"Ты видишь перед собой лорда Печаль и леди Одиночество. Они немного знакомы мне... и вполне дружественны".
— Позвольте вам представить моего спутника и ученика из рода обитателей солнца. Полное имя его звучит как Лиловый Малыш, но чаще я зову его ЛиМашем. Он также присутствует здесь не полностью, в виде магической проекции.
— Вот как. Рады знакомству, — сдержанно сообщил лорд. А леди добавила:
— Мы знали, что встретим тебя здесь-сейчас.
— Откуда? Или, говоря точнее, от кого?
— Циклоп подсказал, — ответил Печаль. Для моего слуха этот ответ зиял неполнотой.
— Вот как. Вы искали меня с определённой целью?
— Да. Потому что перед тем, как съездить за знанием верной тропы к Циклопу, мы имели честь беседовать с хранителем Колодца.
Направление разговора понемногу начало меня... напрягать. Как и манеры Завершённых. С учётом того, как мы расстались, я ничего подобного не ожидал.
— Верно ли, — спросила леди Одиночество, — что ты задумал проникнуть в прошлое?
— Вам об этом сообщил хранитель Колодца?
— Да, она. Так это верно? — Я кивнул, и она добавила, — В таком случае мы обязаны просить тебя отказаться от этой затеи.
— Почему?
— Разве это не ясно? Любое вмешательство в события прошлого вызывает изменения настоящего. Сама наша природа заставляет относиться к подобному с... отвращением. А ведь ты ищешь в прошлом не знания, что ещё можно было бы стерпеть. Ты намерен уничтожить...
— Сестра, — предупреждающе обронил лорд Печаль.
— Ваша позиция понятна, — сказал я. — Что, если я не откажусь от своего намерения?
— Мы попытаемся тебя убить.
— Хорошо, что вы понимаете ситуацию. Вряд ли вам удастся убить меня, имея дело лишь с моим отражением... да и на отражение-то моё сил вам может не хватить.
— К сожалению, это так. Но долг не позволит нам отступить. Кроме того, мы — только посланцы лорда Формальность и леди Власть. Императорская чета со свитой не по зубам уже тебе. Учти это, когда станешь принимать решение.
— Мне жаль, — добавила леди Одиночество, — но твоя Схетта...
— Сестра! — снова оборвал её Печаль.
Выдержав паузу (отнюдь не чисто риторическую: мне надо было многое обдумать, причём в темпе), я заговорил:
— Насколько я понимаю, с момента своего появления в Потоке моя любимая успела... так скажем, отличиться. И сделала она достаточно, чтобы вы не хотели лишиться сделанного ею. Не отвечайте! Я вполне могу делать выводы даже на основе неполной информации. Поэтому я хотел бы, чтобы вы проводили меня к хранителю Колодца... ибо я догадываюсь, что это за Колодец.
— Ты по-прежнему хочешь вмешаться в прошлое?
— Разумеется. Но стану ли я это делать? Я приму решение не раньше, чем встречусь с вашей провидицей... то есть хранителем.
Не стану снова живописать скачку сквозь и по Дороге Сна. Замечу только, что Завершённые всю дорогу (каламбур, да уж...) молчали. А проекция дельбуба, к немалому моему изумлению, ухитрялась сохранять значительно большую стабильность, чем моё отражение. Правда, я не особо следил, какие внутренние трансформации проекции сопутствуют нашему продвижению. Мне по самый край хватало собственных ощущений. Которые я всеми наличными силами приглушал, блокировал и гасил, но при этом, никуда не денешься, всё равно воспринимал реальность гораздо объёмнее, чем в мохнато-бронированной шкуре Ровера.
И было это, говоря откровенно, не слишком приятно.
В Пестроте, в стабильных мирах — хотя бы в том же Пятилучнике — сенсорная перегрузка грозила мне лишь в том случае, если я сверх меры увлекался просмотром вероятностных теней. Причём сама природа их облегчала не только просмотр, но и забывание. А вот на Дороге Сна, будь она неладна, простое пребывание на месте уже давало изрядную нагрузку на восприятие. Что же касается перемещения, особенно быстрого, то тут начиналось такое мельтешение, что только держись. Я, конечно, всячески старался разгрузить нижний слой сознания за счёт усиленной работы верхнего, нефизического, по определению более гибкого слоя... но получалось не очень. Справляться с сенсорными потоками мне помогал только тот факт, что у отражения, в котором был сосредоточен нижний слой сознания, не предусматривалась такая штука, как накопление усталости и разных нехороших токсинов, отравляющих живой организм при перегрузке. Даже загодя мной придуманная схема упаковки входящих образов помогала меньше, чем текучесть "тела".
Ну да ладно.
В конце концов, любые не смертельные трудности тренируют, развивают, прорабатывают и так далее. Как говорил один умный человек, всё, что меня не убивает, делает меня сильнее... а другой умный человек, имя которого фольклор не сохранил, добавлял, что особенно сильными делают меня плюшевые мишки, телереклама и одуванчики. Но плюшевые мишки — особенно.
Страшные звери, если вдуматься. Как сейчас помню: мой старый плюшевый медведь, дырявый во всех местах и отнесённый на помойку, выжал из меня больше слёз, чем смерть деда.
Правда, когда умер дед, мне было пять, и я ревел просто из солидарности с матерью. А мишку выкинули, когда мне было семь, причём тайком от меня, чем нанесли мне дополнительную обиду... гм. И чего ради я вспомнил об этом? Лишний раз доказать себе самому, что символы для людей важнее собственно людей? Ну так это для кого как... впрочем, всякий, кто объявляет себя великим гуманистом, заботится отнюдь не о людях. Теоретики, кость йети им в грызло...
Вот взять милейших Печаль и Одиночество. Что их заботит? Сохранность цепи событий. Довольно-таки неконкретная штука, сказать прямо — особенно здесь, в Потоке. А меня что? Живая и вполне конкретная Схетта. А если быть совсем уж честным, то мои с ней отношения, конкретные до предела. Сохранность цепи событий мне до свечки, куда важнее, что чувствует не чужая мне женщина, которая для Завершённых — просто начальное звено этой цепи. Вообще-то они правы, конечно... если абстрагироваться и взглянуть на ситуацию без эмоций. Коли всякие мимохожие маги начнут перекраивать прошлое по своему усмотрению, ничем хорошим это не кончится. Надо думать, даже у податливой реальности Потока эластичность не беспредельна.
Значит ли это, что мне надо покорно отойти в сторонку и позволить Схетте превратиться в существо Дороги Сна? Да ни черта подобного. Попробую провернуть очередную аферу... а вот если не выгорит, и хранитель Колодца, почему-то не называемый хранительницей, несмотря на пол, мою задумку не одобрит — придётся-таки развязать войну.
Хотя силовые методы решения проблем мне не по нраву. Не настолько я дурной, чтобы кидаться в драку, едва заденут мои интересы. Я всегда предпочитаю разрешить спор по-хорошему.
Ладно-ладно, почти всегда. Охотники за рабами не в счёт, и тот тип во дворце-крепости баррандского императора тоже сам на мои боевые рефлексы нарвался...
Так. Похоже, мы приехали. Значит, жёсткую сосредоточенность на внутреннем монологе, тоже очень даже способствующую самоконтролю на Дороге, можно ослабить.
...обратив внимание на внешнюю реальность, я чуть было не съёжился и не юркнул назад, в уютные глубины собственного сознания. Дорога Сна преподнесла мне очередной сюрприз. Точнее, даже не Дорога как таковая, а это... в общем-то, даже Местом нельзя было ЭТО назвать. Слишком бледно. Слишком... плоско. Человеческие слова вообще не предназначены для того, чтобы давать имена явлениям такого порядка.
По крайней мере, я понял, почему гордецы-Завершённые относятся к хранителю Колодца с таким пиететом. И к самому Колодцу тоже. Подобна была эта воплощённая абстракция, в природе которой слились аспекты объекта и процесса, пресловутой лестнице Иакова, по которой ангелы спускались и поднимались на небеса. Вот только Колодец спускался прямиком в былое, к первопричинам, у корней которых, в свою очередь, лежала величайшая из первопричин. И на один миг, в течение которого я был слишком открыт истекающим из тёмной бездны ветрам времени, показалось мне, что если спуститься на самое дно Колодца, преодолев изрядный отрезок вечности, если осилить этот невообразимый путь, можно будет найти там Спящего — персонально. Причём не окажется ли, что тот Спящий, что на дне, ещё не спит? Как знать... слишком далеко дно Колодца, и даже хранитель может не знать в точности, что там происходит...
Хранитель.
Лишь невнимательный принял бы его за Функционала. Если природа Колодца виделась мне двуединой, то в природе хранителя с великим изумлением обнаружил я смесь трёх начал, какую ранее и теоретически-то представить себе не мог. Кажется, изначально хранитель всё-таки был Завершённым. Но, став хранителем, он утратил былую цельность. Добавились к ней начало, свойственное Функционалам, и начало, которое однозначно указывало на близость его к богам. Ничем из этого по отдельности не был хранитель, и смесью бога, Функционала и Завершённого он не был, — но чтобы точнее охарактеризовать его, у меня опять-таки недостаточно слов. Тем более, что, как Функционал, имел он неразрывную связь с Колодцем, и разум его был бездной, в которой без остатка помещались малые осколки вечности — как мнимые, так и действительные.
Кстати, ни мужчиной, ни женщиной тоже нельзя было его назвать. Мужское и женское смешивались в нём-ней-этом парадоксальным и непостижимым образом. Впрочем, время либо не имеет пола, либо имеет такой пол, какой пожелает...
Возможно, прямое общение с полноценным риллу нагнало бы на меня больше страха, чем взгляд хранителя, — но сомневаюсь. Сомневаюсь. Потому хотя бы, что в бездне Знания затеряться несравненно проще, чем в бездне, исполненной всего-навсего огромной Силы.
— Изящный выход ты нашёл, достойный и красивый, — сказал хранитель, обратив на меня свой... ну, у обычного существа это был бы взгляд. Я же почувствовал себя скомканной запиской, которую ненадолго развернули, чтобы прочесть написанное... и снова скомкали. — Действуй, Инспектор, но помни об осторожности.
Далеко не сразу удалось мне заговорить:
— Я могу...
— Ты не готов, — объявил хранитель, усиливая у меня неприятное ощущение прозрачности. Да и что для такого существа мои ментальные щиты и потаённые мотивы? — Но сейчас-здесь я помогу тебе. В порядке одолжения/исключения.
И бесплотная длань бросила меня в Колодец... или это Колодец всосал меня, как турбина самолёта — неосторожную муху? Как бы то ни было, результат не изменился: я канул в прошлое.
Один.
Ни Завершённые, ни проекция ЛиМаша не составили мне компании.
Тотчас же стало ясно, почему хранитель объявил о моей "неготовности". Когда я просто стоял около Колодца, ветра времени, истекающие из него, казались упругими лентами. Теперь, когда я летел им навстречу, ветра трепали меня, как ураган треплет сорванный лист. Сам бы я не смог преодолеть их напор, но решение хранителя одолевало давление случившегося, проталкивая меня сквозь одно кольцо Колодца за другим в последовательности, обратной естеству.
Кажется, я кричал. Кажется, я рассыпался на бессвязные куски и снова сливался в единое целое — и не было конца этой пытке. Кажется, я пел гимны. Кажется, я сходил с ума.
Но что бы там ни показалось мне, иссечённому осколками вечности, в итоге я прибыл туда, куда хотел. И поскорее выкинул из головы лишнее... довольно дырявой головы, надо признать, растерявшей нечто ценное (или это тоже показалось мне, а в Колодце я приобретал, не терял?..)
Даже в шкуре Ровера не был я так стиснут и ущемлён. Стоило усилий даже своё имя припомнить, а ещё больших усилий — выловить из внутренней каши смутное понимание, что я здесь делаю и чего хочу добиться. Приняв ради удобства облик железнокрылой птицы, я распустил хвост Силы и устремился к Сердцу Туманов. Не успеть я не мог — в конце концов, кому, как не хранителю Колодца, делать точнейшие расчёты? — но и терять время не хотел.
Терять время? Х-ха!
Вуали тысяч различных пространств и туманы множества разновидностей пронзил я, стремясь к своей цели. А потом метеором ворвался в обиталище Мастера Обменов — и в одно время со мной появилась там Схетта. Спящая, слава всем стихиям, крепко спящая!
Не слишком ласково встретил меня хозяин Сердца Туманов. Однако его пробные выпады я успешно отбил, а когда принял более схожий с человеческим облик, не ответив к тому же на магические атаки Мастера, стало возможно начать диалог. Начался он с вопроса:
— Кто ты и что тебе нужно здесь? Ты похож на одного моего клиента, но...
— Правильная догадка. Я — тот, кого ты только что переправил в Вязкий Мир, называемый Зунгрен, вместе с тремя Завершёнными. Моё имя — Рин, но ты знал меня как Ровера.
— Трудно поверить в это.
— Однако это именно так. Для меня прошло гораздо больше времени и я изменился гораздо сильнее, чем ты — потому, что хранитель Колодца отправил меня в прошлое.
Мастер Обменов пришёл в великое волнение. Конечно, он не раз слышал о хранителе Колодца... и понимал, насколько невероятно случившееся, даже лучше меня.
— Я спрошу вновь, Рин: для чего ты здесь?
— Не "для чего", а ради кого, — ответил я. И указал на спящую Схетту.
— Вот как. Но ты же понимаешь, что я не могу отдать тебе это существо просто так? Пусть тебе и твоим планам покровительствует хранитель Колодца, но я всё-таки Мастер Обменов, и Сердце Туманов — это моё место!
— Если бы я просто отнял у тебя Схетту, мне бы не позволили попасть в это время.
— Тогда расскажи, что ты задумал.
— Не беспокойся, твои интересы не будут ущемлены. А если тебе интересно, что я собираюсь сделать, — смотри! Только мешать не вздумай.
С этими словами я приблизился к Схетте, но не физически, а мыслью и волей мага. Над ней, лежащей, развернулось зеркало, созданное из сконденсированной воды, света и магии. Такое же, хотя и не полностью подобное зеркало создал я над собой самим на веранде дома Неклюда, что в Пятилучнике. И отразилась в нём Схетта, и выплыло из него отражение, похожее на неё, но в то же время отличающееся. Вскоре уже две женщины лежали рядом в обители Мастера Обменов — живой, но спящий оригинал, а рядом с ним лишённая души магическая копия.
Не стоит и говорить, что это был только первый, простейший этап задуманного.
Куда более долгим и кропотливым стал следующий этап. Даже высшая магия, во всяком случае, моя высшая магия, не способна сотворить душу; мне требовалось не сотворение, а только копирование, перемещение и закрепление. В этом-то и крылась главная сложность: поскольку спала Схетта особым глубоким сном, дух её был хорошо защищён от влияния Дороги Сна... но также защищён он был и от действий вроде тех, которые я пытался совершить. Хотел я обойтись своей и только своей Силой. Не вышло. Тяжелы были мои сомнения, но я всё же решился:
— Трудна для меня тонкая работа заклятьями в Сердце Туманов. Прошу: помоги мне!
— Ты ведь знаешь, что в моей природе не заложено понятия бескорыстия.
— Да, знаю. И потому спрашиваю, чего ты попросишь за помощь.
— Как обычно, — ответил Мастер Обменов, не раздумывая, — службы.
