Она погладила его по груди, по животу. Илья застонал ей в губы и открыл глаза. В первый момент посмотрел как бы непонимающе, а потом во взгляде вспыхнула чертовщинка, и Говоров улыбнулся.
— Доброе утро.
Ксения от его взгляда внезапно стушевалась.
— Доброе... Отпусти, Ванька встал уже.
— Да? — посмотрел с сожалением. Помедлил, прежде чем отодвинуться. Ксения чувствовала его желание, но знала, что он сумеет с ним справиться. Пригладила волосы, испугавшись, что после сна они могут некрасиво топорщиться на макушке. Халат её нашёлся на кресле, под пиджаком Говорова, а Илья тем временем с хрустом потянулся, взял в руку будильник и присвистнул.
— Проспали.
— Он почему-то не прозвонил, — посетовала Ксения.
— А ты его заводила? — усмехнулся Илья и показательно щёлкнул переключателем. Она честно попыталась припомнить, заводила или нет, но не преуспела в этом. Такие незначительные детали вчерашнего вечера в памяти не отложились.
— Надо на работу позвонить, — всё-таки опомнилась она и снова взглянула на часы. Начало десятого. Ужас и кошмар.
В комнату вбежал Ванька, успевший к тому моменту окончательно проснуться и переполниться энергией. Запрыгнул к Илье на диван и ткнул пальцем в свой лоб.
— Смотрите, какой синий у меня синяк! — радостно возвестил он.
Илья рассмеялся и взял его двумя пальцами за подбородок.
— Дай посмотрю.
— Здорово, да, пап? — никак не мог успокоиться ребёнок.
— Да уж... — Говоров с сомнением покачал головой.
Ксения присела на край дивана и заставила сына повернуться к ней. Нахмурилась.
— Пожалуй, я тебя сегодня к бабушке с дедушкой отвезу, а не в садик.
Ванька расстроился.
— Ну вот! Я хотел синяк всем показать!
Илья фыркнул. Снова притянул к себе ребёнка и поцеловал в макушку.
— Завтра покажешь.
— Он до завтра не пройдёт?
— Да он и за неделю не пройдёт, — заверил его Говоров.
Ванька заулыбался.
— Тогда ладно!
Ксения ушла в ванную, а Ванька ещё немного попрыгал на их диване, который заметно под ним постанывал, потом спрыгнул на пол и убежал к себе в комнату, а Илья лёг, ещё разок потянулся, раскинул руки в стороны и улыбнулся. Сегодня он был спокоен и доволен жизнью. По утрам с ним такое бывало не часто. И на работу не хотелось, и вообще ничего не хотелось. Было удобно в этой маленькой квартирке, приятно лежать на старом, чужом диване, слышать, как в душе льётся вода и знать, что там Ксения Степнова и никто иной. Думать о том, что она сейчас выйдет из душа с влажными волосами, пахнущими цветочным шампунем, с розовыми щёчками, завёрнутая в махровый халат с рисунком в виде белых облачков, и всё станет ещё лучше и приятнее. А в соседней комнате буянит маленький атаман, который со вчерашнего дня зовёт его папой.
Всё настолько до невероятности хорошо, что кровь в венах бурлит.
Решил позвонить Денису, предупредить, что, скорее всего, сегодня в офисе не появится, даже телефон в руку взял, но мысли неожиданно скакнули совсем в другом направлении, и о звонке он позабыл. Вместо того, чтобы набрать номер, принялся вспоминать вчерашний вечер. Как Ксения ушла с кухни, оставив его одного, приходить в себя после несвойственных ему откровений и признаний. Он тогда с трудом поднялся с колен, пересел на табуретку у окна и сидел долго, как ему показалось, целую вечность. Слышал тихие Ксюшины шаги в комнате, она что-то делала, открывались и закрывались дверцы шкафов, а затем всё стихло. Илья чутко прислушивался, пытался уловить хоть какой-нибудь звук, шорох, но было тихо.
И посмеялся над собой. Его ждёт женщина, которой он несколько минут назад признался в любви, честно, как никогда раньше, и она его не прогнала, не посмеялась, не вспомнила ни одной обиды, а он сидит здесь и отчаянно трусит. Боится, что придёт к ней, а она вдруг опомнится, и всё закончится. Что даже надежды не останется...
Но она его не выгнала. Когда он вошёл в комнату, она уже лежала в постели, на застеленном диване, закутавшись в одеяло, словно жутко замёрзла. А свет не выключила. Его ждала.
Говоров посоветовал себе успокоиться и присмирить рвущиеся на волю эмоции. Осторожно заглянул в Ванькину комнату, потом дверь плотно прикрыл.
Ксения, кажется, не дышала. Лежала, свернувшись калачиком, уткнувшись носом в подушку. Илья разделся, не спуская с неё глаз, потом выключил свет и наконец, лёг в постель. Залез под одеяло, положил голову на подушку и на несколько секунд замер в не совсем удобной позе. Постарался уловить Ксюшино дыхание.
На тумбочке, совсем рядом громко тикал будильник. Илью это звук отчего-то раздражал, он даже голову повернул и посмотрел на часы в темноте. Потом принял более удобную позу и заложил руку за голову. Покосился на Ксению, но тронуть её не решился. Вскоре затосковал, понимая, что ведёт себя неправильно. Не так всё. А пока пытался принять правильное решение, она сама к нему повернулась и молча прижалась. Говоров улыбнулся в темноте и обнял её двумя руками, поцеловал в лоб.
Она отчётливо всхлипнула, шмыгнула носом и больно вцепилась в его руку. Заревела, кусая губы. Илья подтянул её повыше и поцеловал в кончик носа, потом в щёку. Почувствовал солоноватый привкус и принялся пальцем аккуратно её слёзы вытирать.
— Не плачь, — шёпотом попросил он.
Ксения обняла его за шею и согласно кивнула. И снова всхлипнула.
Он провёл рукой по её коротким волосам, потом большим пальцем по её щеке вниз к подбородку.
— Я тебя люблю.
По её щекам вновь покатились слёзы. Илья опустил голову и провёл губами по Ксюшиной шее, спустил с плеча широкую бретельку ночной рубашки, ладонь заскользила вниз по руке, а потом накрыла грудь. Дотронулся, и его словно калёным железом насквозь прожгло. Дыхание стало лихорадочным, руки нетерпеливыми, а когда услышал прерывистый вздох, вырвавшийся у Ксении, чуть в голос не застонал. Она сползла на подушках вниз, и Илья навис над ней, продолжая ласкать её. Потянулся к губам, чувствуя, как она цепляется за него руками и ногами.
— Я так скучала по тебе... каждый день скучала...
Её ночная рубашка ему мешала. Илья дёрнул сначала бретельки вниз, потом подол наверх, но мягкая ткань никак не хотела поддаваться на его уловки. А терпение иссякало.
Пальчики Ксении знающе пробежались по его позвоночнику, и Говоров с лёгким стоном выгнулся и взволнованно задышал. Ксения прикоснулась пальцем к его губам.
— Я тебя люблю, — шепнула она и прижалась щекой к его плечу.
На мгновение все плотские мысли его оставили. Зато стало легко, но бросило в жар. Закрыл глаза и прижался лбом к её лбу.
— Я сделаю всё, чтобы ты никогда не пожалела об этом.
А она вдруг рассмеялась.
— Я и так не жалею.
Он открыл глаза и улыбнулся. Потёрся носом о её нос.
— Ты меня прощаешь?
— Прекрати, Илюш... Это было наше решение, и оно было правильным.
Илья покачал головой, хотел возразить, но Ксения приподнялась и поцеловала его в губы.
— Ты прекратишь со мной спорить или нет?
Он тихо рассмеялся.
— Прекращаю.
Она крепко обняла его за шею, ему даже больно стало. Прижалась всем телом, а Илья нетерпеливо дёрнул её ночнушку наверх. Поцеловал, чувствуя, как изнутри поднимается совсем другой жар, который затмевает рассудок, и замер, когда из детской послышался хныкающий голос.
— Мама, я не могу спать, он мне мешает!
Оторвались друг от друга. Ксения пару секунд переводила дыхание, а потом завозилась, выбираясь из-под Ильи. Он откатился в сторону и сел на постели, наблюдая, как Ксения встаёт и торопливо натягивает на плечи бретельки рубашки.
— Мама!
— Иду, милый. Кто тебе мешает? — спросила она, входя в Ванькину комнату.
— Пластарь. Он тянет.
— Пластырь мешает? Давай я посмотрю.
В детской зажёгся свет, а Илья лёг и прикрылся одеялом.
— Давай его снимем на ночь, — услышал он Ксюшин голос.
— А папа где?
— В комнате.
— Спит?
— Да... Вот так. Так лучше? Не три рукой.
— Лбу холодно.
Ксения рассмеялась.
— Сейчас пройдёт. Ложись.
Через минуту щёлкнул выключатель, и снова стало темно.
— Мама, дверь не закрывай! Я боюсь.
— Хорошо, не буду.
Она вернулась в постель и тут же приложила палец к губам Ильи. Зашептала ему на ухо:
— Молчи. Голос твой услышит, вообще не уснёт.
Говоров кивнул и обхватил её палец губами.
— А папа точно спит? — проявил бдительность Ванька.
Ксения почувствовала, как губы Ильи раздвинулись в улыбке.
— Спит, Ваня, спит. И ты спи. Чтобы я больше ни одного слова от тебя не слышала.
Ребёнок горестно вздохнул, повозился, чему свидетельствовало поскрипывание его кровати, и затих.
Ксения с Ильёй несколько минут лежали, боясь пошевелиться, потом Говоров приподнялся и укрыл Ксюшу одеялом. Поцеловал в лоб, как маленькую.
— И ты спи.
Она тоже поёрзала, устраиваясь поудобнее, пристроила голову на его плече, а руку на его груди. Говоров накрыл её ладошку своей и закрыл глаза. Правда, уснуть быстро не надеялся, слишком возбуждён и взбудоражен был. Но уснул на удивление быстро. И на редкость сладко.
Ничего странного, что они проспали. И это его нисколько не беспокоит, если честно.
Когда Ксения вернулась в комнату, Илья уже встал и даже постельное бельё аккуратной стопкой сложил, а теперь ходил вокруг дивана и прикидывал, как бы его половчее сложить, чтобы тот от его натиска не вздумал развалиться.
— Нам нужен новый диван, — решил он в итоге.
— А этот куда? — растерялась Ксения. — Он хозяйский.
— Так он скоро сам развалится, — хмыкнул Илья. Поднажал, и диван со стоном и явной неохотой принял нужное положение.
Ванька раскинул руки в стороны.
— Вот такой большой нужен! Чтобы было много места!
— Точно, — кивнул Илья. — На этом я не помещаюсь.
Ванька подошёл и повис у него на руке.
— Пап, а мы пойдём в субботу на каруселях кататься?
— Каких каруселях? Зима же, Вань.
— Тогда куда-нибудь ещё.
Говоров улыбнулся.
— Куда-нибудь ещё пойдём, — пообещал он.
— Илюш, ты в душ идёшь?
— Иду.
Ванька подпрыгнул от радости.
— Бриться! Мы бриться идём!
Илья поскрёб колючий подбородок.
— Было бы чем...
Пока в душе шумела вода, Ксения занималась приготовлением завтрака. Сварила кофе, накрыла на стол, приготовила омлет, и всё это с небывалым воодушевлением. Ванька носился по квартире, подпрыгивая от нетерпения то под дверью ванной комнаты, то у накрытого стола и откровенно облизывался. Но один завтракать наотрез отказывался.
Кухня была маленькая, сегодняшним утром Ксения это почувствовала как никогда ранее. Если вдвоём с Ванькой они здесь помещались достаточно легко, то с появлением Ильи пространство стало замкнутым. Его плечи перегородили половину кухни, но Ксения от этого лишь больше млела от счастья под его пристальными и долгими взглядами и при звуках его голоса.
— Папа, ты так и будешь колючий?
Говоров потрепал Ваньку по голове.
— Какой ребёнок умный растёт, просто невероятно. Ты прав, небритым ходить нельзя, придётся ехать за вещами.
— В магазин? — заинтересовался Ванька.
Илья удивился.
— Да нет... почему в магазин?
— А мне надо в магазин, — грустно сказал мальчик, разглядывая бутерброд с колбасой, примериваясь, прежде чем откусить.
Ксения подлила Илье кофе и непонимающе глянула на сына.
— Зачем тебе в магазин?
Ребёнок в ответ выразительно посмотрел.
— Мама, ты не помнишь? А шапку?
— О Господи, Ваня, — Ксения покачала головой.
— Что за шапка? — заинтересовался Илья, не прекращая жевать.
— Моя! Она плохая.
— Что это? А мне нравится.
Ваня задумался, потом помотал головой.
— Папа, она же с пумпоном!
— Ну да... я видел.
— Папа, такие девчонки носят!
Илья посмотрел на Ксению, встретил её взгляд и развеселился. С трудом сумел спрятать улыбку, понимая, что ребёнка это может обидеть.
— Вот в чём дело... Ну что ж, вполне законное желание.
Ксения улыбнулась.
— Мы сходим в магазин, Ванюш, я же тебе обещала. Просто некогда пока.
— Ты давно обещаешь!
— Что ты расстраиваешься? — Ксения откинула со лба сына чёлку. — Сходим. На днях. И купим тебе такую шапку, которую ты захочешь.
Этим обещанием Ванька удовлетворился. Доел завтрак и убежал к себе в комнату. Илья же остался за столом, не спеша допивал кофе и посматривал на Ксению со значением. Она убирала со стола, мыла посуду и о чём-то думала. Или мечтала.
— Ксюш, а ты на работу поедешь?
Она обернулась и посмотрела с лёгким недоумением.
— А ты нет?
— А почему бы нам выходной не устроить? По-моему, и повод подходящий, — протянул руку и приобнял её за талию, привлёк к себе. Ткнулся носом в её живот. Затем голову поднял и просительно затянул: — Ксюш...
Степнова оглянулась на дверь, удостоверилась, что сына рядом нет, и обняла Ильи.
— Я не знаю.
— Ну что ты не знаешь? Позвони Ленке, — погладил её по руке. — Или хочешь, я позвоню?
— Уже представляю, что ты ей скажешь!
— Тогда сама позвони. Позвонишь?
Ксения наклонилась к нему и на пару секунд прижалась щекой к его щеке. Потёрлась о щетину и улыбнулась.
— Позвоню. А что я ей скажу?
Говоров многозначительно хмыкнул, потом пригнул её голову ниже и зашептал на ухо. Ксения вспыхнула и отскочила от него. Илья захохотал.
— Ксюша, вернись.
— Не вернусь. Надо Ваню к родителям отвезти.
— Обиделась, — хохотнул он. Встал, подошёл к ней и крепко обнял. — Я поеду домой, — вновь зашептал Говоров. — Надо вещи кое-какие собрать. Бритву, например. А потом вернусь. И надеюсь, что ты вернёшься тоже.
Она вдруг загрустила, развернулась в его руках и принялась теребить воротник его рубашки.
— Ну что случилось? — шепнул он.
— Как-то я... виноватой себя чувствую, — призналась она.
— Это в чём? Что это такое страшное ты совершила? — шутливо поинтересовался Говоров.
— Сам всё прекрасно понимаешь.
— Понимаю... — не стал спорить он. — Но, Ксюш, давай поговорим об этом попозже, когда будем одни. Через пару часов.
Она кивнула.
— Милая моя... Я не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь, я сегодня, впервые за многие месяцы проснулся со спокойной душой. Дома проснулся, понимаешь? Тебя вижу, Ваньку, и мне больше ничего не нужно. И я не понимаю... почему должен чувствовать себя виноватым за то, что мне хорошо. Почему ты должна себя виноватой чувствовать за то, что делаешь меня счастливым. Я просто тебя люблю. По-моему, всё очень просто.
Ксения ответить не успела. Пока с мыслями собиралась, на кухню вошёл Ванька, посмотрел на них и от нетерпения топнул ногой.
— Ну чего вы обнимаетесь? Мама, поехали к деду. Он со мной погуляет!
Илья обернулся и с улыбкой посмотрел на мальчика.
— Дай с мамой-то пообниматься!
Ксения стукнула его по плечу и вывернулась из рук Ильи.
— Собирайся. Сейчас поедем.
— Наконец-то! — Ванька убежал, но тут же вернулся и настороженно на Говорова посмотрел. — Папа, ты с работы когда придёшь?
