Ужас. Так и хочется начать разговор о превратностях судьбы, удачах, неудачах и вселенской несправедливости. А все почему? Потому что некогда, давным-давно, безусловно оригинальные личности придумали способ, как домогаться человека даже во сне. Это я о проникновении в чужой сон, если кто не понял.
Заснув под утро в довольно мрачном расположении духа (просто я так и не успела прийти к верному решению загадки), я, в общем-то, никого не трогала и чаяла надежду, что и меня никто трогать не будет. Не тут-то было! Только заканчивался первый и весьма приятный сон, которому не суждено было запомниться, как по сознанию тихо "поскреблись", после чего бесцеремонно "вошли". Произошло это так быстро, что я даже не успела "вооружиться", чтобы отбиться. Кто не знает — во сне можно материализовать какое-либо оружие и с помощью него прогнать нежеланного ночного (ну, или дневного — смотря когда вы спите) гостя, ведь сон — это личная территория, на которой человек или другое существо, в общем-то, всесилен. Для меня такая вооруженная защита — единственный способ уберечь сон от чужого проникновения. А вот тем, у кого есть хоть капелька магического дара, намного проще. Они могут просто закрыть сознание...
А выглядело это проникновение так...
...Небольшая комната — четыре стены, одна дверь и ни одного окна. Как я здесь оказалась — шут его поймет. Но, подозреваю, дело в двери. Вернее, уже не подозреваю, а знаю наверняка. Сначала в нее тихо постучали, что отозвалось неприятным ощущением в голове, а затем, не дождавшись ответа, нагло вломились. Только тут стало заметно, как в комнате было темно. Невольно прищурившись от яркого света, я не сразу сообразила, кто это так нагло вломился в мой сон. А в том, что это именно сон и кто-то вломился в него, сомневаться уже не приходилось.
На пороге стоял... Нет, я даже не знаю, как описать увиденное получше, чтобы передать его в полных красках. В общем, скажу кратко, а вы попытайтесь представить. На пороге, скромно поправляя пышную балетную пачку, стоял и кокетливо строил глазки большой зеленый мыш. Причем, именно мыш, а не мышь. Почему так — сама не знаю. Квадратными глазами глядя на ЭТО, я мучительно долго пыталась сообразить, что произошло. На незаданный вопрос важно, словно сделал великое открытие, и явно продолжая какую-то мысль (или потеряв надежду получить мой ответ на приветствие), ответил сам ночной гость:
— Понятно. Один сон наложился на другой. Преинтереснейший случай! И кем же ты меня видишь?
— Большим зеленым мышом, — севшим голосом отозвалась я, между тем пытаясь найти руками позади себя хоть что-нибудь, на что можно сесть. Нашла кресло, которого раньше не было. Сон — это великая вещь. — В балетной юбочке и с кокетливым макияжем...
Вы видели больших удивленных мышей?! А мне довелось! Чуть за сердце не схватилась. Жаль, не за что было хвататься — я сама себе в тот момент снилась ничем иным, как человекоподобным фикусом. Осознание этого помогло мне вернуться в нормальное состояние. То есть, я стала собой из реального мира.
Вместе с этим обрел человеческий и, что самое главное, узнаваемый облик и мой гость, который между тем заливался смехом. Ешкин кот! Моя семья рано или поздно сведет меня в могилу! В частности — мой дядька. Нет, не тот, который великий алхимик, а другой, но тоже весьма известный. Лишь в некоторых сферах, разумеется. Если быть точнее, то он заведует отделом межмировых отношений в нашем городе. Мелкая сошка, скажите вы? А если я отвечу, что в нашем городе находиться самый большой Проход в нашей стране? То-то. И открыл его никто иной, как один из моих великих предков. В общем... я уже не раз предупреждала, что семья у меня большая.
Потеряв зеленую шкуру, лысый хвост и, что куда обиднее, балетную юбочку, дядя, как всегда, поразил меня шикарным костюмом, лакированными туфлями, изящной тростью (которую он носил исключительно для вида) и прической отпетого ловеласа, которую не портила, а скорее подчеркивала едва заметная седина. Мне вот интересно, он действительно так "вжился" в этот стиль, что даже снится в нем, или это исключительно ради меня?..
— Как я вижу, все уже встало на свои места? — ослепив меня шикарной улыбкой, поинтересовался дядя. И, не дожидаясь ответа, подошел ближе и привычно поцеловал в щеку. — Ну, здравствуй, племянница. Не шалишь?
Чуть мотнув головой, чтобы прогнать мысли и видение зеленого мыша, я негромко фыркнула в ответ:
— Да когда ж я могла успеть? Только ведь недавно уехала, еще даже до нового места жительства не добралась.
— Так ты все-таки уехала? — изящно приподнятая бровь, некоторое удивление во взгляде. Такое чувство, что он так и не поверил в то, что я собираюсь уезжать. Но...
Не меньшее удивление с моей стороны.
— Ты же сам был на моих проводах!
— О, так это были твои проводы? — уже без удивления, но скорее с интересом переспросил дядя, между тем изящно подставляя мне локоть. Немного поколебавшись (мало ли, куда он может меня увести...), я все-таки приняла приглашение. Между тем дядя продолжал вещать:
— Честное слово, после третьей рюмки фирменного эликсира Адама, я решил, что мы празднуем именины тетушки Анны! Ты же знаешь, что он готовит этот эликсир исключительно в двух случаях — на ее именины или когда кто-нибудь уж очень попросит. Но, сколько я ни пытался, никак не мог припомнить, когда в последний раз удавалось его уговорить. Верно, ты попросила, да, Эврика? Ты ведь его любимица. И моя тоже, разумеется. Как же быстро течет время! Кажется, совсем недавно я учил тебя летать на метле...
А между тем воркующий тон мужчины, который может соблазнить практически любую женщину (скажу, хоть и в подтверждение слухов, что не одобряется, но в дядиной родне действительно присутствовали суккубы, причем где-то в первом "пра"...) никак не вязался со смыслом слов. Но, признаться, весьма успокаивал. Настолько, что я даже не заметила, как мы оказались в небольшой, но безумно уютной беседке, из которой открывался вид на миленький садик. Вокруг щебетали птички, а в воздухе отчетливо улавливался аромат сирени, которую я так люблю. Усадив меня на один из плетеных стульев, дядюшка сел напротив, продолжая что-то вещать о моем детстве и его участии в нем, а на столике между нами в тот же миг появились чашки с ароматным чаем.
Да... нравится мне бывать в чужих снах. Все таким правдоподобным кажется! Просто не устаю восхищаться.
Наконец, монолог дяди дошел до того момента моей истории, который я до сих пор вспоминаю с содроганием, поэтому я поспешила возмутиться:
— Дядя Алекс! Может, об этом мы вспоминать уже не будем, а? А то ведь всю ночь так и проведем в воспоминаниях прошлого. А ты ведь не просто так ко мне в сон пришел, верно? Тем более, раз не помнил, что я временно уехала.
Словно пропустив мимо себя все мои рассуждения, дядя проворковал следующее:
— Зови меня Эдвардом.
Ответ был сдобрен одной из самых очаровательных улыбок в дядином арсенале... Благо, меня не проймешь. И не такое видела. Откуда? Вот об этом я и не хочу вспоминать... Стыдно.
Тихо кашлянув в кружку, я несколько мрачно отозвалась:
— Тебя вообще-то Александром зовут, дядь.
— Но это же сон, малышка, — ни капли не смутившись, улыбнулся "Эдвард".
И не поспоришь.
Обожаю свою семью за это качество.
Наследственное качество.
Покачав головой, я просто промолчала в ответ, решив про себя, что можно и поиграть немного. Все-таки, как ни посмотри, но мужчины в любом возрасте — дети. Только игрушки и игры разные. Да и... я сама взрослеть пока не собираюсь. В конце концов, иногда можно и соответствовать своему внешнему виду! А вырасти всегда успею.
Между тем, взяв в руки чашку, поинтересовалась с детским любопытством:
— Так, все-таки, зачем ты ко мне пришел?
— Я просто по тебе безумно соскучился, Эврика. Мы так давно не виделись!
И так неподдельно это прозвучало, что я сразу поняла — дядюшка только что вернулся из другого мира, где время идет иначе. И все встало на свои места. Между тем "Эдвард" прислонил трость к столику и, откинувшись на спинку кресла, принялся в нем мерно покачиваться. С интересом понаблюдав за этим, я пришла к выводу, что эта идея не лишена смысла, и быстренько "приснила" себе такое же креслице, после чего снова огляделась вокруг. На самом деле, не просто огляделась, а попыталась найти что-то интересненькое. И не прогадала. Действительно, приглядевшись, я заметила, что некоторые кусты и цветы в садике совершенно не похожи на наши, земные. Улыбнувшись, на всякий случай переспросила у дяди:
— Они оттуда, да?
— Конечно, — с улыбкой согласился он.
Дело в том, что это была наша с дядей старая-престарая игра: каждый раз, когда дядюшка возвращается из нового мира, он обязательно первым делом приходит ко мне в сон, чтобы показать всякие диковинки. Началось все это с того, как однажды, лет в семь, я сильно заболела, и даже не могла встать с кровати. И было мне до того тоскливо, что я никак не могла пойти на поправку — наследственная особенность организма. Только и могла делать, что спать. Чтобы меня приободрить, дядя Алекс пришел в один из моих снов и, взяв за руку, повел куда-то, сделав настолько загадочное и значительное лицо, что даже мысли возразить не появилось. В тот раз это было нечто вроде дворика около фермы, по которому ходили разные милые зверушки. Дядя присел рядом со мной на корточки и, лукаво заглянув в глаза, спросил: "Сможешь отгадать, кто не из нашего мира?" Вот так и повелось...
Улыбаясь своим воспоминаниям, которые явно посетили и "Эдварда", я некоторое время молчала, с любопытством разглядывая цветы и украдкой пытаясь представить себе, как они пахнут, где растут, настолько ли хороши в действительности... А потом поинтересовалась, все так же слегка улыбаясь:
— Что, новый мир пошел с нами на контакт?
— Почти, — согласился со мной дядюшка, снова "включив" одну из самых обольстительных улыбок. — Это мы согласились пойти с ними на контакт.
Эти слова меня заинтересовали.
— В каком смысле? То есть, они обнаружили нас раньше, но что-то не давало заключить контракт? Там может быть что-то опасное для нашего мира или наших исконных существ? Или просто нам это было невыгодно?
Снова будто бы прослушав половину моей речи, дядюшка неподдельно восхитился, не без сожаления:
— Нет, и вот почему ты не согласилась стать моей сотрудницей, а затем и преемницей? Ведь и место было, и даже в институте Межмировых Отношений вместо шести лет могла отучиться всего два, все остальное ты и так знаешь. Так нет... — С этими словами на меня подняли полные печали голубые глаза. — Малышка, скажи, почему ты пошла в обычный университет?
Отставив пустую чашку на столик, я негромко вздохнула, невольно подняв глаза к потолку беседки, пытаясь найти в нем, потолке, поддержку.
— Эдвард, мы же уже не раз говорили на эту тему...
Дядюшка очень тяжело вздохнул:
— Говорили... — Немного помолчав, он поднял на меня лукавые глаза и проворковал с обольстительной улыбочкой: — Но я все равно не теряю надежды переманить такого замечательного сотрудника, как ты, на свою сторону...
Я рассмеялась в ответ.
— Да, конечно! И я буду единственным твоим сотрудником женского пола, на которого не будет влиять твое мужское очарование. Не страшно, нет? Вдруг я из-под контроля выйду?
— Обижаешь, малышка, — Самая коварная улыбка со стороны дядюшки. И, не успела я ничего сообразить, как "Эдвард" завладел моей ручкой и коснулся тыльной стороны ладони губами. — Я не такой, чтобы отпускать прекрасных девушек из-под, как ты выразилась, контроля...
Нет, и этот человек воспитывал меня в детстве?! Грохнулась бы в обморок, если бы уже не привыкла к такому. Да и, честно говоря, немного сложно падать в обморок, находясь во сне.
Гордо хмыкнув, я отобрала свою конечность назад и заявила с наигранным возмущением:
— А вы, сударь, хам.
— Как можно, миледи? — так же праведно возмутился "Эдвард", принимая игру.
Смерив его придирчивым, холодным взглядом, поплотнее запахнулась в меховую жилетку (просто так, для антуража) и жеманно отозвалась:
— Вот и я думаю: как? С виду такой приличный человек...
Отступление первое.
Он родился в совершенно безумной семье. Впрочем, если ты рождаешься потомственным магом — это неизбежно. Его матерью была оборотень-полукровка из клана Кха, что значит "последний" — у этих оборотней не бывает квартеронов. Поэтому-то он и уродился в отца — простым магом, с примесью крови демонов. Только каких именно демонов — страшная тайна (хотя слухи все равно ходят).
Он был третьим ребенком в семье, причем единственным мальчиком. Но, вопреки всем ожиданиям, любимчиком он мог бы и не вырасти, если бы не врожденный дар обольщения. Дело в том, что старшая его сестра, Яромира — волхв, и этим все сказано. А средняя сестра, Зарейна — легкомысленная ведьмочка, которая родила первого ребенка уже тогда, когда ее собственному брату едва исполнилось десять лет.
А еще — у него была совершенно безумная бабка, которая и слышать не хотела о собственном внуке, потому что он... В общем, причина была в том, что он именно внук, а не внучка. Так же Регина относилась и к собственному сыну. Но на счет сына она смягчилась, когда узнала, что он не бросил свою дочь, не-мага, и воспитал ее самостоятельно. Хотя, конечно, по ее мнению, он мог бы воспитывать дочь и не отдаляясь от магического общества. Но это, как говорит сама Регина, уже частности и сути не меняют.
Впрочем, на жизнь Александр никогда не жаловался. Как было проверено на его собственных сестрах (как родных, так и двоюродных), он безумно нравился женщинам, особенно если прикладывал к врожденному очарованию капельку усилий. И он мог бы вырасти отпетым ловеласом, совершенно легкомысленным магом, да только отец не дал. Да-да, тот самый отец, которого Алекс никогда в жизни не видел. До того момента, как он "прокололся".
В общем, когда у Александра родилась дочь, которую он не смог не признать, пришлось "мальчику" браться за ум. Так он и оказался сначала в университете, а потом на работе. И вскоре стал заведующим ОМО (Отдел Межмировых Отношений) в городе Осинники.
Но больше всего на его характер повлияло рождение его племянницы, Эврики. Она, конечно, не была ему в прямом смысле племянницей (внучка сестры его матери), но в их семье сложилось с годами правило: всех старших родственников (кроме матери/отца, бабушки/деда и тех, кто следует после прабабушки/прадедушки) называть дядями и тетями; всех из своего поколения (кроме родных сестер/братьев) называть двоюродными братьями и сестрами; а всех младших родственников (кроме родных детей) — племянниками и племянницами. Но она родилась не-магом. Первой, за последние четыре поколения (если не считать ту, которую отец вырастил вдалеке от магического мира). И казалась она без магии такой беззащитной, что даже Александр не мог не начать о ней заботиться. И лишь об одном он забыл на тот момент — о собственной дочери. Хорошо еще, что Чадара к тому моменту была уже не ребенком, и ревновать могла Эврику к отцу только втайне...