— Что, нет даже Наследницы?
— Есть. Суилияф'енн, дочь Х'ариса и Набринар'ихэ. Да толку от этого? Наследнице два стандартных года с небольшим. Она даже Формулу Запрета без подсказки выговорить не может, не то что понять суть вопроса. А Набрина тряпка. Надавить на неё — делать нечего.
— То есть, опять расклад "три — два", — сказал я.
— Пока. И это беда, учитывая личность преемника Сийвронов. Молодой Тол — талант, прирождённый лидер, но он абсолютно беспринципен. Устрани барона Рола, и Секуры с Дирами оказываются в меньшинстве.
— В результате планета будет потеряна для Республики?
— Так или иначе, — кивнула Кои. — Не сепы, так хатты. Бледный Биб, мажордом Джаббы, ты должна была видеть его на Татуине...
— Видела, как же, — подтвердил я. — В судейской ложе. Настолько омерзительная внешность, что трудно не запомнить.
— Он сын барона Уна. И очень хотел бы занять кресло в Президиуме, выдворив либо Секур, либо Дир.
— Мотив.
— Ещё какой. А Фирит, преемник Оланов, ведёт с Джаббой, так сказать, бизнес. Знает ли об этом его папаша Чий, у меня нет данных.
— Да, дела...
— Дела, — Кои пересела на кровать рядом со мной, взяла за руку: — Падме, дай мне отпуск, а? Понимаю, что нужна тебе здесь, но на кону целая планета! Я разберусь и сразу обратно. Сумари пока будет за нас двух.
— Нет, Кои, так не пойдёт.
— Пойми же ты! Рилот — не просто Рилот, все диаспоры...
— Именно поэтому одну я тебя не отпущу. И Сумари мы возьмём с собой тоже.
— "Мы"?
— Надеюсь, ты не сочтёшь меня обузой?
— О, Римаат, ну, разумеется, нет! Но как же твоя основная задача? Разве у тебя есть время на проблемы моего народа?
— Да. Теперь да. Только что я переговорила с человеком, который должен сыграть в нашей задумке ключевую роль. Теперь остаётся одно: не спугнуть врага. Для этого лучше всего будет заняться чем-то не связанным.
— Разумно. И всё же, спрошу ещё раз. Ты уверена, что можно? Не прощу себе, если вдруг ради местных интересов сорвётся нечто большее.
— Скажем так, вероятность события, с которым без нас не справится Сабе, не больше, чем один к ста.
— Тогда ладно, — сказала она. Помолчав, добавила: — Хотела бы я быть настолько уверена в успехе нашей поездки.
— Было бы здорово взять ещё и Осоку, но...
— Её рожки будут привлекать внимание, и тут уж Палпатину точно донесут.
— Вот-вот. Ну, ничего, зато Наследница с ней будет в абсолютной безопасности.
Маленькие неожиданности начали преследовать нас ещё на этапе подготовки. Во-первых, узнав о предстоящей поездке, Рийо — тихая уравновешенная Рийо — отреагировала неожиданно бурно:
— Я с вами! И не спорь!
Вслед за ней начала проситься в поездку и Нима. Она, конечно, не требовала, она умоляла.
— Сенатор, миленькая, разреши! Я ведь столько тренировалась! Специально тренировалась, чтобы не быть бесполезной. Мне нужна проверка, очень нужна. Иначе я снова начну думать, что ничему не смогу научиться.
— Честно, девочки, не знаю, что вам ответить, — развёл руками я. — Сама я готова на риск, потому что понимаю уровень своих навыков. Но вы рискуете больше, потому что в первый раз.
— Я не в первый, — тряхнула головой Рийо. — Первый был на Орто Плутонии, потом ещё на корабле Торговой Федерации. Мне тогда не хватало физподготовки, но сейчас я её подтянула, согласись.
— Что верно, то верно. Хорошо, считайте, что я "за", но, поскольку в данном случае мы помогаем Кои, окончательное решение будет за ней.
Твилека, узнав о паре новых добровольцев, задумалась всего на пару мгновений и отпасовала решение обратно мне:
— Смотри сама. Я бы взяла. Сенатора Чучи — точно. Не забывай, она уже засветилась в обществе в качестве дальней родственницы Секур с Тариса. И ещё одно соображение. У канцлера будет меньше поводов для подозрений, что ты затеваешь какую-то сольную игру.
— Пожалуй.
Отпрашиваться у Палпатина я отправился в одиночестве. Легенда была заготовлена и детально проработана, разговор не обещал быть сложным. По дороге, в коридоре личного сектора канцлера, я безжалостно изгнал из головы воспоминания о том, кем является этот человек на самом деле. Сейчас он просто верховный руководитель Республики, уроженец одной со мной планеты, который не раз проявлял ко мне доброту и участие. Дождавшись, пока бесшумные приводы неторопливо раскроют массивные входные двери, я с вежливой улыбкой переступил порог рабочей анфилады канцлера. Помимо приёмной, где ждали посетители, здесь, при входе, тоже имелись два глубоких дивана, из широкого обрамления которых поднимались вверх зонтики торшеров. Диваны предназначались для тех сортов челяди, коим не положено покидать хозяина ни на минуту, но, в отличие, например, от помощниц, и при разговоре присутствовать не имеют права. Палпатин встретил меня прямо возле них.
— Проходите, дитя моё, — радушно раскинул он руки. — Прошу! Вы сегодня просто обворожительны!
Хм, вот не думал, что старый павиан заметит. Сегодня я надел серо-стальное с лёгким коричневатым оттенком платье наподобие длинной-длинной водолазки, плотно обволакивающее фигуру от шеи до бёдер, а у колен расходящееся небольшими складками. Платье было простое, без украшений и декора, изюминка заключалась в материале. С виду и на ощупь он точь-в-точь имитировал замшу, из-за чего со стороны непонятно, как платье без единой застёжки так идеально прилегает к телу. На самом деле, стоило приложить небольшое усилие, и материал растягивался, позволяя надевать и снимать платье просто через голову, как обыкновенный свитер, а затем восстанавливал форму. Жаль, недолго мне осталось носить облегающие вещи...
— Что-то случилось? — спросил Палпатин.
— Нет-нет, всё хорошо, — отвечал я, идя рядом с ним по тёмно-красным коврам к возвышению у окна, где был смонтирован его стол. — У меня возникла интересная мысль. Третьего дня в Комитете лоялистов зашёл разговор о нейтральных системах, и я подумала: а ведь они составляют значительный процент населённой Галактики. И мы с ними фактически никак не работаем, несмотря на то, что многие относятся к Республике неплохо.
— Да, это упущение стоило нам Мандалора, — лицо Верховного приобрело скорбное выражение, он обогнул стол, сделал жест мне: — Присаживайтесь, моя дорогая. Так комитет хочет предпринять шаги в данном направлении?
— Скорее, это наша женская инициатива, — похлопал я глазками. — Проехать по некоторым системам, прозондировать почву, но открыто пока никого не уговаривать. Я бы, между делом, поведала пару историй о том, как вели себя сепаратисты на Мэридуне и Ондероне.
— О, мастер Скайуокер рассказывал Вам? — заинтересовался Палпатин.
— Нет, что Вы! — вздохнул я. — Он, как галантный ухажёр, старается беречь мою тонкую ранимую натуру. О Мэридуне я знаю от баронессы Секуры, а про Ондерон — от ученицы Скайуокера. Бывшей, — с правильной интонацией добавил я. Брови старого сита шевельнулись:
— Вы раздосадованы той историей, моя дорогая?
— Да, немного. Я не ожидала, что столь блестящий офицер, как Уилхафф Таркин, поведёт себя как совершенно бесчестный человек.
— Окажите ему снисхождение. Он издавна недолюбливает джедаев, что-то личное, кажется. В любом случае, эта Тано чудесная девочка, очень способная, она, безусловно, сможет найти место в жизни и вне Ордена.
— Надеюсь.
— Вы, кстати, не знаете, где она сейчас?
— Приблизительно. Где-то здесь, на нижних уровнях, — с абсолютно серьёзным лицом сообщил я, посмеиваясь про себя. Нижние уровни настолько необъятны, что с равным успехом можно было дать адрес "планета Ондерон" или "планета Татуин".
— Она не просила Вас о помощи? Или сенатора Чучи?
— Что Вы, — я манерно махнул рукой, — она слишком горда. Я думала предложить, но не стала.
— Вам виднее... Так возвратимся к нашим бантам. Наверное, будет излишним напоминать, что вояж Сенатора Республики неизбежно привлечёт внимание наших противников?
— Двух Сенаторов, — поправил я. — Сенатор Чучи также согласна выступить в роли дипломата. Разумеется, путешествовать мы будем инкогнито, так, чтобы нас не узнали.
— Я так и предполагал. Вы всегда отличались находчивостью. Однако... мне бы хотелось взглянуть на вашу маскировку. Достаточно ли она надёжна?
— О, как Вам будет угодно, канцлер. С Вашего позволения, завтра во второй половине дня мы продемонстрируем Вам свой маскарад и, в случае одобрения, отправимся в путь незамедлительно.
— Чудесно! Так и поступим. Назначим нашу встречу, скажем, на 17:06.
То, что Палпатин может заинтересоваться моей "дипломатической инициативой" и пустить за нами хвост, я предполагал изначально. Поэтому ни капельки не расстроился. Теперь, по крайней мере, стало ясно, что слежка будет, и трюк, разработанный нами для ухода из-под наблюдения, не станет пустой предосторожностью. Ещё важнее была нежданно-негаданно полученная информация. Судя по разговору, Палпатин больше не рассматривал Осоку как элемент своей схемы. Иначе он не стал бы обсуждать её с кем-либо, особенно со мной, а действовал бы совсем иначе. Как я и думал, данный момент для верховного сита она — отыгранная карта, и ни Осоке, ни её семье ничто не угрожает. По крайней мере, пока она держится подальше от Анакина. В противном случае, её, конечно, уничтожат, быстро и неотвратимо, в этом я тоже не сомневался. Палпатин не допустит, чтобы Скайуокер перестал испытывать боль и воспрянул духом. Ничего-ничего, настанет день, и старый негодяй ответит за всё. Никакого милосердия, то есть, смертной казни! Только пожизненное, а адепты Силы живут очень долго...
Утреннее заседание Сената ознаменовалось очередной громкой перепалкой. Инициатором стал сенатор от Дальны. Он говорил с надрывом, почти кричал, сыпал нелестными эпитетами, причём, не в чей-то конкретно адрес, а в пространство: "эти бюрократы, взяточники, торгаши..." и так далее, и тому подобное. Разумеется, его не стали слушать. Я вообще сомневался, стоило ли поднимать в очередной раз эту тему. В разных вариациях она только на моей памяти возникала в шестой раз, а воспоминания Падме говорили, что её неоднократно обсуждали ещё до войны. И с завидным постоянством проваливали, не доводя до голосования. Мыслимое ли дело, вводить ответственность чиновников за слишком долгое рассмотрение дел! Всё, что с жутким скрипом удалось внести в законы полгода назад — сроки, в которые надлежит решать ту или иную категорию вопросов. Но ни слова о том, какое наказание должно понести ответственное лицо за срыв срока. Не то чтобы сенаторы опасались попасть под закон сами — законодателей эти нормы не касались в принципе — просто у большинства из них имелось множество родственников, пристроенных в различные государственные учреждения как на родных планетах, так и здесь, на Корусанте. Разве можно обижать дорогих сердцу людей? Господи, кто бы знал, как я устала от всего этого...
Мысленно обругав последними словами наш великолепный Сенат и отдельных наиболее ярких его представителей, я выпустил немного пар и взял себя в руки. Тухнуть и киснуть времени не было, после обеда нужно собираться в вояж. Кстати, может, я из-за этого так нервничаю? Я ведь ничего не знаю наперёд об этой поездке. Вряд ли вообще она произошла в предыдущей версии событий. Или, возможно, начинает сказываться моё интересное положение?
Сборы заняли у меня больше трёх часов, с учётом того, что вещи мы уже отправили заранее. Нужно было поменять цвет кожи, раскрасить лицо, надеть национальный костюм. Вернее, сперва костюм, потом, в последнюю очередь, раскраска. Голову мою украсили тогрутские рожки, не те постоянные, в которых мы с Сабе изображали сестёр-близняшек, а совершенно новые, только что изготовленные. Причин тому было две: во-первых, неразумно палить постоянную маску, у которой есть "легенда" и круг общения, во-вторых, прежние рожки плохо годились для того сюрприза, что мы заготовили для любимого канцлера. Окончив маскарад, я подошёл к большому зеркалу, оглядел себя. Тогрута с интенсивно-голубой кожей, одетая в длинное, до пят, столичное платье с этническими элементами. Плечи мои укутывала пелерина, юбка состояла из четырёх ярусов, в передней части разрезанных вертикальной полосой узорчатой ткани, рисунок для неё мне подобрала Ирис. На лице я изобразил узор типа "маска", не очень большой, только в зоне глаз, дополнив его ломаной линией на лбу, дугами на щеках и штрихом на подбородке. Прекрасно! Жаль, что на один раз, и ни эту форму рогов, ни эту раскраску использовать больше будет нельзя. Взяв с собой чемодан-контейнер на репульсорном ходу и большую сумку, в оформлении которой тоже имелись ленты с узором планеты Шили, я спустился в гараж, где ждал арендованный спидер. Оставалось подобрать Рийо, и можно было лететь в пасть к дьяволу.
Рийо тоже выглядела великолепно, она преобразилась в тогруту с кожей жёлтого цвета и росписью на лице в виде линий, примерно того же типа, что у семьи Тано, только более крупные и геометрически правильные. Наряд её состоял из зелёной жемчужно-блестящей блузы с баской и прямой юбки в пол из матового материала светло-коричневого оттенка.
— Каблуки высоковаты, — пожаловалась она, садясь в машину. — Я нечасто на таких хожу.
— Ты же понимаешь, сейчас чем выше, тем лучше. Придётся потерпеть.
Автопилот вёл нас на средней высоте по сети воздушных "улиц" над планетой-городом, затем увёл вниз, между домами верхних ярусов. Внезапно впереди, на перекрёстке, от одного угла здания к другому замерцала красная голографическая разметка-вафельница. Воздушные машины принялись тормозить, движение над нами, повинуясь команде с поверхности, изогнулось, облетая какую-то зону, вдруг ставшую бесполётной.
"Оставайтесь на месте, — произнёс механический голос из комлинка, настроенного на общую волну. — Это не чрезвычайная ситуация. После проследования кортежа движение будет открыто."
— Интересно, чья делегация летит? — задумчиво произнесла Рийо. — Вроде бы, никаких встреч с нейтралами на сегодня не намечалось.
— Офис канцлера не обязан нас уведомлять. Не исключено, что и не уведомляет. А может, то и не делегация вовсе... — я многозначительно замолчал. А затем стал тихонько напевать себе под нос:
Я сижу в своей машине,
Пропускаю Палпатина...
Рийо прислушалась, даже отодвинула от уха полосатую лекку, чтобы отчётливее слышать. На лице её проступило смешливое выражение.
— Ах-ха-ха, — прыснула она, когда я допел. — Я не всё полностью поняла, но злободневно очень. Думаешь, это его мы пережидаем?
— Не исключено.
— Вот будет смешно, если он летит как раз на встречу с нами.
— Да брось. Он обычно целыми днями работает в офисе, а если куда-то отправляется, то с такой помпой, что все знают.
— Вдруг, всё-таки, он? А мы его тут полоскаем...
— Полощем, — поправил я. — Как неловко, правда? Даже, не побоюсь этого слова, немного стыдно...
