Адмирал Аландер, облаченный в парадный мундир со всеми регалиями, заявил, что не признает новое правительство и более того, вовсе его правительством не считает, назвав их мятежниками и восставшей чернью. Он потребовал сложить оружие и сдаться законному императору, иначе пригрозил открытием военных действий. Элкси в ответ призвал его к благоразумию, заявив, что его намерение сражаться за беглого императора, приведет только к большому кровопролитию, и не принесет никаких желаемых славным адмиралом плодов, потому что на стороне правительства в несколько раз больше войск, чем у него, и им тоже есть за что сражаться. Так же он заявил, что, в случае крайней необходимости, новое правительство Эридана поддержит Галактический Союз, с которым Аландеру не совладать даже при самых благоприятных для него обстоятельствах.
Адмирал заявил, что не изменит присяге. Элкси едва сдержался, чтобы не назвать его болваном, и сказал то, что должен был, — что лично он присягает народу Эридана и призывает Адандера к тому же. Адмирал, который до этого, смотрел куда-то поверх его головы, впервые посмотрел Элкси прямо в глаза, и тот вдруг подумал, помнит ли он, что когда-то Джес представлял его в качестве своего друга?
— Зря ты ввязался в это, мальчик, — сказал Аландер, — Ну, теперь уже ничего не исправить, готовься к войне.
— Войны не будет, — сказал Элкси, но "Север", уже отключил канал связи.
Элкси был готов к произошедшему, но все равно настроение почему-то испортилось.
— Как можно быть таким упертым? — печально спросил он у Генлои.
— Еще как можно, почти все они такие, — ответил тот, с ненавистью глядя на погасший экран, — Присягнуть народу... Это хорошо звучало бы в общем эфире, но для этого подонка не стоило распинаться. Люди для него это восставшая чернь, он же сам тебе сказал.
* * *
Короткое, но вполне содержательное общение адмирала Аландера с Сайгероном было скрыто от общего эфира, однако все подразделения армий "Север" конечно видели его и слышали, и Джес подумал, что зря отец так пренебрежительно отозвался о черни. Элкси в этом диалоге выглядел гораздо благороднее, хотя Джес прекрасно знал, что тот и сам не питает особо нежных чувств к бесправным кастам. Однако Элкси произнес уже достаточно речей, чтобы знать что и когда следует сказать, а отец никогда не задумывался о политической привлекательности своего образа, — все, что не касалось воинского дела было ему чуждо и неинтересно, и он не стал бы кривить душой для того, чтобы собственные солдаты думали о нем лучше, чем он есть на самом деле. Отец вообще не понимал, какое это имеет значение, если есть долг и присяга.
На самом деле адмирал не презирал всех шеану без разбору, он вообще их не презирал, он уважал всех своих солдат, которые хорошо выполняли свою работу, но он считал, что каждый должен быть на своем месте. Несмотря на вполне резонное замечание Элкси о том, что армия "Север" при всей своей мощи и отличной военной подготовке сильно уступает в численности остальным армиям Эридана, отец похоже всерьез верил, что сможет воевать и победить. И все из-за своей дурацкой убежденности, что у шеану, дорвавшихся до власти ничего не получится, не сумеют они эту власть удержать.
С самого начала переворота к цирданской границе начали стекаться солдаты, оставшиеся верными присяге, впрочем, говоря по чести, именно солдат было мало — в основном прибывали офицеры. И большинство из тех, кто не принадлежал к высшему сословию, переходили на их сторону совсем не из чувства долга, а просто потому, что не верили, будто новое правительство продержится у власти, просто выбирали более сильную сторону по своему разумению.
Сам Джес уже смирился с произошедшим, решив для себя, что будет делать свою работу, не пытаясь думать ни о том, почему все получилось так, как получилось, ни о том, чем все теперь кончится. Все равно не в его силах было что-либо изменить.
Джес не мог понять, почему Элкси все-таки ввязался в дела заговорщиков, ведь ему никогда это было не интересно. Не мог же он столько лет так ловко притворяться, в самом деле! Что его вынудило?.. Следовало, наверное, поговорить с ним, если не просто из любопытства, то хотя бы затем, чтобы выполнить данное когда-то Элкси обещание не принимать ничего плохого о нем прежде, чем Джес выяснит у него самого мотивации его действий. Но связаться с Элкси возможности не было, он был на нелегальном положении. А сейчас... Сейчас уже не было такого желания. Что там выяснять? Элкси захотел стать правителем планеты, купился на заманчивое предложение. Идиот. Теперь он празднует победу, не думая о том, что находится в самом центре тайфуна, который несется с такой скоростью, что разорвет на мелкие кусочки не только людей, которые с ним рядом, но и его самого — его самого в первую же очередь. Джес не сомневался, что больше не увидит его живым. И он даже не злился и не обижался, ему просто было жаль, что все происходит именно так.
Отец увел войска с границы, довольно далеко от планеты, туда, где огромную армию трудно будет обнаружить, это значило, что под словом "война" он не имел ввиду открытое столкновение армий. Что ж, уже хорошо, значит адмирала не покинул разум от ненависти к предателям, он будет выжидать, разберется в обстановке и ударит в нужный момент так, чтобы наверняка. На его месте Джес начал бы с того, чтобы наносил быстрые точечные удары в наиболее уязвимые места врага и потом уносил бы ноги. Отец свои планы с ним не обсуждал, он хоть и произвел его в старшие офицеры согласно заведенному порядку, к штабу своему не приближал, да в общем Джес этого пока и не заслужил.
* * *
То, что после удачного завершения восстания можно будет отдохнуть, оказалось пустой надеждой. Все стало еще хуже, дел требующих немедленного решения, каждый день появлялось почему-то нескончаемо много, при этом не было уже просвета в конце пути, к которому можно было бы стремиться. Одним из основных лозунгов нового правительства была отмена большинства ограничений, налагавшихся на низшие сословия и теперь в обществе царил сумбур, — люди не знали, как вести себя. Многие продолжали делать то же, к чему привыкли, другие сидели и ждали, пока им скажут, кто они теперь и что они теперь. Кое-кто из особенно наглых пытался утвердить свои новые права, — юнцы-простолюдины являлись в питейные и прочие заведения, открытые прежде только для эрселен. Поначалу в таких ситуациях частенько возникали драки, в результате которых в кутузку отправлялись теперь уже скопом представители всех трех сословий к вящей радости эшлен и шеану, для которых унижение эрселен было столь сладостно и отрадно, что за это не грех было и самим посидеть за решеткой. Рабочие устраивали забастовки, требовали повышения зарплаты, выходных дней и, Господи спаси, оплачиваемых отпусков. Пытались организовывать что-то вроде профсоюзов. И если кое-кто из хозяев, наиболее лояльных к новой власти, или из тех, кто не мог себе позволить остановить производство, шел на уступки, то были и такие, кто просто закрывал свои предприятия и запирался дома до лучших времен. То, что эти времена скоро вернутся, никто практически не сомневался.
Оскорбленная аристократия быстро превращалась в подпольную организацию, заняв вакантное место ныне правящих страной заговорщиков, и теперь планировала ответные меры, сколачивая вооруженные группы и организуя восстания и просто мелкие бунты, которых с каждым днем становилось все больше. Делалось все это с именем Фарниса на устах, все знали, что император жив и на свободе, и может быть даже, получали от него какие-то указания.
Одни женщины пока вели себя тихо, они не требовали себе никаких особенных прав, не бунтовали и не хватались за оружие. Большинство слишком привыкли пребывать в ничтожестве, другие справедливо полагали, что следует подождать воцарения спокойствия в стране, когда мужчины наконец разберутся между собой. Вмешиваться в их дела было глупо и опасно. А может быть, не нашлось еще среди женщин достаточно сильного лидера, который набрался бы мужества заявить о себе. Элкси хотел, чтобы таким лидером стала Севелина, — не сейчас, конечно, но может быть, года через два или три, когда придет время. Сама Севелина в глубине души относилась к этой роли весьма скептично, у нее не было никакого желания заниматься политикой, ей было вполне достаточно того, что сама она получила то, что хотела. Но с другой стороны принцесса понимала, что должна быть нужной и полезной Элкси, поэтому готова была делать все, что он скажет.
Впрочем, Севелина уже совершила деяния вполне революционные. В частности, она открыто переселилась в апартаменты Элкси, чем изрядно шокировала мать, сестер и всех прочих придворных дам. Она не соблюдала этикет, появлялась в обществе мужчин и вообще вела себя с ними на равных, как какая-нибудь женщина легкого поведения. Строго говоря, придворные дамы и считали ее таковой, разве что не высказывали такого мнения вслух из уважения к Денаре. Дамы принципиально не общались с мятежной принцессой, исключением была только Аделара, еще одна странная особа, переметнувшаяся в стан врага. Но поведение престарелой принцессы никого не удивляло, она всегда была эксцентричной и всегда слишком любила внука, и потом Аделара все же ничем не порочила свою честь...
Большинство истовых поборниц нравственности вскоре покинули дворец. Их арестованные в ночь восстания мужья были отпущены на свободу под честное слово и гордо удалились в свои поместья. Свято место не пустовало, — оно тут же было занято придворными из тех, кто поддерживал новый порядок. Среди них были не только эрселен, но и эшлен — незаконные дети высшей аристократии, готовые на многое, чтобы считаться полноправными детьми своих отцов.
Стенис получил свободу одним из первых. Наследный принц дал честное слово не брать в руки оружия и подписал все необходимые документы, что не собирается претендовать на престол. После этого Стенис приобрел дом в прилегающем к дворцу квартале и переехал туда вместе женой и младшими дочерьми. Почти всю свою жизнь наследник эриданского престола находился в тени отца, внимание общественности он доселе привлекал только пару раз — когда родился и когда выяснилось, что его супруга ожидает первенца. И собственно все. Унылая физиономия Стениса постоянно маячила где-то на заднем плане на всех торжественных церемониях, но и только, его никто не замечал, о нем не говорили и не писали. Стенис не был политиком и не был военным — он не был никем, и посему никому не был интересен, по умолчанию считаясь "неудачным сыном" императора. Он даже ни одного мальчишки не смог произвести на свет.
За действиями Стениса сейчас внимательно наблюдал весь Эридан, впервые в жизни сын Фарниса олицетворял собой императорскую семью и каждый его поступок имел большое значение.
Кто-то ожидал, что Стенис откажется соблюдать нейтралитет и останется в заключении — это был бы самый простой и правильный для него поступок, по сути ему не потребовалось бы делать ничего и в то же время он вроде как сердцем поддержал бы своего отца.
Но Стенис предпочел свободу.
Кто-то из придворных ожидал, что, воссоединившись с семьей, Стенис призовет к порядку старшую дочь, которую если и не убьет на месте, то за волосы приволочет под родительский кров и оставит взаперти до тех пор, пока не явится ее муж и не решит ее судьбу собственноручно.
Стенис прилюдно обнял дочь и поцеловал в лоб, благословляя.
После чего пожал руку Сайгерону и пожелал ему удачи.
А в довершение — бывший наследный принц устроился в Университет преподавать какую-то мудреную науку, которую ненавидели все студенты. То, что Стенис был этой наукой увлечен, никто и подозревать не мог, разве что Денара.
Каждое скандальное деяние Стениса наносило новый болезненный удар мятежной аристократии, сын низвергнутого императора по сути отказывался от него. Элкси очень надеялся, что Фарнис смотрит новости и позаботился о том, чтобы каждый шаг Стениса был подробно освещен прессой и повторен неоднократно.
* * *
В том, что Фарнис не будет долго сидеть сложа руки и вскоре устроит какую-нибудь крупномасштабную гадость, никто не сомневался, однако где именно и в какой момент ее стоит ожидать разумеется никому не было ведомо. Спецслужбы нового государства пока еще работали не так хорошо, чтобы внедриться в стан врага и выведать его планы. Да, строго говоря, на это и не было времени.
Не было времени и на то, чтобы много думать по этому поводу. Даже Севелина, которая не была обременена никакой работой, впервые чувствовала себя в самом центре захватывающей круговерти постоянно происходящих крупных и мелких событий. Впервые ее не ограждали от мира, не запирали на женской половине и не указывали, чем стоит интересоваться, а что неприлично и просто недопустимо. Принцесса почти все время пребывала в какой-то туманной эйфории, иногда даже ей по прежнему казалось, что она спит или попросту сошла с ума и придумала себе новую сказочную жизнь.
В этой жизни Севелина была избавлена от Симона... Когда освобождали арестованных, она со слезами просила Элкси, чтобы ее ужасного мужа не выпускали на свободу ни при каких обстоятельствах. Элкси обещал. Но Симон, слава всем богам, и не стал давать клятву соблюдать лояльность к новой власти, предпочел остаться в заточении. К слову сказать, заточение это не было особенно мучительным, к сановным узникам относились совсем не плохо.
В этой жизни Севелина вдруг по-настоящему узнала своего отца, который оказался таким... таким! Она и представить себе не могла, что человек, который всю жизнь относился к ней так отстраненно и холодно, так официально, оказывается любит ее и желает ей счастья.
В этой жизни у Севелины был любимый мужчина, который постоянно был чем-то занят и мало уделял ей внимания, но все же — находился где-то поблизости и ночи проводил рядом с ней, хотя чаще всего просто спал мертвым сном. Это было не важно... Важным было то, что она чувствовала его своим, и себя с ним одним целым, неразрывным и навсегда.
Когда однажды ночью за приоткрытой дверью спальни раздался пронзительный писк, а потом завыла сирена, Севелина не сразу поняла в чем дело, она тоже уставала за день и всю ночь спала очень крепко и почти без сновидений. Но уже в следующий миг, когда до ее сознания вдруг дошло происходящее, девушку всю окатило таким диким ужасом, что она изо всех сил закричала, истошно и отчаянно, как будто уже увидела идущую за ней смерть в образе всклокоченного и безумного деда с оружием на изготовку. Она готова была в панике броситься куда-нибудь вон из комнаты, но Элкси схватил ее за руку и стащил с кровати на пол, заставив прижаться к полу.
— Ну что же ты так кричишь? — пробормотал он.
В это время в комнату ворвался одетый в черное человек. Понимая, что уже замечен и вот-вот будет схвачен, он не медля выпустил по кровати две длинные очереди, изорвавшие в труху одеяла и подушки. Севелина снова закричала, но Элкси слегка оглушенный ее воплями, все же высунулся из-за изуродованной кровати и успел сделать выстрел до того, как человек в черном разобрался что к чему и послал еще одну очередь чуть левее и ниже. Туда, откуда кричали.
