Мы просто сидели на диване рядом прижавшись друг к другу, купаясь в тепле исходящем от подруг. Наслаждались тем, что рядом с нами есть кто-то близкий.
Смотря на экран, я видела совсем другое, я видела не детскую сказку, а правду, стоящую за ней. Альбус Дамблдор, ты чудовище во всех мирах, в мире канона тебя ещё как-то можно понять, не простить, ни в коей мере не простить, но понять. Но здесь, в мире где мы сейчас живём, в мире, который стал для меня, Саши и Алисы родным тебе нет прощения. Да, ты обманут, как и все, обманут блеском Света и не понимаешь, что Свет не для людей, мы дети Тьмы раса, отмеченная касанием варпа. Лишь на Земле во всей огромной вселенной можно открыть врата, лишь на этом вполне заурядном мире, вращающемся вокруг обычной для вселенной звезды, граница между Имматериумом и обычным миром настолько тонка, и именно его дыхание дало жизнь всему на этой планете. Высшие эльфы пришлые, дети чистого света, в страхе они раскололи исконную расу, населявшую этот мир, но это действительно был лишь страх за себя и близких, а не общее благо. Живите, где бы вы ни были, живите, я даже не буду вас искать, в чём-то я вам даже благодарна. Испытания закалили нас. Мы проводили тесты и то, что получилось после слияния геномов рас превзошло самые смелые ожидания — преимущества всех рас и отсутствие их недостатков. Совершенный вид. Раса, которую можно со всем осознанием сказанного назвать…
Расой богов!
А мы это сила, сила, которая сожжёт старый мир, уничтожит его до основания и на руинах и обломках построит новый. Новый мир под сенью восьми стрел неделимого, а потом мы пойдём дальше и не остановимся пока сначала эта галактика, а потом и вселенная не преклонит колени перед своими владыками.
Кабинет Директора Школы чародейства и волшебства Хогвартс.
Старый маг, откинувшись в кресле, неподвижно сидел за огромным резным столом, его взгляд неотрывно был направлен в окно, через которое светила луна… величайшего Светлого волшебника терзали сомнения.
Сколько темных семей было уничтожено для уничтожения темных знаний, для того чтобы эти самые знания канули в лету. Родовые арканы, магия крови, некромантия — все это неподконтрольно, человеку не позволено иметь столько силы, она может сделать его равным богу, а это недопустимо. Ему ли не знать этого. Ради великой цели Он заставляет страдать и проклинать. Но иначе нельзя, он «видел» к чему приведет бесконтрольная сила, мир падет, и дети хаоса вернут себе жизнь.
— Расколотое не должно стать целым иначе даже звёзды заплачут кровью, — пробормотал он, — что же это значит? Ну почему вы не оставили нам разгадку, когда уходили из этого мира перворождённые.
— Фоукс, старый друг. Один ты понимаешь, как мне тяжело нести это бремя одному. — Высушенные руки не спеша гладили оперение птицы, по которым время от времени пробегали всполохи огня. — Но я не отступлю. Я знаю, что нужно делать. Пока не могу доказать, но всё равно. Я почти уверен, девчонка, она та самая о которой говорится в пророчестве последних дней, Антихрист. Не допущу! Остановлю! Этому не бывать! Только господь может правильно распорядиться той силой, что по воле сил Тьмы пришла в руки его детей!!! — Глаза колдуна на секунду вспыхнули белым огнём. Если бы кто-то наблюдал со стороны, то он бы увидел, как древний феникс неотрывно смотрит в глаза почти безумному человеку.
Через некоторое время наступила тишина, грудь старого мага мерно опускалась и поднималась, только феникс все так же не сводил с него глаз, было видно, что, если бы он мог говорить он бы поведал о том страхе что он испытал несколько дней назад, когда одна из пришедших в кабинет, рыжеволосая девушка с глазами цвета небесной синевы, приблизилась к нему, он видел свою смерть, он видел смерть Света, к которому принадлежал в звёздном огне. Богини Хаоса, воплощённая смерть в облике прекрасных девушек.
Альбусу Дамблдору снился его извечный кошмар.
Он стоит на горе, перед ним в ночной долине кипит бой. Небо покрыто иссиня-чёрными облаками, из которых ежесекундно бьют молнии. В небесах кипит битва, вокруг крики боли, кровь, смерть во всех ее проявлениях. Существа, которые, казалось, вышли из глубин ада разрывали и пожирали ангелов. На пригорке стоит фигура молодой женщины с огромными чёрными крыльями, теперь он отчетливо видит в ней повзрослевшую дочь Поттеров, рядом с ней ещё семь таких же крылатых фигур, их лиц он не видит. Дьявольский смех и в следующую секунду оглушительный грохот, облака над полем боя на секунду расступаются, открывая звёздное небо, кровавый диск луны и нарастающее огненное зарево в зените, воздух на пригорке идет рябью и через него, как через вязкий кисель протискиваются восемь громаднейших фигур демонов. Яркая вспышка заставляет его на миг зажмурится. Затем наступает тишина, кажется, что все звуки исчезли, хотя он прекрасно видит, как раскрываются в беззвучном крике рты погибающих ангелов, видит их серебряную кровь, что собирается странными механизмами, как ещё живые заковываются в цепи участь, что их ждёт страшнее смерти, он слышит их голоса, их проклятия…
— Ты не справился. Это твоя вина. Не остановил. Глупец. Позволил прийти.
Дыхание спящего мага становится чаще, видно, как по его лицу струится пот. Вот только очнуться от этого кошмара до утра, ему не дано. Только он и феникс, сейчас в кабинете…
С утра, как и планировалось, наша компания в полном составе направилась к Хагриду, показательно игнорируя уроки, впрочем, первой парой у нас шло ЗОТИ, а этот павлин физически не мог ничего кроме как хвастаться, на второй, думаю, пойдем, поиздеваемся над недоумком.
— А чой это вы не на уроках? — Хагрид возившийся в курятнике, вышел к нам навстречу.
— Первые два урока ведёт павлин, к тому же замок мой что хочу то и делаю. Ничему чего мы не знаем нас тут не научат, — ответила я, — но я пришла не для того чтобы обсуждать наши уроки, Хагрид нам надо серьёзно поговорить.
Мда, такую рожу надо сдавать в музей, отлично прокатит под вывеской «Неандерталец в раздумьях».
— Ну, пошли, зайдём тогда, я чаёк как раз поставил, — вслед за Хагридом мы зашли к нему. Называть это домом у меня с трудом поворачивался язык и дело не в размерах, дело в бардаке. Вот что так трудно убраться?
— Хагрид, — сев за стол я внимательно посмотрела на него, — я уже которую ночь замечаю в замке то, что меня очень тревожит — по замку шастают молодые акромантулы. Ты чем вообще думал, когда заводил эту мерзость? Мало нам непонятно кого шастающего по замку, там или Василиск, или Кокатрикс. Так ещё эта мерзость, эта дрянь уже размером с кулак. А если они кого-то из детей укусят?
— Они безобидные, они не тронут никого, — начал горячо убеждать меня Хагрид, но был прерван.
— Хагрид, это акромантулы, они не могут быть безобидными. Как видно ты не понимаешь ситуацию. Тебе мало было дракона на первом курсе? Да-да, я знаю про него, но там бы пострадал только ты, а тут могут пострадать дети. Короче у твоего восьминогого любимца есть выбор — или он и его выводок проваливает с моей земли или я их уничтожу, таким тварям не место рядом со школой!
— Арагог не тронет никого, — взвился от волнения за своего любимца Хагрид.
— Ага, пока кто-нибудь из детей не заплутает в лесу. Хагрид, эти твари неконтролируемы, впрочем, для тебя все милашки, чем опасней, тем более милашка, у тебя и Норберт был милашкой и Пушок был милашкой. В общем, я своё слово сказала, хочешь, обижайся, хочешь нет, но или эти твари проваливают с моей земли, или я их уничтожу, до последнего. Я тебе говорю это лишь потому, что я тебя уважаю. Своё мнение менять не собираюсь.
— Эта, э, — промямлил он, наконец, — поговори с ним сама. Вот ты сама увидишь, что он не опасен.
— Нет. Передай своему любимчику что у него и его выводка есть сутки чтобы покинуть мою землю. Завтра утром Паучий лог будет стёрт с лица земли и меня не волнует успеют ли они вынести яйца. — С этими словами мы встали и вышли из хижины. На выходе я обернулась и, посмотрев в глаза выглядевшего пришибленным Хагрида, сказала, — И, да, Хагрид, у тебя может появится идея прикрыть их собой, думая, что я не атакую. Так вот не обольщайся, мне надоело играть, сейчас перед тобой моё истинное лицо, созревший нарыв надо вскрыть пока он не заразил организм.
Закрывая за собой дверь, я услышала тихий шёпот Хагрида:
— Чудовище.
— Я знаю, — я усмехнулась, — Ещё какое, ещё какое.
— И не жалко тебе его? — Спросила Алиса, когда мы шли к замку.
— Нет, глупость неизлечима, а в его случае она ещё усугублена нашим дорогим директором, так что… — я пожала плечами, говоря «сами понимаете».
Сидя в выручай комнате, превращённой в так полюбившийся нам стрип-бар, мы дожидались конца первого урока, чтобы пойти на второй, а, чтобы не скучать, я открыла изображение с камеры в кабинете директора. Как оказалось, вовремя.
— Она так и сказала директор.
Приблизив камеру к заливающемуся слезами Хагриду, я прокомментировала:
— Только сегодня, рыдающие неандертальцы!
Девочки прыснули со смеху, а я увеличила громкость звука и вывела изображение на плазменную панель.
— Хагрид, уверен она это не сделает, не волнуйся, вот увидишь она успокоится, — сверкая глазами сквозь свои неизменные очки Дамби умиротворяюще вещал, заливая в уши Хагрида литры мёда и молока.
— Ошибаешься, — я хихикнула, — Сделаю. Составила я одно заклятье интересное и формула ему под стать, мррня.
— Чудовище, — Алиса хихикнула и провела пальцами по моей шее, — А я твоя верная последовательница.
— Идём уж, последовательница, — прижав девушку к себе, я взъерошила её волосы цвета расплавленной меди.
— Всем привет! — С этими словами мы вошли на второй урок ЗОТИ, который сегодня шёл в паре с Райвенкловцами, большинство из которых полностью разделяли наше отношение к Локонсу.
— Привет Эрин, Локонса опять ждёт ад? — Терри Бут фыркнул, вспомнив то, что мы обычно творили на уроках этого павлина.
— Ага, его павлинистость сегодня опять получит, — я прыснула со смеху и ко мне моментально присоединись большая часть присутствующих, — Но постараюсь на этот раз поинтересней провернуть, чем простое издевательство над грязнокровкой. Блин рядом с ним находиться противно, его ядро выкачивает манну как насос.
— Дааа, кто бы мог подумать, что понятие грязнокровка было так извращено. — Протянул кто-то.
— Извращено Светлыми изначально. Это они пустили байку о том, что мы так называем рождённых в семьях обычных людей, — сев за парту, я зевнула, прикрывая рот рукой. — А потом действительно многие чистокровные начали так называть всех подряд, но изначальная причина этого обычное лицемерие Светлячков.
— Народ шухер, павлин идёт, — крикнула от дверей Алиса, все расселись, ожидая начала шоу.
Входящего в класс Златопупса встретил дикий павлиний крик, донёсшийся из-под потолка, а также моя ухмыляющаяся физиономия.
— Мисс ЛаФэй вы опять за своё, — лучезарно улыбнувшись, он, проследовал к столу, но его мысли выражали другое — там были злость и страх поровну.
— Леди ЛаФэй. Знай своё место холоп, — невозмутимо ответила я, полируя ногти.
Класс фыркнул, только несколько девушек из числа поклонниц его павлинистости сердито на меня посмотрели.
Занятие шло как обычно. «Великолепнейший и несравненный» Златопупс привычно организовал театральный кружок из учеников, а потому класс поделился примерно на три части. Первые — невольные актёры. Бедняги, выбранные по тем или иным причинам в качестве жертв режиссёрского проклятия его павлинистости. Вторые — это любители комедий, те, кто воспринял мучения неудачников, которых наш кретин использует на этот раз, с изрядной долей юмора и, в некоторых случаях, со злорадством. Ведь это так приятно поменяться местами с тем, кто смеялся над тобой на прошлом занятии. Ну и наконец, невольные зрители. Дети, старающиеся с пользой скоротать время. Именно к одной из учениц входящей в третью группу и проявил свой так некстати обострившийся интерес знаменитый писатель. Это была Гермиона, которая его пока не задевала, ожидая удобного момента.
А ведь вроде ничто не предвещало неприятностей. Первый акт прошёл почти как по нотам, но вот, похоже, нечто острое засвербело в пятой точке и.о. преподавателя, и он обратил своё внимание на красивую девушку, что-то старательно переписывающую перьевой ручкой из толстенного справочника себе в небольшую тетрадь с разлинованными отрывными листами.
— Ох, мисс Талиан. — Мужчина в золотистой мантии улыбнулся противоестественно яркой улыбкой. — Кажется, вы перепутали одну из моих замечательных книг с этим воистину невзрачным талмудом. — Сделав последний шаг по проходу между партами в сторону крайнего стола, за которым сидела привлёкшая его внимание особа, он театрально-небрежным жестом указал на вышеупомянутый справочник, ясно выражая всё пренебрежение к столь некачественно оформленным изданиям.
— Зато там правда в отличие от вашей графомании, и раз уж всё равно тут делать нечего, вот и решила переписать кое-что из справочника по потенциально опасным созданиям, населяющим Британские острова. — Ироничный взгляд зелёных глаз упёрся в учителя.
— О! Поверьте, вы ошибаетесь, в моих книгах написана лишь правда. А это ужасно скучная книга. Такой красавице пристало читать, что-то более соответствующее.
Локонс, за минуту их общения успел уйти в своих разглагольствованиях достаточно далеко, чтобы забыть об изначальном предмете разговора и с каждой секундой продолжал всё дальше и дальше погружался в мир своих приключений. Он не заметил, что вокруг них образовался свободный круг, тем из девушек, что, хотели его предупредить об опасности, зажали рты соседи.
Назвать Гермиону дурой мог только самоубийца и наша суккуба уже медленно, но верно доходила до точки кипения.
И тут он совершил последнюю ошибку небрежным жестом захлопнув книгу, являющуюся предметом раздора, при этом панибратски положил девушке руку на плечо… Камикадзе.
— Руки убери грязнокровка, — скривившись в гримасе презрения Гермиона сбросила руку Локонса со своего плеча. — Кажется ты забыл, что имеешь дело с главой рода и суккубой, что-же сейчас напомню, — ухмыльнувшись Гермиона не вынимая палочки произнесла одно единственное заклинание.
— Левикорпус!
В тот же миг класс огласил вопль Локонса, и все легли от смеха, наш павлин повис посреди кабинета вверх ногами тщетно пытаясь поправить упавшую ему на голову мантию, обнажившую бритые ноги с надетыми розовыми кружевными панталонами.
