Хауссер настоял на переносе сроков операции, нанеся удар почти на неделю раньше запланированной даты. У оберстгруппенфюрера были свои резоны: его армия полностью развернулась и подготовилась к наступлению, каждый час промедления давал противнику шанс накопить дополнительные резервы и лучше подготовиться к отражению немецкого удара. Разведка зафиксировала прибытие передовых частей свежей канадской армии, и их сосредоточение в районе предстоящих боев. Переход в наступление до прибытия основных сил 5-ой танковой армии фон Швеппенбурга давал шанс на тактическую внезапность — противник, привыкший действовать последовательно и методично, вряд ли мог ожидать от немецкого командования такой наглости. К тому же, поскольку на первых порах эсэсовцы будут наступать в гордом одиночестве, на них будет работать почти вся авиация 6-го воздушного флота, включая только что прибывшие из Германии истребительные части и свежие штурмовые эскадры из Италии. Ну а в дальнейшем, с подключением к операции армейских танкистов, появится шанс вторично добиться тактической внезапности, раскачав и раздергав, таким образом, оборону "союзников" и всю их систему управления войсками в целом.
План был довольно вычурным, но на практике всё оказалось еще сложнее. Первая серьезная неприятность случилась еще до начала наступления, фигурировавшего в штабных документах под условным названием: операция "Люттих". Дивизия "Дас Райх" лишилась своего главного канонира — командир артполка штандартенфюрер СС Карл Кройц получил тяжелое ранение во время беспокоящего ночного налета "Москито" на Сан-Гиле — один из мелких населенных пунктов в окрестностях Сен-Ло. Потеря была тем обидней, что Кройц оказался едва ли не единственной жертвой бомбардировки, да и очутился то он там почти случайно. Причем проблемы, возникшие в связи с отсутствием штандартенфюрера, не исчерпывались необходимостью подобрать ему замену из числа командиров дивизионов прямо накануне наступления. Новый начальник артиллерии должен был взять на себя управление всей артгруппировкой, действовавшей на тот момент в полосе наступления дивизии. Учитывая, что в распоряжение "Дас Райх" передали практически тройной комплект артиллерии, задача виделась нетривиальной.
Едва решили проблему кадров, как возникли новые трудности. На этот раз их источником явилась не слепая военная удача, а особенности оперативного планирования. Так уж получилось, что противники по обе стороны фронта избрали шоссе Байо — Сен-Ло — Кутанс местом приложения своих основных усилий. Немцы, действуя вдоль этой стратегической дороги, намеревались рассечь надвое плацдарм "союзников", после чего потрепанная 2-я армия Демпси оказалась бы между молотом и наковальней. Макартур, в свою очередь, собирался, наступая по тому же шоссе, но в обратном направлении, вбить клин между германскими армиями и отрезать полуостров Котантен от основной территории Франции, обеспечив тем самым идеальные условия для взятия Шербура. Результатом этих устремлений стало лобовое столкновение вновь прибывшей 1-ой канадской армии с пополненной и перегруппированной танковой армией СС.
Хауссер упредил своих визави всего на пару дней, полностью спутав замыслы противника. Правда, заодно полетели к чертям и немецкие планы. Вместо стремительного прорыва к морю и удара во фланг и тыл потрепанной армии Демпси эсэсовцы со всего маху врезались в плотную вязкую массу канадской пехоты, нашпигованной бронетехникой и противотанковыми средствами как рождественский пудинг изюмом. Мало того, уже на второй день немецкого наступления очухавшиеся "союзники" бросили в бой свою главную ударную силу — II-ой канадский корпус, включавший в свой состав сразу три бронетанковые дивизии: 4-ю канадскую, 2-ю британскую и 1-ю польскую. Причем если канадцы и англичане были новичками, то среди шляхтичей имелись ветераны, воевавшие с немцами еще в сентябре 39-го. К числу таких старых бойцов относился и командир поляков — генерал Станислав Мачек, который в далеком тридцать девятом, тогда еще в звании полковника, возглавлял 10-ю механизированную бригаду Войска Польского.
Разгромленные и лишённые Родины поляки горели желанием поквитаться со своими обидчиками и сражались как бешеные, но противник и не думал уступать. Противостоявшие шляхтичам дивизии "Хоенштауфен" и "Туле" из корпуса Гилле, укомплектованные молодыми сорвиголовами 24-го и 25-го года рождения, дрались с не меньшей яростью. Бойцы по обе стороны фронта зверели, не давая пощады врагу и не ожидая её для себя. Беспощадную резню на земле дополняла грандиозная карусель, раскрученная в небе объединенными силами Люфтваффе и "союзных" ВВС. Немцы впервые с начала битвы за Нормандию смогли выставить соизмеримые по численности силы и бросить открытый вызов в борьбе за господство в воздухе, отказавшись от ставшей уже привычной тактики "кусай и беги".
С каждым днем в сражение втягивались всё новые и новые соединения. Стороны без конца повышали ставки в своей затянувшейся игре, надеясь, что финальный куш покроет временные неудачи.
* * *
На третий день волна хаоса и разрушения от чудовищного сражения, ведущегося на пределе сил и возможностей, докатилась и до Ганса, причем умудрилась накрыть его с головой. Всё началось с доклада из штаба танкового полка: радист, матерясь так, что почти заглушил звуки помех и фоновые шумы, срывающимся от ярости голосом доложил, что оберштурмбаннфюрер Тихсен сгорел в своем танке, когда лично возглавлял атаку полковой кампфгруппы на опорный пункт противника. Из дальнейшего общения удалось установить, что после гибели командира полка танкисты атаковали занятую канадцами деревеньку повторно и, несмотря на сильнейший заградительный огонь тяжелой артиллерии, ворвались на территорию опорного пункта. Третий батальон полка "Дер Фюрер", пользуясь случаем, обошёл и блокировал злосчастную деревушку, а второй, при поддержке танков, начал зачистку.
Ламмердинг, выслушав новости, только сплюнул с досады. Затем, бросив на стол фуражку и нацепив кепи, решительно направился к выходу, бросив на ходу:
— Ганс, остаешься за старшего. Я попробую навести там порядок, а то ребята из танкового не успокоятся, пока не вдавят этот поселок в землю на три метра и не заровняют котлован.
Нойнеру оставалось только вздохнуть — не ко времени была эта смерть, ох не ко времени! Кристиан Тихсен был одним из легендарных офицеров дивизии, служивший в ней с самого момента формирования. Он прошел с "Райхом" все военные кампании сперва как мотоциклист-разведчик, затем как командир второго танкового батальона, а прошлой осенью, после гибели фон Райценштайна, принял под свое начало полк. Танкисты его буквально боготворили, так что неудивительно, что парням снесло крышу. Но как же не вовремя это всё, donnerwetter, как не вовремя!
Спустя какой-то час Нойнер уже и думать забыл о судьбе Кристиана и злополучной заминке с наступлением — другая, куда большая, пакость подобралась совсем с другой стороны, полностью затмив предыдущие трудности. В четыре часа пополудни пришло сообщение, которое произвело эффект разорвавшейся бомбы. Из штаба артиллерийского полка доложили, что их наблюдатели с одного из НП, расположенного на левом фланге, рядом с разграничительной линией, отчетливо видят бегство частей соседней 89-ой пехотной дивизии. Это была катастрофа.
Едва поняв, в чем дело, Ганс потребовал связаться с начальством. Вот тут его и поджидал очередной неприятный сюрприз: радиостанция корпусного штаба молчала. Штаб армии также не смог ничем порадовать — связь с Биттрихом прервалась, канадцы контратакуют, вклинившись в боевые порядки эсэсовцев на стыке с частями Гилле, почти все наличные резервы введены в бой, так что "Дас Райх" должна справляться своими силами. При этом ставилась задача любой ценой удержать ситуацию на фланге под контролем, не допустив удара в тыл основным силам корпуса и армии.
Выслушав такие ценные указания, Нойнер только зубами скрипнул. Помогло слабо, точнее никак, потому Ганс тут же перешел к более радикальным действиям:
— Радио артиллеристам: постоянно тревожить противника на фланге огневыми налетами, не давать "томми" спокойно продвигаться к нам в тыл.
Затем взгляд Нойнера, пробежавшись по лицам присутствующих и не найдя никого подходящего, переметнулся на карту оперативной обстановки, где и остановился на значке, обозначавшем разведывательный батальон. Его изображение располагалось ближе всего к проблемному левому флангу. Решение пришло само собой:
— Вызвать штурмбаннфюрера Фика!
Едва дождавшись, когда командир разведбата выйдет на связь, Ганс чуть ли не заорал в микрофон:
— Яггль*, возьмешь свой батальон, противотанковый дивизион и панцерверферы* из резерва, выдвинешься на левый фланг и постараешься задержать наступление канадцев! Заодно разузнай поточнее, что за силы там действуют и как далеко они уже продвинулись. Не ввязывайся в серьезное сражение! Засады, короткие атаки и сразу отход. Держи их в напряжении до темноты и не дай втянуть себя в плотный бой, иначе вас раздавят.
Едва Якоб подтвердил получение приказа, как Нойнер вновь переключил внимание на офицеров штаба:
— Найти Ламмердинга, где бы он ни был, и доставить сюда! Немедленно!
Следующие два часа прошли весьма беспокойно. Фик доложил, а воздушная разведка подтвердила, что 89-ой больше не существует — там, где была дивизия, теперь дыра во фронте, шириной в четыре-пять километров. И в эту дыру продвигаются танки "томми". Много. Немного позднее пришло уточнение: танки принадлежат Гвардейской бронетанковой дивизии. Поскольку раньше это соединение на фронте не отмечалось, следовал малоприятный вывод — противник ввел в бой свежие силы, причем выбрал для этого весьма удачные время и место. Что тут скажешь? Scheisse, разве что.
Из штаба армии, после очередного сеанса связи, вторично, на сей раз уже устами самого Вернера Остендорфа*, подтвердили, что раньше завтрашнего утра резервов не будет — все наличные силы задействованы. Еще раз Scheisse! Но следующая новость переплюнула всё: с командного пункта Вислицени* сообщили, что на дороге, неподалеку от КП полка, ими обнаружена разбитая машина Ламмердинга — очевидно, результат одного из вражеских обстрелов. Водитель погиб на месте, бригадефюрер в бессознательном состоянии отправлен в госпиталь. Вот теперь Гансу стало по-настоящему неуютно.
* * *
Известие о ранении Ламмердинга подействовало как удар пыльным мешком по голове. В штабе на пару десятков секунд повисло напряженное молчание, прервать которое решился гауптштурмфюрер Аурел Ковач — начальник разведки дивизии и первый заместитель Нойнера. Именно он задал вопрос, вертевшийся у всех на языке:
— Кого из полковых командиров следует вызвать для принятия командования?
На штурмбаннфюрере сразу скрестились десятки взглядов — штаб ждал решения своего начальника. Еще никогда в своей богатой событиями карьере Ганс не ощущал такого груза ответственности. Как же он сейчас жалел о погибшем в утренней атаке Тихсене! "Кристиан мог бы принять дивизию, будь он жив" — эта мысль гвоздем засела в мозгу Нойнера. Но Тихсен был мертв — окончательно и бесповоротно, а ситуацию следовало спасать здесь и сейчас. Тяжесть принятия решения ощущалась почти физически, давя на плечи незримым грузом возможных последствий.
— Отто и Гюнтер нужны для командования войсками на передовой, их некем сейчас заменить. Я принимаю командование дивизией. — Вот и всё: слова сказаны, выбор сделан. Штабные офицеры как-то неуловимо подтянулись в ожидании новых распоряжений.
— Подготовить приказ: В течение ночи все части кампфгруппы "Дер фюрер", кроме первого панцергренадерского батальона, к трем часам утра должны развернуться фронтом на запад. Перегруппировку провести скрытно. Первый батальон остается на месте, чтобы ввести противника в заблуждение. Вместо него в состав "Фюрера" войдет третий батальон "Дойчланда". Кроме того, под командование Вейдингера передаются все наличные части танкового полка. Дивизион штурмовых орудий, саперный батальон и три самоходных гаубичных дивизиона также включаются в его боевую группу. В три тридцать, после двадцатиминутной артподготовки, в которой должна быть задействована вся наличная артиллерия, включая тяжелые зенитки, кампфгруппа "Дер фюрер" переходит в наступление с целью отрезать и разгромить части Гвардейской бронетанковой дивизии и восстановить локтевую связь с частями седьмой армии.
"Дойчланд" берет на себя удержание нынешнего фронта дивизии. На усиление группе передать зенитный дивизион и армейский шестьсот пятьдесят четвертый противотанковый дивизион. Вся наша буксируемая артиллерия и тяжелые "небели" из учебного минометного полка, после участия в артподготовке наступления, переключаются на поддержку Вислицени. Люфтваффе с рассветом должно обеспечить максимально возможное содействие. Гауптманн, проследите. — Последняя фраза адресовалась офицеру связи Люфтваффе, прикомандированного к штабу дивизии.
Наметив, таким образом, контуры решения своих проблем, Ганс, ощущая некоторую эйфорию, попытался заодно разобраться и с чужими. Тут его выбор пал на дивизионного адъютанта гауптштурмфюрера Буха:
— Герман, возьмешь Зиги с его бандой и взвод "цепных псов", прочешешь тылы восемьдесят девятой и соберешь всё, что сможешь. Убеждай, умоляй, убивай, делай, что хочешь, но к утру, ты должен собрать боеспособную кампфгруппу, которая будет в состоянии изобразить хотя бы видимость фронта перед носом "томми". Приказ ясен? Тогда исполняй. Да! Не забудь информировать о своих достижениях не позднее двух ночи.
Едва сосредоточенный Герман и жутко целеустремленный оберштурмфюрер Зигмунд Боровски — командир эскортной роты, покинули зал совещаний, как Ковач попытался вновь испортить Гансу настроение:
— Разумно ли в такой обстановке оставлять штаб без прикрытия?
Но Нойнера уже захлестнул боевой азарт. Кровь бурлила от непомерной дозы адреналина, а открывающиеся перспективы окрыляли почище, чем награды из рук начальства. Так что от предостережения заместителя Ганс попросту отмахнулся:
— Обойдемся зенитчиками, у нас их целая рота — отбиться от какой-нибудь разведгруппы хватит. Ты узнал, что со штабом корпуса? Давай быстрее, может хоть какую-то помощь удастся выбить...
На этот раз кое-что действительно удалось: с помощью армейских связистов и соседей из "Лейбштандарта" выяснили, что вотчина Биттриха утром подверглась бомбо-штурмовому удару: погибло 12 штабных офицеров, выведена из строя почти вся аппаратура связи. Причем налет был хорошо организован и носил явно не случайный характер — видимо противнику удалось вычислить местоположение корпусного командного пункта, либо за счет пеленгации радио-переговоров, либо благодаря агентурным сведениям. Таким образом, загадочное молчание начальства получило логичное объяснение. Ситуация, конечно, неприятная, но это всё же лучше полной неизвестности. Заодно Ганс решил один шкурный вопрос: бригадефюрер Виш, новый командир "Лейбштандарта", принявший дивизию после гибели под Каном фон Витта, согласился временно передать под командование Ганса усиленный мотопехотный батальон. Причем, немаловажную роль в этих переговорах сыграл однокашник Ганса по учебе в Военной академии, а ныне начальник штаба "Лейбштандарта", Хуберт Майер — старая дружба успешно прошла проверку на прочность. Штаб армии, со своей стороны, обещал договориться с соседями из седьмой об организации встречного удара по прорвавшимся в тыл британцам — вряд ли из этого что-то получится, но хоть какая-то помощь.
