Приступили к трапезе. Ядвига внимательно отслеживала все мои манипуляции со столовыми приборами и, подождав, пока я утолю первый голод, уничтожив без остатка тарелку окрошки, начала беседу:
— Странный вы человек, Василий Васильевич Берестов, и к тому же, очень загадочный.
Увидев мои удивлённо вскинутые брови, продолжила:
— Да вот взять хотя бы наш обед. Крестьянский сын легко и непринуждённо пользуется столовыми приборами на уровне прирождённого аристократа, обученного ими пользоваться с детства.
— У нас в школе, на уроках труда мы не только овладевали рабочими профессиями, но и изучали кое-что из этикета. Я учился в элитной школе города Новосибирска, попал туда случайно. Как я понял, администрация школы отсчитывалась за процент рабоче-крестьянской прослойки. Вот я этот процент у них повышал.
— Хорошо, принимается. Допустим, что этикет вы усвоили в школе. А ваше знание немецкого языка?
— Так опять же школа. Немецкий язык нам преподавала немка по рождению, Фрида Марковна Ланге. Она мне его и поставила.
— Опять школа. А английский откуда?
— Английский я в семилетке изучал, потом сам интересовался, самостоятельно занимался, радио слушал, Сагу о Форсайтах Джона Голсуорси на английском прочитал и даже не один раз. В школьной библиотеке опять же случайно обнаружил.
Ядвига Марковна повернула разговор на сегодняшнее утреннее происшествие:
— Врачи из приехавшей по нашему вызову скорой помощи никаких отклонений у девочки не обнаружили. Из туалета, простите за подробности, девочка вышла абсолютно здоровой, что позволяет предположить, что у нее было что-то вроде несварения желудка, но организм подростка справился. Тут ни у кого вопросов нет, если не считать родителей. Родители приехали в нашу страну показать своего ребенка, больного ДЦП, нашим медикам. Оказывается, наша медицина за рубежом котируется достаточно высоко, особенно по некоторым направлениям. Эта семья собиралась поехать в США для лечения. Сегодня обнаружилось, что никакого ДЦП у неё нет. Вы можете сказать хоть что-нибудь по этому поводу?
— Я искренне рад, что девчонка выздоровела. Вы знаете, я, наверное, вступил в возраст, когда у человека начинают просыпаться родительские чувства, у женщин — материнские, а у мужчин — отцовские. Непередаваемое ощущение маленьких детских рук, обхвативших мою шею, и искавших у меня защиту.
Я внимательно посмотрел в глаза Ядвиги Марковны и, обнаружив в них понимание, закончил:
— Я в это утро повзрослел окончательно, почувствовал себя взрослым мужчиной.
— А как вы объясните её выздоровление?
— Никак не объясняю. Это не ко мне вопрос. Тут я ничего не понимаю. Врачи-то что говорят? — полюбопытствовал я.
— Ничего они не говорят, руками разводят и пальцем в небо тыкают.
— Понятно, — сказал я. — Так я могу приходить сюда обедать или это было ваше разовое персональное приглашение, Ядвига Марковна? — сделал я попытку перевести разговор на другую тему.
— Можете приходить сюда, — махнула она рукой и добавила, хихикнув: — Будете выполнять привычные для вас функции повышения процента крестьянско-пролетарской прослойки в нашем коллективе.
А я смотрел в лицо Ядвиги Марковны и уже намечал реперные точки абриса её лица, чтобы на досуге поиграть с возможностями улучшения её внешности. Программу настройки мозга с зубным симбионтом я ей уже поставил. Моё начальство должно быть умным. Мне была абсолютно неприемлема парадигма, выражаемая поговоркой: «Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак».
* * *
После обеда я опять сидел на ресепшене, встречая приезжающих и провожая отъезжающих. Помогал носить багаж, получая иногда за это чаевые. Швейцар в мою сторону боялся даже взглянуть. Выбрав минутку, я подошёл к нему и сказал:
— Да, не парься ты так, дядя. Просто делай свою работу и все у тебя будет пучком.
(Все-таки моё инопланетное воспитание прорывается непонятно откуда берущимися идиомами и оборотами, ничего не могу с собой поделать.)
Швейцар доброжелательный настрой в свой адрес уловил и робко улыбнулся, показывая, что он готов к восстановлению нормальных рабочих отношений. Я ответил ему широкой улыбкой.
Ровно в два часа пополудни ко мне подошла Ядвига Марковна и спросила, понимаю ли я хоть немного в электричестве и смогу ли починить проводку. Я ответил, что немного понимаю, проводку починить смогу.
— Василий, сходи, пожалуйста, на 2-й этаж, коридорная сообщает, что там у неё розетка искрит.
— Мне сходить нетрудно, но только у меня никакого инструмента с собой нет, ни отвёртки, ни пассатижи, ни изоляционного материала. Нож, правда, у меня есть. Но его одного может оказаться недостаточно.
— У нас на каждом этаже есть техническая комната (подсобка), в которой мы содержим всякую всячину, которая может быстро понадобиться, от веника и молотка до водопроводного крана с электрической лампочкой. Ключ от неё у дежурной по этажу.
Я поднялся на второй этаж и нашёл коридорную (так на сленге работников гостиницы называлась дежурная по этажу). Нашёл причину, почему искрит и где искрит. Проводка была старая, установлена при царе Горохе. Поскольку хорошего изоляционного материала не было (не просто не было, а не было в принципе, дикая планета, что с неё взять), я решил заменить весь кусок провода, тянущийся от распределительной коробки под потолком до розетки, установленной над столом дежурной.
Мне нужно было попасть в подсобку, а в это время подошли двое жильцов и стали требовать, чтобы коридорная пошла с ними. Мне ещё они очень не понравились. Дежурная отдала мне ключи от подсобки и ушла с жильцами, а я продолжил свою работу. Нашёл и открыл подсобку, отыскал отвертку, пассатижи и главное сам провод. Отмерил и отрезал кусок нужной длины. Затем занялся заменой. Вскрыв распределительную коробку, я аккуратно отвернул нужные винтики и вытащил концы старого провода. Убрал его на всем его протяжении и заменил новым. Осталось присоединить зачищенные и приготовленные концы нового провода к нужному месту в распредкоробке.
— А ведь придётся свет отключать, — подумал я, слезая со стола дежурной, на который забирался, чтобы дотянуться до распределительной коробки. Стремянки в подсобке не оказалось.
* * *
Было половина третьего пополудни. Дежурная не возвращалась. Ну и где искать рубильник, отключающий свет на этаже. Спросить некого, искать дежурную — только время терять, наверное, эта тётка ничего не знает.
Пошёл искать. Спустился по лестнице, в конце коридора, в подвал, а там сам черт ногу сломит. Комнаты, комнатушки, переходы, коридорчики, водопроводные и канализационные трубы, те же провода электрические. Тихий ужас. Но все-таки нашёл. Обнаружил щитовую (эта комнатушка так и называлась), затем логически вычислил главный рубильник и вырубил его. В гостинице повсюду погас свет. Ну, не знал я, какой рубильник нужно выключить, чтобы обесточить только нужный мне 2-й этаж.
— Да, ладно, перебьются, не баре, — подумал я про всех присутствующих в гостинице, и про работников, и про жильцов. — Сейчас я мухой слетаю туда и обратно, там всех дел на пару минут. Две проволочки прикрутить куда нужно, да винтиком поджать. Потерпят пару минут без света.
Вырубив главный рубильник, я оказался в кромешной тьме. Пришлось включить ночное зрение. Помогло мало. Была чернота, стала серость и туманные очертания. Включил магическое зрение, постоял минуту, привыкая, и вышел из комнаты. Потом подумал, что зачем мне плутать той же дорогой, которой я пришёл сюда, нужно выходить к центральному холлу, и там уже по центральной лестнице подняться на второй этаж. В итоге, так будет быстрее.
Поднявшись по лестнице на первый этаж, по которой я и спускался сюда, и, повернув в сторону центрального выхода, я услышал выстрелы, где-то совсем недалеко от меня. Я перешёл на бег. Через несколько секунд впереди показалось светлое пятно, ударившее мне по глазам. Пришлось регулировать себе зрение, переходя на сумеречное видение.
В трёх метрах от конца коридора по правую от меня руку была комната охраны, и она была приоткрыта. Я, не заходя в комнату, толкнул дверь. Она открылась, и я заглянул в неё. Комната имела вытянутую прямоугольную форму. С одного её торца была дверь, в которую я сейчас заглядывал, напротив, через 6 метров, зарешеченное окно. Прямо на полу лежали оба охранника с окровавленными головами, из которых успела набежать лужа крови. Молодые ребята, я даже познакомиться с ними ещё не успел. Справа за створкой двери на старом потёртом кожаном диване какой-то мужчина в чёрной маске насиловал Инну, которая судя по всему, была без сознания, а её лицо было разбито в кровь.
На осмотр комнаты у меня ушло не более секунды. Я шагнул к насильнику и легонько стукнул его по шее. Он обмяк и сполз с дивана. Рядом с ним свалился револьвер. Я проверил барабан, не хватало двух патронов. Проверил его карманы и обнаружил в них бумажник и нож. И то и другое убрал в стазис-карман.
— Ян, под максимально возможным ускорением сними у него копию памяти за последний месяц. Думаю, нам хватит.
Пока искин этим занимался, я подлечил Инну, не пожалев для неё универсальной магемы исцеления 2-й ступени и подчистил ей память, стерев начисто сцену насилия, после чего усыпил. Пусть полежит пока здесь, под ногами не будет путаться.
Затем осмотрел охранников, они были мертвы. Оружие у них было. Современные пистолеты, принятые на вооружение в РККА, я изучал это по учебной базе, составленной на основе памяти комбрига Одинцова, поэтому сразу узнал их. Пистолет 7,62-мм самозарядный, образца 1933 года. Применить пистолеты охранники не успели. Удивительный непрофессионализм. Где только такие водятся.
— Ян, ты уже можешь сказать, что тут произошло?
— Да, но чуть позже, пока будь осторожен, здесь ещё один есть, сюда идёт.
Я встал справа от приоткрытой двери. Вскоре дверь приоткрылась шире и в щели между дверью и косяком появилась голова в чёрной маске. Я вошёл в режим ускорения, вышел из-за двери и всадил ему отвёртку в глаз. Бандит упал, выронив из руки пистолет. Я открыл дверь и втащил его в комнату. Нужно было проверить помещение кассы, дверь в которую почему-то была открыта. У порога в луже крови лежала мёртвая кассирша. Я прикрыл дверь и решил прибрать оружие, от греха подальше.
У второго налётчика пистолет был немецкий, системы Люггер Р08, калибр 9 мм. Я сложил все найденное оружие в сейф, стоявший за диваном с открытой дверкой и, закрыв её на ключ, висевший рядом (!?) над сейфом на гвоздике, спросил Яна:
— Ян, готово нет?
— Да, готово.
— Что ещё мне срочно нужно знать?
— Где-то здесь внизу должен быть третий и ещё двое грабят номер на 2-м этаже.
Я сразу вспомнил неприятные рожи жильцов, уведших с собой дежурную 2-го этажа.
— А что должен был делать внизу третий? — снова обратился я к своему виртуальному учителю и помощнику.
— Зачистить комнату милиции и подстраховать этих двух.
Перед тем, как идти дальше, я убил живого пока насильника, свернув ему шею. Один насильник, второй убийца, причём они оба профессиональные преступники. Не дай бог, наша власть оставит их жить, больно уж она либерально настроена по отношению к уголовному элементу. Страну захлестнул разгул преступности. Газеты в руки брать страшно. Уголовная хроника не успевает печатать сообщения о всевозможных убийствах и грабежах.
Я вышел в холл и, включив ускорение, пересёк его, обнаружив около окошка кассы ещё один труп и двоих живых с ножевыми ранениями. Женщина лет 30-ти с небольшим и мальчик, лет 12-ти. Отправил им магический диагност, не забывая отслеживать окружающее пространство. Диагност выдал рекомендации, которые я скрупулёзно выполнил. Перевёл раненных, а затем исцелённых в спящий режим, уложив их прямо на полу в более удобных позах, чтобы не было затекания крови в конечностях.
Проскочил пространство от стойки ресепшена к входным дверям. Они были заперты. Прошёл к комнате милиции. Дверь была распахнута настежь. Ян сказал:
— Внутри есть один живой, но без сознания.
Я заглянул в комнату. Почти сразу за порогом, с ножом в спине лежал швейцар. Милиционер лежал рядом со своим столом, по-видимому, свалившись со стула, получив нож в горло.
По другую сторону стола, головой к окну, между столом и стульями, стоявшими вдоль стены, лежал ещё один, по всей вероятности, налётчик. В его правом виске была маленькая дырка, с запёкшейся струйкой крови. На небольшом пространстве между окном, столом, стульями и трупом налётчика, на полу лежала девушка в одежде официантки нашего ресторана, и она была жива.
— Ян!
— Уже снял копию памяти за последний месяц.
— Что она тут делала?
— Эмма, таково её имя, внештатный агент НКВД, завербована год тому назад, работает в ресторане Метрополь официанткой. Милиционер об этом ничего не знал, и завербовал её в качестве осведомителя. Поскольку он ей приплачивал, Эмму это устраивало. У неё был с собой браунинг, из которого она налётчика и положила. Тот просто не ожидал от неё отпора.
Тем временем диагност показала, что у девушки был простой обморок, она потеряла сознание и сейчас спит.
— Пусть спит, — решил я. — Мне ещё двух бандитов отлавливать.
Выйдя из комнаты милиции, я подошёл к лифту и обнаружил, что лифт застрял между первым и вторым этажами и тот, кто застрял, монотонно стучит в стенку лифта.
— Эй, — крикнул я, — кто там?
— Помоги, Вася! — услышал я голос Ядвиги, затем послышался удар пощёчины и её вскрик.
Свою метку на Ядвигу я поставил ещё вчера, поэтому мгновенно открыл над ней портальное окно. Оба налётчика были рядом с ней в лифте, и я тут же усыпил их, сбросив на них через окошко каждому по заклинанию сна.
Затем крикнул:
— Ядвига Марковна, потерпите пару минут, я сейчас свет включу, и вы сможете спуститься.
Я, уже знакомой дорогой, добежал до щитовой за четверть минуты. Вернув рубильник в прежнее положение, ещё через полминуты был снова в холле.
Лифт только остановился на первом этаже и открыл двери. Из лифта вывалилась Ядвига и, увидев меня, бросилась мне на шею. Она вся дрожала и тряслась. Мне пришлось успокаивать её с помощью магии. Заодно применил к ней магему исцеления 2-й ступени.
Ядвига отстранилась от меня и стала поправлять свою одежду, оказавшуюся изрезанной в клочья, так что она ничего не скрывала. Неожиданно, это привело её в состояние бешенства. Она подскочила к валявшимся на полу налётчикам и принялась пинать их ногами. Туфельки её с ног слетели, а удары босыми ногами не причиняли налётчикам никакого вреда. Наконец, она утихомирилась и, оглядев себя, покраснела и заплакала:
— Эти уроды хотели меня изнасиловать. Особенно вот эта скотина отличилась, это он мне все одежду ножом изрезал
Она еще раз пнула одного из бандитов, потом справившись со своими эмоциями, сказала:
