— В том-то и дело, что нет, — веско ответила принцесса, довольная верно поставленным вопросом. — Она и раньше обладала даром прорицательницы, но весьма слабым. Я говорила с Высшим варом Монистэлем. Эльф уверил меня, и я склонна полагаться на его слова, что все прежние пророчества Ижены были четко привязаны к Жиотоважу и касались его внутренних проблем.
— Но тогда почему жрица изменила своему обыкновению? Я не пророк и не толкователь пророчеств, может, все дело в силе нашего мира? — принялся рассуждать вслух бог, потирая подбородок.
— Или в том, что Силы сплели судьбы так, чтобы в нужное время в нужном месте оказалась та, кто способна воспринять откровение и те, кто способны его услышать, — закончила за брата Элия, более сведущая в пророчествах и немало времени посвятившая исследованию особенностей этого 'творчества'. — Подходящие уста еще не главное, не менее важны и уши.
— Даже так... — прикусил губу принц. — Что ж, есть повод для гордости, нас признали достойными. Ты считаешь, что Джокеры — миф, которому не меньше сотен тысяч лет, — явятся в Лоуленд и, возможно, сие эпохальное событие свершится по меркам Сил скоро?
— Я ничего не могу сказать наверняка, — помотала головой богиня. — О таких материях слишком опасно даже строить предположения!
— Не говори мне, что ты боишься! — недоверчиво протянул Джей.
— Боюсь? — задумалась принцесса, постукивая ноготками по подлокотнику кресла. — Нет, проявляю разумную предусмотрительность, дорогой. В течении, как ты уже сказал, сотен тысяч лет пророки — Истинный Глас Творца — говорящие о Триаде, имеют странное обыкновение исчезать без следа или скоропостижно прощаться с жизнью. Тоже происходит и с их записями, от которых остаются только обрывки, и со свидетелями их откровений, в число которых попадают не десяток людей, а миры!
— Так, может, потому и был выбран Лоуленд? У нас Глас так просто не забудется, и Мир Узла щелчком пальцев в порошок не сотрешь? — с энтузиазмом предположил принц. — Тем более, если верить второму пророчеству, Нрэн избран для того, чтобы служить Мечом Триады! Поглоти меня Мэсслендская трясина, это предсказание было явно о нем! Как я им сочувствую, этим бедным Джокерам! И за что им такая кара: иметь дело с нашим твердокаменным братом!?
— Очевидно, Ижена имела в виду именно Нрэна, — согласилась богиня. — Никого более подходящего поблизости от прорицательницы не наблюдалось. А если бы откровение касалось тебя, дорогой, то употребили бы скорее выражение 'Отмычка Колоды', но никак не 'Меч', — не без ехидства улыбнулась принцесса.
Джей польщено ухмыльнулся и бесшабашно заявил:
— А чем Силы не шутят, вдруг, и правда, мы еще на Джокеров поглядим? Придут же они за своим 'мечом'?
— Должны прийти, если хотят собрать Колоду, — задумчиво подтвердила Элия.
— А ведь ты, сестрица, о Джокерах пророчества собираешь, — уверенно предположил принц и почти потребовал. — Не кажется ли тебе, что настала пора поделиться ими со всеми, если 'срок близок' и события, согласно предсказанию, неизбежно затронут нашу семью!?
— Предсказания всегда очень туманны, особенно предсказания о Триаде. Последнее, изреченное Иженой, наверное, одно из самых ясных из всех мною ранее слышанных или прочитанных, оно единственное касается конкретной персоны, — нахмурилась Элия и взволнованно заключила: — Если б не это, я никогда вообще не завела бы этот разговор. Знание — самое опасное из сокровищ. Ты спрашивал, не боюсь ли я, Джей? Так вот, скрывала я известные мне пророчества из опасения за вас! За свою смерть от любопытства я еще готова ответить, но не за смерть или терзания родных. Не в этот раз. Только ты можешь понять мой страх, ибо тоже помнишь боль потери! Если ты настаиваешь, я поделюсь с тобой всем, что знаю. Давай вместе решим, нужно ли знание нашим родичам, и стоит ли оно риска!
— Сестра, — хрипло пробормотал Джей, взметнулся с кресла, подхватил Элию в объятия и крепко прижал к себе, перед его глазами, так же как и перед мысленным взором принцессы, сейчас стоял наполненный дымом зал альвионского замка, где погибла некогда вся семья.
Надежные, сильные руки брата, легкий аромат его духов — васильки и ромашки, стук верного сердца заставили богиню расслабленно вздохнуть и ткнуться носом в плечо Джея.
— Да, я понимаю твои опасения, сестра, но иногда незнание еще более опасно, чем информация, — тихо, но твердо сказал принц, не размыкая кольца рук.
Через несколько минут Элия промолвила:
— Возможно, ты прав. Пророчества о Триаде туманны, но в большинстве своем они говорят о том, что Джокеры — Безумные Шуты, обладающие грандиозным могуществом, придут в миры и принесут с собой сокрушительные изменения, характер которых неизвестен. Я много размышляла над теми крупицами знаний, что угодили мне в руки, и кое-что постигла. Безумный Шут — сложное понятие, означающее не душевнобольного мага, а непредсказуемое, независимое ни от кого и ни от чего веселое существо, лишенное страхов и сомнений, ведомое только Высшей Волей Творца, подобно Жнецам, Исчезающим или Теням. Джокеру будут присущи не безрассудство и эксцентричность, а смелость в дерзаниях, авантюризм, оригинальность и некая особенность, назвать которую можно 'дурачество Творца', а это в некотором роде гораздо более высокое качество, чем божественная мудрость.
— И что в этом знании опасного? — усомнился Джей.
— Не что, а кто — поправила брата принцесса. — Безумцы, жаждущие безграничного могущества, готовы на все, чтобы объявить себя Джокерами. Мы уже сталкивались с такими тварями. Орден Созерцающих и Плетущих не одинок в своих мечтах. Они охотятся на пророков и пророчества с единственной целью — подогнать их под себя. Глупцы, забывшие или не ведающие еще о паре особенностей Джокеров: первое — их узнает любой, поэтому невозможно притвориться Джокером, и второе — истинный Джокер не будет стремиться к власти, она придет сама, как и любое бремя, как плата за неизмеримую силу.
— Я уже почти сочувствую этим парням, в смысле Джокерам, и куча дел им и Нрэн в придачу, — признал Джей, слушая богиню с неослабевающим интересом. — Но и завидую, сколько всего можно натворить, имея безграничную силу...
— Да, творить им придется многое. Об этом говорит еще одно, не менее связное, чем речь Ижены, пророчество, ведомое мне. Хотя, знакомство с ним едва не стоило жизни, — призналась Элия. — Это пророчество Авара Расторда, Гласа Творца из мира Авантес. То, что успела прочесть, я запомнила дословно, прежде, чем была уничтожена книга, более ценная, чем все, что я когда-либо открывала. Авар предсказывал: 'Ждите, они придут, и все изменится по воле Его, ибо они будут ее воплощением. И каждый узнает Джокеров. Их будет трое. Великая Триада, боги, творящие Идеи, боги, крушащие устои. Те, кого миллионы лет ждали миры, те, перед кем склонятся могущественнейшие, и Силы будут стоять у них за спинами. Они будут играть с мирами, тасуя их как колоду карт, и смеяться над нами смехом Творения, повергающим в прах и воскрешающим. А еще говорю о Колоде...'
— И что о колоде? — загорелся Джей. — Ведь об этом толковала и Ижена.
— Больше я ничего прочесть не смогла, пришлось обратиться к более важному занятию — спасению собственной жизни, — с горьким сожалением признала богиня. — Но теперь Ижена продолжила дело Расторда, открыв нам одну из Карт в Колоде Триады.
— Да, убивать девицу ни в коем случае нельзя, — с легким неудовольствием признал принц, расставаясь с запасным вариантом избавления от личных неудобств во имя высшей цели, и жадно предложил. — А не можем ли мы оставить ее под каким-нибудь предлогом в Лоуленде, вдруг Ижену снова посетят видения?
— Нет, — покачала головой принцесса. — Не стоит играть со Светом Творца. Что суждено, Ижена изречет, но не более, нам и так предстоит решить, что делать со знанием, обладателями которого мы стали.
— Надо собрать семью и все им рассказать, — уверенно заявил Джей, ловя вопросительный взгляд сестры. — Чем больше свидетелей, тем труднее заставить их замолчать. Нрэн, конечно, будет брыкаться, но правдивость моих слов подтвердит, а у тебя имеются два очевидца. Пусть братья будут в курсе, как знать, не слыхал ли кто из них других пророчеств о Шутах, но не придал им особого значения. Стоит рискнуть! Чем Силы не шутят, может, время Триады не за горами. Поглядим!
— Что ж, поглядим, — согласилась богиня, смиряясь с опасным предложением брата, необходимость которого давно назрела.
— Значит, разберемся с пуговицей, выпроводим посольство, и я объявляю сбор от твоего имени! — обняв напоследок сестру, вместо прощания воскликнул Джей.
Принц умчался, а богиня добросовестно постаралась загнать в глубины сознания терзавший ее на всем протяжении разговора с братом вопрос: 'Какую роль судил Творец ее родичам в своем грандиозном замысле?' Даже размышлять над такими вещами в одиночестве принцесса считала небезопасным.
Теперь Элия была почти уверена, что Триада выйдет из королевской семьи Лоуленда. Логика и интуиция богини одновременно пришли к этому потрясающему выводу. И в самом деле, едкой иронии, энергии, изобретательности, талантов и авантюризма родичам было не занимать. Слава о похождениях принцев недаром гремела по ближним и дальним мирам. А уж в чем в чем, а в возможностях братьев перевернуть с ног на голову устройство Вселенных и сами незыблемые законы Мироздания принцесса была убеждена на все двести процентов. Элию и слегка страшила и без меры интриговала такая перспектива.
'Все в длани Творца!' — решила богиня и улыбнулась, отбросив сомнения.
Видно, во власти и в воле Творца было также 'даровать' королю Лоуленда две вечерние аудиенции вместо одной запланированной. Когда до назначенного послу Жиотоважа часа оставались считанные минуты, из прихожей перед гостиной для малых аудиенций, расположенной на четвертом этаже замка, послышались подозрительные звуки.
— Ваше высочество, пожалуйста, остановитесь, его величество готовится к аудиенции, — попытался заикнуться Гермит.
— Я не отниму у его величества много времени, — веско обронил принц Нрэн, устремившийся к цели с упорством всесокрушающего ядра из парадокса .
— Но... — речь секретаря оборвалась на полуслове, послышался звук удара. Именно так что-то относительно мягкое обычно соприкасается с чем-то большим и твердым. По-видимому, бедолагу Гермита, возомнившего себя по меньшей мере несокрушимым столбом, не тратя сил на болтовню, банально отшвырнули с дороги. Более благоразумная стража сочла, что угрозы переворота или покушения на монарха нет, и предпочла расступиться добровольно, не вступая в пустые, чреватые физическими травмами, пререкания с военачальником. Об этом короля возвестил шорох и чуть слышное позванивание амуниции.
Нрэн вошел в помещение и направился прямиком к Лимберу, демократично восседавшему не на высоком кресле, подчеркивающем его королевский статус, а на широкой мягкой скамье с изогнутой спинкой.
Резная мебель из серо-серебристого клена ландари с голубыми прожилкам гармонировала со светло-серым, словно подсвеченным изнутри стальными искрами, камнем пола и бледно-голубой с дымчатыми разводами тканью стен. Несколько серебряных ваз с чеканкой и гобелены дополняли сравнительно скромное убранство комнаты. Серо-голубые тона, использованные в ее оформлении, располагали к спокойной, уравновешенной беседе, но не расслабляли, а скорее настаивали на деловой лад.
— Ты еще не в Альхасте? — многозначительно приподняв бровь, поприветствовал племянника король, впрочем, без особого гнева. Нрэн никогда не беспокоил монарха по пустякам или из пустой прихоти.
— Пока нет и, прежде чем отправлюсь туда, я желаю кое-что узнать, — категорично заявил принц, скрестив руки на груди.
Лимбер понял, что упертого племянника не переупрямишь, и взмахнул рукой, повелевая ему поведать о причинах своего недовольства.
— Не держи меня за идиота, дядя! То, что я исполняю приказы без лишних разговоров, еще не значит, что я их не обдумываю, — процедил Нрэн. — Армия не может играть в маневры до бесконечности, а четких указаний по предстоящей военной кампании до сих пор не получено.
— Ну, кампания у нас скорее миротворческая, — задумчиво хмыкнул король.
— Как не назови, — скривился Нрэн, никогда не замечавший за Лимбером склонности к лицемерию.
— Не скажи, племенник, не скажи, — теперь уже откровенно улыбнулся государь, предвкушая недоумение воителя. — Наши войска присутствуют в Альхасте с единственной целью — недопущение войны между Дзаайни и Витчбааром.
— Не вижу смысла, — нахмурился воин. — Чем плохо получить еще одно измерение под руку Лоуленда? С нашей помощью войска дзаайнийцев одержат стремительную победу без серьезного ущерба для обоих миров, и Мэссленд лишится весьма сильного плацдарма для будущих атак.
— Со своей точки зрения ты абсолютно прав. Но по некоторым соображениям нам нельзя привлекать пристального внимания ни Сил, ни богов к этому региону, — нехотя просветил стратега король. — Придется тебе и дальше играть в маневры в Альхасте, выполняя роль стопора для аппетитов Дзаайни. Впрочем, недолго. Вняв посланному по неофициальным каналам предупреждению, они уже оставили в прошлом планы по завоеванию мира демонов. Но отводить войска прежде, чем дзаайнийцы вернуться на исходные позиции, не стоит.
— Хорошо, я понял, — согласился принц, понимая, что именно сейчас подробностей касаемо того, почему именно завоевание Витчбаара невыгодно Лоуленду, ему не дождаться. Но, судя по тому, как носились в замке с посольством Жиотоважа, дело касалось именно этого захудалого мирка, не давшего вселенным ни одного сколько-нибудь стоящего воителя.
Прошло не больше нескольких минут после того, как смирившийся, но не слишком довольный Нрэн покинул короля, и в залу скорее вплыл, чем вошел Высший вар Монистэль ист Важар.
На полуэльфе было свободное снежно-белое одеяние просителя, символизирующее чистоту помыслов и просьбу об откровенности. После обязательного, согласно межмирового дипломатического протокола, принятого в Лоуленде, обмена официальными приветствиями, Лимбер знаком повелел удалиться герольду и секретарю, потом предложил послу присаживаться.
Восприняв действия короля как предложение к неформальной беседе, полуэльф положил принесенный с собой продолговатый футляр из коричневой кожи на маленький столик из дерева ландари. Опустившись на мягкую скамью поодаль от Лимбера, высший вар сказал:
— Ваше величество, прежде всего, позвольте поблагодарить за предоставленную аудиенцию. Я высоко ценю время владыки Лоуленда и постараюсь не докучать ему пустыми формальностями...
Узрев благосклонный кивок короля, Монистэль понял, что избрал верный тон. Закончив вступительное слово, объясняющее намерение вара разрешить проблему, не привлекая остальных членов из экономии государственного времени, что король Лимбер, припомнив многочисленную свору, начиная с хранителя печатей и заканчивая шайтистом, горячо одобрил, Монистэль перешел непосредственно к делу.
— Государь, я прошу, я умоляю вас, как монарха Мира Узла, как Хранителя Равновесия, встать на защиту Жиотоважа, коему угрожает вторжение имперской армии Дзаайни, собирающейся завоевать Витчбаар — наших соседей, — посол щелкнул замочком футляра и извлек из него свиток. — Жрицы, провидя несчастья, давно уже предостерегали нас от этого зла, а теперь и донесения из миров подтверждают обоснованность их тревог.
