— Господи, Ирина, ты сама-то в гостиницах когда была? — уже чуть раздраженно уточнил я, а когда увидел отрицательное мотание головой, вздохнул и предложил:

— Давай присядем на кухне и определимся.

Участковый, сердито поглядывая на меня, тоже устроился рядом с девушкой, я чуть оперся локтями на стол и заговорил:

— Итак, со слов уважаемого Михаила Трофимовича (а нечего было на меня зыркать!), проживание в гостинице мне обойдется, вместе с питанием, примерно в три тысячи экю. Может, на пару-тройку сотен больше, не суть важно. За это в гостинице я получу: чистое белье, сменное каждую неделю, безопасность меня и сохранность моих вещей, раз или два в декаду уборку номера, насчет стирки я не знаю, и трехразовое питание прилично приготовленной пищей. Плюс возможность общения с разными людьми, может, интрижку с девушкой, может, мордобой — это в виде развлечений. Вы хотите две восемьсот за проживание. Все мной перечисленное входит в плату? Или после аренды комнаты начнутся требования доплатить за воду, доплатить за электричество, еще какие доплаты, и плюс все проблемы проживания за мой счет? Если да, то мне неинтересно. Плюс — домик неплох, конечно, но при этом достаточно простенький, что-то вроде бывшей мастерской, в которую добавили мебели, верно?

Ирина почти всхлипнула:

— Я… я не могу цену снизить… мне нужно не меньше двух тысяч восемьсот. А то, что вы сказали… помыть пол и белье поменять это без проблем! И стирку тоже! Вот только с готовкой… У нас с едой не так чтоб очень… Есть крупа и овощи немного, мяса мало. А готовить мы умеем!

Я недоуменно посмотрел на участкового:

— Не понял… Тут у вас что — охоту отменили как идею? Чего-чего, а мяса, сколько я тут болтаюсь, всегда хоть объешься! Ну, не все вкусное, но так чтоб никакого не хватало…

Заедов и сам недоуменно смотрел на старшую сестру, видимо, он не был полностью в курсе положения сестер. Вот так-так…

— Мы не охотимся, сестра мала еще, и оружие у нас так себе, машины нет. Страшно! А покупать — моей зарплаты недостаточно. Точнее — ни на что больше не хватает, только на еду и коммуналку… Ну, и на… — и она замолчала.

— А теперь главный вопрос — на кой вам деньги? Если ответишь честно — могу предложить кое-что взаимовыгодное. Заранее успокойся — не постель. Но — я должен знать, откуда у вас проблемы и чем грозят мне и моему имуществу. Я так понимаю, денег тебе нужно больше, чем две восемьсот?

Девушка всхлипнула:

— Да! У отца обнаружился долг! Он взял в долг семь тысяч! У Бриневского, в банке. Я расписку видела, там записано. А отдать не успел… И мы не можем! А если до начала года не заплатим — там такие проценты нарастут… Уже продали ружье и мамины бусы — но мало! Они нас из дома грозят выгнать… — и девушка заревела. Я взглянул на участкового, тот озабоченно тер подбородок.

— И что это значит? Кто такой этот Бриневский?

— Да есть тут один. Сам по себе — никто. Но за ним стоит кто-то из Демидовска, вроде бы, даже Шмулович… А это серьезно. Там сильные деньги и связи… Даже если они подделали расписку, врядли удастся что-либо доказать. Хоть, вроде, у Шмуловича сейчас неприятности, да я не очень в курсе, какие, две недели болел, лихорадка, будь она неладна, и радиоузел сдох, как назло... Только слухами и пробиваемся, что речники расскажут, то и знаем. Так они сами мало что знают…

Я чуть не подпрыгнул — надо же, как тесен Новый Мир. И тут эта крыса успела нагадить… Ну, это уже судьба, блин, иншалла, как арабы говорят! От уродов стоит избавиться, как можно быстрее. Интересно, меня сильно ругать будут, если… Так, это потом.

— А что им нужно от девчонок? — снова спросил я.

— Не знаю. — нахмурился Заедов. — Но ничего хорошего — точно. То ли их самих — если чичам продать, деньги будут солидные, а кто их искать будет, если они из города уедут? А может, дом их приглянулся, участок старый и в солидном районе — по нашим меркам… Или еще что.

Я покивал. Потом спросил:

— А всего вам сколько надо?

— Еще почти пять тысяч. Это с процентами. Если за два месяца не отдадим — нарастет вдвое. — почти безнадежно ответила девушка.

— А зарплата у тебя сколько? — поинтересовался участковый, похоже, для меня. Не верю, что он не знает…

— Семьсот семьдесят. — так же тоскливо ответила Ирина. Я сморщился, потом мысленно махнул рукой — мне тут тоже помогли, и практически даром. Причем тоже чужие люди. Надо отдавать долги, мир тут слишком жесток для таких… И как они ухитрились такими…чистыми… детьми вырасти?

— Так, все понятно. Сделаем следующим образом — я дам вам пять тысяч. Этими деньгами вы закроете завтра все долги, сколько их у вас ни есть, и пошлете всех кредиторов на… далеко, короче. А послезавтра мы съездим на охоту, только проводника бы надо. Идет?

— А что взамен? — с покорностью в голосе спросила Ирина, глядя на меня с непонятной смесью чувств на лице.

— Взамен… Взамен, помимо кормежки и прочего оговоренного, я оставлю у вас на лето две машины, ну и еще кое-какое барахло, мне пока ненужное. А вы внимательнейшим образом будете следить за их сохранностью и вообще… Согласна?

Ирина смотрела на меня неверящими глазами, потом опомнилась и мелко закивала:

— Да! Конечно! Только это не стоит аж двух тысяч… Вы шутите?

— Нет, не шучу. Или ты не веришь, что у меня есть эти деньги? Так это зря, могу прямо сейчас рассчитаться. Михаил Трофимович, поможете сюда машину перегнать, а вторую вашим специалистам?

Тот только молча кивнул, тоже рассматиривая меня… непонятно. Потом встал:

— Идем. Я попрошу подъехать ребят прямо на пристань, оттуда и заберут машинку твою. А на второй приедем сюда. Устраивает?

— Сначала объясни, как мы туда попадем? — не понял я. Участковый хмыкнул:

— А это просто. Сейчас договорюсь, тут кое-кто собирался в город, вот и подбросят. Тебе в больницу надо?

— Завтра. Сегодня я свободен, в принципе.

— А насчет охоты ты говорил? — немного не в тему вдруг поинтересовался Заедов, когда я сидел на подножке загнанного ему во двор (действительно сосед девчонкам оказался, следующие ворота) грузовика и прикидывал, что мне нужно забрать прямо сейчас. Так и не решив, закрыл дверь и ответил:

— А что, есть проблемы? Девка вроде сильная, косулю или антилопу разделает, а их и надо две-три от силы — им на полгода хватит со мной вместе. Я пока разве что стрелок, рука не позволит серьезно помочь.

— Да наоборот. Я просто еще на пару недель относительно свободен, могу проводником поработать. Ну, и себе кого подстрелю, идет?

Я кивнул, спросив для порядка:

— На чем поедем?

Вот тут участковый меня удивил:

— Можем на моей, но туда много не войдет. Зато могу договориться взять грузовик и приятеля, но бензин пополам. На твоих гонять — только машины уродовать. Не заточены они у тебя под охоту, что фургон, что джипы. Так разве что, для себя и на пару дней… А у приятеля грузовик нормальный, можно на весь сезон затариться и еще на продажу добавить.

— Согласен. — не стал ломаться я. — Какие стволы брать?

— А у тебя еще и выбор есть? — удивился Михаил Трофимович.

— Могу винтовку под натовский семь-шестьдесят два, могу из этого поработать (я погладил рукоятку А762, лежащего на коленях), есть и посерьезнее пушка, но нужно ли?

— Неслабо. — признал Заедов — Тогда бери свою винтовку, для охоты на местное зверье самое то, и… завтра, часам к десяти, будь готов в дорогу. Ехать не так чтобы далеко, но провозимся весь день. Так что в больницу заскочи с утра, к восьми они открывают для посетителей. Можно и раньше, но у тебя не тот случай.

— Да не вопрос. — кивнул я, вставая — к двору подрулил небольшой джип-«тоета», и водитель требовательно махнул нам рукой…

Верхний Волок, 35-е число 9-го месяца, утро.

Гипс с меня сняли. Рука, после того, как я отмылся под краном от остатков фиксатора, показалась мне похудевшей и какой-то хиловатой. Кожа, в легкой поросли волосков, сбритых перед гипсом, смотрелась забавной пародией на «синюю птицу» из продуктовых супермаркетов. Зато боли не было — на удивление! Врач, Андрей Владимирович, усталый и слегка грустноватый дядька, только отмахнулся:

— Знаете, молодой человек, тут иногда такие интересные вытяжки применяются, что раны на глазах затягиваться начинают. А вы — десять дней… Тем более, что не десять, а… когда там вас подстрелили? — он пошуршал документами и кивнул сам себе — Двадцать второго. Это уже тринадцать почти выходит. Да на часы пересчитайте, выйдет, что почти три недели, по земным меркам, вы лечитесь уже. Так что все правильно, ничего сверхвыдающегося нет. Рентген показывает, что все нормально, как с рукой, так и со второй раной. Рекомендую поосторожнее в первые дни, через два… нет, лучше через три дня загляните ко мне еще раз. А пока — желаю всего наилучшего, питайтесь покалорийнее и поразнообразнее. До встречи. Следующий!

Вот так вот. Проваливайте, молодой человек, не отвлекайте своими глупостями занятых людей! Хотя… да и ладно, главное, я здоров! Теперь еще стоит помочь сестрам с завершением неприятностей по платежам и — охота. Старшая едет с нами, младшая и дочка Заедова будут дома ждать. Кстати, младшая сестра не такая уже и младшая — девочке лет четырнадцать, тоже довольно рослая — хотя до сестры далеко — тоже блондинка, по имени Таня. Краснела она, на пару моих дежурно-вежливых комплиментов, не хуже сестры, но оказалась как бы не бойчее старшей. По крайней мере, за словом в карман не лезла и вообще вела себя задорно-петушисто, смешно и обаятельно.

Ее и Свету, дочку Заедова, мы оставили «на хозяйстве», погрузились вчетвером в «шишигу» заедовского приятеля, веселого мужика «чуть за тридцать» по имени Игорь, я и Ирина в тентованный кузов, Михаил Трофимович на правах проводника в кабину, и машина двинулась. Минут через двадцать грузовик остановился, Ирина выскочила на улицу, хлопнула дверь кабины и все стихло. По идее, расплатиться по расписке не должно было быть слишком сложно, но я все же проверил пистолеты и с сомнением посмотрел на винтовку — доставать из кофра или оставить там? И даже пожалеть успел, что не взял еще и автомат — блин, ну не на горбу же таскать, неужели головой подумать тяжело было? Тем более, есть же у меня продукт сумрачного швейцарского гения, «коротыш» 751-й под винтовочный патрон! Так, если будем обратно мимо дома ехать, заскочу и довооружусь обязательно. Без автомата под рукой мне что-то не по себе. И это в городе, что будет в саванне… нет, тут сельва, но хрен редьки не слаще! Ага, вот пока стоим, и спрошу.

Но спросить не успел — как только я выскочил из кузова, события завертелись в другую сторону. Из дверей представительного здания буквально вылетела Ирина, за ней вышел Заедов, ведомый (конвоируемый, если говорить честно) двумя шкафоподобными типами. Ну, как есть — «быки»! За ними развинченной походочкой хозяина жизни на крыльцо вылез, иначе не скажешь, молодой парень, жирноватый, одетый в костюм (наверное, дорогой, я не разбираюсь), в галстухе, заколотом золотой заколкой с каким-то камешком. В пальцах это чучело крутило сигару, выражение лица скучающе-презрительное, при виде нашего грузовика добавилась еще насмешка. Какой колоритный персонаж! Прямо «привет из 90-х» — «новорусский» из разряда «р не выговаривающих» и какое-то быдло, мешающее ему получать от жизни все причитающееся! Ну и что тут происходит? Ага, тип речь говорить будет:

— Вот видите, уважаемый Михаил Тгрофимович, девушка неадекватна, соответственно, ввела вас в заблуждение. Пгроценты по кгредиту мы засчитываем, а все остальное, надеюсь, будет погашено в ближайшее вгремя. Иначе, сами понимаете, пгридется дом выставить на тогрги. Мы же не можем позволить нас обманывать, вегрно? Всего вам хогрошего, до свидания.

Участковый молчал, катая желваки по скулам, я на всякий случай внимательно смотрел на «барина», стараясь не маячить на глазах. Заедов буркнул в кабину что-то и полез к нам в кузов. Ирина рыдала, я ждал объяснений. Охота накрылась, судя по всему, так что я не удивился, когда мы остановились возле дома сестер. Ирину сразу отвели в дом, за остальными наконец внутрь попал и я.

— И что это было? — наконец не выдержал я мрачной тишины, прерываемой только рыданиями девушки.

— Эти… банкЕры выкатили новую расписку, теперь уже на пятнадцать тысяч. — нехотя ответил участковый.

— Я так понимаю, полная туфта? — уточнил я.

— Да. Но для того, чтоб это доказать, нужны экспертизы, это в Демидовске, и не скоро. А срок в новой бумажке истекает через неделю. И девочки — на улице. Более того, мне этот… гад намекнул, что их уже готовы определить в хороший детский дом — в смысле, младшую, так как старшая не в состоянии… «обеспечить ее безопасность и развитие»!

— Странно, а я слышал, что детей принято в семьи брать? — удивился я.

— Да, принято, это обычно так и есть. Да и детдом этот странный — что-то раньше и не слышно о нем было, а тут вдруг разговоров… — думая о своем, ответил участковый.

— А далеко этот детдом? — вдруг спросил я — что-то мне показалось с этим «домом» не то, и что-то знакомое...

— Рядом, километров двадцать. — ответил Игорь, — А что?

— Да вот думаю, что догадываюсь, чем там занимаются… Да, еще — что делать собираетесь? — повернулся я к участковому.

— Не знаю. — признался тот, разводя руками.

— А в доме том детей много? — снова спросил я.

— Не очень вроде, примерно два десятка. От переселенцев недавних сироты, у кого родни нет, вроде как ехали на поселение, да не доехали. Город выделяет на содержание средства. Да тебе что до него? — удивился Трофимович. Я выдохнул, потом заговорил:

— Вы про Демидовск в курсе? Там одну гниду сейчас допрашивают активно, а чуть позже отдадут родственникам детей, им убитых. Или уже… Педофил был, и садюга притом. Я вот думаю, зачем вам детдом, с учетом, что детей туда привезли непонятно откуда? И кто там посещает сие заведение часто? Не Бриневский ли, случаем?

— Врешь… — выдохнул Игорь, глядя на меня круглыми глазами.

— С чего бы? Правда. И там имечко приятеля этого Бриневского звучало, так что, я думаю, у таких дружков и привычки схожие могут быть. Как вы думаете, если сейчас взять пяток ребят, найдутся тут нормальные люди? Так вот, взять да и съездить, с внезапной проверкой? Неофициально? — и тут я вспомнил: в Демидовске видел что-то вроде рекламы на улице, «Фонд по защите сирот», под патронажем того пока еще живого выродка, коего с нетерпением ждут клановцы.