— Клэр, — сказал он довольно нежно, — это и была ты. Это всегда была ты, и всегда будешь ты. Забирайся в кровать и гаси свечу. Как только я закрою ставни, погашу очаг и запру дверь, я приду и согрею тебя.
* * *
— УБЕЙ МЕНЯ, — глаза Рэндалла лихорадочно горели. — Убей меня, — сказал он. — Желание моего сердца.
Он резко проснулся, слыша, как слова эхом отдаются в голове, видя глаза, смоченные дождем волосы, лицо Рэндалла, мокрое как у утопленника.
Он отчаянно потер рукой собственное лицо и удивился, почувствовав сухую кожу, а борода была всего лишь тенью. Ощущение влаги и зудящего налета месячной щетины все еще было настолько сильным, что он встал, и инстинктивно бесшумными шагами подошел к окну, где сквозь узкие щели ставень пробивался лунный свет. Он налил немного воды в тазик, передвинул его на свет и заглянул внутрь, чтобы избавиться от затянувшегося ощущения, что он был кем-то другим и в другом месте.
Лицо в отражении было не более чем безликий овал, но гладко выбритый и с ниспадающими свободно на плечи волосами, не завязанными для битвы. И вместе с тем, казалось, это лицо чужака.
Расстроенный, он оставил воду в тазике и через мгновение мягко юркнул обратно в кровать.
Она спала. Он даже не вспомнил о ней, когда проснулся, но сейчас ее вид привел его в чувство. Это лицо он знал, даже изуродованное и опухшее.
Он положил руку на остов кровати, успокоенный твердостью древесины. Иногда он просыпался, и сон оставался вместе с ним, а реальный мир исчезал в призрачной дымке. Иногда он боялся, что сам превратился в призрака.
Но постель обдавала кожу холодком, а тепло Клэр подтверждало реальность. Он коснулся ее, и она повернулась к нему спиной, свернувшись калачиком у него в руках с легким стоном удовольствия, прижав к нему круглые крепкие ягодицы.
Она снова мгновенно заснула; на самом деле, даже не просыпалась. У него появилось сильное желание разбудить ее, заставить ее говорить с ним — только, чтобы быть полностью уверенным, что она может видеть и слышать его. Но он лишь крепко сжимал ее, и поверх ее кудрявых волос неотрывно следил за дверью, словно она может открыться и впустить Джека Рэндалла, насквозь промокшего, со стекающей по телу водой.
"Убей меня, — сказал он, — Желание моего сердца".
Его сердце медленно стучало, отдаваясь в ухе, прижатом к подушке. Временами, он мог заснуть, слушая этот стук, умиротворенный монотонным, мясистым стуком. А бывали ночи, как сегодня, когда он слышал мертвенную тишину между ударами — ту самую тишину, которая терпеливо ожидает всех людей.
Он набросил на себя одеяло, но затем сбросил его, укрыв лишь Клэр, а свою спину оставив открытой холодному воздуху спальни, чтобы он не смог в тепле ускользнуть в сон и снова вернуться к ужасному видению. Пусть сон сражается за него с холодом, и, наконец, вытащит его из пропасти сознания, чтобы кануть в Лету.
Потому, что он не хотел знать, что Джек Рэндалл подразумевал под своими словами.
Глава 32. ПОВЕШЕНИЕ ЧЕРЕСЧУР ХОРОШО.
НАУТРО МИССИС БАГ вернулась на кухню, и воздух наполнился теплыми ароматными запахами готовящейся пищи. Она казалась вполне такой же, как обычно, и кроме короткого взгляда на мое лицо и недовольного цоканья, не собиралась приставать с пустяками. Либо она была чувствительнее, чем я думала, либо Джейми перебросился с ней парой слов.
— Вот, a muirninn, ешьте, пока горячее, — миссис Баг переложила из большого блюда порцию рагу из индейки на мою тарелку и проворно накрыла сверху яичницей.
Я поблагодарила кивком и взяла вилку с полным отсутствием энтузиазма. Моя челюсть все еще оставалась настолько опухшей, что поглощение еды было медленным и болезненным занятием.
Я благополучно справилась с яичницей, хотя очень сильный, масляный запах жареного лука забивал ноздри. Откусив маленький кусочек картофеля, я размяла его о верхнее нёбо, надавив языком, вместо того, чтобы жевать, а затем смыла внутрь, сделав глоток кофе.
Скорее в надежде отвлечься, чем потому, что я действительно хотела знать, я спросила:
— И как поживает мистер Браун этим утром?
Она поджала губы и отшвырнула кухонную лопатку с жареной картошкой так, будто в ней находились мозги Брауна.
— Далеко не так плохо, как он того заслуживает, — сказала она. — Повешение — чересчур хорошо для него, а он сам не более чем отвратительная куча навоза, кишащая червями.
Я выплюнула кусок картофеля, который разминала во рту, и сделала еще один поспешный глоток кофе. Он достиг желудка и устремился обратно вверх. Я оттолкнула скамью и подскочила к двери, выбежав как раз вовремя, чтобы вырвать содержимое желудка прямо на кусты ежевики, изрыгая кофе, желчь и яичницу.
Я смутно осознала присутствие миссис Баг, обеспокоенно стоявшей в дверях, и жестом сделала ей знак удалиться. Она заколебалась на мгновение, но затем снова вернулась внутрь, когда я выпрямилась и направилась к колодцу.
Все внутри моей головы имело запах кофе и желчи, а носовые пазухи неимоверно жгло. Мне казалось, будто мой нос стал снова кровоточить, но когда я осторожно коснулась его, то обнаружила, что это не так. Бережное ополаскивание водой освежило мой рот и немного помогло избавиться от противного вкуса — но ничто не смогло заглушить панику, охватившую меня из-за появившейся тошноты.
У меня появилось внезапное, отчетливое и совершенно дикое ощущение, что я лишилась кожи. Мои ноги затряслись, и, не обращая внимания на щепки, я села на пень, на котором мы рубили дрова для растопки.
"Я не могу, — подумала я. — Я просто не могу".
Я сидела на колоде для рубки, не находя в себе силы, чтобы встать. Я могла чувствовать матку, очень отчетливо. Маленькая, округлая тяжесть в основании моего живота, слегка выпуклая и довольно болезненная.
"Ничего, — подумала я, собравшись с духом. — Совершенно нормально. Это обычное ощущение в определенные моменты моего цикла. И после того, что мы делали, Джейми и я... ну, чертовски не удивительно, что я все еще ощущала бурю внутри". Правда, у нас ничего не было прошлой ночью. Я не хотела ничего, кроме как находится в надежных объятиях. С другой стороны, я чуть было не надорвала себе живот, смеясь. Легкий смешок вырвался у меня тотчас, как только я вспомнила о признании Джейми. Это отдалось болью в ребрах, но я почувствовала себя немного лучше.
— К черту все! — громко сказала я и поднялась. — Мне есть, чем заняться!
Побуждаемая этим смелым заявлением, я достала свою корзинку и перочинный нож, предупредила миссис Баг о своем уходе и отправилась к Кристи.
Я обследую руку Тома, затем приглашу Мальву сопровождать меня в поисках корней женьшеня и любых других полезных вещей, с которыми мы могли бы столкнуться. Она оказалась способной ученицей, наблюдательной и смышленой, с хорошей памятью на растения. И я собиралась научить ее, изготавливать колонии пенициллина. Сортировка влажного, заплесневелого мусора, возможно, была бы успокоительной. Я мысленно подавила легкое ощущение подступающей тошноты и подставила свое разбитое лицо утреннему солнцу.
И я также не собиралась волноваться о том, что именно Джейми намерен сделать с Лайонелом Брауном.
Глава 33. В КОТОРОЙ МИССИС БАГ БЕРЕТ ДЕЛО В СВОИ РУКИ.
СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ я почувствовала себя значительно лучше. Мой желудок успокоился, и я с волнением ощутила прилив жизненных сил; что было хорошо, поскольку, несмотря на все предупреждения, которые Джейми сделал миссис Баг, по поводу суеты вокруг меня, они явно не подействовали.
Повреждения меньше причиняли боль, и мои руки почти вернулись к нормальному состоянию, но я по-прежнему чувствовала себя крайне утомленной. И, по правде говоря, была рада положить ноги на скамью и принять от кого-нибудь принесенную чашечку кофе (запасы чая почти иссякли, и не было никаких шансов пополнить их в ближайшие годы) и тарелку рисового пудинга с изюмом.
— И вы точно уверены, что ваше лицо снова станет выглядеть как лицо, не так ли? — миссис Баг подала мне свежую булочку, пропитанную маслом и медом, и с сомнением глядела на меня, поджав губы.
Я испытала искушение спросить ее, на что передняя часть моей головы похожа в данный момент, но была совершенно уверена, что не хочу слышать ответ. Вместо этого, я ограничилась коротким "Да" и попросила еще кофе.
— Я знавала одну женщину в Киркалди. Однажды ее пнула в лицо корова, — сказала она, по-прежнему критически рассматривая меня, наполняя чашку кофе. — Она потеряла свои передние зубы, бедняжка, и ее нос с тех пор смотрел в сторону, вот так, — в качестве иллюстрации, она отодвинула указательным пальцем свой маленький круглый нос в сторону, одновременно пряча верхнюю губу за нижней, чтобы изобразить беззубость.
Я осторожно потрогала переносицу собственного носа, но она была обнадеживающе прямой, хотя все еще опухшей.
— А еще был Уильям МакКри из Балгауни, он сражался вместе с моим Арчи при Шерифсмуире. Оказался на пути английского штыка, который снес ему половину челюсти и большую часть носа! Арчи говорил, можно было сразу смотреть ему прямо в глотку и внутрь черепа, но он жил. На жидкой каше, в основном, — добавила она, — и виски.
— Какая прекрасная идея, — сказала я, отложив надкушенную булочку. — Я, пожалуй, пойду и налью себе немного.
Неся свою чашку, я сбежала по коридору в свою хирургическую так быстро, как только могла. Сопровождаемая выкрикиваемыми вслед воспоминаниями о Доминике Малруни, ирландце, который, будучи трезвым, как стекло, врубился лицом прямо в двери церкви в Эдинбурге...
Я закрыла за собой дверь хирургической, открыла окно и вылила остатки кофе наружу, затем взяла с полки бутылку и наполнила свою чашку до краев.
Я собиралась расспросить миссис Баг о состоянии здоровья Лайонела Брауна, но... Вероятно, это может подождать. Я обнаружила, что мои руки снова дрожат, и прижала их ладонями к столу на мгновение, чтобы успокоить перед тем, как я смогу взять чашку.
Я сделала глубокий вдох и глотнула виски. Еще. Да, так лучше.
Небольшие волны беспричинной паники до сих пор неожиданно накатывали на меня. Этим утром не было ни одной, и я очень надеялась, что они ушли полностью. Видимо, еще нет.
Я пригубила виски, смахнула холодный пот, проступивший на висках, и оглянулась вокруг с целью найти себе какое-нибудь занятие. Мы с Мальвой запустили новую партию пенициллина днем раньше, приготовили свежую настойку посконника и кандыка, а также немного мази из горечавки. Поиски дела закончились тем, что я перелистывала свою большую черную тетрадь, потягивая виски и останавливаясь на страницах, подробно описывающих ужасные осложнения при родах.
Я осознала, что делаю, но, казалось, была не в состоянии остановиться. Я не беременна. Я была уверена в этом. И все же, чувствовала, что матка моя была уязвленной, воспаленной, и все мое существо выбито из равновесия.
О, там была забавная вещь: одна из записей Дэниэла Роулингса описывала рабыню средних лет, страдавшую от ректо-вагинального свища, ставшего причиной постоянного небольшого количества фекальной массы, просачивавшейся через вагину.
Подобные свищи появлялись в результате осложнений при родах и были наиболее распространены среди очень молодых девушек. Когда напряжение в затяжных родах часто становится причиной таких разрывов, — или среди пожилых женщин, ткани которых с возрастом становятся менее эластичными. Конечно, у пожилых женщин подобное повреждение вполне вероятно сопровождалось полной деформацией промежности, позволяющей матке, уретре и, возможно, анусу, для ровного счета — опуститься сквозь тазовое дно.
— Какая чрезвычайная удача, что я не беременна, — произнесла я вслух, решительно захлопывая журнал. Пожалуй, я бы пробежалась еще раз по "Дон Кихоту".
В целом, было большим облегчением, когда, как раз перед полуднем, в дверь постучала Мальва Кристи.
Она бросила быстрый взгляд на мое лицо, но, как и днем раньше, просто без комментариев приняла мою внешность.
— Как рука твоего отца? — спросила я.
— О, прекрасно, мэм, — быстро ответила она. — Я наблюдала, как вы сказали, но нет ни кровотечения, ни гноя, только небольшое покраснение возле надреза. Я заставила его шевелить пальцами, как вы велели, — добавила она, на ее щеках на мгновение появились ямочки. — Он не хотел, и вел себя так, будто я тыкала в него шипами, но сделал это.
— Вот умница! — сказала я и похлопала ее по плечу, что заставило ее зардеться от удовольствия. — Я думаю, это заслуживает бисквита с медом, — добавила я, обратив внимание на восхитительный аромат выпечки, который доносился по коридору из кухни в течение последнего часа. — Пойдем.
Однако когда мы вышли в коридор и повернули в направлении кухни, я услышала странный шум позади нас. Своеобразный стук или волочение снаружи, как будто какое-то крупное животное тяжело перемещалось через настил из досок на веранде.
— Что это? — спросила Мальва, встревожено оглядываясь через плечо.
Громкий стон был ей ответом и "бах!", сотрясший входную дверь, как будто что-то упало прямо возле нее.
— Мария, Иосиф и святая церковь! — миссис Баг выскочила из кухни, крестясь. — Что там?
Мое сердце бешено застучало, и во рту пересохло. Что-то большое и темное заслонило полоску света под дверью, и ясно слышалось хрипящее дыхание вперемешку со стонами.
— Ладно, что бы это ни было, оно болеет или ранено, — сказала я. — Отойдите, — я вытерла руки о свой фартук, сглотнула, направилась вперед и распахнула дверь.
В первое мгновение я не узнала его; он был не более чем горой плоти, всклокоченных волос, неопрятной одежды, вымазанной грязью. Но затем он с трудом поднялся на одно колено и поднял голову, задыхаясь, обращая ко мне мертвенно-бледное лицо, отмеченное синяками и лоснящееся от пота.
— Мистер Браун? — сказала я, не веря своим глазам.
Его взгляд был остекленевшим; я не была уверена, что он на самом деле видел меня, но он точно узнал мой голос, поскольку ринулся вперед, едва не свалив меня с ног. Я предусмотрительно отступила назад, но он схватил меня за ногу и удерживал, выкрикивая:
— Пощадите! Мистрис, будьте милосердны ко мне, умоляю!
— Что во имя всего... отпустите. Отпустите, говорю! — я дергала ногой, пытаясь отделаться от него. Но он прицепился, как моллюск, и продолжал кричать "Пощадите!" каким-то хриплым, отчаянным скандированием.
— О, угомонись, парень, — сердито сказала миссис Баг. Оправившись от шока, вызванного его появлением, она, казалось, ничуть не была взволнованна его видом, хотя в значительной степени раздражена этим.
Лайонел Браун не замолчал, но продолжал просить меня о пощаде, игнорируя мои попытки утихомирить его. Все это прервала миссис Баг, наклоняясь позади меня с большим молотком для мяса в руке и ловко припечатав им мистера Брауна по голове. Его глаза закатились назад, и он упал вниз лицом, больше не сказав ни слова.
— Я так сожалею, миссис Фрейзер, — оправдываясь, сказала миссис Баг. — Я не представляю, как он выбрался, не говоря уже о том, как проделал весь этот путь!
