— Э, э, тихо, спокойнее, — дю Понт слегка попятился.
— Вы меня напугали, — буркнул я, опуская револьвер, — вам не стоит так внезапно меня будить. В следующий раз я ведь могу и выстрелить. Случайно.
— Этого-то я и боюсь, — негромко сказал француз, — наша экспедиция все больше становится похожа на банку с пауками.
— Есть такое...
— Пока у Невера было достаточно людей, я мог рассчитывать на ваше благоразумие и его опытность, но гибель двоих из-за этого бегемота все меняет. Мне бы не хотелось доводить все до разборок в духе озверевших кладоискателей...
— И что вы предлагаете? — я проснулся уже достаточно, чтобы сообразить, что дю Понт хочет о чем-то договориться.
— Я не знаю, придумала ли эта девица всю историю с покушением или под этим что-то действительно есть. Но я могу воздействовать на мсье Невера с тем, чтобы он дал вам, скажем так, некоторые гарантии...
— Просто так? И он согласится?
— Конечно. Я более чем уверен, что у меня получится его убедить. Он, что ни говори, далеко не самый законопослушный член общества. Но что делать, опереться на официальные власти и армию на территории чужого государства я не могу. Остается действовать по неофициальным каналам. Но будьте уверены, влияние на мсье Невера денег и авторитета французского правительства достаточно велико, чтобы он прислушался к моим словам.
— Говорите проще, Жиль, мы с вами не на дипломатической конференции. Что вы от меня хотите?
— Видите ли, Танкред, — он явно смутился, — ставки в нашей экспедиции крайне высоки. Не мне вам объяснять, что такое находка хотя бы малой части величайшей библиотеки античности. Но кроме всего это может дать нам ключ к пониманию истории Рима, его восхождения к вершине.
— И теперь вы боитесь найти там что-то несоответствующее вашим представлениям об этом восхождении?
Дю Понт, отрицательно замотал головой.
— Бросьте, Танкред, я не боюсь того, чего там не может быть. Но вы не представляете, до какой степени правда может быть искажена моими противниками... Противниками моей страны и прогресса. Не побоюсь этого слова нашими противниками. Я не хочу, чтобы найденное нами сокровище попало в недобросовестные руки до того, как мы сами разберемся, что к чему... Уступите мне ваше право на независимую публикацию. А!?
Я отрицательно покачал головой.
— Я вам обещаю, — продолжал горячо шептать дю Понт, — вы будете упомянуты среди первооткрывателей, сделаете доклад во Французской Академии, получите любой доступ к документам. Только обещайте не публиковать их сами и повремените с докладом в Королевской Академии Археологии? Недолго, максимум годик. Мы успеем за это время все разобрать и подготовиться...
— Нет, Жиль, я этого не сделаю. Я обещал многим людям в университете и Академии, и я не стану их обманывать. Да и вообще, библиотека не может быть чьим-то личным достоянием. Она должна быть опубликована в открытой печати.
Дю Понт немного помолчал.
— Что ж. Мне казалось, что это было бы оптимальным выходом из сложившегося положения. Но как хотите.
— До рассвета еще часа два, — я поглядел на небо, — предлагаю выспаться. Завтра будет тяжелый день.
Дю Понт растворился в предрассветной мгле, а я завалился на бок и закрыл глаза. Прислушался... Шаги француза постепенно удалялись. Потом замедлились и повернули в другую сторону. Я отбросил одеяло и прокрался за ним. Годы уже дают себя знать, и шума я производил достаточно, чтобы опытный часовой мог заподозрить неладное. Но член-корреспондент Французской Академии Жиль Гастон дю Понт не был опытным часовым.
Он направлялся в противоположный конец лагеря, где обосновался Невер со своими спутниками. Челночная дипломатия в действии...
Гоше Невер сладко спал, накрыв лицо неизменной черной широкополой шляпой.
— Гаэтан, проснись! — зашептал дю Понт.
— Я вас внимательно слушаю, мсье дю Понт, — не меняя позы и не снимая с лица шляпы, произнес Невер.
— Я по поводу Бронна...
Я весь обратился в слух, не забыв, впрочем, взвести курок револьвера.
— ... меня сильно беспокоит сложившаяся ситуация.
— Я могу чем-то ее исправить, мсье дю Понт?
— Нет. Не в том смысле... Я, конечно же, не рад тому, что этот тип все время на шаг меня опережает, и с удовольствием бы избавился от его присутствия в экспедиции, но все имеет свои рамки, Гаэтан. Я не знаю, действительно ли ты послал эту девицу его убить, но если это так, то ты сильно превысил свои полномочия. Я не допущу подобного. Мы цивилизованные люди и это официальная экспедиция, а не сборище золотоискателей готовых перебить друг друга за лишний самородок. Тебе понятно?
— Мсье дю Понт, я всегда стараюсь действовать к благу общего дела. Тем более, когда принимаю частные решения в рамках своей компетенции.
— Ты слишком много на себя берешь. Здесь я решаю, что на благо, а что нет. Нам нужна библиотека, а не трупы конкурентов. Вопросы с Бронном я буду решать сам и по своему усмотрению. Ясно?
— Да, мсье дю Понт.
— Отлично. Твое дело — туземцы и дикие звери.
— Конечно, мсье.
— Вот и хорошо. Спокойной ночи.
Я отполз назад, к своему месту. Итак, дю Понт, конечно, еще тот фрукт, но убивать меня он все же не собирался. И хотя я отказался пойти на сделку с ним, свою часть, он как ни странно, выполнил. Почему? Несмотря на все он тоже человек довоенной генерации, почти мой ровесник. Убийства — не его метод. А почему он предлагал мне сделку? А если все равно договариваться с Невером, то отчего бы не получить с этого лишний профит с меня? Все логично. Проблема в другом. Что-то мне подсказывает, что в отношении того, кто здесь реально принимает решения, наш член-корреспондент несколько заблуждается. Как бы ему не разочароваться.
Глава 9
Местность за рекой оказалась более низменной, и местами переходила в откровенное болото. То и дело почва под ногами проминалась как наполненная водой губка, выплескивая на поверхность фонтанчики грязной воды. Густые заросли скрывали от нас цель нашего пути — столовую гору в центре котловины, и двигаться приходилось по компасу. Лишь к середине дня мы выбрались на чуть более высокое и сухое место.
— Смотрите! — воскликнул кто-то, — вон там.
Проследив за его рукой, я различил в зарослях нечто им чужеродное. Подошел ближе. Там открывалась обширная поляна. На ее краю, спиной к нам, возвышалось явно искусственное сооружение. Оно представляло собой нечто вроде святилища или чего-то подобного. В стволе огромного дерева было вырезано грубое изображение женской фигуры с копьем в руке. На животе фигуры виднелось изображение отдаленно напоминавшее символ карфагенской богини Таннит — треугольник, накрытый горизонтальной чертой с кружком. Вокруг дерева было сооружено подобие ограды из украшенных перьями шестов. У корней аккуратно разложены черепа животных. Впрочем, кажется, там было и несколько человеческих...
— Капище туземцев? — предположил Хеммет.
— В Габоне они выглядят по-другому, — заметил дю Понт, — но вообще отдаленное сходство есть.
— Такое впечатление, что они восприняли многое от античных поселенцев Стимфалополя, — добавил я, — довольно неплохо заметны пунические и даже римские влияния.
— Я всегда говорил о цивилизующей роли Рима, — улыбнулся француз, — рад, что вы переходите на мою точку зрения.
Я промолчал. Меня заинтересовали глаза фигуры. Они были нанесены краской разного цвета — один желтой, второй зеленой. Значит, странная местная традиция изображения античных богинь проникла даже к аборигенам. Может быть среди них нашли убежище последние сторонники уходящего язычества?
— Лучше скажите мне, что вот это за зверушка?
Хеммет вытащил из груды один из черепов. Я вздрогнул. Эти шесть клыков я уже видел. Только тогда их обладатель был далеко не черепом. Как же он огромен! Синклер не без труда удерживал массивную черепную кость, вполне достойную небольшого гиппопотама. В ней явно было много больше полуметра в длину. Зверь, которого я видел в пещере, показался мне заметно мельче.
— Очень странно, — склонился над находкой Хеммета профессор Пикколо, — покажите мне, пожалуйста, его коренные зубы. Потрясающе! Они до сих пор острые! Совершенно не стерлись. И эти скуловые дуги и теменной гребень! У этого зверя должна быть совершенно фантастическая сила укуса.
— Профессор, вы когда-нибудь встречали что-либо подобное?
— Нет. Насколько мне позволяют мои знания курса палеонтологии это какое-то весьма архаичное хищное. Но не из отряда Carnivora. Возможно из креодонтов... Но его размер просто немыслим! Я слышал о находке черепа гигантского хищника в Монголии... Лет десять назад его он был подробно описан в статье Генри Осборна. Но тот череп довольно сильно отличался от этого. Совсем другие зубы. Даже не представляю, чем этот зверь может питаться. Ему ведь нужно просто безумное количество мяса.
— Вы уверены, что это хищник? — с некоторой опаской спросил дю Понт.
— Без сомнения. Посмотрите на профиль коренных зубов. И резцы. Одна пара резцов трансформировалась в дополнительные клыки, а прочие вообще исчезли. Что-то подобное демонстрируют вымершие гигантские волки Северной Америки, но они лишь в самом начале эволюционного пути к этому. Тут же мы видим его завершение, вершину развития зубной системы гигантского хищника. Безумно интересный зверь, но встречаться с ним один на один в джунглях мне бы не хотелось.
— Люди много опаснее любых хищников, — педантично заметил Хеммет, — лично мне куда меньше хочется встречаться с теми, кто сюда принес этот череп, чем с его обладателем.
— В этом есть здравая мысль, — произнес Невер, — но все же я полагаю, что нам стоит воспользоваться вон той тропой.
Он указал на небольшую прогалину на другой стороне поляны.
— Встретить дикарей мы сможем и в лесу, но вот идти по тропе будем в пару раз быстрее, — добавил он.
После небольшого обсуждения мы сошлись на разумности предложения Невера. За полдня по болотам и джунглям мы прошли едва ли полтора десятка километров. А до скал было еще далеко.
Шагать по тропе оказалось не в пример легче, и мы быстро наверстали упущенное. К вечеру столовая гора заметно приблизилась, закрывая полнеба. Мы заночевали на сухой полянке, и в этот раз ночь прошла достаточно спокойно.
На следующее утро мы продолжили наш путь. Тропа весьма услужливо шла как раз в интересовавшем нас направлении, туземцы никак себя не обнаруживали, а мы, со своей стороны, не рвались с ними повстречаться.
От жары и размеренного шагания я даже начал подремывать на ходу. Из этого состояния меня вырвал треск, крики и ругательства, огласившие джунгли. Я бросился вперед. Посреди тропы разверзлась внушительная яма. Ее края топорщились обломками жердей и настеленных сверху листьев.
— Профессор! Он провалился! Ловушка!!!
— Отец! Что с тобой!! — закричала пробивавшаяся через столпившихся на тропе людей Ортенсия.
— Все нормально! Я в порядке. Только помогите мне выбраться отсюда...
Подойдя к краю ямы, я обнаружил профессора Пикколо застывшего в причудливой позе между торчавшими со дна ямы заостренными кольями. Как герпетологу удалось проскочить между ними, не напоровшись, для меня загадка до сих пор.
— Вы счастливчик, профессор, — заверил его Хеммет, после того как мы вытащили ученого мужа из ямы, — по всем правилам вы уже должны были быть мертвы, а у вас даже ни царапины!
— И я очень рад этому, — пробормотал тот, отряхивая куртку, — вид этих кольев навел меня на сильные подозрения о том, что они буквально кишат столбнячными палочками и прочей вредоносной микрофлорой.
— Следующему может так не повезти, — добавил Хеммет, — с тропы надо уходить. Пусть медленнее, но хотя бы живы останемся.
Возражений не было. Снова под ногами зачавкала влажная почва. К счастью столовая гора была уже близко и вскоре местность стала повышаться. Заросли постепенно редели, там и сям начали попадаться камни. К вечеру мы приблизились почти к самой горе.
— Ну и куда дальше? — поинтересовался у меня дю Понт, — надеюсь, наш проводник знает дорогу?
— Мы уже почти на месте, — заверил его я.
Судя по описанию и схеме, переданной мне умиравшим старейшиной, где-то здесь должен был располагаться вход в тайник. К сожалению именно эта часть свитка пострадала сильнее прочих, и я больше надеялся на везение, чем на точное описание.
— Нужно отыскать место для ночевки, — Невер огляделся, — я вижу довольно уютную ложбину.
Метрах в ста действительно был небольшой овражек, надежно укрывавший от ветра и лишних глаз. Мы спустились в него. По дну бежал небольшой, но чистый ручеек, в сгущавшемся вечернем сумраке можно было разглядеть нависавшие со склонов валуны. Через дальний вход в долину пробивались красноватые лучи закатного солнца, отбрасывавшие странные тени на дно оврага. Интересно, что может отбрасывать такую необычную тень. Поразительно напоминает человека в головном уборе из перьев...
Я поднял глаза и понял, что не ошибся. И этот человек был не один. Еще не менее двух сотен его соплеменников расположились над нами, готовые в любой момент обрушить валуны на наши головы.
— Упс, — только и смог произнести я...
— О нет, только не дикари, — испуганно прошептала за моим плечом Эльза, — почему опять они? За что! Что я такого сделала?
— Кажется, они настроены миролюбиво, — негромко сказал профессор Пикколо, поправляя очки.
В ответ человек с перьями что-то довольно угрожающе выкрикнул.
— Что он говорит? — толкнул меня в бок Хеммет.
— Я что, волшебник? Ни слова не понимаю...
Речь туземца была полна щелканья, цоканья и причмокиваний. Подобные звуки встречаются в языках аборигенов Южной Африки — бушменов и готтентотов, но здесь, в другом полушарии, в нескольких тысячах километров от пустыни Калахари? Это, несомненно, открытие в лингвистике, только вот будет ли кому про него рассказать?
Предводитель тем временем продолжал свою темпераментную речь. Где-то в стороне ритмично забили барабаны. Небольшой отряд туземцев отрезал нам путь к отступлению, перегородив вход в овраг. В другой ситуации можно было бы сделать ставку на наше явное военное превосходство, но зажатые в глубоком ущелье мы вряд ли могли в полной мере использовать нашу огневую мощь. К тому же солнечный свет бил нам прямо в глаза.
Туземец завершил свою речь особенно яростным пассажем, указав рукой куда-то в сторону. Прищурив глаза, я разглядел там что-то отдаленно напомнившее мне виденное в джунглях святилище.
— Попробуем открыть огонь и прорваться наверх, — предложил Хеммет.
— Их очень много, если они не разбегутся сразу, наши шансы весьма невысоки, — ответил ему дю Понт, передергивая затвор винтовки.
Я оценил предстоявший нам путь. Необходимо было пробежать по узкому, залитому солнечными лучами проходу несколько десятков метров. А все это время стоявшие на скалах туземцы будут забрасывать нас копьями, отравленными стрелами и камнями. "Невысокими" это еще весьма слабо сказано... Нас всего семнадцать человек, считая четырех женщин и профессора. Как минимум половина из нас в этом проходе и останется.
