Значит, что? Значит, надо что попроще и подешевле — чуть дороже рабочих рукавиц. Жилетка из самой дешёвой ткани — подошёл один из видов местной самотканой дерюги-мешковины, с нашитыми карманами из грубого холста. Надевалось всё это через голову — как хомут и, крепилось в одно целое завязочками по бокам, а позже ремешками. Заклёпочки, чтоб карманы пореже отрывались, свои пуговицы на них — штампованные из жести и, получилось довольно стильно!
Я подал саму идею, а Анна Ивановна мастерски воплотила её в жизнь.
Значит, что? Значит, надо что попроще и подешевле — чуть дороже рабочих рукавиц. Жилетка из самой дешёвой ткани — подошёл один из видов местной самотканой дерюги-мешковины, с нашитыми карманами из грубого холста. Надевалось всё это через голову — как хомут и, крепилось в одно целое завязочками по бокам, а позже ремешками. Заклёпочки, чтоб карманы пореже отрывались, свои пуговицы на них — штампованные из жести и, получилось довольно стильно!
Я подал саму идею, а Анна Ивановна мастерски воплотила её в жизнь.
Рисунок 43. Примерно так мог бы выглядеть жилет-разгрузка.
Естественно, для "обкатки", сперва снабдил "разгрузками" членов кооператива в качестве рабочей одежды — а Клим тут же облюбовал её для рыбалки. Дальше, этот жилет стал распространяться по Матушке-России со скоростью пандемии коронавируса!
Ну, это я опять — очень далеко забежал вперёд...
Кроме того, часто общаясь, я не забывал внушать хозяйке "Иглы" кое-какие мысли, касаемые будущего её предприятия:
— В результате преобразования в артель кооператива "Красный рассвет", потеряете часть личной прибыли, согласен... Зато, Анна Ивановна, сохраните само дело и своё участие в нем. Ведь, Вам важнее быть при интересном деле — чем просто иметь с него деньги, которые всё равно не сможете с умом потратить?
Действительно, у всех на слуху дикие кутежи — закатываемые нэпманами и, никто не спросит, а куда им ещё девать свои прибыли? Всё было так зыбко, всё так быстро и непредсказуемо менялось, всё так было при НЭПе властями вкривь-вкось устроено... Что только и оставалось — быстрее потратить-прогулять-пропить, чтоб хотя бы приятные воспоминания остались.
— Ох, боюсь Вы правы, Серафим Фёдорович...
Опять же, в связи с моими идейками, пришлось ещё закупить швейных машинок и нанять дополнительно персонал. Однако, дальше всё — затык!
— Вам расшириться надо, Анна Ивановна! А как это сделать, если частникам не разрешается нанимать больше двадцати рабочих?
Только вздыхает:
— Сама об этом день и ночь думаю — аж голова кругом идёт! И, хочется и колется...
— А насчёт ограничения численности артелей и кооперативов — в законах ничего не сказано.
Наконец, я её "добил" и ещё весной была создана артель "Красная игла", вошедшая в кооператив "Красный рассвет". Это уже обеспечило её гарантированными заказами — хотя бы в первое время на рабочие рукавицы и те же самые "разгрузки".
Кроме того, Анна Ивановна обладала ещё двумя немаловажными достоинствами...
Как Клим среди кустарей, она имела громадный авторитет среди местных предпринимателей-нэпманов. В уме и обходительности с каждым человеком ей не откажешь, в особой женской — "мягкой" силе властного характера, тем более. Фрол Изотович и Клим брали "горлом", Анна Ивановна — особым, не передаваемым словами "шармом" и умением уговорить любого — исключая разве что трезвый телеграфный столб.
В отличии от своей бездетной младшей подруги, у сорокасемилетней Анны Ивановны Паршиной было три уже взрослых сына: младший — милиционер у Каца, средний — помощник волостного судьи и член волостной ячейки РКП(б), наконец старший сын — ответственный работник в уездном Ардатове. Это тоже добавляло ей "веса" среди своего брата-нэпмана.
Короче, своим лишь "переформатированием" она не ограничилась!
* * *
Поднявшись в спальню хозяйки Трактира, я первым делом всемерно покаялся и попросил прощения:
— Уважаемая Софья Николаевна! Глубочайше прошу извинить меня за своё свинское поведение, ещё раз поздравляю с Международным женским днём и прошу принять в знак примирения вот этот скромный подарок...
Ну, насчёт "скромности" этого подарка, я бы два раза промолчал!
Это "тонкое" женское белья — "из самого Париджу". Я не извращенец-фетишист какой, не подумайте. Но видеть прежние "пенюары", в которых я думаю — не одно поколение её пра-пра-прабабушек похоронили...
Мне просто за себя стыдно, как за мужчину!
Софья Николаевна, не взглянув даже на мой подарок, лёгким движением плеча сбрасывает с себя роскошный (когда то) персидский халатик... А, под ним...
НИЧЕГО НЕТ!!!
Надо сказать, до сих пор она стеснялась при свете раздеваться, как ни уговаривал. Гасим лампу и только тогда, при полной Луне похотливо-любопытно заглядывающей через окошко спальни, можно что-то различить.
Чего, спрашивается, стеснялась? Как и на ощупь, визуально тоже — очень даже роскошное, ни разу не рожавшее тело! Не "звезда" какая конечно, но и здесь — не подиум, а обычное семейное ложе, отчасти уже расшатанное.
Но, этого мало!
Она, обоими руками протягивает мне плётку — до сей поры висевшую на стене... Народный, несколько дикий обычай такой: во время свадьбы, невеста дарит жениху плётку и подставляет спину — в знак покорности воле будущего супруга. Он её не больно (чаще всего) бьёт и, после этого они считаются законными мужем и женой и, идут в баню... Ну... Помыться, там попариться, или "ещё что".
У меня ещё, при первом же взгляде на висевшее на стене это орудие истязания, мысль была: "выстрелит" ли оно — как пресловутое ружьё в театральной драме?
Выстрелило!
— Это Вы меня простите, Серафим Фёдорович, — говорит покорно, — за глупость бабью мою...
Ух, ты... САДО-МАЗО!!!
"С детства" всё мечтал попробовать — да с моей Королевой... Хм, кгхм. Не поэкспериментируешь особо, а вот в лоб заработать — чем твёрдым и тяжёлым, это запросто можно.
— Ну, тогда... Ложитесь, Софья Николаевна, на кровать вашей очаровательной попкой кверху — пороть Вас буду!
— Ой... Ой! ОЙ!!!
А вы, знаете — в этом что-то есть.
— А теперь, Софья Николаевна, переворачивайтесь на спинку... Любить Вас буду!
После "порки", классика пришлась впору — с потолочных щелей посыпалась пыль веков, со стен полетела штукатурка.
Со всего Ульяновска и его отдалённых окрестностей сбежались мартовские коты и, факелами сгорая от зависти, слушали как из окна второго этажа Трактира — раздавалось сладострастное:
— Ооо... Ооох... АХ!!! Серафимушка... Ааах... Ааах... ООО!!!
Короче, 8 Марта удалось отметить на славу!
* * *
Вслед за "Красным суриком" и "Красной Иглой", в кооператив "Красный рассвет" влилась артель "Красный трактир", в которой первоначально состояло всего четыре пайщика: сама Софья Николаевна Сапогова, два полотёра-официанта, да её бабка-кухарка.
К осени, чуть более половины всех ульяновских предпринимателей-нэпманов преобразив свои частные лавочки в артели, вошли в состав "Красного рассвета". В нём появился свой отдел сбыта с несколькими магазинами — артель "Красный маркет", отдел снабжения со складами — артель "Красный лабаз" и, даже некое подобие собственного банка — артель "Красная взаимопомощь", куда шли отчисления на случай "форс-мажора" — потери трудоспособности отдельных членов или разорения целых подразделений кооператива.
Насчёт юриста, всё никак не обламывалось: никто из опытных адвокатов не хотел ехать в эту "Тмутаракань" — сколь не давали объявления в газетах, обещав всяческие заманчивые посулы. Однако, этим летом и, этот вопрос успешно решился.
Довольно-таки "нетрадиционным" путём!
Но об этом несколько ниже...
Сам кооператив стал нуждаться в головном офисе, по местному — в конторе. Вот, в одном из пустующих номеров на втором этаже "Красного трактира" — он на первое время и обосновался. Вскоре, ещё одна комната пошла под архив, а третья — под отдел технического консультанта... Дело то, расширялось.
В первое время, во всех трёх застать можно было только меня. Правда, очень редко — в часы указанные на дверных табличках. "Обюрокрачиваюсь" потихоньку — вон даже нарукавники в "Красной игле" пошил!
Хоть, формально я числился всего лишь "Техническим консультантом", никаких руководящих должностей не занимая — сколь не уговаривали... Однако всем заправлял именно я.
Я ведь, как катализатор какой: сам в химической реакции не участвую — но без меня она невозможна.
Прям, "Серый кардинал" какой-то!
* * *
Ну и не могу не упомянуть про своё литературное творчество, коим по возможности занимался длинными зимними вечерами.
Вообще-то считаю, литературное дарование у меня врождённое — в школе писал сочинения без черновика. И если за "русский язык" я вполне мог получить даже двойку, то за "литературу" — никогда не ниже твёрдой четвёрки. Потом, как уже рассказывал — я "зарыл" свой талант землю и, вновь занялся писаниной — лишь выйдя на пенсию и увлёкшись литературой про попаданцев. Сначала просто читал, что пишут другие, очень часто был не согласен с авторами — хотелось переделать по своему... И, наконец сам взялся и, десять лет почитай без малого, корпел над собственной "нетленкой".
Естественно, идя в ногу со временем при самом процессе сочинительства, я использовал текстовый редактор "Microsoft Office Word", а опубликовывал свои опусы на литературных сайтах. Здесь же пытался с помощью пера, чернильницы и писчей бумаги сочинить какую-нибудь годноту...
Не получается!
Мысли только о том, как бы вовремя макнуть перо в чернильницу, не сделать кляксу, не порвать бумагу... Про синтаксические ошибки и прочие очепятки, я уж не говорю. Перешёл было на печатную машинку, одалживаемую на ночь у товарища Ксенофонтовой, но...
Тот же "случай" — только в профиль!
Видать, утратил я безвозвратно некие "древние технологии". Не, если лет десять — упорно, ежедневно и еженощно... Вот уж на фиг: я лучше подожду начала электрификации, когда можно будет запустить комп.
А вот читать любые источники информации хроноаборигенов, анализируя и делая небольшие заметки на память — практически не напрягает. Потихонечку, я тщательно изучал современную "большую" литературу и вспоминал всё известное про неё из послезнания.
Воспоминания Анисимова, Взнуздаева и прочих участников Империалистической, Гражданской и даже изредка Русско-японской войн, я — проанализировал, систематизировал и подготовил для литературной обработки "Вордом" после "оживления" компа. Моя задумка такова: создать цикл историческо-публицистических книг — наподобие знаменитой серии Драбкина[39] о Великой Отечественной Войне.
Для чего спросите?
"Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо!".
Художественное слово, это великая сила — способная даже разрушить государство. Ну, или же — его защитить... Через популярные книги можно донести до предков некоторые мысли — например о тактике отдельного подразделения или требования к оружию и боевой технике будущей войны. А учитывая то, что товарищ Сталин очень любил читать интересные книги и имел большую личную библиотеку — где военная тематика занимала не последнее место, это может стать решающим фактором и просто-напросто перевернуть всю нашу историю с ног на голову.
Ну и наконец — "Учебник молодого красноармейца".
Нет, это не некое подобие хорошо мне знакомого "Учебника допризывника". Это советы опытных бойцов "салагам" об выживании на войне: начиная об том, как правильно мотать портянки и кончая поведением перед боем и в самом бою. Если хотя бы один из ста нынешних мальчишек её прочтёт и, благодаря этому останется жив — применив на практике на самой кровопролитной из всех войн...
Я уже буду считать свою миссию успешно выполненной!
* * *
В стране и за её пределами, за зиму не произошло ничего особенного интересного... В середине марта 1923 года на конференции ведущих стран Запада "опустили" Литву — закрепив Вильнюс (Вильну) за шакалом Европы. За Польшей то бишь... Ну, а Советское правительство выступило категорически против.
Глава 18. "Нас водила молодость в сабельный поход..."
Меж тем, жизнь текла своим чередом!
Взнуздаев Иван Данилович — бывший волостной военком, наконец, к февралю месяцу разродился "мемуарами". Прочитав сей труд я остался вполне доволен: если художественно обработать, да чуток подредактировать (здесь, можно вполне обойтись и без компьютера с "Вордсом") — то их совместный творческий труд с Фролом Изотовичем можно попробовать опубликовать по главам в журналах... Не хуже, а даже гораздо лучше — уже публикуемого там "дерьма" будет.
Занявшись редактированием, я дал новое задание Взнуздаеву:
— В нашей волости, я думаю — не одни вы с товарищем Анисимовым воевали, верно?
— Конечно, нет! У меня и списки всех участников как Империалистической, так и нашей Гражданской сохранились... На всякий случай: вдруг, наш военкомат восстановят и тогда с меня спросят.
— Вот и отлично, — обрадовался, — вызывайте их по одному или сами в гости ходите и, опрашивайте по вот этой анкете.
Тот, читает вслух с середины:
— "...Сколько раз Вам доводилось участвовать в рукопашной? Где, при каких условиях?", "...С какого расстояния Вы открывали огонь из винтовки? Фронтальный или фланговый огонь ввёлся? Видели ли Вы при этом цель и свои попадания в неё...?".
Недоумевает:
— Зачем это?
— Да, вот понимаешь ли... Читал ваши с товарищем Анисимовым воспоминания и появилась мысль о создании некого "Учебника допризывника".
— "Учебника допризывника"?
— Ну, да! Чтоб, молодёжь не своей кровью "науку побеждать" усваивала — а хоть чуть-чуть научилась на опыте предыдущего поколения... Поможете мне в том, товарищ?
— Поможет, — пробасил внимательно слушающий наш разговор Анисимов, — у обоих нас сыновья и мы не хотим — чтоб они сгибли за непонюшку табака... Верно, товарищ Взнуздаев?
Тот, с готовностью и даже с превеликим энтузиазмом:
— Верно, товарищи — конечно помогу! Вот, помню, пришёл я в полк после школы прапорщиков... Ну, дурак дураком! "Ать-два" ещё научили, а даже в картах — как заяц в латыни...
— Зато, говору у таких как ты было — не меньше, чем у иного охвицера из графьёв какого, — согласно кивал головой председатель исполкома, — чуть какой солдатик не заметив, честь ненароком не отдал — сразу пороть[40]. Ну, как же — "их благородие", мать вашу. Был у нас такой "офицер" — из господских лакеев... Да, если бы он один такой был!
Как известно, после потери практически всего кадрового обер-офицерства (особенно в пехоте), в школы прапорщиков стали направлять любого маль-мальски грамотного. К 1917 году, молодого здорового образованного мужчину без погон в России — было уже практически не найти.
— ...Нет, я не такой был! — категорически не соглашается экс-военком.
— "Такой, не такой" — поди счас проверь...
Взнуздаев обиженно:
— Думаешь, нас не били, Клим? Попал бы ты к генералу Сандецкому — тому и прапорщику или даже поручику зубы пересчитать, раз плюнуть.
