Телефонный звонок выдернул меня из зыбкого полусна буквально через полчаса. Черт! Вот же не везет.
— Майор Поповских, — почему говорят женским голосом? Что-то смутно знакомое... А, ритуал законного брака Соколова с его пассией ещё не связал. У обоих, "на той стороне", остались семьи... Кажется, есть дети... Люди никак не могут поверить, что мы здесь застряли надолго. Скорее всего — навсегда. И будущее не вернуть. Продолжают жить "в двух измерениях" одновременно. Физически — в XVII веке, по привычке — как в XXI-м.
— Ибрагимова слушает, — мне, по документам прикрытия, присвоено воинское звание. Но забыла, какое. Не то лейтенант, не то старший лейтенант. Никогда не носила формы. И представляться по-военному не умею.
— Слава сказал, — значит, голубки уже помирились, — что его собираются отравить, — пауза, — Жду вас сегодня, у себя, в 11-00... — ох!
Как ни странно — остаток ночи спалось отлично. Утро прошло в привычной суете. Прием "образцов" для анализа (даже зимой флора и фауна до сих пор преподносят сюрпризы, а приказ "всё необычное тащить науке" продолжает действовать), наряд в столовой (постоянно прикидывала — как бы, на моем месте, действовал враг, желающий подкинуть яд в общий котел или индивидуальную миску?), разная текучка... К избушке "санчасти" шла на слегка ватных ногах. Не терплю бабские разборки и вообще, плохо вписываюсь в дамские коллективы.
Судя по электронным часам над входом (прямо таки, очаг цивилизации) — опоздала на 20 минут. Фигня, ничего страшного... Я им не подчиненная (ещё не зная, кто за дверью, ершу в себе остатки боевого настроя). А если сильно надуть щеки, то практически — ровня... Маленькое, но отдельное ведомство, ха... "...начальство не опаздывает, а задерживается..." Могла бы вообще не прийти. Женский говор за дверью несколько насторожил.
— Добрый день! — так. Мужиков — ни одного. Баб — целых три. Дарья Витальевна в штатском белом халате и Ленка-корреспондентка, с этой... Как её? Голдан! В свитере не по размеру дикарка выглядит тоненькой щепкой. Ни кожи, ни рожи. На вид — сущее дите... Зачем она здесь?
— Это — эксперт... — уговорили, верю. Судя по подбору народа, сцена ревности мне не грозит. Уже радует.
— Садитесь... Галя... — не простила. Но официальность в голосе отсутствует. Зато, под глазами — круги...
— Что надо? — специально обращаюсь к Ленке, пусть майорша чуток остынет. Тоже мне, "подпорка столпа власти с сиськами"...
— Пообщаться, — Ленка вдруг, по-мальчишески, прыскает в кулак, — Тут из-за тебя такая каша заварилась!
Видеть саму себя, угрюмо крутящую по сторонам головой в столовой, на экране маленького монитора системы слежения, гм... неожиданно. Утренняя запись... Если не знать, о чем я там думала — вылитая шпионка.
— Камеры видео наблюдения, на кухне и в общем зале, работают круглосуточно, — комментирует Ленка. "Картинка" пишется, независимо от наличия оператора.
— Давно? — получается, что идея тотального контроля, за местом приготовления пищи, витала в воздухе.
— Скоро месяц... Сразу, как поставили капитальный сруб. Ещё при проектировании заложили.
— Понятно... — можно перевести дух. Тайком ничего подбросить не рискнут. В прямом эфире — и подавно.
— Время от времени приходят люди... поделиться своими опасениями, — "главврачица" хочет сохранить серьезный вид, хотя в глазах скачут чертики, — Тогда мы им показываем это кино, и они сразу успокаиваются...
— А почему вчера... ну, в смысле — сегодня... — можно предположить, что и "телефонная прослушка" тоже работает круглосуточно — ан нет. Ты примчалась выяснять интимные подробности ночных посиделок лично...
— Другая "контора", — ответ неожиданно откровенный, — Связисты к пищевой безопасности не относятся.
— И тут ведомственность? — теперь я знаю, где пролегают незримые границы реального влияния "женщины вождя".
— Она родимая... Ещё — есть система емкостных датчиков и выносных микрофонов охраны "Периметра".
— И минное поле... — помню, Кротов как-то объяснял и показывал страшноватые самодельные заряды...
— То есть, опасности извне — нет? — А опасность изнутри — купирована, в пределах "допустимого риска"?
— Нет, всё оказалось, гораздо хуже, — вот не могу привыкнуть, даже про себя, назвать Дарью Витальевну без отчества. Пускай между нами буквально несколько лет разницы. Очень уж она основательная... — Елена!
— ???
— Я провела небольшое социологическое исследование... — Ленка посерьезнела, — Ты совершенно права. Непривычная еда вызывает у большинства людей ужас и ненависть... Причем, чужой авторитет нас не спасет.
Вот тебе сюрприз. Товарищ Ахинеев, насколько помню, уверен, что моего покойного Володю удастся использовать в качестве "символа и примера" любителя острых пищевых экспериментов. Что-то изменилось?
— "В России, сырьем и едой — является абсолютно всё!" — Ленка сощурилась, явно ожидая реакции...
— Знаю, это мои слова.
— Не знала... — поправилась, — Я выясняла. Владимир Ибрагимович, уже здесь, очень часто их цитировал, — лестно такое узнать, пусть и позже всех остальных, — Принято считать, что это было его "жизненное кредо".
— Вот и отлично, — действительно, какой смысл жалеть о пущенной в оборот удачной формулировке?
— Габриэль Гарсия Маркес. "Полковнику никто не пишет" — читала? Вещица 1961 года. Конец помнишь?
— Смутно... — сильная вещь, кто понимает, — "...женщина пришла в отчаяние. А что мы будем есть, все это время? — она схватила его за ворот рубашки и с силой тряхнула, — Скажи, что мы будем есть? Полковнику понадобилось прожить семьдесят пять лет, ровно семьдесят пять лет, минута в минуту, чтобы дожить до этого мгновения. И он почувствовал себя непобедимым, когда четко и ясно ответил: Дерьмо..."
— Намек ясен? Солдатикам — не привыкать, а вот "большие господа" цитировали данный фрагмент через одного. Не нашлось у них с нашими полковниками гастрономического взаимопонимания... И это — только половина проблемы, — а вот пугать меня не надо. Настроение солдат — важнее всего.
— Наличных запасов продовольствия, без искусственных суррогатов, при всех мерах экономии, нам хватит едва до середины января. Рацион — один для всех. Верно их Володя информировал (а сердце, от одного звука имени, сжало почти привычной тоской)... Думаю, покрутят носом... чуть повозмущаются — и никуда не денутся... Будут, как миленькие, жрать что и сколько дадут, — лично я верю в таланты "серого" с "дядей Гришей".
— Не, ты серьезно не врубаешься? — теперь Ленка на меня глаза удивленно выкатила. Что за новая мода?
— Нас всех скоро убивать... — первый раз, при мне, Голдан по своей инициативе вмешалась в чужой серьезный разговор.
— Слышала, что девушка гуторит?
— Разумеется... — ещё бы понять, откуда у "эксперта" в голосе панические нотки.
— Мы раньше считали, что если здесь кругом первобытнообщинный строй и натуральное хозяйство, то можно будет легко найти с автохтонами эпохи общий язык. Типа — "нам с ними нечего делить". Можно мирно жить и торговать... Можно даже не торговать, а сосуществовать... Спасибо, по твоей наводке, срочно поинтересовались мнением представителя коренного населения... — Голдан, от длинной тирады, смущенно притихла, — Как отнесутся тунгусы... или буряты, к "соседям", которые, если захотят, способны вообще не охотиться, а сразу (!) есть камни, деревья и траву? Ну, первая ассоциация?
— М-мать... — ляпнула первое, что пришло в голову, — "Лонгольеры" Стивена Кинга. Универсальные пожиратели...
— Во-во! Мы, по ихнему, не менее чем "вечно голодные подземные духи", с некими гнусными целями притворяющиеся людьми...
— Которых легче убить, чем прокормить? — м-да, на месте аборигенов, от осознания близости подобного соседства, я бы точно обделалась со страху.
Голдан, всё время внимательно слушающая нашу болтовню, яростно завертела головой. Что-то не так... Ленка хвалится, что русский язык она уже понимает довольно хорошо. А людей чует лучше, чем мы сами. "К источникам информации из числа местного населения надо относиться исключительно внимательно..." Вдове полковника ФСБ (пусть, только согласно "документам прикрытия") грех забывать азы работы с информацией. В мозгах тихонько тренькнуло... "Никогда не считайте аборигенов дикарями, это мы, городские, здесь дикари" Быстро прокручиваем события последней ночи... Не прошло и часа, после нашего расставания, как подружка Соколова возжелала снова со мною пообщаться... Причем, без скандала. Они и вчера не скандалили. Шерочка с машерочкой... Однако, ночь она почти не спала (кстати, в её возрасте, верный "тридцатник", это уже вредно). Мало того, притащила с собою на встречу эту туземку. Ленка — понятно. Переводчица и любопытная, как лиса. Какого фига? А такого, что пост звукового контроля "Периметра", насколько я в курсе, расположен в каморке, специально оборудованной для хранения особо ценных веществ, приборов и оборудования... на бомбоскладе... Информацию с аппаратуры прослушивания, в существовании которой можно больше не сомневаться, реально раздобыть только там. Не ближний свет, однако. И поперлась же, в темноте (скорее всего с дежурной сменой). А там, уже давно жаловались — форменная коммуналка. И не пообщаться "в процессе" с Кротовым — странно... Скорее всего, они все вчетвером запись слушали. Солдату на коммутаторе есть, чем заняться, а эти — свободны.
— Тихо! — мысль оформилась, — Бабы (окрик получился смачным, прямо ораторский дар проснулся), мы не про то говорим! — все трое раскрыли рты. Интересно, а когда я чему удивляюсь, тоже выгляжу такой дурой? — Вы наш вчерашний разговор слушали? — капелька НЛП, для авторитета, не повредит. Пускай сами сознаются.
— Ага... — бесстыжая Ленка факта даже не стесняется.
— Вместе с Голдан?
— Ну... — даже в частично женском коллективе никаких секретов удержать нельзя, всё утекает, как вода...
— Тогда, вспоминаем внимательно. Про то, что нас всех скоро будут убивать, она тогда сразу сказала?
— Ну... — теперь хором.
— А теперь — вопрос на засыпку. Откуда ей про это знать? — ха, с честной совестью вытираем (мысленно) трудовой пот и рассматриваем ошарашенные физиономии собеседниц. Вот вам, жертвы стереотипов! Учитесь думать, пока я ещё жива, — Не надо приписывать знающим дело людям свои собственные куцые мыслишки...
Самокритично признаюсь (про себя), что особенного ума мне проявлять не потребовалось. Так, система ассоциаций... Мы же все тут (и не только по въедливым женским подсчетам) — из принципиально разных эпох. Майор Поповских, фигурально выражаясь — типичный Хомо Советикус. Ей в 1991 году было 14-15 лет. Я — уже "переходная форма", хотя всего несколько лет разницы. Но в пионерах ещё была. Ленка — ещё на несколько лет моложе меня. Она уже совсем не из нашего муравейника — раскованное и циничное поколение "ревущих 90-х". Голдан, сравнительно с Ленкой — совсем девчонка. Хотя жизненный опыт — побольше нас троих, вместе взятых. И если она сказала — "будут убивать", то надо отринуть привычные дамские глупости (Дарья трясется за своего ненаглядного, Ленка — за своего). Посмотреть на диспозицию "с высоты птичьего полета". А потом — спросить:
— Почему именно нас? — вопрос адресован персонально Голдан, дите замерло в надежде на понимание...
— Она говорит... Она тут говорит... — Ленка мучительно подбирает эквивалент взволнованному всплеску звуков чужой речи, — Это практически непереводимая игра слов...
— Хочешь, сама переведу? — долгое чтение жутких документов "под грифом" тоже дает жизненный опыт.
— Ну... — теперь все втроем. И уставились не мигая, будто я фокусник в цирке.
— Потому, девоньки, — легкое панибратство допустимо, — что, по местным меркам, мы все — вовсе не "цивилизованные люди" и даже не "злые духи", а презренные говноеды... Угадала?
— Можно и так сказать... Но, только... — мне чихать на профессиональный позор экспедиционного лингвиста, главное — реакция тунгуски. В заплаканных глазищах — благодарность и облегчение... Господи, она же нас обидеть боялась. За откровенное высказывание мнения о другом человеке, в первобытных культурах, убивают без разговоров. Особенно, если это горькая правда. Вот бедная девчонка и упражнялась в намеках перед строгим начальством. А с ним надо — прямо.
Пищевые табу — это не только способ выживания в жестоком природном окружении, но и маркеры для социальной стратификации. Туземцы (судя по той же Голдан) периодически голодают страшно, но грибов не едят... Между нами, до середины ХХ века, их в мире вообще ели мало... В основном — французы, да восточные славяне. Все остальные народы Земли, и просвещенные, и недоразвитые, почитали этот продукт невероятной гадостью. Дерьмом... Извращением. Пищей отверженных. Что тогда говорить о искусственно культивируемых грибах, растущих, пардон на субстрате из настоящего дерьма? Именно на приготовление такового, последнюю неделю, были брошены все свободные трудовые ресурсы. В пещере, наконец-то, освободили место под первую очередь грибной плантации... Опилки, сухую траву, кору, хвою, ветки и бросовую органику перемешивают с содержимым выгребных ям, готовя состав для ферментации. Барышню с грудным ребенком, к грязной работе не привлекали, но не заметить, как готовится будущая посадка шампиньонов, она никак не могла. И мотала на ус... Наверняка прикидывая, как к подобным нам "гурманам" отнесутся её соотечественники? Тунгусы, между прочим, людоедство за большой грех не считают. А вот "поедателей грибов", а тем более — выращивающих их в пищу на своем собственном говне, за ровню не признают точно. Если не сказать хуже. Никогда! Презабавно.
— Выводы? — а женщина у "каудильо" — не промах. Мгновенно прокрутила новую информацию в голове и сложила новую картину мира быстрее, чем Ленка опомнилась от праведного возмущения.
— Один — хороший, второй — так себе...
— Начни с плохого.
— Человека, питающегося отбросами (а тем более злого духа), равновеликой стороной, местные, никогда не признают. Постараются сразу истребить, содрогаясь от брезгливости, как мерзкое оскорбление законов природы... Совершенно рефлекторное отношение к очевидным изгоям, характерное для всех без исключения культур. Как уже было замечено, наши собственные "господа элита" относятся к перспективе сесть на общую грибную диету точно так же... Даже на теракты готовы идти... Жизнью рискуют... Интригуют почем зря... Вот по этой самой причине — сердцем чуют.
— И что в этом хорошего?
— Если проявить твердость и на упомянутую диету их всех таки посадить, то вероятность сговора между племенной верхушкой аборигенов и упомянутыми "элитариями" становится величиной отрицательной, — Дарья Витальевна явно вздохнула с облегчением, — С ними не то, что "за стол переговоров" — на одном поле срать не сядут. Тут народ простой и точно знает, что настоящие вожди низкой пищей брезгуют... они скорее перейдут на питание человечиной, чем унизятся есть "с полу". А с трусливыми самозванцами, здесь, на равных не разговаривают и соглашений не заключают.
— Так боятся запомоиться? — майорша прищурилась, будто намекает мне на нехорошее. Плевать. Володи (по какой бы причине он не планировал побег) больше нет... Мертвые сраму не имут.
