— Что-то случилось? — спрашивает меня темный, которого Андрей прозвал Филькой. В подробности вдаваться не хочу, и без того слишком долго возился со студентами, а ведь Андрей там один с этой девчонкой. Пора возвращаться.
— У Андрея проблемы. Мне нужны командоры, — лаконично говорю я и уточняю. — На чьей они сегодня половине?
— Нашей, — говорит светлый, и показывает на нужную мне лестницу.
Благодарно киваю и поднимаюсь по ней, чувствуя на себе беспокойные взгляды бойцов. Спустя несколько ступенек до меня доносится голос Фильки:
— Если будет нужна помощь, только скажи!
— Андрею, он имеет в виду, — встревает светлый, а я, обернувшись, вижу, как они переглядываются.
И сам не замечаю, как начинаю непроизвольно улыбаться. Вот вам и доказательство того, что наш психолог настоящий волшебник. Сделать такое со всеми нами без помощи магии и меча, просто словом и личным примером, — это дар, и еще какой.
Андрей
Ир возвращается подозрительно быстро. Мы с Никой даже поесть не успеваем, они с командорами застают нас на кухне. По сердитым и неудовлетворенным лицам Барсика и Мурки я совершенно неожиданно для себя понимаю, что Ир не просто вытащил их из постели, а прервал. О! Глаза, наверное, делаются квадратными, когда я это осознаю. Недаром же Барсик мне ухмыляется, поймав на себе этот мой взгляд. И становится к окну, как-то подозрительно покладисто позволяя Мурке разговаривать с мерцающей.
Мне приходиться уступить темному стул, чтобы он не возвышался над сжавшейся от испуга девчонкой, как скала.
— Значит, вы хотели с минимальными потерями уничтожить Камни Истинного Зрения? — спрашивает темный командор тоном заправского дознавателя. Я возмущенно шиплю в его сторону:
— Мурка! — но меня одергивает Ир. Мы стоим с ним рядом, спиной к шкафам и мойке. Мерцающий хватает меня за руку чуть выше локтя и притягивает к себе. Шепчет в ухо.
— Не мешай, — видит, что я не доволен таким обращением со своей гостьей, и тут же добавляет, глядя в глаза. — Пока.
Я сдаюсь. Ника кидает в нашу с ним сторону осторожный взгляд и снова смотрит на Мурку. На этот раз с вызовом. Отвечает.
— Совсем без потерь. Их и не было.
— Не считая того, что вы собирались подставить Карла, — вмешивается Ир, к нам тут же оборачивается от окна Барсик. Выгибает красную бровь.
Ир быстро пересказывает им с Муркой наши логические выкладки, а я смотрю на Нику. Пока их не было, она рассказала, что всегда мечтала учиться в университете, причем именно нашем. Но с ранней юности ей все говорили, что это невозможно. Она задалась целью во чтобы то ни стало уничтожить несправедливость по отношению к их расе и тем, другим, кто тоже входил в список запрещенных. Единомышленники нашлись быстро. Теперь эта юная, даже по меркам мерцающих, как я понял, особа, была одной из идейных вдохновителей их движения. Но, чтобы отучить сильных и деятельных деток от идеи жестко революционного решения проблемы и уговорить не вдаваться в откровенный террор, на мой взгляд, самым действенным было бы преподать ей наглядный урок толерантности. Поэтому, пока они рассуждали между собой, я подбирал слова. Ника уже в открытую спорила с командорами и Иром и ничего, похоже, не боялась. Смелая решительная девочка. Подумав об этом, я вспомнил о другой, рыженькой, легкой, которую я целовал сегодня в парке. Но потряс головой и отогнал воспоминания о ней. Все в прошлом. Ирина в прошлом. Не стоит об этом забывать.
— Ир, когда ты планируешь защищаться?
— Что? — растерялся мерцающий, увлеченный спором совсем на другу тему.
— Просто, я думаю, тебе уже можно было бы не примазываться к колокольчикам. Разве теперь так уж принципиально, сумеешь ли ты прятаться до защиты или нет?
— Уже нет, — помедлив, ответил мне Ир, и тут же уточнил. — Но я не понимаю, к чему ты клонишь.
— Давай возьмем её на место Иры, — и я кивнул на притихшую Нику. — Сразу несколько плюсов. Во-первых, под присмотром. Во-вторых, сможет убедиться, что мирный путь может быть куда эффективнее насильственного. В-третьих, у тебя высвободится уйма времени, и ты сможешь быстрее закончить. Почему нужно, чтобы быстрее?
— Потому что на общей волне твоя диссертации прозвучала бы очень в тему, — неожиданно поддержал меня Барсик, первым осознавший, к чему я клоню.
Ир прищурился, глядя на меня.
— Что, не терпится спровадить меня в преподавательское крыло?
Я закатил глаза к потолку и, схватив мерцающего, успевшего отойти в сторону Ники, за руку, притянул к себе. Не знаю, зачем сделал это. Просто порыв. А, может, снова чутье это неосознанное шепнуло.
— Про отселение я ничего не говорил, — заметил я, склонившись к его лицу.
Он смотрел на меня своими желтыми кошачьими глазами, почти сразу вернувшись в истинную форму из своего светлого мерцания, как только появился на пороге моей кухни в обществе командоров.
— Что значит, возьмем на место? И кто такая Ира? — Ника старалась говорить возмущенным тоном, но я видел, как горели её глаза. У Ира они тоже так иногда горят, когда он по-настоящему одержим какой-то идеей.
Пришлось улыбаться девушке и отпускать так и не сказавшего ничего мерцающего.
— Ира — староста класса 'Колокольчики'. Светлая эльфийка. Ир прикидывался ей некоторое время.
— Я передам тебе мерцание, — неожиданно сказал Шутвик и снова шагнул к соотечественнице. Та, помедлив, встала со стула.
Мы с командорами с одинаковым изумлением наблюдали за тем, как она подошла к Иру вплотную. А тот накрыл ладонью её затылок. Девушка же как-то по-особому обхватила ладошками его лицо, так, что указательные пальцы оказались в области основания шеи, а большие на висках. Она потянулась к нему. Он склонился к ней. Если бы я не смотрел на них сбоку, мог бы подумать о поцелуе. Но до этого не дошло. Они просто замерли с приоткрытыми губами, почти соприкасаясь ими, но только почти. И тогда струйка сизого дыма вырвалась изо рта Ира и проникла между губ Ники. Когда она полностью втянулась в рот девушки, мерцающие синхронно моргнули и одновременно отступили друг от друга.
— Какое... — Ника запнулась, глядя сквозь Ира стеклянными глазами. — Многоуровневое мерцание. Я...
— Еще юная для такого. Я знаю, — кивнул на это Ир, ведя себя с девушкой куда спокойнее, чем в первое время. — Но только в таком мерцании можно обмануть камни.
— Обмануть? — девушка вскинула голову и впилась глазами в его лицо.
— Да, — сказал Ир и вдруг принялся объяснять. — В своей научной работе я описываю принципы функционирования магического устройства, которое может стать аналогом камней. В отличие от них, оно не ошибается.
— Что?! — вскричала Ника и метнулась к нему, схватила парня за грудки и возмущенно вопросила. — Тогда с какой стати мне помогать тебе, если ты хочешь лишить нас и этого шанса?
— Считаешь жизнь, превращенную в бесконечное мерцание и притворство, шансом? — холодно уточнил он, и девушка разжала руки. Отступила. Посмотрела на меня. Я не понял этого её взгляда, зато понял Ир.
— Да, — сказал он. — Ты отказываешься или уходишь через его мир к своим.
— Если откажусь, смогу попробовать поучиться с этими вашими колокольчиками, которые разбили в пух и прах весь наш почти удавшийся план, так? — уточнила она у него.
— От чего откажешься? — вмешался я.
— От тебя, — мерцающие одновременно повернулись ко мне и сказали это тоже почти одновременно.
Вот, блин! Так и знал, что от подозрительно добренького Ира можно ожидать любого подвоха!
— Слушай, а тебе не кажется... — начал я, обращаясь к нему.
— Не кажется, — отрезал мерцающий и глянул на командоров. Мурка все еще сидел, Барсик стоял у него за спиной. Потом посмотрел на Нику. — Твой выбор. Если мерцаешь, то прямо сейчас можешь отправляться в общежитие. Командоры тебя проводят. Если нет...
— Мерцаю.
Ир тут же удовлетворенно улыбнулся. А я поставил себе зарубку на память. Вот выпровожу всех и все ему скажу. Все.
— Умная девочка, — похвалил мерцающую Ир.
И потом даже помог ей настроиться на мерцание. Я смотрел на все это, смотрел. Потом махнул рукой и ушел в свою комнату, сочувственно глянув на прощание на помятых со сна командоров. Мурка кивнул мне, а Барсик фыркнул. В общем-то, все как обычно. Я, кажется, уже привык.
Ир, пришедший в комнату минут через двадцать, застал меня лежащим одетым поверх одеял на нашей с ним общей кровати. Лежал я лицом к стене. Но в ночной тишине услышал, как он вошел. Поэтому спросил:
— Не боишься, что она за эту ночь перевернет твою комнату вверх дном?
— Это не моя комната. Это комната Иры. Там нет настоящих личных вещей, — сказал он и включил компьютер.
Похоже, мерцающий тоже понимал, что уснуть так просто не получится. Столько потрясений для одного дня — это, пожалуй, и для него слишком, что уж говорить обо мне. Не было даже сил, чтобы сбегать в душ и заползти под одеяло. Навалилась апатия. Меня уже не настолько злило поведение Ира, когда он вздумал от меня Нику отваживать всеми доступными способами. Подумав об этом, я кое-что вспомнил.
— Предчувствия не оправдались?
— Нет. Полностью себя оправдали, — помедлив и успев пару раз щелкнуть мышкой, ответил он.
— И что случилось? — спросил я, не сумев уговорить себя повернуться к нему. Казалось, что вообще нет сил шевелиться. Наверное, это уже что-то схожее с нервным истощением. Совсем мои ребятки доконали меня. Или это я сам себя доконал, как посмотреть.
— Кар ходил в гости к Лие, Алый в отместку отправился к Машке. Светлые пронюхали и сегодня чуть стенкой на темных не пошли, объявив во всеуслышание, что Лия — подстилка темного. Кар бы этого придурка прибил. Уже меч вытащил, но вмешалась Иля. Не пустила и разобралась по-своему. Завтра они тебе сами расскажут, я думаю, — сжато посвятил меня в случившееся Ир.
Я вздохнул. Конечно, хорошо, что ребята контакт начали активно налаживать, но, если они каждый раз будут на уши всю общагу ставить, это не есть хорошо, ведь так?
— Ты чего не спишь? — неожиданно спросил меня Ир от компьютера.
— А ты? — задал я встречный вопрос.
Он не ответил. Я уже решил, что и не ответит никогда, но неожиданно понял, что Ир рядом. Да-да, прямо за спиной. И буквально через мгновение он забрался ко мне на диван. Я весь напрягся. Не знаю почему, наверное, потому что в памяти еще были свежи поцелуи с Ириной. Наше свидание в парке и все остальное тоже. Да что же это такое! Неужели я на самом деле схожу с ума?
А Ир вдруг обнял меня со спины. Прижался всем телом и выдохнул куда-то в затылок:
— Хочешь, я снова стану Ириной? Тебе будет хорошо с ней. Обещаю, — и столько дикого, совершенно не вяжущегося с этими словами надрыва было в его голосе, что я похолодел. Что с ним случилось? Что происходит со мной самим? Что это вообще между нами?
Прежде, чем я хоть что-то сумел понять, с губ сорвались жестокие, почти злые слова:
— Никогда больше даже не смей заикаться об этом. Если я когда-нибудь буду с мерцающим, по-настоящему буду, то не с маской, а с тобой, понял,?
— А ты будешь? Со мной будешь? — спросил он, все так же пряча лицо у меня в волосах.
— Нет, — это простое слово тяжело мне далось. Я смял в пальцах наволочку подушки, на которой лежал, и прошептал, не в силах придумать, как еще ему объяснить. — Если встречаться с тобой, то только серьёзно, а я так не смогу. Никогда не смогу. Любой из вашего мира, не обязательно ты, просто любой, может быть для меня лишь временной прихотью. Но с тобой так не получится. Я знаю.
Он ничего мне на это не сказал. Не уточнил. Просто отстранился, встал с кровати и ушел. Снова к компьютеру. Я слышал, как скрипнуло под ним компьютерное кресло. А я почувствовал себя последней сволочью. Конечно, он так и не понял, о чем я. Конечно, мои слова прозвучали совсем не так, как могли бы прозвучать, если бы он знал настоящую причину. Но как, как я могу ему сказать? Он ведь не поймет, я уверен. Он попытается все исправить. А я не хочу. Сегодня, после визита к родителям, я окончательно понял, что не хочу. Вот и все. Но...
Сам не знаю, как так происходит. Наверное, это сильнее меня. Встаю. Иду к нему. Ир сидит перед компьютером и даже мышкой не щелкает. Просто пустыми глазами пялится в экран. Я сделал ему больно. Мне тоже плохо сейчас, грустно, противно, но... Хватит тайн! Вот единственные слова, что бьются у меня в висках пульсом. И я подхожу к нему сзади. Компьютерное кресло у меня невысокое. Мои руки удобно ложатся на плечи мерцающего. Он вздрагивает, замирает, а я говорю. Голос звучит надтреснуто, почти хрипло. Негромко. Кто же сможет орать, обрекая и себя, и его? Но, в первую очередь, конечно, себя.
— Помнишь женщину, что подарила нам Бандита? Сколько, по-твоему, ей лет? — начинаю я издалека, просто не могу иначе.
Он не задумываясь отвечает:
— Триста, может быть, триста пятьдесят.
— Нет. Не знаю уж, почему ни твой, ни мой переводчик наше с тобой представление о возрасте друг друга не переводят... — начинаю я, и он перебивает, пытаясь спешно объяснить, глотает окончания и не всегда договаривает предложения до точки.
— Потому что переводчики не фиксируют временные промежутки... Они живут колониями, больше всего напоминающими изумрудную породу с вкраплениями кварца... Они — камни, по сути своей... Для них не существует времени... оно для них всегда стоит на месте... в этом... в этом все дело... — и тут же, без перехода, — Это важно? — спрашивает он меня.
Вздыхаю.
— Бабушке Шуре восемьдесят с хвостиком. В моем мире люди редко доживают до таких преклонных лет. Иногда еще до девяноста, но сто — это уже недостижимый идеал, да и начиная с семидесяти — это уже глубокая старость. Моему отцу сорок восемь, мне двадцать три. У вас один курс — восемь лет. В лучшем случае меня хватит на два таких курса. Через шестнадцать лет мне будет уже под сорок, изменится мировоззрение, изменюсь я сам и внешне и внутренне, а вы останетесь все такими же. Ты останешься, — еще тише, чем до того, добавил я. Потом не удержался, склонился к его волосам и на миг прижался губами к макушке. Отстранился, выдохнул, — Прости, — попытался отойти, но он перехватил мою руку у себя на плече. Обернулся.
— Но ведь можно найти способ продлить... — начал Ир, но я прижал палец к его губам и отрицательно покачал головой.
— Я не хочу смотреть, как умирают мои младшие брат и сестра, а я остаюсь вечно молодым и здоровым.
— Но они...
— Ир, это не обсуждается.
— Так, значит, поэтому только прихоть? Только временно, да? — его глаза сузились.
Я осторожно высвободил руку, к которой он успел прижаться щекой. Покачал головой.
— Давай не будем травить друг другу души, хорошо? — развернулся и ушел в душ.
Скоро уже утро, а сна ни в одном глазу. Беда просто. А ведь завтра у нас матч. Да и командоров мы с Иром вытащили из постели из-за Ники. Бедолаги. Вот уж кому не позавидуешь. Именно такими мыслями я забивал голову только затем, чтобы не думать о том, что только что произошло в спальне. Чтобы всерьез не задумываться о предложении Ира. Не сомневаюсь, мне было бы хорошо с Ириной, как он и обещал, но отчего-то казалось, что это было бы равносильно предательству.
