Поскольку штаб Квантунской Армии во главе с генералом Ямадой успел прибыть в Сеул, то я оказался старшим воинским начальником над группировкой на Ляодунском полуострове. И первым моим действием было обращение к солдатам:
-Сорок один год назад, двадцать пять тысяч русских гайдзинов обороняли эту крепость, тогда носящую имя Порт-Артур, против пятикратно превосходящей японской армии. И поскольку тогда они держались одиннадцать месяцев — то наши предки будут огорчены и оскорблены, если пятьдесят тысяч истинных сынов Ямато не будут стоять здесь насмерть столько, сколько укажет им Божественная Воля Микадо! Помните, что Япония не проиграла еще ни одной войны — в отличие от русских, которые тогда были нами разбиты! Так будьте же достойны своих предков!
Нас было пятьдесят тысяч — и еще столько же успели уйти в Корею. А всего три недели назад в строю Квантунской армии было больше миллиона солдат!
Токио, Императорский дворец. 18 июня 1945.
Раньше в Токио говорили — если вы хотите узнать последние внешнеполитические намерения, идите не в Министерство Иностранных дел, а прямо в штабы Армии или Флота. Поскольку хотя формально, военный и морской министры были подотчетны премьеру, реально же, состоя на действительной военной службе, прежде всего подчинялись Императору, как Верховному Главнокомандующему, и имели право непосредственного доклада ему. А прочему Кабинету, во главе с премьером, часто оставалось лишь выслушать решение, принятое на таких закрытых заседаниях Ставки.
Если только премьером не был сам военный министр, как совсем недавно, генерал Тодзио. Но после поражения у Марианских островов, когда в высших кругах Империи всерьез задумались о желательности скорейшего мира, было решено заменить этого бешеного фанатика войны на кого-то более умеренного. Проблем была в том, что этот знак вовне, в обстановке военного времени остался не замечен Державами — а интриговавшие против Тодзио "миротворцы" не имели ни конкретного плана действий, ни желания брать на себя ответственность. Новым премьером стал генерал Коисо, военным министром — генерал Анами. И война продолжалась — ведь даже заключать мир желательно с позиции силы?
Но побед не было. В ходе ожесточенного трехмесячного сражения, были потеряны Филиппины. Янки высадились на остров Иводзима — что означало резкое усиление бомбежек Метрополии. Даже успехи оказывались в конечном счете "пирровыми" — так, большое наступление в Китае летом и осенью сорок четвертого, хотя и привело к захвату обширной территории и истреблению нескольких миллионов китайцев, солдат и гражданских, совершенно не склонило Чан-Кай-Ши к миру, зато съело значительные ресурсы, с которыми в Империи и так было плохо.
Самым слабым местом оказался, как ни странно, торговый флот. Не линкоры и авианосцы, а скромные транспорта были жизненно необходимы, чтобы везти в Метрополию богатства с захваченных обширных территорий. Но того, что было на начало войны, не хватало — а чрезвычайная программа 1943 года была принята слишком поздно, не была обеспечена ни ресурсами, ни судостроительными мощностями, а главное, к этому времени англо-американцы, после кампаний в Атлантике, в полной мере оценили, что такое "неограниченная подводная война", и накопили богатый опыт. С конца сорок третьего потери японского торгфлота резко пошли вверх, перекрыв весь прирост по "чрезвычайной программе". Причем приоритетными целями считались танкеры — и настало время, когда в Ост-Индии качали нефть миллионами тонн, перекрыв довоенный уровень, а в Метрополии был топливный голод. И не только топливный — рис из Бирмы и Вьетнама не доходил тоже. До недавнего времени большим подспорьем были уголь и продовольствие из Маньчжурии — теперь не стало и их. И было очевидно, что победы в этой войне ждать не придется — значит, надо заключать мир, переходя от разговоров за чаепитием, к реальным шагам.
Присутствовали — премьер Коисо, военный министр Анами, морской министр адмирал Енаи, оба начальника генеральных штабов. Вошел Император, сопровождаемый адъютантом, все встали и согнулись, в глубоком придворном поклоне, затем заняли свои места.
-Империя в опасности — сказал Божественный Микадо — в большей, чем была во время вторжения монголов. Что Армия и Флот могут сделать для отражения этой угрозы?
-Какие вести из Маньчжурии? — тут же вставил Коисо — есть ли надежда, что наши войска перейдут в решающее наступление, разбив русских, как китайцев год назад?
-Надежды нет — ответил Анами — в отличие от китайцев, у русских подавляющее превосходство в танках и артиллерии. Лучшие дивизии Квантунской Армии, если не уничтожены, то отрезаны в приамурском "Сталинграде", и обречены. Они еще могут какое-то время связывать некоторую часть советских войск, до своего полного уничтожения — и это все. Их положение безнадежно, тем более что русские штурмуют наши укрепрайоны с тыла, из Маньчжурии. Единственно, я могу вам поклясться, они не сдадутся — потому что я приказал им умереть за Японию.
-У вас еще есть войска в Китае — сказал Коисо — свыше тридцати дивизий, закаленных в боях! Прикажите им выдвинуться на север, атаковать и разбить русских гайдзинов, связанных битвой с нашими маньчжурскими героями!
-Пехотные дивизии — ответил Анами — две из них уже разбиты возле Чанчуня, попав под удар Шестой танковой армии русских. И мы не можем быстро собрать и двинуть на север всю армию из Китая — а по две, по три дивизии положения не исправят, они будут уничтожаться русскими точно так же, как погибла вся Квантунская Армия. В настоящий момент то, что от нее осталось, отступает на Ляодунский полуостров и в Корею, преследуемое русскими танками.
-Какие шансы, что нам удастся стабилизировать фронт? Хотя бы в Корее?
-Очень малые — если русские так быстро и легко сокрушили укрепрайоны, которые мы строили десять лет. Это те же войска, что прорывали рубежи, объявленные немцами "непробиваемыми" — Днепр, Висла, Одер. Утратив же Корею, мы потеряем все завоевания на континенте, поскольку связь и снабжение наших войск в Китае и Индокитае станут чрезвычайно затрудненными. Мой вердикт — еще две недели, максимум месяц, и катастрофа неизбежна.
-Что на севере?
-Курилы — русские высадились на острове Уруп, идут бои, острова севернее уже потеряны. Большую тревогу вызывает Карафуто — вернее, тот факт, что заняв его полностью, русские еще усиливают там группировку своих войск и авиации. Что позволяет предположить, Хоккайдо тоже под угрозой вторжения. Сейчас туда срочно перебрасываются дивизии из Армии обороны Метрополии, и формируются на месте резервные части, общей численностью в полмиллиона солдат. Также на Хоккайдо дислоцирован тяжелый танковый батальон "тигров". И почти все самолеты, что успели передать нам немцы — "фокке-вульфы" и Ме-109. Потому есть надежда, что этот рубеж мы удержим.
-Вы ничего не сказали о положении в Южных морях. Индокитай, Ост-Индия?
-Эти девятнадцать дивизий, никак не смогут принять участие в битве за Метрополию. А именно здесь будет решаться исход этой войны!
Император молчал, внимательно слушая, и дозволяя вместо себя говорить своему премьеру. Впрочем, Божественный Микадо, вопреки заблуждению, возникающему у европейцев при слове "император", никогда не был Вождем нации — а скорее, духовным авторитетом, своим словом как печатью скрепляющий решение большинства. Коисо же нервничал: сменив Тодзио, он обещал Императору, что с честью выведет Японию из тайфуна войны. Но аристократы не учли инерцию военной власти, слепо надеясь, что бюрократическая машина послушно развернется на новый курс. Реально же, почти никто из Чинов Армии и Флота не решался признать, "война проиграна" — а потому все кивали, соглашаясь с волей премьера, но никто не совершали никаких конкретных шагов. Коисо приходил в ярость, сражаясь с мнимым заговором, требовал себе все больших полномочий. А все шло как прежде, по колее, ведущей в пропасть — война неотвратимо приближалась к берегам Японии, поглощая корабли и дивизии, территории и людей.
-Достаточно, генерал. Я услышал от вас все, что хотел. Что скажет Флот?
-После битвы за Филиппины, во флоте осталось меньше половины списочного состава — начал Енаи — избежать еще большего урон удалось лишь за счет отвода уцелевших кораблей в Метрополию, фактически, отказа от борьбы. Альтернативой было лишь полное уничтожение флота, при практически том же продвижении американских войск. К сожалению, вынужден признать — битву за Южные моря мы проиграли, просто потому, что у янки впятеро больше кораблей, и вдесятеро, авиации. Подводные лодки несут тяжелые потери при выполнении несвойственной им задачи, снабжения островных гарнизонов. Самое худшее, что с потерей Филиппин мы лишились коммуникации к нефти Ост-Индии. В настоящий момент у Флота есть накопленные запасы мазута на два месяца интенсивных боевых действий, авиабензина — на полтора месяца, и это все. Пока мы еще можем предотвратить вторжение в Метрополию. Что будет дальше — знают одни лишь боги.
Повисло молчание. Никто из присутствующих не решался сказать слов — мы проиграли эту войну.
-Требования Стокгольмской декларации великих Держав — наконец произнес Коисо — какое отношение Армии и Флота к возможности, что мы их примем?
-Это конец Японии как мировой державы! — выкрикнул Анами — низведение нас до какого-нибудь Сиама. Их газеты не стесняясь пишут, что "небелая раса будет поставлена наконец на то место, где ей и надлежит быть!". От нас требуют отдать все территории, кроме самой Метрополии, даже Формозу и Окинаву — все земли, за которых пролилась кровь воинов страны Ямато! Полное разоружение, с запретом впредь иметь что-то кроме полицейских сил, для внутренней охраны порядка. Запрет на промышленность "могущую быть использованной в военных целях" — с характерной оговоркой, "за исключением той, что будет находиться в иностранной собственности". Уплата чудовищной контрибуции, "возмещение ущерба, понесенного Соединенными Штатами, Англией, Францией и Голландией", то есть нам придется платить за Перл-Харбор, как и вообще за все потопленное нами, а уж какие счета выставят французские и голландские торгаши? Мы станем чем-то вроде Китая или Индии — без всякой надежды подняться. Если мы сдадимся — то и наши предки, и наши потомки, нам этого не простят. Мы еще можем сражаться, встав насмерть на берегах Метрополии! Армия обороны — сорок дивизий! Гайдзины боятся своих потерь — такая угроза может их остановить.
Адмирал Енаи молчал. Храня абсолютно бесстрастное выражение лица — нельзя было понять, о чем он думает.
-Заморские территории придется отдать, удержать их мы все равно не сможем — сказал Коисо — но политический строй Японии должен остаться неизменным. Армия и флот будут сокращены, но не запрещены. Наше разоружение будет ограниченным, самостоятельным и бесконтрольным. И только японцы будут судить японцев — никаких штутгардских процессов. И мы категорически отказываемся платить контрибуцию, так же как это сделали русские, сорок лет назад — "попробуйте войти в Токио, по своим трупам". (прим. — ответ Витте, на Портсмутской конференции в 1905г, "мы заплатим, когда японцы подойдут к Москве" — В.С.). Я осознаю, что этот мир труден и несправедлив, поскольку перечеркивает все наши успехи, со времен Мейндзи. Но он оставляет нам надежду со временем снова подняться в ряд Великих Держав!
И Божественный Микадо кивнул, высочайше соглашаясь с премьером.
-Повиновение воле Императора! — сказал Анами — но я опасаюсь, что найдутся горячие головы, которые этого не примут. И повторится мятеж, как девять лет назад.
-"Квантунцев" нет — заметил Енаи — самых буйных добивают русские. Тех, кто готов был на мятеж, ради возможности воевать с северными гайдзинами. Вот, дождались, повоевали! Повиновение — Флот поддержит волю Императора, как девять лет назад.
И адмирал усмехнулся. Квантунцы были не просто частью Императорской Армии, а подобием феодального баронства, со своей экономикой, своими торгово-промышленными группами "дзайбацу" (прежде всего, в Маньчжурии), тесной спайкой, и интересами наверху. И если вождь этой клики, Тодзио, был все же разумным человеком, то офицеры среднего звена жили предвкушением броска на север, победы над русскими и дележа добычи. Именно их необузданность была одной из причин, приведших к Номоганскому инциденту (прим. — так в Японии называют Халхин-Гол — В.С.). Енаи был истинным патриотом Японии — но это не мешало ему считать, что если эти бешеные квантунские псы так и останутся навек под сопками Маньчжурии, страна Ямато от того лишь выиграет!
-Ваши начальники штабов того же мнения? — спросил Император (обе названные персоны одновременно кивнули) — прекрасно. Продолжайте, господин Коисо.
-Мы предложим Америке мир на этих условиях — сказал Коисо — но прежде, чем удастся достигнуть согласия, необходимо остановить русских. Верно ли я понял, что отбить Карафуто не удастся?
-Русская группировка, уже находящаяся там, превосходит любую, какую мы только можем планировать туда высадить — заявил Анами — и, при коммуникации от Торо, она может быть беспрепятственно усилена. Этот театр бесперспективен, как и Курилы — я бы сосредоточился на Корее. Поскольку она, как я уже сказал — наша дверь в Китай. Потеряем ее — и все наши войска на континенте можно будет списать.
-Поддерживаю — присоединился Енаи — напомню, что существует разработанный штабом Флота план "Удар молнии", как раз на случай русского вторжения в Корею. К тому же есть еще одно обстоятельство, в пользу этого направления. Пять дней назад через пролив Лаперуза на запад прошла эскадра русских подлодок, шесть или восемь единиц. Это означает, что "моржиха" пока остается восточнее Курильских островов — что согласуется со сведениями от немцев, это корабль открытого океана, в узкостях ему тесно. Или ее там все же нет и русские блефуют. Но в обоих случаях, имея "Полярный Ужас" в Японском море, русским было бы совершенно незачем усиливать там группировку обычных лодок. Кроме того, на севере будет нанесен отвлекающий удар. И помоги Аматерасу нашим морякам — но русский подводный демон все же не умеет летать, и никак не окажется у берегов Кореи! Что до потерь флота — то если мы проиграем, сдача кораблей при капитуляции будет куда позорнее, чем гибель их в бою! Потому, мы ставим на доску все, что у нас есть — оставляя часть кораблей в базе, мы ни от чего не страхуемся, а лишь уменьшаем свои шансы на победу.
-Кто поведет флот? — спросил Император, тем самым показав свое согласие с предложенным.
-Ударные силы, командующий Объединенным Флотом Тоеда — ответи Енаи — а северную группу, Одзава. И хотел бы просить, чтобы авиация Армии нас поддержала. Против русской воздушной мощи — нам будет важен каждый самолет.
Хирохито взглянул на Анами. Тот кивнул — я отдам распоряжения!
-Этот бой, будет не столько последним сражением этой войны, как первым, войны следующей — изрек Император — не потеряйте лицо перед предками, господа.
Ведь Япония, так уж устроили боги — тигр, не могущий жить, не пожирая добычу! Прекрасная страна, не могущая обеспечить свой народ землей, едой и богатством. И оттого, экспансия на материк для нее — вопрос жизни и смерти. Экспансия не мирная, не торговая — Хирохито помнил, как двадцать лет назад, после прошлой Великой Войны, англосаксонские гайдзины, лицемерно притворяясь союзниками, оттеснили Японию от китайского пирога! С тех пор Император знал достоверно — экономическое проникновение обязательно должно быть подкреплено военным захватом и политическим присоединением, чтобы защититься от чужого капитала. И пусть мы проиграли сейчас — все еще вернется, все повторится, хотя бы прошли десятилетия, и даже века, на Востоке умеют ждать!
