— Да, к Кузнецову. Я — адвокат.
— А-а-а... тогда точно лучше зайти через южный вход. С северного — потеряетесь в коридорах, — поймав мой озадаченный взгляд, молодой человек милостиво пояснил, — у нас два входа — северный и южный. Оба — равнозначны. Архитектор постарался, блин! Вы сейчас у северного. Обойти здание не получиться: с одного бока у нас служебная парковка, с другого... — закрытая территория, в общем. Только, если вернетесь к метро, и там дворами выйдете.
— Спасибо большое!
Курьер привез заказ в срок: по предварительному звонку я перехватила пожилого мужчину в сине-желтой форменной куртке с логотипом службы доставки аккурат у выхода из метро.
Камни-ловушки наличествовали в полном объеме.
Взяв в руки самый мелкий с сигиллой отвода глаза, я провела подушечкой большого пальца по знаку и, заметив смятение пожилого курьера, который тут же заозирался, потеряв из виду клиентку, метким ударом выбросила опустевший камень в ближайшую урну.
Валерий Лыткин не подвел — ловушки работали. Хотя интуитивно я готовилась, что мужчина, расстроенный и недовольный нашим знакомством и встречей накануне, напакостит в ответ: отомстит за резкость и пренебрежение.
Добавив в кофе порцию отвара из кровохлебки и бузины, я тщательно размешала содержимое, легко взболтав закрытый бумажный стакан, сняла перчатки и, выбросив из головы лишние навязчивые мысли, идеи и страхи, поднялась по ступеням к южному входу в задние следственного комитета "столицы".
Голос интуиции, на котором я сосредоточила все внимание, подсказал в нужный момент увернуться, смахнув с лица локон упавшей поперек челки; после чего будто бы случайно споткнуться и отвернуться, чтобы оказавшись спиной у входной двери, преодолеть камеры видеонаблюдения за пределом их видимости. Мои манипуляции со стороны должны были выглядеть случайным стечением обстоятельств и неловкостью.
Внутри, снова прислушавшись к интуиции, я направилась к молодому упитанному парню в форме с хамоватым взглядом. Он в компании старшего коллеги с выправкой военного и густыми усищами под крючковатым носом стоял за стойкой КПП, рядом с лестницей наверх, и с напускным виноватым видом внимал наставлениям.
— Добрый день! Я к следователю Кузнецову. Иванова Ксения, адвокат его подозреваемого по текущему делу, — имя сорвалось с губ с привкусом былого авантюризма и дежавю. С вежливой полуулыбкой без тени кокетства я вытащила из кармана сумки через плечо фальшивый паспорт, удостоверение адвоката и протянула парню для оформления временного пропуска. — Могу ли я, только, попросить вас проводить меня к Кузнецову?! Ваш коллега у северного входа предупредил об архитектуре здания и о том, что сама я могу запутаться в коридорах.
— Второй этаж, двести седьмой кабинет, — нелюбезно огрызнулся молодой парень в ответ. — Не пройдете мимо!
— Сидоренко! — осадил его старший коллега. — Ты опять?! А, ну-ка проводи девушку-адвоката, курсант! А то за свое поведение схлопочешь все-таки выговор!
— Так точно, — отчеканил парень через несколько минут, закончив с пропуском и буквально бросив его мне в лицо вместе с паспортом и удостоверением.
Упитанный Сидоренко закрывал меня своей фигурой от камер видеонаблюдения на всем пути следования. Вслушиваясь больше в голос интуиции, нежели в монотонное брюзжание раздраженного молодого парня, я изредка обгоняла его на полшага, а после, по необходимости — отставала, также на полшага, чтобы на очередном повороте оказаться в тени брюшка Сидоренко вне ракурса очередной камеры.
— Вам следовало выкинуть ваш стакан с кофе, — недовольствовал молодой парень, — мало ли что. У нас с этим строго. Вдруг вы пистолет туда засунули?!
— Но я же прошла рамку металлоискателя у входа?! Это — просто кофе. По утрам я пью его из-за хронической гипотензии(40*), чтобы не грохнуться в обморок на работе.
— Бабы!
Миновав знакомый по падению КПП на втором этаже с куда более приветливым сотрудником, моим ровесником, Сидоренко провел меня через турникеты, воспользовавшись своим пропуском и бросив коллеге мрачное: "Адвокат, к Кузнецову. Лихачев велел проводить!", подтолкнул плечом к нужной двери и прошел дальше.
Коридор начинался с КПП и турникетов, как и запомнила: с этой стороны должны были появиться через полчаса ряженые Феликса. Видимо, как и я, бугаи зайдут через южный вход и поднимутся по главной лестнице.
Заканчивался коридор поворотом, единственным окном и лестничной клеткой — в ту сторону, не прощаясь, ушел Сидоренко, и спустя десять минут после появления ряженных Феликса именно оттуда выскочит взъерошенный Юра Грачев.
Я предположила, что если задержусь в кабинете с Кузнецовым, то проследовав за Сидоренко, смогу выйти к северному входу из здания, избежав встречи с бугаями Феликса. Интуиция согласилось, но предупредила о возможности взамен столкнуться лицом к лицу с другом Андрея.
Дилемма, однако.
Интерьер двести седьмого кабинета я запомнила не хуже иной детали любого падения, посчитав важной: расположение рабочих столов, черных стульев для посетителей, полок с папками и документами, симметричных фикусов в глиняных горшках. Сейф Юры Грачева бросился в глаза сразу, стоило перешагнуть порог. Однако я благоразумно поспешила отвести взгляд и сосредоточиться на оживившемся следователе.
Рыжий лохматый Кузнецов оторвался от экрана ноутбука не в пример резвее, чем в падении, в присутствии прихвостней Феликса. Я машинально сделала вывод: ведающий из их тройки ряженых использовал отвод глаз. Сейчас мужчина подобрался, выпрямился на стуле, закрыл крышку ноутбука — я мельком заметила на экране знакомое "профессиональное минное поле", и вежливым, но требовательным тоном поинтересовался моей личностью и целью визита.
Разговор с Кузнецовым получился экстраординарным.
Заняв один из стульев для посетителей, самый ближний к его рабочему столу, я представилась, а после пространно принялась рассуждать о правосудии, сыпать общими фразами, привычными по университетскому предмету — уголовному праву, и всячески лить воду. Мне были не известны фамилии фигурантов любого из его текущих дел, как собственно и имя с отчеством самого Кузнецова, потому я всячески выкручивалась, не давала вставить и слова в ответ, доводила следователя до нужного состояния.
Мужчина поначалу опешил, потом — разозлился, но постарался сдержаться, и, в конце концов — взорвался:
— Ты, кто, блин, такая?! Ксения Иванова!
— Адвокат.
— Чей?!
— Вашего подозреваемого по текущему делу.
— Ты бл... рехнулась на х... адвокат Ксений Иванова?! — мужчина вскочил со своего места и нецензурно-экспрессивно посулил уголовное преследование, отпуск в следственном изоляторе и отъем адвокатского статуса, если я сию минуту не уберусь из его кабинета восвояси.
Камень-ловушка с сигиллой движения воздуха под одобрительный шепот интуиции скользнул в ладонь сам. Я провела пальцем по знаку, поднялась вслед Кузнецову и довольная эффектом — легкий поток воздуха ударил мужчину в лицо, заставив поперхнуться и закашляться, с самой благожелательной улыбкой протянула стакан с кофе:
— Вот. Выпейте, пожалуйста.
Следователь схватил напиток и сделал большой глоток машинально.
Полагаю, если бы Кузнецов прибывал в спокойном расположении, он бы задумался над своими действиями, насторожившись, но потеряв контроль, мужчина попался в ловушку.
Я схватила его за руку и, превозмогая тут же нахлынувшие мыслеобразы будущего Кузнецова, властно приказала:
— Ты должен выйти из кабинета, ты выпил слишком много кофе и хочешь в туалет. Оставь меня одну на десять минут. Тебе нужно перевести дух и остыть. Возможно, за это время и я образумлюсь. Когда вернешься, садись за свою игру. Успокойся, приди в себя. Мое отсутствие тебя не должно встревожить. Мой утренний визит — просто недоразумение. Возможно, я ошиблась дверью и зашла не к тому следователю изначально, а потому поспешила уйти.
Отвар из кровохлебки и бузины сделал свое дело незамедлительно: очередное ругательство застряло на губах следователя, как под копирку из моего падения с ряжеными Феликса, глаза затуманились, по лицу расплылась полуулыбка. Не такая дурная широкая и неестественная, как у Юры Грачева от воздействия обращения, но все-таки тоже весьма заметная. Не к месту я подумала о реальной необходимости отвара, который я велела сварить Зо и дать законнику — в конечном итоге ведь мужчина все равно попадет под обращение об управлении сознанием, но как и остальные несущественные здесь и сейчас мысли, отбросила эту до подходящего времени.
Из всех обращений, отваров и сигилл для подавления сознания и внушения я предпочитала использовать именно отвар из кровохлебки и бузины. Сигилла была малоэффективна — побуждала человека или ведающего лишь к одному несложному действию или мысли; а обращение(41*) — то, хорошо мне известное, требовало непосредственного личного присутствия на коротком расстоянии, а в ином случае — прекращало воздействие.
Отвар из кровохлебки и бузины казался золотой серединой: подавлял волю, но позволял принявшему его сохранить воспоминания и действовать исходя из собственных решений, ориентируясь на слова-приказы ведающего, как на настоятельную и убедительную просьбу. Сознанию думалось, что поступки были продиктованы волей самого человека, а потому последствий после приема отвара не наблюдалось.
Существенный минус отвара, однако, заключался в том, что человеку, которого ведающий планировал напоить, требовалось создать условия, не противоречащие последующим словам-приказам. Я не могла обычно зайти в кабинет, влить в глотку Кузнецову свой кофе и приказать открыть сейф. Этот набор действий шел вразрез с логикой и обстоятельствами, а потому мужчина не подчинился бы, воспротивившись.
Иным был отвар из дурмана и полыни(42*), позволяющий взять под полный контроль чужое сознание и волю, диктовать решения, слова и мысли — принявший его становился податливой марионеткой. Но из-за тяжелых последствий, серьезного вреда здоровью, иногда до смертельного исхода, отвар не пользовался популярностью. Проще и вправду было призвать смерть с помощью обращения.
Я отпустила руку мужчины.
— Мне нужно... — Кузнецов неожиданно замялся, свел вместе колени, а после, не выдержав, еще раз рявкнул, — выйти! Вам следует подождать снаружи. И обдумать цель своего визита!
Мужчина порывисто выставил меня в коридор, с хлопком закрыл дверь кабинета, повернул ключ в замке и, убедившись, что я отошла к окну, бросился к самому дальнему помещению, последней двери, в противоположной от КПП стороне.
Твою...
Я не медлила. Вытащив из кармана еще одну ловушку с сигиллой отвода глаз, провела большим пальцем по вырезанному знаку и, убедившись, что камень снова стал камнем, сигилла активировалась и резьба исчезла, подошла к двери и приложила к замочной скважине следующую ловушку.
"Ключ" — сигилла воздействия на запирающий устройства — чуть нагрелся, блеснув вырезанным знаком, и замок с тихим характерным щелчком заработал, открылся.
Я вбежала внутрь, оставила на рабочем столе Юры Грачева стакан с кофе, чтобы освободить руки и присела на корточки перед сейфом законника.
Новый "ключ" в этот раз не сработал — сигилла нагрелась, блеснув очертаниями, и тут же исчезла. Ловушка опустела, а дверца сейфа не поддалась. Замок оказался слишком сложным для знака, сотворенного ведающим с низким потенциалом.
В этом была проблема всех "ключей" — они действовали избирательно, по одной им понятной схеме. Часть замков сигиллы открывали и закрывали, как по маслу, а часть — воспринимали чересчур трудными, и если у ведающего не было высокого потенциала, попросту не срабатывали. Или, впрочем, если в помещении или на замке стояла другая сигилла — защиты от проникновения.
Пустые камни я бросила в стакан с кофе, достала из сумки правую перчатку, надела и пальцами ввела код, который помнила по падению — "639012". Замок с тихим щелчком открылся.
Дел у Юры Грачева было много, однако искомое лежало обособленно, на верхней полке.
Папку я открыла, взяв в руки, машинально: пролистала знакомые еще по досье Гоши отчеты, показания и прикрепленные фотографии — информация в целом оказалась почти идентичной, за исключением, конечно, оформления. Никакой ценности для меня в деле не было. Но и рисковала я сегодня по другой причине.
Родственники погибших мальчиков не заслужили пристального внимания Феликса.
Интуиция солидарно подтвердила.
Я засунула папку с делом в сумку, закрыла сейф, сняла перчатку, подхватила стакан с кофе и камнями и вышла в коридор. Не знаю, действовала ли еще сигилла отвода глаз, но на всякий случай, запирая дверь очередным "ключом", я использовала вслед и другую ловушку. Пустые камни также бросила в стакан с кофе.
Моя дорога к выходу была спешной: я понадеялась, если потороплюсь, миную встречу лицом к лицу с Юрой Грачевым. По времени — могло обойтись.
Почти столкнувшись у самой лестничный клетки с Кузнецовым, выходящим из туалета, я наградила рыжеволосого следователя еще одним воздушным ударом, мысленно повинившись. Мужчина споткнулся и едва не упал, расквасив себе лицо, но меня благополучно пропустил.
И снова сосредоточившись на голосе интуиции, я шла, изворачиваясь в одном месте и огибая коридор в другом, боясь попасть в камеры видеонаблюдения. Несколько раз неудачно столкнулась лбами со спешащими навстречу сотрудниками, пропетляла кругами, едва не заблудилась, но, в конце концов, потеряв достаточно количество времени, выскочила через северный вход на улицу.
— Вы решили все-таки рискнуть? — знакомый молодой человек в форме и с сигаретой снова кружил рядом с урной. — Или уже рискнули и потерялись?!
— А-а-а... Да... я собственно... все... — вытащив из кармана две ловушки с сигиллой направленности и обращением к чистоте, я положила обе на крышку стакана и провела подушечкой пальца по очереди по каждому знаку, — закончила с делами.
— Кузнецов вас заболтал изрядно?! Не берите в расчет. Половину из его слов нельзя воспринимать серьезно, даже если он на службе и в форме.
Камни-ловушки сработали в момент, когда к служебной парковке вырулил дорогой внедорожник со знакомыми номерами — новый автомобиль Зо. Кое-как припарковавшись, из него пулей вылетел Юра Грачев в мятой, не застегнутой белой рубашке, с пиджаком на локте, чумным взглядом и не расчесанным ворохом волос на голове.
Я выбросила в урну стакан с кофе и камнями, и дружелюбно улыбнувшись молодому человеку, поспешила:
— Спасибо большое! За все.
Юра Грачев, забыв, кажется, закрыть автомобиль и активировать сигнализацию, влетел по лестнице в два шага, не видя перед собой никого и ничего.
Повезло!
Последним, что я услышала, удаляясь также спешно, но без полоумного куража, все дальше и дальше, были слова молодого человека с сигаретой:
— Грачев, тебе за твои секретные материалы теперь платят и в ФБР?! Откуда такая тачка-то?
С адвокатом Даны Лаврентьевой я успела встретиться еще до обеда.
Лысый низкорослый мужчина средних лет с густыми бровями, прозорливым взглядом, скупой улыбкой и заметной родинкой на щеке, как у Мерлин Монро, произвел на меня, в целом, приятное впечатление.
