— Добрый вечер. — И, помедлив, поправил: — Уместнее будет обращаться ко мне «Ваше Преосвященство», дитя мое.
Женщина подняла голову и, на миг смутившись, перемялась с ноги на ногу, проговорив с сожалением:
— Простите, Ваше… Ваше Преосвященство. Я не знала как, — она помедлила, поджав губы, подбирая нужное слово, — правильно.
— Не знала, как обращаться к епископу, но явилась с сообщением, которое может, на твой взгляд, его заинтересовать? — Лоран не сводил с нее тяжелого взгляда прищуренных глаз.
«Если это суеверная горожанка, которая решила обвинить соседку в колдовстве за то, что та гуляет с ее муженьком, Богом клянусь, я за себя не отвечаю», — ощутив легкое раздражение, подумал Лоран.
— Простите, если моя ошибка оскорбила вас, — вздохнув, проговорила странная посетительница. — Я лишь вспомнила, под каким именем упоминали вас… — она замялась, и голос ее стал тихим, как шорох сухих осенних листьев, и полным тоски, — Вивьен и Ренар.
Лоран резко вздернул подбородок, черты лица его заострились. Он медленно выдохнул, упершись локтями в стол, и соединил руки подушечками пальцев. Раздражающие мысли тут же улетучились, и на смену им пришло недоброе предчувствие.
— Вивьен Колер и Ренар Цирон? — переспросил он, впившись взглядом в собеседницу.
Молодая женщина, сделав вслух столь вызывающее заявление, отчего-то затихла, опустив потухший взгляд в пол. Однако на вопрос ответила:
— Да.
У судьи инквизиции в голове пронеслось множество мыслей и ворох новых вопросов.
— Как тебя зовут, дитя? — спросил он. Голос его звучал одновременно мягко и строго.
— Элиза.
Элиза.
Лоран сосредоточился, пытаясь понять, вызывает ли это имя какие-либо воспоминания или ассоциации. Воспоминание не заставило себя ждать: Элизой звали ту рыжеволосую ведьму, которую по его приказу сжег Вивьен. Ее имя он упоминал на последнем допросе. И вот вновь женщина по имени Элиза заявляет о своем знакомстве с казненным молодым инквизитором.
Загадочная посетительница казалась ему отдаленно знакомой, но полагаться на это чувство было бессмысленно: оно могло лишь указать на то, что Элиза проживает в Руане либо его окрестностях, и прежде попадалась ему на глаза.
— Что связывает тебя с этими людьми, Элиза? — Он решил сразу же прояснить это, посчитав, что свое донесение, каким бы оно ни было, женщина еще успеет сделать. — И при каких обстоятельствах ты слышала, как они упоминали мое имя?
«Возможно, все очень просто, и эта женщина проводила ночи с кем-то из них, и при ней они вели недолгие разговоры о службе, не упоминая ничего недозволенного. Она красива. Мне ли не знать, что эти двое никогда не отличались праведностью?» — с усталостью предположил Лоран. Он надеялся, что ничего более запутанного — а значит, худшего, — она не расскажет.
— Не сомневалась, что возникнет этот вопрос, — смиренно произнесла Элиза. — Мы с Вивьеном любили друг друга. А Ренар был мне другом. Вначале отнесся с неприязнью, но потом я вылечила Вивьена от воспалившейся раны, и он увидел, что я не делаю его другу зла своей любовью, а, напротив, пекусь о его благополучии.
Епископ моргнул. Ему казалось, что сил на удивление у него за последнее время не осталось, но теперь осознал, что ошибался.
«И ты запросто рассказываешь мне такие вещи? О своей тайной связи со служителем церкви, казненным за впадение в ересь?»
Элиза же поспешно продолжила:
— Девушка, которую сжег Вивьен — то была моя сестра. Ее звали Рени. Она назвалась моим именем, чтобы меня не искали. Ренар сказал, что архиепископ разыскивал некую ведьму. Так вот, он искал меня. Рени попалась ему по ошибке. Это я говорю затем, чтобы вы поняли: я ничего не собираюсь скрывать, Ваше Преосвященство, и не собираюсь вас обманывать. Я уже сказала достаточно, чтобы вы арестовали меня и не дали мне никуда уйти. Я понимаю. Я не отрицаю своей вины, я лишь прошу меня выслушать.
Судья инквизиции, не меняясь в лице, внял этому монологу. Надо признать, Элиза смогла его удивить: случалось, что задержанные от страха признавались в совершенных ими преступлениях еще до того, как им начинали задавать вопросы, но эта женщина в своих признаниях упоминала Вивьена и Ренара, и сделала это так, словно ей уже все равно, что будет с нею. Это нельзя было просто проигнорировать.
— Ты признаёшься мне в том, что состояла в греховной связи с Вивьеном Колером, а также в том, что ты, как и твоя сестра, творила противоречащие христианским законам ритуалы и вела образ жизни, давший повод подозревать вас обеих в колдовстве? — холодным тоном уточнил он.
— Да, — равнодушно ответила Элиза, не поднимая взгляда и даже не вздрогнув от слов, которые должны были бы напугать любого человека, если их произнес инквизитор.
В комнате на несколько мгновений воцарилось молчание. Затем епископ медленно заговорил:
— Исходя из того, как обычно мыслят люди, тебя сюда могло привести глубочайшее раскаяние и осознание своей вины. Однако я не верю в это, глядя на тебя. В твоем облике и голосе нет ни смирения, ни просьбы о прощении, которое может искать человек у Церкви.
Элиза едва заметно качнула головой.
— Я о многом сожалею, — с неподдельной тоской возразила она, но тут же добавила: — Однако, вы правы, меня привел сюда не поиск прощения.
— В таком случае я не понимаю, что тебя сюда привело, — сощурился Лоран. — И я жду, что ты объяснишь это, Элиза. Надеюсь, ты понимаешь, что мое ожидание лучше не продлевать?
Его собеседница, вновь никак не отреагировав на явно зазвеневшую в его словах угрозу, глубоко вздохнула, и, скорбно прикрыв глаза, сказала:
— Ренар мертв.
Лоран не заметил, как его сложенные руки безотчетно опустились на стол, расцепившись.
— Что? — севшим голосом переспросил он. — Да как такое…
— Его убил Ансель Асье, — перебила Элиза, и от ее голоса повеяло замогильным холодом. По телу Лорана пробежала дрожь злости и безотчетного ужаса.
— Ансель?! — громко прошипел он, и взгляд его впился в собеседницу, которая никак не отреагировала на столь резкую перемену в его тоне. Одновременно он отметил, что Элиза назвала Анселя именем, которое знали лишь несколько человек, присутствовавших на допросе Вивьена. Да что там — она вообще знала, кто такой Ансель, и уже одно это было поразительно!
«Кто ты такая? Как ты замешана в этой истории? Почему я не слышал о тебе ни слова?» — негодовал Лоран.
— Да, — продолжала Элиза, сохраняя голос ровным. — Ансель был в Руане. Не знаю, долго ли, но он выследил Ренара и убил. — Она вернула судье пронзительный взгляд, в котором на миг вспыхнула ненависть, сразу же вновь уступив место печали и усталости.
Лоран несколько мгновений собирался с мыслями.
— Откуда… — Он прочистил горло. — Откуда ты это знаешь? Где это произошло? Как? — Привыкший к допросам свидетелей, он, внезапно для самого себя, утратил привычную рассудительность. Сейчас им руководило лишь одно стремление: немедленно получить ответы на свои вопросы и схватить Анселя, где бы тот ни был и куда бы ни направился. А если Ренар мертв…
«Господи, помоги мне. Пусть это будет чудовищной ошибкой!»
— Это произошло возле моего дома. Я живу в лесу, недалеко от города. Мой дом находится на пересечении тропинок, что ведут в Кантелё. Там все и произошло.
— Кантелё… — едва слышно повторил Лоран, скривившись.
— Ренар пришел ко мне за помощью. Я знахарка, Ваше Преосвященство. Я использую травы, чтобы исцелять людей. Потому и живу… то есть, жила в лесу. Ренар терял зрение, и я стала искать, как ему помочь. Пока я бродила по городу в поисках знаний, Ренар дошел до моего дома, а когда туда пришла я сама, я… — Элиза осеклась, словно что-то перехватило ей дыхание. — Я нашла его мертвым на поляне, с веревкой на шее. Я пыталась его пробудить, звала, но… но он не очнулся. — Она вдруг сжалась, плечи ее напряглись, голова опустилась. Лоран был уверен, что она вот-вот расплачется, но этого не произошло. Она несколько раз вздохнула, и взгляд ее снова сделался пустым. Лишь в этом состоянии у нее получилось продолжить рассказ: — Тогда я пошла в ту сторону, где слышала шум в чаще. Я увидела кровь на корнях деревьев. Это значило, что, скорее всего, какой-то человек попался в одну из ловушек для животных, что я расставила в лесу. Я пошла по кровавым следам, и они привели меня к окраине города, к дому Ренара. Там я нашла Анселя. Он был ранен.
Лоран сглотнул подступивший к горлу ком. Услышанное ошеломило его. Многодневная усталость вмиг показалась такой тяжелой и невыносимой, что глубоко в душе Лорану захотелось самому броситься в истерике на пол, протестовать и кричать. Подрагивающей рукой он отер лоб, на котором от напряжения начали выступать капельки пота, и, взяв себя в руки, спросил:
— Откуда ты знаешь Анселя, откуда ты знаешь, что это был он?
В голосе его по-прежнему звучало требовательное нетерпение. Ему непременно хотелось уловить в рассказе Элизы ошибку, неточность. Пусть лучше она оказалась бы шпионкой де Борда! Пусть лучше оказалась бы простой суеверной горожанкой! Кем угодно, только не той, кем она себя выставляла здесь и сейчас.
Элиза, мгновение назад выглядевшая почти плачущей, подняла потяжелевший взгляд и косо усмехнулась:
— Сложно перепутать. Он выглядел хуже, чем во времена, когда мы жили в Кантелё, но это проклятие в облике человека я бы узнала из тысячи.
— Ты знала Анселя еще в Кантелё? — Епископ почувствовал, что у него кружится голова. Он не знал, с какого вопроса начать, ведь с каждым словом Элиза все больше становилась частью этой темной истории.
— Я знала Гийома. — Она горько вздохнула и исправилась: — Молодого графа де’Кантелё. А с Анселем, — она вновь помедлила, но на этот раз к боли в голосе примешалось отвращение, — мы были знакомы.
Лоран набрал воздуха в грудь, чтобы задать следующий вопрос, но, словно передумав, поднял руку в останавливающем жесте и выдохнул. Элиза не спешила продолжать рассказ, видя, как сильно эта история ошеломила судью инквизиции. Возможно, прежде ей бы даже пришелся по вкусу оказанный эффект, однако теперь ей было все равно.
После затянувшегося молчания Лоран наконец произнес:
— У меня множество вопросов, Элиза.
Она кивнула с понимающей покорностью.
— Я готова ответить на все. Впрочем, не имеет значения, готова ли я. У меня нет выхода. Вы же инквизитор. Я знала, куда и к кому иду.
— Поразительная осведомленность, — хмыкнул Лоран.
— Так и есть, — спокойно отозвалась Элиза, кивнув.
— Что ж, — Лоран выжидающе сложил руки на столе, — тогда ответь мне, дитя, что же сделал Ансель, когда ты обнаружила его?
Ему с трудом удавалось скрыть неверие в голосе. Неуловимый Ансель де Кутт — урожденный Ансель Асье, — которого много лет не могла обнаружить инквизиция, попался хрупкой женщине? Лоран все еще сомневался, что они с Элизой могут говорить об одном и том же человеке.
— Он ничего не смог сделать. Я убила его.
Лоран округлил глаза и едва не подскочил.
— Что?
— Я предложила ему яд, и он его выпил. Его тело в доме Ренара. А Ренар, — Элиза вновь помедлила, отведя взгляд, — остался возле моего дома.
Епископ застыл, недоверчиво таращась на нее.
— Я могу показать, — продолжила Элиза, и вдруг, все-таки всхлипнула, доверчиво шагнув к столу, за которым сидел епископ, и подняла на него показавшиеся необыкновенно огромными глаза. — Пожалуйста... Пожалуйста, сделайте что-нибудь!
Кантильен Лоран на мгновение совсем растерялся.
— Ренар… он… он… его тело ведь лежит возле моего дома! — Элиза закусила нижнюю губу, сдерживая всхлип. — Я даже не смогла его перенести в другое место, мне не хватило сил! Он просто остался лежать там, на земле! Так же нельзя! Прошу вас, помогите мне похоронить его! — Голос ее вдруг зазвучал громче и почти сорвался на крик. — Мне… мне больше не к кому идти. У меня никого нет! — Элиза обхватила себя руками и сжала плечи. — Никто не поможет. Они… — Она всхлипнула, голос задрожал. — Вив… Вивьен и Ренар… говорили про вас. Говорили, что вы их наставник. Я подумала… подумала, может, вы поможете! — Она посмотрела на него с беззащитным отчаянием.
Епископ не двигался и не отрывал взгляда от женщины. Десятки вопросов, противоречивых мыслей, странных обстоятельств, подозрений, преступлений и грехов, чьи фрагменты за много лет рассыпались по земле между Руаном, Кантелё и Каркассоном — все это сейчас объединяла в себе женщина по имени Элиза.
«Колдунья и преступница. По-хорошему, я должен арестовать ее и допросить с пристрастием, вызнав каждую деталь этого странного рассказа». — Кантильен Лоран долго разглядывал ее. — «В каком же отчаянии надо быть, чтобы при таких обстоятельствах не скрываться от меня всеми правдами и неправдами, а покорно прийти прямо ко мне?»
Епископ молча поднялся из-за стола, обошел его и приблизился к женщине.
— Предлагаешь пойти за тобой ночью в лес, где якобы погиб Ренар? — невесело усмехнувшись, уточнил он.
Элиза еще больше сжалась и испуганно кивнула.
— Хотел бы я уличить тебя во лжи. Хотел бы верить, что ты ошибаешься. Заподозрить в том, что ты хочешь привести меня в темноте в руки лесным разбойникам, или кому другому. — Лоран вздохнул. — Но не получается. Бог мне свидетель, не получается.
Прежде, чем Элиза что-то ответила, он приблизился к стоящему у стены шкафу, достал из него теплую накидку, набросил ее себе на плечи и подошел к двери.
— Показывай дорогу, — устало, но решительно кивнул он.
* * *
Подвижный свет двух факелов явил глазам поляну посреди чащи.
Два человека остановились на ее краю, где кончалась тропинка. Один из них сделал медленный шаг вперед. Затем еще один. Вглядевшись в темноту — туда, куда дрожащий свет факела едва доставал, он тихо ахнул и отступил, не веря собственным глазам.
— Господь милосердный… — пробормотал Лоран.
Он вновь сделал два шага вперед, а затем, осторожно держа факел, склонился над телом своего подопечного.
Руки Ренара были аккуратно выпрямлены, он лежал ровно, однако грубый след от петли на шее выдавал насильственную смерть — все, как и описывала Элиза.
