Потому что я понял, что мой план с ведром жидкого серебра, в котором можно утопить ловушку, и открывать ее уже там на дне, целиком погруженную в жидкое серебро... А мои руки? Ведь там, где будут мои руки, когда я буду свинчивать крышку, в этом месте жидкого серебра не будет! Там будет только моя плоть. Жидкое серебро не будет окружать демона со всех сторон! Мои собственные руки будут двумя ходами сквозь жидкое серебро наружу!

Когда я свинчу крышку, и начну приоткрывать ловушку, чтобы жидкое серебро залилось внутрь и убило его, эта одноглазая тварь уже не будет замкнута в свинце — но еще не будет замкнута в жидком серебре. Из-за моих рук, опущенных в жидкое серебро, чтобы свинтить это проклятую крышку!

Он сможет уйти из нашего мира.

Уйти, чтобы потом вернуться...

Или даже уходить не будет. А поднимется из ловушки, не коснувшись жидкого серебра, — через одну из моих рук. Прямо внутри нее, бесплотная тварь!

Чтобы поквитаться прямо сейчас, не откладывая...

Ежась, я запахнулся в плащ плотнее. Мне стало холодно.

И что теперь?

Ладно, пока ловушка в жидком серебре, он не выберется оттуда. А сломает, ему же хуже. Жидкое серебро убьет его.

Но если это и случится — то когда?

Можно попробовать разбить ловушку самому, когда она будет в жидком серебре. Не руками, конечно, и не кинжалом, а чем-то свинцовым. Чтобы тварь все время была окружена жидким серебром и свинцом.

А если удар соскочит с округлого бока ловушки, и ведро перевернется? И все разольется? А обнажившаяся ловушка от удара все-таки дала щель?..

Мне теперь что?! Всю жизнь держать ловушку в ведре жидкого серебра?!

А его, это ведро, где прятать?!

А если найдется какой-нибудь лихой человечек, прознавший, что есть вот местечко, где чернокнижник Бример держит целое ведро жидкого серебра, — которое можно продать алхимикам обратно? За очень неплохие золотые?

Даже если найти хижину в совершенной глуши, и держать ведро с ловушкой там, — рано или поздно что-то случится... Что-нибудь всегда случается.

И что мне теперь?! Жить там, с этим ведром, всю жизнь, не отлучаясь от него ни на день?!

Говорят, пираты, когда захватывают корабль, который им отчаянно сопротивлялся, прежде чем поставить его на якорь первый раз, сначала привязывают к этому якорю его бывшего капитана...

А я, выходит, сам привязал себя к такому якорю?

106

Я задавил страх, поднимавшийся холодной волной.

Нет, нет! Есть еще способ!

Открыть ловушку днем. Прямо под солнцем.

Не самому, конечно.

Можно заплатить умелому гному, чтобы выдумал и смастерил какую-нибудь хитрую штуку, которая будет отвинчивать крышку, когда двинется осел, впряженный в этот механизм. Осел двинется, и ловушка откроется — пока в небе светит солнце, а ты сам от этого места на надежном расстоянии...

Наш Пенек для такого дела, конечно, не сгодится. Эта зараза будет стоять неподвижно хоть весь день, если тебе надо, чтобы он сдвинулся. А сдвинется — только когда день сменит ночь. Или когда я, боясь, что уже подступает темнота, побегу к ловушке, чтобы выпрячь его... В этом можно не сомневаться. Такого выползни не сожрут, за своего примут.

Можно не сомневаться и в том, что в Оростоле сыщется гном, которому по силам выдумать и смастерить такую штуку. Коли уж способны делать такие арбалетики, как мой, — с так искусно прилаженной крошечной планкой и шестернями подогнанными настолько, что хоть одним мизинцем можно взвести, если времени не жалко.

Но хватит ли на это тех двух дюжин золотых, что я могу предложить сейчас? Мне нужен не абы кто, и не абы когда. Мне нужен их лучший мастер — и чтобы бросил все другие заказы. Чтобы занялся моим делом сразу, и занимался только им, пока все не будет готово... Эта тварь может продырявить ловушку в любой миг...

Ношрины хляби! Выходит, без остатка графских денег мне никак?

Надо убеждать виконта?

Но как?! Как доказать им все это?! Не выпускать же его из ловушки, чтобы они сами его увидели!

Потирая подбородок, колючий после недавнего бритья, я замер.

Хотя...

Я вдруг ухмыльнулся.

А может, зло оскалился. Не было никого рядом, чтобы сказать мне точно.

Это, конечно, дикая мысль. Совершенно дикая. Но...

Ну а что? Почему нет?

Я даже снова двинулся вперед.

Если не поверит мне на слово — пусть сам откроет ловушку! Днем. Под солнечным светом. Или этот Шептун, если будет его науськивать! Да кто угодно из его людей, у кого хватит дурости!

А я постою в сторонке. Подальше. Вместе с трясущимся от страха графом и остальными его дружинниками.

Вот и выясним, стоило ли обвинять мастера Бримера в обмане, будто за пойманного демона он выдает пустую ловушку, — или лучше было поверить мастеру Бримеру на слово!

Если виконт рискнет, мне его даже жалко не будет. Его выбор.

А если не рискнет, еще лучше. Может, даже расходы на гнома получится с них вытянуть? Это же не мой демон. Это их демон! Пусть сами за него и раскошеливаются! Три пуда золота он выручить решил...

Теперь я шагал увереннее. Коридоры были тихи и безлюдны. Если бы не факелы на стенах, можно решить, что здесь, на верхних этажах, люди покинули замок. Только звук моих шагов прыгал между каменных стен.

Я поморщился. Как бесшумно передвигается тот пергаментный... И тот Тибальд, с этой своей смешной косичкой и луком, — всегда оказывается у тебя за спиной, когда и не подумаешь...

Приступ сумасшедшей радости сходил с меня так же быстро, как нахлынул.

Ну, хорошо. Допустим, мне не отрежут уши за дерзость, и я смогу убедить виконта. Может быть, заодно даже сожгу демона, с помощью гномьего механизма, оплаченного графом. Превратив какого-нибудь невинного ослика в живую горгулью — прямо на их глазх. Тут уж даже Шептун подтвердит им, что это значит: внутри действительно был демон.

Допустим, виконт поверит, что дело сделано. Что демоны изгнаны, и больше не вернутся. Что тогда? Уплатят мне, как обещал граф, и отпустят на все четыре стороны? Или виконт решит, что проще и надежнее расплатиться не золотом, а отточенной сталью?

Я свернул.

Этот коридор был освещен ярче. У дверей в покои графа стояли двое с алебардами. Один, полностью закованный в латы, вскинул руку к лицу, словно собрался опустить и забрало. Но разглядев меня, не стал. Дирк. Вторым оказался тот крючконосый. Узкоплечий, в легких кожаных доспехах, рядом с Дирком он казался цыпленком. Словно прочитав мои мысли, он скривил губы.

Я тоже ухмыльнулся.

Что ж... Пожалуй, я знаю, что сказать виконту.

Расправив плечи и приосанившись, я твердо двинулся вперед.

И успел коснуться двери — когда перед моим носом клацнули алебарды.

Отскочив, я вцепился в рукоять кинжала, готовый отбиваться и бежать — но они просто стояли, сведя лезвия. Лишь преградили путь.

Дирк хмуро буркнул:

— Куда прешь!

Крючконосый старательно глядел сквозь меня:

— Назад.

— Ты же сам звал меня к виконту?

Он даже не соизволил посмотреть мне в лицо.

— Велено никого не пускать к графу, пока виконт не вернется.

— Не вернется? А где он?

Крючконосый больше не отвечал.

Дирк, косившийся на него, пожал плечами.

— Зик приходил, спросить что-то. Виконт с ним ушел. Сказал никого к графу не пускать, пока сам не вернется.

— Ушел? — повторил я.

Оглянулся назад, откуда пришел. Потом на другой конец коридора. Кажется, где-то там должна быть лестница вниз?

Дирк кивнул.

Я медленно двинулся по коридору, украдкой косясь назад на стражников. Но ни Дирк, ни крючконосый не двинулись с места. Только алебарды развели.

За поворотом я остановился. Поправил плащ, чтобы тяжелые складки не сковывали движений, если все-таки придется выхватывать кинжал.

Вот теперь мне это уже совсем, совсем не нравилось.

Зик его увел, говоришь... Спросить что-то хотел... А может, Зик приходил доложить, что выполнил что-то, что виконт поручил ему раньше?

Сначала виконт перепорол всех служанок, чтобы не болтали со мной про Одноглазого.

Потом старался приглядывать за каждым моим шагом. И здесь, и снаружи. Вон как взбеленился, когда узнал, что я все-таки погулял в городе без его людей.

А вот теперь — точь-в-точь когда я наконец-то понял, в чем тут было все дело! и чудом поймал эту тварь! — теперь он вдруг... Что он еще задумал?

Что он опять мутит?!

Мне хотелось рвать и метать.

Я проверил, как кинжал выходит из ножен. И второй, для метания, тоже. Сдвинул его на поясе, чтобы удобнее выдергивать из-под тяжелой полы. Поудобнее уложил футлярчик в кармане.

Медленно двинулся по лестнице вниз. Мысли скакали бешеной чехардой.

Эта лестница выводила точно к выходу из замка.

Я остановился перед тяжелыми дверьми. Огляделся. Отсюда в глубину этажа уводило множество проходов.

Куда Зик мог его увести?

И что виконт мог ему поручать?

Ну, положим, это что-то снаружи. Сейчас Зик командовал там. Если бы это было что-то внутри замка, то у виконта нашлись бы и другие люди. Хоть тот же крючконосый...

Почему я его раньше вообще тут не видел?

Хорошенький сюрпризик... И сколько их тут еще у виконта, таких людей-сюрпризов, хотел бы я знать?

Я снова повернулся к дверям.

С этой стороны выход из замка никто не охранял. А может, там и за дверями сейчас никакой стражи нет — ни к чему. На стене полно людей, а уж на воротах и подавно. Тот Тибальд, со своей пляшущей у виска косичкой и нетерпеливой страстью всадить уже в кого-нибудь стрелу... А где этот сиплый, советник виконта по магии? Где этот Шептун сейчас, чем он занят?

Толкая тяжелую створку, мне вдруг показалось, что я нащупываю что-то важное... Выйдя наружу, я встал.

107

Двор был подернут белесой дымкой. Вокруг факелов повисли радужные ореолы.

На западной стороне чернели зубцы стены — небо за ними будто светилось, хотя солнце уже давно ушло под землю.

Это было не закатное свечение.

Что-то светилось в тумане. Туман ручьями втекал между зубцов, а потом медленно валился с края стены вниз, как сонный водопад. Расходился по двору...

Все еще поводя головой по сторонам, не веря своим глазам, я спустился по ступеням.

Над воротами, между двумя ползущими в тумане факелами, я различил плащ виконта. Он и еще кто-то шли по стене.

Ускоряя шаги, я двинулся к подъему.

Глаза привыкали к тьме, я все лучше видел, насколько пелена укутала края двора — казармы вообще не видно! Или... Или это сам туман густеет прямо на глазах?

Ношрины хляби! Да что тут...

Я же его поймал...

Сжимая кулаки, я уже почти взлетел по подъему на стену.

Слева, над притушенным фонарем у входа в надвратную башню, колыхнулись две тени с луками. Вскочив, они дернулись было мне навстречу, — но я свернул на куртину, следом за виконтом.

Теперь я видел то, что прежде от меня скрывала громада замка.

На западной стене, ближе к северному углу, светилась целая гроздь огней — они подрагивали, плыли, подмигивали. Это были факелы и фонари, которые держали в руках. Их там было добрых два десятка. Это их свет рассеивал туман. А дальше — туман над стеной светился еще ярче, алым.

Я почти бегом добрался до угловой башни. Выскочил в проход дальше по стене. В темноте испуганно шарахнулся молодой лучник. Я проскочил мимо него.

Мимо торчащего выше стены рычага машины.

Миновал среднюю башню. Дальше по куртине...

Теперь до меня уже доносились голоса.

— Да, Седой и Ринге, милорд...

— Зик!

— Да, милорд, — мощный голос Зика.

— Ты уверен, что они не ушли из замка до заката?

— Я сам ставил их у жаровен, милорд.

Перед проломом солдаты сгрудились, забив и без того узкую галерею. Мне пришлось проталкиваться.

Здесь воздух был тяжелый и влажный, оседал каплями на лбу и щеках. Звуки и голоса казались странно приглушенными, хотелось сунуть палец в ухо и потрясти головой.

Там, где проход по стене обрывался в пролом, на самом краю стояли виконт, Зик и горбатый Косоручка.

Под ними, в самой седловине пролома, плечом к плечу замерли два здоровяка, нацелив на ров пики с горящими концами. Еще ниже, где обломки стены уходил в ров, все перекрывали три пылающие жаровни.

— Сам тут вчера чуть вниз не слетел, — бормотал кто-то позади. — Из-за этих жаровен все в масле. Камни как талый лед...

— Ну! А тот стал помогать. Теперь оба там...

— Все твое масло, ношрины хляби! — вдруг прошипел кто-то прямо мне в спину. — В твои жаровни подливали...

Я не обернулся.

Я глядел в пролом. За жаровни.

Туман за стеной был — белесое море. Он медленно катился через пролом, мимо жаровен, мимо двоих с пиками...

Откуда там такой туман?! Он же бывает, только когда...

Но я же поймал его...

Их путеводной нити больше нет, им никак не прийти в наш мир — здесь, где им ничто не указывает путь!

Туман тек мимо жаровен, мимо солдат с пиками. И, перевалив середину пролома, сходил по обломкам на внутреннюю сторону, топя кладбище. Стирая все, что там было... Факелы, воткнутые между плит, были уже не ярче свечей. Больше ничего не различить. Только гораздо выше, в призрачно светящейся дымке нависала длинная тень нашей башни.

Я же обрезал вам путь сюда...

Он сейчас — там, в башне, в ловушке, заперт в свинце!

Так какого же Баана...

— Такого даже вчера в полночь не было, — все бормотал кто-то.

— Ага... — отклинулся другой. — А ни звука...

Виконт оглянулся на него.

— Вы их видели?

Солдаты вокруг подобрались.

— Нет, милорд!

— Пока не лезли, милорд!

— Даже теней не было, милорд!

Виконт, фыркнув, развернулся обратно к пролому. Зик возле него тревожно шевельнулся.

— Здесь нельзя спускаться, милорд. Там обломки башни как брод. Вчера всю ночь они лезли сюда с той стороны. Этот туман... Они сейчас там. Седой и Ринге не сахарные. Не могли оба просто расшибиться.

Виконт раздраженно закинул конец плаща за плечо.

— Если бы они были живы, они бы выбрались сюда обратно! — тверже продолжил Зик. — Хотя бы звали нас.

Горбун, мрачно слушавший их, сморщился. Виконт заметил.

— Что ты жмешься? Ну давай, говори! Что еще?

— Мне кажется, милорд... Когда я только подошел...

Виконт повернул голову и холодно глядел на него.

— Кто-то звал, милорд. Очень тихо, не во весь голос. Я не разобрал слов. Не знаю, Седой это был или Ринге. Но я слышал чей-то голос... Кажется.

— Где? Тут?

Косоручка кивнул. Дернул рукой на ров под стеной.

Здесь, перед самым проломом, стена была как голая — и зубцы, и сам парапет снесло начисто. Сбоку ничего не прикрывало. Неосторожный шаг к краю — и...

— Из рва, где обломки? — бросил виконт, вглядываясь в туман. — Или с той стороны?

— Кажется, где-то оттуда, — горбун шагнул к краю, и глядел прямо под стену.

Значит, не на броде из обломков...

Брод не под нами, он под самой разрушенной частью пролома. Шагов на пятнадцать дальше. А тут... Я тоже шагнул к краю, вглядываясь вниз. Осыпь, с которой я вытаскивал Джока? Да нет, вроде. Она тоже дальше, ближе к середине пролома.