— Тот же факт, что килийцы много более многочисленный народ, чем все остальные эльфы вместе взятые обусловлен не две трети тем, что у них действительно почти ни кто не умирает. Ведь у остальных рас смертность хоть и много ниже человеческой, но всё же высока. Да, у них более высокая рождаемость, но она обусловлена несколько иными причинами, чем распутное поведение. Так же как низкая рождаемость у других народов обусловлена чисто физиологическими причинами, так и у килийцев их превосходство тоже в физиологических процессах. Но у это не так просто...Килийские женщины рожают не чаще, чем у других народов эльфов, зато у них редко, очень редко рождается один ребенок за раз — юноша договорил и сияющими глазами смотрел на мужчину.
— Скажи, ты это не выдумал?
— Что вы?! — изумился юноша.
— А откуда ты это узнал?
— Ну так...— он в замешательстве запнулся, посмотрел по сторонам и опустил пристыжено взор.
"Откуда?" -мелькнуло в его голове. — "Я и сам не понимаю, откуда у меня взялась эта информация. Я её просто знаю. Но я изначально уверен в её правдивости, истинности. Но учитель мне не верит. Наверное я в чем-то ошибся. Наверное здесь что-то ложно, а может и все. Наверное это я выдумал. Это все шутки моего разума...Я соврал профессору. Какой позор!!!"
— Ты не установил сейчас прямой контакт с каким-то источником информации?
— Только со своим мозгом, учитель. И, учитель, разве бы ты не почувствовал, если бы я попробовал с кем-то связаться.
— Что ж...В таком случае...пожалуй мне стоит пересмотреть некоторые данные в твоей личной характеристике?
— О чем ты? — испугался парень. — Вы хотите меня выгнать? — в чистых глазах горел смертельный ужас.
— А ты так этого хочешь? — усмехнулся мужчина. — Вообще-то я думал, чтобы посоветовать коллегам сделать цвета в твоей характеристике посветлее да побледнее, да и в итоговом будущем статусе тоже на несколько тонов ближе к чистому снегу...Но если ты хочешь...Хотя ни кто не хотел бы терять тебя...
— Что ты, что ты!!! — юноша даже замахал руками, будто отбиваясь от кого-то. — Я всей душой жажду остаться, продолжить учебу...
Мужчина еле заметно усмехнулся, сам не признаваясь, что гордится своим вновь обретенным превосходством над поразившим его ребенком, который всё же остался ребенком и поддался игре на его нервах.
"Да..." — рассуждал он сам с собой. — "Надо будет поговорить об этом тревожном случае гиперинформированности с другими...Такие прозрения — тревожный знак, да, тревожный...".
* * *
Корабли вереницей плыли по бескрайним просторам Северного Моря. Дули холодные ветры. Вода тоже становилась всё холоднее. Кое-где уже появились айсберги. Один из Восточных, сделал странный знак Элетасу — он приложил ладонь козырьком ко лбу, провел ребром ладони по лбу до уха и слегка взмахнул. Элетас ни чего не понял и отвернулся, мол я с дураками не общаюсь.
— Пойми: ненависти зной, — сказал Восточный, — ведет тебя дорогой Темной. Пойми, прости и забудь — иным должен быть твой путь.
Элетас оглянулся, но непрошеный советчик исчез. Лебэнэс напевал что-то вроде "Ах, жизнь, ах, зачем же меня ты свела с той, кто вечно в надежде и вечно кто весела...", когда почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он подумал, что это опять Элетас и не стал оборачиваться, пока не услышал странный голос. Очень странный. Невероятно нежный, завораживающий, и нельзя было определить, чей он. Туманный силуэт Восточного Эльфа возник будто из воздуха.
— Всё это чушь — весны лишь хмель. Ты музу встретишь вновь, поверь.
— Возможно, но тогда она будет уже не такой...иль вовсе стара плотью и душой...Эй, а откуда ты вообще что-то узнал!...
— Ты в этом так уверен? Лучше Душе своей будь верен. Кто слушать умеет и чувствовать может — тот ВСЁ сумеет и ВСЁ превозможет. Дива В Огне и Дива Снежного края, явились тебе разум и душу терзая. Ты снегу душу отдал, но к чувствам тебя Пламень призвал...Дива Огня пробудила тебя. Такая стезя...Не мерь всё на себя. Лед ближе, чем думает Света дитя. Огонь же способен стоять за себя.
"Ничего не понимаю..." — подумал Лебэнэс. — "ну, что за Дива Огня, я ещё могу предположить, что это Ада, но что ещё за Лед?".
— Но ведь просто человек она. Даже маги рано или поздно состарятся и умрут, а ей угрожает опасностей тьма...
— Жить трудно одному. И все мы — просто люди. Коль сердце говорит — пойми: ещё есть то, что неподвластно ничему, но выбирать тебе придется самому. Ведь вскоре всё случиться. Твой брат катится во Тьму, а из тебя же Свет лучится. Рано или поздно раздастся глас глупца, что стер память Праотца. Покуда небо хладно — спрячь чувства от чужих глаз, но храни их до конца, ведь всё даётся только раз — с этими словами эльф удалился.
"Ну и Восточный..." — подумал Лебэнэс. — "Пришёл, заморочил мозги, а толком ни чего не сказал. Я не дракон, чтоб загадки разгадывать. Ха, да ну его. Восток — есть Восток. Оракулы, сфинксы, драконы, ифриты да джины...А всё же, что он хотел этим сказать? Скрывать чувства...Нет! Это не по мне! Если есть чувства — они проявляются, если нет — то их нет. Я так думаю. "...Эльфы — это лед..."" — всплыло у него в памяти — ""...И так было всегда...". Что-то мне в это не верится теперь...".
Шли дни. В пустом блеклом, бледно-белом небе светило яркое серебристое, но холодное солнце, а ночью, на огромном, холодном и глубинно-чёрном покрывале неба мерцали стальные звезды, и призрачно мерцала половинка голубоватой луны. Ледяная вода искрилась, как снежные сугробы в морозную ночь, или, как сказал бы гном, как искусно ограненный горный хрусталь или алмаз чистой воды под лунным светом. Ветры с каждым часом усиливались, холодели. Становилось всё больше и больше айсбергов. Показались чёрные скалы. По логике нужно было бы плыть от них подальше, но корабли шли прямо на них. Ветер задувал всё сильнее, поднимая полупрозрачные, но от этого ещё более смертельные волны. Казалось, что вот-вот они врежутся в скалы. Вдруг всё стихло. Вокруг пустота, только рифы и айсберги. Подул теплый ветерок. Корабли двинулись вперед. Становилось теплее. Вскоре льдины пропали из виду. Опустился туман. Плыть в туман — безрассудство, особенно если вокруг рифы и мели, но вереница кораблей чинно шла сквозь "облака". Туман густел и вдруг исчез. Корабли стояли в маленькой бухте, у острова, окруженного горами, и заросшего лесом. АВАЛОН!!! Волна подтолкнула корабли к берегу и они уже не в море а на берегу. Эльфы и люди сошли с кораблей. На берегу их ждали Белые Эльфы, и несколько других светлых рас, таких как кентавры, Серые эльфы и люди, представленные здесь Светлыми магами. Встрече были рады. И снова люди не могли сдержать эмоций и от встрече тоже. Но в основном не только от прибытия, как от самого факта, так и от того, что они здесь увидели. И особенно от осознания того, что больше ни где такого не увидят, и вероятно, что больше никогда. Большинство людей изо всех сил старались быть спокойны но, всё же несколько радостных возгласов и восхищенных вздохов было. Но среди молодых было несколько иначе.
— Ах, что это?!...Ой, как красиво!...— восклицала группа молодых.
Сейчас им было глубоко наплевать на новенькие белоснежные дипломы у них за пазухой и на весь тот груз, который он на них возлагает. Они охали, ахали, смеялись и просто таращились с открытыми ртами.
— Чего они так все, будто ошалели? — с трудом сдерживая отвращение, спросил один эльф у другого, еле заметно кося в сторону группки молодых людей.
— Да ну этих смертных чудаков. У них все не так, как надо — усмехнулся рядом стоящий.
— А чего они так шумят? Они сейчас весь остров с ног на голову поставят — сказал ещё кто-то.
— Да это же совсем желторотые птенцы. Они только из-под маминых крылышек носы показали. В них кровь играет — вот и шумят.
— Так зачем этих баламутов и оболтусов сюда привезли? Чтобы было кому порядок нарушать?
— А ты не заметил кое что ещё?
— Что к примеру?
— Ну к примеру, что осьминог поджал все свои щупальца...
— Ты что? — с укором и возмущением ответили ему, и большинство окружающих были с этим согласны. — Назвать так Святейшего Аберрона?! Та ты...даже не знаю таких гадких слов...Да ты прямо как какой-то орк.
— Я знаю, что я не орк. Мне этого достаточно — решив не устраивать ссоры сказал оговорившийся. — И всё же, как ты думаешь, зачем Величайший Аберрон созвал сюда всех, кто ему служит?
— Хм...Наверное у него какие-то великие планы...
— И как ты думаешь, какие?
— Не моё это дело. Да и неприлично пытаться заглянуть или угадать планы властителей...
— И всё же?
— Не моего это ума дело. Но по-моему что-то грядет...
— Совет будет, это точно, иначе бы всех не созвали. И будет Большой Совет...
— Интересно, а на какую тему?
— И интересно, зачем...И интересно, что всем скажут потом...
Вскоре толпа, собравшаяся на побережье, разбрелась по острову.
* * *
Однако одна фигура в гордом одиночестве осталась. Лебэнэс. Он не пошёл с остальными. Он просто сидел на берегу и смотрел в небо.
"Небо над Авалоном бездонное теплое, будто живое, и нежно-голубого цвета" — думал Лебэнэс. — "В нем плывут густые молочно-белые облака, яркое-яркое солнце — слепит серебром, а когда облака закрывают солнце — небо становится ещё ярче и ещё бездоннее. Я это почти забыл. Когда настанет ночь — в небе будет сиять серебристая и всегда полная луна. И серебреные звезды, но небо останется таким же синим, а мир — светлым, и солнечный шар будет отсвечивать из-за гор. Реки холоднее льда и чище их нет ни где. Их прозрачные воды сияют, искрятся, и способны исцелить от любого проклятья, с которым ты не был рожден...Каждый раз одно и тоже...Не сомневаюсь, что Элетас силой загонит меня в сии воды, если я сам в них не полезу...А я в этот раз не намерен лесть в ледяную воду!!! Раньше я ему позволял мной командовать, но я уже вырос. Помешенный...И в этот раз сухим он не останется..." — он улыбнулся, представив Элетаса с которого ручьями стекает вода. — "Пожалуй за поднятый шум нас будут корить, наверняка посчитав что мы "...Ведём себя подобно компании пьяных орков...". И почему всегда именно орки — пример безнравственности? Нет в моём поведении ничего безнравственного! Лично я не вижу в смехе ничего неприличного, а ругаться непристойными словами, как и вообще ругаться, ни я ни он себе не позволяли, не позволяем и не позволим никогда! Реки несут свои воды в бездонные озера. Лес...Яркий, ярко-зеленый, но такой насыщенный цвет. Кажется, что он светится сам. Он занимает почти весь остров, за исключением рек, озёр и вершин гор. В нем, наравне с эльфами, спокойно живут единороги, пегасы, феи, тысячи чудесных птиц, олени, тигры, волки, и многие другие светлые и серые существа Природных Сил. Есть даже кентавры, хотя они почему-то не особенно ценят здешние красоты. Горы...Вокруг острова горы. Темно-зеленые, почти чёрные, а на вершинах — искрятся снежные шапки. Грифоны и драконы давно облюбовали эти места. Бирюзовое море искрится под лучами света. Побережье. Серое и скучное издали. Берег не песчаный, а каменистый. Мелкие гладкие камни, с редкими вкраплениями кусочков раковин улиток, лишь изредка выступают большие валуны, облепленные водорослями и улитками, но первое впечатление обманчиво. Это не просто гранитная галька. Такого обилия красок не встретишь больше ни где! Все мыслимые и немыслимые цвета перемешаны на этом берегу. Этот мир. Такой прекрасный, гармоничный, спокойный, теплый и родной. Кажется, что тут должны быть веселые песни не только птиц, что поют всё реже. Песнь ветра тут не слышал никто уже очень давно. Странно, но мне кажется, что вскоре эта земля умолкнет. Исчезнет насовсем пенье птиц, насекомых и вод. Покроется снегом и льдом земля...Что-то изменилось. Что-то холодное и равнодушное, как сталь, появилось здесь. Белый замок. Он вырезан из белого мрамора с особым изыском, роскошью. Его башни выше гор. Он прекрасен, великолепен, вызывает восхищение, но нотки строгости в нем всегда легко читались. Теперь же он вызывает чуждый трепет, и странное чувство, желание не смотреть на него. От него веет холодом, равнодушием и...".
* * *
Эльф поднял камень и кинул его в воду. Взял ещё один. Над его головой пролетела встревоженная птица. В его руке лунный камень, большей, размером с конский каштан. Море оформило этот сияющий, полупрозрачный, меняющий цвет камушек в форме капли, слезы. Перед глазами Лебэнэса встала картина.
Он в белом камзоле идет по цветущему лесу. На нижней ветке осины в длинном белом платье сидит прекрасная дева. На её голове венок из лилий. Ветер колеблет её ярко-золотые волосы и осыпает её лепестками цветов. Лебэнэс запрыгивает на дерево и садится рядом с ней. Он дарит ей кулон в виде лилии с лунным камнем, точнее целиком вырезанный из лунного камня. Кулон висит на тонюсенькой серебристой цепочке. Дева ответила ему легким поклоном. Дальше они кружатся в танце. Они улыбаются, смеются. И это — вечность счастья.
У него потеплело в груди. Он улыбнулся своей фантазии и сунул камень в карман. Где-то в далеко, тая, среди деревьев, очень старый и древний белый людской маг не по-старчески, и даже не по-человечески зоркими глазами смотрел на беспечного эльфа. Ни кто его не заметил, даже сам эльф, на которого он смотрел. Ему это казалось странным, но он старался быть незаметным или казаться погруженным в глубокие раздумья и полностью отключенным от внешнего мира, и это ему удавалось по видимости. Маг и на самом деле был погружен в раздумья, но в другие. И сердце его, при виде этой редкой картины на миг даже расцвело. И внешний мир он впитывал, как губка он думал:
"Если эльф дарит кому-то такой камень — это означает нечто большее, чем привязанность или симпатию, больше, чем искреннюю любовь и вечную верность, не просто знак внимания или благодарности. Это не просто признание в любви и преданности, или искренности. Однако везде есть исключения. К примеру, Аберрон дарил своей жене столько прекрасных вещей, среди которых были и лунные камни. Клялся ей в любви и преданность, и обещал "золотые горы", мир во всём мире и тому подобное. Она же его не любила и быть с ним не желала — он был ей противнее пьяного гоблина — и ушла к смертным, а эльфийский король, хотя тогда он ещё был не король, отказался её отпускать. Он всячески препятствовал ей жить, и требовал вернуться к нему, — насильно забрать её он не мог — она очень могущественна. И не оставил её в покое, до тех пор, пока прекрасная Лэастэав не сдалась и, оставив попытки жить счастливо, не смирилась с тем, что она ему принадлежит, но этот случай практически Аберрон — могучий, великий, всесильный и всевластный король эльфийского рода, а так же всего светлого и серого, что есть в мирах. Этот его титул ни у кого не вызывал сомнений — он был практически верен, однако сам титул сомнителен слегка...для эльфа. Ну, конечно Аберрон — это вообще особая статья среди эльфов..." — маг огляделся, не почувствовал ли кто его запрещенных мыслей и знаний и идалился.
