Вот почему она нужна мне.
Оглядываюсь по сторонам. Десяток столов пуст. Нэкохантэн открывается через четверть часа. Поначалу дела будут идти неспешно. Затем, с приближением обеда, толпа начнет расти. Убедившись, что в окрестностях нет подслушивающих, сажусь. Колон запрыгивает на край стола.
— Что привело тебя сегодня сюда, зять? — спрашивает Колон. — Застрял женщиной? Проклят странствующим богом? О-хо-хо, не думаю, что мое старое сердце сможет выдержать такое волнение.
— Если бы, — бормочу я. — Что вы знаете об Институте Прекрасных Принцесс?
Веселье Колон исчезает, оставив ее еще более древней и высохшей.
— Ах, да. Я боялась, что этот день настанет, — тихо говорит она. — Зять, лучше тебе забыть об этой вражде. С Институтом шутить не стоит. — Колон делает паузу и оглядывает меня. — Хотя подозреваю, что мой совет уж слишком припоздал.
— Тут вы правы, — фыркаю я. В моем сердце перемешиваются угольки гнева. — И планы у меня больше, чем просто поболтать. Я хочу с ними разобраться. Мне нужна ваша помощь.
Стальным взглядом встречаюсь с Колон. Старуха отворачивается, с ее губ соскальзывает судорожный выдох.
— Ах, зять, ты точно знаешь, как все усложнить старухе, — жалуется Колон. Ее взгляд смещается на фиолетоволосую девушку рядом со мной. — Внучка, закрой кафе. Этот разговор может занять некоторое время.
Шампу ускользает от меня. Запирает дверь и проверяет бумажный знак, прежде чем исчезнуть во внутренних помещениях. Все это время ее внимание не покидает нас.
Колон тянется посохом и подтягивает поближе к столу стул. Старуха устраивается на месте.
— Сожалею, зять, что ты пришел сюда впустую, — начинает Колон. — Институт Прекрасных Принцесс это враг, которому я не смею противостоять. Мои кости слишком ослабли, а кожа слишком изморщилась. Это молодые сражаются в глупых боях, а старики их предостерегают.
С этого начинаются переговоры. Я и не ожидала, что Колон сразу же поможет. Ее отказ вполне ожидаем. Колон была слишком мудра, чтобы злить мусков, несмотря на их оскорбления и высокомерие. Еще красноречивее то, что она не выступила против фениксов. Выйти против Института? Куда невероятнее.
Но я все равно собираюсь ее убедить.
— У вас не будет выбора, — возражаю я. — Институт не оставит вас в покое. Они охотятся на девушек с высоким ки-потенциалом. Шампу точно будет на вершине их списка.
— Шампу не слабая девка, которую схватить на улице, — вмешивается фиолетоволосая.
Шампу проскользнула обратно в комнату, пока мы с Колон разговаривали. Она прислоняется к опорной балке и пронзает меня негодующим взглядом.
Мой взгляд перескакивает на нее.
— Это не помешало им захватить Аканэ и Укё, — отвечаю я.
На лице Шампу буря. Готовлюсь к ее гневу. Затем тучи развеиваются. Глаза Шампу загораются восторгом, и девушка взрывается радостью.
— Кьяя! Муж беспокоиться о Шампу, — мечется из стороны в сторону Шампу, прежде чем прыгнуть ко мне. — Не нужно бояться, Шампу сильнее, чем слабая разрушительница кухонь.
Трах! Посох Колон ударяет о стол.
— Хватит, дитя, — шипит матриарх. — Зять абсолютно прав в своих опасениях. Глупые мечты о непобедимости приведут тебя к падению. Я думала, внучка, ты усвоила этот урок после своего позорного поражения от чужака.
Шампу съеживается и опускает голову.
— Да, прабабушка.
Взгляд Колон возвращается ко мне.
— Что касается тебя, зять, твоя забота неуместна. Пару месяцев назад со мной связалась представитель Института. Молодая женщина по имени Исии Акина заверила меня, что они не собираются вмешиваться в дела Джокецузоку.
Два месяца назад? Хмурюсь. Акина заранее планировала мое похищение. Они не случайно оставили Шампу в покое. Институт был достаточно хорошо проинформирован, чтобы знать, что неразумно будет ворошить осиное гнездо Нэкохантэна.
— И вы им доверяете?
— Доверяю? — усмехается Колон. — Ах. Такая молодость. Такая глупость. — Колон ерзает на месте так, чтобы ее большие глаза лучше всматривались в мои. — Позволь старой мудрой женщине кое-чему научить тебя, зять. Меж народов и наций доверия нет. Есть только личные интересы. Институт не бросает мне вызов, потому что злить Джокецузоку это много риска и мало выгоды.
— Но это так не останется, — возражаю я. — Институт создает армию. Они планирую завоевать мир. Им нужны девушки. Много девушек. Рано или поздно они ударят вас в спину. Допускаю, не сегодня. Но в следующем году? Через год?
Качаю головой и давлю аргументами.
— Институт сейчас слаб. Мы сможем победить. Промедлим, и потеряем наш единственный шанс.
Старуха закрывает древние глаза и опускает голову.
— Зять, ты молод. Я стара. Эти уши уже слышали раньше такие слова. Думаешь, ты первый? Джокецузоку пережила много бурь, — говорит она. — Западные страны, разрезавшие мою землю на уделы. Синьхайская революция, положившая конец династии Цин. Великая война, в которой твой народ убивал мой. Мао, посыпавший наши раны солью. Благодаря этому Джокецузоку и сохранилась. Мы проглатывали свою гордость. Мы склоняли головы. Мы терпели позор и ничего не делали. И, из-за этого, мы выжили. Наш путь продолжается. Наши традиции сильны. Мы процветаем. Возможно, ты прав, зять. Быть может, сегодня тот день, когда мы должны поднять руки. Но скажи мне, что же от этой затеи получит Джокецузоку? Зачем нам рисковать жизнями, сражаясь в войне твоего народа?
Мое лицо сморщивается от раздражения.
— Я не прошу, чтобы сражалась Джокецузоку. Я прошу, чтобы сражались вы.
Мелькает посох Колон. Трах! Резкий удар попадает мне по голове. Мир вокруг колышется, как будто он из воды. Поглаживаю отметину на голове и смотрю на старуху. Она не забавляется.
— Я матриарх Джокецузоку, мальчик! — гремит она. — Когда я поднимаю руку, руки поднимает Джокецузоку. Когда я иду на войну, на войну идет Джокецузоку. Все, что я делаю, отражается на моем народе. Месть моих врагов падет на мою деревню. Скажи мне, зять, что мне сказать скорбящей матери? Какими словами утешить осиротевшего ребенка?
Хмурюсь. Слова Колон бьют больнее посоха. Бремя лидерства. Жизнь Колон, как матриарха, ей не принадлежит. Она принадлежит ее народу. Именно это вгрызается мне в сердце. Директор. Когда я убью Артемиду, я тоже буду связана этими цепями.
Я к этому не стремлюсь. Свобода это основа моего бытия. Я странница. Я собственными глазами видела правду. У меня нет ни малейшего желания быть привязанной к месту. Но идея убийства всех этих невинных девушек тысячекратно хуже.
Ярость Колон остывает. Старуха опускается на свое место.
— Не то чтобы я не хотела помочь, зять. Я должна тебе за спасение моей внучки. Не будь я так обременена, я бы, возможно, сразилась вместе с тобой, пусть только чтобы почувствовать, как снова бьется это старое сердце. Но, увы, это не так. Я не могу тебе помочь. Я не могу рисковать тем, что вместо меня будет наказана Джокецузоку. Не без достойной их жертвы оплаты.
— Если прабабушка не помочь, помочь Шампу.
— Внучка, — предупреждает Колон.
Шампу прищуривается.
— Ты не сказать, что я не могу идти. Я воин, не матриарх. Мой бой не отразиться на Джокецузоку.
— Ах. Вот же молодежь, — вздыхает Колон. — Ты права, внучка. Бой на стороне мужа в праве воина. Я не могу тебе в этом отказать. — Старуха на долгое мгновение закрывает глаза. — Зять, у меня есть к тебе просьба. Сохрани этого глупого ребенка в живых.
Удостаиваю матриарха поклоном.
— Сделаю все, что смогу.
— О-хо-хо, как необычно вежливо, — дразнит Колон. — Жаль, что я так мало могу сделать. Если у тебя есть скромная просьба, эта старуха ее исполнит.
Поднимаю голову.
— Я прошу вашей помощи.
— Зять, — угрожающе говорит Колон.
— Я и в первый раз вас слышала, Колон, — отвечаю я. Мой голос серьезен, а глаза непоколебимы. — Но мне нужна ваша помощь. Я готова за нее заплатить.
— Это не то, что можно купить обещанием, мальчик.
Колон прищуривает глаза. Ее возраст слабо сочетается с нависшим над столом темным присутствием. Но я больше не веду дело с Колон. Вместо нее передо мной матриарх Джокецузоку. Она не в восторге от дипломатии с ребенком.
Я не ломаюсь. Я не дрожу. Я не отступаю. Гнев Колон лишь слабый бриз по сравнению с моей целью. Я не тот мальчик, которого она помнит. Она не в силах понять, насколько я серьезна. Откуда бы? Я прошла через ад. Я изменилась. Я стала сильнее.
— Скажите это, когда увидите мое предложение, — возражаю я.
Угрожающее присутствие Колон исчезает. Ее древние глаза заинтриговано блестят.
— О? И что же, по-твоему, поколеблет матриарха Джокецузоку, мальчик?
— Вечная молодость и красота — с ухмылкой предлагаю я.
Свистит в воздухе кривой посох. Я быстрее. Магия пропитывает мою душу. Хайгэки рвет. Сукэн сшивает. Тэнки принимает меня. Платье струится кружевами и розовым. Волосы рядом со мной формируются в ангельский шнурок. Посох Колон попадает в паутину. Он замедляется и, безнадежно запутавшись, останавливается.
Матриарх застывает. Она стоит, замерев в движении. Поначалу ее глаза распахнуты от удивления. Но они быстро сощуриваются, когда она ищет ответ на поставленную перед ней загадку.
Шампу нарушает тишину.
— Муж махо-сёдзё?
Колон высвобождает из моей паутины посох.
— Ты никогда не перестаешь удивлять, зять. А я-то собиралась отругать тебя, что дразнишь старуху. — Древний матриарх вновь усаживается на место. — Так значит вечная молодость и красота? Если ты шутишь, предлагаю тебе сразу это сказать. Есть темы, которые не облегчают дела с женщинами. Особенно со старыми.
— Это не шутка, — защищаюсь я. Делаю паузу и передумываю. — Во всяком случае, не совсем, — смущенно признаю я. — Не могу сказать, как это сработает с вами. Не без большой помощи.
Морщусь и отвожу взгляд. В ретроспективе, жестоко было говорить перед Колон «молодость и красота». Конечно, тэнки может это дать. Но, для столь старой и морщинистой, как Колон, тэнки, вероятно, за пределами ее возможностей. Во всяком случае, без чрезмерной помощи. Такой помощи, что превратит Колон в мою рабыню.
Подозреваю, она не посчитает такие условия приемлемыми.
Старуха подводит поближе посох и в знак наказания ударяет меня по костяшкам пальцев.
— Вижу, ты украл магию Института, — замечает Колон. — Как я понимаю, это и есть твое предложение? Если так, расскажи мне о ее природе. Если все будет достаточно хорошо, я рассмотрю твою просьбу.
— Не магию. Тэнки, — отвечаю я. — Тэнки…
Бах! Удар посоха Колон обрывает весь разговор. Крошечный матриарх встает на стуле. Она невероятным образом возвышается надо мной.
— Зять, ты хочешь сказать, что заполучил Ось Небес?
Ось Небес? Секунду бессмысленно смотрю на нее, пока не узнаю это название как альтернативное прочтение.
— Вы об этом слышали?
— Слышала? — качается в руке Колон корявый посох. Она медленно опускается обратно на свое место. — Как же глупа я была, — бормочет она. — Подумать только, все это время она была у меня перед глазами.
Хмурюсь.
— Так вы об этом знаете.
— Да, — отвечает Колон. — Некогда Ось Небес была величайшим из всех приемов Джокецузоку. Но она была потеряна. Потеряна уже три тысячи лет.
— Вы потеряли тэнки? — неверяще говорю я. — Как вам это удалось? Конечно, это довольно хитро. И опасно. Но это не так сложно передать. — Смотрю на фиолетоволосую девушку. — Если помочь, Шампу сможет научиться.
— В земле слепых и одноглазый король, зять, — объясняет Колон. — Не все жаждущие власти сильны. Они стоят на краю пропасти и боятся пасть. Так что, вместо того, чтобы улучшать себя, они ухудшают других. Они собственными руками выкалывают глаза всем, кто бросит им вызов, оставляя всех слепыми. Жадность была нашей погибелью. Секрет тэнки ревностно охраняли. Затем его потеряли. Так же как и многие наши приемы. Кланы уносили свое учение в могилу. Старейшины скрывали свое искусство, опасаясь силы чужаков. Ха! Как напрасно. Как глупо. Для чего же нужно искусство, если никто его не унаследует? Как мы можем называть себя великими, когда наши навыки растворились в легендах и мифах?
В словах Колон усталость, итог десятилетий бесполезных споров.
Это же чувство касается моего сердца.
Колон права. Я это знаю. Я видела нетерпение, с которым учили меня стареющие инструкторы. Жгучее желание, что они испытывали в связи с перспективой сохранить свое искусство в живых. Не поэтому ли они так готовы были продать своих дочерей? Жили ли они в страхе, что будут последними?
Тэнки, при всем своем величии, ничем не отличается. Нет, с ним еще хуже. Тэнки это магия, что могут постичь лишь молодые, талантливые и красивые. Шампу и Укё на это способны. Но эти девушки стоят на пике своего поколения. И им все равно нужна моя помощь.
Такие как я? Кто может разгадать искусство и без помощи его воспроизвести? Мы редчайшие в роду. В обычном клане могут поколения пройти без наследника. Если учителя отказываются учить, если ученики отказываются учиться, число и правда будет невелико. Прибавим жадность, убийства и политику, и тэнки крайне легко исчезает в тумане времени.
Тревожащее чувство. Задаюсь вопросом, кто же продолжит мои навыки? Я вложила в изучение искусства сердце и душу. Если оно умрет со мной, все равно что моя работа обратится в прах.
— Скольких можно научить Оси Небес? — спрашивает Колон.
— Для тэнки требуется высокая духовная сила, — отвечаю я. — У Шампу достаточно, но половина от этого, возможно, будет пределом. Еще им понадобятся грубые ки манипуляции. Ничего серьезного, но если девушка не может сформировать ауру, я напрасно потрачу время. — Я останавливаюсь и нервно улыбаюсь. — И… ну… им нужно хорошо выглядеть. Знаю, что прозвучит глупо, но тэнки основывается на ауре красоты, — с запинкой заканчиваю я.
— О? Так ты говоришь, что я некрасива, зять? — сверкают глаза старухи. — Ну хорошо. Я принимаю твое предложение. В обмен на мою помощь, ты обучишь Оси Небес любую способную девушку Джокецузоку.
На моих губах появляется широкая улыбка.
— Тогда договорились.
* * *
— Это много формы, — замечаю я.
Из нас странное собрание воинов. Обозреваю поле боя с насеста на вершине высокого здания. Справа от меня стоит Колон, прикрыв от солнца глаза и изучая копошащихся муравьев. Позади нее Шампу и Мус. Слева от меня Укё и Конацу.
Укё подходит ближе, хватает металлическую опору гигантского знака и перегибается через край. Она морщится, когда видит то, что заметила я.
— Нас же не арестуют, не так ли? — спрашивает Укё.
— Девка-повар беспокоиться о глупых полицейских? Они не воины, — ехидно говорит Шампу.
Нервозность Укё растворяется в гневе. Волшебный повар смотрит на фиолетоволосую амазонку.
— Хочу взглянуть, как ты будешь управлять рестораном с тюремной записью, стерва.
— Пф, — фыркает Шампу. — Если глупые офицеры заберут Шампу, Шампу отшампунить их, пока они все не забыть.
— Дети, — прерывает Колон.
