Саломэ стояла на коленях, аккуратно обирая кустики клубники, тяжелые ягоды лежали прямо на земле, прячась за листьями. Она сорвала еще одну клубничину и задумалась, поместится ли та в корзинку, или нужно взять новую, когда за ее спиной раздался голос:
— Простите, что прерываю, ваше величество, но думаю, вы захотите узнать без промедлений.
— Слушаю вас, граф, — она повернулась к Эльвину, так и не решив, что делать с ягодой.
— Магистр Илана вернулась в Сурем и просит аудиенции.
Пальцы Саломэ дрогнули, красный сок капнул на землю. Она усмехнулась и разжала ладонь:
— Клубника, это всего лишь клубника. Я раздавила ягоду.
* * *
Магистр Илана не изменилась за эти годы: все та же безупречная мраморная кожа, изящные пальцы, упругие плечи и длинная шея. Синее платье обтягивает высокую грудь, изящными волнами спадает вниз. Лунный камень мерцает в ямочке между ключицами. И только глаза выдают истинный возраст: властный жесткий взгляд, в нем нет места ни страху, ни надежде, ни вине. Но Саломэ и не пытается обвинять, она всего лишь расставляет все на свои места:
— Вы сбежали.
— Наш долг — служить жизни.
— Вы испугались смерти.
— В этом не ничего постыдного. Смерть — противоположность жизни.
— Я не стыжу. Но вы оставили меня одну.
— У каждого из нас свой бой.
— Я проиграла свой.
— Ты победила, девочка моя.
— Я подбираю осколки.
— Ты служишь жизни, как и все мы.
— Я слишком дорого заплатила за это служение.
— Как и любая из нас. Мы покинули империю не из страха, но во имя надежды. И оказались правы. Саломэ, живой или мертвый, твой сын должен стать королем. Людям нужна точка опоры. Без связи времен все рассыплется прахом, без прошлого не будет будущего. Эта земля не выдержит еще одну войну.
— Вы хотите построить еще одну империю на лжи? Только вместо статуи короля Элиана будет статуя короля Арлана? Заменим один камень другим, какая разница! И тот и другой подделка! Зато вы сохраните власть.
Илана мягко покачала головой:
— Мы нашли его статую в запретном месте, там, в новых землях, в храме Темного. Душа покинула тело, остался камень. Похоже, там было сражение, но мы пришли слишком поздно, чтобы вмешаться. Все, что я разобрала по свежим следам — Аред не смог воплотиться. Он не победил, но и не проиграл. Сила Темного ушла в мир. Возврата в прошлое не будет. Все слишком сильно переплелось, Семеро и Восьмой стали единым целым, быть может, в этом и был изначальный замысел Творца.
Саломэ смотрит поверх головы наставницы в чистое высокое небо. Солнечный летний полдень — ни облака, ни ветерка. Люди прозвали ее Светлой. Любят ее и верят ей, даже сейчас, после последних безумных лет правления Элиана. Но у княгини Суэрсена подрастает сын от бывшего наместника Короны, у государыни Ландии весной родилась дочь, а Саломэ Светлая заплетает в косу седые пряди и уже перестала запудривать морщины вокруг глаз. Ее сын мертв, да что там, у нее никогда не было сына, а годы проходят. Она смертна. Мерзко, отвратительно до кислого привкуса во рту, но другого выхода нет. И королева медленно опускает голову в знак согласия:
— Пусть будет так. Я соберу Высокий Совет.
Вечером наступает ее любимое время суток — когда солнце уже село, но еще светло и земля отдает накопленное за день тепло. Саломэ стоит перед безымянным черным камнем на окраине дворцового кладбища, положив ладонь на шершавый гранит. Над ее головой медленно сгущаются сумерки, по небу рассыпаются ранние звезды. Когда становится совсем темно, она уходит, сжав пальцы в кулак. Тихий усталый голос слышный только ей подтверждает: "Все правильно, Саломэ. Так и должно быть. Люди ведь не выбирают, в какие времена родиться и жить. Дай им империю. Дай им надежду".
В дворцовой часовне с утра трудятся слуги: снимают траурные белые полотна, вывешивают праздничные флаги. Прошел год скорби, настало время радости — свадебный день! Младшая дочь графа Айна, дева, полная всех добродетелей, избранная Высоким Советом из десяти соперниц, станет супругой короля Арлана. Маленькая темноволосая девушка в сияющем белом платье протягивает руку жрецу Эарнира. Ее обводят вокруг мраморной плиты, девушка повторяет слова клятвы звонким, совсем еще детским голосом. Саломэ обнимает невестку, целует ее в лоб, и будущая наместница, первая в череде супруг короля Арлана, отправляется вместе с вдовствующей королевой раздавать милостыню.
* * *
Две женщины сидели в беседке, заросшей диким шиповником и вьюнком. Солнечные пятна, пробившиеся сквозь завесу ветвей, плясали на выскобленной добела столешнице. В кустах стрекотали цикады, пьянил аромат можжевельника, нагревшегося за день на солнцепеке. Аланта с грустью смотрела на поседевшие кудри своей правнучки: в ее волосах больше не было разноцветья — медь и золото, бронза и платина уступили серебру:
— Ты не живешь и не умираешь, Далара. Так нельзя.
— Я уже умерла. Ты просто не заметила, среди своих роз.
— Для мертвой ты слишком сердита, Далара. На себя, на меня, на весь мир. А самое главное — на тех, кто ушел. Так нельзя.
— Следовать твоим советам — слишком дорогое удовольствие. Не ты ли упрекала меня, что я не умею любить? И куда меня привела твоя любовь?!
Аланта усмехнулась:
— Этого ты еще не знаешь, детка. Ты в самом начале пути.
— Они умерли! Все! Оставили меня одну!
— Глупости. Они просто ушли вперед. Ты их догонишь.
— Я бессмертна! Как и ты! Многих ты догнала?
Эльфийка пожала плечами и рассмеялась:
— Я просто еще не решила, кого именно догонять. А что до бессмертия... все вокруг изменилось, Далара. Уж не знаю, сколько в этом твоих усилий, а сколько воли Творца. Но этот мир больше не предназначен для нас, вернее, мы не нужны миру. Ты слишком молода, чтобы заметить. Время начало отсчет, и я впервые в жизни тороплюсь, возделывая свой сад. Советую и тебе поторопиться.
— Зачем? Меня никто не ждет, ни там, ни здесь.
— Отправляйся в Суэрсен, Далара.
— Я не нужна ей.
Аланта кивнула понимающе:
— Верно. Это она нужна тебе.
— Я никуда не поеду! — Но Аланта уже ушла из беседки, навстречу последним солнечным лучам.
* * *
Рыжеволосая девушка в замшевой безрукавке склонилась к лесному ключу, набрала в ладони воду, такую холодную, что заломило пальцы, и с наслаждением выпила. Маленький, едва научившийся ходить мальчик, такой же рыжий, как мать, но в отличие от нее, смешно-лопоухий, подлез под руку:
— Дай! — Потребовал он и раскрыл рот, словно голодный птенец.
Она сложила пальцы лодочкой и влила в распахнутый рот сына воду, тот проглотил довольный и засмеялся, так радостно, как умеют смеяться только годовалые дети.
Белка уронила кедровую шишку и застрекотала возмущенно, мелькнул среди веток рыжий хвост. Мальчик поковылял в сторону дерева, белка стремительно помчалась вниз, возмущаясь еще громче, малыш приготовился было заплакать, но высокая женщина в зеленом платье протянула ему добычу:
— Возьми, — шишка лежала на ладони, белка взмыла обратно на верхушку кедра, но мальчик настороженно смотрел на вышедшую из леса женщину и не торопился брать подарок.
Лита одним порывистым быстрым движением оказалась возле сына, и подтолкнув мальчика к эльфийке, улыбнулась:
— Не бойся, Лари. Это твоя бабушка. Она тебя очень любит, ведь правда?
— Правда, — тихо повторила Далара, осмелившись посмотреть своей дочери в глаза. И не было нужды в иных словах, а малыш, засмеявшись, схватил шишку с протянутой ладони.
-
