормальную комнату, с удобствами.

Влад хмуро посмотрел на нее:

— У вас и так все есть.

— Что именно? Кровать и окошко? — всплеснула руками Виктория,— да там, если есть захочешь, то пока докричишься — помрешь от голода!

-Комната под призрачным пологом, просто надо попросить и все.

Девушка в полном недоумении смотрела на него.

— Как попросить и у кого? Комната, комната дай поесть?

Реймар обреченно вздохнул:

— Вы, вообще дикие, да?

— Смотря, что иметь ввиду. Если магию, то да! Мы, знаете ли, не местные, у нас другие порядки.

Влад, больше не сказав ни слова, сам направился к порталу, и Вике ничего не оставалось делать, кроме как следовать за ним.

Блин, да что ж так плохо-то? Чувство такое, словно в мозгу сидит маленький злобный дятел, решивший, во что бы то ни стало, пробить в моей головушке сквозное отверстие.

М-да, встряла, так встряла. Сбежала, называется! Три дня бесцельного блуждания и переезд в Владу. Ну, не умница ли?

Очень хотелось вскочить на ноги и бежать отсюда, не оглядываясь. Вот только сил хватало лишь на то, чтобы медленно, с кряхтением перевернуться на другой бок. Тоска, зеленая.

Где же Вика? Чего от нее хотел Реймар? Ох, чует мое сердце не к добру все это.

Хотя, больше всего на свете, в данный момент меня волновала ни Вика, ни Влад с его непонятными мотивами, и даже не мое сероглазое наказание. Нет. Больше всего я опасалась этой проклятой белесой мглы, льнувшей к полу вдоль стен, осторожно выдвигающей в мою сторону тонкие струйки тумана, похожие на щупальца, словно пробуя границы дозволенного. Пока она не приближалась. Страж держал свое слово, не давая ей добраться до меня, но сам факт того, что я ее постоянно вижу, заставлял, чуть ли не плакать от отчаяния и страха.

В центе комнаты опять возник голубой портал, и я вся подобралась, не зная чего ожидать на этот раз. Несколько томительных минут никого не было, а потом появился Влад. У меня сердце в пятки ушло, при мысли о том, что он мог сделать с Викой. Но вот еще несколько секунд, и появилась моя дорогая подруга. Вроде цела и здорова, только вид на столько несчастный, что словами не передать.

Влад, не глядя на меня, подошел к стене и приложил руку, тотчас от нее во все стороны побежали сверкающие голубые дорожки, напоминавшие вены. Появились размытые контуры двери в том месте, где раньше были только темные каменные стены. Очертания становились все четче и четче, пока, наконец, взору не предстала самая настоящая дверь. Реймар кивнул Вике, чтобы та подошла. Подруга опасливо приблизилась и нерешительно потянула за ручку. Дверь послушно распахнулась, и я, насколько могла со своего места, увидела ванную комнату в исполнении из темно-зеленого мрамора.

-Как ты это сделал?— Виктория непонимающе нахмурилась.

-Просто попросил,— он пожал плечами,— подойди ко мне.

Хайницкая посмотрела на него исподлобья, но ни двинулась с места.

-Вы уже утомляете меня,— раздраженно заметил мужчина, и воздушным потоком подтащил к себе Викторию. Потом бесцеремонно схватил за руку и приложил ее ладонь к мерцающей стене,— мне надо настроить полог на вас, раз сами ничего не умеете.

Девушка попыталась вывернуться, но он, по-моему, даже внимания не обратил на ее жалкие попытки. Впрочем, процедура продлилась меньше минуты, и он, удовлетворенный результатом, отпустил ее.

— Теперь ты, иди сюда,— переключил свое внимание на меня.

Я лишь отрицательно покачала головой.

— Тоже особое приглашение надо?— сложив руки на груди, спросил он.

— Нет,— отчаянно замотала головой,— у меня нет сил встать.

Влад прошелся по мне пристальным взглядом, подошел к кровати, и положил мне руку на лоб:

— Да, не дергайся ты,— рыкнул, когда я попыталась отстраниться,— что-то слишком быстро заклинание само на себя замыкается. Странно.

Чуть было не ляпнула, про пелену, стремящуюся заполучить меня, но во время прикусила язык. Это мои проблемы, и незачем ему о них знать.

Реймар еще раз, нахмурившись, покачал головой, и я ощутила, как от его руки словно электрический разряд мне передается, пробегая миллионом острых искр по всему телу. Мгла раздраженно взметнулась вдоль стен, отступая еще дальше. Мне словно стало легче дышать, и кровь быстрее по венам побежала.

Влад убрал руку с моего лба и удовлетворено кивнул, видать, оставшись довольным результатами:

— Как раз. Есть силы, чтобы встать, но не их не хватит, чтобы попытаться сбежать.

Вот, ведь зараза! Такой же как Хромов! Родственничек, блин!

-Вставай,— он протянул мне руку, предлагая помощь, но я решила справляться сама. Медленно села, не обращая внимания на шум в ушах, а потом еще медленнее поднялась на ноги. Господи, как котенок новорожденный! Меня повело куда-то в сторону, и я, наверное, растянулась бы прямо на полу, но Влад во время подхватил:

— Упрямая, значит?— усмехнулся он и, безапелляционно подхватив за талию, подтащил к стене. Потом все повторилось с точностью как у Вики. Он прижал мою ладонь к стене, и я почувствовала легкую вибрацию, продержал в таком положении какое-то время, не позволяя отстраниться, а потом отпустил. Не меня, а мою руку. Дальше он меня вернул на кровать, усадил на нее, а сам остался стоять рядом, не торопясь покидать нашу унылую обитель.

Как же мне было не ловко в его присутствии. Возникало почти непреодолимое желание спрятаться с головой под одеяло, лишь бы не видеть этого человека. Ну, чего тебе от меня надо? Иди уже куда-нибудь, займись своими делами!

Влад тем временем взял и присел рядом со мной на корточки, и я не удержавшись, попыталась отодвинуться в сторону. Впрочем, он именно этого и ждал, поэтому легко пресек мой вялый побег. Непонимающе посмотрела на него, и чуть не задохнулась. До чего же странное ощущение, человек совсем другой, а глаза такие же, один в один. И выражение такое же, как у Хромова, словно тебя разбирают на части, заглядывая в самые потайные уголки и откидывая все несущественное.

— Вижу, твоя дорогая подруга уже рассказала тебе о нашем разговоре с любимым братцем,— улыбаясь одними губами, поинтересовался он, при этом сохраняя лед в светлых глазах.

Я метнула на притихшую Викторию беспомощный взгляд и легонько кивнула. Какой смысл отпираться?

— Ну и как тебе варианты?

— Никак,— ответила бесцветным голосом,— я домой хочу. Не надо меня втягивать в ваши жестокие игры. Разбирайтесь сами, без моего участия.

— Дорогая, хочется тебе того или нет, но ты уже по самые уши увязла в этих играх. Если Хромворт сдержит слово и отдаст мне Стража, в чем я очень сомневаюсь, да и не только я,— он бросил насмешливый взгляд в сторону Вики, — я, так и быть, тебя отпущу, раз обещал. И дальше пускай Алекс решает, что с тобой делать— оставлять при себе или отправлять домой. Хотя на последний вариант, я бы на твоем месте особо не рассчитывал. Похоже, упускать свою добычу он не собирается. Если все-таки не отдаст статуэтку, то я сам отправлю тебя за Стражем. Как в прошлый раз выкрала его у меня, так в этот раз ты выкрадешь его у него. Ирония судьбы, не так ли? Ну а вариант с тем, что я оставляю тебя при себе, тоже не стоит просто так откидывать. Я реально оцениваю ситуацию. Брат сильный, и ни в чем не уступает мне, как ни противно это признавать. Так что игра вполне может закончиться ничьей. Тогда ты, будешь моим утешительным призом.

— Зачем тебе это?

Выражение его глаз неуловимо изменилось, заставив мурашки побежать вдоль хребта. В его взгляде загорелся тот самый спортивный интерес, когда мужчина ставит перед собой цель.

Ой, не надо, пожалуйста! Хватит с меня одного хищника, постоянно выпускающего когти и пробующего на зуб!

— Ты мне понравилась, еще тогда у Алекса на приеме,— будничным тоном ответил он, словно говорил о цветах на клумбе, или породистой лошади в конюшне,— ты не просто красивая, есть в тебе что-то такое, необычное.

-Дурь, это называется неудержимая дурь,— проворчала я, еле сдерживая дрожь в руках. А чем еще можно объяснить, что я раз за разом оказываюсь в таких жутких ситуациях?

Влад рассмеялся от моих слов, вполне искренне, но вместе с тем как-то зло:

— Черт, мне почти хочется, чтобы все пошло именно по этому пути,— заметил он, поднимаясь на ноги и направляясь в сторону, так и не погасшего портала.

— Хм, мое мнение особой роли не играет, я правильно поняла?— зачем-то спрашиваю у удаляющего мужчины, пристально глядя на широкую спину.

Он, даже не обернувшись, с иронией заметил:

— О, боги, она еще и понятливая!

— Все равно не удержишь,— буркнула себе под нос, но уверена, что он прекрасно расслышал мои слова. Вот зачем я это сказала? Нельзя бросать вызов такому человеку. Ни при каких условиях. А, я что делаю? Это как раз к вопросу о неудержимой дури.

-Да, куда ж ты денешься? — усмехнулся он, внезапно оказываясь прямо передо мной. Глаза в глаза. От неожиданности ойкнула и чуть не свалилась на пол,— знаешь, я начинаю понимать Александра. Возникает какое-то странно, практически непреодолимое желание связать тебя и утащить поглубже в свою пещеру. Как это было принято у древних племен.

Я громко сглотнула и отползла от него подальше, путаясь в смятых простынях.

— Ты бы знала, как раздражает твой страх,— не отрывая задумчивого взгляда от моего лица, продолжил Влад,— ведь, по идее, я тебе ничего плохого не делал.

— Ну, так, еще не вечер,— буркнула я, облегченно спускаясь с другой стороны кровати,— кто тебя знает.

— Ладно, можете расслабиться, я ухожу,— смерив меня, тяжелым взглядом, сказал он. — Кстати, вы любите пауков?

Я лишь пожала плечами, а Вика брезгливо сморщилась.

— На тот случай, если вам придет в голову сбежать — лестницу охраняют мои питомцы, вы их уже видели на каменных пустошах.

И вот на этой оптимистичной ноте он, наконец, перенесся из круглой комнаты.

Я облегченно выдохнула, а Вика, покосившись в мою сторону, сердито проворчала:

— Дурь неудержимая? Лаврова, не умеешь ты с мужиками общаться.

-Это еще почему?

— Да ты сама их провоцируешь, разжигая охотничий интерес.

— Ничего я не провоцирую!

— Да-да, конечно,— отмахнулась от меня подруга, направившись в ванную комнату, и передразнивая,— все равно не удержишь! Бл*, да он теперь костьми ляжет, чтобы удержать! Тем более если это еще и Александра позволит позлить. Да уж, еще та дурь! Мало тебе проблем было, так ты новые создаешь.

Я лишь сердито фыркнула в ответ. Глупости все это. Это сейчас у него интерес есть, потому что сумел добраться до нас, а как придет время открывать Храм, так ни о чем другом и думать не станет.

Эх, скорее бы эти две недели прошли. Уж очень меня это неопределенное будущее пугает. Один вариант краше другого.

Взгляд тем временем опять наткнулся на клубы белого тумана, затаившегося по краям комнаты, невольно наталкивая на мысль, а есть ли вообще у меня это самое будущее?

Глава 20. Открытие

Следующие две недели, казалось, никогда не закончатся. Мы с Викторией сидели в ненавистной круглой комнате, изнывая от скуки. В ней не было ничего интересного, абсолютно. Ни балкона, чтобы выйти подышать свежим воздухом и посмотреть, что происходит вокруг, ни книг, чтоб хоть как-то себя занять.

Мы уже развлекались, как могли. Переговорили на все темы, старательно избегая обсуждения приближающегося дня открытия Храма, вспомнили все смешные и не очень фильмы, посплетничали о старых знакомых. Нашли кусочек грифеля и играли в крестики-нолики, безбожно изрисовав стены и пол, чтоб хоть как-то досадить окружающим. Впрочем, окружающим было глубоко плевать на наши мелкие бунты, по той простой причине, что к нам никто и не заходил, кроме Влада.

Этот исправно появлялся. Один раз в день. Только для того, чтобы ослабить, постоянно пытающее замкнуться само на себя заклинание, каждый раз поражаясь, почему же это происходит так быстро. Я оказалась права, относительно того, что в преддверии великого дня ему будет не до меня. Он приходил, механически поправлял заклятие, и тотчас исчезал, погруженный в свои мысли. Наверное, пытался просчитать действия Хромова и остальных игроков. Ничего, пусть помучается, так ему и надо! Зато нас в покое оставил.

Я упорно молчала, про эту проклятую пелену. Даже Виктории не рассказывала, боясь ее напугать. Белые обрывки тумана, уже такие привычные и почти родные, медленно кружили по периметру комнаты, изредка останавливаясь и поворачиваясь в мою сторону, словно желая получше рассмотреть такую желаемую, но пока недосягаемую жертву. Я честно пыталась не обращать внимания на этот кошмар, но выходило так себе, и подруга все чаше интересовалась, что это такое интересное я рассматривала на стене. По-моему, она начинала думать, что я, маленько, того.

В комнате мы освоились, наконец, разобравшись, что имел в виду Реймар, когда говорил 'Просто попросить'. Надо было подойти к стене, в любом ее месте, приложить руку и попытаться мысленно, как можно более четко сформулировать свое желание, выбросив все ненужные мысли из головы. Вроде все просто, но сначала вместо ванной комнаты у нас появлялось помещение с огромной банкой воды, дыркой в полу и драной тряпкой в углу. Постепенно получилось сделать из банки ванну, из дырки нормальный санузел, а тряпку превратить в полотенце. Мы занимались этими экспериментами с превеликим удовольствием, находя в этом хоть какое-то развлечение.

С едой дело обстояло еще интереснее. Надо было точно так же представить, что хочешь и попросить. Тогда несколько камней в стене с тихим скрежетом расступались, и в образовавшейся нише появлялась заказанная провизия. Основная проблема заключалась в том, что если на кухне нет того блюда, которое просили, то вместо него появлялся клочок бумаги с его изображением. Поскольку меню нам никто не соблаговолил предоставить, то каждый раз приходилось действовать перебором, иногда по полчаса тренировать свою фантазию. Ладно, если на кухне оказывались каша или какой-то суп, а вот если готовилось что-то необычное, то мы вполне могли остаться голодными, ибо до оленины, фаршированной черносливом (например) наша выдумка не всегда доходила. Зато у нас через три дня накопилось такое количество картинок, с изображением продуктов, что можно было выставку устраивать.

Вика все сокрушалась, что нет карандашей, она бы тогда любимым делом занялась — проектированием одежды.

К сожалению, вытребовать у комнаты карандаши так и не получилось, а Влад то ли намеренно, то ли по причине глубокой занятости все время игнорировал наши просьбы принести хоть что-то интересное.

Гад, что еще можно сказать!

В один прекрасный день, он настолько задумался или заработался, что пришел облегчать мое заклинание ни один, а целых два раза.

Мы с подругой удивленно пожали плечами, не сказав ни слова. Он как всегда сделал, что надо и опять ушел, а я себя почувствовала настолько бодрой и активной, словно и не было на мне ничего. Даже проклятая пелена практически исчезла, лишь изредка являя моему взору тоненькие туманные щупальца.

Недолго думая, решили воспользоваться ситуацией и попытаться сбежать. На цыпочках подошли к двери, прижались к ней ухом, пытаясь услышать хоть что-то с другой стороны. Тишина мертвая, словно мы на необитаемом острове. Обидно даже, никому до нас дела нет.

Переглянулись, и я тихонько нажала на ручку, желая чуть-чуть приоткрыть дверь и осмотреться. Ручка поддалась, похоже, запирать нас никто не потрудился, и я легонько толкнула тяжелую дверь, напряженно всматриваясь в образующуюся щелку. Никого.

Я приоткрыла еще чуть-чуть, сантиметров на десять, и тут прямо на уровне моего лица появилась омерзительная паучья морда с бешено сверкающими черными глазами, огромными подрагивающими хелицерами, покрытыми жесткими бурыми волосками. Чудище на миг замерло, рассматривая меня, а потом издало противный толи визг, то скрип и стало прорываться внутрь, просунув в щель одну из своих толстых, лохматых конечностей.

Мы с Викой, хором истошно завизжали и попытались закрыть дверь. Не тут-то было. Мерзкое паукообразное отличалось немереной силой. Уперевшись своими семью лапами в стену, восьмой оно яростно дергало, тянуло дверь на себя.

Вика, с трудом переборов свой страх перед пауками отчаянно схватилась за конечность и начала ее выталкивать прочь. Не помогало. Тогда она с остервенением начала дергать за длинные, жесткие волосины, выдирая их клочьями. Твари это не понравилось, и она резко выдернула ногу наружу, но лишь для того, чтобы устроиться поудобнее. Но мы тоже не дремали, и, воспользовавшись секундным затишьем, с грохотом захлопнули дверь, и привалились к ней, надрывно дыша и трясясь от ужаса.

Из коридора доносился мерзкий, недовольный клекот и щелканье.

— Меня сейчас стошнит,— простонала подруга, торопливо и нервно отряхивая руки, от десятков налипших волос,— гадость-то какая!

Я хотела ее подбодрить, утешить, но хватило только на сдавленный хрип.

— Понравилось?— насмешливый голос Влада заставил нас буквально подпрыгнуть на месте.

Обернувшись, мы увидели его, привалившегося к подоконнику и наблюдающего за нами со снисходительной улыбочкой,— чего забыли с той стороны двери?

— Ничего, просто посмотреть хотели!— быстро ответила я.

— Ну и как посмотрели?

— Посмотрели...

— Понравилось?

— Не очень,— меня еще раз передернуло, стоило только представить эти ужасные челюсти совсем близко от своего лица,— зачем ты пришел?

— Во-первых, мне поступил сигнал, что дверь открылась, а во-вторых, вы вопили так, что даже лошади в конюшнях бесноваться начали.

Мы смущенно молчали, ибо сказать было нечего. Как говориться попались на месте преступления с поличным.

-На тот случай, если вы не прочувствовали всю глубину ситуации, и еще тешите надежду сбежать от меня,— тон из насмешливого стал предельно серьезным,— хочу вам кое-что показать.

Влад прошел мимо нас притихших и, к нашему неописуемому ужасу открыл дверь. Я мигом оказалась в другом конце комнаты, а подруга вообще спряталась за кроватью. Огромный паук стремительно бросился вперед, но затормозил, заскользив и упираясь всеми лапами. Остановился перед Реймаром, невозмутимо наблюдающим за ним, и прижался к полу, признавая хозяина.

— Хороший мальчик,— Влад непринужденно похлопал мохнатое чудовище по широкой бурой спине и развернулся к девушкам,— страшно?

Мы утвердительно затрясли головами, как два китайских болванчика.

— Хорошо,— сурово кивнул он, — а вот так?

С этими словами он полностью распахнул дверь. Не знаю, как там обстояли дела у Вики, сил повернуться и посмотреть на нее не нашлось, но лично я словно завороженная смотрела на то, как не меньше десятка этих тварей, неторопливо перебирая коленчатыми ногами и поигрывая мощными челюстями, приближаются к входу в нашу тюрьму. Кто-то из них медленно шел к Владу, учтиво припадая не передние конечности, другие продвигались по потолку и стенам, издавая сухой постукивающий звук. У меня даже глаз начал дергаться.

-Оценили?— все так же мрачно уточнил Влад, переводя взгляд то на одну, то на другую.

— Более чем,— со стороны услышала свой хриплый, каркающий голос.

— Похвально. В следующий раз я даже пальцем не пошевелю, чтобы узнать, что тут у вас происходит. Так что если надумаете еще раз выйти из этого помещения — разбираться с ними будете сами. И еще вопрос, — теперь он обращался именно ко мне,— если ты сбежишь, то кто будет каждый день снимать с тебя это заклятие? Или ты думаешь, что стоит тебе выбраться из замка и тебя встретит Хромворт с распростертыми объятиями? Вроде не дура, должна понимать, что сейчас он занят куда более важными делами.

Реймар захлопнул дверь, оставив нас в гордом одиночестве. Вика выскочила из-под кровати и стремглав бросилась в ванну, по-видимому, намереваясь излить душу белому другу.

Я же на ватных, дрожащих с перепугу ногах, добралась до кровати и присела на краешек, пытаясь отдышаться и прогнать первобытный ужас перед гигантскими пауками.

Викуля вышла из ванной минут через десять. Растрепанная, нежно зеленого цвета с темными подглазинами.

Она молча улеглась на кровать, уткнувшись в подушку, и простонала:

— Я сегодня всю ночь не усну от кошмаров. Ненавижу пауков.

Я ободряюще потрепала ее по плечу. После такого не мудрено кошмарами страдать, да и не одну ночь. Даже я, равнодушно относящаяся к паукообразным, чувствовала, как все внутри сжимается и переворачивается, стоит только вспомнить эти черные, разнокалиберные глаза. Бр-р-р.

В тот вечер, после нервных потрясений мы решили проверить, может ли комната нам предоставить какие-нибудь напитки, покрепче чая, и с первой же попытки разжились большим, литра на три, кувшином в красным сладковато-терпким вином. И не долго думая, весь кувшинчик и угомонили. Потом долго и упорно голосили песни, вызывая протестующий скрежет за дверью. Пауки наш концерт не оценили.

В общем, спать легли пьяные и охрипшие.

Я всю ночь просыпалась от Викиных вскриков и визгов, обнимала ее и успокаивала, в тайне радуясь, что свободна от таких фобий. Вот если бы Влад там зомби поставил, то я бы с ума сошла, а так, подумаешь таракашки.

Я, вообще, когда пьяная така-а-а-ая смелая.

Дальше дни побежали своей чередой, все ближе и ближе подводя всех нас к решающему рубежу. Влад становился все мрачнее и собранней, мы с Викой все тише и осторожнее. Попыток сбежать больше не делали. Демонстрация оравы восьмиглазых монстров возымела свой эффект. Мы вообще большую часть времени молчали, либо глядя в окно, сквозь которое было видно только бескрайнее голубое небо, уже теряющее свою яркость перед наступающей осенью, либо сидя на кровати и уставившись в одну точку.

Белая мгла становилась все настырнее. Теперь, даже после прихода Влада и ослабления замкнутого заклинания, она лишь недовольно вздымалась, отступая на пару метров, и продолжала лениво перекатываться, словно говоря "никуда ты от меня не денешься". И у меня самой оставалось все меньше уверенности в том, что мне удастся укрыться от нее. Дела обстояли даже еще хуже. У меня начал проявляться какой-то нездоровый интерес, и в голове периодически возникал вопрос "а, что если ее потрогать?", или "какая она на ощупь", или "что же все-таки будет, если нырнуть в нее с головой". Самое жуткое, что вернулся голос. Тот самый, который я уже слышала однажды. В пещерах Арсарада, когда мы еще только-только появились в этом мире. В тот раз Хромов так усердно ставил меня на ноги, откинув этот голос настолько далеко, что я не слышала его несколько месяцев. Даже не вспоминала о нем. И вот теперь он вернулся. Пока тихо, еле слышно звал к себе. Самое жуткое в этой ситуации то, что мне действительно хотелось откликнуться и отправиться следом за ним. И мне было практически плевать на то, что вряд ли удастся вернуться обратно.

Я так и не сказала о своих проблемах Вике, продолжая в одиночку бороться со своими кошмарами. Иногда, засыпая по вечерам, мечтала увидеть Стража. Чтобы он сказал мне, что все будет хорошо, но белогривый конь не появлялся, наверно тоже готовился к открытию Храма.

Ну и ладно, сама справлюсь. Может быть.

У нашего заключения был еще один огромный минус. Когда нечем себя занять, по неволе начинаешь в голове мусолить какую-нибудь мысль. Пережевываешь ее раз за разом, ведешь мысленный диалог сама с собой, споришь, накручиваешь сама себя, изводишь, доходя до безумия. В моих тяжких думах большую часть времени царил только один человек. Александр. Человек, въевшийся под кожу, раскаленной лавой пульсирующий в моих венах. Безумие. Чтобы он не делал, я продолжала сходить с ума по нему. Находя оправдание его поступкам, прощая, закрывая глаза на все. Он отталкивал, я ползла за ним на брюхе. Он бил наотмашь, я поднималась и бежала к нему. Он использовал, а я была рада даже мимолетной улыбке. С каким то измученным, мазохистским наслаждением раз за разом наступая на одни и те же грабли, наивно полагая что в этот раз не получу по лбу.

Наша последняя встреча закончилась катастрофой. То, что он наговорил, то, что он сделал, было омерзительно. Скотское поведение, не могло иметь оправданий, но я упорно пыталась их найти. Проклятый комплекс вины, живущий где-то на задворках подсознания, все выворачивал наизнанку. В какие-то минуты я начинала во всем винить себя. В том, что не избавилась от подросткового максимализма, толкающего на нелепые, детские поступки, что не могу контролировать свой поганый язык. Ведь знала, что за человек рядом со мной, знала, но продолжала гнуть свою линию. Так мечтала быть с ним, но не смогла прогнуться, подстроиться. Вместо того, чтобы стать ручейком, проворно пробирающимся между камней, плавно обтекающем острые углы и медленно, но упорно продвигающемся к своей цели, я стала безумной морской волной, раз за разом налетающей на равнодушные прибрежные скалы и разлетающейся на миллионы брызг.

Каждый раз, когда самобичеванием я загоняла себя в такую беспросветную пучину безысходности, что не хотелось жить, просыпались остатки гордости и осколки здравого смысла. Какого черта я делаю? Разве это я пыталась его оттолкнуть? Раздавить? Растоптать? Я вынимала из него душу, разбирала ее на миллион кусочков и засыпала обратно бесформенной кровоточащей грудой? Я его использовала? Я наказывала его за свои собственные чувства, за свою слабость? Ответ нет! На все эти проклятые вопросы ответ только один. Нет! Моя вина лишь в том, что люблю его как сумасшедшая, не замечая ничего вокруг. Что с самого начала не смогла наступить на горло своим чувствам, раздавить и выкинуть их к чертям собачьим. Не хватило сил с самой первой выходки, когда просидела больше часа в ресторане, ожидая его, а потом увидела с Катериной, гордо вздернуть нос и идти вперед. Вместо этого завязла на одном месте, с каждым разом все глубже погружаясь в это болото, утопая в нем, опускаясь с головой, настолько глубоко, что уже нет сил вынырнуть и сделать глоток свежего воздуха. С ним не получается, а без него подохнуть хочется.

Когда наше двухнедельное заключение подошло к концу, мы были похожи на двух злобных взъерошенных воробьев. Никогда бы не подумала, что можно так тосковать и изводиться, оттого, что нечем заняться.

В тот день Влад, не появился в нашей комнате с утра, как это он делал обычно. Не появился и к обеду, и даже когда солнце начало плавно склоняться к горизонту, его по-прежнему не было.

Я, уже привыкшая к тому, что он ежедневно ослабляет прицепившееся ко мне заклинание, чувствовала себя с каждым часом все хуже и хуже. Словно кто-то откачивал из меня жизненные силы. После обеда мне уже ничего не хотелось, кроме как свернуться на кровати калачиком и поспать. Подруга не давала мне этого сделать, развлекая нелепой болтовней, перемежающейся ядовитыми высказываниями в адрес всех сероглазых самовлюбленных типов этого мира, возомнивших себя, Бог знает кем.

Я лишь отрешенно улыбалась на ее высказывания, с замиранием вглядываясь в густой, молочно— белый туман, клубящийся у самых моих ног. Иногда он легонько прикасался к коже, и ощущение в том месте было такое, словно по венам разливается вечная мерзлота.

Реймар появился, когда стрелка на моих часах уже склонялась к пяти вечера. Мужчина подошел к кровати, не обращая внимания не гневные взгляды, которые в его сторону метала подруга, и, склонившись надо мной, поинтересовался с деланным участием:

— Что, хреново?

Нет, блин, цвету и пахну! Еле сдержалась, чтобы не рявкнуть это ему в лицо. Страх перед Владом, от которого вначале волосы дыбом вставали, куда-то ушел. Может, сказалось то, что, проведя здесь две недели, я не увидела от него ничего особо ужасного, а может постоянное пребывание на грани и не уверенность в своем будущем, притупили все чувства. Смысл бояться, если все это скоро может закончиться?

Ну вот, совсем в пессимистические думы скатилась. Помирать уже собралась. Слабачка бесхребетная!

Собрала силы и кулак и с иронией ответила:

— О, к нам сам Мистер Проницательность пожаловал!

Льдистые глаза предупреждающе сверкнули, но на губах появилась ухмылка:

— Кто-то стал слишком смелым и начал хамить?

Тут пелена, словно испугавшись того, что ее сейчас снова могут откинуть в сторону, начала, извиваясь, быстро подниматься по моему телу. Вся спесь с меня сразу слетела. Метнула испуганный взгляд на хмурую подругу, и почувствовала, как все вокруг проваливается, растворяется.

— Э, нет, так дело не пойдет,— раздался голос, нетерпящий возражения. Я почувствовала теплую ладонь у себя на лбу и тысячи мелких электрических уколов по всему телу.

С судорожным вздохом вынырнула из практически поглотившего меня забытья, прямо перед собой обнаружив напряженную физиономию Влада.

— Ты это прекращай,— уже без тени насмешки, сказал он, рассматривая мое бледное лицо,— для обмена ты мне живой нужна, и в сознании. Мы сейчас отправляемся к Храму. Время почти настало. Сильно, как это делал обычно, заклинание не буду размыкать, потому что носиться за тобой по лесу не имею никакого желания. Я ослаблю его лишь настолько, чтобы ты не теряла сознание, так что пока мы выясняем отношения, полежишь тихонько в сторонке.

Блин, просто сказочные перспективы. Вроде молодая, крепкая девка, а сил, как у инвалида, с перебитым позвоночником. Когда же все это закончиться?

"Скоро,— ответил ехидный внутренний голос,— уже совсем чуть-чуть осталось. Эти проблемы закончатся, а другие начнутся. Все как всегда."

— Я не хочу лежать!— надула губы,— я хочу сидеть! А, еще лучше, стоять!

— Обойдешься,— хмыкнул он, и бесцеремонно подхватил на руки,— все, выдвигаемся!

От такой наглости я чуть не задохнулась и, уже было, открыла рот, чтобы начать возмущаться, но тут Реймар открыл темный портал, как будто сделанный из жидкого металла. Таких мне еще не приходилось видеть, и я, не смотря внутренний протест, промолчала, подозрительно вглядываясь в серую, поблескивающую поверхность.

Влад решительным шагом направился вперед, а Виктория, тяжело вздохнув, поплелась следом за нами.

Выйдя из портала, мы оказались на большой поляне, даже скорее луге, к которому полукругом подступали высокие, древние ели. Влад окинул пространство быстрым, цепким взглядом и опустил меня на землю. Я словно жидкое тесто, растеклась по земле. Викуля тут же опустилась рядом, положила мою голову к себе на колени. Мужчина еще раз прошелся по нам напряженным взглядом и отошел в сторону. Только тут я смогла увидеть, что располагалось за его спиной.

Не очень высокий, сложенный из грубо обработанного камня храм, стены которого увивали густые темно-зеленые лианы. К массивным дверям вела небольшая, всего в пять ступеней, но широкая лестница, по краям которой располагались каменные статуи животных. Здесь был орел, широко раскинувший уже потрескавшиеся от времени крылья; пантера, припавшая на передние лапы; лежащий волк, гордо сложивший лапу на лапу; зверь, чем-то напоминающий грифона, а так же свившаяся в кольца и готовая к броску змея. Вечернее солнце поблескивало на металлических, когда-то, по-видимому, бывших позолоченными, но уже местами облупившихся шпилях, венчающих крышу Храма.

В общем, видали и побольше и покрасивее. Я почему-то представляла себе огромное здание в готическом стиле. Что-то напоминающее Миланский Собор. И при виде такого неказистого сооружения, испытала чувство сродни разочарованию. Столько проблем из-за такой скромной часовни? Глупости какие-то!

Влад пристально осматривался вокруг. На всякий случай подошел и дернул дверь, для того, что бы убедиться, что она все еще заперта. Потом подошел к нам:

— Так, в общем, что бы не случилось, не выходите и,— он покосился на меня,— не выползаете за пределы круга.

При этих словах тоненькая полоска травы загорелась и стремительно оббежала вокруг нас, оставляя за собой идеально ровную выжженную полосу, замыкающуюся вкруг.

После этого Влад, казалось, совершенно забыл о нашем существовании. Он бродил по поляне, напряженно прислушиваясь и всматриваясь в вечереющее небо.

Мы тихонько перешептывались между собой, подозрительно наблюдая за Реймаром, в ожидании хоть каких-то действий. Все вообще происходило не так, как я себе представляла.

Думала, окажемся у колоссального, давящего своей мощью сооружения и сразу окажемся в самой гуще событий. Шум, гам, баталия. Сильнейшие маги этого мира, крушат окружающую реальность.

Вместо этого сидим на траве у каменных развалин, прислушиваемся к тишине и наблюдаем за подозрительно спокойным Владом. Вот, совсем все не так, как ожидалось. Никакого экшена.

Сколько времени мы так сидели, не знаю, стрелка часов замерла, как только мы переместились в это место. Она лишь тихонько, как-то жалобно подрагивала на одном месте, рождая в душе неприятный трепет.

Тишину нарушил легкий свист и потрескивание. Над деревьями промелькнула голубая змейка-молния, стремглав бросившись к Владу, и покорно скользнув ему в руки. Ого, это что такое? Очередной домашний питомец? Ну и вкусы у него! То пауки, то странные, словно сплетенные из чистой энергии змеи. Тем временем молния с легким хлопком исчезла, а в руках у мужчины оказался конверт, запечатанный сургучом. Вот это я понимаю почтовый голубь, вот это СМСочка! Что-то я у Саши такой почты не видела. Хотя я у него вообще ничего не видела. Он к своим делам и на пушечный выстрел не подпускал.

Реймар резким, отрывистым движением, сорвал печать, и развернул лист желтоватой бумаги. Пробежался глазами по строчкам, с каждой секундой все больше мрачнея. Мы притихли и теперь с тревогой смотрели на него. Влад еще раз перечитал письмо, и еще, словно там было написано что-то на неизвестном ему языке.

-Вот @$@ка,— наконец, зло скомкав несчастный лист, и сжигая его прямо на ладони, прорычал он. Трава вокруг него словно покрывалась инеем, стремительно расползающимся во все стороны. Добравшись до выжженного круга, в котором сидели мы, иней заискрился и отупил, плавно обтекая по периметру. В этот момент мы поняли, что этот круг защищает нас от магического воздействия, исходящего даже самого хозяина. От этой мысли стало не по себе. Укрыл, чтобы самому случайно не изжарить?

Спокойствие, с которым он всего несколько минут назад смотрел вокруг, словно ветром сдуло. Теперь Влад рвал и метал. В серых, светлых, словно зимнее небо глазах, плескалась такая ярость и ненависть, что становилось не по себе.

Да, какое там не по себе! Страшно до одури! Что было в том письме, которое он сжег? Что там такое было написано, превратив его в бешеного зверя? Спросить мы не решились, справедливо опасаясь, что его гнев выльется на нас, и погибнем, погребенные под огненной лавой его ярости.

-Ой, мамочки,— прошептала Вика, больно вцепившись в мою руку ногтями, когда увидела, что Влад разворачивается в нашу сторону и, смерив полыхающим взглядом, делает первые шаги к нам.

Я забыла, как дышать, наблюдая за его приближением. Что я там несла по поводу того, что страх перед ним исчез? Так вот, бред это чистой воды" Он шел к нам, решительно, размеренно, не отрывая жуткого взгляда от моего лица. Сбежать бы, да нет сил, даже отползти. Верная виктория, так и сидела рядом, вцепившись в меня, вспотевшими руками.

Ему оставалось пройти всего несколько шагов, и он достиг бы круга, в центре которого сжались мы, но тут послышались голоса и перестук лошадиных копыт. Мужчина замер, прислушался и, растянув губы в хищной ухмылке, произнес:

— То, что надо, как по заказу.

Напоследок адресовав мне многообещающий взгляд, развернулся лицом к огромным елям, между которыми мелькали чьи-то яркие одежды. Несколько мгновений и на нашу поляну выскакивает всадник на гнедой лошади, потом еще один, и еще, и еще.

Всего их оказалось семеро. Все мужчины разного возраста. От взлохмаченного парня, которому на вид можно дать лет шестнадцать, до старика с длинной, белой бородой, заправленной за пояс.

В мозгу яркой вспышкой промелькнуло озарение. Совет Семи! Вот они, какие самые сильные маги этого мира! Я настороженно рассматривала новых персонажей, а Вика сидела и приговаривала:

— Ох, чует мое сердце не к добру все это!

Влад сделал несколько шагов им навстречу и теперь пренебрежительно рассматривал, сложив руки на груди.

— Что привело вас сюда, о, Великие Мужи,— в его голосе сквозила такая ядовитая насмешка, что вновь прибывшие маги подобрались:

— Не забывайся, наглый мальчишка!— прорычал один из них. Крупный статный мужчина лет сорока с нереально синими, словно сапфиры глазами,— перед тобой члены Совета Семи.

— Мне раскланяться? Пасть ниц? Целовать ваши белые ноженьки?

— Члены Совета Семи, в который ты так и не вошел!— надменно добавил синеглазый, на что Влад с злой ухмылочкой ответил:

— На хер надо! Вы как стадо кастратов, погрязших в своих ограничениях. Прискакали сюда на своих пони для того, что бы помешать мне? Боитесь, что когда Храм откроется, все ваши жалкие потуги присвоить себе статус величайших магов пойдут коту под хвост? Я сейчас не в том настроении, чтобы вести убогие беседы не пойми с кем. Поэтому разворачивайтесь и чешите к себе домой, пока я не передумал. А еще лучше, дайте мне только повод, и пожалеете, что сегодня выбрались из своих пуховых постелей.

— Вы с Хромвортом, два самонадеянных, наглых молокососа, спрятавшихся за спиной отца, возомнившего себя Богом. Если бы не он, вы оба давным-давно были бы в Братстве Семи, и с вашим гонором вряд ли бы продвинулись выше чистильщиков ночных горшков!— подал голос еще один маг. По внешнему виду он напоминал сухого таракана, с чахлыми серыми усиками и жидкими волосенками, не скрывающими раннюю лысину. Было почти смешно слышать, как этот заморыш кидается такими словами в адрес здорового, уверенного в своих силах, мужика с волчьим взглядом.

— Кстати, а где же Страж?— насмешливо спросил самый молодой паренек,— до открытия храма всего несколько часов, а его даже нет в этом мире. Кто-нибудь чувствует Стража? Лично я— нет. Похоже, мы здесь собрались для того, чтобы проводить очередную, бесполезную вспышку Абсолюта. Что скажешь Реймар?

Влад метнул на него злой взгляд, но не сдвинулся с места.

Тем временем, самый старый из совета, эдакий седовласый Гендальф, поглаживая бороду, задумчиво изрек:

— Мне кажется, Влад прекрасно осознает свои силы, и уверен, что получит Стража.

-Это не от большого ума, — пренебрежительно фыркнул сушеный таракан,— хотя, нельзя не признать, твой трюк с письмом сработал. Мы действительно поверили, что ты предлагаешь союз и хочешь вступить в Совет. Что ты готов на все, лишь бы растоптать Хромворт! А оказалась хитрая западня, и мы увязли в нескончаемых боях с королевскими войсками, у которых, как оказывается, была договоренность с твоим братом. Ловко задумано, мы сражаемся за тебя, а ты как крыса за спинами пробираешься к Храму.

Влад прикрыл глаза и, почесывая переносицу, зло рассмеялся:

— Вы — непроходимые идиоты, впрочем, как и я.

— Вам с братом наглости не занимать. Даже сейчас, стоя один перед Советом, ты не сомневаешься, не боишься, и склоняться явно не собираешься. Может из-за того, что мальчик заигрался в Бога? — надменно предположил еще один из совета.

Реймар промолчал, лишь смерив его ленивым взглядом.

— Может,— согласился, вместо него, старик,— а, может потому, что в игре Вор?

Влад весь подобрался, а мы с подругой растерянно переглянулись, только сейчас заметив, что старик рассматривает нас.

— Ты о чем? -раздраженно рявкнул синеглазый.

Старец покачал головой, и от копыт его лошади пронеслась в нашу сторону волна красных искр. Натолкнувшись на круг, они стали подниматься все выше, словно налипая на стекло, пока, наконец, не высветили полукруглый купол над нашими головами.

Все, из Совета Семи, удивленно уставились в нашу сторону, и я поняла, что до этого они просто нас не видели. Реймар укрыл нас от посторонних глаз, но старик оказался достаточно внимательным, чтобы заметить, не смотря ни все его ухищрения.

— Ты хорошо прятал его...ее,— продолжал седовласый,— я даже не мог подумать, что Вор здесь.

— Это те две сучки, что сидели в замке у Хромворта!— выкрикнул молодой парень,— те самые, про которых все думали, будто Алекс себе шлюх домой притащил!

Ах, ты уродец, мелкий! Сопля прыщавая! Я вне себя от негодования сжала кулаки.

-Значит, Хромворт привел Вора с собой. Как же он оказался у тебя?— не унимался старец. Его, похоже, мало, что интересовало вокруг, все внимание приковано к нам, вернее ко мне,— если бы я знал раньше... Я бы забрал ее.

— Уверен? И без тебя желающих добраться до нее предостаточно, — Реймар повел плечами,— у меня вот, например, на нее, на нее бо-о-ольши-и-ие планы.

Через плечо бросил в мою сторону тяжелый, многообещающий взгляд, от которого меня бросило сначала в жар, потом в холод.

— К черту рассуждения! Не знаю, что эти ублюдки задумали, но,— грубо рявкнул синеглазый, а потом неожиданно равнодушным голосом, словно говорил о мытье полов, отдал приказ,— убить Вора!

Из меня словно весь воздух одним ударом вышибло. Что, вот так просто? Убить и все? Уроды! Толпа жестоких уродов!

— А, вот и повод нашелся,— тоном кота, дорвавшегося до бочки со сметаной, протянул Влад, и ударил первый, выплескивая злость, скопившуюся внутри.

Я думала, что уже представляю, что такое магия. Ха, наивная! Все, что я видела до этого, детский лепет и невинные фокусы. Перенесли, заморозили, обездвижили. Так вот все это полная фигня, по сравнению с тем действием, что разворачивалось перед нами.

Первый же удар Влада, с треском расходящийся веер ледяных игл, вывел двоих членов Совета Семи из строя, если можно так выразиться. Одного (противного сопляка, нелицеприятно выразившегося о нас с Викой) выбил из седла намертво приколов к ели, стоящей за спиной, другому (синеглазому) просто снесло голову. Остальные успели прикрыть себя щитами, вибрирующими от обрушившейся на них энергии.

Я чувствовала, что еще немного и меня вывернет наизнанку от страха и отвращения. Когда тело синеглазого медленно завалилось на бок и с глухим стуком упало на землю, рвотные позывы стали почти непреодолимыми. Распахнув глаза, с ужасом смотрела на то, как из того места, где раньше голова была, теперь торчали обломки белых костей. И ни капли крови, лишь синий, неестественно яркий лед.

На поляне, казалось, разверзлась сама преисподняя. Пятеро магов рассредоточились по территории, пытаясь поразить Влада, но и не забывая про нас. Защитный полог искрился и вибрировал, сдерживая нескончаемый поток магии, предназначавшийся нам. Мы замерли, прижавшись друг к другу, и молясь только о том, чтобы пережить этот ад. Температура вокруг нас менялась с поразительной быстротой. То холодно на столько, что дыхание вырывается из груди облачком пара, проходит секунда, и мы уже похожи на мокрых куриц, вспотевших от жары. Огненные всполохи, черные, бешено вращающиеся смерчи, дождь из ледяных шипов. Все это смешалось в единую разномастную груду цвета, звука. Голубые всполохи магии Влада, сталкивались и, взрываясь с оглушительным грохотом, разлетались на тысячи осколков. Я видела красные искрящиеся шары, по-видимому, принадлежавшие старикану, рассмотревшему нас под пологом. Зеленые молнии, но не такие темные, насыщенные, как у Хромова, а скорее напоминавшие молодые листья салата. Бирюзовые зарницы, песочно-желтые дуги, лиловые искры. Как всегда у каждого свой цвет. Энергия, казалось, пропитала каждый миллиметр пространства, покалывала кончики пальцев, искрилась в волосах. Я задыхалась, жмурясь от ярких вспышек, разбивающихся о наш щит заклинаний. Какая у него емкость? Сколь долго он сможет выдерживать такой яростный напор?

Маги, по началу уверенные в том, что справиться с одним Реймаром им не составит труда, все чаще уходили в глубокую оборону. Он был сильным, как демоны преисподней, хитрым и жестоким. С бесконечным спокойствием, отражая атаки Совета и нанося ответные удары, он был уверен в себе, но ни на миг не расслаблялся и не терял бдительности. Его темная фигура, отчетливо выделялась на фоне разноцветных вспышек, приковывая к себе взгляд и заставляя следить за каждым движением, поражаясь той сокрушительной мощи, что таилась в этом человеке. Неужели Хромов такой же? Неужели он может вот так же управлять стихией, превращая ее в смертоносное оружие. Я никогда не сомневалась в его силе, но то, что сейчас демонстрировал его брат, которого Саша считал равным, повергло меня в самый настоящий шок. Ощутила себя маленькой, крошечной козявочкой, стоящей на краю жерла вулкана, только сейчас осознав, что ему действительно не стоило никаких усилий раздавить меня, если бы он того захотел на самом деле.

Пусть я его боялась, но в данный момент болела именно за него. В его планах, по крайней мере, не было пункта "убить Вора", в отличие от всех остальных. Может глупо, но все внутри сжималось от мысли о том, что он один, а их пятеро. Как там говорится? Известно всем, как дважды два толпою гасят даже льва. Каждый раз, когда на него обрушивалось особо можно заклинание, и ему приходилось выкидывать перед собой щит, я переставала дышать. Черт, да если ты победишь, я сама за тобой побегу! Хотя нет, это я загнула, мне есть за кем бегать.

Толпа постепенно начала редеть. Влад спалил дотла сушеного заморыша, оставив от него лишь кучу пепла, в тот же миг разлетевшегося от яростного порыва ветра. Уже четверо, почти в половину меньше их изначального количества.

Удары становились все ожесточеннее, лед, пламя, неистовые смерчи. Кружились, сталкивались, взрывались, оглушая непередаваемым грохотом, душераздирающим треском.

Радость от уменьшения количества врагов была не долгой. Особо мощные удары красных сгустков пламени заставили наш щит дрожать и покрываться мелкой голубой сеточкой. Словно стекло, которое уже треснуло, но еще не рассыпалось.

Еще удар и сетка становится ярче, и еще ярче, и еще. Магия красного цвета, принадлежавшая старцу, наносила непоправимый урон нашей защите. Седовласый дед, похоже, был самым сильным из Совета, раз ему удавалось, и нападать на Реймара, и атаковать нас. Влад был слишком занят боем с остальными и не замечал, что щит почти разрушен.

Очередной удар и щит ослепительно вспыхивает, голубой цвет растворяется в красном и исчезает.

Влад обернулся и, заметив наши проблемы, попытался снова поднять полог, но не успевал. Старик начал действовать раньше.

Его шар, сотканный из красной пульсирующей лавы, на полной скорости несется в нашу сторону с диким ревом, грозя превратить нас в две обугленные головешки. По злому лицу Реймара поняла, что он осознает свою задержку и не может остановить смерть, несущуюся к нам со скоростью локомотива.

Я словно в замедленной съемке, широко распахнув глаза, наблюдала за тем, как шар стремительно приближается к нам, заслоняя собой все остальное: Храм, Влада, других магов. Словно ничего в этой вселенной кроме него и не осталось. Не долетел до нас каких-то несколько метров, налетел на призрачную стену, растворяясь в ней. Стена зеленая, насыщенная, искристая, словно мое проклятое платье. Хромов. Это его цвет. Он пришел!

Приподнявшись на локтях, окинула полубезумным взглядом, внезапно затихшую поляну, в надежде увидеть знакомую широкоплечую фигуру. Но ее не было. Вместо этого, стена, укрывшая от огненного шара, проявилась еще сильнее, заключив нас в своеобразный кокон, от которого во все стороны разбегались тысячи изумрудных изломанных линий. Я поняла, Саши здесь нет, но вся территория пропитана магией, призванной защищать нас. Настолько сильной, что чужие заклинания в ней просто тонули. Он продумал и подготовил это заранее, стремясь обезопасить нас.

-Вот сука,— выругался Влад, видать тоже поняв в чем дело. Со злость развернулся к оставшимся членам Совета и, воспользовавшись заминкой, зацепил троих из них воздушным потоком, рывком вздернул в воздух и начал живьем сдирать с них кожу. Зверь, дикий, безжалостный, могучий.

Вопли его врагов достигли апогея и оборвались на самой высокой ноте. Все трое вспыхнули красным пламенем, и за секунду превратились в скрюченные черные фигуры. Старец прекратил мученья своих уже бывших коллег. Реймар, поняв это, ослабил воздушную хватку, и три обуглившиеся головешки, еще совсем недавно бывшие живыми людьми со звонким треском упали на землю, расколовшись на угловатые, острые дымящиеся куски. Больше Влад не обращал на нас внимания, полностью положившись на защиту возведенную Александром, и переключившись на единственного оставшегося в живых противника.

— Жаль, что Совет, не смог заполучить вас с Александром в свои ряды, вы бы стали достойными участниками,— признавая силу соперника, проговорил старец, и его фигура покрылась мелкими яркими оранжево-красными языками пламени, стремительно набирающими силу, увеличивающимися в размерах. Вот он уже стоит, будто в центре огромного, яростно полыхающего факела, а вокруг воздух начинает закручиваться в темные спирали. Набрав достаточно силы, огонь отделился от человека и ярким потоком устремился вверх, озаряя вечернее небо в бордово-желтые тона, закручиваясь и образуя гигантскую огненную воронку:

— Решил использовать весь резерв сразу?— спросил Влад, безо всяких эмоций разглядывая чудовищный огненный водоворот, раскинувшийся над нашими головами.

— Мне уже нечего терять,— послышался спокойный, даже умиротворенный ответ,— я последний из Совета, теперь вся его сила у меня.

Тоже мне Горец нашелся!

— Как хочешь,— Влад коротко взмахнул рукой, и в тот же миг над его головой стянулись десятки черных туч, собираясь в единую ужасающую, стремительно вращающуюся, громаду, не уступающую размерами огненному смерчу.

Тут я абсолютно четко почувствовала возникший из ниоткуда фон Стража, где-то далеко на севере. Сердце сжалось от какой-то нелепой радости. Только сейчас смогла признаться самой себе, что все это время боялась, закрываясь от мыслей о нем. Боялась, что ему плевать, и он не придет, а он сдержал слово, и принес Бакса в этот мир именно так, как этого хотел Влад. И защита эта его непробиваемая, даже не дрогнувшая от творившегося вокруг светопреставления, если честно очень грела душу.

Реймар и его противник тоже замерли, словно прислушиваясь. Они тоже поняли в чем дело, и в глазах каждого засветилась непреклонная решимость.

На поляне одна только Вика не понимала, что происходит и почему все внезапно замерли.

-Хромов принес Стража в этот мир,— прошептала я, вводя ее в курс дела.

Она лишь рассеянно кивнула, с открытым ртом смотря в небо, где огненному смерчу с одной стороны противостоял черный ураган с другой.

Затишье в несколько секунд, и все вокруг смешалось. Две колоссальные силы столкнулись, с грохотом, от которого закладывало уши, высекая миллионы обжигающих искр.

Две стихии боролись в небе над нашими головами, а сами маги, не обращая внимания ни на что вокруг, старались удержать призванную на помощь силу. И ни один из них не видел, как между деревьев показались силуэты новых действующих лиц.

Не знаю, кто это такие, в одинаковых кольчужных доспехах с длинными, развивающимися по ветру темно-синими плащами, на которых гордо красовался арсарад.

Выскочив на поляну, они лишь на миг замерли, оценивая ситуацию, а потом присоединились в общему веселью, приняв сторону седовласого.

Старец, уже начавший выдыхаться, получил поддержку не менее десятка новых магов и заметно воспарял духом.

Перевес сил снова был не в пользу Влада. Как бы силен он не был, но, уничтожив большую часть совета, схлестнувшись в поединке с последним из них, он не явно не ожидал появления новых действующих лиц.

Снова разноцветные всполохи магии, под сенью огненного неба, в котором свирепствовал, лютовал черный ураган.

Мы опять сидели, ни живы, не мертвы, судорожно вцепившись друг в друга.

Я почувствовала, как дрожит подо мной земля, похоже, маги разрушали все вокруг, затрагивали каждый атом окружающего пространства.

Большая красивая поляна уже напоминала полигон для ядерных испытаний, обугленный, испещренный сотнями рытвин, покрывающих землю, словно уродливые шрамы.

Дрожь земли все нарастала, было ощущение, словно лежишь на массажной кровати. Маги продолжали воевать, забыв о нашем существовании. Я во все глаза смотрела на Влада, гадая, справиться ли он теперь. Мужчина был собран, холоден. Он стоял боком к нам, и я могла наблюдать за выражением его лица. Ни страха, ни сомнения, только собранность. Правда, в какой-то момент он нахмурился и бросил короткий взгляд в сторону, после чего зло поджал губы. Я непроизвольно проследила взглядом в туже сторону и еле удержалась от крика. Там был Хромов.

Он стоял, приклонив одно колено, уперевшись ладонями в землю. Глаза не выражают ничего кроме бескрайнего холода, решимости.

Вибрация под нами все усиливалась, и внезапно до меня дошло. Сажающиеся маги здесь не причем. Это делает он. Расшатывает землю, нарушая ее баланс, вытягивая из нее все силы, заставляя ее выгибаться, дрожать, звенеть от напряжения.

Осознавая, что сейчас он ударит, я непроизвольно вцепилась пальцами в траву, словно эта призрачная опора могла меня спасти. На какой то миг наши глаза встретились, а потом все сорвалось в бездну.

Влад, заметивший брата, начал действовать первым, тоже почувствовав, что Хромворт сейчас нанесет сокрушительный удар по всем. Он одним легким движением, разогнал свой черный смерч и упал на колени, вызвал победную ухмылку у своих врагов. Реймар раскинул над собой защитный полог, на который в тот же миг обрушился огненный водопад, и схватился за землю. Войны в синих плащах радостно ринулись вперед, а седовласый подозрительно сощурился, глядя на Влада, стоявшего перед ними в коленопреклоненной позе. Окинув поляну пронзительным взглядом, он, наконец, заметил Александра под сенью деревьев, попытался что-то крикнуть остальным, но было уже поздно.

Земля застонала, вспучилась, подчиняясь воле Хромова. Огромная волна поднялась и стремительно понеслась в сторону магов, круша все на своем пути. Поверхность трещала, рвалась, словно это была ветхая ткань, вокруг летели ошметки травы, камни, комки и даже глыбы масленой, сырой почвы. Все вокруг смешалась так, что не возможно понять, где низ, а где верх. Там где проходила волна, оставалось лишь раскуроченное, перепаханное поле, которое в мгновение ока выравнивалось, покрываясь жесткой, ровной коркой. Нетронутыми оказались лишь круг, внутри которого истошно визжали мы, и небольшой пятачок, удерживаемый волей Влада.

У всех остальных шанса укрыться не было. Земля разверзлась под их ногами, каменные потоки налетали, терзая и уродуя податливые человеческие тела. Десятки криков захлебывались в агонии, тонули среди грохота разламывающейся земли. За пару минут все они скрылись под толстым слоем почвы, стремительно твердеющей и превращающейся в надгробную плиту. Я даже боялась думать об этом, но, скорее всего, часть из них в этот момент еще была жива.

В тот миг, как последний из противников, был погребен, земля успокоилась и, облегченно вздохнув, улеглась, довольная тем, что ее отпустили. На смену оглушительному грохоту пришла не менее оглушительная тишина.

Мы с подругой, прижавшись друг к другу, боялись даже дышать. Влад поднялся с колен и теперь развернулся к брату, Хромов скользил взглядом по раскуроченной поляне, ища признаки уцелевших. Их не было.

Александр вышел из своего укрытия и, сделав несколько шагов в нашем направлении, остановился, сконцентрировав свое внимание на родственнике.

— Хитрый, сукин сын,— тяжело дыша, после пережитого, прорычал Влад, — я недооценивал тебя. Как ловко ты все провернул! На сколько же шагов вперед ты все просчитал?

— До самого конца,— равнодушно ответил Саша.

— Ты стравил армии Совета и Короля, прислав письмо от моего имени. Ты подсунул мне ее,— Влад махнул рукой в сторону Вики, — и, зная, что я буду искать способ подобраться к тебе, подкинул ей информацию о несуществующем южном пути, в котором увязли мои войска!

Я почувствовала, как Вика напряглась. Что подружка, не понравилось когда тебя используют? Ничего, привыкай, с Хромовым по-другому не получается. Он это делает мастерски, по ходу, выворачивая все так, как ему надо.

— Стратег, мать твою,— Влад был настолько зол, что даже не пытался сдержаться,— может расскажешь, мне просто интересно, как ты на самом деле планировал своих людей сюда протащить?

— Никак, — Александр пожал плечами, — все мои люди дома. Я решил их не впутывать в это дело. Мне лишь надо было получить у тебя Камень от Всех Дверей. И ты мне его дал, сам.

— Расчетливый ублюдок, — в глазах у Реймара запылал голубой огонь, — всех заставил по своим правилам играть до самого конца!

— Не совсем, я надеялся, что ты меня не заметишь, и у меня получится закопать тебя в братской могиле!— недовольно проворчал Хромов.

— Извини,— Влад картинно склонил голову,— что спутал твою идеальную игру. Что теперь? Есть очередной план или так, по старинке выясним кто сильнее.

Саша не успел ничего ответить, его прервал тихий скрежет. Обернувшись, я увидела, что двери Храма потихоньку начали открываться, и из-за них вырывается яркий потусторонний свет

Время пришло. Саша и Влад впились своими ледяными глазищами в храм, а я гадала, чем же все это закончится, подозревая, что мои мучения пока еще далеки от стадии завершения.

И, конечно же, не ошиблась. Я вообще редко ошибаюсь, когда дело касается проблем на свою пятую точку. Интуиция у меня, сильная. Еще бы использовать ее с умом.

Круг, выжженный Владом, находился внутри кокона Александра, оберегающего нас. Я даже не сразу заметила, что он снова заискрился, а потом ярко вспыхнул. Только почувствовала, как весь воздух вытягивается их моих легких, и каждый вздох превращается в пытку.

Вика с дикими воплями склонилась над моей хрипящей тушкой, пелена, которой кокон был нипочем, нетерпеливо закружилась вокруг нас.

— Хватит!— рявкнул Хромов, делая шаг в сторону брата.

— Еще только шаг, и я сломаю ей шею,— процедил сквозь зубы Влад, ни на миг не ослабляя свою хватку.

Александр замер, уставившись на Реймара взглядом, в котором светился приговор:

— Отпусти ее, и мы решим все между собой!

— Зачем? Ты так здорово играешь людьми, заставляя их плясать под твою дудку. Почему бы мне не поступить так же,— Реймар усилил свое воздействие, даже бровью не пошевелив, и я выгнулась дугой, не в силах справиться с накатившими судорогами.

Хромов молчал, тяжело дыша и сжимая кулаки. Предпринять ничего он не мог, Влад был в более выгодном положении, подобравшись ко мне так близко. Что бы не предпринял Саша, Реймар окажется быстрее. И оба они это прекрасно осознавали.

Блин, как больно то! Легкие горели от недостатка кислорода, все внутренности скручивались в тугой клубок, сердце стучало где-то в висках.

— Если ты хочешь, получить ее обратно живой, то сделаешь так, как я тебе скажу. Мы сейчас поднимаемся по ступеням, у дверей ты мне отдаешь Стража, только после этого я отпускаю твою девку.

Хромов смотрел на брата зло, с лютой ненавистью, пытаясь удержать рвущуюся на волю звериную ярость.

— Храм открыт, выбирай.

Александр все так же, не отрывая взгляда от брата, медленно скинул с плеч рюкзак защитного цвета, принесенный из нашего мира, расстегнул молнию, запустил туда руку и извлек наружу этот кусок железа, из-за которого все словно посходили с ума.

Если бы мне не было так больно, то я бы рассмеялась над ситуацией. Правда, боюсь, мой смех был бы не уместным.

Хромов держал в руках статуэтку, сжав ее так, что пальцы побелели, и не торопился отдавать Владу. Грудь тяжело вздымалась с каждым вдохом, глаза бешеные.

Не хотя, с трудом перебарывая сам себя, он протянул ее брату. Влад весь подобрался, ожидая подвоха, но ничего не происходило. Прошла одна минута, две, три.

— Я уже почти передумал его отдавать,— сквозь зубы процедил Саша, и я заметила, как подрагивает его рука от напряжения.

Реймар, откинув сомнения, сделал шаг вперед и, сомкнув свои пальцы на статуэтке, потянул ее к себе. Хромов не отпускал. Так они и стояли, глядя друг на друга убийственными взглядами, а потом Александр отступил.

— Ты идиот,— натянуто усмехнувшись, произнес Влад,— это твой самый неправильный выбор в жизни.

Зря он так, все правильно у Саши с выбором. Все отлично.

— Отпусти ее,— потребовал Александр.

— Чуть позже.

Реймар в два шага очутился у дверей в Храм. На самом пороге замер на долю секунды, а потом, отбросив все сомнения, решительно шагнул внутрь. В туже секунду боль покинула мое тело, и я смогла дышать полной грудью. Встать бы и спрятаться, но сил после воздействия Влада вообще почти не осталось. Пелена подступила еще ближе, я могла протянуть руку и коснуться ее.

В Храме, вокруг Реймара, держащего в руках Стража начали сгущаться энергетические потоки. Белый свет, начал приобретать фиолетовый оттенок. Светящиеся линии скручивались вокруг него, поднимаясь с самого низа, от щиколоток, с каждым витком все выше и выше, образуя светящийся кокон.

Так продолжалось ровно до тех пор, пока один из витков света не достиг Стража. Едва коснувшись его, световые линии словно взбесились, начав хаотично метаться из стороны в сторону. То место, что соприкоснулось с Баксом, окрасилось в оранжевый цвет, который начал стремительно распространяться во все стороны. Влад в недоумении оглядывался по сторонам, с каждой секундой хмурясь все больше и больше, а Хромов тем временем снова засунул руку в рюкзак и достал вторую фигурку, точно такую же, один в один.

— Я всегда просчитываю все до самого конца,— спокойно заметил он, демонстрируя брату статуэтку.

-Ах, ты...-Влад попытался сделать шаг к выходу, но световые лианы, словно живые бросились в его сторону, оплетая ноги, руки, тело.

Там где они прикасались, одежда моментально обугливалась, и они впивались в мужское тело.

Лицо Реймара исказилось от боли, но я так и не увидела на нем ни грамма страха, только ненависть и глубокое осознание того, что проиграл.

А потом он закричал. Крик, многократно усиленный Храмом пронесся над поляной, и мне показалось, что это с меня живьем сдирают шкуру.

Тошнотворно запахло жареным мясом, и мне еле удалось сдержать рвотный позыв. Крики все не затихали, и я мечтала зажать себе уши, как это сделала Виктория, скрючившаяся в комок рядом со мной. Вот только не могла даже рукой пошевелить от ужаса.

Ярко-оранжевые змеи, сотканные из света, подхватили его корчившуюся в агонии фигуру, приподнимая ее над каменным полом. Подложная статуэтка, Чирик, со звенящим звуком треснула сначала пополам, а потом и вовсе обратилась в прах, осыпавшись бесформенной кучей ему под ноги.

После этого яркая, оранжевая вспышка озарила небо и всю прилегающую территорию, заставляя прикрывать глаза и отчаянно жмуриться, а когда она так же внезапно погасла, в храме не было никого. Только две кучки пепла рядом. Все что осталось от Чирика и Влада.

Я не знала, что мне делать. То ли плакать, то ли радоваться.

Радость оттого, что один из моих страхов теперь в прошлом. Реймар больше не сможет добраться до меня и что-либо сделать. А плакать оттого, что сегодня, своими собственными глазами я увидела, как люди столкнувшись с этой проклятой магией обращаются в ничто, жалкий пепел, ледяные осколки, обожженные фигуры, словно созданные сумасшедшим скульптором. Это стало для меня шоком, все внутри клокотало, бурлило и стонало от непередаваемого ужаса. Столько смертей, за раз, совсем близко. Для девочки, любящей посидеть за компьютером, выпить чашечку ароматного кофе, потанцевать под задорный ритм, это оказалось слишком. У меня никак не получалось отдышаться, сдержать крупную, беспорядочную дрожь, и безудержные слезы льющиеся из глаз. Было ли мне жалко Влада и всех остальных? Не знаю, каждый из них желал мне если уж не смерти, то адских мучений, но все равно было жутко.

Храм, получив жертву, снова озарил белым светом свой главный зал, приглашая всех внутрь, а потом внезапно, будто передумав, начал стремительно закрывать свои тяжелые, кованые двери. Так быстро, что Хромов, сжимая в руках настоящего Стража, еле-еле успел боком проскочить внутрь. После чего створки наглухо закрылись, и мы с Викой остались одни, на искореженной поляне, где не осталось практически ни одного живого места, а под землей были погребены десятки человек.

— Что если и Хромова сейчас так же поджарит?— простонала Вика, не скрывая ужаса и тоски.

Я вся вжалась. Действительно, вдруг? Пусть у него настоящий Страж, а не качественная подделка, но вдруг Храм разозлился после неудачной попытки Влада? Вдруг там что-то сдвинулось и теперь пойдет не так? Я еще никогда в жизни так ни за кого не переживала. Несносный человек, жестокий, холодный как древний айсберг, который ломал меня, рвал на части, делал мою жизнь невыносимой, но которого я любила, не смотря ни на что. И если сейчас он не справиться, не выдержит, умрет, то я отправлюсь следом за ним, и дело не в белесом тумане, окружившим меня практически вплотную. Нет. Дело в том, что я словно привязана к нему, толстыми канатами, прикована цепями. Чтобы между нами не происходило, чтобы он не вытворял, я все равно не могла без него жить. Любила отчаянно, безумно, растворяясь в нем и сгорая дотла. Интересно на сколько меня еще хватит? Когда я в погоне за ним, окончательно потеряю себя?

Когда луч, поднимающийся от Храма к небу, окрасился в темно-фиолетовый цвет, а внутреннее ощущение Зова, всегда незримо присутствующее под сердцем, растаяло, я поняла, что у него все получилось.

А еще я поняла, что должна сделать, что бы хоть сохранить хоть что-то от себя.

Глава 21. Дом, милый дом!

-Молодец, твой Саша, — с мрачной усмешкой произнесла Вика,— Всех перехитрил. Всех поимел. И Совет, и Двор, и даже меня, а уж тебя и Влада вообще по полной программе.

— Он не мой, Вика, и никогда моим не был, -горько прошептала я. -Ты была права, всегда. Я должна была тебя послушать.

Подруга убрала прядь волос, упавших на мое лицо:

— Ты умница, если поняла это.

— Поняла, только слишком поздно.

— Что теперь?

Я лишь неопределенно пожала плечами, хотя прекрасно знала, что должна сделать, причем давным-давно. Наверное, пора уже начинать все заново, прекратив строить воздушные замки.

Двери Храма с громким скрипом распахнулись. Хромов грузно выпал из них на ступени. Мужчину всего трясло, тяжелое дыхание вырывалось из легких, сопровождаясь сипами и хрипами. Всю его фигуру покрывало легкое фиолетовое свечение.

Он с трудом поднялся с живота на четвереньки и пополз к ступеням. Руки дрожали от напряжения, было видно, как тугие мышцы перекатываются под кожей.

Со ступенек он буквально скатился, растянувшись на земле с протяжным стоном. Отдышался и заставил себя опять подняться на колени .

Мы с Викой молча наблюдали за его мученьями, почему-то опасаясь привлекать к себе внимание.

Александр замер, стоя на коленях, поднял лицо к небу и обхватив голову руками. Вокруг него то клубилось темное облако с лиловыми всполохами внутри, то образовывались завихрения, черными щупальцами впивающиеся в окружающее пространства.

У меня закружилась голова от окружающей энергии, и я, наверное, упала бы, если бы и так не лежала на земле безвольным кульком.

Наконец мгла вокруг него начала успокаиваться. Непокорная сила стала потихоньку уступать воле нового хозяина.

Вскоре все визуальные проявления борьбы пропали. Саша убрал руки от головы, судорожно вздохнул и осмотрелся.

Красные, воспаленные глаза остановили свой взгляд на мне, заставляя шевелиться волосы на затылке.

Он, все так же на четвереньках, направился в нашу сторону. Там где его ладони прикасались к земле, трава обугливалась. Заметив это, Саша остановился и удивленно обернулся на свой выжженный след:

-Ну, ни х*ра себе!

Опять остановился, несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, потом продолжил свой путь. Теперь трава при его прикосновении искрилась, но не вспыхивала.

Через несколько метров ему это надоело, и он нашел в себе силы встать на ноги, выпрямиться. Немного постояв, шатающейся походкой побрел к нам.

Я отрешенно наблюдала за его приближающейся фигурой. Белая дымка опять возвращалась, грозя снова унести меня в бессознательный провал.

Хромов тяжело опустился рядом со мной, с некоторым сомнением посмотрел на свою руку, а потом осторожно положил ее мне на живот. Стало нестерпимо горячо, я попыталась отодвинуться, но в этот момент белая пелена стремительно налетела на меня со всех сторон, закрывая и Вику, и Хромова, и все вокруг.

Я была легкая, как перышко. Меня окружала молочно— белая мгла, и больше ничего. Ни дуновения ветра, ни звуков, ни запахов. Стерильная пустота. Внутри разлилось необъяснимое спокойствие и уверенность, что все так, как должно быть. Я совершенно не чувствовала своего тела, каково же было мое удивление, когда бросив взгляд туда, где у меня раньше был живот, руки, ноги не обнаружила вообще ничего. Я была словно бесплотный призрак, эфирное создание.

Стало грустно, ноги у меня были красивые: длинные, ровные, гладкие.

Впрочем, грусть быстро растворилась во всеобъемлющем спокойствии. Раз нет тела, значит, и болеть нечему. То же плюс.

-Иди ко мне,— раздался тихий шепот то ли в моей голове, то ли вокруг. В такой обстановке было трудно разобрать. Голос странный, одновременно и женский, и мужской, и детский, и не человеческий Я покрутила головой, и тут же задумалась. А есть ли у меня эта самая голова?

Моргнула. Так, глаза точно есть, с веками. Провела языком по зубам. Рот и все, что к нему прилагается то же на месте. Не понятно, а где все же остальное?

-Иди ко мне,— снова раздался шепот.

Он манил, звал, рождая трепетную дрожь в душе. Я почувствовала, что больше всего на свете хочу знать, кому он принадлежит.

Хотя...Все равно. Опять накатило умиротворение. Тут так тихо, спокойно, можно подумать о вечном...

Сколько времени провела в таком состоянии не знаю. Может минуту, а может час. Голос больше не возвращался. Жалко, так хотелось узнать, кто же это такой, или такая, или такое.

Зачесался нос, и я его почесала.

Стоп. Чем это я его могла почесать? Рук-то нет. Или есть? Прислушалась к ощущениям и внезапно поняла, что чувствую свое тело. Ура, тушка моя родненькая на месте. Поднесла руку к лицу и опять ничего не увидела. По-прежнему пустота. Странно. Тело как бы есть, но его как бы нет. Чудеса.

— Иди ко мне,— голос отвлек меня от размышлений на бренную тему.

С возвращение чувства тела, вернулось ощущение положения в пространстве.

Я поняла что дрейфую, лежа на спине.

Да, да. Именно дрейфую, двигаюсь, а не парю на одном месте, как мне это показалось сначала. Потоки воздуха плавно обтекали мое тело, покачивали, убаюкивали. Я приняла вертикальное положение, желая осмотреться, что же меня все-таки окружает.

Я летела высоко в белом туманном небе, а далеко, в нескольких сотнях метров, подо мной, на сколько хватало глаз, простирался темный, свинцово-серый океан. Ни озеро, ни море. Нет. Именно океан, бескрайний, мудрый, древний, видавший начало мироздания. Его воды, словно живые, двигались, перекатывались, ворочались, вздыхали. Зрелище завораживало, мне захотелось спуститься ниже, что бы получше рассмотреть темную гладь воды.

Стоило только об этом подумать, как я начала тихонько спускаться. Интересно.

Бросила еще один взгляд на свое тело и обнаружила на его месте легкое марево, словно дрожащий мираж среди пустыни. Все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса.

— Иди ко мне,— опять шепот прозвучал, заполняя все вокруг.

— Да, куда идти-то?— пробурчала себе под нос.

— Ко мне.

Океан подо мной начал волноваться. На поверхности возникали буруны, пузыри, словно в гигантской кастрюле закипал суп.

Пузыри разрывались, рождая волны, а их место тот час же занимали новые.

Вода вспенилась и пришла в движение. Сначала медленно, словно не хотя, закружилась, образую маленькую воронку, а затем быстрее и быстрее. Вскоре прямо у меня на глазах появился огромный, больше сотни метров в поперечнике водоворот. Он становился все сильнее, глубже, набирая колоссальную мощь. Картина завораживала, вызывая благоговейный ужас и восхищение.

Я по-прежнему медленно спускалась, сантиметр за сантиметром сокращая расстояние до воды. Это происходило так медленно, что я с досадой скрипнула зубами. Мне надо туда, вниз, срочно, а у меня скорость как у улитки-инвалидки.

В центре водоворота что-то появилось, выступая из воды. Я вытягивала шею и щурила глаза, пытаясь увидеть, что же это такое, но пока расстояние было слишком большим.

Подняла перед собой руку и с удивлением обнаружила, что вижу мерцающие контуры. Словно бензиновые разводы на лужах, они то пропадали, то переливались всеми цветами радуги. Опустила взгляд ниже и убедилась, что такая ситуация не только с руками, но и с остальным телом. Так, уже лучше. Может если подождать, то и все проявится в полном объеме?

Между тем в центре водоворота сначала образовался небольшой бугор. Он рос, все больше выгибался, двигался. Спустя какое то время я смогла рассмотреть, что он не монолитный, а состоит из множества отдельных перекатывающихся, скользящих частей. Змеи?

Присмотрелась изо всех сил, до слез, пытаясь разобрать что это.

Черные, влажные, блестящие тела извивались внизу. Некоторые толстые, словно стволы вековых баобабов, другие гораздо тоньше. Нет не змеи. Щупальца. Периодически, то тут, то там они поворачивались брюхом к верху, и тогда моему взору открывались белые, трепещущие присоски.

Как ни странно отвращения не возникло. Картина показалась мне жуткой, но восхитительно красивой.

В центре клубка из щупалец начал появляться еще один холм меньшего диаметра. Он походил на яйцо доисторического ящера: буро-зеленая, дрожащая поверхность, покрытая крупной ребристой чешуей.

Яйцо выдвинулось вперед, завибрировало и раскрылось. Это оказался глаз. Гигантский круглый глаз. Его радужка была словно сложена из отдельных кусочков, меняющих свой цвет от ярко-желтого по краям, к неоново-зеленому рядом со зрачком. На ее поверхности образовывались завихрения, водовороты, проносились волны с белыми шапками пены. Ужасно, красиво, пугающе и чарующе.

Круглый зрачок непрестанно метался из стороны в сторону, дико вращался и дрожал. Взгляд ни разу не остановился на мне, и я поняла — меня не видят.

Еще раз осмотрела свое тело. Картина снова изменилась. Теперь туловище, руки ноги, были видны абсолютно четко, но когда я попыталась пощупать себя, то опять наткнулась на пустоту.

Глаз нетерпеливо искал меня, но не находил. Я помахала ему рукой, в надежде привлечь к себе внимание, но безрезультатно. Испытав легкое раздражение, решила спуститься пониже.

В этот момент за спиной раздался властный, смутно знакомый голос:

-Стой.

От неожиданности замерла, потом оглянулась через плечо. Никого. Но кто-то же меня звал, или это бред воспаленного мозга? Рассеянно пожала плечами и продолжила свой спуск к неописуемо привлекательному глазу

— Иди ко мне, — настойчиво звал он, и я с восторгом устремилась вперед.

Тут чьи-то наглые руки, обхватили меня за талию и дернули в обратном направлении.

Попытки вырваться не увенчались успехом. Меня держали крепко, настырно. Хотела скинуть чужие лапы, но с удивлением заметила, что, не смотря на ощущения на моем теле, не видно ни чьих рук.

— Куда собралась? Я тебя не отпускал!

Каков наглец! Опять пытаюсь обернуться, в надежде увидеть того, кто мешает мне добраться до глаза, но вижу лишь пустоту.

-Пусти,— шиплю разгневанной змеей.

— Идем обратно, — давление в области талии усилилось, меня бесцеремонно поволокли прочь.

Тут память услужливо подкинула мне образ высокого, красивого, светлоглазого мужчины.

Хромов! Ну, точно, как я сразу не догадалась! Кто еще мог вот так, наплевав на мое мнение, тащить меня куда-либо!

Изворачиваюсь и вырываюсь изо всех сил. Все бесполезно. Он все дальше отволакивал меня от желанной цели.

Внезапно из извивающегося внизу черного клубка в нашу сторону взметнулось одно из щупалец. Он стремительно нагоняло, а я при этом испытала почти детский восторг

Ненароком задела себя по ноге и обнаружила, что тело стало материальным. Наконец таки, а то образ блеклого облака далеко не предел моих мечтаний.

Вот если еще Александр отцепился, было бы вообще здорово.

Щупальце почти достигло нас. Теперь я могла рассмотреть его.

Черное, сально— блестящее, с нижней стороны присоски. Чем ближе ко мне оно подбиралось, тем шире распахивались мои глаза, ибо теперь я увидела то, что не заметно на расстоянии. Из каждой присоски торчал или острый коготь, или чья-то полуразложившаяся рука с хищно скрюченными пальцами, или, еще хуже, человеческая голова с разодранным ртом, спадающим на бок синюшным вздутым языком и глазницами, заполненными белесой жижей.

Прежний восторг уступил место отвращению и зарождающемуся ужасу. Словно переключатель в голове сработал. Что красивого я здесь находила? Вокруг туман, внизу колоссальная толща воды, в которой живет глаз со щупальцами!

Теперь я не мешала Хромову, а помогала, стремясь всем своим естеством вверх, молясь о том, чтобы он меня не отпускал.

Щупальце стремительно сокращало расстояние, все ближе и ближе подбираясь к моим ногам.

Когда между нами и мерзким отростком осталось всего лишь несколько метров, хватка на моей талии ослабла, и из-за спины вырвался громадный темно-фиолетовый сгусток энергии. Он столкнулся со щупальцем и то, издав истошный визг всеми своими головами в присосках, метнулось в сторону. Хищно изогнувшись, оно следовало за нами на почтительном расстоянии, но приближаться не решалось.

Я с непередаваемым облегчением заметила, что окружающая мгла стала постепенно отступать, редеть, растворяться.

И тут бешено вращающийся круглый зрачок замер, сфокусировавшись на мне.

Жуть, которую я испытала, оказавшись под этим ужасным немигающим взглядом не передать словами, словно с души сдирали кожу, бесцеремонно заглядывали в самые укромные уголки, топча все хорошее.

Глаз пристально смотрел и, мне казалось, что он усмехается.

Мы поднимались все выше, пелена становилась все прозрачнее, и тут снова раздался голос, показавшийся в этот раз мне замогильным:

-Теперь я вижу тебя.

Столько в этом шепоте было мрачного обещания, предвкушения, голода, что я отшатнулась, пытаясь прижаться к тому, кто так настойчиво уносил меня из этого страшного места.

За миг до того, как пелена совсем отступила, глаз сделал то, от чего все внутри меня перевернулось.

Он подмигнул, многообещающе, медленно и со вкусом.

С тихим всхлипом я распахнула глаза и обнаружила себя, все так же безвольно лежащей на изуродованной поляне возле открытого Храма. Надо мной склонялся Хромов, вокруг нас обгорелая трава, и Вика прыгает метрах в пяти, хлопками пытаясь потушить местами тлеющую одежду.

— Жива?— сиплым голосом спросил Саша, с тревогой всматриваясь в мое лицо.

-Да, — отвечаю чуть слышно.

-Жива, -повторил он уже с утвердительной интонацией и, схватив о охапку, прижал к себе.

Вика хмуро посмотрела на нас и спросила:

— Ты уже снял с нее все заклятия?

— Нет.

— Но вы же зависли минут на сорок, я думала она уже без всей этой гадости!— всплеснула руками подруга

— Было дело поважнее, — он отрицательно мотнул головой и обратился ко мне,— я не могу расплести весь клубок заклятий. Это долго, у нас нет времени, ты в любой момент опять можешь провалиться туда.

— И как быть?

— Уровень силы сейчас совсем другой, так что я просто выдеру из тебя все старые заклятия. Это быстро, но будет больно...очень больно.

Я испуганно посмотрела на него, надеясь, что он предложит еще какие-нибудь варианты, но Александр смотрел на меня, храня молчание, и в глазах светилась непреклонность. Он уже все решил.

— На счет три. Готова?

-Нет!— отчаянно замотала головой.

— Один, два,— начал отсчитывать он, не обращая внимания на мой яростный протест, -три!

Каждую клеточку моего тела пронзила обжигающая боль, словно раздирают на части, живьем снимают кожу, ломают кости. И я завизжала во весь голос. Тело выгнулось дугой под его руками, непослушные пальцы впились в траву, вырывая ее клочьями из земли.

Бедные птицы, только вернувшиеся в свои гнезда после воплей Влада, снова взвились в ночное небо. Я кричала, просила его остановиться и оставить меня в покое. Хромов был неумолим. Со всего моего тела, к его рукам стягивались тонкие зеленые нити и скручивались в тугой клубок, нехотя отделяясь от меня.

Внезапно все закончилось.

Тяжело дыша, я отрешенно наблюдала за тем, как все зеленые нити собрались у него на ладони. Он вытянул одну из них, и от его прикосновения цвет сменился с зеленого на фиолетовый. Потом нить опять вернулась ко мне:

— Курить и материться по-прежнему не сможешь,— безапелляционно заявил он, потом просто сжал кулак, и все остальные нити с легкой вспышкой пропали. Тот час по телу разлилась приятная истома, словно я пахала весь день и вот теперь прилегла отдохнуть. Я ощутила, как кровь быстрее побежала по венам, насыщая ткани кислородом. Не прошло и минуты, а у меня уже получилась пошевелить кончиками пальцев ног. Самочувствие стремительно улучшалось.

Хромов передал меня Виктории, а сам отошел на несколько шагов и устало потер глаза.

-Спасибо, — тихо произнесла я, обращаясь к нему.

-Не благодари, — хмуро ответил Саша,— я только исправлял то, что натворил сам.

— Без тебя я бы осталась там навсегда, — с содроганием вспомнила глаз и его последнее движение.

-Оль, давай на чистоту, если бы не я, ты бы там и не оказалась.

На это возразить было нечего. Сам загнал меня туда, сам и достал. Все правильно.

-Саш, — нерешительно обратилась к нему подруга, -помнишь, что ты мне обещал?

Он долго смотрел на нее с непонятным выражением, а потом кивнул.

Так, что я пропустила? О чем эти двое успели договориться в минуты моего беспамятства?

Пока они играли в гляделки, не обращая на меня никакого внимания, я поднялась на ноги, с удивлением обнаружив, что организм бодр и полон сил.

-Эй, Лаврова! — крикнула Вика, заметившая мои телодвижения,— Ты это чего удумала? Тебе отдыхать надо.

— Вик, со мной все хорошо. Так что там за обещание?— я выжидающе смотрела то на одного, то на другую.

Вика обреченно вздохнула, и пряча глаза, ответила:

— Он обещал отправить нас домой, как только все закончится.

Под ложечкой засосало. Изнутри поднималась обида, на то, что они тут все без меня решили. Викуля в обход меня вытребовала это обещание, и Хромов получивший то, что хотел, и теперь ему не до чего не было дела

И никто не поинтересовался моего мнения. Я уже открыла рот, что бы разразиться гневной тирадой, но остановилась.

Какой смысл оставаться здесь, в этом мире? У меня здесь ничего и никого нет. Саша? Держаться ради него? Какой в этом резон? Ведь, не врала Виктории, когда говорила, что он не мой, никогда моим не был и вряд ли будет.

Ни я ли пришла к выводу, что надо начинать новую жизнь, а не держаться за призрачную мечту? Ну, останусь здесь рядом с ним. И что? Умирать раз за разом, когда что-то пойдет не так? Да и кто вообще сказал, что это ему надо?

Давай, Лаврова, учись принимать взрослые решения.

Захлопнула рот и просто махнула рукой, дескать, делайте что хотите. Вика удивленно подняла брови, не ожидая такой покладистости. Александр цепким взглядом впился в мое лицо, подозрительно прищурившись.

Сердце ускорило свой бег, но решение уже было принято:

— Когда отправляемся в дорогу?— спросила осипшим от волнения голосом

Саша все так же молча рассматривал меня, и в его глазах на какой то миг промелькнуло что-то, чему я не смогла дать определения. Или мне показалось и это просто отблески факелов, закрепленных при входе в Храм?

— Может, передохнем сначала?— подала голос Виктория, не ожидавшая от меня такой прыти.

— В чем дело?— спросила грубее, чем нужно,— ты хотела, что бы он нас отправил домой, я согласна. Зачем чего-то ждать? Как говориться раньше сядем, раньше выйдем. Сил у меня достаточно, так что можем отправляться. До портала долгий путь, так что давайте не будем терять времени.

Опять повисла тишина, и две пары глаз подозрительно уставились на меня. Такого поворота событий ни один из них не ожидал.

А чего же они тогда хотели от меня? Скандала? Мольбы остаться еще хоть на чуть-чуть? Нет, родные мои, хватит. Идем домой.

— Не надо никуда ехать, — тихо сказал Саша,— я прямо отсюда проход открою.

— Так же нельзя,— всполошилась Виктория.

— Теперь можно,— Он метнул на меня быстрый взгляд, и на каком-то подсознательном уровне пришло осознание того, что Александр все понял. Он знал, что я собираюсь сделать.

На поляне замерцала серебристо-фиолетовая плоскость прохода, и мы молча, один за другим прошли сквозь нее, оказавшись на нашем уютном крылечке. Все здесь было на своих местах: плетеная мебель, Васятка под навесом, весь пыльный, заваленный сухой листвой, ветками и прочим мусором. Сердце наполнилось теплом. Дом, милый дом.

Вика растерянно переводила взгляд то на меня, то на Хромова, а мы с ним смотрели в разные стороны.

— Ну что ж,— я легонько прокашлялась, пытаясь справить с непослушным голосом,— вот и закончились наши приключения. Давайте, что ли прощаться...

— Вика, оставь нас, пожалуйста, одних,— перебил меня Александр, обращаясь к подруге.

— Но...— начала было она.

— Пожалуйста,— еще раз с нажимом повторил мужчина. Даже глухой сообразил бы, что это далеко не просьба.

Подруга обиженно поджала губы и направилась к входу. Выковырнула из тайного места в обшивке дома запасные ключи, отперла замок, который, застоявшись за время нашего отсутствия, издал неприятный скрип, от которого мурашки по коже побежали. На пороге она обернулась и сдавленным голосом произнесла:

— Саш, до свидания.

Хромов кивнул ей в ответ, даже не обернувшись.

Викуля постояла в дверях еще пару секунд, прежде чем скрылась в глубине дома, как тень.

Мы остались вдвоем. Я молчала. Он молчал. Но каждый знал, что сейчас произойдет. Во рту пересохло, и я никак не могла заставить себя говорить. Ведь если начать этот разговор, то пути обратно уже не будет. Мы, наверное, простояли так целую жизнь. Вроде и рядом, но в то же время бесконечно далеко друг от друга.

— Саш, спасибо, что вытянул меня, — наконец решилась, и направилась к двери, обхватив себя руками и стараясь не смотреть на него. Больно, но по-другому нельзя, — это было сложное, но интересное путешествие. Я...я узнала много нового, того, во что даже не верила до встречи с тобой. Это было... познавательно. Спасибо...

-Оль, — перебил меня Хромов

Остановилась, так и не найдя в себе сил повернуться к нему лицом.

-Посмотри на меня, — голос напряженный, хриплый, тихий. От такого еще сложнее сделать то, что должна.

Я повернулась и подняла на него взгляд. Бледный, под глазами темные круги, руки сцеплены на груди, видно, что борется с новой силой, пытаясь ее обуздать. Справится, даже не сомневаюсь в этом. В его глазах тревога, в моих застыли слезы. Мы молча смотрели друг на друга минуту, вторую, третью.

— Оль, не надо, не так, — наконец чуть слышно произнес он

— А как?— отступать нельзя, даже не смотря на то что хочется вырвать язык самой себе, — наша история зашла в тупик, и ты сам это знаешь. То, что у нас осталось, это просто агония, растягивать которую нет смысла.

Серые глаза заволокла пелена боли, он отрывисто вздохнул, послышался легкий треск, и по деревянным перилам в мою сторону побежала трещина. Я отрешенно смотрела на нее, продолжив бесцветным голосом:

— Не ломай мой дом, пожалуйста.

— Извини, тяжело держать себя в руках.

— Понимаю, -кивнула, пожав губы,— ты справишься, ты сильный. Я тебя люблю, Саш, но это ничего не меняет, и ты сам это знаешь, — голос бездарно дрожал, выдавая мою внутреннюю боль, но мне плевать, пусть видит, я устала быть сильной,— мы, с тобой из тех нелепых пар, что не могут быть вместе. Я не та, которая тебе нужна...

-Та...

— Нет, Саш. Я не могу во время заткнуться, закрыть глаза, сделать так, как ты хочешь. Это выше меня. Тебе действительно надо искать себе тихую жену, серой мышкой, сидящую в углу. Или ту, которая сможет тебе что-то противопоставить. А я...— только пожала плечами, словно расписываясь в собственной беспомощности.

-Я не смогу тебя отпустить, я уже пытался сделать это, много раз.

-Теперь получится, — горько проговорила, и пожелала самой себе помереть в адских мученьях, — я не буду больше бороться и мешать тебе.

— Твою ж мать, Оль, не делай этого,— он сгреб меня в охапку и прижал к себе. Я уткнулась носом в любимое плечо и не в силах выдержать этого, зажмурилась.

— Не делать чего?— слезы уже не сдержать, они струятся из глаз, оставляя соленые влажные дорожки на щеках

— Не отворачивайся от меня, от нас. Все что у нас было, каждый новый виток, шанс, все это только благодаря тебе. Я как идиот, раз за разом все ломал, а ты спасала. Не отказывайся от всего сейчас, не надо.

— А что поменялось сейчас? -мне все-таки удалось высвободиться из его рук и посмотреть ему в глаза,— что?

-Я не знаю,— прошептал он.

Грустно улыбнулась, протянула руку и коснулась его небритой щеки, он накрыл мою руку своей и сжал ее. В этом жесте сквозило такое отчаянье, что мне опять захотелось броситься к нему на шею, уткнуться носом в плечо и забыть обо всем:

— Ничего не изменилось, Саш. Люди не меняются. Ты когда-то сказал, что тебе не нужно спокойное времяпровождение, выводок детей и мои котлеты. Ты будешь всегда идти вперед, по головам, ломая мир вокруг под себя, свои интересы. Это твоя сущность, ее не переделать. А я... я выгорела изнутри. Не представляю, как буду жить без тебя, но постараюсь быть счастливой. Надеюсь, и дети будут, и котлеты и муж в трениках у телевизора.

Он резко от меня отвернулся, и в тот же миг трава на полянке вспыхнула фиолетовым огнем, моментально обуглившись:

— Черт, — он выругался и потер глаза руками.

Воздух вокруг него искрился, я чувствовала кожей порывы энергии, чувствовала, как замерли воздух, земля, даже осунувшаяся листва, на стоящей за забором липе. Все вокруг словно притихло, опасаясь привлечь к себе его внимание. Он, наверное, сейчас был в силах сровнять весь город с землей. Но я не боялась, я его любила его, не смотря ни на что.

— Я столько раз пытался тебя оттолкнуть, а теперь слышу то же самое от тебя. Это действительно больно, — с горькой усмешкой сказал он.

— Ну что ж, считай, что теперь мы будем теперь квиты, — ответила в тон ему.

Я опять сделала бесполезную попытку уйти, но Александр снова не позволил этого сделать. Он прижал меня к стене, скалой нависая надо мной:

— Если ты это делаешь только для того чтобы отомстить, — начал, было, он, и в его голосе явно прослушивался звериный рык, — то...

-Нет, — смело смотрю в глаза своему мучителю, — я это делаю, чтобы спасти себя.

Хромов отшатнулся от меня, услышав эти слова.

— Если это не прекратить, то рано или поздно ты меня окончательно раздавишь. Ты сильный, сильнее всех кого я знаю. А я глупая маленькая идиотка, решившая поиграть с огнем. Я не смогу сидеть дома и ждать когда же ты оторвешься от своих супер важных дел и обратишь на меня свое драгоценное внимание. Я хочу быть любимой, быть на первом месте для своего мужчины, а не просто красивой игрушкой, которую можно достать из шкафа, немного поиграть и убрать обратно, что бы не мешала. Может я эгоистка, но мне плевать. Я хочу идти рука об руку с тобой, хочу поддерживать во всем, делить радости и переживания, но тебе не нужна моя поддержка. Я хочу быть счастливой, а с тобой этого не получается.

-В этот раз будет по-другому.

-Правда? Мы прямо сейчас можем приступить к налаживанию отношений? Давай съездим куда-нибудь? Пошлем к чертям собачьим весь остальной мир, прямо сейчас? Ты готов к этому?

-Да, только вот с Королем дела улажу...

Я вскинула взгляд к потолку и нервно рассмеялась. Громко, фальшиво, с натягом.

Саша замолчал, нахмурился, осознав, что он только что сказал.

— Мы ходим кругами, — горько произнесла я, с трудом переборов свой истеричный смех, — хотел Стража— получил Стража, хотел победить Влада— победил. Совет весь по твоей указке переломан. Сейчас Королевский Двор решил перетрясти, потом новую цель найдешь. А я так и буду на обочине твоей жизни, боясь даже в сторону ступить. Ты будешь то подзывать, то прогонять меня как собачонку шелудивую, до тех пор, пока от моего самоуважения ничего не останется, а там уже и сам интерес потеряешь...

— Бл*, Оль— выругался он.

— Разве я ошибаюсь? Нет. И ты это знаешь. Ты никогда не променяешь свою цель, власть, силу на какую-то бабу. Заметь это цитата из твоей самозабвенной речи.

Хромов громко втянул воздух, а потом медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, взять себя в руки.

-Дай мне месяц, — мрачно попросил он, -я разберусь со всем и вернусь к тебе.

— Какой в этом смысл? Через месяц мы точно так же поговорим, и ты попросишь еще месяц, или два, а лучше полгода, а еще лучше будешь появляться время от времени, пудрить мне мозги и спокойно идти дальше.

Саша досадливо мотнул головой и отвернулся.

Знаю, что стоит сделать шаг ему на встречу и все начнется сначала... и закончится, так же как и раньше. Я с трудом собираю в кулак всю свою волю, пытаюсь выровнять сбившееся дыхание, шарю на задворках сознания, стараясь найти оставшиеся крохи гордости и самоуважения. Держаться, не сдаваться. Хвосты надо обрубать резко, потому что по чуть-чуть еще больнее будет. Нельзя умирать постепенно, лучше сразу, и плевать, что чувство такое, будто грудная клетка распадается с каждым вдохом, а осколки ребер впиваются в изодранное в клочья сердце.

Хромов, стоял ко мне спиной, уперевшись руками в перила. Спина напряжена, костяшки пальцев побелели. На пару минут повисла тяжелая, удушающая тишина.

-Месяц, — наконец повторил он, — Оль, дай мне месяц. Я о большем не прошу.

Я опять развернулась к двери, что бы уйти, говорить не было сил, и в тот же миг почувствовала, кик сильные руки, обхватывают меня за плечи и прижимают к широкой груди.

-Саш, не надо, — попытка высвободиться вышла слабой и жалкой.

Он молча уткнулся лицом в мои волосы и замер. Я тоже стояла не шевелясь, наслаждаясь последними моментами нашей близости, последними прикосновениями. Как я буду жить без его дыхания, стука его сердца, светлых серых глаз? Ответ простой — как тень. самой себя. Придется строить новую Ольгу Лаврову на осколках прошлого, придется заново учиться дышать, радоваться весеннему солнцу, верить и любить. Справлюсь ли я? Не знаю, но попробую

-Я тебя люблю, — прошептал он, и от этого сердце просто захлебнулось кровью. Пришлось много раз моргнуть и сильно зажмуриться, чтобы перебороть новый поток слез.

-И я тебя, но это ничего не меняет, и ты сам это знаешь, — кажется, я повторяюсь.

Начался мелкий тоскливый дождик, еще больше усугубляя ситуацию. Хотелось выть, скулить, визжать, лишь бы избавиться от этой боли, но вместо этого я прошептала:

— Я отпускаю тебя.

"Ни за что!!!!"— завопил внутренний голос, сердце сделало кульбит, пропустило несколько ударов и понеслось вскачь.

— Отпускаю,— упрямо повторила, скорее для самой себя, чем для него. И стало безумно страшно, что он сейчас развернется со словами "Как хочешь", и исчезнет навсегда.

Саша порывисто развернул меня к себе лицом и напряженно взглянул в глаза:

— Я решу свои проблемы. И с советом, и со Двором, и силу новую обуздаю. Дождись меня, я прошу. Всего тридцать дней. Я успею, обещаю.

Не в силах противиться ему я прикрыла глаза, из-под ресниц опять катились крупные, горькие слезы. Я слабая, я не могу ему ничего противопоставить и ненавижу себя за это. За то, что вместо того, чтобы уйти с высокоподнятой головой я захлебываюсь своей болью, и уступаю ему... опять. Ведь так хочется надеяться на чудо. Дура неисправимая, наивная дура.

— Хорошо, месяц, ровно. И после этого я начну жить так, как будто никогда тебя и не знала,— страх остаться без него опять победил, я сдалась, сама себе продлевая агонию.

— Спасибо, -прошептал Александр, провел пальцами по моей щеке, вытирая слезы, легонько коснулся моих искусанных губ. По коже пробежал мороз, порыв ветра взметнул прядь волос. Я распахнула глаза и обнаружила, что стою на крыльце одна. Хромов исчез. Несколько минут я с тоской смотрела на серое сентябрьское небо, прислушиваясь к необычной пустоте внутри себя. Что ж так сердце-то в груди мечется?

Черт. Я без него сойду с ума. Если через месяц он не придет, я просто умру, сгорю, как свеча в темной комнате, без остатка. Зачем я согласилась на его условия?

Еще немного постояла на крыльце, пытаясь осознать, что мое путешествие окончилось, причем не очень успешно. Хотя... Мир посмотрела, любовь неземную познала, пострадала вдоволь. Не каждому выпадает такая насыщенная жизнь.

Давай, давай Ольга Евгеньевна, утешай себя. Еще придумай, что тебе просто необычайно повезло с таким набором приключений, просто выигрышный билет от судьбы, мать ее за ногу, получила. Прям таки любимица Фортуны. Надеюсь, вспомнишь об этом, когда будешь сидеть в темной комнате, скулить и наматывать сопли на кулак.

Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь перебороть слезы. Не сразу, на это у меня получилось. Вытерла опухшую, красную морду грязным рукавом и пошла в дом, с каким-то оцепенелым злорадством отмечая, что нам предстоит большая уборка.

Вику я обнаружила на кухне. Она стояла у раковины и с остервенением пыталась отмыть посуду с застаревшими остатками еды, оставшуюся с нашего последнего ужина в этом доме. С тех самых пор, когда еще не знали мы ни о другом мире, ни о способностях Александра, ни значимости украденной из музея лошадки.

Я остановилась возле двери и молча смотрела ей в спину. Вика замерла на миг, почувствовав мой взгляд, а потом еще яростнее продолжила тереть кружку:

— Ну как... прошло?— спросила она сдавленным, сиплым голосом.

— Можешь мной гордиться. Я...я его бросила,— ответила я, а потом обреченно закатила глаза, и прошептала,— попыталась бросить.

Твою мать, да кого ж я опять пытаюсь обмануть? Последнее слово как всегда осталось за ним. Все мои рассуждения о том, что хвост надо рубить сразу, так и остались пустыми рассуждениями. Весь мой настрой ничего не стоил против его слов. Сказал ждать месяц, и я как дура пообещала. Как верная, безвольная собачонка...

В глазах потемнело, и я со стоном прислонилась к стене. Боль в этот момент чувствовалась на физическом уровне, рваное дыхание, нет мочи вздохнуть полной грудью, зубы сводит. Я медленно по стенке сползла на пол, сжалась в комочек, обхватив себя руками. Только бы пережить, только бы не сойти с ума.

Вика в этот момент замерла, потом грубо выругалась и с яростью запустила только что вымытую кружку в стену, не так далеко от меня. В мою сторону отлетело несколько осколков и водопад брызг, а у меня даже не было сил увернуться, прикрыться.

— Пускай катится ко всем чертям!— прорычала подруга, судорожно сжимая кулаки. Она потратила пару минут на то, что бы успокоиться, а потом продолжила срывающимся голосом,— Послушай, Лаврова, пусть уходит. Пусть проваливает на все четыре стороны и никогда больше не возвращается!

Викуля наконец набралась решимости и повернулась ко мне лицом. Из ее огромных серо-голубых глаз ручьями лились слезы:

-Посмотри на себя...Посмотри во что ты превратилась из-за него. Ты же всегда была как огонь. Девчонка-зажигалка, сильная, смелая, яркая, не терпящая неуважения к себе, не признающая ограничений! А что сейчас?! Сидишь на кухонном полу, жалкая, растрепанная, нелепая, с красной опухшей мордой! Да ты плясать должна из-за того, что он ушел!

— Я не могу,— мой шепот был еле различим, -я не могу без него.

— Почему?— Вика досадливо всплеснула руками и опустилась на колени рядом со мной.

— Я люблю его.

— И что? Любовь должна приносить счастье, а вместо этого она превратила тебя в жалкое чучело. Это не любовь, а болезнь! Ты так боялась потерять его, что потеряла сама себя!

— Я не могу без него,— повторила я,— мне больно дышать.

— Оль, ну вспомни, как он с тобой обращался, как топтал твои чувства, как накладывал заклятия? Он самовлюбленный садист, которому кроме себя плевать на все, а особенно на твою идиотскую любовь!

Я закрыла лицо руками. Хотелось выть. Встать на четвереньки и выть от тоски, от боли, от одиночества, выть до хрипов, до потери сознания.

— Он тоже меня любит,— зачем-то выдавливаю из себя эту бессмысленную фразу.

-Нет!— резко выкрикнула Вика, а потом чуть тише добавила, — нет, Оль, не любит. Если бы любил, то не издевался бы так.

— Вик, он любит меня,— тоскливо повторила и поморщилась, пытаясь удержать возвращающиеся слезы,— я знаю это, но...

— Что но?

— Это ничего не меняет. Ничего.

— Вот именно,— прошипела она,— хоть это ты понимаешь. Для него ничего не имеет значения, кроме него самого. Может он и заскучает по тебе, придет, еще разок заморочит твою дурью башку, попользуется, а потом сделает то же самое что и раньше — оттолкнет, обидит, растопчет, накажет тебя за его же собственную слабость. Зачем? Объясни, зачем тебе это надо?

— Я его люблю!

— Он тебя не любит!!!

— Любит!

— Нет, ошибаешься! Он только...— Виктория осеклась и заковыристо ругнулась,— твою мать, мы ходим по кругу! Я повторяю тебе одно и тоже, но ты меня не слышишь!

— Он сказал, что уладит все свои дела и вернется через месяц,— сама не заметив как, я начала его защищать. Как же больно внутри, словно пожар в груди, и сердце из последних сил бьется, пытаясь не разорваться.

— Лаврова, ты дура. Он не придет!— холодно и жестоко проговорила моя подруга, и в этот миг я ее чуть не возненавидела,— не нужна ты ему. И ты это знаешь. Отпусти его. Забудь. Переверни страницу и начни жить заново!

— Я не смогу...

— Сможешь,— перебила она мой лепет,— Ты справишься.

— Нет,— простонала я.

-Мы справимся с этим вместе,— не смотря на мое сопротивление, она меня обняла и притянула к себе.

В ее родных руках я окончательно потеряла силу воли и начала рыдать как никогда в жизни. Громко, некрасиво, со всхлипами и завываниями, растирая по лицу сопли и слезы. Боль затопила все вокруг и ничего больше не осталось. Вика словно вскрыла огромный нарыв в моей душе и теперь весь скопившийся гной выплескивался наружу.

Она тоже не сдерживала слез, качала меня на руках, гладила по спине и тихонько приговаривала "Ничего, все пройдет".

Ни черта не пройдет! И от осознания этого становилось еще хуже. Хромов стал скалой на которую я, словно морская волна, налетела, и разбилась на миллионы брызг. И ничего от меня цельной не осталось, только выцветшая, потрепанная оболочка

P.S. Так мы просидели до самой ночи, и заснули здесь же на кухне, на полу, прижимаясь друг к другу. На следующий день началась новая серая, тоскливая жизнь. Я как в тумане вернулась к старым занятиям, встречалась со старыми друзьями. Только почему-то разговоры у нас с ними не клеились. Они замолкали в моем присутствии и не знали, что говорить. Причина, наверное, заключалась в моем поникшем виде, тусклых безжизненных глазах, отсутствующем взгляде направленном вдаль.

Что такое двадцать два года? Это юношеское очарование, розовые очки и безграничная уверенность, что мир прекрасен и все проблемы в нем решаемы. Это вера в чистую любовь, в ту самую, которая один раз и навсегда. Это неиссякаемый оптимизм, и бьющая ключом энергия.

Кто же я такая?

Глупая, маленькая девочка, считающая себя выше своих сверстников, только потому, что может жить самостоятельно, покупать себе красивые вещи и строить жизнь по своему усмотрению.

Девочка, не обращающая внимание на советы старшей подруги, уверенная, что знает все лучше других.

Девочка, наивно полагающая в то, что она сильная и может справиться со всем сама, играючи. А как иначе? Ведь она так здорово умеет красть, прыгать под музыку и создавать компьютерные шедевры. И все сама, и все получается. Ну не молодец ли?

Девочка, которой хватает запала ограбить музей, но не хватает мозгов держаться от того единственного человека, который может ее уничтожить.

Глупая малышка, прощающая то, что прощать нельзя, раз за разом летящая, как мотылек, на огонь. Пусть все крылья в шрамах, но ведь огонь так прекрасен, он манит, и противостоять ему нет сил. Вдруг в следующий раз он не обожжет, а лишь мягко прикроет теплыми ладонями.

Девочка, которая из-за юношеского максимализма, никогда не выберет синицу в руке, а будет отчаянно пытаться ухватиться за журавля в небе. Ведь если не она, то кто его достоин?

Глупышка, для которой любовь это самое великое чудо в мире, способное преодолеть все препятствия на своем пути.

Что же стало со мной после этого путешествия?

Взросление, через которое постепенно проходит каждый человек, свалилось огромной снежной лавиной, быстро, жестоко, коварно. Сметая на своем пути все прежние идеалы и устои.

Розовые очки были безжалостно разбиты. Словно обухом по голове, пришло осознание того, что мир не так прекрасен как казалось раньше. В нем ты не всемогущая умница-красавица, способная покорить любую вершину, а всего лишь нелепая дурочка, барахтающаяся в стремительном потоке. В нем любовь — ничто по сравнению с жаждой власти, и страдания одного человека ровным счетом ничего не значат. Это мир, принадлежащий сильнейшим. Тем, кто, не задумываясь, может отбросить все несущественное и идти по головам к своей цели, перекраивая действительность, безжалостно отгрызая от нее все лишнее и сметая на своем пути тех, кто не успел убраться подальше. В этом мире за ошибки сильного, платит слабый, а душа может болеть так, что, кажется, еще чуть-чуть и сгоришь дотла.

Ты носишься со своими чувствами, как дурак с патефоном, а потом выясняется что никому они и не нужны, как собственно и ты сама. Всегда есть что-то более важное, чем надоедливая девочка, со своей идиотской верой во всепобеждающую любовь. И эта самая вера постепенно умирает, уступая место апатии и чувству безграничного одиночества в этом мире. Приходит бессильное осознание того, что даже если и любят два человека, то не обязательно они будут вместе. Особенно если одному из них не так уж это и нужно.

С Викторией отношения после возвращения стали прохладными. Я ее понимала. Она столько сил раз за разом тратила на то, чтобы вытянуть меня из очередной депрессии, в которую я сама себя загоняла, стоило только Хромову показаться на горизонте, что ее терпение закончилось. Она же ведь тоже не робот. У нее есть своя жизнь, свои проблемы, и тратить все свое время на непутевую подругу, наступающую в сто пятый раз на дни и те же грабли дело не благодарное. Поэтому она отошла в сторону, давая мне возможность самой справиться с этим потоком, выплыть и встать на ноги.

Только вот ни черта получается.

Эх, и переломало меня за этот год, перемололо в бесстрастных жерновах судьбы и выплюнуло на обочину жизни. Не осталось ни юношеского задора, ни оптимизма, ни веры в лучший мир. Всего двадцать два, а душа измотана как у древней старухи, доживающей свою одинокую жизнь в заброшенной лачуге, на краю света.

Ничего не хочется. Просыпаться не хочется. Двигаться вперед не хочется. Жить не хочется. Ведь не осталось ни целей, ни сил, ни желания.

А жизнь вокруг продолжалась. Кто-то работал, кто-то женился, кто-то путешествовал. Линка вон уже три месяца где-то пропадала, укатила наверное с очередным кавалером на юга.

Я даже как-то раз встретила Ваньку. Увидев меня, он улыбнулся, сделал шаг на встречу, потом остановился, медленно кивнул головой в качестве приветствия и, резко развернувшись, поспешил по своим делам, словно боялся, что я его попытаюсь остановить.

В тот момент я даже и не вспомнила про нашу последнюю встречу во Владимире, словно это было не с нами и не в этой жизни. Тоскливо было видеть, что он тоже от меня отворачивается. Мог бы по-дружески помочь. А хотя нет. Все правильно, Иван, все верно. В свое время я тебя оттолкнула, использовала как жилетку, а потом бросила. Поступила не лучше чем Хромов со мной. Не нужна тебе такая баба, поломанная, опустошенная, эгоистичная даже в качестве друга. Живи полной жизнью, а я как-нибудь выкарабкаюсь.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ