— Нет! — взвился на дыбы Спиридович, — только со мной! Я отвечаю за безопасность Его Величества!
— Хорошо, господин генерал! Будь, по-вашему.
Штаб и командный пункт Второго батальона 6-го Финляндского полка, находился в неглубокой лощинке посреди небольшой рощицы и поражал воображение свой добротной благоустроенностью! Всё, было отлично замаскированно — даже от наблюдения с воздуха: сам штабной блиндаж, блиндажи для людей, стоянки для лошадей и патронных двуколок, полевые кухни…
— Хорошо замаскировались, слов нет! — восхищаюсь, — неприятель вас не видит, господин капитан… А, Вы — неприятеля? Где ваш наблюдательный пункт, господин капитан?
Тот, несколько зардевшись, ответил:
— Про обстановку мне докладывают прапорщики — командиры рот, Ваше Императорское Величество…
— Ну, что сказать? Тоже — подход…
Претензий не имею! Как мне было известно из «послезнания» — из мемуаров Свечина, капитан Чернышенко — «чёрный, широкий, приземистый хохол», был хорошим боевым офицером… Но, после полученных нескольких серьёзных ранений, стал «слишком осторожным».
— Хорошо! Пройдёмте на наблюдательный пункт роты…
Я поправил на поясе кобуру — расстегнув её и, несколько красноречиво посмотрел на «сопровождение», особенно на Спиридовича. Тот, весь пошёл красно-бурыми пятнами, но возражать не стал.
КП ближайшей роты, было практически на линии окопов… Осторожно понаблюдав за позициями немцев через бойницу блиндажа и, не заметив никакой видимой опасности, я спросил:
— Где-то с версту будет, да?
— Так, точно!
— Абсолютно безопасное расстояние! А траншеи во Втором батальоне, сделаны на совесть… Так, что? В окопы?!
Против такой моей «логики» аргументов не нашлось… Да и, привыкли уже мои сподвижники — что я всё равно, настою на своём. Что, один чёрт — всё будет по-моему!
В последний момент, Чернышенко опомнился и негромко рявкнул одному из своих зауряд-прапорщиков:
— Михеев! Бегом по траншее — предупреди нижних чинов, чтоб «ура» не орали!
Вот это — правильно! В ответ на «ура», может прилететь с десятка два снарядов — немцы подумают, что начинается атака…
* * *
В окопах пахло всем свежим: свежей землёй — от продолжающихся работ по улучшению оборонительных сооружений, свежесрубленным деревом — от «козырьков» и «накатов» и свежим же солдатским дерьмом — из «отхожего ровика»… Проходя мимо одного такого, я приостановился:
— Господа! Вынужден вас на пару минут оставить — по «зову природы». По «маленькому» зову…
И, гордо прошествовал, расстёгивая на ходу ширинку английских галифе, мимо опешивших подданных туда — куда, даже короли и цари пешком ходят…
Да… Солдатики наши имеют вид, далеко не притязательный. Плохо одеты, ещё хуже обуты, у многих даже подсумков нет и, патроны, они вынуждены тарить по карманам — как урки какие. Однако, не жаловались бодро «ели» меня глазами, их же пучили — вполголоса отвечая на кой-какие мои вопросы… Чаще всего «Не могу знать!», да «Рад стараться!»
Рисунок 110. Русские окопы — укрепления из земли и дерева.
Меня интересовало оружие… У многих солдат я брал винтовку и внимательно её рассматривал. Очень часто попадались трофейные — по большей части австрийские «Манлихеры». Обратил внимание, что редко у какой «австрийки» имелся штык:
— Австрийцы, что? Бросают винтовки и удирают с одними штыками?!
— Да, нет же…, — отвечает капитан Чернышенко, — нашим солдатам-мужикам, страсть как нравятся те штык-ножи! Вот они их собирают и, с оказией отправляют в свои деревни.
Вот, как? Возможно по этой причине, до самой Финской войны у наших солдат не было своего собственного холодняка, а штык на пехотной винтовке — был несъёмным и гранённым, какой в крестьянском хозяйстве и даром не нужен.
Замечаю, что у разных солдат разные пехотные лопатки, причём не у всех:
— Кажется, у части нижних чинов неуставной шанцевый инструмент…
— Эти — с заострённым концом, мы у австрийцев набрали, — с готовностью и, даже некоторой гордостью, отвечает начальник батальона, — русские же, вероятно могут сгодиться в домашнем хозяйстве, но ни коим образом — не в бою, для окапывания! По причине тупого конца — кроме царапины в дёрне, они ничего оставить не могут.
— Однако, я вижу — даже таких не хватает.
— Так точно, Ваше Величество! Те, кто хоть с какими-то лопатами — те «старики». А, «молодые» к нам не только без винтовок — без лопат приходят. И, в первом же бою гибнут почём зря, как мухи или слепые котята…
Взял каждую из лопат и повертел в руках, недоумевая: интересно, что в этой «железяке» с черенком из дерева, такого «высокотехнологичного» — что, хотя бы их в достатке наклепать не могут?!
Непонятно…
Попавшийся на глаза на правом фланге пулемёт, тоже был австрийским — старым знакомцем «Шварцлозе».
— Хватает ли патронов? — спрашиваю командира пулемётного расчёта.
— Так точно — хватает, Ваше Императорское Величество! На пулемёт ещё тысяч по десять осталось: австрияки нас, лучше интендантов патронами снабжали.
2-ая Финляндская дивизия, если забыл упомянуть, не так давно прибыла с Юго-Западного фронта… Естественно, она прибыла с трофеями.
— Каков средний расход в бою?
— Где-то в среднем полторы тысячи патронов, потом… Хм…
— Что, «потом»?
— Потом или наводчика убьют или кожух продырявят…
— Как велики потери?
Ответил сам сопровождающий нас полковник Свечин:
— Половины расчётов, после каждого боя — как не бывало… А ведь самых лучших из пополнения в пулемётчики выбираем! Грамотных, из заводских рабочих.
— Плохо! Плохо бережёте самые ценные на этой войне кадры, господин полковник!
— Да, как же их «сбережёшь», если пулемёты на себя — всё у немцев стреляющее притягивают?!
— Головой надо думать! — резко ответил я, — голова господам офицером дана, не для того — чтоб фуражку носить… А чтоб ДУМАТЬ(!!!), господин полковник!
В общем же, осмотр винтовок оставил гнетущее впечатление. Даже, у этого хозяйственного хохла — капитана Чернышенко, более трети из выборочно осмотренных винтовок, оказались с неисправной подачей патронов, невыбрасыванием гильз, заржавелыми или даже — вообще неисправными. На многих винтовках «болтались» штыки, частенько попадались винтовки без ствольных накладок, без антабок, с верёвочками вместо ремней… Даже, пакли для чистки оружия не было и солдаты жаловались, что им приходится рвать на тряпки собственные подштанники!
Крепление шомпола у трёхлинейки оказалось не до конца продуманным и, они часто терялись… Даже, такая простая принадлежность как протирка — которую можно было легко и быстро изготовить на любом заводе, отсутствовала в достаточном количестве!
Оправдываясь за своих подчинённых, полковник Свечин сказал:
— Когда я принял 6-й полк, он — с недавно прибывшими пополнениями, насчитывал чуть более шестисот «штыков» — из которых, свыше четырёхсот были безоружными. По большей части, эти винтовки не принадлежат полку! Собираем где придётся — на поле боя, в своём тылу по канавам — брошенных дезертирами… Бывает, мои солдаты воруют винтовки у зазевавшихся «соседей».
— Организовать хотя бы простейший ремонт и пристрелку оружия слабо? Среди пополнения, присылаемого Вам — по вашим же словам, встречаются «грамотные» рабочие… Так почему же, Вы до сих пор не удосужились заняться ремонтом оружия?
— Я лишь недавно принял полк, Ваше…
— Знаю! Мною сказанное, Вам не в укор, господин полковник, а руководство к действию. То же самое, насчёт одежды и, в особенности, обуви… Ни в жизнь не поверю, чтоб среди ваших солдат, не оказалось хотя бы по паре сапожников в каждой роте… А кожу можно купить у крестьян. Капитан Чернышенко!
— Я, Ваше Величество!
— Почему ваши солдаты босы? Сапожников, среди нижних чинов, не нашлось?!
— Виноват, Ваше Императорское Величество!
— Да, посадите за это дело солдат старших возрастов… Да, они вам день и ночь будут сапоги тачать или лапти плести — лишь бы в окопы не попасть!
На обратном пути к ходу сообщения проверял стрелковую подготовку, так же — выборочно, заставляя солдат стрелять в сторону немецких траншей.
Нда… Трёхлинейки, где-то на треть от общей численности, попадались ещё старого образца — под патроны с «тупой» пулей. Новые — «остроконечные» патроны в них, подаваемые из магазина при перезаряжании, утыкались пулей в переднюю стенку патронника.
Мало того, винтовочные обоймы были в страшном дефиците — поэтому не менее половины солдат, оружие заряжало патронами поштучно.
Однако даже, если винтовки нового образца и обоймы были в наличии, всё равно проблемы со скорострельностью! В условиях походно-боевой жизни, в подающий механизм винтовки легко попадает песок и грязь. А полная разборка винтовок в Русской армии, оказывается, производится крайне редко и, лишь под наблюдением унтер-офицера. Из-за острого дефицита последних, оружие месяцами не чистится и магазинная винтовка превращается в однозарядную — со сниженной в полтора-два раза скорострельностью…
Другая беда! Абсолютное большинство, стреляло с каким угодно — «на Бога» поставленным прицелом. Взял винтовку у одного стрелка: прицел стоит на две с половиной тысячи шагов — хотя до противника не более тысячи.
— Давно воюешь, солдат?
— С мая месяца, Ваше Импер…
— Сколько патронов расходуешь за бой?
— Бывает — сто или двести…
— С какого расстояния? Сколько шагов до солдат супостата остаётся, когда ты начинаешь стрелять?
Стрелок, верноподданнически таращил и, без того выпуклые глаза:
— Дык… Их Благородие командует — я бывает и не вижу, куда стреляю!
— А на каком расстоянии «видишь»? Видишь солдат врага?
— Ну… Шагов с шестисот, Ваше Императорское Величество!
— Прицел, хоть раз переставлял?
— Никак нет!
— Да, как же ты — мать твою, воюешь?!
— Ну, дык… Сначала стреляешь, а затем Их Благородие как заорёт: «В ШТЫКИ!!!» Бежишь и «порешь» штыком. А чтоб, пулей в кого попал — такого не помню168…
Этот ещё что! Другие «стрелки», при выстреле бывало закрывали глаза или вообще — отворачивались.
Ну, что сказать? Солдат воюет так, как его учат. Не его вина, что учили русских солдат ещё по суворовскому принципу «Пуля — дура, штык — молодец».
* * *
Начавшийся со стороны немцев вялый шрапнельный обстрел, прервал мой обход передовых позиций.
— Сейчас последует неприятельская атака, Ваше Величество! — предельно вежливо, как учитель в школе для «элитных» детишек — самому капризному из своих питомцев, сообщил мне Свечин, — Вам необходимо СРОЧНО(!!!) покинуть это очень опасное место…
— Почему Вы так уверены, господин полковник? На артподготовку перед атакой непохоже, скорее — на беспокоящий огонь.
— И, тем не менее, вскоре последует атака…
По всему было видно, что этой «атакой» он нисколько не обеспокоен и, использует её лишь как предлог, чтоб убрать меня из передовых окопов.
— Хорошо, Вам видней! Давайте вернёмся на наблюдательный пункт полка.
В принципе, всё что я хотел узнать, я уже узнал и приготовил несколько весомых «аргументов» для… Для кой-каких «движняков»!
Глава 22. Мейшагольская позиция.
«Я всегда во всем со всеми соглашаюсь, а потом делаю по-своему», — Николай Второй.
Слухом, как говорится земля полнится! Поэтому, вернувшись в избу в селе Шавлишки — где познакомились с полковником Свечиным, мы застали там собравшихся в приличном количестве офицеров в звании до полковника и даже одного генерала — начальников частей дислоцированных на Мейшагольской позиции, прослышавших об посещении этой забытой Богом местности Императором.
Все вместе, мы имели удовольствие наблюдать через окошко атаку роты ландвера. «Атака» была сродни «артподготовке»: редкая цепь немецкой пехоты вышла из своих окопов, прошла где-то двести метров и залегла под нашим интенсивным стрелково-пулемётным огнём. Полежав, отдохнув, немецкая рота под прикрытием огня двух-трёх батарей, уползла в свои окопы, оставив редкие бугорки убитых или тяжелораненых.
Тут же, по горячим следам, я провёл «разбор полётов» и «раздачу слонов»:
— Два вопроса, господа офицеры: почему бы не подпустить врага поближе — на дистанцию уверенного поражения вашими… Ээээ… Ээээ… «Стрелками», право слово — их назвать, было бы великим грехом пред Всевышним!
«Господа офицеры», только руками развели… Не догадались без тебя, Надёжа-Государь, мол!
— Второй вопрос: почему Вы так уверенно предсказали атаку немцев, господин полковник? Причём, так были спокойны — явно будучи совершенно уверенным, в её благополучном отбитии?
Рисунок 112. Свенцянский прорыв с 1 по 17 сентября 1915 г.
Ответ полковника Свечина на «второй вопрос» был простым, просто детским:
— Потому что, немцы — таким манером нас уже третий день подряд атакуют, Ваше Величество!
— Вот, как?! Интересное кино, очень интересное…
Хорошая вещь «послезнание» — но перед хроноаборигенами, слишком часто и открыто её демонстрировать не следует! «Во избежание», так сказать. Поэтому, я сделал вид, что глубоко задумался… Походив туда-сюда по хате с глубокомысленным видом, я неожиданно спросил у командира полка:
— Так, Вы что, господин полковник? Ждёте, когда немцы на Вас деревянную бомбу169 с аэроплана скинут?!
— Извините, Ваше Величество…?
— Это не атаки, а ДЕМОНСТРАЦИЯ!!! Немцы, отвлекают внимание, чтоб ударить в другом месте.
Послышались удивлённые возгласы:
— А, ведь, я тоже подумал, что против нашего полка немцы лишь «демонстрируют»!
Мля… Сколько сразу умных появляется, когда носом как слепого котёнка ткнёшь.
— Ладно, господа офицеры, — я решительно «брал быка за рога», — кто, что прежде «думал» и главное чем — в послевоенных мемуарах напишите! — тонкий намёк на полковника Свечина, который конечно же его не понял, — теперь давайте думать, что делать будем… Предлагаю начать с того, что все вместе определим место нанесения немцами главного удара.
После недолгой дискуссии, все единогласно решили, что таковым будет участок соседнего — 8-го Финляндского полка, где вчера сдалась в плен целая рота.
Полковник Свечин очень красочно расписал этот случай у злополучного подполковника Забелина:
