Она всегда знала, что женщина понтифика — ее близнец, но вживую увидела ее только сейчас. Ключи выпали из рук, большую черную сумку Катерина машинально поставила на пол.
Женщины смотрели друг другу в глаза и синхронно неверяще протянули руки друг к другу то ли просто дотронуться, то ли обнять.
Они были похожи и не похожи одновременно. Дорогая стильная одежда у одной и потертые джинсы с бесформенной курткой у другой. У первой длинные волосы красиво уложены и распущены по спине, у второй — обрезаны по плечи и собраны в короткий хвост, чтобы не мешались.
Но глаза, скулы, нос, губы...
Лина смотрела на Катерину словно в зеркало, отмечая сходство и различие, но помня лишь об одном — это ее родная сестра.
Пытаясь оборвать затянувшееся молчание, Мишка кашлянул и дернул шубку чуть вверх. Лина вздрогнула и только сейчас заметила, что она все еще одной рукой в рукаве, а второй тянется к стоящей напротив сестре. Сразу же подал голос и отец Сергий, приветствуя дочь, Катерина отвлеклась на него и натянуто радостно ответила, но глаз со своей сестры так и не сводила.
Лина сделала шаг первой.
— Здравствуй, Катя, — она ухватила сестру за руку и опасливо сжала ее, словно боясь, что та выдернет пальцы, — Я... Я — Алина и я...
— Моя сестра, — Катерина ответно с силой сдавила ладонь Лины и неожиданно счастливо ей улыбнулась, — я знаю.
Та ответила такой же одинаковой улыбкой.
Вдруг оказалось, что они одно целое, одна семья и никого вокруг. И стало не важно, что одна была любовницей вампирского понтифика, а вторая — дочерью старого орденского мага. Не важно, что у них разные уровни жизни и принципы.
Главное — сестра напротив.
Лина, не задумываясь, бросилась вперед и с силой обняла Катерину.
...
После ухода Алины отец Сергий проследил, что Михаил занимается на кухне, а сам вернулся в кабинет к дочери.
Катерина сидела на том же стуле, что до этого ее сестра, и задумчиво водила по столу пальцем. С Линой она успела перебросится лишь парой слов и сейчас перед ней лежала визитка, оставленная сестрой. Женщины договорились встретиться чуть позже и ближе познакомится.
Сергий внимательно наблюдал за дочерью. Как-то она отреагирует на появление сестры в своей жизни. Старик перевел взгляд на визитку и взял ее в руки, чтобы внимательней разглядеть. Ничего особенного — белая бумага под лен, черные буквы имени и цифры телефона. Он отложил визитку обратно на стол и уселся напротив дочери.
— Ты понимаешь, что вместе с ней в твою жизнь войдут и вампиры? — тихо спросил он у Катерины.
Женщина медленно кивнула головой, не сводя глаз с кусочка бумаги перед собой:
— Но она — моя сестра. Моя родная сестра.
— Она — любовница вампира.
Катерина перевела на отца тяжелый взгляд и, чуть помолчав, повторила:
— Она моя сестра.
Маг обреченно вздохнул и перевел тему разговора:
— Алина приходила просить помощи. Твоей помощи, Катя. Ей нужно, чтобы в прыжке именно ты изменила вероятность.
Дочь встала со стула и взяла визитку в руки.
— Почему я? Она ведь тоже ткущая.
Старик огорченно покачал головой:
— Нет, дитя мое, к сожалению больше нет. И все теперь ложится на твои хрупкие плечики. Теперь от тебя зависит...
— Ты всегда учил меня быть честной, — рассеянно перебила его Катерина.
— А еще помогать другим и делать добро, — дополнил ее отец, — и сейчас наша задача сделать все, чтобы исправить созданное твоей сестрой.
— А Алина будет считать, что я прыгаю в день штурма? — уточнила она, отвлекаясь от столешницы и переводя взгляд на отца.
Отец замолчал, обдумывая свои следующие слова.
— Да.
— А я должна буду изменить ее судьбу так, чтобы больше подобного не повторилось?
— Да, дитя мое, — снова кивнул старик.
— Но тогда получается, что штурм выиграет Орден? И всю войну в итоге?
Старый маг глубоко вздохнул.
— Вампиры это зло, которое надо выжигать с лица земли. Уничтожив верхушку клана, мы сможет постепенно очистить страну от этой грязи.
Катерина проницательно глянула на отца:
— И тебе не придется нарушать собственные принципы и делать из Лины полу-вампира?
Отец отпустил голову. Катерина была права полностью.
Нарушение одного из своих самых серьезных принципов — вот что угнетало старика больше всего.
Но вампир тогда поставил на чашу весов жизнь Кати.
Жизнь сестры против жизни сестры. Катя в Лабораториях или Алина-гемофаг.
Выбор был сложнейший, но тогда отец Сергий считал, что он сделал правильный выбор.
До поры, до времени.
Это после был тяжелый разговор с Аграфеной, и понимание, что есть вещи изменяемые. И что у самой ведьмы тоже появляется возможность избежать неминуемого. Ведь у каждого Молота происходит свой Откат.
Но своими взглядами отец Сергий дорожил и старался всегда и во всем следовать им.
И поэтому, когда появилась возможность вернуть обратно созданное, он ухватился за нее как утопающий за соломинку.
— Если у нас не будет принципов, то как мы будем жить? — старик поднял мрачный взгляд на дочь, — Сегодня следуя одним законам, а завтра совсем другим? Что же удержит нас от хаоса, как не собственные принципы?
Катерина вспомнила Милу.
— Порой следование им может навредить.
Отец Сергий качнул головой, отказываясь признавать другую точку зрения..
— Правильные принципы не приносят вреда. Они помогают разобраться, что верно для человека, а что нет.
— Но если некоторые правила становятся... неправильными, что тогда? Если я начинаю понимать, что мои жизненные устои требуют пересмотра — что мне делать?
Священнику нечего было на это ответить. Он лишь отвернулся к окну и сложил руки за спиной, показывая, что разговор на эту тему считает оконченным.
Женщина встала и подошла к двери.
— Я должна подумать. Ты слишком многого просишь от меня.
Старик не обернулся к ней, но глухо проговорил:
— Ты четвертая в роду, девочка. Ты сможешь все вернуть обратно и не допустить ошибочного хода истории.
Катерина вышла, ничего не говоря.
На ужин дочь не осталась, ее ждали дома муж и дети, да и подумать обо всем ей надо было как следует. Ведь по всему получалось, что теперь есть шанс помочь Миле. Прыгнуть вместо Алины в прошлое и изменить вероятности вместо нее.
Но тогда это приведет к изменениям и сегодняшних дней, и кто знает, не сделает ли Катерина только хуже.
Лично она — не знала.
А старый маг после ужина снова удалился к себе в кабинет.
Но работать уже сил не было, сегодняшний разговор слишком много взбаламутил воспоминаний.
Старик дотронулся рукой до нижнего ящика стола, запертого на ключ.
Он крайне редко доставал документы, лежащие в нем. Особенно из старой потрескавшейся шкатулки красного дерева.
Особенно письмо, полученное двадцать лет тому назад.
...
Встреча с сестрой выбила Лину из колеи. Спускаясь вниз на лифте, девушка даже не помнила, куда и почему она должна ехать. Машинально пошла к автомобилю, совершенно не видя под собой дороги, и чуть не споткнулась. Лицо Кати стояло у нее перед глазами.
В чувство девушку привел Рустам, выскочивший из "Тойоты" навстречу и открывший ей дверь машины. Он вопросительно глянул на Лину, но та лишь мечтательно улыбнулась телохранителю.
— Ты в порядке? — настороженно поинтересовался мужчина.
— В полном, — девушка тряхнула головой и уже более осмысленно сказала, — Мне сейчас не домой, мне в резиденцию надо.
— Марку позвонить? — Рустам потянулся за телефоном.
— Нет, нет — запротестовала Лина, — я хотела с Тамарой увидеться.
Девушка еще раз мило улыбнулась телохранителю, надеясь, что за этой улыбкой он не заметит тревожного взгляда, что девушка метнула в сторону окон дома.
Ведь там осталась Катерина и Лина прекрасно понимала, чем грозит раскрытие ее тайны.
И к Марку у девушки появился один очень серьезный вопрос.
Но сейчас следовало разобраться наконец с одним очень важным делом, которое поставит точку в ее сомнениях и истериках последнего месяца.
Рустам помог Лине сесть, закрыл за ней дверь и осторожно вырулил на проезжую часть.
В резиденции девушка сразу же поднялась в кабинет Паноптикума. Тамара, как она и надеялась, сидела за компьютером и играла в какую-то новомодную фермочку, выстраивая грядки и саженцы в ровные ряды.
— Лина? — телепатка как-то испуганно оглянулась на девушку.
Тамара как раз перед приходом Лины раздумывала, как же подойти к девушке с задачей поставленной понтификом — провести глубокое сканирование. Телепатка понимала, что подруга этому вряд ли обрадуется и не хотел портить отношения с ней, но и не выполнить приказа понтифика не могла.
Фаворитка понтифика удивилась такой реакции, но затем приложила палец ко рту.
— Мы можем поговорить где-то втайне?
Прикинув, что в оранжерее вряд ли будет много народу, телепатка предложила пройти именно туда.
Девушки уселись в самом дальнем уголке, скрытом пальмами, и Лина объяснила причину своего странного предложения.
— Тамара, я знаю, что то, что я сейчас скажу, тебе не понравится, но мне действительно нужно, чтобы ты это сделала! Для меня это очень важно!
— Что именно? — та подозрительно прищурилась.
— Я хочу, чтобы ты провела мне глубокую сканировку.
...
У Лизы тоже возникли определенные сложности в жизни, но связаны они были с проблемами менее глобальными, чем у Лины. Точнее, с одной проблемой. С Матвеем.
Память постепенно к девушке возвращалась, последние произошедшие события она отчетливо помнила. И заботу вампира о ней в больнице, и помощь с телепатом и магами для скорейшего выздоровления.
И покупку девушки у мужа. Поэтому как относится к мужчине, Лиза не представляла.
Матвей обычно приезжал в больницу часам в десяти утра, интересовался здоровьем девушки и процессом выздоровления, спрашивал, не нужно ли чего. Развлекая Лизу милой беседой, он дожидался Тамару, что занималась с девушкой до обеда, и оставлял Лизу на нее, предупреждая, во сколько навестит позднее. И обязательно проводил с Лизой вечера, уходя чуть ли не глубокой ночью. Матвей всегда был подчеркнуто вежлив и корректен, ничем не показывал своего романтического отношения, кроме частого пребывания рядом и моментального выполнения любых, даже мелких просьб, хотя Лиза и старалась в этом не переходить границ. Видя все это, девушка никак не могла понять, что же на самом деле происходит — то ли Матвей пытается загладить таким образом свою вину за покупку, то ли попросту забыл о некрасивой истории и ведет себя с Лизой как с любимой женщиной.
В самое ближайшее время она хотела откровенно с ним поговорить об этом.
Сегодня Лизу выписывали и распорядок дня у нее оказался насыщенным.
Быстрый завтрак, затем такие же быстрые сборы. Задерживаться в больнице Лиза не хотела, но искренне и с чувством поблагодарила всех врачей и медсестер, что с ней возились. Матвей забрал ее документы и выписку, подхватил сумку девушки, и твердым шагом пошел на выход.
Первым делом они заехали в резиденцию. В кабинете Паноптикума девушка подписала договор о работе, получила на руки входную карточку со своей фотографией и конверт банковских документов для зарплаты. Все это передал девушке ее новый руководитель, молодой темноволосый мужчина лет тридцати, вампир. Как объяснил девушке Матвей, Елиазар — единственный из всего московского клана умел читать ауры менталов и магов, поэтому в силу своего дара руководил отделением экстрасенсорики и магии.
Следующим этапом была постановка клановой метки. Смутно Лиза помнила, что когда-то видела мага, что занимался ее клеймением, но где и при каких обстоятельствах — пока твердо сказать не могла.
Незнакомец не стал повторно представляться, лишь открыл принесенную с собой бутылочку минералки и тихим бесцветным голосом попросил девушку встать у окна. Окропил круг, вытянул правую руку Лизы вперед и показал, как нужно держать. Сначала он снимал простую метку, поставленную месяцем раньше, затем приступил к установке фамилиара.
Всю процедуру Лиза молча выполняла указания мага, лишь переводя порой взгляд с него на стоящего рядом Матвея. На его лице была такая довольная улыбка, что казалось, он выиграл в лотерею баснословное состояние.
В самом конце ритуала вампир укусил свое запястье и приложил кровоточащую рану к проступившим на коже девушки символам. Маг накрыл их руки своей и произнес пару слов. Под его пальцами ярко заискрило, но в ту же секунду свечение исчезло, а на запястье Лизы красовалась небольшая круглая татуировка цвета застывшей крови.
— Это фамилиар, у каждого ментала есть подобный знак, — пояснил Матвей, проводив мага к выходу, — Теперь я и моя семья будем защищать тебя.
— Фамилиар, — повторила за ним девушка, разглядывая странный узор.
В едва очерченном тонкими линиями круге располагались четыре символа, чем-то похожие на скандинавские руны.
Тамара рассказывала девушке, что это такое, и показывала свою метку. Та была чуть другой, телепатка объяснила это тем, что каждая метка носит в себе знак той семьи, к которой теперь принадлежит носитель клейма. У самой Тамары в фамилиаре были арабские арабески, так как ее опекуном был Рустам, телохранитель понтифика.
— Я теперь твой официальный защитник и опекун, — Матвей так пристально посмотрел на девушку своими ореховыми глазами, словно пытаясь сказать взглядом что-то очень важное.
Лиза иронично подняла бровь. Ох, как не понравилась ей эта фраза.
— А до этого был неофициальным? — поднялось едва сдерживаемое раздражение.
Опять он решает все за нее!
Матвей помедлил с ответом, но все же пока предпочел не останавливаться на ее реакции.
— До этого — да.
Девушка отвернулась от него к окну, тронула пальцами красивую штору золотистого цвета, чуть поиграла с бахромой шнурка, привязывающего ткань к гвоздю на стене. Отрицательно качнула головой, прогоняя возникшую мысль.
— Матвей, нам нужно поговорить.
Мужчина подошел к ней ближе.
— Да, Лиза, нужно.
Девушка развернулась к вампиру, он стоял почти вплотную, и Лиза чувствовала запах его одеколона. Дорогого, притягивающего, завораживающего. Подняла голову и снова, как в первый раз, потеряла голову, растворяясь нем, видя только мужчину и живя лишь для него. Чувственный, обжигающий взгляд Матвея, казалось, ласкал каждую черту ее лица. Неосознанно она начала сканировать мужчину, читать его мысли — яркие, горячие, несдержанные. Видела, каких сил стоило Матвею не коснуться сейчас ее, не сжать в объятиях и не осыпать поцелуями. И это сводило с ума сильнее, чем все слова, что он шептал девушке в своих мыслях, зная, что она сейчас их читает. Ласка и нежность, страсть и необузданное желание.
Лиза тряхнула головой, прогоняя неожиданное одурение, но не удержалась на ногах и чуть покачнулась. Матвей мигом подхватил ее в объятия и прижал к себе. Коснулся губами ее волос у виска, затем — мочки уха. Неугомонные губы прошлись по щеке вниз к шее и поднялись к ее губам.
