— Это одеяние для будущей княгини. Я буду ждать тебя посреди лагеря. На глазах у всех моих воинов, при свидетельствах кривличей, велесов и незримых гралов я принесу тебе клятвы брачного союза, и тогда ты станешь моей женой, и я буду ждать приезда своего сына, если сохраню жизнь до этих дней.
— Благодарю тебя, Ведимир, — от всего сердца отозвалась девушка, хотя голос звучал не совсем благодарно и дружелюбно. — Возьми свой меч, я берегла его все эти годы. Пусть ты не дрогнешь в сражении с княжичем Двиларом и одержишь победу. А за сыном я прошу тебя отпустить одного из дружинников князя Ляко — Ратмира Горнича.
Он согласно склонил голову, после чего осторожно взял из рук тайи заветный меч. Блестящее лезвие отсвечивало белым пламенем в тени палатки, а на рукоятке сверкал прозрачный камень. Княжич быстрым шагом покинул покои будущей жены, и вскоре к столичным стенам понеслось трое вестников, которые объявили жителям города и Двилару, что юный Ведимир докажет в честном поединке свое законное право на престол великих князей велесов, пусть воля гралов выберет победителя, ибо оба воина поднимут мечи, на которых выкованы их имена, оружие, что положат в их могилу, клинки, подаренные им родным отцом, великим князем Висларом.
Много песен сложили о том ясном дне, когда поклялись друг другу в супружеской верности, помощи и любви княжич Ведимир и кривлянка Иза, пусть никто не ведал чьего она рода и кто был её отцом. Были их речи тверды и громки, но невеселы были взгляды обоих, и разошлись по разным сторонам, едва пожали в знак союза друг другу обе руки. Гам и смех охватили дружины, стоявшие у ворот города Дерявы, наливались полные кубки браги за здоровье новой четы, второй семьи, хотя первая супруга, ныне ставшая названной сестрой княжны Изы, Седра, была далеко отсюда и вероятно даже не ведала о делах мужа. Но еще больше ликований послышалось, едва стало яркое солнце катиться к закату. Княжичи не отсрочили свой спор, решив немедленно установить желанный в отчих землях мир. Они сошлись в красной сечи в тот же день под высокими стенами Дерявы на глазах у тысяч верных сподвижников.
Вышли сыны Вислара на бой,
Не за силу, не за славу сцепилися,
А за стольный город белокаменный.
Старший — меч взмахнул — искр рой,
Младший — клинком блистающим отбивается,
Воздух кругом как огонь раскаленный.
Брат на брата насылает взгляды-молнии,
Один — ногу подставит, другой — назад отступит,
Но не знает пощады рукоять опалами выложенная.
Дерутся будто волки на цепи голодные,
Ведимир-княжич вверх одерживает,
Отца меч заносит над главой склоненной.
Но не пролилась кровь велесов!
Примирились братья сводные!
Перешла столица победителю!
А Двилар признал участь угодную!
Гралы-духи все ведали, не допустили бы обмана...
В белый город Ведимир въехал на сером статном коне, рядом на белой лошади восседала княгиня Иза. Супружеская чета приняла высшие титулы среди велесов — великого князя и княгини, город приветствовал молодого правителя. Несмотря на долгое стояние около его стен, кровопролития удалось избежать, и наследство отца было поделено сыновьями по принципу чести.
В просторном каменном тереме в три этажа, входы в который были выстроены зодчими с четырех частей света в виде ступеней и широких перил между ними, княгиня поселилась в окружении юных дочерей знатных бояр, с которыми ей предстояло проводить большую часть времени, показывая пример во всем: вышивании, пении, хороводе, общении. Княгине принадлежало первое слово среди подруг, но Лисса скоро поняла, что приязнь к новой правительнице испытывали разве что близкие к Ведимиру воины, которым было известно, что за дар принесла вторая жена своему избраннику в день свадьбы, а девушки не спускали с неё глаз лишь для того, чтобы потом в тихом перешептывании посмеяться над её говором, упрекнуть её за молчаливость или излишнюю мягкость, а самое главное заметить, что великий князь так до сих пор и не побывал в её опочивальне. С мужем Лисса виделась лишь во время вечерней трапезы, которая проходила на нижнем ярусе за длинным столом в присутствии всех бояр и, как правило, при негромком пении гусляра. Тайя обычно сидела по левую руку от супруга.
— Я очень соскучилась по сыну, — тихо обратилась она к Ведимиру, после того как князь похвалил игру бродячего музыканта, приглашенного в высокий терем. — К тому же мне бы хотелось, чтобы в Деряву приехала моя подруга, которая действительно скрасит мне дни в этом большом доме, ведь прочие молодые девицы лишь подглядывают за своей княгиней.
— Человек, которого ты назвала, уже несколько дней, как отбыл на север за маленьким Ведимиром. Наберись терпения и ожидай его возвращения. Вскоре в столицу пожалуют и моя мать вместе с княгиней Седрой, с ними тебе тоже придется мириться несмотря ни на что, — строго ответил он, слегка склоняясь к жене, приглушив голос. — А со своим кругом разберись сама, княгиня. Можешь ввести в него кривлянок, только я не желаю, чтобы твои действия вызвали недовольство этих бояр, собравшихся за нашим столом. Раньше они желали здравия Двилару, нынче мне, но только гралы могут догадываться, что у них на уме назавтра.
Услышав имя старшего брата мужа в его речи, Лисса напряглась. Она уже проведала, что побежденный княжич будет изгнан из земель велесов к дризам. Таково было наказание для воспротивившихся власти великого князя, пусть после они признали свою неправоту. Оставалось определить срок, на который княжич был обязан покинуть родные края, и именно по этому поводу спорили бояре за столом в последние дни.
— Твой брат нынче, безусловно, важнее новой жены, так некстати объявившейся в твоей жизни, Ведимир. Но не иди на поводу у своих бояр и в этом случае, откладывая на потом тяжкие думы. Разве не лучше держать врага на глазах, чем отпустить его в лес, где он вновь нарубит крепких дубинок, чтобы возродить былую вражду?! — последнее предложение Лисса выказала так громко, что привлекла к себе немало любопытных глаз.
— Лишь мать может советовать сыну, жена же как всегда говорит без толку, — усмехнулся князь, оглядывая бояр, которые поддержав веселый тон вождя, громко захохотали. — Не забывай о традициях на униатских землях, Иза... Женщина у нас обычно молчит, когда её не спрашивают, — уже более мягко полушепотом проговорил Ведимир.
— С каких пор ты стал столь беспрекословно следовать традициям, Веди? И это был действительно не совет, а народная мудрость, которой научил меня мой отец. Но ты вправе принять обычаи, выгодные твоим богачам, которые будут всегда иметь запасной вариант в землях дризов, если нынешний станет помехой. Можешь даже не прислушаться к старинной поговорке или голосу разума... Ты примирился с братом на глазах у воинов обеих сторон, зачем же наказывать того, кому подарил свою милость?! Не лучше ли отправить его в твои прежние уделы, где до сих пор сидят преданные тебе люди, которые сумеют не допустить новой измены.
— Этот разговор лучше продолжить наедине, — произнес князь, внимательно поглядев на жену. — Я и не предполагал, что вместе с мечом заполучу в дом умную женщину... Мои кузнецы уже начали ковать меч для нашего сына, которым я одарю его, как только он станет воином, пусть и очень юным.
— Я рада, что ты уже готовишь его к предстоящей стезе воина, но в будущие годы ему предстоит обучаться на другом оружие, более простом, пока он не достигнет права на испытание, — Лисса ответила князю взглядом, наполненном радости. Только теперь она узнала в нем того юношу, с которым её свела судьба четыре года назад, когда он сумел зацепить её беспокойную душу.
— Я не собираюсь откладывать испытание на будущее, — резко заметил Ведимир. — Мой сын не должен все эти годы жить рядом со мной под недоверчивыми взглядами велесов, принимающих его не более чем за приемыша, рожденного вне союза. Завтра же я покажу тебе Княжеский лес и Дуб Воина, от которого начинается стезя к славным битвам. Ведимир сумеет по ней пройти. Если он мой сын, то даже гралы-завистники не перейдут ему дорогу.
Лисса мгновенно лишилась уверенности в себе. Она не знала, что сказать на слова мужа, в них истина соседствовала с безрассудством. Испытание, которому подвергались многие мальчики в униатских землях, проходило в некоторые дни всенародных гуляний в году. Ребят, достигших десяти лет, отправляли в леса, где они должны были бродить целый день и целую ночь, ища пропитание, защищаясь от темноты, зверей и лесных ловушек. Обычно юноши блуждали по лесу небольшими компаниями, и в назначенное время выходили из древесной тени с полными корзинами ягод, громкими песнями и веселым стуком посохов, найденными в лесу. После этого похода, прозванного как стезя воина, мальчик имел право взять в руки меч. Но малышу Лиссы было всего три года, и желание его отца признать в нем воина и княжича в столь раннем возрасте пугало мать. Однако она сама избрала путь для младшего Ведимира, и теперь не могла отступить... Пусть её сердце обольется кровью за собственное дитя, она не откажется от его прав и судьбы. Он пройдет стезею, ибо все княжичи изведали эти тягости, перед тем как взобраться в седло. Не пошлет ведь родной отец малыша на гибель?!... Княжеский лес, как она слышала от девушек-работниц, тянулся на многие версты, но ведь князь не отправит туда сына в полном одиночестве, её сына, который уже бегал, но был еще совсем крохой...
Спустя месяц в Деряву, наконец, явились родичи из предгорий Синих Вершин. Гонцы привезли известия, что княгиня Сафагья и княгиня Седра спешат к палатам князя, а вместе с ними в столицу велесов следовал отряд кривличей, посланный за сыном княгини Изы. Предводитель Ратмир уделял должное внимание как знатным женщинам, так и своей супруге с двумя маленькими ребятишками, которая восседала на выносливом жеребце меж вооруженных воинов. Долгожданных гостей поджидали у входа в высокий терем. В белых одеждах навстречу матери и жене вышел Ведимир, рядом с ним стояла Лисса, которая с нетерпением вглядывалась вглубь всадников, чтобы разглядеть Кору и мальчиков.
Низкий поклон в пояс Сафагья совершила напротив смущенной Изы, а после склонилась перед своим сыном и его второй женой княгиней Седрой, высокой привлекательной женщиной, черты лица которой тем не менее отталкивали своей правильностью и белизной.
— Да пребудет с вами здравие и благополучие, дети мои, — радостным возгласом обратилась Сафагья к хозяевам терема. Лисса, растерявшаяся от столь теплых слов, еще больше взволновалась, когда в руки княгини-матери из отряда всадников передали её сына.
— Велесы, жители Дерявы, — обратилась женщина в толпу, сгрудившуюся неподалеку, чтобы взглянуть на прибытие высоких гостей, — великое событие случилось в нашем роду! В зеркальной глади Вещуны предрекли мне этой весной, что появится у меня внук, которому предстоит стать самым достойным среди униатов, ибо на поле брани и за пиршественным столом возродит он былые союзы между нашими племенами! Будет править велесами и восславит их среди всех других народов! Не ведала я тогда, что у моего сына уже есть сын, и лишь в Кичени узнала об его рождении. Возликуйте же, велесы, ибо привезли в ваш город наследника и спасителя!
Гул поднялся среди простого люда, а Лисса с недоумением переводила взгляды со светловолосого мальчика на столь же прекрасного супруга, желая понять, встречали ли подобными речами каждого княжича в столице велесов, или сириги, из чьего рода происходила княгиня Сафагья, действительно прозрели будущее маленького Ведимира.
— Завтра мой сын Ведимир пройдет стезею воина, — князь громким властным голосом обратился к своему народу. — От старого дуба в Княжеском лесу ему придется самостоятельно выбираться до опушки, где три дня его будут поджидать воины. И когда он выйдет на свет, он станет княжичем велесов и получит меч власти, что обнажит против врагов во защиту наших домов и жизней!
— Но он же еще слишком мал, — нахмуриваясь, проговорила княгиня в сторону сына, пытаясь перекричать ор возбужденной толпы. — От Дуба Воинов не каждый воин найдет дорогу, если окажется впервые в лесу, не говоря о малыше, которому от роду лишь пару лет.
— Если ему суждено стать князем велесов, как ты объявила, матушка, то он непременно найдет верный путь, — Ведимир присел на колени и поманил к себе сына, которого Сафагья опустила на землю со своих рук. Малыш остановился под любопытными взглядами собравшихся кругом людей и, не произнося ни звука, побежал в сторону Лиссы.
— Ведимир! — позвал мальчика князь, пока тот еще не достиг широкого подола матери, которая уже протянула в его сторону раскрытые объятья. Голос отца заставил Веди обернуться. Он виновато покосился на тайю и серьезным шагом направился к князю, вкладывая свою крошечную ладошку в широкую длань отца.
Глава 2
КАРА БОГИНИ
Восемь племен насчитывал униатский союз, и хотя не было различий между ними ни в говоре, ни в виде, ни в общих предках, ибо за сотни лет перемешались по крови между собой их потомки, но за каждым из народов сохранялись свои прозвища. Велесов звали самыми раздорными, кривличей угрюмыми, полоров подлыми, сиригов верными, воличей хитрыми, улов и низов несговорчивыми, а дризов смекалистыми. Никогда не существовало четких и постоянных границ между владениями великих униатских князей, отродясь спорили и воевали между собой: велесы с дризами за обширные леса, что покрывали огромные территории в землях союзников, улы с низами за судоходство на реках, побережье которых заселяли, полоры не пускали прочих купцов на свои земли, желая самостоятельно торговать с южными краями, на сиригов роптали все униаты, кляня их за прорицания и веру в бога, силу которого ведали лишь Вещуны, служители Ледяного Света. Но настали в северных уделах времена, о которых предупреждали провидцы морозного зеркала, и вспомнились клятвы предков о вечном союзе против вражеских полчищ.
В стольном граде велесов уже более двадцати лет сидел на престоле великий князь Ведимир. Не было видно седины в его светлых длинных волосах и бороде, но немало лишений он пережил, потерял верных сподвижников, да и сам отнял жизни у изменников, противников великой княжеской воли. Самыми обширными стали земли велесов: уступили им дризы пограничные леса, отвоевали велесы южные степи у полоров, лишь на западе нечего было захватывать у мертвых болот, уходивших за горизонт, а на север к кривличам отправилось немало работников для истощения глубоких шахт в Синих Вершинах, сокровища которых по соглашению между князьями делились пополам. Славили велесы своего вождя, давно не смели соседи тягаться с дружинниками князя, приезжали в Деряву обозы, груженые дарами, а также звали князя на великие собрания к улам и низам, чтобы вершить среди униатов справедливость и правосудие.
Но более всего разошлась молва по землям союзников о красоте единственной дочери князя Ведимира юной Миларе, а также о храбрости старшего сына Ведимира, ни в чем не уступавшего своему отцу. Лишь среди велесов правили в столице один князь и две княгини, его верные жены. Первую супругу Седру хвалили за сдержанность и смирение, вторую за мудрость и красоту. Обе женщины были любимы народом, но говорили велесы, что первую княгиню уважают лишь за то, что она из кривличей, а не дризов, а княгиню Изу поминали всегда по делам, справедливым речам и прекрасным детям, которых она подарила мужу — княжича Ведимира и княжну Милару. Даже младший сын великого князя Сигирь, рожденный от союза с Седрой, был более похож лицом и нравом на свою мачеху, с которой не расставался от рождения.
