— Теперь Вы представитесь? — с холодной издевкой протянула Веста.
— Хейса, — ответила я, а потом добавила: — А имя старика Миколас.
— Откуда ты знаешь? — тут же насторожено спросила женщина.
— Потому что этот старик когда-то обучал меня, контролировать силу хранителя, — ответила я, пожав плечами.
Правда, сходства с тем дедушкой с аккуратно уложенными волосами, веселыми глазами и озорной улыбкой осталось немного. Но об этом я говорить не стала.
— Значит, невестушка, у нас оказываться тоже хранитель? — с издевкой спросил Лис. — А чем докажешь?
— Действительно, — кивнула головой Веста. — Ты можешь подтвердить свои слова?
— У нас как раз в левом углу камни гаснуть стали, — добавил Гориаф, сложив руки на груди и недоверчиво сощурившись.
— Не могу, — ответила я. — У меня в груди камень хранителей, которые блокирует меня.
— Чего? — фыркнул Лис. — Они там совсем, что ли нас за дураков считают, посылая шпиона с такой слабой басней?
— Да уж, — буркнул оборотень, — сами ни хрена не понимают и нас своей херней кормить пытаются.
— Гориаф, я тебя, кажется, предупреждала! — повысила голос Веста. — Притом не раз!
— Да-да, извини, — тут же стушевался оборотень и кинул на меня рассерженный взгляд, словно я была виновна в том, что его отчитали.
Женщина перевела на меня выжидающий взгляд и приподняла бровь, а потом хмуро спросила:
— Умнее ничего выдумать не могла?
— Мне все равно верите вы мне или нет, — с раздражением ответила я.
Замечательно единороги скачут! Я просто глупая курица! Меня столько раз предупреждали о маге, а я ни разу не задумалась об опасности! И что в результате? Он попытался меня убить! И не успели меня спасти, как я оказалась за решеткой!
— Я могу подтвердить ее слова, — вдруг раздался тихий голос из угла.
Троица и я перевели удивленные взгляды на эльфа.
— Ба! — Хлопнул Лис себя по ноге. — Вы только гляньте, немой заговорил! Кстати, что он сказал?
Видно, Лис эльфийский не знал, а мальчик не знал альбионский, поэтому до этого и молчал.
— Он сказал, что может подтвердить ее слова, — перевел Гориаф.
Хорошо, что он знал эльфийский, а то мне они вряд ли бы поверили.
— И чем он можешь это доказать? — холодно спросила Веста.
Оборотень спросил у эльфа, но тот, напрочь игнорируя их, подошел ко мне и спросил:
— Ты ведь Эш'шэр Юэнн?
Если бы не острые уши, то я его за эльфа не признала бы. Особенно из-за огненно-рыжих, коротко подстриженных волос и круглого личика. Да и глаза у него были темно-зелеными с коричневыми пятнышками. И цвет словно выцвел.
Я удивленно кивнула головой и поинтересовалась:
— Как твое имя, эльф Моря Деревьев?
— Я — Эврих из рода Дуба.
Еще один из рода магом, хотя если он хранитель, то ничего удивительного.
— А откуда ты знаешь, кто я?
— Все здесь присутствующие существа — хранители, а Эш'шэр Юэнн единственная дроу-хранитель, — ответил он и пожал плечами.
— А ты значит единственный эльф-хранитель? — недоверчиво уточнила я. — Тогда почему мне о тебе никто не говорил?
— Мориган сказал, что лучше язык себе откусит, чем расскажет Вам обо мне, — ответил мальчик и, слегка смутившись, добавил: — Но я, признаться, всегда хотел с Вами познакомиться.
— Тогда приятно познакомиться, Эврих, — ответила я с доброжелательной улыбкой.
— И мне, Эш'шэр Юэнн. — Он тоже слегка улыбнулся.
— Можешь назвать меня Хейса, — разрешила я, потому что теперь, при обращении "Эш'шэр", в голове проносилась мучительная мысль: " Я теперь Нэр Эш'шэр". — А Мориган тебе кем приходиться?
Ответить на этот вопрос Эврих не успел. По решетке стукнули, чтоб привлечь наше внимание, и потом хмуро приказали:
— Хейса Эджерай, на выход.
Я улыбнулась побледневшему мальчишке и, поднявшись, при этом нарочно медленно поправляя платье, потрепала его по волосам на голове.
— Не волнуйся, все будет хорошо! — уверено сказала я, а потом обняла его и шепнула на ухо. — Свисток на лежаке.
Ноги слушались плохо, но из этой клетки я упрямо старалась идти ровно и гордо.
Все-таки хорошо, что я вчера упала в речку и намочила сумку, в противном случае свисток для шершина остался бы в ней.
Меня повели по длинному коридору, освещая путь факелом.
Я мимоходом отметила, что остальные камеры пустовали. Значит, они для чего-то собрали именно хранителей.
Шли мы недолго, а именно до деревянной, крепкой двери, которая вела в комнату... пыточную комнату.
Наличие пыточных инструментов ошарашивало своим разнообразием, а запах крови, казалось, въелся уже в камень, в саму основу этой комнаты, став её неотъемлемой частью.
Тут было все: начиная от подвешенных под потолком клеток и заканчивая дыбами, вдовами, конями и стульями допроса. По стенам были развешены плетки и кандалы, а столы ломились от железа. Также была печь, возле которой небрежно лежали железные сапоги, а одна пара уже разогревалась внутри, так же как и три длинных прута.
И между всем этим блуждала Смерть.
Сказать, что я была ошарашена тем, что меня привели в эту комнату, это вообще ничего не сказать. Но я стала еще больше ошарашенной, когда меня подвели к самому обычному столу и указали на самый обычный стул, а потом сказав: "Ждите здесь", ушли (меня даже связывать никто не стал!), оставив один на один с этим музеем, который был бы рад узреть любой живущий на этой земле палач.
Это у них такая особая пытка? Оставить предполагаемую жертву с этим арсеналом, чтоб она могла наглядно прочувствовать все эмоции, пока только от платонического знакомства, чтоб сразу передумать, переходить в более личные и интимные отношения?
Дверь оказалась закрытой, и стучать в нее я не решилась. Так же я не стала кричать, вопить, расшвыривать предметы или угрожать невидимому противнику собственноручной кончиной, если мне ничего не объяснят.
Я устала за этот месяц намного больше, чем за восемьдесят два года своей жизни.
Мне ничего не хотелось, поэтому я вернулась к столу, уселась назад на стул и стала думать.
Никогда бы не подумала (и тем более не смогла бы представить!), что дракон в теле моего брата окажется драконихой! Наверное, это удивило меня даже больше, чем ее попытка меня убить. Хотя теперь все стало на свои места. Ведь с самого начала было странным то нападение в бордели "При Обочине". Нет, меня-то пытались убить не раз, но последний — это случилось около пятидесяти лет назад. И кстати, прекратились они после того, как я познакомилась с Илисом! Но дело сейчас не в этом.
Потом взять тот "маячок" на мне, который якобы дала ей Мивальда. Получается, что тот убийца мог попросту проследить за моей встречей с безликим, а насчет ошибки в окончании и так понятно. Затем странная телепортация, хотя если за нами прыгнул четвертый, то понятно, почему она разделила конечные векторы посадки. И если задуматься: то не вышла она на бал, не потому что Эйрос поставил ей синяк, а именно из-за того, что боялась себя обнаружить. Наверное, на балу присутствовали драконы, и они смогли бы узнать ее. Ведь по словам того эльфа именно она виновата в той участи, которая постигла всех драконов. А еще по его словам она знала Лайна и помогла ему запечатать Акона... одуреть! Так, опять отвлеклись.
Затем вторая попытка убийства. Не зря Азирия сказала, что очень вовремя меня попытались убить! Теперь Эйрос легко может усадить свою задницу на трон. Я уверена она это придумала заранее. И первую попытку убийства (чтоб убрать с себя подозрение), и предательство моей клятвы (чтоб не взять на себя ответственность), и возможно, даже то, что Эйрос влюбится в меня... Нет, это уже нонсенс! Скорее всего, она задумывала это, чтоб не оплачивать услуги за выполненную сделку. А мать ведь меня предупреждала! Притом я узнала их секрет, так что оставлять меня в живых с ее стороны было бы глупо.
" Ничего личного, Хейса. Просто шлюхе, подобной тебе и Адель, не место рядом с Эйросом!"
А если она попросту влюблена в Эйроса? Да у нее есть жена и дочь, но возможно драконы обязаны родить ребенка, в которого должны запихнуть другого дракона? И хоть она находится в мужском теле (думаю, с выбором шкурки они не привередничают), но душонка-то у нее осталась женской. Возможно, она и Адель подставила когда-то. Не зря меня тогда предупредил Местара: "Остерегайся женской ревности"!
От мыслей меня отвлек звук открывающейся двери.
Первый вошедший оказался высокий, мощный мужчина с застывшим каменным лицом и внимательными злыми глазами. За ним еще двое мужиков вели на цепи...
Я вскочила и ошарашено закричала:
— Ивильмира, Юриэнна?!
Сестра была в синяках, ссадинах и в разорванной одежде, а моя золовка в ночной рубашке и с одним синяком на скуле, но у обоих дух был не сломлен. Это было понятно сразу же, по их походке и глазам: Ивильмира, не смотря на то, что слегка хромала, себе не изменила и смотрела на все насмешливо с долей иронии, а Юриэнна вышагивала, гордо держа спину и смотрела на все высокомерно с едва заметным презрением.
— Ага, — хмуро кивнула сестра, а потом с сарказмом спросила: — Предполагаю, что радостные сестринские объятья мы отложим на потом? — За это ей тут же влетел удар по лицу от ее провожатого. Сестра сплюнула кровь на пол и насмешливо добавила: — Видишь, какие тут все нервные? Это все от воздержания! Хотя, что с них взять? С импотентов-то!
Не смотря на то, что это слово было иномирянское (нам его объяснил Тибер), видно Ивильмира разъяснила страже его значение, так как ее надсмотрщик заорал:
— Да заткни ты свой поганый рот, тварь! — Лицо у него ненавистно исказилось и вены на шее выступили. Видно, достала она его уже знатно.
Юриэнна молчала. Но в этом молчании было многое, а взгляд, которым она награждала своего провожатого, унижал его похуже намека о недостатке мужской силы. Ее надсмотрщик сутулился и почтительно держался рядом, и цепь в руках держал неуверенно и с таким видом, словно хотел с моей золовкой поменяться местами. Что не говори, но Юриэнна была мастером молчать и глядеть.
— Присаживайтесь, Хейса Эджерай, — сказал тот, который вошел первым, сам усаживаясь на стул.
— Я, пожалуй, постою, — хмуро буркнула я, сложив руки на груди.
Мужчина кинул взгляд на сестру и ее тут же ударили по лицу.
Я поспешно присела на стул с другой стороны стола.
— И нечего на женщинах свою злость из-за недоеба выказывать! — тут же поглумилась Ивильмира. — Хотя... если ты так привык знакомство заводить, то понятно, почему тебе не дают. Но ведь всегда существует альтернатива. Правая рука или там крепкая мужская зад... — Договорить ей не дал мстительный удар в живот. — Все-все поняла, — через силу просипела Ивильмира, загибаясь от боли. — Я ж только помочь хотела, варианты предложить!
Надсмотрщик замахнулся, но ударить не успел. Я его опередила крепким ударом между ног. Верещание заложило мне одно ухо.
— Ну вот, теперь у него только одна альтернатива, — с наигранной печалью пробормотала сестренка.
Я хотела ей помочь подняться, как меня словно чья-то невидимая рука схватила за горло и приподняла. "Рука" меня не душила, а только протянула до стола и усадила на стул. Точнее просто плюхнула меня в него, поэтому я больно ударилась копчиком и левым локтем.
Потирая ушибленный локоть, я со злостью спросила:
— Что Вам от нас надо?!
— Все очень просто, — спокойно ответил мужчина, ставя на стол флакончик. — Вы должны это выпить.
Флакончик покатился по столу в мои руки. Я выдернула пробку и понюхала содержимое.
— То есть вы хотите, чтоб я выпила яд?! — ошарашено уточнила я.
Дожились! Убийцы, что не хотят пачкать свои руки и поэтому заставляют жертву самой себя убить? С виду мужик не светлый, но по мышлению и логике определенно кому-то из них родственник.
— Именно, — подтвердил он мои слова и свой диагноз.
— И если я не выпью, то вы меня будете пытать? — удивленно предложила я.
— Не Вас, — покачал он головой, а потом кивнул на девушек, — а их.
Я перевела удивленный взгляд с мужика на своих родственниц и ошарашено пробормотала:
— Да чтоб вас Светлый Кай на пути к единорогам!
А потом я вспомнила слова брата: " Неужели безликие так досконально могут копировать существа?".
Свои сомнения я тут же выказала в вопросе:
— А откуда я знаю, что они настоящие, а не всего лишь безликие под маской?
Мужчина отвечать мне не стал. Он поднялся и коротко бросил:
— К стене их.
Моих родственниц повели к стене, где были вбиты крюки.
Я хотела было вскочить, но не смогла. Нижняя часть моего тела, казалось, приросла к стулу.
Когда кандалы на руках девушек были закреплены на крюках, мужчина деловито закатал рукава рубахи и, взявшись за мой стул, повернул его так, чтоб лицом я оказалась напротив подвешенных.
Первым делом он взялся за плетку с железным наконечником... Вот кто, значит, является хозяином этого музея.
Первые два удара прошлись по плечу и животу Ивильмиры, распаров ей кожу.
— О дааа!.. Ты умеешь заводить девушек..., — издевательски кричала она. — Дааааа!.. Милый, откуда ты узнал, что я неравнодушна к плеткам?.. Эй, куда ты? Мы еще не закончили!
Мужчина подошел к Юриэнне, замахнулся... и в эту секунду весь ее высокомерно-надменный вид словно смыло водой, и она испуганно закричала:
— Только не по животу!
— Остановитесь! — тут же воскликнула и я.
О беременности Юриэнны знали только двое... я была третьей.
— Почему это остановитесь! — тут же возмущенно закричала Ивильмира. — Мы ведь только начали!
Но палач потерял к ним всякий интерес. Подойдя ко мне, он отложил плетку на стол, потом взял пузырек и протянул мне.
— Я выпью, если Вы пообещаете, что отпустишь их, — вынесла я свое условие, взяв пузырек.
— Хейса, не дури! — тут же закричал ошарашено сестра. — Не смей, пить!
Я внимательно смотрела в глаза мужчине, ожидая его ответа.
— Я их отпущу, — сказал он спустя минуту.
Ивильмира кричала и пыталась вырваться, а Юриэнна опустила взгляд в пол. Она все поняла.
— Тогда давай, заключим сделку, — тут же сказала я и протянула палачу руку.
— В подобном положении Вы смеете, еще что-то требовать? — с легким удивлением спросил мужчина.
— Вы ведь все равно их отпустите, так что Вам нечего опасаться какой-то там сделки, — с наигранным безразличием ответила я, хотя внутри вся сжалась от напряжения.
Ивильмира продолжала кричать и дергаться в кандалах, а Юриэнна молчаливо глотала слезу, опустив взгляд. За годы знакомства с золовкой я впервые видела ее такой, хотя чаще всего поведением она напоминала мне мать. И глядя на нее, я понимала, как тяжело было маме.
— Ну, так что? — с вызовом спросила я и потрясла слегка рукой.
Губы мужчины разлезлись в противной ухмылке. Он подошел ко мне и крепко сжал мою руку.
-Согласен.
Две голубые ленты обвили наши запястья, признав заключение сделки.
Руки к удивлению не тряслись, и я легко сумела выдернуть пробку, словно каждую свою жизнь заканчивала открыванием пузырька с ядом.
