— Я знаю, Рэми. Я тоже сделаю все, чтобы ты жил. Чтобы вы все жили.
Миранис заставил телохранителя вновь сесть в кресло и тихо сказал:
— Рэми?
— Да, мой принц.
— Помни о наших сестрах.
— Не смей прощаться! — воскликнул телохранитель, вцепившись в его рукав. — Слышишь! Не смей! Даже там, за гранью, ты от меня не избавишься!
— Я не прощаюсь.
"Пока не прощаюсь".
— От нас всех не избавишься, — сузил глаза Кадм. — Мне не нравится, ни что ты несешь, ни что ты делаешь... но я доверяю вождю. Я знаю, что Элизар не даст Рэми умереть, а, значит, ты вернешься... но будь осторожен, Мир.
Мир не слушал. Его коснулся осторожный зов и, поняв, чего от него ждут, Миранис приказал:
— Оставьте меня, я хочу побыть один. Эллис, уведи Рэми.
— Мир!
— Уходи, Рэми... Знаешь, что мы в Виссавии, значит, в безопасности. Так почему упрямишься?
Когда дверь за телохранителями закрылась, Мир тихо спросил:
— Долго ты тут?
— Достаточно, — ответил вождь, выходя из тени.
— Мои телохранители тебя даже не почувствовали...
— Забываешь, что я часть Виссавии, — усмехнулся вождь. — Забываешь, что не хочу причинить тебе вреда. Духам, что спят в телохранителях, незачем тревожиться...
— Ты пришел не за этим... Ты все так же не спускаешь взгляда со своего племянника?
— А ты удивлен? — вождь взял из вазы яблоко и, повертев его в руках, надкусил сочную, сладкую мякоть. — Не смотри на меня так, Миранис. Да, мы большей частью довольствуемся эльзиром, но иногда хочется разнообразия... Рэми будет сложно пережить твою смерть.
— Боишься, что он не выдержит?
— Не боюсь. Я успел познать душу своего племянника. Он только с виду хрупкий и ранимый, но выдержит. Я бы тоже выдержал... если б не этот дух внутри...
— Ты был у хранительниц?
— Да, боги нас благословляют. Завтра мы не пересеем грани... но у меня для тебя не очень хорошая весть... Миранис.
— Говори, — насторожился принц.
Вождь выбросил огрызок в открытое окно и некоторое время смотрел на усыпанное звездами небо.
— Боги, и мои, и твои, Миранис, высказали свою волю. Никто из виссавийцев, даже Рэми, не должен знать, что Лилиана ждет ребенка... И Рэми связан с наследником узами богов. Мне очень жаль, принц, но... это означает лишь одно... Рэми не будет поддерживать твоего наследника, и твоя жена должна будет справляться сама. Прости...
Мир сжал кулаки, погасив вспыхнувший внутри гнев. В одно мгновение вспомнил он за что, собственно, ненавидел когда-то Виссавию. За их спокойное: "Мы не можем и не будем помогать. Прости". Как просто... прости?
— Мир?
Разговор двух идиотов. Мир отвернулся. Виссавия всегда была такой — интересы клана превыше всего, а сейчас в интересах клана было заставить Рэми... забыть о Лие. И они заставят.
— Рэми вам этого не простит. И мой сын вам этого не простит, ты это знаешь, Элизар.
— Это уже не наши хлопоты, Миранис. Мы сделаем то, что сможем, а дальше... увы, они пойдут сами. Богиня приказала... я ничем не могу помочь. Мы умрем вместе. Наши наследники будут жить отдельно.
— Так ли уж отдельно? — воскликнул Миранис. — Завтра Рэми, ваш будущий вождь, станет телохранителем моего нерожденного сына... понимаешь ли ты, великий вождь Виссавии... что если мой наследник умрет...
— ...то Рэми умрет вместе с ним... понимаю.
— И, тем не менее, просишь меня...
— Я уже сказал... воля богов...
Миранис нервно усмехнулся. Бесполезно. Вождя не пронять... да и принц, увы, воли богов ослушаться не может. Если ослушается — будет только хуже, и для Рэми с Лией в первую голову.
И Миранис смирился. У него не было выбора.
— Пусть так... когда? — прошептал он, усаживаясь на кровать.
— Ты же знаешь, что не выдержишь вне Кассии долго, — ответил Элизар. — Что ты слабеешь, ведь твоя жизнь, твои боги-покровители там... Так что... когда ты будешь готов, Миранис. Тянуть нет смысла. На полный разрыв уз богов нужно полгода, а у нас его нет. После твоей смерти твои телохранители пройдут через страшную боль, но они будут жить...
— Мы их бросаем одних?
— Мы не бросаем их, — возразил вождь. — Мы оставляем их на милость богов — Радона и Виссавии.
— Соперников?
— Брата и сестры. Мир, ты слишком много думаешь. Слишком много беспокоишься. Это ничего не изменит. Выпей...
— Заставишь меня забыть? — спросил Мир, забирая у вождя чашу. И впервые до конца поняв, почему Рэми боялся принимать их помощь. Вот и Миру теперь очень хотелось отказаться от отвара.
— Нет, успокоиться. Завтра тебе нужны силы, а сил после бессонной ночи не будет. Выпей.
Миранис выпил залпом, не чувствуя вкуса. Потемнело перед глазами, стало хорошо... Вождь открыл дверь и, позвав хариба принца, прошептал:
— Уложи своего архана и приведи мою племянницу.
— Да, вождь...
— И... — вождь внимательно посмотрел на стоявшего перед ним мага:
— Готовься к смерти...
— Я всегда готов, вождь, — грустно улыбнулся хариб. — Я пойду за грань за своим арханом...
— Осторожней, мой архан, — сказал Эллис.
— Иди сюда, Рэми, — невозмутимо отозвался в темноте голос брата. Арман все еще был окутан зеленым целительным коконом, но голос его был уже гораздо сильнее. — Сядь на кровать.
Рэми подчинился.
— Сегодня ночью останься со мной...
— Рина...
— Рина была тут вчера, а сегодня я хочу, чтобы ты был рядом, — ответил Арман. — Кровать большая, так что... этой ночью ты будешь спать здесь, брат.
Рэми ничего не ответил. Умытый, одетый в ночную сорочку, он через некоторое время лег на кровать и тотчас почувствовал, как пальцы Армана сжали его ладонь.
— Что? — просил он.
— Почему ты мне не сказал, что ранен...
— Ты ведь понимаешь почему, зачем тогда спрашиваешь?
— Мы должны поддерживать друг друга, Рэми, — ответил Арман. — Но ты скрываешь свои раны, брат. В бою такие вещи недопустимы... в жизни тоже, понимаешь? Я должен знать, что тебе можно доверять мою спину... Что ты не потеряешь сознание раньше, чем закончится бой.
— Понимаю...
— Больше никогда так не делай... больше никогда не сиди один в темноте...
— А сам? — тихо спросил Рэми. — Ты ведь любишь Рину, тогда почему...
— Братишка... помогать надо только тем, кто нуждается в помощи, — ответил Арман. — Рина и я очень хорошо понимаем друг друга. И пока мы не можем быть вместе...
— Пока?
— Потом посмотрим. И за кого ты беспокоишься — за меня или за свою тетку?
— За обоих, — пожал плечами Рэми.
— Спи...
Завозился в их ногах, устраиваясь поудобнее барс. Едва слышно ходил по комнате Нар, наверняка, притушив на ночь светильники. Скрипнуло, открываясь окно, впуская ночной воздух, и заботливые руки Эллиса натянули на Рэми слетевшее было одеяло, уберегая покрывшееся потом тело архана от сквозняка.
Рэми улыбнулся, пригрозив харибу пальцем:
— Я уже не ребенок, — едва слышно прошептал он.
— Еще какой ребенок, — смеясь отозвался брат. — Помнишь, как в детстве ты ночью проскальзывал ко мне в кровать... А ранним утром возвращался в свою комнату. Думал, что сплю и ничего не знаю.
Рэми улыбнулся — он всегда знал. Арман думал, что маленькому братишке было страшно спать ночью одному... а маленький братишка и в самом деле боялся... боли. Не своей, Армана. Ведь по ночам брата душили кошмары, и на самом деле это Арман не мог заснуть, пока рядом с ним клубочком не сворачивался Рэми.
Сквозь сонную одурь телохранитель слышал, как зашелестела тяжелая ткань балдахина, отрезая кровать от всего мира. Несмотря на неутихающую в душе тревогу, этой ночью Рэми уснул на удивление быстро. И темнота уже не была столь холодной. В этой темноте он не был один.
Глава 10. Семья
Даже не простились. Оба не простились. Когда Рэми проснулся, он уже знал, чувствовал, что ни принца, ни дяди нет в Виссавии. И удивлялся вспыхнувшему внутри беспокойству. Что он боялся за Мираниса — в этом не было ничего нового... но сегодня он боялся не только за принца.
Сев в кровати, он послал зов харибу. Тихонько скрипнула дверь, зашуршала ткань балдахина, и проворные руки хариба вызволили Рэми из плена одеял.
— Уже уходишь? — спросил Арман.
— Прости, я тебя разбудил...
— Ты же знаешь, что сплю я чутко, так на что надеялся?
— Мне надо идти...
— Надо, так иди. Только... — рука Армана легла на плечо Рэми. — Не делай глупостей, брат.
Глупостей? Рэми рывком встал с кровати. С помощью хариба наскоро оделся и дернулся, когда на плечи его лег тяжелый плащ:
— Еще только светает, мой архан, — пояснил Эллис. — Прохладно.
— Рэми... — позвал брат. — Что тобой?
— Что со мной? — зло спросил Рэми. — Что с принцем?
— Миранис никогда не был легким человеком, — ответил брат. — И ты, на самом деле, такой же. Вы оба любите свободу слишком сильно, чтобы ее кому-то доверить. Пусть даже это кто-то — близкий друг или брат.
— Близкий друг? — прошипел Рэми. — Я всего лишь его слуга!
— Ты на самом деле так думаешь? Думаешь, что Миранис так многое позволил бы слуге? Рэми... я знаю принца не первый год. И никогда, слышишь, никогда не осмеливался ему дерзить, хотя ко мне он очень благосклонен. А ты...
— А что я?
Рэми злился. Не очень-то понимая, что делает, он послушно повторял за учителем слова заклинания. Сосредоточиться не удавалось. Даже успокоиться не удавалось. Жрало внутри беспокойство, и Рэми чувствовал, как где-то вдалеке Миранису тоже нелегко. Куда принц ушел и зачем? Почему не взял ни одного телохранителя? Почему дядя пошел вместе с ним?
"Что ты творишь, Элизар!"
В темноте вспыхнула синим вязь заклинания. Рэми, повинуясь указаниям учителя, слегка исправил рисунок, утолщил одну линию и сделал более хрупкой, изящной, другую.
— Еще слегка правее... — тихо подсказал учитель.
Силы стремительно убывали. По позвоночнику пробежала волна холода. Напряглись вдруг невидимые нити уз, соединяющие Рэми с Миром, и тщательно сплетенная вязь вдруг рассыпалась, вспыхнув в темноте ослепительно синим пламенем.
— Ты сегодня чем-то озабочен, наследник.
— Еще раз, — прошептал Рэми.
— Я не думаю...
— Еще раз!
— Прости...
Рэми всеми силами пытался сдержать неудовольствие. Как часто в последнее время слышал он эти извинения? Наверное, слишком часто. Стоило ему только слегка разозлиться, как виссавийцы падали на колени, целовали руки, умоляли... смилостивиться?
Рэми было стыдно. Стыдно, когда взрослые мужчины, маги, унижались перед ним, когда просили о милости у него, у мальчишки, который и исцелить-то толком не умел.
Рэми чувствовал себя беспомощным. Не только из-за слепоты тела, а из-за слепоты магической... оказалось, он ничего не умел, хотя воображал себя магом.
А виссавийцы? Они были перед Рэми как на ладони. И стоило наследнику хотя бы чуть нахмуриться, как бросал их на колени вовсе не страх... раскаяние.
Как надо любить, чтобы так унижаться?
Как надо быть окутанным узами богов, чтобы быть настолько верными? Даже Рэми не мог так вести себя с Миранисом. Будучи безумно верным принцу, он все же сохранял ясность рассудка... виссавийцы же были ослеплены вождем и его наследником.
— Продолжим, — приказал Рэми.
И сам себе не поверил. Он приказал учителю? За одну только попытку приказать Виресу, телохранитель повелителя Кассии одарил бы Рэми приятным вечерком в сетях боли. Учитель умнее ученика, ученик должен подчиняться беспрекословно... в Кассии это казалось столь же нормальным, как и дышать. Но не в Виссавии. Но не для наследника, который может убить одним словом. Но даже смерть из рук Рэми они бы приняли со счастливой улыбкой.
Телохранитель постарался сосредоточиться на заклинании. Лучше уж работать до изнеможения, чем думать о Миранисе или виссавийцах. На этот раз вязь вышла более крепкой. Сеть легко уложилась в нужный рисунок. Получив разрешение учителя, Рэми позволил ей сжаться в упругий комок и выстрелить в сторону светящейся желтым фигуры. Вспыхнул защищающий мага щит, ответил на атаку искрами, и идеально сплетенная сеть вдруг разорвалась, облетев на землю синими ошметками.
— Великолепно, — похвалил учитель, и в его словах Рэми почувствовал неприкрытое восхищение.
Как же это раздражает. Вирес не хватил Рэми почти никогда, а этот осыпал комплементами, искренне гордился каждым успехом горячо любимого ученика. Только вот была ли любовь учителя чем-то, в чем Рэми сейчас нуждался? Как же!
— Этого мало... — Рэми усмехнулся, поднял вверх правую руку:
— Ты готов? — прошипел он стоявшей вдалеке фигуре Арама и, услышав ответ:
— Готов, наследник, — с силой сжал пальцы.
Щит Арама и на этот раз выдержал. Но Рэми видел, как обнимающее фигуру советника желтое пламя упало на колени, выдохнув:
— Ты быстро учишься.
— Ты слишком слаб для меня, — с сожалением ответил Рэми. — Хватит. Я не хочу тебя ранить... и ты для меня не противник.
— Хочешь подраться? — как же Рэми жаждал этого вопроса.
Почувствовав, как на губах его расцвела довольная улыбка, наследник медленно обернулся. Аура стоявшего рядом с учителем Кадма была ярко-синей, притягивала к себе взгляд, и в то же время Рэми почувствовал исходящую от телохранителя угрозу. Достойный противник... наконец-то.
— ...так мы тебе устроим... — пообещал Кадм.
— Не думаю, что теперь и тебе меня одолеть, — холодно ответил Рэми, тем не менее мысленно собравшись и приготовившись к увлекательной схватке. Давненько он по-настоящему не разминал мышцы... давненько? Не так уж и давненько, всего несколько седмиц назад. Во время интенсивных, безжалостных уроков с Виресом, по которым Рэми сейчас так скучал.
— А ты самоуверен, брат, — прервал воспоминания телохранителя холодный голос Кадма. Наследник облизнул губы и слегка усмехнулся, когда мышцы привычно напряглись, а внутри разлилось холодное море силы.
— И все же... — прошептал Рэми, чувствуя, как меняется его голос. — Я не хочу тебя ранить. Но я хочу подраться. В полную силу...
— Даже так. Как скажешь, Эррэмиэль. Лерин, поможешь надрать задницу зарвавшемуся наследнику Виссавии?
— Почему бы и нет... — жестко ответил второй телохранитель.
— В таком случае... я согласен, — выдохнул Рэми, душа в себе нетерпение.
— Оставьте нас, — приказал Кадм, но виссавийцы и не думали подчиняться.
Рэми, уже не замечая ни Арама, ни навязанного ему учителя, довольно усмехнулся, стягивая тунику и оставаясь в одних штанах. Он легко поймал брошенную Кадмом обитую медью палку. Слепота ему не мешала, глаза не были нужны. Рэми слегка подбросил боевой посох на ладони, безошибочно нашел центр его тяжести и, сомкнув пальцы, тихо спросил:
— Почему посох...
— Им сложно ранить себя...
— Себя? — усмехнулся Рэми. — Ты издеваешься?
— А сейчас и посмотрим.
— Это безумие! Остановитесь! — воскликнул где-то вдалеке Арам. — Это наследник Виссавии!
— Арам... — тихо пошептал Рэми. — Уходи...
— Нериан...
— Это приказ... вы же должны исполнять приказы наследника, не так ли? И ты, и учитель, уходите... я не хочу вас ранить... И я верю телохранителям. Они не ранят меня.
