— А ты что ж, её бросить собираешься? — хриплым, но куда более звонким, чем раньше, голосом, отозвался оборотень, не изменяя своему ехидному тону.
— Даже если я уйду, моя защита на ней останется, не мечтай.
— Так я сейчас могу уйти? Я достаточно созерцал забытый у нас типажик светлого перворожденного. Кстати, как вам, ваша светлость, наше видение эльфов? И архов? — пренебрежительно добавил оборотень, кивнув на теряющего перья Траволту с собакой на руках, — фрагмент фильма, кем-то вставленного в рождественскую "нарезку" на рекламируемом телевизоре.
— Купи нам кофе, сок и пару творожных кексов. Ей восстановиться нужно хоть немного.
— Может шашлычка сразу? С кр-р-ро-вью?
— Тёмные шуточки?
— Онемел як та могила. Идите, садитесь. Моментом усё будет, шеф.
Обнимая стакан яблочного сока, но не в силах сделать глоток, Оля сформулировала беспокоящий её вопрос:
— А он не опасен? Может ну её, эту его благодарность?
— Закон обязывает его тебя отблагодарить. Если он этого не сделает — потеряет всё, что приобрёл с твоей помощью. И все твои усилия окажутся бесполезными — дар рассеется.
— Как рассеется? Совсем? И он всё равно умрёт? — вымученно возмутилась Оля.
— Представь себе, да. Так уж миры устроены, все должно быть восполнено.
— А как же ты? Я же тебе дарила?
— Во-первых, — начал наставительно вещать эльф с таким пафосом, что только кафедры ему и не хватало, — мы связаны договором и браслетом. Во-вторых — ты сделала подарок от всего сердца, без условий и без просьб с моей стороны. В-третьих — для меня он не имел жизненного значения.
— Ладно, ладно, не надо больше! Верю тебе на слово!
— Вот и правильно. Люди такие смешные, все считают.
— Смешные? Это же ты все время считаешь!
— Пытаюсь вас понять, развлекаюсь. Но серьезно относиться к этому — извини, чересчур!
— Ага, ага, так я и поверила! Так что делать с ценой? Пока он не заплатит — не сможет выздороветь?
— Именно.
— Тьфу. Вот жеж! А откуда он узнает цену? — и тут же сама себя перебила, аккуратно ощупывая губы, — а почему у меня губы онемели как от заморозки?
— Цену узнает, оттуда, что живет тут. И получше меня может оценить оказанную услугу. Так что подобная формулировка не даст обмануть — он заплатит столько, сколько по его собственному мнению стоит твоё самопожертвование. А губы онемели, потому что я снял боль вместе с ощущениями.
— О, обезболил, да? Повезло мне... И все же... это неправильно, с ценой. У него же дети...
— Можешь дать ему рассрочку.
— Слушай, а может у нас в мире никто за этим не следит? И он ничего не потеряет?
— Не желаешь слышать? Это общий закон взаимодействия светлых и тёмных, за его соблюдением следят хранители. Так что не выйдет у него уклониться.
— А мне... мне не опасно с ним общаться? — Оля испытывала странное состояние гелиевой лёгкости и цеплялась за разговор, как за что-то реальное, что не даёт ей упорхнуть в небо, как она подозревала — скатиться снова в обморок.
— После клятвы он скорее сам умрет, чем что-нибудь тебе сделает. Даже потенциально — словами или поведением. Это очень тяжелая для тёмного обязанность, так что не злоупотребляй.
— Злоупотреблять? Я? Да и не собиралась... а тебе он не опасен? Ну как Эва?
— Невероятно, ты вообще ничего не усваиваешь, что ли?!? Эти основы я тебе сорок два раза объяснял!
— Ты что, правда считаешь?
— Звёзды! У вас настолько нет ничего интересного, что я такой глупостью страдаю — пытаюсь чему-то научить человека. Человека! Смешно!
— Не, ты правда, считал? — с улыбкой потянула она его за рукав и заглянула в лицо.
— Пытаюсь подражать поведению исследуемой расы, — ворчливо ответил он.
— Ладно, ладно, — закрыв ладошкой рот, Оля все-таки фыркнула и расхохоталась, забыв про свои опасения и присосавшись к соку. — Так ты его не боишься, когда... ты человек только с виду, правильно я поняла?
— Ещё чего не хватало — бояться тварное существо! Ни одна раса созданных не может навредить нам, ни при каких условиях.
— Аха... ну да...
— Ладно. Может причинить вред... разный... но не уничтожить.
В Олиной голове что-то зазвенело. Она осторожно отставила стакан и уши заложила тишина, в глазах закружились чёрные хлопья, и девушка снова провалилась в небытие.
...
Очнулась она у себя дома на диване. Ноги нещадно изжарились в сапогах, благо что угги легкие и мягкие, а сама она исходила потом под накинутым сверху пуховиком.
— Эй! Эд! Ты дома? — сиплым со сна голосом позвала Оля.
— Да чувствую я, что ты очнулась — с недовольной миной на лице отозвался воздвигшийся на пороге кухни эльф. — Сейчас попьешь горячего и сладкого, и всё снова будет в порядке. Я тебя немного подправил.
— Спасибо... — рассеянно поблагодарила она, — а как мы оказались дома? Я ничего не помню... неужели ты меня на руках довёз?
— На руках, как же ещё. Только не довёз, а переместился.
— Телепортировался, что ли?
— Можно и так назвать.
— Вот блин... проспала первую в своей жизни телепортацию... жалко-то как...
— Кто о чём... если бы пришлось тебя перемещать в сознании, мне было бы намного сложнее это сделать.
Тут взгляд хозяйки упал на побитую жизнью, временными жильцами и тремя ремонтами телефонную трубку на стене. Вспомнив, что надо срочно позвонить родителям, Оля резко вскочила на ноги, протягивая руку к телефону, и тут же комната совершила цирковой кульбит, перевернувшись, а она снова оказалась на попе, но на гораздо более жёстком полу.
— Я сказал, надо воды сперва выпить!
— Да-да! Сейчас! Я только позвоню, и все! Это быстро! Пока не забыла...
Успокоив родителей, с чистой совестью выпила прописанного сладкого чая аж две кружки, и наконец-то добралась до ванной, собираясь почистить зубы, — несмотря на чай, на языке мешался противный кисловато-железный привкус, словно вместо ягодок голубики — единственного, что она смогла съесть, — она тщательно прожевала и проглотила чайную ложку. Подняла глаза... и инстинктивно отпрянула от зеркала, из которого на неё таращилось настоящее чучело, бомжи — и те краше. Губы разбиты в лепёшку, все в кровавых трещинках, под глазами синяки месячного недосыпа, сами глазные яблоки по-вампирски залиты кровью из разорвавшихся сосудиков настолько плотно, что белых участков и не видно. И кожа восковая, желтая, в мелкую красную крапушку, сухая и слоистая, натянутая на скулах как у скелета...
— Эд... Эд... — едва слышно позвала она, давя панику и ощупывая кончиками пальцев лицо.
Эльф услышал и заглянул в дверь, вопросительно на неё глядя.
— Что это? И почему я ничего не чувствую? Я вообще не чувствую, что дотрагиваюсь до лица. Что мне с этим делать? Завтра же Лёша с Вадей придут...
— Ничего не делать. Заживёт. А не чувствуешь, потому что я обезболивание наложил не только на губы. И сейчас почти терпимый вид, видела бы ты себя после своего героического подвига...
— Может, в ванну залезть, — нерешительно глядя на него спросила Оля. — Мне обычно помогает... хуже не будет?
— Не должно. Расслабишься, успокоишься.
— Ага, — загипнотизированная собственным отражением кивнула она, вздрогнув на ответный кивок страшного зазеркального чудовища.
В ванной в пустую голову снова вернулись глупые мысли. О себе, о Лёше, Ваде и родителях — как она в таком виде им всем покажется? Через два часа она устроилась на кухне напротив нелюдя, разложившего свои памятки на столе и пододвинувшего ей блюдце с голубикой. Не сумев запихнуть в себя ни одной ягодки, Оля бессмысленно катала их по столу.
"Пора спать, почти полночь, — вяло рассуждала она про себя. — Руки-ноги слабые, голова словно набита вывалянной в луже ватой — и тошно, и тоскливо, и противно. Глаза печёт и спать хочется, а ведь не усну".
— Ты слишком много думаешь глупостей.
— О чём это ты? Опять мысли читаешь?
— Сегодня они у тебя неинтересные, их читать, — отрезал нелюдь тоном старого брюзги. И помахал перед Олиными глазами расслабленной кистью. Она, замешкавшись, отпрянула и приложилась о ручку холодильника многострадальным локтем. Дыхание перехватило от резкой боли, а под зажмуренными веками брызнул разноцветный фейерверк, осыпавшийся черными точками.
— Тьфу, ты что творишь!
— Помогаю. Тебе же лучше?
— Лучше? Как это? — Страдалица помотала головой и обнаружила, что и впрямь, в голове совершенно пусто! Все мысли куда-то пропали, сметённые изящными пальцами. — Как ты это сделал? Нет, я не понимаю и как ты мысли читаешь, но могу представить что-то вроде... телевизора, наверное... но как ты убрал их? Они же мои!
— Давай, делай, ты же хотела что-то сделать! Теперь у тебя настроение для этого нормальное.
Оля перевела ошалелый взгляд на планшет, в который упирался эльфийский палец.
— Я что-то хотела? Да ладно!
Включила планшет и увидела последний файл — рецепт.
— А? Ну и хорошо. Ну и приготовлю! А ты расскажи мне, как ты прогнал мысли, — с бледным подобием улыбки потребовала она от нелюдя и достала яйца.
— Вот, правильно, улыбайся, когда готовишь, тем более для кого-то. Ты, как всегда, всё неправильно себе представляешь.
Начинающая кулинарка, не прерывая тщательного отмывания яиц, — начиталась всяких страшилок про сырые яйца, а ей очень не хотелось отравить ребенка первым же экспериментом, — уже веселее усмехнулась:
— Ну конечно, кто бы мог подумать иначе...
— Так вот, мысли читать невозможно.
— Хм. А как ты тогда их угадываешь?
— Я не угадываю. Я вижу образы. И те, что тебе мешали, как раз находились на поверхности.
— Это где же? На лбу, что ли? Прямо по поговорке?
— Именно, перед лбом все текущие мысли и висят, их замечательно видно, и совсем просто прогнать.
— Вот так смести пальцами, как ты? Я тоже так могу?
— Не знаю, сможешь ли ты... Ты же их не видишь. — По сложенной эльфом скептической мине можно было догадаться, что он в её способности не верит. И великодушным тоном добавил:
— Но можешь попробовать. Вы вообще странные. Столько возможностей в вас заложено интересных. А зачем? Живете в десять раз меньше, чем в обычных мирах, что светлых, что темных. Но и у нас люди самая низшая раса, ничего они за свою жизнь не добиваются. О вас же, с вашими техногенными глупостями и грязью, даже и говорить нечего. Шлак.
— А что ж ты тут до сих пор сидишь? Из-за спора? — Как-то перестала Оля уже обижаться на его оценки, просто пропускала мимо ушей.
— И из-за спора, и просто интересно, и все равно мне в ближайшую пару тысяч лет разумных изучать, так почему бы не начать с вас.
— А может ты ещё кого-нибудь поизучаешь, кроме меня?
— Может. Но мне пока и с тобой не все ясно. — Он поднялся, на прощание мягко ткнул пальцем в центр лба и "запрограммировал":
— Подумай о чем-нибудь хорошем.
— Да-да, конечно, — сонно отозвалась хозяйка, заливая крем в формочки, и тут же вспомнила мелкого рыжика и огромного, с тяжелыми радужными боками, мыльного монстра.
Смоченное печенье как-то быстро скрылось под кремом, и вот она уже кидает венчик в раковину, стряхнув последние крохи, бисерный ужик подмигивает со стола, а Оля, машинально натянув браслет на запястье, недоумевает, пытаясь понять, как же этот хулиган ухитрился так быстро стать своим для неё, что она ему делает подарки и даже готовит десерт на день рождения? Так, с приятными воспоминаниями и улыбкой, она и уснула.
...
Более неудачный день Лёше припоминался только один — когда они поссорились с Катей и ему стоило невероятных сил сдержаться и отвесить Вадьке единственную полновесную затрещину. Сегодня могло побить этот рекорд — с самого утра ничего не складывалось так, как планировалось. Оля не ответила на смс-ку и не брала трубку. Брата напротив, как нарочно, распирало от их "тайного сговора" и он, успокоенный его вчерашним обещанием, строил радужные планы своего общения с эльфом. Делиться с мелким своими сомнениями парень не собирался, но делать с этим что-то было нужно. Но вот что?
Решив пойти по традиционному пути, вовсе не уверенный в действенности этого метода, он всё-таки купил букет на выходе из метро, чувствуя себя достаточно по-дурацки, заявился в аудиторию, отмахиваясь от подколов. Не сказать, чтобы внимание одногруппников его так уж беспокоило, но он бы предпочёл обойтись без него и поговорить с Лёлей после занятий наедине. Гораздо больше его волновало, не случилось ли с ней чего-нибудь, чем угрожали эти недоумки. Теперь он корил себя за то, что уехал вчера и не настоял на разговоре...
Впрочем, он почти успокоился, увидев смущенную улыбку опоздавшей девушки в свой адрес. И ему снова показалось, что всё наладилось... и тем неприятной оказалась её пропажа на перемене. Чего-чего, а того, что Оля сбежит, Лёша никак не ожидал, даже разозлился, посчитав это... малодушным, пожалуй. Не хочешь объясняться — напиши смс-ку, как вчера сделал он. Но ничего не ответив выключить телефон и просто уйти? Раньше он не считал себя способным надоедать откровенно избегающим его девушкам. Правда, теоретически, не находилось таких девушек, которым хотелось бы надоедать. Практически же оказалось, что конкретно с этой девушкой всё идет наперекосяк. И надоедать ей хотелось. Во всяком случае отступаться без нормального объяснения он никак не собирался, тем более, что Лёле совершенно точно нужна была его помощь. Эльф этот ничего не понимал в их мире и полагаться на его "защиту" казалось Лёше верхом глупости. А поделиться своими "фентезийными" проблемами девушка ни с кем не сможет, — призрак сумасшествия и его пока не окончательно оставил...
С расстройства Лёша едва не выкинул букет, оставив его на свободном первом столе на следующей паре. А он неожиданно пригодился и даже спас Ольгу от отработки, — преподавательница, зайдя в аудиторию, цапнула лежавший на краю стола букет и начала журить их за попытку подкупа. После чего смягчилась и засчитала все сданные работы без их разбора, раз уж студенты-"подхалимы" откуда-то прознали про её вчерашний юбилей. Решающий сложную задачку женского поведения Лёшка сперва не успел среагировать, а потом обрадовался, что и букет пристроен, и у Оли будет зачет. И заодно он теперь в глазах группы "супер-провидец".
Тем не мене в субботу он намеревался купить новый букет. И повторить свой вопрос, столь опрометчиво заданный в смс-ке.
...
Где-то далеко прокрался гром, поселив в ушах дребезжание надтреснутого пластика. "Будет дождь?" — Оля перевернулась на спину и открыла глаза. Никаких тучек. Никаких облачков. Даже никакого неба. Скучный потолок, прорезанный трещинкой между плитами. Тихо. Эда как всегда не слышно и не видно. "Ой! Светло-то как! Часов десять, не меньше. Скоро Лёша с Вадькой придут, вот так всегда — ждёшь-ждёшь, а потом р-раз — и проспала! А на сколько они, собственно, договорились? Не помню... на утро... это на сколько?" — бормоча про себя, она села и поелозила босыми ногами под раскладушкой в поисках тапок.
— Это через час, — отозвался от двери нелюдь.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно сощурила на него с трудом открывшийся глаз хозяйка.
