Выпроводить из дома Радогору удалось нас только ближе к полуночи. "Нас" — это меня, Сергея и, конечно, Лешу. Несмотря на доводы разума, который говорил, что сынишке лучше еще поучится контролю под присмотром мудрого оборотня, я не хотела расставаться с ним. Да и, рассудила я, почему бы Серому немножко не поучить Лешу?
Как оказалось на следующий день, Сергей не мог заняться обучением юного волчонка. А все потому, что он, не предупредив меня, умотал в очередную экспедицию. Вот просто взял и умотал. Воспользовался тем, что я уснула на диване рядом с Лешей, не разбудил меня и уехал рано утром, только оставил записку, что по возможности скоро вернется. А если нет — то Стая на мне. Весело, неправда ли? И после этого он говорит, что любит меня и никогда не оставит! Хотя, конечно, он это сказал до того, но ведь не суть важно!
Повздыхав на эту тему, я пришла к выводу, что, раз так, не буду я сидеть, сложа руки, и ждать этого нахала. Не прошло и трех дней, как мы с Лешей снова переехали. Сын не возражал, хотя слегка не понимал моего поведения. Он пытался спрашивать, почему я себя так веду, но что я могла ему ответить? Сказать, что меня при рождении уронили, и с тех пор у меня сдвиг по фазе на счет того, чтобы убегать от мужчин, которые меня любят? Или рассказать ему о том, что, как только Сергей уехал, а все проблемы, которые забивали голову, испарились, меня начали мучить сомнения и неуверенность? А стоит ли о таких делах задумываться одиннадцатилетнему ребенку? Вот и я подумала, что нет. Поэтому просто отшутилась, что люблю менять адреса, особенно теперь, когда за мной хвостом бегает вся Стая.
Напоследок выведав у Ники, как там дела в школе, и оставив ей на всякий случай адрес, мы таки переехали к Анне Владимировне. Да-да, как я и хотела, в ту самую комнату. Оказалось, что после нас с Налькой ее никто не занимал, так что хозяйка квартиры нам с Лешей даже обрадовалась. А главное, что от кого-кого, а от нее можно было не ожидать таких кренделей, как от того же Слоникова. В квартире Анны Владимировны было тихо и спокойно, пусть и немного многолюдно. Да и на стенах, я не сомневалась, до сих пор висели заглушающие заклинания, которые накладывали мы с Самантой, так что можно было не бояться напугать соседей, если Леша "сорвется" на звериный вид.
И потекли спокойные будни. Почти. Как всегда в моей жизни (это по наследству передается, не иначе), спокойствие длилось не долго. Буквально до тех пор, пока я не попыталась вернуться на работу в школу к Виктории Николаевне.
— ...Но почему?! — недоуменно переспросила я раз в третий, уперев руки в столешницу большого стола и почти нависнув над директрисой.
С нашей последней встречи она мало изменилась. Все та же "воронья" прическа, те же острые черты лица, тот же нераскрытый дар. И та же спокойная строгость, которая не покидала ее и сейчас.
— Понимаете, Эврика. Информация о том, что вас привлекали под суд, каким-то образом просочилась в коллектив преподавателей, а оттуда дошла и до родителей. А последние — обычные люди, которым все равно, чем закончился суд, и что в итоге ваши... мм... обидчики сами оказались под судом. Их более волнует, по какому щекотливому делу вы привлекались. По их мнению, раз привлекались, значит, были подозрения. И они не хотят допустить хоть малую вероятность, что их дети могут подвергнуться опасности.
Я невесело усмехнулась, выслушав такие объяснения, и уселась обратно в кресло, не сводя взгляда с директора школы. Немного помолчав, поднялась и устало попросила:
— Признайтесь честно, Виктория Николаевна. Вам просто не хочется терять авторитет школы, которого вы так долго и добросовестно добивались... Ладно. Я подам просьбу в ТШ, чтобы вам прислали другого инспектора. Прощайте.
Кажется, я теряю веру в людей...
Вернувшись домой в скверном настроении, я впервые за последние годы задумалась о том, чтобы поменять профессию. В конце концов, разве реально в апреле найти школу, где нужен преподаватель истории? Или физкультуры — если подумать, ее я тоже вполне смогу преподавать. На крайний случай, можно и психологом, что-нибудь придумаю. И если предположить, что на одну из этих трех профессий я место еще найду, то вот как инспектор я нужна сейчас разве что в каком-нибудь другом городе, но не в Москве.
И в какой-то момент я невольно подумала, что проиграла этому большому городу, что ему таки удалось раздавить песчинку, которая изначально не принадлежала ему. Аж появилась идея вернуться домой. Но все эти мысли не задержались надолго.
Я собиралась бороться до конца.
Глава седьмая.
— Мам, ты что делаешь? — удивленно спросил Леша, заходя в комнату и снимая куртку — он только что вернулся от Радогора.
Гениальный вопрос. Ах, если бы я знала на него ответ...
— Осхаифаю находное тфошество, — невнятно отозвалась я, закусив в зубах иголку и вслепую пытаясь подобрать нужную бисеринку. Выходило плохо. — Как шходил?
Полюбовавшись на меня недолго, волчонок хмыкнул и развалился на диване, вместо ответа поинтересовавшись:
— Думаешь этим зарабатывать?
— Нет, — честно призналась я, пришив очередную бисеринку. Дело шло плохо и медленно, рисунок получался невнятный. Эх. Не из того места у меня руки растут. — Понимаешь, малыш, работа — это такая штука, которая либо есть, либо нет. Вот для чего работают люди? Чтобы заработать деньги и прожить на них. А для чего работает магическая братия? Чтобы не скучать. Потому что, если кто-нибудь из них скучает, миру рано или поздно становится плохо. А для чего работать мне, если я не там и не там? Вот. И это главный вопрос.
— Ага, — лениво согласился Леша, забираясь под одеяло. — После того, где тебе найти работу.
Я вздохнула, но вынуждена была признать его правоту. Моя скука, может, на весь мир и не повлияет, но на одну конкретную квартиру — еще как. И пусть будут благодарны ее жильцы Анне Владимировне, которая вовремя посоветовала мне заняться вышиванием, а то я бы взялась за готовку.
Почему я валяю дурака? Просто моя всесильная фантазия спасовала и не смогла придумать мне новую профессию. И не только моя, Леша тоже не смог мне помочь. А к кому-либо обратиться я не могла — просто не имела возможности. Можно было бы, конечно, сходить в ТШ, поспрашивать на счет того, есть ли работа для инспекторов по мелким объектам, но... я всерьез задумалась о смене профессии. Нет, мне очень даже нравилась моя работа, с детьми, постоянно в общении, но ведь не зря мне в свое время Ося так настойчиво советовала сменить призвание?
Вообще, о своей судьбе я не беспокоилась. Это поначалу казалось, что настал конец света, а потом пришло понимание, что все совсем не так плохо. Во-первых, деньги зарабатывать мне было ненужно, не зря я родилась в семье Ворожбитовых. Во-вторых, можно было дождаться осени, и попробовать устроиться в другую школу. Ну а в-третьих, у меня всегда был запасной вариант — дядя Алекс меня уже очень давно уговаривает поработать у него. Понятия не имею, в качестве кого я могу устроиться в ОМО, но дядя точно что-нибудь придумает. Кстати, еще можно и в-четвертых найти. Я могу спокойно заняться наукой. Получу второе образование, засяду в какие-нибудь архивы, и буду время от времени вести научные споры с Сергеем. Если тот вернется, а потом переживет еще один скандал. И почему я постоянно норовлю с ним поругаться?..
Ко всему прочему как-то вдруг обнаружилось, что безделье — это тоже дело. Я в том смысле, что, не ходя в школу, у меня появилось много времени на себя и на Лешу. Мы с сынишкой уже успели посетить Оружейную палату, до которой у меня раньше так и не доходили руки, и съездили на Красную площадь. Теперь я в тайне строила планы на счет того, чтобы устроить тур по нашей большой стране, дабы посетить все исторические места. Леше пока об этом не говорила, чтобы не пугать, а то еще сбежит к Радогору. Хотя пока что против экскурсий сынишка не возражал.
О, еще я нашла ту самую книгу, которую в начале осени читала в поезде! Перечитала. Обнаружила, что при первом прочтении много чего упустила, и теперь желала почитать что-нибудь еще на эту тему, так что во мне проснулось желание пообщаться с семьей. Просто у нас дома есть очень большая и разнообразная библиотека...
— Так как сходил? — благодушно поинтересовалась я, улыбнувшись своим мыслям. Потом глянула на рисунок и погрустнела. Но не бросила. Видно, упорство, как и криворукость, достались мне от тетушки Антай. — Как там Радогор?
Кажется, Леша успел задремать (намаялся, бедный), потому ответ получился недовольный, тихий и короткий:
— С дедушкой все хорошо. И у меня все хорошо. Все прошло замечательно-о...
Последнее слово смазал смачный зевок. Я оторвалась от вышивания и обернулась. И что я увидела? Куртка валяется на полу, из-под одеяла выглядывают не только босые пятки, но и кусок "выходных" штанов, а весь остальной сыночек больше походил на белую гору — в одеяло по уши укутался. Вздохнув, покачала головой и заметила немного укоряюще:
— Хоть бы одежду снял... И вообще, кто зубы чистить будет, я вас спрашиваю, молодой человек?
— Пушкин, — сонно заявил Леша и отвернулся от меня к стене.
Возмутившись такому поведению, я отправилась вершить месть, которая как никогда удачно смешалась с материнским долгом. Проще говоря, с боем отобрала у сына одеяло и категорично отправила его в ванную, заявив, что иначе не оставлю его в покое. Недовольно ворча, Леше пришлось покориться и уйти. Чтобы через минуту вернуться обратно — полотенце забыл. Я же лишь с улыбкой пронаблюдала за этим.
Последние дни действительно шли спокойно, как я и мечтала. Нас никто не трогал, мы никого не трогали, а то, что в соседней комнате ночами шумит телевизор или иногда музыку соседи снизу включают, можно было спокойно игнорировать, ибо колдовство — это великая вещь! Проще говоря, мы все это благополучно не слышали, а соседи по квартире только удивлялись крепости нашего сна.
Наученная горьким опытом, на этот раз я тщательно проверила ближайшее пространство. Во-первых, постаралась завести контакты с соседями по лестничной клетке, чтобы иметь о них хоть какое-нибудь представление, чтобы потом, упаси боги от такого, не разочароваться до потери веры ко всему человечеству. Единственная, кто вызывала у меня опасения — старушка из квартиры напротив. Все потому, что ее статус в обществе охарактеризовать можно было двумя словами — сплетница и скандалистка. Помнится, прошлой весной она по подъезду распустила всякие разные слухи, когда я занималась делом Борталио. Мое триумфальное возвращение Анфиса Павловна тоже не оставила без внимания, особое внимание уделив такому интересному фактору, как Леша. Ну да ладно, на это можно не обращать внимания. А во-вторых, я походила по подъезду с каан-ша, останавливаясь у каждой квартиры. Оказалось, что нелюдей тут семьи три. И, ирония судьбы, одна из семей — оборотни. Зато теперь стало понятно, как же Сергей так точно узнал мой адрес и оставил ту, самую первую, записку. К счастью, до этой конкретной семьи либо не дошли новости, что я Ведущая, либо они пока не знают, что мы теперь здесь. По крайней мере, ко мне они не наведывались.
Зато снова приходили другие. Как я поняла, мне от них уже не избавится, так что пришлось смириться и отнестись к этому философски, как к новой работе. Жаль только, денег мне за эту подработку никто не думал платить. Зато порой было весело. Как, например, когда ко мне снова пришла та полукровка, Аня...
Кстати, о старых знакомых. Лапоть меня не забыл, а моему возвращению даже обрадовался, заявив, что без меня поговорить ему было не с кем. Теперь время от времени кормит нас с Лешей чем-нибудь вкусненьким и с уборкой комнаты помогает, если других забот нет. А дел у Лаптя было невпроворот, потому что скоро к хозяйке квартиры должен был приехать внук, а к его приезду, по мнению домового, в квартире все должно было блестеть. И это нужно добиться так, чтобы никто из простых людей его не видел. Как говорит по этому поводу сам Лапоть: "Ох и тяжкая работенка! Да что делать-то? Кто ж, акромя меня, все сделает? Никто!".
В общем, жизнь била ключом, и даже в кои то веки не по голове. И я старалась держаться на позитиве, глядя в будущее с оптимизмом и смелостью. Все грустные мысли я гнала поганой метлой. И лишь ночью, в полусне, они гнали меня в неизвестном направлении. Теперь я часто маялась бессонницей, потому что нечем было забить голову на сон грядущий, и тишина залезала в самые тайные уголки души. Иногда, правда, я нагло перебиралась к Леше на кровать, и тогда почти спокойно засыпала, но сыночек несколько не понимал такого моего поведения.
Жизнь шла. Хорошая, спокойная, разная, ночами печальная. И лишь одно мне не нравилось в ней совершенно — я понятия не имела, в каком направлении она шла...
На следующий день после того, как я занялась вышиванием бисером, к нам с Лешей наведались гости. Не то, чтобы слишком неожиданные, зато крайне желанные, словно мысли прочитали. Впрочем, Осе не нужно никакое чтение мыслей, чтобы почувствовать, когда она нужна! А вместе с ней, что опять же не удивительно, пришел дядя Алекс.
Случилось сие пришествие, когда Леша уже ушел к Радогору (к нему он ходил почти каждый день, как в школу), а я снова взялась за иголку, намереваясь во что бы то ни стало закончить эту стрекозу, будь она хоть трижды кривая. Интересно, если бы тетя Антай взялась за вышивку, а не за вязание, она бы так же уперлась рогом, как и я? Впрочем, у нее цели более достойные, чем у меня, так что пора прекращать нас сравнивать. Вот когда я подумала о чем-то похожем, посреди комнаты и появился дядя Алекс, держа под локоток мою любимую старшую сестру.
Дядя выглядел так же красиво, как и в прошлую нашу встречу, разве что был несколько мрачен. Оно и понятно — Налька до сих пор не появилась, и от нее не было никаких вестей. Дядя Алекс просто переживал по этому поводу, что слабо отражалось на его облике (все-таки лицо нужно держать), а вот я, посвященная в причину ее ухода, искренне волновалась. Не пришибла там ее родня? Не женила ли еще против воли? Или у них в мире просто время по-другому течет, вот ее и нет так долго? В общем, предположений было много, и хотелось, чтобы недопира, наконец, вернулась. Правда, чуется мне, получу я по шапке, когда Налька узнает, что ее любимая зелень осталась без присмотра... Ну не вести же ее мне сюда было! Одна надежда на дядю Алекса, который мог догадаться позаботиться об этом цветнике.
Вид сестренки меня тоже мало порадовал. Нет, она, как всегда, улыбалась, и от нее веяло добротой и спокойствием, словно ее душу не могли поколебать никакие ветра, а сердце любило всех и разом. Но глаза стали еще тусклее, и это сложно было не заметить...
— Здравствуй, племянницей, — со своей фирменной улыбкой поприветствовал меня дядя Алекс, пока я даже не успела отложить рукоделие, чтобы поприветствовать их. — К тебе тут гостья. Вы общайтесь, девочки, я попозже еще зайду.
Подмигнув мне как-то подозрительно заговорщицки, он исчез. Удивленно похлопав глазами по этому поводу, я глянула на Осю. Сестренка посмотрела на меня и, улыбнувшись, негромко проговорила:
