— Вечером приду, — успокоил его Илья.
— Я приду, и ты придёшь?
Илья кивнул.
— Вот видишь, — сказал он Ксении, когда ребёнок убежал. — Всё гораздо проще, чем мы себе навыдумывали когда-то.
Она промолчала, но взгляд потеплел, что Илью порадовало.
Пока они ждали Ксению у подъезда, Илья приметил знакомую машину, припаркованную недалеко от подъезда. Поразглядывал, потом недоумённо хмыкнул.
— А что здесь делает машина твоего отца? — спросил он у Ксении, когда она спустилась. И для наглядности, ткнул пальцем в старую "Волгу".
— Я на ней езжу, — сообщила Степнова с гордостью, а на Говорова взглянула с вызовом.
Илья посмотрел на Ваньку, требуя у того подтверждения. Мальчик важно кивнул.
— Мы ездим. Быстро.
— Не выдумывай, — запротестовала Ксения и поправила сыну шапку. — Быстро мы не ездим. Очень аккуратно.
Илья разулыбался, глядя на них.
— Так вы теперь у меня ещё и автомобилисты?
Ванька покачал головой.
— Я не знаю такого слова.
Говоров рассмеялся.
— А что ты смеёшься? — решила обидеться она. — Я хорошо вожу!
— Не сомневаюсь, — он приобнял её за плечи. — Ты всё хорошо делаешь.
— Мы на машине поедем? — спросил Ванька, разглядывая машину Говорова с большей благосклонностью и заинтересованностью, чем вчера.
Илья кивнул, но Степнова тут же возразила.
— Нет, мы пешком. Прогуляемся. Погода сегодня замечательная.
Ребёнок спорить не стал, а Илья с нажимом проговорил:
— Я вас отвезу.
Ксения покачала головой.
— Не надо.
Он недовольно поджал губы.
— Ксюша...
Она спокойно взяла его под руку.
— Я лучше знаю, как говорить со своими родителями.
— Я не собираюсь прятаться, ты понимаешь? — тихо и раздражённо проговорил Илья.
— Я тоже. Я больше всего на свете не хочу прятаться. Но и оправдываться не буду. Я сама с родителями поговорю.
Говоров подумал, потом кивнул, сдаваясь.
— Хорошо... — Схватил её за отвороты пальто и притянул к себе. Ксения посмотрела в его глаза и чуть склонила голову на бок.
— Что с тобой?
Илья через силу улыбнулся.
— Нервничаю немного.
— Из-за моих родителей?
— Да нет... Боюсь вас отпускать от себя. — Он поправил воротник её пальто. — Уедете и не вернётесь.
Ксения приподняла брови и непонимающе посмотрела.
— Куда?
— Смешно тебе, да?
Она подняла руку и шутливо дёрнула его за ухо.
— Поезжай домой спокойно.
— Я не домой, я за вещами.
В горле встал комок. Ксения с трудом сглотнула и погладила его по плечу.
— За вещами... — эхом повторила она.
— Мы ведь решили? — забеспокоился он и начал присматриваться к ней чуть ли не со страхом. — Ты ведь не передумала?
Ксения покачала головой, а потом зажмурилась и засмеялась.
— Не передумала.
Ванька с разбега врезался в них, обхватил руками их ноги.
— Опять обнимаетесь! А со мной никто не играет.
Степнова взяла сына за руку.
— Пойдём, папе ехать надо. — И сама от испуга на полуслове запнулась. Она это сказала. Сама, как бы между прочим, просто вылетело это важное слово, сорвалось с языка...
Говоров приобнял её за талию и привлёк к себе. Но не поцеловал. Просто обнял, но быстро отпустил, наклонился и подхватил Ваньку на руки.
— Горки стороной обходим?
Ребёнок важно кивнул.
— Обходим!
— Молодец. — Поставил мальчика на землю и пошёл к машине. Несколько раз оборачивался и махал им рукой в ответ. Ванька ему рукой махал с энтузиазмом и идти, пока машина Ильи мимо них не проехала, отказывался.
— Помни, что ты обещал с горки не кататься, — поучала сына Ксения, когда они уже поднимались по лестнице к квартире родителей.
— Помню.
— И дедушку не гоняй.
— И это помню. У него колено.
Она улыбнулась.
— Да, колено.
Надежда Александровна увидела их и тут же забеспокоилась.
— Что случилось?
— Мы сегодня не работаем! — радостно завопил Ванька, вбегая в квартиру. — Деда, ты где? Ты сегодня со мной гуляешь!
С кухни раздалось нечто среднее между стоном и возгласом удивления. Ксения бы рассмеялась, прекрасно понимая реакцию отца, но на неё вдруг напала жуткая нервозность.
— Ксюша, что у него на лбу? — забеспокоилась Надежда Александровна.
Степнова махнула рукой и позвала:
— Ваня, иди сюда. Раздеться надо, а то вспотеешь! — Посмотрела на мать. — Он вчера с горки в садике упал, и весь лоб себе разодрал. Ты только не пугайся, просто ссадина. Мы в больнице были, так что повода волноваться нет.
— Ну, слава богу! Больничный дали?
— Нет. — Ксения сняла сапоги и сунула ноги в мохнатые тапочки. — Просто мы... проспали. Да и сегодня ему лучше под присмотром побыть, я думаю. Здравствуй, папа.
Михаил Сергеевич кивнул дочери и убрал её сапоги в шкафчик.
— Ваня, иди сюда, — снова позвала Ксения. — Что ты там делаешь?
— Мама, а у бабушки блинчики!
— Ты же ел недавно.
Надежда Александровна улыбнулась и погладила внука по голове, по шапке с помпоном.
— Он же растёт, а хороший аппетит самое главное, — сказал Степнов. — Лоб показывай.
— Ванюша, больно было?
Ванька деловито снимал куртку, быстрым движением расстегнул молнию, скинул ботинки и покачал головой.
— Нет, — в который раз принялся рассказывать ребёнок свою трагическую историю. — Только чуть-чуть щипалось. Но папа подул, и всё быстро прошло. Бабуль, а ты дашь мне клубничное варенье? — он унёсся на кухню, а в прихожей повисла недоумённая тишина.
— Какой папа? — подал голос Михаил Сергеевич и переглянулся с женой. Та поторопилась мужа успокоить.
— Подожди, Миша. — Шагнула к дочери и таинственно понизила голос. — Ксюш, это он о Диме?
— Нет, мама, это он об Илье. — Ксения смело взглянула на родителей. Сколько было смелости, столько в этот взгляд и вложила. Хотя внутри всё тряслось от страха. — Илья вернулся.
Отец нахмурился.
— И что? Что значит, он вернулся? Насколько я помню, он...
— Миша, тише!..
— Хорошо, я замолчу! — возмутился он. — Вы всегда мне рот затыкаете, никогда меня не слушаете... а результат всегда одинаковый!
— Миша!
Степнов обиженно отвернулся и сунул руки в карманы спортивных штанов. Через плечо оглянулся на дочь, которая продолжала сидеть на стуле у входной двери.
— И долго ты молчать собираешься?
Ксения поднялась.
— А что говорить? — Улыбнулась. — Я счастлива.
Родители задумчиво посматривали на неё, между собой переглядывались, но вопросов больше не задавали. А отец только крякал и мрачнел, когда Ванька сыпал подробностями. Рассказывал про папу. Который приехал, спас, подул, а потом они ездили в больницу на новой машине.
— Деда, знаешь, какая у нас новая машина? Большая такая, чёрная и блестящая вся!
Ксения снова удостоилась тяжёлого взгляда отца, а когда ребёнок убежал в комнату, Михаил Сергеевич осуждающе уставился на дочь и постучал пальцем по столу. Молча и от этого ещё более устрашающе. Ксения сложила руки на груди и упрямо вздёрнула подбородок.
— Я взрослая, папа. И я имею право... поступить по-своему.
— О своих правах она вспомнила!.. А о правах его жены ты не забыла?
Ксения загрустила.
— Я всё знаю... Знаю, что возможно поступаю неправильно, не имею права никакого, но... Сегодня утром у меня была семья, настоящая семья. У моего сына был отец, и всё было хорошо. Так хорошо, как я и мечтать не могла. И сейчас я точно знаю, что готова на многое, чтобы также было завтра, послезавтра, через месяц... год. Я имею право на всё это, как и другие.
— А Дима? — спросила Надежда Александровна.
— Дима здесь не причём, мама.
— И ты готова ждать?
Ксения нервно сглотнула.
— Если понадобится... да. Готова.
Михаил Сергеевич посверлил её взглядом, потом посмотрел на жену и уверенно заявил:
— Твоя дочь сошла с ума!
— Так теперь это только моя дочь? — ахнула Надежда Александровна, провожая мужа укоряющим взглядом.
— Мама, я знаю, что делаю, — негромко проговорила Ксения, когда отец вышел.
Надежда Александровна помолчала, раздумывая, потом кивнула.
— Это хорошо. Что знаешь.
Это можно было счесть благословением, что Ксения с облегчением и сделала. И домой полетела, как на крыльях. По дороге успела дважды поговорить по телефону с Сазоновой о делах насущных, и конечно извинилась за "вынужденный" прогул. А вот про Илью умолчала. Знала, что как только назовёт его имя, последует взрыв. А к ещё одному важному разговору она сейчас была не готова.
Илья приехал позже, чем она ожидала. Ксения извелась вся, ждавши его. Волновалась, переживала, загоняла поглубже страхи и сомнения. Вдруг он передумал и не приедет? Вдруг позвонила Света... или того хуже, приехала? И Илья не решится...
Тогда она умрёт. Точно, умрёт.
Совершенно дикая мысль.
Обед был не готов, об ужине даже не думалось, а Ксения, как привязанная, стояла у кухонного окна и смотрела на дорогу. А Говорова всё не было.
Прислонилась лбом к холодному стеклу и до боли закусила губу, стараясь не разреветься абсолютно по-глупому. И чувствовала себя совершенно несчастной. Даже утренние радости и воодушевление казались чем-то далёким и нереальным. Когда стоять устала, присела на табуретку и облокотилась на узкий подоконник. Момент был подходящий для того, чтобы впасть в отчаяние, но спас звонок в дверь.
Надо отдать Говорову должное, собирая вещи, он мелочиться не стал. Одним чемоданом не обошлось и это, кажется, Илью самого удручало и даже в смятение приводило.
— Я не думал, что у меня столько вещей, — удивлялся он, оглядывая два внушительных чемодана, сумку с ноутбуком и кейс с важной документацией. — И это ещё не всё. Понятия не имею, откуда всё это берётся, по магазинам я хожу редко.
Ксения от счастья и облегчения рассмеялась. Оглядела его вещи, которые заняли всё свободное место в маленькой прихожей, и вдруг ощутила волну недоверия. Даже тайком себя ущипнула.
Илья, наконец, захлопнул дверь и запер её на оба замка. Потом обернулся на Ксению и удивлённо приподнял одну бровь.
— Что?
Она качнула головой, продолжая с недоверием разглядывать дорогие, фирменные чемоданы Louis Vuitton.
Илья вдруг усмехнулся и, интересничая, заглянул в кухню.
— Ванька где? У родителей?
Ксения коротко кивнула, а Говоров снял куртку, кинул её на один из чемоданов и через вещи свои бесцеремонно переступил. Шагнул к Ксении и легко приподнял её над полом. Они встретились взглядами и вместе рассмеялись. Она обхватила его ногами и обняла за шею.
— У тебя тоже такое чувство? — шёпотом спросил он.
— Какое?
— Что всё только начинается. Я подобное чувствовал, когда из родительского дома уходил в восемнадцать лет. Тогда всё начиналось с чистого листа, и сейчас также.
— Наверное. Я волнуюсь. Боялась, что ты не придёшь, — призналась она.
— А куда я мог от тебя деться?
— Не знаю. — Поцеловала его в щёку и прижалась.
— По дороге затеряться? — усмехнулся он.
Илья поцеловал ее в плечо, а потом, прислонившись к стене, наступив на задник, снял ботинок. Осторожно переступил с ноги на ногу и поступил точно также с другим ботинком. И всё это, продолжая удерживать Ксению на весу.
— Как же я тебя хочу, — голос неожиданно осип и прозвучал излишне взволнованно. Илья прошёл в комнату и немного нахмурился, приметив диван, который собственноручно утром собрал. Не подумавши.
Ксения обернулась, желая понять, что Илью напрягло. Но Говоров уже шагнул к дивану и уложил её. Она засмеялась: неудобства Илью недолго смущали.
Было не совсем удобно, суетливо и очень горячо. Она что-то шептала, тёплое дыхание щекотало ухо Ильи, и от этого по телу побежала дрожь, ещё больше распаляя. Пришлось оторваться от Ксении, чтобы снять через голову свитер. Кинул на пол и навис над девушкой. Она улыбалась, глядя на него, провела руками по его плечам, по груди, потом рука поднялась к лицу Ильи. Он потёрся щекой о её ладошку.
— Люблю тебя, — шепнула она.
Улыбалась, смотрела на него, а ему оставалось только удивляться на самого себя. Это каким же надо было быть дураком, чтобы решиться на что-то, на целую жизнь, без неё? Как только сил хватило уйти, попытки какие-то предпринимал, чтобы не думать, не вспоминать...
Как он жил все эти месяцы один?
Теперь они неожиданно заспешили так, словно у них совсем не было времени. Несколько минут и — конец света. И не будет ничего, и надо всё успеть. Уцепиться, не упустить момент, последнюю возможность задержать. Дышать было нечем, вырывались какие-то хрипы и стоны. Целовал её, вроде бы лихорадочно, а получалось мучительно медленно, хотя мысленно себя подгонял.
Не было никакой игры. Не было романтики и соблазна. Хотелось, но снова ничего не вышло. С ней — никогда не получалось. Только с ней дрожали руки, мутилось в голове от желания и нетерпения, и весь его многолетний опыт куда-то улетучивался. Илья на самом деле превращался в того юнца, который хотел от жизни всего и сразу, непознанного и доселе запретного и недостижимого.
Как они уместились на этом узком и неудобном диване — загадка. Одежда грудой лежала на полу, Говоров один раз не удержался, и нога соскользнула вниз, упёрся коленом в одежду. Чертыхнулся и поторопился вернуться к Ксюше, в дальнейшем пришлось быть поосторожнее, не хотелось свалиться в самый важный момент. Ксения обхватила его ногами, но Говоров ловко перевернулся на спину, усадив её на себя сверху. Так на самом деле стало удобнее, да и безопаснее. Гладил по гибкой спине, поддерживал под бёдра и смотрел в её лицо, встречал отрешённый, замутнённый, горящий взгляд. Она наклонилась и поцеловала его. Её губы были тёплыми, язычок горячим, а глаза стали чёрными, а не карими. Чёлка прилипла ко лбу, Ксюша отвела рукой волосы, чтобы не лезли в глаза, а Илья ею любовался. Сквозь пелену в глазах, завесу наслаждения, всё ещё упрямо выныривая из омута, старательно цепляясь за какую-то мысль, которая ещё пробивалась сквозь шум крови в ушах.
Старый диван отчаянно заскрипел, протестуя, когда Илья упёрся ногами в подлокотник. Ксения же тыкалась носом в его шею, тяжело, с надрывом дышала, потом застонала и ослабла. Ему же понадобилась ещё пара минут, чтобы дойти до края. Зарычал, откинул голову назад и напрягся. Затылку стало больно, под головой был твёрдый подлокотник, но боль показалась лишь незначительным неудобством. На один короткий миг всё потеряло значение, только продолжал крепко удерживать девушку, понимая, что пережитым обязан только ей, потом расслабился.
Медленно приходили в себя. Осторожно перевернулись, Говоров прижал Ксюшу спиной к своей груди, обнял обеими руками, как утром, и некоторое время они лежали молча, чувствуя жар, исходящий от разгорячённых тел.
Она лежала рядом, такая доступная, такая родная — с гладкой кожей, худыми плечами, длинными ногами и изящной спиной, которой к нему и прижималась. Илья поцеловал Ксению в плечо, потёрся щекой о шелковистые волосы, а она взяла его за руку.
— Не замёрзла? — шёпотом спросил он, почувствовав, как она теснее прижалась к нему. И не дожидаясь ответа, перегнулся и выудил из груды одежды свой свитер. Прикрыл Ксению.
