Но она же была рядом, все эти недели. Такая нежная, теплая, любимая. Он так ее обожал, он ее облизывал, он боялся дышать, когда просыпался ночами и ощущал ее обнаженную грудь на своей. Это были лучшие мгновения! Как после их любви она могла такое сказать? Как она могла сравнить его с его отцом? Как она могла не почувствовать, какой Макс на самом деле? Он все для нее делал! Все что только мог! Ей все мало, чертовой суке, ей всегда мало!
Маленькая моя девочка, ну почему?!
Сил думать не осталось. Он устало брел по ступенькам, благо этаж был первым, идти недалеко. Пару раз чуть не упал, поскользнувшись... Наконец, дошел. Гребаная дверь была открыта. Гребанный Рент опять не закрыл гребанную дверь! Наверное, снова приперся бухой под утро, чертов сучонок! На это раз Макс точно его проучит, только сначала надо выспаться.
Зашел в квартиру, включил свет. Первое, что он почувствовал, были запахи. Вернее вонь. Удушающий перегар с кислым привкусом рвоты. Сигаретный дым щипал глаза. Что за хрень?
В коридоре развалился незнакомый спящий мужик. Макс перешагнул через него, зашел в комнату. О Боже... Пьяный в стельку Рент валялся на полу, голый... Рядом лежала полураздетая храпящая проститутка. На диване — еще какие-то люди. Кругом бутылки из-под виски и пива, окурки сигарет. Макс пораженно рассматривал следы от "дорожек" на комоде. Нагнулся, прищурившись, — он ни с чем не перепутает этот порошок.
— Твою мать, Рент! — пнул парня, который лишь перевернулся на спину, что-то невнятно пробормотав. Макс потряс его за плечи:
— Твою мать, придурок, что ты устроил в моей квартире?!
Парень не реагировал. Рокер влепил ему пощечину, прошел в ванную — кругом следы рвоты. Он никогда так не матерился.
Открыл дверь на кухню и остолбенел. Все увиденное ранее показалось доброй детской сказкой...
Казалось, что время остановилось. Перестал дышать, лишь дергавшаяся рука, до белых разодранных костяшек с проступившими капельками крови, сжимающая ручку двери, говорила, что он не превратился в статую. Лучше бы превратился. Сонливость моментально улетучилась. Макс смотрел на избитую, валяющуюся в неестественной позе девушку. Разорванная одежда, кровь... светлые волосы. Никаких сомнений, она мертва, а до этого...
Макса затрясло, он подошел, заглянул в пустые открытые небесно-голубые глаза и понял, где раньше видел Виви. Мертвая, а до этого жестоко изнасилованная, младшая сестра Хелены, Вивьен, лежала на полу в его кухне. Из ступора вывел стон проститутки, валяющейся в комнате. Затошнило. Макс попятился назад, зачем-то плотно прикрыл за собой дверь, бросился к выходу, столкнувшись в коридоре со шлюхой. Шарахнулся в сторону, схватил ключи от машины, забытые вчерашним утром на комоде, выбежал из квартиры, слыша крики:
— Что ты с ней сделал?! Ублюдок, стой!
Бегом спустился вниз. Прыгнул в машину, припаркованную неподалеку, и выжал педаль газа, по пути набирая номер Моро.
— Фред, у меня пиз*ец, — проговорил он, часто моргая, пытаясь сосредоточиться на дороге, еле сдерживая слезы от шока и ужаса. Перед глазами было лицо, искаженное болью. Лицо Виви, Вивьен Юргент. Рассказал менеджеру все.
— Тебе надо алиби, мне плевать, делал ты это или нет, придумай себе алиби, чертов придурок! Я найду адвоката!
Макс повернул в сторону Линкольн-сквер. Пожалуйста, только будь дома.
— Глава 23
Полетим на крыльях, что тебе дал я,
Попробуй ближе быть ко мне, я спасу тебя.
(Linkin park - Carousel)
Джейн крепко обнимала любимого, шепча ласковые слова, если он начинал дергаться во сне. Гладила его, целовала. Разумеется, она очень переживала за Макса, но... в глубине души любила моменты, когда он был именно таким. Вымотанным, беззащитным, как никогда близким. В такие часы Макс принадлежал только ей, не существовало ни его пороков, ни ошибок, ни обмана. Только Джейн и нуждающийся в ней Макс. Больше никто в мире не видел его в подобном состоянии, и Джейн это знала.
Она гордилась тем, что ей удалось уговорить его подремать. Вернее, просто полежать, спать он наотрез отказывался. Правда, едва коснувшись подушки, выключился, не чувствуя, как она сняла с него обувь, стянула джинсы и укрыла одеялом. Периодически он вздрагивал всем телом, просыпаясь на долю секунды, хмурясь и вновь проваливаясь в зыбкую бездну сновидений, навстречу мучившим его кошмарам. Бормотал во сне. Такое иногда случалось раньше, если Макс слишком сильно уставал, раз или два за ночь, но не десять за полчаса. Джейн не знала, чем ему помочь, успокоительные давать побоялась, он и так находился под действием обезболивающих, кроме того, был выпивший. Вчера она была бесконечно зла на рокера из-за череды глупейших поступков, но как только она увидела его сегодня утром — испуганного, даже не так, — изумленного, трясущегося, тараторящего какие-то нелепости, позже соединившиеся в описание ужасной картины случившегося, — спрятала свои претензии подальше. Она обязательно выскажет Максу все, что думает о его поведении, но точно не сегодня и не завтра.
Почему-то Джейн казалось, что он мерзнет. Она заботливо укутала теплым пледом, потом легла сверху. Этого показалось недостаточным, залезла под покрывало, просовывая руки под его кофту, поглаживая вспотевшее тело. Ей очень хотелось с ним поругаться, продолжить вчерашний разговор, но желание защитить Макса от свалившейся беды оказалось сильнее. Он рассказал ей все, нервничая, перескакивая с события на событие. Он так верил ей, так смотрел... Ждал ее поддержки, несмотря ни на что. Джейн сильнее прижалась, и он обнял крепче, машинально. Ей всегда было безумно приятно, когда он во сне ласкал ее, притягивая к себе, утром ничего не помня. Это было своеобразным подтверждением искренности его чувств.
Вчерашний день был ужасным, просто отвратительным. Изменившим все. Утром и Максу, и Джейн казалось, что жизнь — восхитительная штука, что они счастливчики! К вечеру — обоим хотелось умереть. Для Джейн это желание было столь неожиданным и сильным, что до дрожи испугало ее. Оно возникло, когда она наблюдала, как Макс уводит фанатку из клуба. Его поведение казалось ей катастрофически неправильным, а понимание того, что он ничуть не изменился, — опустошало. Джейн словно была отброшена в прошлое, в "Вавилонскую Башню". Все клятвы, все обещания поступать правильно — все ложь. Ложь, в которую они верили оба.
Вчера в клубе, после ухода парочки, Джейн "опрокинула" недопитый коньяк Макса, накричала сначала на бармена, затем на охранника за то, что тот пускает "несовершеннолетних проституток" в клуб, после чего несколько минут стояла на улице, соображая, как не допустить того, чтобы рокера посадили за совращение малолетней. Куда он ее повез? К себе домой? Нет, ни за что на свете. В ближайшую гостиницу? В жизни не найти.
Глупенькой крале явно было не больше шестнадцати, да чем он думает! Желание причинить Джейн боль в ответ на ранящие слова было понятно, но... парню следовало потратить время на поиски девицы своей возрастной категории. Зачем ему этот ребенок? Когда же он начнет думать головой?! Грызло чувство вины, ведь именно Джейн довела его до такого состояния. Она же видела, что он не в себе после драки, нужно было отложить разговор о предложении Сэма.
Джейн очень надеялась обнаружить ушедшую парочку где-нибудь поблизости, побегала вокруг клуба — их нигде не было. Встретившиеся ей мужчины, неверно истолковав метания красотки, решили, что она ищет приключения, а не кого-то конкретного, начали весьма откровенно предлагать ей незабываемые развлечения. Испытывать судьбу не хотелось, поэтому Джейн взяла такси и отправилась домой. Не успела она раздеться и вскипятить чайник, как в квартиру ворвался Тревер, кинулся ее обнимать и жаловаться на несчастную любовь. "Никаких сомнений, — соглашалась Джейн, — все бабы — дурры". Она готова была подтвердить все, что угодно, лишь бы мужчина ушел, к сожалению, в его планах был разговор по душам. Тревер выглядел настолько подавленным, что у Джейн не хватило смелости выставить надоедливого соседа на лестничную площадку. Лишь после того, как мужчина допил остатки принесенного им рома, попытался поцеловать Джейн, получил что-то вроде пощечины, он согласился покинуть пределы квартиры, прося прощения и зачем-то кланяясь. Пьяные мужчины ведут себя отвратительно.
Джейн устало плюхнулась на кровать, обдумывая, что ушедший день стал роковым для многих людей. В квартире было очень жарко, но встать и открыть окно сил не хватило. Закрыла глаза, почувствовала карусель, закрутилась вместе с ней, улетая в забытье, отпуская тяжелые мысли.... Ей показалось, что в дверь зазвонили через секунду, после того, как она уснула.
И вот теперь она лежит на своем Максе, закинув на него ногу, перебирая пальчиками лезущие на глаза красно-фиолетовые волосы с отросшими темными корнями, как будто оберегая. Но что она может сделать? Юная, беспомощная. Он сказал, что всю ночь прятался от проблем на крыше многоэтажки, что совершенно не удивило. Его всегда тянуло к верхним этажам небоскребов, откуда он мог наблюдать за жизнью города, обдумывая свою жизнь, принимая решения. Она прекрасно знала своего мужчину, ни на секунду не сомневаясь, что он говорит правду.
Телефон рокера трезвонил долго, прежде чем Джейн нашла в себе силы подняться с дивана, подойти к брошенной в коридоре куртке, достать коммуникатор из кармана. Ее злило это вторжение в их утреннюю идиллию, девушке во что бы то ни стало нужно было защитить сон Макса, хотя бы еще на пару часов. Он не услышал сигнал телефона, так сильно нуждался в спасительном сне. Звонил Моро.
— Да? — делать нечего, Джейн нажала на прием.
— Он у тебя? — как всегда без лишних приветствий.
— И тебе доброе утро, — посмотрела на часы — семь тридцать, — он спит.
— Что он, мать твою, делает?! — взорвался Фред. — Я с пяти утра на ногах, а он спит? Так, срочно буди его, пусть спускается. Я буду у тебя через... через двадцать минут.
— Фред, он не в себе, пусть отдохнет хотя бы еще несколько часов...
— Джейн, ты понимаешь, что ему не светит электрический стул только потому, что в Нью-Йорке смертную казнь отменили? — Моро старался говорить сдержанно. — Я не знаю, что там произошло ночью, но Макса уже разыскивает полиция!
— О Боже... Я тебя поняла.
* * *
Если Максу удавалось хорошенько подумать, находясь на крыше высотки, ощущая адреналин и опасность падения, Джейн необходимо было с кем-то поговорить. С человеком, который однозначно примет нужную ей сторону, поддержит. Да, она часто хитрила, перекладывая ответственность за принятые решения на друзей и родственников, но таковой была ее натура. Вскоре Джейн колотилась крепко сжатыми кулачками в знакомую входную дверь. Открыл сонный Брэдли:
— Ты чего шумишь?! — возмутился тот. — Ты знаешь сколько времени? У меня выходной! — только и успел крикнуть вслед вбегающей в его квартиру девушке. Когда Брэд зашел в спальню, Джейн уже сидела на кровати и трясла Шеннон за плечи, пытаясь разбудить подругу.
— У нас катастрофа! — объявила она, когда Шен более-менее пришла в себя ото сна и села на кровати.
— Что он опять натворил? — Брэд смирился с мыслью, что продолжить спать не удастся, натянул спортивные штаны и уселся рядом, готовый, как ему казалось, ко всему.
Джейн торопливо объяснила ситуацию.
— ...я понятия не имею, что мне делать. Я не могу его бросить в беде, но я не чувствую в себе сил бороться! С фанатками, кокаином, теперь еще и с полицией! С каждым днем проблем становится все больше! — почти срывалась она, скорее рассуждая вслух, чем жалуясь. — Старые неприятности никуда не деваются, зато новые множатся, как кролики! Я пытаюсь его держать на плаву, но он тянет, тянет меня за собой на самое дно!
— Но Джейн, кто ему поможет, если не ты? — робко вставил свое слово Брэд.
— Я понимаю это, но... когда Дафф прижег мою руку сигаретой, я в тысячный раз осознала, насколько слабая. Я не сомневаюсь, что мне уготована участь похуже этой несчастной девочки! Я видела обещания расправы в его глазах. В его улыбке. Вы себе не представляете, как мне страшно! Я наговорила столько ужасных слов Максу, — сжала виски пальцами, — я сказала, что он как его отец, что ему нельзя верить. Потому что он отверг найденный мной выход, как всегда поступил по-своему, как обычно безрассудно! Я так запуталась. Шен, Брэд, скажите, что мне делать?! Его так сложно любить! Его катастрофически сложно любить!
— Милая, — Шеннон обняла подругу, поглаживая по голове. Когда та немного успокоилась, она сказала, — ты сама должна принять решение, но...
— Но? — Джейн ухватилась за продолжение фразы. Шеннон многозначительно посмотрела на мужа, тот кивнул, соглашаясь.
— Если хочешь услышать мнение со стороны, мы скажем.
Джейн торопливо закивала.
— Твоему характеру могут позавидовать Фред с Даффом вместе взятые. Родная, тебе двадцать с небольшим. Ты совсем еще крошка, но как-то умудряешься на равных общаться с этими скотами. Джейн, ты смогла год держать на расстоянии горячо любимого человека, не поддаваться на его уговоры, на все попытки приблизиться. У тебя сумасшедшая выдержка, нереальная сила воли. Если бы я тебя не знала, я решила бы, что у тебя каменное сердце.
Джейн засмеялась сквозь слезы.
— Ты не общаешься с отцом, а я знаю, как сильно ты его любишь, какое место он занимает в твоей жизни.
— Ты единственная, кто умудряется диктовать условия Фреду, — подхватил Брэдли. — Да, мы в курсе как вы с ним манипулируете Максом.
— Откуда? — ахнула Джейн. — А Макс знает?
— Во всяком случае, догадывается. Он не против. Он понимает, что ему это нужно, думает, раз это делаешь ты, значит так правильно.
— Боже...
— Джейн, если кто-то в мире сможет все это выдержать, если кто-то способен держать Макса в узде, то это ты. Думаю, Макс это тоже чувствует, поэтому и держится за тебя. Именно ты не даешь ему сорваться.
— Джейн, — взяла эстафету Шеннон, — наравне со стойкостью в тебе живут жесткость и расчетливость. Ты способна причинять людям боль, если считаешь, что поступаешь правильно.
— В том, что ты справишься, никто не сомневается, другой вопрос, надо ли тебе это.
Снова этот вопрос. Примерно то же самое спрашивал Фред, когда рассказывал о срывах кокаинщиков, о трудностях жизни с наркоманами. Надо ли Джейн это? "Бывших наркоманов не бывает". "Нужно быть законченной идиоткой с отсутствием малейших признаков самолюбия, чтобы доверить свою жизнь и жизнь своего потомства кокаинщику". Макс никогда не изменится. Никогда не станет верным и надежным. Его всегда будут окружать люди, желающие "сожрать" Джейн заживо. Наверное, он действительно очень похож на своего отца. Вот только Джейн — совсем не Пола.
Она достала телефон и набрала номер Сэма.
* * *
"Ты дрянь, Джейн, расчетливая дрянь".
Она шла по полицейскому участку, в голове эхом отдавались слова Моро.
