Это был не киюстурец, а киюстурка — женщина, по крайней мере, в его представлении. Ноги её, покрытые блестящей кутикулой, с парой сочленений ниже колен, как и всё тело, имели зеленовато-серый оттенок, в отличие от мужчин, чей окрас был более ярким. Вместо мощных, усеянных наростами доспехов её плечи и спину покрывала хитиновая накидка. Лишь одно оставалось неизменным — лицевая маска с двумя прорезями для глаз и ещё двумя — в области подбородка. Оттуда выглядывали два коротких вибрисса, и это было необычно. Человеку приходилось видеть киюстурцев, и у большей их части вибриссы были длинными.
"Должно быть, она зачем-то обрезала их", — подумал Миклавуш, рассматривая копну хитиновых волос, рассыпанных по накидке.
Киюстурка медленно подбиралась к нему, расставив в стороны четыре руки. Костяные клинки втянулись обратно, обрисовавшись плотно натянутой кутикулой. Миклавуш не видел глаз женщины, скрытых во тьме прорезей, но был уверен, что она разглядывает его так же жадно и опасливо, как он её. Тем не менее, он чувствовал, что должен был начать разговор первым.
Наскоро освежив в памяти азы киюстурского языка, мужчина издал ряд щёлкающих звуков. Говорил он коротко, стараясь быть понятым.
-Привет. Я не враг. Можешь меня не бояться.
Услышав речь, Киюстурка передёрнула плечами и пошла в его сторону менее боязливо, на ходу издавая то же щёлканье. В её голосе, показалось Миклавушу, боролись отчаяние и гордость. Во всяком случае, оное отчаяние женщина тщетно пыталась скрыть.
-Я Утэа, из колонии Владыки Камола, — сказала она и, обратив лицо к обрубкам его ног, подобрала полы хитинового плаща, сев напротив. — Ты говоришь ужасно, но говоришь. Это хорошо.
-Что ты здесь делаешь?
-Я бегу.
-От кого?
-От Владыки Камола.
"Демон меня забери", — Миклавуш на мгновение прикрыл глаза. — "Не нужно было здесь приземляться".
-Зачем ты от него бежишь?
-Он хочет осеменить моё потомство. Я не хочу.
Мужчина со вздохом утёр со лба пот.
-Объясни.
-Когда мужчина осеменяет кладку, из неё появляются мальчики. А я не хочу, чтобы мои дети были похожи на Владыку. Пусть лучше это будут женщины, такие как я, но не чудовища, как Камол.
-Ты бежала, чтобы родить вдалеке от него, — произнёс Миклавуш на человеческом языке и сжал пальцами переносицу. — Демоны тебя забери, я меньше всего хочу сейчас вникать в половые отношения другой расы.
Он снова перешёл на киюсутрский.
-Чего ты от меня хочешь?
-Полёта. Унеси меня отсюда.
-Куда? — усмехнулся мужчина.
-Подальше от Камола. За пределы Аккоруса.
-В этом нет смысла.
Утэа опустила голову и тихо защёлкала.
-Понимаю. Ты боишься разорвать те хрупкие связи, которые наладил с моим народом.
-Ты не понимаешь. Никто не заметит твоего исчезновения, если я захочу. Но на моём континенте нет киюстурских мужчин. Ты бы родила девочек и умерла. А потом со временем умерли бы и они. И их потомство, тоже женского пола. Тебе бы нравилось, если бы твой род состоял из одних лишь женщин?
-Нет, — с сомнением произнесла Утэа и неожиданно посмотрела в сторону. — Всё кончено. Он уже здесь.
Пол под ними задрожал, словно в схватках. По грибовидным шапкам деревьев прошла незримая волна, сопровождаемая утробным скрежетом. А потом горизонт разорвался на части. Земные плиты вздыбились, и деревья начали валиться, словно скошенная трава. В громадном облаке густой пыли появился силуэт исполинского червя, залитый солнечным багрянцем. Он выбрался из прорытого тоннеля, издал трубный вой, и, извиваясь словно змея, направился в сторону хребта, на гребне которого сидели человек и киюстурка. Мужчина увидел морду чудовища — безликий оскал множества жвал.
"Отвратительная многоножка-переросток", — с омерзением подумал Миклавуш. Ему уже приходилось видеть аккориата. Живой дом и обеденный стол для киюстурцев, он передвигался под землёй, с сумасшедшей скоростью прокладывая себе путь сотнями мощных лап. Заблуждением, впрочем, было сравнивать этого червя с дойной коровой. Нет, скорее с акулой, которая позволяет мелким рыбёшкам чистить себя от шелухи и паразитов, а сама плывёт куда захочет. Так ведёт себя аккориат до тех пор, пока не повстречает киюстурского Владыку.
Миклавуш увидел Камола. Киюстурец стоял на голове аккориата в угрожающей позе. Его тело было покрыто естественными доспехами; могучие руки, сложенные на груди, оканчивались когтистыми пальцами. На Владыке тоже была надета маска. Вибриссы на подбородке он обрезал у самого основания, вибриссы на голове — стянул в короткий пучок. Когда он заговорил, его тон был полон насмешки и дерзости. Из кистей наполовину выдвинулись костяные клинки.
-Я слышал о тебе, чужак из-за воды. Твой народ осмелел за тысячу лет, раз посмел вернуться на Аккорус, но ты совершил ошибку, приняв к себе эту женщину. Утэа должна вернуться в колонию.
-Она не хочет от тебя детей, Камол, — отозвался Миклавуш, с прищуром глядя на киюстурца, который величественным изваянием застыл перед ним всего в нескольких десятках метров. Тот встрепенулся.
-Святотатство. Киюстурцы должны подчиняться основателю колонии, чужак. Ты не знал этого, и потому сглупил. На первый раз я тебя прощу. Убирайся отсюда и не показывайся мне на глаза. В следующий раз я разорву тебя так же, как разрывал твоих предков тысячу лет назад.
Миклавуш скривил губы. Он не любил, когда с ним разговаривал в таком тоне заносчивый краб. От другого он бы принял предложение убраться — в конце концов, ему не хотелось и не нужно было вмешиваться в дела киюстурцев. Но эта надменная манера Камола держаться неожиданно вызвала у него желание довести Владыку до белого каления.
-Ты не понял! — каркнул он. — Утэа не хочет, чтобы её дети были такими же уродами, что и ты. Не знаю, что ты делаешь со своей колонией, но видимо, что-то донельзя грязное и злобное. Поэтому я забираю эту женщину.
Камол разошёлся целым оркестром из щелчков, скрипа и скрежета.
-Оглянись вокруг и посмотри на себя, наглый альтруист! У тебя нет ног. Эта земля тебя не любит. Твои фокусы здесь не действуют. Ты бессилен!
Миклавуш откинулся спиной на чёрную скалу позади себя и ухмыльнулся.
-Ты абсолютно прав, усатый. У меня нет ног. Здесь не работает моя магия. Я, демон меня забери, наглый альтруист! Но говоря о бессилии, ты демонстрируешь утрату связи с реальностью. Ты назвал меня чужаком из-за воды. Ты ведь понимаешь, как я попал на Аккорус, не так ли, Камол? Как я оказался здесь?
Киюстурский Владыка всё понял. Он опустил клинки и щёлкнул:
-Я разорву тебя на куски, небесное крыло.
Воздух сотряс трубный рёв Червя. Аккориат подался назад, словно змея, которая готовилась к броску, широко раскрыв длинные жвалы. Миклавуш повернулся к безмолвно слушавшей их перепалку Утэа.
-Отнеси меня к тем канатам. Обвяжи моё тело. Скорее!
Утэа подошла к нему, подняла на руки, словно младенца, и отнесла к кольцам, вделанным в чёрные плиты. После этого сделала всё, как он ей сказал.
-Что делать мне?
-А ты просто вцепись в меня и постарайся не задушить, не сломать мне шею или позвоночник, и не оторвать голову.
-Ты собираешься объездить эту гору?
Миклавуш Мендрагус ухмыльнулся.
-Это не гора, Утэа. Это дракон.
Когда он это сказал, чёрный хребет вздрогнул и зашевелился. Мужчина посмотрел вниз и увидел, как из-под того, что выглядело как горный хребет, вынеслись могучие дубы чёрных лап и врезались в землю, послав во все стороны ударную волну. Закрыв солнце, по обе стороны от человека и киюстурки взметнулись паруса крыльев. Астофис приготовился взлететь.
Червь бросился вперёд. Земля задрожала и загрохотала, лес запрыгал, словно живой. Окованный костными дугами лоб аккориата столкнулся с бронированным боком дракона, жвалы проскрежетали по чешуе — и Астофис прогнулся, издав короткий рык. Сохранив равновесие, он сделал широкий плавный шаг в сторону и отмахнулся двухсотметровым хвостом, усеянным рядами шипов. Раздался глухой хлопок. Завизжав, червь с грохотом откатился в сторону. Миклавуш заорал — и от жестокой тряски, и от боли в груди, за которую его четырьмя руками обхватила испуганная киюстурка.
-Вверх, Астофис! Лети!!!
Обрубками ног и ягодицами мужчина почувствовал под собой короткую дрожь мускулов исполинского животного. Имея почти километровый размах, Астофис пригнул увенчанную рогами голову, распахнул крылья — и потом опустил их.
И взлетел.
В уши ударил гром. Инерция потянула Миклавуша назад. Дракон устремился почти вертикально вверх, и только канаты удержали мужчину от падения. Впереди была рогатая голова Астофиса и бешено шатавшееся вверх и вниз тёмно-синее небо. Утэа обхватила его сзади руками и ногами; человек чувствовал впившийся в плечо острый подбородок.
Далеко внизу разочарованно протрубил раненный аккориат. Руки Миклавуша привычно потянули импровизированные поводья вправо от тела, и Астофис изменил угол полёта на нулевой. Из-под чёрных плит чешуи выбросились клубы дыма и пепла. Мужчина уловил вибрирующий гул, зарождавшийся в горле дракона, и понял — дракон готовит ответный удар. Такой удар, который выжжет лес до горизонта и испепелит деревья до самого глубокого корешка.
-Нет! — крикнула Утэа. — Не убивай аккориата! Там же моя колония!
-Что?! — моргнул Миклавуш.
-Владыка ведёт аккориат! Внутри аккориата живёт его колония! Неужели ты не понимаешь?! Мы живём и кочуем в этом животном! Уничтожив его, ты убьёшь мой народ!
Гнев угас. Миклавуш был настолько же приверженцем здравого смысла, насколько и жаркого боя. Он дёрнул поводья и Астофис повиновался. Вибрирующий гул медленно утих. Мужчина посмотрел по себя, на далёкий ковёр континента.
-Прощай, Владыка Камол, — сказал он ветру. — Ты не получишь боя, которого так жаждал. А ты, Утэа? Куда тебя унести?
Киюстурка щёлкнула, и это был самый тёплый щелчок, который он когда-либо слышал.
-Тебя называют чужаком из-за океана. Я хочу посмотреть, что там.
Миклавуш мысленно вздохнул и дёрнул поводья.
-Вперёд, Астофис. Курс на Ирдаран.
"В конце концов, давно была пора проведать старый дом".
2
Над Каплевонской косой накрапывал дождь — отголосок шторма, бушевавшего у архипелага Трёхпалой Лапы. Серое небо, словно нерадивая мать, продолжало поить землю и растения водой, не замечая, что те пресытились ею, начали разжижаться и гнить. Вдоль берега протянулся невысокий гребень, поросший густым невысоким леском. Потемневшие от влаги деревья скрестили устало опущенные ветви; с них ведьмовскими косами свисали лианы, покачивавшиеся на ветру.
Дивайн Беррун Нурвин настойчиво прорывался сквозь заросли побуревших кустарников, стремясь добраться до пунцовых ягод ляристенций. Не обращая внимания на набрякшую и побуревшую тунику и цеплявшиеся за иголки рукава робы, он довольно сорвал одну, отёр от воды и отправил в рот. Затем съел ещё одну. И ещё.
Над кустом показались торс, шея и голова Рабису. Беррун посмотрел на демона в окружении венца лиан и тернистых ветвей, и на его губах невольно появилась улыбка. Более умилительно этот костяной монстр из другого мира смотрелся бы только в окружении белых пташек.
"Но ему об этот лучше не говорить, а то совсем обидится".
-Мастер над материей, — густой вибрирующий голос демона эхом прокатился по лесному пологу. — Зачем ты ешь эти ягоды здесь, если аналогичные им растут в саду твоего замка?
-Ну, не совсем аналогичные, ведь это дикая ляристенция. Тепличные условия удаляют из букета вкуса пикантную горчинку. Он становится несколько неполноценным. Это как если бы ты сравнивал Теурга и рефраманта, — Беррун сорвал ещё одну ягоду и протянул её демону. — Попробуй, дружок.
Рабису отдёрнулся, зацепив ветви деревьев. Мужчину окатило холодным душем. Он хрипло засмеялся, утирая лицо.
-Понял, да? Опять эта механическая манера речи. Ты ведь не хочешь, чтобы я называл тебя дружком?
-Нет, — рыкнул Рабису.
-Тогда попытайся подражать нам. Мне куда приятнее представлять, что я разговариваю со старым приятелем, чем с ходячим нагромождением останков овечьей отары.
Демон не ответил. Беррун съел ещё одну ягоду и сделал ему знак.
-Пора посмотреть, как поработали твои собратья.
Рабису уставился на затылок человека, идя следом. При каждом его шаге кусты и стволы деревьев трещали, отгибаясь в стороны.
-Они не мои собратья, мастер над материей. Мы не рождаемся, подобно вам, из чрева родителя, и выполняем совершенно разные функции.
-Тебе, должно быть, очень одиноко, — сказал Беррун, виляя между деревьями. — Может быть, поэтому ты так ко мне привязался и даже открыл своё настоящее прозвище?
-Нет.
Они вышли на вершину гребня, с которого открылся вид на берег, где неподвижно лежало туловище морского исполина. Над повёрнутым кверху светлым брюхом кружились чайки, разрывая свежий воздух своими криками. Плавники длиной в двести метров оставили в песке и гальке глубокие широкие траншеи, заполненные приливной водой. Беррун задрал голову и обвёл взглядом вытянутую пасть. Та была приоткрыта, обнажив ряды остроконечных коричневых зубов в десять человеческих ростов; зеленеющая масса языка свесилась набок.
-Не дай Бог, — пробормотал Беррун, — в океане обитают твари, подобные этой.
-Логика подсказывает мне, что она не могла появиться без факта спаривания подобных ей самца и самки. Не пытайся питать надежду сознательной ложью.
-Потрясающе, — мужчина упёр руки в боки, имея ввиду то ли аналитические способности демона, то ли бурную активность, разведённую вокруг подводного монстра.
Над пляжем медленно парили полусферические серые существа с четырьмя конечностями и множеством подвижных щупалец. Их окружали конструкции из тусклого металла, вспыхивавшие голубыми огнями каждый раз, когда существа взмывали вверх, чтобы провести работы повыше.
Восточную оконечность пляжа патрулировали отряды утукку, похожих на Рабису — небо над тем местом постоянно вспыхивало алыми энергетическими разрядами. Громкий рёв заставил Берруна вскинуть голову — над гребнем в сторону моря пронеслись несколько странных механических конструктов, чтобы в ожидании зависнуть над его тёмной поверхностью, мигая словно маяки.
-Что, уже готово?
Рабису посмотрел на свою металлически-костяную руку.
-Смотрите сами, мастер над материей.
Поверхность моря заволновалась и затем разверзлась с отдалённым грохотом. Из облака брызг показались два колосса, над которыми горели огненные короны. Сначала невероятно ослепительные, затем они несколько поугасли, и Беррун разглядел, что колоссы тащат за собой извивавшуюся тушу горнилодона. Могучие руки вцепились в плавники, не давая монстру вырваться на волю. Вытащив его на берег и уложив рядом с трупом неведомого зверя, один из утукку широко размахнулся исполинским молотом, оставляя за ним дорожку из пламени.
-Убивать, мастер над материей?
Беррун кивнул. Молот опустился на голову горнилодона и с жутким треском размозжил её. Голова чудовища сплюснулась; во все стороны брызнули облака крови. Ударная волна едва не сбила мага с ног. К нему подлетело одно из существ, похожих на осьминогов, и мужчина бесстрашно стал на металлический каркас, позволив существу поднять себя в воздух. Его глазам предстал весь пляж и два монструозных трупа. Неведомая тварь была в полтора раз больше горнилодона, имела более короткую морду и шесть плавников вместо четырёх.
