34
Окрашен чернотою монастырь Валассии. Темно небо... Далеко до рассвета. Но кровью окутан этот тихий мрак. И пробираются отряды гвардейцев по катакомбам, чтобы попасть внутрь, казалось бы, неприступной крепости, сверяясь со старыми картами. Не устоять городской страже против обученных воинов. Не уйти от мести короля, которого сам господь наделил властью на земле, где грех — лишь малое из зол.
Гвардейцы искали Себастьяна. Гвардейцы вытаскивали монахов во двор. Те не сопротивлялись, даже если их убивали. Но выжившие все-таки завидовали мертвым. Раскрылись ворота снаружи, впуская все новые и новые отряды.
Нашелся и великий инквизитор, который сидел в келье самого аббата. Не было лишь главного виновника преступления — Себастьяна.
А в это самое время, когда последняя звезда гаснет на небе, очнулся Луис. Он лежал в большом шатре. Заново были стянуты белой тканью запястья. Тело очищено от грязи. Волосы вымыты. Чужая богатая одежда сменила простую рясу. Юноша лежал на подушках, накрытый круглой шкурой. Рядом еле тлел красный светильник и кто-то сидел у разведенного костра. Герцог ощутил, как раскалывается голова. Тонкой рукой потянулся к чашке рядом и жадно выпил еще теплое молоко. Потом обнаружил на тарелке хлеб и мясо.
Луис был очень голоден. Отказать себе в такой малости, даже если ты на территории врага, он не смог. Жадно сжевал хлеб, впился зубами в мясо, смакуя вкус пищи. Тонкая рубашка из дорогого льна принадлежала Фернандо, расшитые жемчугом рукава все время пытались окунуться в жирное мясо и пришлось их закатать. Пелиссон, утепленный изнутри дорогим горностаевым мехом, тоже был велик. Но его перетянули широким поясом. Утепленные штаны шоссы плотно облегали стройные ноги, на которых были одеты очень дорогие сапоги с вышивкой и лентами. Рядом был брошен плащ-шап, явно принадлежавший Фернандо. Он был сделан из плотной овечьей шерсти и украшен драгоценными камнями.
— Очнулся? — Фредерик отвернулся от огня и пересел поближе к Луису. — Помочь?
Герцогу Монтсени было девятнадцать лет. Внешне он был немного похож на юношу — тоже не очень высокого роста и вроде бы хрупкого телосложения, но постоянные тренировки с оружием сделали его тело не только красивым, но и сильным. Черные волосы были коротко обрезаны и немного торчали в странном беспорядке, как будто молодой человек достаточно долго сидел и ерошил их. Светло-серые глаза смотрели спокойно, и даже могло показаться, что доброжелательно.
— Благодарю, я уже поел, — Луис отодвинул опустошенную тарелку. — Вы очень любезны, ваша милость. — юноша заставил себя сесть, хотя чувствовал, что удары по голове дают о себе знать. Все кружилось... С минуту посидев, юноша опустился опять на подушки. — Простите, я не очень хороший собеседник сейчас.
Память вернула образ Кристиана в петле, губы чуть не издали стон.
— Я вижу, — Фредерик мягко улыбнулся. — Выпей, — он протянул юноше пузырек. — Здесь укрепляющий отвар, мне он очень хорошо помогает.
— Благодарю вас, — герцог постарался тоже улыбнуться, но вряд ли выглядел искренним. Он не понимал, почему не связан, не находится в удручающем положении после столь нелестных признаний. А еще винил себя в том, что произошло с человеком, которого по идее следовало повесить. — Вы ведь тот самый Фредерик? Мой двоюродный брат? — поинтересовался он. — Мы действительно похожи... Отец рассказывал мне о сходстве, но теперь я ясно вижу общие черты... И спасибо за лекарство, — небольшой глоток, и юноша уже возвращает пузырек.
— Не совсем двоюродный, — опять мягко улыбнулся Фредерик. — Наши матери все-таки сводные сестры, хотя это и не принято упоминать. Так что родство более дальнее. Просто моему отцу, да и Вашему, было выгодно делать вид, что это так. Вас ведь тоже отправили ко двору для укрепления влияния рода?
Молодой человек перевел взгляд на огонь.
— Нет. — отрицательно покачал головой Луис. Он не желал откровенничать на тему близости этого молодого человека и Фернандо. Не его дело... нельзя затрагивать сферу, которая и так слишком тонка и опасна. — Я прибыл выказать честь и затем отправиться учиться.
Луис лукавил. Его преподносили как подарок. Его везли во дворец под конвоем. Словно невесту. Тогда герцог понял, что именно за роль ему уготована. Роль, к которой готовил отец. Хитрый, непонятный план...
— Вы давно при короле?
Фредерик сидел очень прямо, сложив ноги, как забавная статуэтка из необычного зеленого камня, которую иногда привозили из походов на Восток, и продолжал глядеть на огонь.
— Значит, вас не предупредили, поэтому вы сбежали.
Он задумчиво вытащил из кармана пузырек, покатал в руках, потом отхлебнул из него.
— Похоже, мне тоже сегодня не помешает, — мечтательно улыбнулся он куда-то в пространство. — А что касается вашего вопроса... Все относительно. По сравнению с его предыдущими любовниками — давно. Для меня самого — недавно. Вас же на самом деле этот вопрос интересовал? — Фредерик искоса взглянул на юношу.
— Я не сбежал. — поправил юноша тихо, смутившись словам этого молодого человека, слишком откровенно выражавшем такие постыдные мысли вслух. Одно воспоминание о ночи с Кристианом и пробуждение в постели короля вызывало в нем борьбу духа, утверждавшего, что это противоестественно законам природы и самому Богу. — Простите, ваша милость, но меня не этот вопрос интересовал. Я спрашивал, насколько давно вы... — Луис теперь смотрел на свои руки, мнущие мягкую ткань пелиссона. — Как давно вы при дворе его величества. Ваши личные отношения меня не интересуют.
— Я бы посоветовал вам быть откровенным хотя бы с собой, — Фредерик смотрел на костер. Огонь вдруг заметался, окрасив лицо и фигуру юноши в какие-то странные цвета. — Это очень помогает в жизни. Особенно в жизни при дворе.
Герцог Монтсени сделал еще один глоток из бутылочки.
— Я состою при его величестве полтора года. В настоящее время я занимаю пост начальника его личной охраны.
— Не думаю, что я останусь при дворе короля Фернандо, — твердо заметил Луис, вновь поднимаясь — слабость немного отступила. Вероятно, основную роль играл голод. Юноша ощупал лицо. Странно, припухлость почти спала, болячка стала совсем сухой и маленькой. Сильные средства. — Но вам желаю и дальнейшего продвижения по службе. Вы очень достойный молодой человек. — От короткого сидения голова больше не кружилась. Герцог встал и огляделся окончательно. — Где второй пленник? — спросил прямо. — Я должен его видеть.
— Вам это не позволено. Вам не позволено покидать покои его величества. Это означает, что в данный момент вам не позволено покидать этот шатер. — Фредерик продолжал сидеть неподвижно и смотреть на огонь. — Извините, брат, но сейчас вы ничего не можете. Я останусь здесь до прихода его величества и не позволю вам нарушать приказы короля. — Молодой мужчина поднял голову и опять мягко улыбнулся Луису. — Вы бы выпили еще, — он опять протянул бутылочку юноше. — А то надолго вас не хватит.
— Не позволено? — Луис сел обратно. — Я знаю, что не могу. Но вы... Скажите, что с Легрэ? Ведь вам это ничего не стоит. Я виноват перед ним. Мне нужно знать, что он жив. — юноша глубоко сожалел, что позволил себе недавно ответить на поцелуи того, с кем вообще не имеет ничего общего. Эта пропасть — и родовая, и физическая заставляла чувствовать еще более гнусно. Отвечая на чувства. Заставляя этого воина совершать глупости, герцог, вероятно, привел того к смерти.
Фредерик внимательно смотрел на Луиса. Ему не было жаль юношу, выживет — станет лишь сильнее, не выживет — их отцы придумают другой план. Себя Фредерик из плана родственников давно исключил, как только дорогой отец попробовал чего-то добиться от него в первый раз. И сейчас он думал, что же лучше для него — ответить на вопрос юноши или нет?
— Жив. Вы разве не помните, что его величество обещал не казнить Легрэ, пока вы его в этом не убедите? Я бы очень попросил вас все-таки выпить еще один глоток. Так нам обоим будет легче пережить этот день.
— Пережить? На что вы намекаете? — не понял Луис, а взгляд Фредерика ему не понравился еще больше. — Хотя... благодарю за ответ. Но мне теперь и так лучше. Так скажите, что именно такого я должен с вами пережить сегодня?
— Возвращение Фернандо. — Фредерик опять сидел как статуэтка, глядя на огонь. — При взятии монастыря что-то пошло очень не так. Государь уже достаточно давно отправил меня сюда, а сам до сих пор не пришел. Вы уже спрашивали, как давно я состою при дворе. Достаточно давно, чтобы предлагать вам сделать еще один глоток, — голос молодого человека звучит очень буднично, и от этого смысл его речи становится еще страшнее. — Даже если он меня отсюда выставит, он ведь потом все равно ко мне пойдет. Хотя, — он вдруг опять улыбнулся своей мягкой улыбкой, — вам, пожалуй, не стоит пить. Для вас сейчас чем меньше сил, тем лучше.
В тишине, наступившей после его слов, очень отчетливо слышался треск сырой веточки, которая каким-то чудом попала в огонь.
— При чем тут я? Я не имею отношения к этой войне, — не понял юноша, поежился, не до конца понимая Фредерика. — И если даже он пойдет к вам, я к этому не имею никакого отношения. — Луис посчитал, что достаточно вести странную и очень неприятную беседу, и теперь просто сидел молча, тоже глядя на огонь. Полчаса, час...
Внезапно полог шатра отдернула чья-то рука, осветив полутьму солнечными лучами, в которых запрыгали пылинки. Фредерик вскочил и поклонился:
— Ваше величество!
Выпрямившись, он пытался незаметно рассмотреть короля, понять, в каком он состоянии. Но мужчина стоял против солнца, был виден только силуэт.
Фернандо, так и не опустив полог, смотрел на юношей. Разные. И похожие. Красивые. Один воин. Второй... Несмотря на усталость и вымотанность, мужчина почувствовал, как сладкими змейками пробуждается желание.
— Фредерик, еды.
Молодой человек кинулся из шатра. Король задернул за ним полог и устало сел около костра.
Луис с появлением мужчины словно пробудился от тяжелых раздумий. Будущее казалось еще более непонятным, а поведение вернувшегося Фернандо не внушало никаких надежд. В монастыре что-то пошло не так. Значит, следует ожидать допроса, и герцогу опять будет нечего сказать. И опять его будут истязать. Юноша встал. Ему ведь запретили сидеть в присутствии короля. И замер столбом, вперившись в одну точку. Возможно, его величество поест и все же уйдет, как и говорил Фредерик — лишь бы ушел надолго с ним. Тогда можно на несколько часов расслабиться и все хорошенько обдумать.
Мужчина с удовольствием и некоторым удивлением посмотрел на Луиса. Уже может стоять, это хорошо. Ну, пусть пока постоит. И Фернандо лег на шкуры около костра. На дворе стоял уже день, вовсю грело солнце, но в шатре было почему-то немного зябко, и костер затушить не хотелось.
Фредерик вернулся так быстро, как смог. Король задумчиво покосился на принесенное мясо, хлеб, вино, потом оглядел еще раз юношей и выставил герцога Монтсени прочь. Тому очень хотелось еще хоть раз намекнуть родичу, чтобы не злил короля, но он не посмел даже повернуться в сторону Луиса. Если бы они были одни, он бы мог быстро расслабить короля. А так приходилось уходить и надеяться, что мальчик все-таки понял его намеки.
Проводив жадным взглядом Фредерика, Фернандо кинул Луису:
— Будешь прислуживать.
И лег на бок, лицом к костру. Он любил огонь, всякий. И мирное пламя, и тлеющие красноватым заревом угли, и огромные беснующиеся столбы, в которые превращались деревянные здания и стога сена. Огонь манил его всегда. Он был такой непредсказуемый и красивый, как его безумие.
— Хорошо, ваше величество, — герцог налил вина в серебряный кубок, разделал мясо маленьким ножом, видимо, специально выбранным в случае неожиданных всплесков эмоций. И подал королю. Затем добавил дров в костер, обложенный камнем, и отошел прочь, чтобы прислониться к тюку и опять смотреть в одну точку. Взгляд короля все время скользил по нему, заставляя невольно дрожать.
Но Луис надеялся, что, насытившись, Фернандо последует за Фредериком, которого так обожает. Это было видно невооруженным глазом. Их взаимность лишь еще больше заставляла герцога задумываться о собственных недостатках и желать себя наказать за содеянное. Возможно, первое, что он сделает, когда окажется на свободе — это посетит храм, где исповедуется во всех грехах.
Король задумчиво пил вино. Мысли все время возвращались к произошедшему за ночь. "Власть" над монастырем он передал в руки падре Паоло, все распоряжения сделаны, остается только ждать. А вот то, что было ночью... Поведение мальчика удручало. Фернандо отставил в сторону бокал:
— Луис, налей.
И когда юноша наклонился, чтобы наполнить кубок, цепко схватил его чуть выше запястья:
— Ну, так кем ты выбрал быть?
— Ваше величество, я выбрал быть дипломатом, — отозвался Луис, не пытаясь выдернуть руку. — Или преступником, которого вы казните, — добавил он, заглядывая в темные глаза. — Отпустите, пожалуйста, я пролью ваше вино.
— Зря я сказал, что ты умный мальчик, — ответил Фернандо, отпустив юношу и разочарованно укладываясь обратно на шкуру. — Значит, побудешь моей подстилкой, пока не надоешь.
— Как вам будет угодно, ваше величество, — Луис выпрямился и сделал шаг назад. "Ни слова больше. Молчи, — требовал ангел внутри. — Он так и будет повторять это слово, чтобы довести тебя до сумасшествия". Юноша опустил глаза. Если до этого поведение короля его пугало и заставляло сердце стучать, то теперь пришел ледяной мрак. Сковал морозом чело и тело. Кончики пальцев, кажется, даже утратили чувствительность. Как будет... так лучше... так проще, Луис, сломать себя и изменить... отец говорил, что надо подчиняться и приближаться к истине.
Фернандо покатал во рту вино, глядя в потолок. Проглотив, он продолжил:
— А ты понимаешь, что после этого ты не сможешь стать дипломатом?
— Как угодно вашему величеству, — герцог даже не отвечал, а просто думал о своем. Фернандо его вообще сейчас мало волновал, словно его здесь и не было. Юноша просто разглядывал вышивку на сапогах и размышлял о том, что к его грехам прибавится еще один, если только король осуществит то, о чем сейчас пытается повторять как истину. Отец когда-то внушал Луису подчиняться воле Господа и наместника его на земле — королю. Значит так надо. Наказание...
— Вообще-то это так угодно тебе, — Фернандо опять повернулся к юноше. — Ты понимаешь, почему ты не сможешь стать дипломатом? Отвечай, милый.
Фернандо начинал медленно звереть. Ему не нравилось состояние Луиса, не нравился взгляд в пол, не нравились ответы. Не нравилось, что происходит с его таким чувственным мальчиком.
— На все воля Господа.
Луис даже не слышал вопроса, отвечал автоматически, брови сошлись к переносице. Если теперь опять последует допрос, все равно сказать нечего. Кажется, этому человеку еще что-то надо услышать. "У него в голове сидит дьявол, с которым сложно справиться, — забормотал ангел, — и дьявол этот не отрывает от тебя глаз, понимает, какой ты. Если ты сейчас оступишься, он разорвет тебя. Но хуже, если ты поддашься его искушениям, чем подвергнешься его ярости".
