— Просил, просил. — сказал вдруг вполне вменяемым голосом Джеррисон. — Проводи даму до ее палатки. Мадам, вам пора одеваться. И мне тоже.
— Как вы себя чувствуете?
— Гораздо лучше.
— Да?..
— Замажу. — без лишних вопросов сказал Джесс про свои глаза. — И поем. Честно.
— Может, и правда не поедем?..
— Вы с ума сошли?!
— Вы плохо выглядите. Вы больны. Болезнь требует покоя...
— Мы не получим покоя, мадам, если туда не прибудем. Выбора нет, это же не для танцев. Я выдержу. Идите.
Лиля отправилась одеваться. Это было невозможно — но девушки успели. В платье появились вставки и теперь оно было полностью решено в цветах Иртонов — и полка её мужа. Ночь, как полагала Лилиан прошла под знаком шляпы — и шляпа стала отдельным произведением искусства. Её фирменная коса, с вплетенными гранеными хрустальными бусинами, завершала образ.
— Госпожа, — критически оглядев её заметила старшая горничная. — Только пока у нас королевы нет так можно выглядеть. А и не бывать в этом году никому лучше.
Вирмане и солдаты проводили её к карете под восторженно-одобрительные (правда, совсем не куртуазные) возгласы восхищения. Полк поздравлял её и желал удачи. Приходилось улыбаться. Думая, как оно на самом деле пойдет.
Граф полковник Джеррисон Иртон, в новом, модном и неплохо подогнанном камзоле с кучей прочих элементов одежды (Лиля так и не выучила что там к чему и зачем) ждал её у кареты с высокомерно-спокойным видом. Вблизи был заметен слой косметики, который он наложил — но издали смотрелось вроде ничего. Кстати, грим вполне умело наложил. Кольца, подвески — на нем тоже хватало камней и золота.
Что смотрелось чужеродно — и поэтому было очень заметно — так это его совершенно непарадное оружие. Перевязь-то золотом шитая, а шпага длинная с простой потертой рукоятью и побитой гардой. Кинжал был не заметен, но можно было биться об заклад — он был.
— А где ваше оружие? — только и спросил муж-полковник-граф, увидев ее 'при параде'. — Кинжал был в комплекте.
Кинжал и правда был. С золотой вязью на рукояти, украшенными ножнами, травлением на полированном лезвии — ювелирно красивый, откровенно тупой, несбалансированный и, кажется, даже не стальной. Номинальная деталь женского туалета высшей дворянки. Лиле он категорически не понравился.
— У меня все в порядке с зубами, мне не нужна зубочистка. Тем более — такая. А то еще помнется. — У неё тоже была не самая лучшая ночь в жизни.
Джеррисон хмуро посмотрел на нее и без комментариев ушел в палатку. Лилиан осталась переминаться с ноги на ногу и размышлять, придется ли его оттуда доставать.
— Вот. Стоило мне об этом раньше подумать, рукоять вам может быть великовата... Мне будет спокойнее, если Вы её возьмете.
А вот это был совершенно другой предмет. Очень простые на вид ножны полированного дерева, золотисто-красного, мастерски тонированного, волнистого ясеня. Не серебряные, а латунные кольца, начищенные до блеска — с тонкой, но уже отчасти стертой гравировкой. Очень простая рукоять — рифленая кожаным шнуром, со стальным диском гарды-упора, стальным же четырехгранным навершием. Не очень длинный, по размеру как раз 'длинный дамский'.
Лиля приняла кинжал и сразу ощутила разницу. В отличие от блестящей палочки-украшения, этот был увесистым, в ножнах сидел плотно, а вышел свободно, с тихим шелестом. Синеватое лезвие, четырехгранный, ромбический, с канавками жесткости, по клинку вязью надписи. 'Не доставай без причины'. Она повернула оружие — 'Не прячь без чести'. Клинок в руке, казалось, сам вливал в неё холодную силу и уверенность. Это было — Оружие. Личное оружие.
— Это... она хороша.
— Её зовут Нейл.
Чувствуя себя несколько дурой, Лилиан легко провела лезвием по запястью. Было не больно, но порез быстро наполнился кровью. Ну, молодец, на ногте нельзя было проверить?..
— Здравствуй, Нейл... — Она стерла платком кровь с клинка, убрала ее в ножны, и прижала платок к ране.
Джеррисон смотрел на неё как... как на женщину. Как на клинок. Как будто только что увидел. Надо было что-то сказать, но что?
— Отличный баланс, Ваше Сиятельство. У неё есть... как это, пара?
— Сестра. О, да. — Джеррисон коснулся рукояти у себя на поясе. — Бесси.
— А как зовут вашу шпагу, граф? — Лилиан смотрела прямо в полные тоски и боли глаза и не могла оторваться от них.
— Её... мой клинок зовут Грейс. Нам пора ехать.
Личный вассал
До третьей заставы — то есть до самого дворца — Тавер, несмотря на все ее уговоры, поехал верхом.
— Вот там и вас дождусь. Осмотрюсь, послушаю, оно так и вам, и мне спокойнее будет.
Лиля считала, что он просто побоялся ехать с Джеррисоном в его текущем состоянии. Какие же мужики бывают трусы, это просто словами не описать!
Ехали часа три. В основном молча, но сколько ж можно? Садясь в карету Лилиан сказала себе, что высказать мужу все, что она думает о его поведении, это задача следующего этапа. Когда он будет хоть как-то здоров.
— Бывали во дворце? — начал Джеррисон
— Конечно. — фыркнула Лиля. — Только, в основном, в синем крыле. А вы, наверное, к нему совсем привыкли?
— Нет. Я вообще очень не люблю это место.
— Почему?
— Ну, дайте-ка припомнить. Два раза меня там травили, один раз чуть в звании не понизили, дуэлей было семь... нет, девять. Спать там невозможно, обязательно что-то да воняет. Как-то нет причин его любить.
— Ого... — Лилиан приглядывалась к нему и оценивала, продержится ли это вполне приличное состояние хотя-бы до вечера.
— Что вы меня разглядываете? Боитесь не узнать мужа, в толпе-то?
— Просто хочу убедиться, что все в порядке.
— Не в порядке.
— То есть?!
— Из опыта, это еще часа на два-три. Потом... будет опять плохо.
— Весело живем. Хоть опишите, что будет-то?
— Понятия не имею. Вообще, что я помню — все очень странное. Не настоящее. Только некоторые люди — живые, а остальные куклы. Злые куклы.
— Сможете себя вести так, чтобы было незаметно?
Джеррисон Иртон, граф и полковник, криво усмехнулся:
— Стараниями моей матушки, я помирать буду, а поклоны не спутаю. Главное — не разговаривать долго. Сможете за меня говорить?
— Что нам остается?.. Постараюсь.
— Постараюсь вас помнить, жена моя.
— Что это вы вдруг согласились наконец?
— Ну, как же. Нам еще долго теперь изображать мужа и жену. Или вы хотите... не изображать?
— Знаете, — увильнула от ответа Лиля. — Нам еще сегодня пережить как-то надо.
— Не только сегодня.
— Ах, муж мой. — выдала Лилиан свою коронную улыбку и похлопала ресницами. — Вы столь мудры!
У Джеррисона дернулась щека.
— Как-то ведь так должна разговаривать жена?
— Понятия не имею. Можно вы будете и дальше говорить как нормальный офицер, а?
— Можно.
— Кстати. Готовьтесь — меня кто-нибудь обязательно назовет Палачом Байканы или Кровавой Куницей... Было бы крайне желательно, мне этого не замечать.
— Что было, когда вы это замечали и слышали? С теми, кто это говорит?
— Убил. — пожал плечами муж. — На дуэли.
— Он был один?
— Нет. Их было пятеро. В разное время, конечно.
Действительно. Ерунда какая — убил пять человек.
— За что это вас так?
— Вот удивительно-то — за Байканскую компанию! С тех самых пор, я не очень принят в приличных домах. Считается, что я почти предал сословие.
Наверное, эта самая 'Байканская кампания' тут была всем более чем известна.
— Ясно.
— А о вас мне что скажут?
— Купчиха. Торгует. Много воли забрала...Вообще, вы со мной за свою репутацию не боитесь?
— Побоятся мне в лицо что-то говорить. А репутация... ну, если вы не собираетесь перебирать мужчин прямо во дворце, то моя репутация вряд-ли сильно испортится. Вы не перебирали?
— Нет, конечно! Я — верная жена. А ваша репутация настолько плоха?..
— Что же вы хотите? Я, если вы еще этого не узнали, вечный ужасный ребенок.
— Не узнала.
— О, вам не сказали даже этого? Ну, тогда мы прекрасная пара изгоев.
Лиля оценивала ситуацию по другому... И, похоже, ошибалась. Её не просто не взяли в интриги. Её проигнорировали. Это следовало обдумать.
— Вы задумались?
— Я неверно понимала ситуацию. Надо это учесть.
— Вы хорошо к этому отнеслись. Как офицер. Не ахаем, а решаем задачу исходя из ситуации.
— Учусь. — вздохнула Лилиан. — Может попробуем тихо отстояться в уголке?
Джеррисон пожал плечами.
— Так не получится. Придется поприветствовать хотя-бы ключевые фигуры... Да и место наше — у Трона.
— То есть пожеланий к кругу общения у вас нет?
— А у вас?
Лиля пожала плечами.
— Вы — ужасный ребенок, я — парвеню... Если выйдет, займусь делом. Купеческие старшины, главы гильдий, альдон Роман — если будет. Пообщаемся.
— Неплохой план.
— Хотя, — коварно улыбнулась Лиля. — Дамы будут вынуждены со мной поговорить.
— С чего бы?
— Платья, господин граф полковник, платья... Украшения. Духи. Кремы. У меня есть — а у них нет. Откуда взяла, откуда им брать? Придется договариваться.
— Что, им трудно купить?
— Трудно. А местами, без моего соизволения, невозможно. В этом и план. Им же не предложили — а как так? В прошлом году сработало.
— О, Вы коварны... Только они просто объявят вас неприличной. В этом году у вас пока нет поддержки Короля.
— Поздно, они же не могут сразу объявить себя дурами за прошлый год. Да и деньги потрачены немалые. Узнать-то им все равно захочется. Разговоры-заговоры займут довольно много времени, причем минимум половина участниц попробует сделать что-то по мотивам... А раскол мне только на руку.
— Чувствуется, вы уже об этом думали? И даже поговорили с графиней Алисией?
— В основном поговорила. Не то, чтобы именно об этом — но сам подход.
— Только Вы хорошо понимаете, КАК они будут с вами разговаривать?
— Отвечать-то им можно?
— Попробуйте. — пожал плечами муж. — Мне уже ничего не повредит.
На самом деле, Лиле конечно было не так весело — но она скорее немного разозлилась, чем огорчилась. Весь 'свет' теперь казался ей докучливым и бестолковым сборищем. В полку дел невпроворот, в Тарале — еще три раза по столько, в Иртоне вообще непонятно что, она не успела отчет дочитать.... Но — надо, надо.
Она попыталась вспомнить, как собиралась на выпускной. Времена были нелегкие, денег не было — платье пришлось шить самим. Отец добыл где-то 'отрез' искусственного шелка, и они с мамой в четыре руки сооружали что-то вроде фото из 'китайского' альбома деда.
— А был ведь настоящий, китайский... — отец всю неделю ходил смурной, грыз себя за то, что у дочки платья нет.
— Ну, дорогой, был — да сплыл. Как ты помнишь, на свадьбу... Я не жалею.
Тогда она ждала этого выпускного, он был.... как калитка, выход на дорогу в счастье. Хотя мальчики выглядели иногда глуповато, и столы — с шампанским — накрыли парты просто в школьном коридоре, А теперь Аля едет на Королевский Прием. Графиней. В шикарном платье, с драгоценностями ценой даже непонятно во сколько. И что? И ничего. Работать едем. Лучше бы на Лидархе — в зеленой амазонке, подлететь к крыльцу, спорхнуть изящно. Мотылек. М-дя.
— О чем задумались, сударыня? Признайтесь, я-то рассказал...
— Жалею немного, что не могу прибыть верхом на Лидархе. Давно его не видела, скучаю.
— Лидарх? Кто это?
— Конь.... Мой аварский жеребец. Вы ревнуете?
— Отчего же? Понимаю. На Стобеде не особенно покатаешься — но я его люблю...
— Да, Стобед смешной.
— Кому как.
— Ваше Сиятельство, а кто ожидается на приеме?
— Точно не скажу, но...
А дальше Иртон перечислил около двухсот имен. На память. Кажется, это фамильное — стольких без напряжения перечислять.
— Встречались с ними?
— С некоторыми. Половину вообще не знаю.
— Маменька тоже не сочли нужным рассказать?
— При всем старании, не могу столько запоминать. Большинства на приемах Его Величества не видела.
— Эти приёмы для них были мелки... Или слишком камерны, куда свиту с собой не брали. Так что, готовьтесь. Презрением, за компанию со мной, вас обольют многие.
— А когда вы впервые попали на королевский прием?
— В шесть лет. На Малый охотничий. Очень боялся, что мне не дадут оружия...
— Дали?
— Кинжал — 'скобочку', малый засапожный. Отец выдал вечером, я с ним даже спал... Никто особенно не обратил внимания, но я был горд. А Вы?
— На Королевский — по вызову Его Величества. С Мирандой. По-крайней мере, нам удалось двор удивить. Как я теперь подозреваю, скорее наглостью и богатством, нежели воспитанием.
— Миранда была на королевском приеме?!
— Разумеется. — Лиля посмотрела ему прямо в глаза. — Вы же не думаете, что я оставила бы её в Иртоне?
Джесс ее, кажется, не услышал.
— Это... облегчает дело. Может быть.
— Какое дело?
— Ей надо выходить замуж. Я скопил приличное приданое, но моя репутация...Я плохой отец, наверное. Теперь, надеюсь, у неё будет некоторый выбор.
Тему Миранды Лилиан педалировать не хотела. К сожалению, власть мужа над дочерью фактически не ограничивалась никем и ничем. Колеса поскрипывали, карета въехала в город.
— Поедем через город — времени не так много. Преимущества моего положения. — большинство дворян 'завернули' в объезд.
— Коннетабля?
— Нет. Дворянина из 'Двенадцати имен', мадам.
Помолчали.
— Я, наверное, должна была это знать?
— Откуда бы? Вас это ведь раньше не касалось. Кстати. Вы моим свитским ничего не давали?
— Какие-то... полуоборванцы приходили. Дала корон по пять — зря, наверное?
— По пять?! Впрочем, наверное вы были правы. Я их позабросил, деньги в основном на полк уходили.
Про баб своих забыл?! Стоп-стоп-стоп, ссориться нам рано.
Ворота дворцового парка были той границей, дальше которой каретам посторонних ездить не полагалось. Парадный вход начинался двумя большими лестницами. По которым блестящее общество и поднималось к распахнутым огромным дверям Большого зала.
Большая Лестница и Большой же зал обычно — во время, например, их первого приема — были закрыты, но теперь Большой зал был открыт. От платьев и драгоценностей рябило в глазах. Граф Иртон вышел из кареты, дверцу которой с поклоном открыли парадно одетые гвардейцы.
Коннетабль Его Величества , Его Сиятельство граф Иртон вышел, с достоинством развернулся и подал руку даме. Изумрудные огни вспыхнули на солнце, рассыпались искрами в мелких камнях и хрустале, отразились в медленной томной улыбке и огромных зеленых глазах. Её Светлость графиня Иртон вышла из кареты с достоинством опираясь на руку мужа. Графиня улыбалась всем — и никому.
— Ваше сиятельство!
— Слава Альдонаю, Тавер! Давай, пристраивайся. Надо сегодня все пройти. Чтобы там не было, иначе сожрут нас всех. Вот так вот, мадам, в графинях — нравится?
— Что-то Вы, Ваше Сиятельство, — сказала Лиля лучезарно улыбаясь. — Разговаривать изволите как командир наемников... А событие такого не предполагает.
