— Не рассказывал. Значит, один?
— Не один. У меня дома живут двое юношей. Один из них пострадал в погроме, его швырнули на мостовую с большой высоты, и у него повреждён позвоночник. Так что он не встаёт с постели. Временами к нам наведывается лекарь, но что-то его долго не было. Я послал сегодня за ним второго юношу, так что дома его нет. Но моих гостей тебе бояться нечего. Тем более что один из них не встаёт с постели. А другой отлучился, и уже часа три как не возвращается. Если он не вернётся, то не знаю как быть. Сам я больного надолго оставить не могу. Я и его друга тоже старался без нужды не гонять. Но иногда надо.
— А может, я смогу помочь чем-то? — сказал Коралл. — Куда тот направился? Я могу сбегать и проверить?
— Один? — спросил Инти.
— Да, лучше один. Тебя ведь многие в лицо узнать могут. А меня никто в городе не знает. Только дорогу объясните как следует.
На лице Инти отразилось сомнение.
— Но ведь и ты, Коралл, никого не знаешь. Вот что, Орех, ты нам расскажи дело подробнее, а тогда решим.
— Да, конечно, заходите в дом. Там я обо всём вам и расскажу. Вот у меня и стол накрыт.
Золотистый Орех рассказал гостям о погроме дома Славного Похода, и как у него в доме оказались Золотое Перо и Золотой Подсолнух. Потом сказал, что сегодня утром Золотой Подсолнух ушёл из дома по делам и до сих пор не вернулся. Он собирался заглянуть в два места — в ткацкие мастерские и к лекарю. На это Инти ответил:
— На мастерских мы были, если бы там был Золотой Подсолнух, то, скорее всего, его я даже узнал бы. Хотя проверить стоит. Но, скорее всего, он задержался у лекаря. А в какое-нибудь третье место он не мог пойти?
— В принципе мог, конечно. Да и по дороге с ним могло что-нибудь случиться.
— Если это так, то мы едва ли узнаем про это сейчас, — сказал Инти, — вот к лекарю заглянуть надо. А мне у Панголина лучше не появляться, могут узнать. Думаю, что Коралл справится. Особенно если ему сопроводительную записку написать. Ведь Панголитн живёт теперь возле оранжерей?
— Да, возле оранжерей. Их пока не трогают. Хотя бывают перебои с водой, но это уж во всём городе так. Так что у него можно сказать всё пока благополучно. Впрочем, это теперь значит, что не врываются, не громят и не убивают. Вал погромов постепенно стихает. Теперь узурпаторы наиздавали своих законов и будут судить по ним. Панголин предпочёл бы оттуда переехать, но не может — у него там лежачий больной, не перетащить незаметно. Впрочем, тот юноша должен встать рано или поздно, у моего гостя всё куда хуже. Ладно, сейчас к делу.
Через пять минут Инти и Золотистый Орех остались одни.
— Значит, о Славном Походе ты ничего не слышал? — спросил Инти.
— Увы. Теперь не думаю, что его следует ждать в Куско. Скорее всего, он отправился прямиком в Кито, где Зрелый Плод собирает инков, чтобы выбрать вождя. Сам понимаешь, что в такой обстановке нельзя кто в лес, кто по дрова. Асеро низложен и, скорее всего, убит.... Почти все Носящие льяуту мертвы...
— Асеро жив. Об этот пока лучше молчать, но он жив. Я нашёл его полумёртвым на руинах, сейчас он поправляется.
— Я верю тебе, но много ли толку с полумёртвого вождя?
— Почему полумёртвого? Он уже вполне ходит. Дара речи не терял. Конечно, слаб ещё...
— Боюсь, как бы с ним не было так же, как и со мной. Я ведь, по сути, развалина, воевать не могу.
— Да, кстати, я хотел спросить тебя — что слышно о Верховном Амаута и Главном Лекаре?
— Историю с захватом заложников на диспуте знаешь?
— В общих чертах да. Знаю о гибели Радуги. А что, заложников до сих пор держат в плену?
— До сих пор. Верховный Амаута и Главный Лекарь были там. А уж вместе их там держат или отдельно, требуют что-то с кого-то или нет... тут слухи самые разноречивые. Есть у меня лично на этот счёт некоторые предположения, но это лишь предположения....
— Говори!
— Ты ведь знаешь, что Верховный Амаута, с одной стороны, человек влиятельный, его слово много значит, но с другой стороны слабый... надавить на него легко. А уж такими вещами, как сожжение заживо Радуги, и людей куда более мужественных запугать можно. В общем, если у них есть на него какие-то планы, то подчинить его смогут. Вопрос в том, есть ли планы... Если верны сведения о противоречиях между ними, то заминка понятна.
— От его имени пришло письмо к амаута с призывами не бунтовать. Видимо, сам написал под давление. А о Горном Ветре ничего не слышно?
— Инти, ты ведь знаешь, что у него на груди медальон с ядом был. Принял, скорее всего, поняв, что окружают, и опасаясь попасть в плен. Кто видел его мёртвое тело, тот ран не заметил.
— А дальше что с этим телом сделали?
— Не знаю. Принародно над ним, как над Радугой, не глумились. И о его смерти как-то определённо не говорят. Возможно, что решили оставить тут заведомую неопределённость.
— С этим вопросом ладно. Скажи, а что он тебе обо мне говорил? И когда?
— За два дня до смерти он был у меня поздно вечером. Пришёл неожиданно, сказал, что ему нужен совет в одном деликатном деле. Ну и рассказал, что вы за маскарад с Саири провернули, и что ты не возвращаешься. И вообще о тебе ни слуху, ни духу. Ведь если ты пешком шёл, мог бы донесение отправить вперёд.
— Но ведь я посылал ему письмо из Кито по воздушной почте. Так и знал, что ему не передали. И что там, на воздушных линиях, враги.
— Горный Ветер спрашивал меня, что делать, если ты не вернёшься к собранию носящих льяуту. Ведь лучше признаться самому, чем потом это бы вскрылось. Нагрянули бы с проверкой в твой замок, поняли бы, что там не Инти живёт.
— А ты что ему посоветовал?
— Советовал подождать хотя бы возвращения Славного Похода. А потом уж решать, что делать, если ты не вернёшься. А так, по сути, он сам себя в ловушку загнал!
— Разве сам? Но ведь это я сам на это путешествие напросился.
— И знаю, почему ты это сделал, так уверенный в успехе.
— Неужели тебе кто-то рассказал, что мне с того света являлась покойная Провидица?
— Горный Ветер и рассказал. Только являлась она не с того света, а из театра. Это была актриса. И наобещала тебе смерть врага и счастье в личной жизни. Ну вот ты и помчался Ловкого Змея убивать. И как тебе счастье в личной жизни? — Золотистый Орех грустно улыбнулся.
— Знаешь, по сравнению с тем, кого замучили насмерть, меня и в самом деле можно назвать счастливцем. Я жив и на свободе, могу что-то делать дальше.
— Ты ещё скажи, что ты женился.
— Будешь смеяться, но да, я снова женат.
— Такое легкомыслие тебе явно не по годам. Не могу представить тебя в постели с молоденькой красоткой. Как будто Алой Лягушки тебе мало.
— Ну а с чего мне с молодой связываться? У меня жена по возрасту, детей уже не будет. Ладно, времени у нас немного, а вопросов много. Скажи, а насчёт Зрелого Плода что известно?
Зрелый Плод у себя инков собирает на съезд. Асеро-то он мёртвым считает, нового Сапа Инку избирать надо. Об этом говорят в открытую. И известие передали по воздушной почте. Иначе никак не могли.
— А это не может быть целенаправленным обманом?
— Не думаю. Хотя англичанам это по-своему выгодно. Это ведь способ выманить из города оставшихся сторонников инков. Я бы сам поехал, если бы не дела на фабрике и не лежачий больной... Впрочем, подозреваю, что за меня могут взяться после этого, решив, что я остался неспроста.
— Я не думаю, что Зрелый Плод враг, но возможно, он совершает ошибку. В Кито я поеду, конечно. Нельзя такое дело пропустить. Лучше расскажи мне теперь о Жёлтом Листе, что он теперь устраивает?
— Да с ним ещё давно было всё ясно. Что он не инка, а изменник. И что на престол хотел бы другого человека протащить, желая свою дочь поженить с ним. Такие разговоры наши люди засекали регулярно, да вот имени он никогда не называл. Для тебя и для меня это были бы явные доказательства заговора, но для Киноа или Искристого Снега... сам понимаешь... — Золотистый Орех вздохнул. — А сейчас у Жёлтого Листа небольшие трения с англичанами, потому что они о республике говорят. Впрочем, никакой определённости. Главное ? инков обличить. Чем больше злодейств сами натворят, тем больше инков обличают. Да вот только у меня подозрение, что Жёлтый Лист идёт в кильватере, а сам событиями не рулит.
— Почему ты так думаешь?
— Дочь у него в Кито. И сам же он её туда отправил против её воли. Стал бы он это делать, если бы знал, что между Кито и Куско будет такая же война, как во времена Уаскара и Атауальпы?
— Едва ли...
— Так что он переворот в более мягкой форме планировал, скорее всего.
— Или планировал одновременно перевороты и там, и там, — ответил Инти, — но в Кито не срослось. Или... а что если туда инков загоняют в ловушку? Инки собираются, а дальше их всех захватывают каньяри!
— Может и так. Но даже если так, то по-любому Кито не лучшее место для его дочери. А если верить источнику о заговоре, Жёлтый Лист и сам планировал отправиться попозже во вторую столицу. Но сейчас такое решение для него сродни безумию. Ведь он и Зрелого Плода умудрился оклеветать. Якобы тот в убийстве своего предшественника как-то замешан... Не думаю, что тому такой поклёп нравится....
— А знает ли тот о поклёпе?
— Вот этого не знаю. Но если ты едешь в Кито, бери номер газеты, — Золотистый Орех протянул ему в руку. — Знаешь что самое обидное? Горный Ветер много о Жёлтом Листе успел информации собрать, я его даже просил на всякой случай для меня дубликат сделать, чтобы уж точно не пропало... Не успел. Если бы носящими льяуту были люди как ты и я, то он мог бы вывалить такие доказательства раньше, но Искристый Снег или Киноа ему бы не поверили.
— Я видел их мёртвыми, Орех. Их тела были изуродованы пытками. Мне со своими ребятами пришлось их хоронить. Рядом с ними даже Горный Ветер, избежавший мук, покажется счастливцем! И с тех пор надо мной висит мучительный вопрос: неужели ничего нельзя было сделать, чтобы предотвратить то, что случилось? Я чувствую вину перед Саири. Его убили вместо меня, а перед смертью подвергли такому... язык не поворачивается об этом говорить. Неужели ничего нельзя было сделать?
— А что сделаешь? — Золотистый Орех пожал плечами. — Инти, ты ведь не хуже меня знаешь, что носящего льяуту нельзя арестовать без разрешения остальных носящих льяуту. Возможно, что Горный Ветер планировал всё-таки рискнуть перед Райма Инти... А та информация, которой он располагал, скорее говорила, что до собрания он непосредственной угрозы не представляет.
— А какой информацией он обладал?
— Показания перебежчика. Или засланного информатора... В общем, теперь понятно, что действительности это не соответствует: или он заведомо лгал, или у заговорщиков изменились планы на ходу. В общем так: Жёлтый Лист, возможно при поддержке кого-то из носящих льяуту, должен был попробовать сместить Асеро. Если бы это удалось, то план был бы достигнут, но они сами понимали, что шансы у них невелики, и что всё это, наоборот, может стоить льяуту для Жёлтого Листа. Он бы в таком случае удалился подальше от Куско. Потом было бы покушение на жизнь Асеро, которое должно было быть выполнено как можно более нагло и демонстративно. Вероятно, взорвать его. И предложение арестовать Горного Ветра по подозрению в причастности... Как он понял, так как убийцами оказался бы кто-то из наших людей, то подозрение неизбежно бы пало на него. А уж если бы они стали давать показания... В общем, даже не веря в его вину, его пришлось бы арестовать. Ну а арестованный Горный Ветер не смог бы ни дело расследовать, ни на престол претендовать. В общем, тут бы они своего кандидата и протащили, пока остальные в замешательстве.
Инти задумался:
— Эта комбинация не предусматривала ещё одного игрока — меня. Я так просто моего сына на растерзание не отдал бы. Потому им было важно узнать информацию о моём здоровье, потому и погиб мой лекарь... В общем, они тогда испугались, что всё вскроется, и пошли ва-банк. Жёлтый Лист не боялся потерять льяуту, оттого даже хамил Асеро и Луне, но вот ареста он, скорее всего, боялся...
— Кроме того, — сказал Золотистый Орех, — этот план не подразумевает англичан в качестве активных действующих лиц. Тут ведь получается чисто внутренний переворот.
— Ну, тут так однозначно не скажешь. Если это не весь план, а только часть плана? Может, англичане должны были быть как-то задействованы в убийстве Асеро? Хотя в связях с англичанами Горного Ветра обвинить сложно — его ненависть к ним ни для кого не секрет. Значит, не мог он с ними союзничать, такая фальсификация даже для самых наивных людей выглядела бы неубедительно.
— Мог быть и конфликт планов, — возразил Орех. — Думаю, что англичанам важно было расправиться с Ланью, а тут ей ничего страшнее вдовства и ссылки не грозило. Не сахар, конечно, но этого мало. Конечно, тоже ничего хорошего, но англичанам этого мало. И вот ещё что... ну, расправились бы они с Асеро, с Горный Ветром, с тобой, даже со мной... протолкнули бы заговорщики своего кандидата. Но сама структура нашего государства такова, что даже их кандидат не смог бы продать наши ткацкие мастерские, например. А интерес у англичан именно такой, меньшее их не устраивало. Вот они и решились на шаг, ведущий к слому государства. Оттого им и не нужно формальное соблюдение наших законов или свой "Паулью".
— Всё верно говоришь. Хорошо, но что нам делать теперь? Каковы твои соображения?
— В ближайшее время рассчитывать на какое-либо организованное сопротивление в Куско не приходится. Недовольных нынешним положением дел хватает, думаю, что со временем часть из них будет даже готова взяться за оружие, но... нет центра сопротивления. В перспективе он, думаю, возникнет в ткацкой мастерской, особенно если англичане наложат на неё лапу, но пока тут работать и работать. Многих от борьбы удерживала мысль о заложниках, но вчера англичане часть из них уже отпустили. А некоторых распродадут. Кстати, сегодня вечером будет торг!
— Как — распродадут?
— Обыкновенно. Англичане уже приняли закон, по которому разрешается частная собственность на всё, и на людей тоже. Даже есть специальный подпункт, на основании чего людей допускается обращать в рабство. В том числе и за связь с государственными преступниками, которым отныне считается любой инка. Так что закон позволяет любому из них сделать своей наложницей любую из наших женщин.
— Я догадывался, что всё к тому и идёт, — сказал помрачневший Инти, — но не думал, что они так быстро примут законы на этот счёт.
— Ну, англичане ещё большие законники, чем испанцы. Другое дело, что наши законы они за законы не считают. Ведь, по их мнению, закон должен охранять частную собственность, а наши мешают её приобрести. Но таким законничеством они даже гордятся. Мы, мол, не просто так насилуем невинных девушек и женщин, а ещё по закону и в борьбе с тиранией. Не будь всё так трагично, это было бы почти смешно! Они несколько дней назад на площади устроили постыдное и отвратительное зрелище. Шоу, как они говорят. Выводили какого-нибудь старика-инку, выводили их родственницу-заложницу, обычно дочь или внучку, и требовали от инки униженного покаяния за свою жизнь. Если несчастный соглашался, то родную кровиночку ему возвращали и отныне он считался чистым перед законом. Если же нет — тогда её ждало рабство, а его — тюрьма!
