Эта реальность желала видеть меня именно таким — в образе точной копии своего бывшего хозяина, Нкота. Все "мое" тело, длинное, худое, с неестественно по человеческим меркам скроенным костяком, оказалось покрыто коротким серым мехом. Ноги длиной всего с полметра, уродливо кривые, но кряжисто мощные, бугрящиеся странными связками мускулов, заканчивались пятью невероятно длинными, с парой сочленений пальцами, увенчанными мощными плоскими когтями. Мимолетным движением мысли я создал на земле перед собой круглую лужу со спокойной, словно застывшей поверхностью, приблизил к ней лицо и взглянул на "свое" отражение. Непропорционально огромные миндалевидные глаза тлели ртутным блеском на узкой вытянутой морде, двойные ряды тонких и острых, как иглы, клыков зловеще переливались в приоткрытой пасти всеми оттенками оранжевого... А в области лопаток чувствовались специфические бугры мышц. Я шевельнул руками и величаво расправил голубые крылья, накрыв лужу и большой участок земли вокруг нее гигантской шевелящейся тенью...
Хватит!
Гнев смыл чужеродные очертания, теперь в отражении лужи я видел лишь самого себя.
Реальность Вечного Клинка...
О, это особая тема. Реальность, которая обладает собственной волей и разумом, которая существует внутри вещи, но границы которой так же необъятны, как необъятна Вселенная. Реальность, в которой нет ни времени, ни пространства... в обычной интерпретации этих понятий. Нельзя сказать, что этот мир материален, но и обратного сказать нельзя также. Я — здесь. Но сколько бы я здесь ни пробыл, в свою реальность я вернусь в тот же миг, в который покинул ее. Как вам это на вкус? Мой вам добрый совет — не ломайте голову. Просто примите все, как есть. Я, например, так и сделал, еще в прошлый раз.
Итак, теперь у меня было время подумать без спешки...
Но я уже знал все, что мне было знать необходимо, миг озарения случился в момент перехода. Он превратил меня в камень, так? Но во время схватки он был идентичен мне. И обладал теми же умениями, что и я. Помните того беднягу в трактире, окаменевшего от моего прикосновения? Тай предположила, что той ночью я "разрядился", слив на него накопленный "негатив" и избежав тем самым саморазрушения под влиянием Закона Равновесия. Так вот — ничего подобного. Все было не так. В тот момент, как я осознал только сейчас, я инстинктивно использовал один из Ключей Мобра — а в этом мире все работало несколько иначе, подчиняясь местным законам магии, и ключ, помноженный на особенности местной энергетики, превратил Билока в каменную статую, — вместо того, чтобы просто парализовать.
Я знал и умел применять десятки отработанных структурирующих алгоритмов — ключей, под действием которых изменяются те или иные психофизические характеристики тела и мозга. Но мне сейчас были нужны только два: один — антидот, который вернет телу подвижность, и второй — тот, который...
Нервная дрожь теплыми покалывающими волнами пробежала по псевдомышцам — знак активизирующейся энергии, трансформирующей их согласно выбранным последовательностям мыслеобразов. То, что происходило со мной здесь и сейчас, неизбежно отразится на моем теле там, поэтому я имел возможность хорошенько подготовиться, прежде чем совершить переход обратно...
Я чувствовал нежелание этой Реальности выпускать меня из своих объятий, словно уходил от истосковавшейся женщины. И пообещал, что теперь вернусь. Вернусь и сделаю все, что необходимо. Я преображу тебя. Хотя бы в знак благодарности за то, что ты для меня сделала...
Но это будет немного позже...
* * *
Тай заметила его с десяти шагов — неподвижный силуэт, задумчиво замерший посреди расселины в сумраке слабо мерцающих стен, — и, тяжело дыша, остановилась. Всю дорогу она то шла, то бежала. Пытаясь унять судорожно вздымающуюся грудь и бешено колотящееся сердце, она со стоном согнулась, упирая ладони в колени — в таком положении было немного полегче... По раскрасневшемуся лицу градом бежал горячий пот, разъедая кожу, особенно щипало губы и нос, рубашка под ксомохом мерзко липла к телу. Ох, давно же ей не приходилось так бегать... Как же потом ноги будут болеть — ужас... Даже окликнуть Эла сил нет... Сейчас-сейчас, немного отдышится и...
Тай подняла лицо, все еще резко втягивая ртом воздух, смахнула прядь взмокших волос в сторону, открывая взгляд.
Да что это с ним? Стоит как стоял, молча, зачем-то рассматривает свою руку, а ее словно и не замечает?! Тай подавила обиду, инстинктивно чувствуя, что не стоит торопиться с выводами. Что-то с ним не в порядке. В самой этой неестественной неподвижности...
— Эл? — Она даже не узнала свой голос, так он охрип.
Ни малейшего движения.
По-прежнему любуется своей рукой.
Выпрямившись и почти не чувствуя натруженных ног, она нерешительно подошла к нему и коснулась плеча. И застыла сама. Глаза ее расширились от нахлынувшего ужаса, когда она поняла, что вместо живой плоти ощутила под одеждой твердость камня. Мысли заметались, словно ошалевшие хронки, туда-сюда, разрывая ткань времени...
Как же это?! Но Гилсвери же был уверен... Этого не может быть...
И вдруг все вокруг нее изменилось.
Стены отодвинулись и исчезли, неподвижная фигура Никсарда тоже пропала.
Тай вдруг оказалась в столбе бледного света, оградившем ее от непроницаемого мрака снаружи, и услышал оглушающий шум ливня, бесновавшегося в этом мраке. Под ее ногам было сухо, но там, за пределами световой линии окружности, яростно и ощутимо клокотала вода. Всполох голубой сдвоенной молнии разорвал мрак слева, резкой вспышкой высветив странно знакомое лицо женщины, неизвестно как оказавшейся в трех шагах от нее, в такой же серебристой одежде, как и у нее самой. Вслед за вспышкой совсем рядом с такой силой ударил гром, что Тай, едва не подпрыгнув от испуга, зажала уши руками и зажмурилась. Ей показалось, что у нее раскололась голова.
Распахнув глаза снова, она наткнулась на взгляд женщины, смотревшей на нее в упор. И не смогла постигнуть, что происходит, совершенно растерявшись перед лицом так неожиданно взбесившейся реальности.
Внезапно до нее дошло, почему ей знакомо это лицо.
Потому что это лицо было ее собственным.
— Кто ты? — вскрикнула Тай, уже все поняв.
— Итак, правила схватки. — Ее копия приподняла уголки губ в пародии на улыбку, показав Тай, что она способна порой очень неприятно улыбаться. — Никаких правил. Примечание: я абсолютно равна тебе по силе и умею все, что умеешь ты.
— Нет... Я... я не собиралась... Я не собиралась с тобой сражаться!
Ее собственное лицо улыбнулось ей — с оттенком снисходительности и насмешливого превосходства.
— Первый удар за тобой. Начинаем!
И выхватила из ножен на поясе такой же кинжал.
От ужаса происходящего сознание начало куда-то проваливаться, а перед глазами поплыли мутные пятна, вызывая тошноту, и все куда-то стало крениться... крениться...
А затем наступила оглушающая тишина.
16. Квин
Теперь возле Круга их осталось четверо.
И все четверо, замерев в опасной близости от края, завороженно наблюдали за развернувшейся в зеркале Круга картиной сражения. На их лицах играли отсветы желтого сияния, и свет, отражавшийся в глазах, словно наполнял их внутренним огнем. Как сговорившись, они молчали, потому что все равно были не в силах что-либо изменить...
Они видели нубесов, вступивших в неравную схватку с подавляющими их числом воинами дал-роктов, и грандиозность битвы, неукротимость бушующей в ней мощи бойцов просто потрясали воображение. Грозные воины Нубесара с лихвой оправдывали свою легендарную славу — каждый мечерукий исполин, двигаясь, словно ощетиненный смертоносной сталью смерч, успевал унести с собой во Тьму не меньше десятка Вестников, прежде чем упасть от смертельных ран и затихнуть окончательно... Но все их бешеные атакина, правленные на самого громадного дал-рокта, орудующего светящимся клинком в гуще битвы, заканчивались безрезультатно: так разбиваются волны о прибрежные скалы.
Квин порывисто вздохнул, покосился на "неистребимых" с Альтаресом, и снова поспешно опустил взгляд. Настроение и так было тоскливым, а мрачный, сосредоточенный вид спутников не прибавлял бодрости.
Не вопрос, думал паренек, что Наместник воспользовался порталом и вызвал нубесов к Ущербным горам. Хотя магическое зеркало Круга так и не показало, что стало с ним самим, как ученик Пресветлого Дома Квин вполне представлял, что могло произойти с магом, рискнувшим создать портал сквозь границы двух макоров, и от этой мысли его бросало то в жар, то в холод. Истинный Свет, как же страшно все повернулось... Стоило засфернику отправится к Стерегущему, и события прямо с цепи сорвались, словно торопясь наверстать упущенное, отомстить за все их недавнее везение.
Вполне вероятно, что Наместника уже нет в живых. Квин даже зажмурился от такого предположения. Возможно, скоро то же самое произойдет и с ними, если засферник не вернется вовремя... Парень встряхнул головой и упрямо поджал губы. Нет, такого не случится. Он вернется — просто потому, что Квин верит в него. Вернется и перебьет всех этих поганых дал-роктов. Не вопрос, точно перебьет, что он, не видел его возможностей, что ли... Дважды отправить во Тьму душу ловчего мага Драхуба, расправиться по пути со всеми его марнами, подчинить Закон Равновесия и заставить самих охтанов склонить перед ним головы! Кто еще сможет такое?! Жаль только, что он не прихватил охтанов с собой, вот бы все вместе задали жару этим Вестникам Тьмы...
Переступив с ноги на ногу, он в который раз вздохнул. Схватка нубесов с дал-роктами не могла не завораживать — стремительностью движений противников, своей неотвратимой беспощадностью, с которой эти гиганты резали и рубили друг друга, однако трудновато наслаждаться подобным зрелищем в ожидании собственной судьбы. Поэтому он больше маялся от тревожной неопределенности, чем любовался, ожидая возвращения матери с засферником. На его взгляд они отсутствовали уже неоправданно долго. Ну что они там могут делать в такой момент, когда здесь такое творится?! Ведь, насколько он знал, не так уж далеко топать до охраняемого Стерегущим Порога!
Впрочем, ради справедливости, прикинул Квин мысленно, туда и обратно получается целый час. И полчаса уже прошло. Если только засферник не решит вернуться тем же способом, каким тогда унесся на схватку с Драхубом — быстрее ветра, иначе дал-рокты появятся здесь раньше него.
Квин уже начал подумывать, не отправиться ли им навстречу, но так и не решился. Почему-то ему казалось, что его уход отсюда, из Колодца, будет равносилен предательству. Ерунда, конечно, но... Круг манил его. Именно он не позволял ему уйти. Все эти легенды о Неистребимом, Герое, на все лады крутились у него в голове. Он вдыхал воздух, пронизанный золотисто-желтым сиянием, и с каким-то сладким ужасом пытался представить — каково это, ступить на этот золотой круг? Что при этом чувствуешь? Он не знал, как выглядит смерть в Кругу Причастия, все наставники в Пресветлом Доме упорно умалчивали об этом, но он помнил, как ответил Гилсвери на вопрос Никсарда о том, что с ним произойдет, если он не окажется Светочем. "Ты не успеешь почувствовать боли..."
Квин зябко передернул плечами.
Ну где же они?! Ни Гилсвери, ни засферника!
Он видел, как та же мысль гложет и Онни, и Лекса, и даже Альтареса. Сложив большие руки на груди, маг нервно стискивал и выкручивал кожу рукавов ксомоха узлами, словно дубильщик, занятый привычной работой, там, где до нее доставали пальцы. Онни, не замечая, вцепилась обеими руками в свой кожаный пояс так, что, если бы не желтое сияние Круга, скрадывающее все краски, ее пальцы наверняка побелели бы от напряжения. Лекс то поглаживал пальцами свои щегольские тонкие усики, то начинал теребить не менее франтоватую бородку. А то хватался за рыжий "хвост" на затылке с явным желанием дернуть, но затем отпускал. Он выглядел странно осунувшимся, а в глазах играл лихорадочный блеск, движениедвижения казались неуверенными.
Тишина в колодце стояла такой прочной и всеобъемлющей, что когда Онни вдруг заговорила, Квин чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Альтарес. — Дружинница посмотрела магу в глаза, в ее тоне чувствовался едва сдерживаемый гнев. — Еще не поздно присоединиться к Гилсвери.
— Я уже говорил тебе, женщина, что это не имеет смысла, — досадливо проворчал Верховный маг, его повелительный бас как-то поутих, а уголки губ дрогнули, скомкав усмешку. — С Драхубом еще можно было бы потягаться, но с Владыкой Колдэном — даже и думать нечего. А там не кто иной, как он, Икседуд, собственной персоной. Среди магов Внутреннего Круга Икседуд обладает наибольшей магической мощью, а заклинания, которыми он владеет, сводят магию противников на нет. Теперь понятно, почему они смогли появиться так быстро. Драхуб, поди, так и валяется труп трупом там, где его поразил засферник. Если бы я знал заранее, что все так получится, я бы просто остался в Кордосе.
— Упаси нас Создатель от расчетливых трусов, которые боятся сделать выбор, — процедила Онни сквозь зубы.
Альтарес дернулся, словно от пощечины, хотя находился от "неистребимой" по другую сторону круга. В его глазах вспыхнула ярость, а голос громыхнул прежним басом — словно перевернулась тележка, набитая булыжниками:
— Побереги оскорбления, женщина! Не забывай свое место!
— Я-то как раз его помню!
— Онни, — обеспокоенно поблескивая глазами, встрял Лекс. — Не заводись. Не надо. Не стоит он того.
— А ты что там бормочешь, олух! — тут же зарычал на него Альтарес.
— Он не с тобой разговаривает, ты, мешок с дерьмом! — рявкнула в ответ Онни.
— Онни, прекрати, — снова попытался остановить ее Лекс.
— Да она просто спятила от страха, — презрительно бросил маг.
— Ах вот как! — Меч Онни вылетел из ножен, и дружинница, огибая Круг, с многообещающей улыбкой направилась к Альтаресу. — Лекс, предлагаю выставить этот мешок с дерьмом наружу, пора освежить помещение. Представляешь, как дал-рокты обрадуются его появлению, особенно Икседуд?
— Стой, где стоишь! — рявкнул маг. — Ты что это удумала, тварь, что я совсем беззащитен? Да я тебя...
— Вот и посмотрим, на что ты способен здесь.
Поперхнувшись на полуслове, Альтарес попятился от Круга к стене колодца.
Ну, сейчас подерутся, подумал Квин, чувствуя одновременно и страх, и возбуждение. Но Лекс, выхватив меч, вместо того чтобы обойти Альтареса с другой стороны, нерешительно замер. Онни тоже остановилась, бросив на подсотника недоумевающий взгляд:
— Что с тобой, подсотник? Когда тебя пугало подобное развлечение?
— Жжет, — пробормотал Лекс. Он покачнулся, лицо залила мертвенная бледность. — Жжет, все жжет...
Онни бросилась к нему, схватила за плечи, встряхнула:
— Приди в себя! Что с тобой?
— Жжет... рука... грудь...
— Твоя рана, — ошеломленно догадалась Онни. — Заклинание исцеления, которое наложил Гилсвери два дня назад. Оно еще действует, но здесь вся магия извращена, и оно пожирает тебя, а не лечит... Лекс! Ты слышишь меня? — Она встряхнула его снова. Взгляд подсотника вроде как прояснился, он с заметным усилием кивнул:
