Я поймал себя на мысли, что представляю рядом с собой Маркизу. И чудилось мне, что мы вместе с ней смотрим на звездный потолок, и наперебой сообщаем друг другу, что каждому из нас удается там разглядеть. И мне как будто даже слышался ее возбужденный голос: "Смотри! Смотри! Видишь, вон там — Медведь! А рядом с ним — видишь? — Принцесса!" И как будто я смотрю туда, где она разглядела эти фигуры, и ничего не могу различить в хаотическом скоплении мерцающих точек.
Глава 14.
Время до утра субботы прошло для меня почти незаметно. В пятницу я не пошел смотреть Спектакль, и от участия в традиционном банкете тоже отказался. Вместо этого я лежал на своей кровати с закрытыми глазами, и пытался представить себе все то, что мог бы увидеть, подобравшись к звездам вплотную.
Субботний завтрак, волею Магистра, был мне противопоказан. Поэтому я появился в Центральном Зале сразу же после его окончания. В тот момент, когда здесь уже шумела весьма значительная по своим размерам толпа местных обитателей.
Привычный уклад общественной жизни в этот день был полностью переиначен. Игра в "Биржу" была отменена, равно как и встречи регулярного первенства по настольному хоккею. Обитатели мира предпочли лично поучаствовать или понаблюдать за происходящими в Центральном Зале приготовлениями.
Я немедленно оказался в центре всеобщего внимания. Всякий обитатель мира уже знал о моей дерзновенной и рискованной миссии, и теперь смотрел на меня со смешанным чувством восхищения, сочувствия и зависти. С некоторым внутренним удовлетворением я наблюдал, с каким нескрываемым интересом и уважением смотрит на меня Принцесса, и как восторженно сияет взгляд Актрисы.
И только Маркизы не замечал я в собравшейся толпе. Только она сейчас не смотрела на меня, как на будущего героя. И это было весьма обескураживающе. Вся затея вдруг стала выглядеть в моих глазах какой-то ненужной. Для кого я предпринял все это, как не для Нее? Ради Нее, ради того, чтобы доказать Ей, что я что-то в этом мире стою, что я могу свершить нечто героическое. Доказать себе, что я имею право претендовать на Ее любовь. Но нет, все впустую, и Ей мои подвиги, настоящие и вымышленные, больше не интересны!
Теперь уже я несколько отрешенно наблюдал, как завершаются последние приготовления.
Из Декораторской в Центральный Зал принесли длинную столешницу от Королевского стола, а так же большой моток веревки. Веревку размотали, и перекинули через один край столешницы, расположив ее, таким образом, вдоль нее с обеих сторон. После этого несколько человек подняли столешницу, устремив тот самый край, через который была перекинута веревка, в направлении потолка.
До самого потолка, ясное дело, никакая столешница бы не достала. Зато удалось прислонить ее к стене, и теперь она практически упиралась в лепной карниз, проходящий на высоте в три человеческих роста, и символизирующий собою конец стены и начало сферического потолочного свода.
— Вот! — важно объяснял мне Магистр. — Долезешь до карниза, а там видно будет!
Я кивнул, сглотнув слюну. Карниз был, конечно, ниже потолка, но все равно довольно высоко.
— Ты ведь не ел ничего сегодня? — взыскательно спросил меня Магистр.
Я уверил его, что не ел.
— Тогда давай, — сказал мне Магистр, — обвязывайся! Узлы вязать умеешь?
Обвязывал меня веревкой Генерал. Я стоял перед ним, распростерши руки в стороны, а он профессионально вязал узлы, затянув веревку вокруг моей поясницы, приговаривая что-то вроде: "ексель, моксель, штепсель, дроссель..."
Наконец, все было готово к началу подвига.
— Начинаю обратный отсчет! — объявил Магистр. — Десять, девять...
Я еще раз оглянулся по сторонам. Оглядел живописную композицию "тягачей", состоящую из Генерала, Гвардейца, Графа и Дворника, застывших в напряженной позе вдоль другого конца каната. Задержал взгляд на стоящем рядом со мною Магистре, с блокнотом и карандашом в руке. И на стоящем чуть поодаль Менестреле, также во всеоружии готовом встретить свое вдохновение.
— Шесть, пять... — раздавался под сводами Центрального Зала мерный голос Магистра.
Я посмотрел на зрителей, расположившихся в некотором отдалении от грядущих событий. Кого там только не было! Мне отчетливо виделись лица Королевы, Принцессы, Герцогини, Баронессы, Канцлера, Герольда, и многих, многих других. Но в этой толпе не было Маркизы.
— Три! — вернул меня к жизни голос Магистра. — Два, один... Пошел!
И я пошел! Я уперся ногой в почти что вертикальную поверхность столешницы, и тут же веревка, которой я был обвязан, натянулась, и потащила меня вверх. Меня оторвало от пола, и мне оставалось только перебирать ногами по столешнице, покуда сила четырех человек возносила меня ввысь, к звездам.
На середине пути мое движение вдруг остановилось. И я застыл в некоторой нелепой горизонтальной позиции, между потолком и полом.
— Подожди немного! — крикнул мне оттуда, снизу, чей-то голос. — Сейчас мы тут...
Там, внизу, возникла какая-то заминка. Мне оставалось только ждать, и надеяться, что те, кто держит веревку, ни при каких обстоятельствах не бросят ее держать.
Я попытался взглянуть вниз, и это мне почти удалось. Я увидел довольно небольшие человеческие фигурки, столпившиеся там, внизу. Мне неожиданно вспомнилась картинка, которую я видел на экране Компьютера Отшельника. Фигурка рыцаря, которым управлял Отшельник в своей игре, виделась примерно под тем же ракурсом.
"Так все мы и смотримся, если глядеть на нас с потолка!" — подумалось мне. И при этом я неожиданно ощутил, что мысль эта на самом деле гораздо глубже, чем мне самому показалось на первый взгляд. Что-то было важное в ней, и если додумать ее до конца...
Но тут новый могучий порыв веревки опять потащил меня вверх, к заветному карнизу. Еще немного, и я, изловчившись, сумел ухватиться за него руками, подтянуться, и усесться на нем.
О, Потолок, сколько здесь было пыли! Я совсем не учел этого обстоятельства, и сейчас, вместо восторга покорителя вершины, испытывал сильнейшую досаду оттого, что мои руки, лицо и одежда мгновенно стали грязными и липкими.
— Ну, что там? — кричали мне оттуда, снизу.
Я взглянул на звезды. Они были тут, совсем рядом! До них все еще нельзя было дотянуться, но отсюда их можно было рассмотреть гораздо лучше, чем снизу, с поверхности пола. Правда, именно с такого близкого расстояния они уже не казались такими уж загадочными. Отсюда было видно, что они представляют собой лишь одну огромную гирлянду, состоящую из великого множества маленьких разноцветных лампочек, нанизанных на черный провод. Что висит эта гирлянда здесь уже давно, и лампочки успели покрыться толстым слоем пыли. Иные из них уже и вовсе перегорели, и погасли навсегда.
В общем, одно сплошное разочарование! Я даже немного пожалел, что согласился на эту затею. Хотя, с другой стороны, я мог сейчас наслаждаться тем, что не менее двух десятков человек, столпившихся там, далеко внизу, задрав свои головы вверх, наблюдают за каждым моим движением. Я совсем даже не спешил отправляться в обратный путь!
— Ну, что ты там видишь? — кричал мне снизу Магистр.
— Да так! — отвечал ему я. — Ничего особенного!
— Я же говорил! — порадовался он своей скептической правоте.
Я снова взглянул вниз. Подо мною был весь Центральный Зал. Разнопестрая толпа зрителей выглядела отсюда очень живописно. Менестрель, как я видел, яростно строчил что-то в своем блокноте. Грузный Генерал, вытирая платком свою лысину, смотрел на меня, задрав голову.
И еще я заметил там, совсем уж вдалеке, на другом краю Зала, одиноко стоящую фигурку в синем платье.
И что-то еще кричал мне снизу Магистр. И кто-то из зрителей запустил вверх свою шляпу. И какая-то еще суета происходила там, подо мной. И звезды, которых еще никто и никогда не видел так близко, простирались прямо над моей головой. А я все смотрел на эту далекую женскую фигурку, и сам не знал, что испытываю в душе своей.
— Эй, ты что там, уснул? — снова кричал мне снизу Магистр. — Рассказывай, что видишь!
Да, все участники и свидетели события настойчиво требовали от меня подробностей. Я оглянулся по сторонам, в поисках интересных впечатлений. И тут заметил, что на стене, прямо возле меня, находится некая металлическая решетка. А за ней — вроде как дыра. Дыра в стене! И по размерам не такая уж она и маленькая!
Я протянул к решетке руку, и взялся за нее. Неожиданно она поддалась моим усилиям и отошла от стены с ближайшего края. Я осторожно попытался отогнуть ее, насколько это возможно, чтобы заглянуть туда, вовнутрь. Но тут решетка совсем отвалилась. От неожиданности я выпустил ее из рук, и она полетела куда-то вниз.
— Берегись! — кричал кто-то внизу.
Послышался гулкий звук удара металлической решетки о паркетный пол.
— Что это? — слышались недоуменные возгласы.
Меня это не интересовало. Передо мной сейчас действительно открылась таинственная черная дыра, и все мое внимание было устремлено туда, в ее загадочные недра.
Я просунул в дыру свою руку. И ощутил явственное движение воздуха, причем — туда, в отверстие. Это было любопытно! Это было даже интереснее, чем смотреть на пыльные звезды! Я понял, что обязательно должен проверить, что же находится — ТАМ!
— Эй — кричал снизу Магистр. — Что там у тебя? Давай сюда еще что-нибудь!
— Сейчас! — ответил я, и, осторожно развернув свое тело на карнизе, сунул себя в темную дыру.
Немного подумал, и отвязал от себя веревку.
* * *
Эпилог
Вряд ли я сумел бы надлежащим образом описать все то, что мне было суждено увидеть и пережить в дальнейшем. От обилия обрушившихся на меня самых невероятных, самых фантастических впечатлений, мое сознание просто не смогло вместить в себя их все. Осталась лишь какая-то нелепая мозаика из цветных картинок, запахов, звуков и моих собственных внутренних ощущений.
Никогда в своей жизни я и помыслить не мог, что на мою долю может выпасть такое!
Помню — я видел свет. И этот свет как будто бы настойчиво призывал меня к себе. И я устремился к этому свету, я достиг его, я оказался в нем, и...
Я обнаружил себя в очень странном помещении. В весьма тесном помещении, заставленном несколькими рядами столов. И на столах этих, также ровными рядами, стояли Компьютеры. Целая комната, доверху набитая Компьютерами!
Но самое поразительное было не в этом. Одна из стен этого невозможного, невероятного помещения, представляла собой огромный экран. Этот экран был, наверное, в сотню раз больше, чем наш Телевизор! А на экране этом...
Изображение было разбито на квадраты, и в каждом таком квадрате жила своя картинка. Неподвижная картинка, на которой можно было разглядеть какие-то помещения, коридоры, стены и двери... Что-то было в этом неуловимо знакомое... И уже в следующее мгновение я понял — что. На огромном экране этой странной комнаты находился наш мир! Здесь был он весь — как на ладони! Вглядываясь в любой из квадратиков изображения, можно было узнать какой-то из его кусочков. И Обеденный Зал, и Библиотеку, и коридор Желтого Сектора... И комнаты обитателей! Наши комнаты!
Ракурс изображения был мне уже почти привычен — немного сверху и сбоку. Совсем так же, как в компьютерной игре Отшельника. Совсем так же, как оттуда, с карниза Центрального Зала...
И сами обитатели мира были на экране! Небольшие людские фигурки мелькали в разных уголках огромного экрана, мельтешили там, а то и совершали некое свое путешествие по пестрой его плоскости, перемещаясь из сектора в сектор...
Пораженный всем увиденным, я не сразу понял, что теперь-то мне бы следовало испугаться по-настоящему. А когда понял это, ужас мгновенно обуял меня.
Этой комнаты не должен был видеть никто и никогда. Эта комната была предназначена не для людей, не для обитателей нашего мира — это было очевидным.
То, что в данный момент времени в ней никого, кроме меня, не было, внушало лишь крайне слабую надежду на спасение. В любой момент здесь мог появиться Кто-то, и я даже представить себе не мог, как этот Кто-то мог бы выглядеть...
Мне срочно нужно было бежать. Бежать прочь из этого помещения, где находилось так много ответов на мучающие меня вопросы, вообще на все вопросы, какие только могут прийти в голову человеку. Разгадка величайшей тайны была так близка, что сама мысль о том, что я могу вдруг постичь ее в одно мгновение, вселяла в мою душу глубокий, панический ужас!
Почти сразу же я заметил здесь и другой примечательный предмет. На стене комнаты висела картина. Картина, изображающая портрет. Портрет женщины. Я сразу узнал ее. Это была та самая Женщина, Женщина из моего сна. И тут же сон этот, давно позабытый мною сон, мгновенно, и во всех подробностях предстал перед моим внутренним взором.
Здесь, на портрете, она была одета в какую-то странного фасона одежду, у нее была другая прическа, здесь она улыбалась таинственной, загадочной улыбкой. И только одно роднило женщину на портрете с Женщиной из моего сна. Это глаза! Оливкового цвета глаза, с пристальным, пронзительным, проникающим куда-то в самую мою душу взглядом.
И, совсем как в моем сне, сейчас эта Женщина смотрела на меня с портрета — смотрела все так же немигающе, все так же требовательно. И этот взгляд как будто приковывал меня к месту, где я стоял, и как будто начинал медленно и неумолимо вытягивать из меня мою волю — волю к действию, волю к жизни.
Каким-то вялым всплеском сознания родилась у меня мысль, что надо срочно отвести взгляд от этого изображения. Что если я не сделаю этого, я останусь здесь навсегда.
Огромным усилием воли мне все-таки удалось это сделать. И почти тут же мечущийся по пространству комнаты взгляд мой зацепил-таки знакомый образ двери. Вполне обычной двери, несомненно, ведущей из этого помещения наружу. Наружу... — куда?
Ужас перед только что увиденным был гораздо сильнее страха перед неизведанным. Я бросился к двери, и потянул ее на себя...
За дверью, совершенно для меня неожиданно, оказался вполне обычный коридор. Странным в нем было только полное отсутствие зеркал. Стремясь прочь от опасного помещения, я почти бегом ринулся по этому коридору, совершенно себе не представляя, что может ждать меня там, впереди. Оставаться на месте, я чувствовал, я практически знал это, было смертельно опасно...
Вряд ли я мог бы объяснить, что значит — "смертельно опасно". Это было какое-то новое, незнакомое и неизведанное ощущение. Это было непонятно откуда возникшее знание, и знание это веяло ужасом, а ужас гнал меня вперед по коридору.
Коридор вывел меня к Лифтам, и я вновь подивился, сколько в этом странном мире, где я сейчас очутился, вполне знакомых мне вещей и понятий. Я надавил на большую квадратную кнопку, расположенную сбоку от проема лифтовых дверей. Она вдруг озарилась изнутри приятным матовым светом. Но, вопреки моему ожиданию, створки Лифта не раздвинулись. Что-то не так?
"Скорее, скорее!" — колотилась в моем сознании мысль, и я снова не мог сказать с уверенностью, чья эта мысль. Я чувствовал, что дорого каждое мгновение, что любое мое промедление может обернуться для меня самой настоящей трагедией.
