Метла, казалось, обладала собственным разумом. Она пролетела через туннель под сараем, и воздух в замкнутом пространстве с силой сдавил барабанные перепонки Джеймса. Когда они долетели до открытого выхода за пьедесталом Святого Локимагуса, метла повернула в коридор так резко, что чуть не сбросила Джеймса.
Ощущение скорости потрясало, когда метла проносилась через залы. К счастью, большинство учеников ушли на стадион смотреть матч по квиддичу, и коридоры были главным образом пусты. Метла накренилась и ухнула в бездну лестничных пролетов. Она виляла между лестницами, пока они двигались и вращались, чудом не задевая их, заставляя Джеймса нагибаться и прижиматься к метле все плотнее, настолько, насколько можно. Внизу промелькнул Пивз, пририсовывавший усы одной из статуй. Джеймс заметил его краем глаза, а через мгновенье, к его удивлению, Пивз сидел перед ним на ручке метлы.
— Рискованный трюк, крошка Поттер! — ликующе крикнул Пивз, пока метла проносилась по узкому коридору между классами. — Не пытаешься ли ты по-дружески посоревноваться со стариной Пивзом? Хи-хи!
Пивз схватился за канделябр, мимо которого они проносились, и повис на нем, оставляя Джеймса и метлу наедине. Джеймс попытался управлять ей, но было бесполезно. Метла маниакально следовала своему определенному маршруту. Она наклонилась и нырнула вниз мимо каменной лестницы, ведущей в кухню эльфов. В отличие от остальной школы, на кухне было людно и суетно, эльфы убирались после ужина. Метла ринулась между гигантских кастрюль, вынуждая эльфов разлетаться как кегли. Грохот бьющейся посуды и столового серебра слился в жуткую какофонию, уносившуюся позади на огромной скорости. Следующей была прачечная, жаркая и шумная. Метла бешено пронеслась мимо стиральных машин, проскользнула под гигантские шестеренки и между рычагов чудовищных, пыхтевших механизмов. Джеймс с ужасом заметил, что метла, очевидно, попав в тупик, на полной скорости неслась прямо к каменной стене в конце комнаты. Он уже хотел спрыгнуть с метлы, надеясь приземлиться в один из чанов с пенной водой, когда метла свернула немного влево и направилась резко вверх. Там в потолке было отверстие, и Джеймс понял, что это спусковой желоб для белья. Он стиснул зубы и снова вцепился в ручку метлы. Метла нырнула в желоб так стремительно, что Джеймс едва успел поджать ноги, а затем были только проносящаяся мимо тьма и давление.
Куча белья встретилась ему на полпути по желобу, и Джеймс едва не задохнулся от кучи тряпок, навалившихся на него. Он старался освободиться от белья, но не мог рисковать, чтобы не выпустить из рук метлу.
Метла снова нырнула, и по изменившемуся давлению и наличию свежего воздуха, Джеймс понял, что каким-то образом снова оказался на улице. Все, что он мог видеть из-за кучи белья, это слабый отблеск мерцающего света, когда метла наклонилась и полетела вниз. Джеймс рискнул отпустить одну руку. Он боролся с бельем, опутавшим его, наконец, ему удалось ухватить пригоршню и резко сбросить с себя.
На мгновение его ослепила размытая картина света и ветра. Он успел только понять, что каким-то невероятным образом, метла несла его обратно на стадион. Впереди снова замаячили трибуны. У основания ближайшей из них толпились люди, многие повернулись к нему, показывали и кричали что-то. И вдруг метла остановилась. Джеймс вылетел с нее пулей и, казалось, долгое время просто несся по воздуху безо всякой поддержки. Наконец, он грохнулся на землю с долгим, раскатистым звуком. Что-то в левой руке Джеймса неприятно щелкнуло, и когда он, в конце концов, остановился, то обнаружил вокруг себя дюжину смазанных лиц.
— Похоже, он цел, — сказал один из них кому-то другому, стоящему неподалеку.
— Больше, чем он заслуживает, — сердито ответил другой, хмурясь на него сверху вниз. — Пытаться сорвать матч, украв метлу капитана команды, никогда бы не подумала!
— Все в порядке, правда, — произнес еще один голос откуда-то подальше. Джеймс застонал и попытался опереться на левый локоть. Его правая рука ужасно пульсировала. Табита Корсика стояла в двадцати футах, окруженная толпой ошарашенных зрителей. Ее метла неподвижно зависла рядом, там, где она и остановилась. Девушка положила одну руку на метлу, слегка ее придерживая. — Я думаю, мы сможем простить этот детский энтузиазм первокурснику, хотя я поражена тем, на что некоторые могут пойти ради квиддича. Ну же, Джеймс. Это всего лишь игра, — она улыбнулась ему, продемонстрировав все свои зубы.
Джеймс плюхнулся обратно на траву, прижимая к себе правую руку. Толпа расступилась, пропуская Ридкулли. Директриса, профессор Франклин и профессор Джексон следовали за ним. Джеймс услышал, как Табита громко говорит членам своей команды, направляясь обратно на поле:
— Люди думают, что раз она сделана маглами, она должна быть слабой метлой, но ее магия сильнее стандартной Молниеносной, даже той модели, в которой есть функция «расширенной жестикуляции». Эта метла знает, кто ее хозяйка. Все что мне нужно сделать, это позвать ее. Хотя Поттеру вряд ли было известно об этом. Вообще-то мне жаль его, он просто делал то, что считал нужным.
МакГонагалл присела на корточки рядом с Джеймсом, ее лицо было серьезно и полно ужаса.
— Правда, Поттер, я даже не знаю, что сказать.
— Локтевая кость сломана, мадам, — сказал Франклин, глядя на руку Джеймса сквозь странное устройство, состоящее из медных колец и линз разных размеров. Он аккуратно сложил его и спрятал во внутренний карман мантии. — Я предлагаю немедленно отвести его в больничное крыло, а вопросы можно задать и позже. У нас есть более важные дела на данный момент.
— Совершенно верно, — согласилась директриса, не сводя взгляда с Джеймса. — Особенно теперь, когда мы ждем прибытия Сакарины и Рекрента в течение ближайших нескольких часов. Я должна сказать, Поттер, я крайне удивлена. Вытворить нечто настолько легкомысленное в такое время, — она встала, отряхиваясь. — Ну что ж, ладно. Мистер Джексон, не могли бы вы проводить мистера Поттера в больничное крыло, будьте добры? И, пожалуйста, предупредите мадам Курио о том, что мистер Поттер останется там на всю ночь, — она одарила Джеймса стальным взглядом, пока Джексон ставил его на ноги. — Я хочу точно знать, где искать его, когда я захочу задать ему вопросы. И никаких посетителей.
— Не волнуйтесь, госпожа директриса, — ответил Джексон, ведя Джеймса обратно к замку.
Первые пять минут они шли молча, затем, уже во дворе, когда звуки со стадиона остались позади, Джексон сказал:
— Я не сразу понял, что вы за фрукт, Поттер.
Боль в руке Джеймса превратилась в тупую пульсацию, хотя отвлечься от нее было все еще сложно.
— Простите, сэр?
— Я имею в виду, что раньше не сумел раскусить вас, — сказал Джексон располагающим голосом. — Очевидно, что вы знаете гораздо больше, чем мальчик вашего возраста должен знать, и я думаю, это не из-за того, что вы — сын главы мракоборцев. Сначала вы пытаетесь украсть мой портфель, а сегодня вы разыгрываете этот нелепый фарс, чтобы стащить метлу мисс Корсики. И несмотря на то, что другие могут подумать, Поттер, — он взглянул на Джеймса, пока они проходили через большой зал, и его темные брови сдвинулись. — Я знаю, что вы пытались украсть ее не для того, чтобы предоставить Когтеврану лучший шанс на победу.
Джеймс прочистил горло:
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Джексон не обратил на него никакого внимания:
— Это не важно, Поттер. Что бы вы ни думали и что бы вы ни делали, после сегодняшнего вечера это все не будет иметь никакого значения.
Сердце Джеймса на секунду остановилось, а затем гулко забилось в груди.
— Почему? — спросил он странно онемевшими губами. — Что случится сегодня вечером?
Джексон не обратил на него внимания. Он открыл одну из стеклянных дверей в больничном крыле и пропустил вперед Джеймса. Комната была длинной и высокой, с рядами ровно заправленных кроватей. Мадам Курио, которая по очевидным причинам не была фанаткой квиддича, сидела за столом в дальнем углу, слушая классическую музыку на своем радиоприемнике.
— Мадам Курио, вы, должно быть, знаете мистера Поттера, — сказал Джексон, подталкивая Джеймса к ней. — Он каким-то образом умудрился сломать себе руку во время матча по квиддичу, несмотря на тот факт, что сам он не входил ни в одну из команд.
Мадам Курио встала и подошла к Джеймсу, качая головой.
— Хулиганы. Никогда не пойму, что это за спорт такой, который так или иначе превращает приличных людей в неандертальцев. Что у нас тут такое? — она осторожно приподняла руку Джеймса, ощупывая ее. Он зашипел сквозь зубы, когда она нашла перелом. Мадам Курио поцокала языком. — Неприятный перелом, конечно, но могло быть и хуже. Что ж, приведем вас в порядок в мгновение ока.
— Кроме того, — сказал Джексон. — Директриса просила вас оставить мистера Поттера здесь на вечер, мадам.
Мадам Курио продолжала осматривать руку Джеймса.
— Костеросту понадобится время по меньшей мере до завтрашнего утра, чтобы выполнить свою работу. Однако, рана довольно незначительна. Я могла бы отправить его в свою комнату, наложив шину.
— Директриса хочет задать мистеру Поттеру несколько вопросов, мадам. Она хочет, чтобы до тех пор он находился под наблюдением. Я боюсь, это означает, что мистер Поттер подозревается в очень серьезном заговоре, способном подставить под удар всю школу. Я не могу сказать большего, но если вы поставите охрану у дверей, чтобы не пускать посетителей и не выпускать мистера Поттера до завтрашнего утра, не думаю, что вы переусердствуете.
— Она не говорила ничего подобного! — воскликнул Джеймс, но он понимал, что его возражения не помогут. На самом деле, чем громче он будет протестовать, тем хуже это будет выглядеть.
Мадам Курио ахнула и выпрямилась.
— Это имеет какое-то отношение к тому ужасному человеку, пробравшемуся сюда вчера? Я слышала, что он магловский репортер или кто-то в этом роде, и что он до сих пор здесь! Это так? — она прикрыла рот ладонью и перевела взгляд с Джексона на Джеймса.
— Я действительно не могу сказать вам большего, мадам, — ответил Джексон. — Кроме того, мистер Поттер может оказаться, в конце концов, вообще ни при чем. Время покажет. В любом случае, — Джексон посмотрел на Джеймса, и слабый намек на улыбку промелькнул в уголках его губ. — До завтрашнего утра, Джеймс.
Он развернулся и покинул комнату, осторожно прикрыв за собой дверь.
Глава 17. Ночь возвращения
К ее чести, мадам Курио не позволила обвинениям профессора Джексона повлиять на лечение Джеймса. Несколько минут она изучала место перелома, ощупывая и надавливая, затем осторожно наложила шину. Она разразилась довольно суровой обличительной речью по поводу травм, получаемых во время игры в квиддич, но Джеймсу казалось, что она просто повторяла одно и то же в сотый раз. Ее мысли явно витали где-то далеко, и Джеймсу не трудно было догадаться, что именно занимало ее разум.
Вторжение Мартина Прескотта вызвало волну догадок и тревог. Его признание в том, что он является представителем магловской прессы и тот факт, что его держали в комнатах Альма Алерона, только увеличивали количество разнообразных слухов и версий. На всю школу опустилась тень беспокойства, которую не сумело развеять объявление директрисы о скором прибытии официальных представителей Министерства для решения проблемы с мистером Прескоттом. Пока мадам Курио отмеряла дозировку костероста, Джеймс заметил подозрительные взгляды, которые та бросала на него. Кто-то ведь должен был пропустить сюда постороннего. Так почему бы и не этот первокурсник, сын Главы Мракоборцев?
Джеймс знал, что некоторые люди — те, кто верил в россказни Прогрессивного Элемента, могли бы ожидать, что он провернет такой трюк. Ранее этим днем он слышал голос в группе учеников, говоривший: «Это похоже на правду, не так ли? Вся суть Мракоборцев в том, что Статус о Секретности — это наша единственная защита от предполагаемых магловских охотников на ведьм. И что же они делают? Они позволяют этому парню пробраться внутрь и при этом пугают нас всех мыслью о том, что маглы прячутся в лесу, за каждым кустом, с факелами, готовые сжечь нас всех на костре. Это абсурд. Я думаю, пусть делает свой репортаж. Пусть покажет этим жадным до власти чиновникам что почем».
— Вот так, — сказала мадам Курио, выпрямляясь. — Все готово. В течение ночи ты будешь чувствовать небольшое покалывание и зуд, пока отрастает кость. Это абсолютно нормально. Шину не трогай. Иначе кости сростутся криво. Чтобы это исправить, мне придется снова сломать кость и начать все заново, а мы бы этого, конечно, не хотели. А теперь, — она указала жестом на ряд кроватей, — выбирай любую, какая нравится. Я прослежу, чтобы утром тебе принесли сюда завтрак. Можешь устраиваться поудобнее.
Джеймс бросил свой рюкзак на одну из прикроватных тумбочек и забрался на необычайно высокую кровать. Это была очень удобная кровать, и этому было вполне разумное объяснение — ведь на все матрацы в больничном крыле были наложены Расслабляющие Чары. Однако, эти Чары никак не действовали на мысли Джеймса, которые были темны от разочарования и беспокойства. Профессор Джексон признал, что сегодня — ночь предельной важности. А это было не простое рассуждение.
И вот Джеймс здесь, застрял на всю ночь в больничном крыле, попавшись в ловушку профессора Джексона, хитроумно извратившего указания директрисы МакГонагалл.
Впервые оставшись один после неудачного похищения метлы, Джеймс в полной мере ощутил, что произошло на стадионе. План казался безумным с самого начала, но не более безумным, чем план по похищению портфеля профессора Джексона, но тот план ведь сработал? Все шло успешно до этого момента. Словно невидимая кирпичная стена была внезапно воздвигнута перед ними, остановив все в последний решающий момент. Возможно, посох Мерлина — сильнейшая из трех реликвий. И сейчас Корсика, Джексон и Делакруа наверняка готовились объединить все реликвии вместе, не подозревая, что у них нет мантии, но обладая двумя наиболее важными реликвиями.
Несмотря на свое беспокойство, Джеймс уже начал засыпать под влиянием зачарованного матраса. Тут он выпрямился, сердце часто забилось в его груди. Что произойдет, когда Джексон откроет свой портфель и найдет в нем парадную мантию Ральфа вместо мантии Мерлина? Чары Визиум Инептио падут и что потом? Джексон увидит портфель таким, какой он есть. Он все поймет и вспомнит тот день в классе Техномантии, когда Джеймс, Ральф и Зейн использовали фальшивый портфель, чтобы обмануть его. Он решил, что они провалились, даже упомянул это, пока провожал Джеймса в больничное крыло. Он, конечно, поймет, что у них все получилось. Джексон умен. Он узнает у кого из мальчиков настоящая мантия. Не у Зейна и не у Ральфа. У Джеймса, мальчика, которого он еще не сумел «раскусить». Придет ли Джексон в больничное крыло, чтобы потребовать вернуть мантию? Нет, подумал мальчик, Джексон не станет этого делать. Он направится прямо в гриффиндорскую спальню, к чемодану Джеймса. Возможно, он скажет, что ищет улики, обличающие Джеймса в опасном заговоре против Хогвартса. Конечно, Джексон сумеет открыть чемодан Джеймса и забрать мантию. Все, ради чего рисковали Джеймс, Ральф, Зейн, а теперь еще и Гремлины, оказалось бесполезным. Все будет кончено, и Джеймс ничего не мог с этим поделать.
