И тут ему подумалось, что мертвый командир "сорок седьмых" может быть никак не связан с этими визитерами. То есть, Илья просто имел какие-то свои гешефты с хозяином фургона, чистая коммерция — ведь добытое в брошенных деревнях добро где-то надо было сбывать, — и ни в чем таком его не подозревал. Впрочем, это никак не объясняло, кто и зачем топчется сейчас внизу.
Семь человек плюс водитель фургона, который пока вне досягаемости.
Он отложил в сторону автомат. Нет, стрелять в доме нельзя. Держа наготове топор и нож, переместился к люку. В принципе, сестра с дочерью вернутся не раньше, чем часа через три, может, даже четыре. Сергачев и вовсе может не объявиться. В лучшем случае — не раньше, чем стемнеет. То есть, и проблем не создаст... и надеяться на него особо не приходится.
В идеале стоило бы повязать всех гостей, никого не убивая — по тепловой метке роль бойца в команде не определишь. Непонятно ведь, кто у них... даже не командир — кто больше всех знает о том, что они здесь делают. Тип, торчавший у фургона и вошедший последним? Кто-то из "пассажиров"? Водитель? Мужик с рюкзаком?
Пятна внизу снова задвигались. Слишком быстро и близко, не уследить.
Заскрипели ступени лестницы. Решили еще раз чердак проверить или сами намерены здесь разместиться? Крышка люка пошла вверх, впуская свет и чужаков. Он едва успел уползти за кучу тряпья и накрыться каким-то пыльным куском брезента — закапываться в саму кучу было поздно, да и наверняка теперь они проверят ее поосновательнее.
На чердак поднялись четверо, значит, трое по-прежнему внизу. Почему не все — понятно, тут и четверым тесновато будет.
Опилки за кучей хлама, в самом углу чердака, оказались не слишком слежавшимися. И неожиданно легко вдавились под весом его тела, так что брезент, скорее всего, никак не подсказывал чужакам, что под ним кто-то прячется. А те, разгребая кучу, еще и накидали тряпья сверху на брезент. Кто-то из них — кажется, тот, что оставался у люка — что-то недовольно пробурчал, но продолжения не последовало. Слышался приглушенный хруст — чужаки ходили по чердаку. Иногда совсем рядом. Смысла этой ходьбы он не понимал, так что оставалось лишь слушать, отслеживание тепловых меток не помогало увидеть хоть какую-то логику в этом броуновском движении.
И вдруг в похрустывание вплелось сначала приглушенное звяканье, а потом какой-то свистящий звук, тут же переходящий в глухой шелест, такой же короткий. Свист-шелест начал тут же повторяться, раз за разом понемногу приближаясь. Это что, они протыкают опилки и прочий утеплитель железным прутом? Так ведь и сюда в угол могут ткнуть... Он осторожно извлек оба пистолета, надеясь, что брезент над ним при этом не шевельнулся, и подтянул автомат.
А ведь придется их валить, равнодушно резюмировал он, слушая, как мерзкий посвист медленно, но уверенно приближается к схрону. Из положения лежа никак не взять живыми четверых. А ведь еще надо не дать уйти тем, что остались внизу. Остается надеяться, что самый сведущий из них не поднялся сюда.
Вопрос — что ищут чужаки, он отодвинул на потом. Задаст, если будет кого спросить.
Судя доносившимся звукам, прутом орудовал один чужак. Но орудовал довольно шустро, похоже, его отделяла от схрона лишь пара метров. Пятна тем временем перегруппировались и замерли, двигался только боец с прутом, остальные терпеливо ждали.
Прут свистнул совсем рядом, увязая в тряпье. Стало тихо. И вдруг он понял, что накрывавший его брезент вздрагивает от мягких шлепков и тяжелеет — похоже, чужаки решили перекинуть остатки кучи в угол, чтобы проверить место под ней. Прут засвистел снова, но продолжалось это недолго — прут ударился в лежавший у слухового окна бронелист. Раздалось несколько ударов потише и послабее — чужаки пытались определить размеры листа. Определили. Похоже, попытались поднять. Получилось. Потом лист глухо бухнулся обратно, отчего, казалось, завибрировал весь дом. Удивительно, но никто не выразил своего отношения к явному облому. Наступила тишина, но чужаки не уходили.
Невнятные шорохи, словно кто-то к кому-то подошел. Звук, похожий на шепот. Двое подходят к схрону... и начинают перекидывать тряпье обратно. Просто решили придать куче прежний вид или решили посмотреть, что под брезентом?
Неважно. Просто если они поднимут брезент, то чердак живыми не покинут. Потому что не нацелены стрелять первыми, а вторыми... он им не даст. Что касается тех, что внизу, то задача-минимум сокращается до не дать им выйти из дома.
Край брезента подпрыгнул вверх и...
Три выстрела слились в сплошной короткий треск, опрокидывая двоих, что поднимали брезент, и третьего — стоявшего в центре у дымохода. Четвертый чужак, осознав, что не видит стрелка, попытался нырнуть в открытый люк, но пуля ударила его в плечо и он с грохотом рухнул вниз, игнорируя ступени.
Так, там еще трое внизу, но их пули не пройдут через перекрытия, к тому же им еще и стены мешают, ограничивая сектора обстрела.
Он сорвал с разгрузки одного из мертвых брезентоподымателей — пуля вошла тому в левый глаз — осколочную гранату и отправил ее в светлый квадрат открытого люка. И едва успел укрыться за телом другого чужака, заметив еще гранату... летящую снизу вверх.
Два металлических яйца благополучно разминулись в узком проеме. Грохнуло внизу, кто-то истошно заорал, но разбирать слова было некогда. Громыхнуло уже здесь.
Ему повезло — бросок чужого гранатометчика оказался слишком сильным, и, стукнувшись о балку, вражеский "подарок" упал за дымоходом, в "мертвой зоне". Так что осколки лишь просвистели по сторонам, не задев его. Ждать, пока противник очухается, он не собирался. И нырнул в люк, поймав левым рукавом пулю. Та, пробив слои ткани, обожгла кожу и пошла дальше. Еще одна пуля прошла мимо. Гранатометчик, не ожидавший, что сверху тоже летит сюрприз и не успевший удрать, иссеченный осколками, теперь сидел в конце короткого коридора, привалившись к стене и обессиленно опустив руку с пистолетом — его хватило лишь на эти два выстрела. Рядом лежал тот, что сумел удрать с чердака, и стонал — приземление оказалось жестким.
Разбираться с ними было некогда, так что просто вырубил обоих — раз уж требовались пленные, и двинулся дальше. Трудно сказать, на что рассчитывали двое оставшихся в доме чужаков. Да и сам он думал лишь об одном — не дать им уйти живыми. Вопрос внимания соседей и властей в этот момент заботил куда меньше, чем необходимость покончить с незваными гостями до возвращения своих.
Первым на него бросился тот, что оказался в задней части дома — либо не смог открыть окно, либо понял, что по глубокому снегу далеко не уйдет. Чужак атаковал слишком грамотно, похоже, это был тот, что был за старшего в фургоне. Грамотно... но предсказуемо. Две пули — одна в шею, вторая в переносицу — лишили его всякой ценности как собеседника, но сожалеть об этом было некогда — последний чужак, тот самый "мужик с рюкзаком" (успевший нацепить такие же маску и очки, как у остальных), не целясь выпустил в его сторону пять пуль и рванул к выходу, продолжая стрелять.
Он бросился за чужаком, надеясь, что улица по-прежнему пустынна.
Мужик выскочил на крыльцо, почти скатился с него, выстрелил в распахивающуюся дверь. Фургон уже выруливал из какой-то боковой улочки, готовый его забрать — видимо, какой-то сигнал у них был на такой случай предусмотрен. Вряд ли водитель среагировал на стрельбу.
Вот только между фургоном и мужиком оказался патруль. Обычный дневной патруль. Четверо бойцов, двое с карабинами СКС, двое с "калашами". Патрульные ходили здесь не первый раз, район и жителей знали, а вот выбежавшего из дома мужика в маске — нет. Чужак демонстративно подчинился патрулю, бросил оружие на дорогу и поднял руки. Патрульные двинулись вперед, расходясь полукольцом, но тут из остановившегося в отдалении фургона выскочил водитель и одной длинной очередью положил всех четверых патрульных, из которых только один обернулся на шум мотора. Открыть огонь, впрочем не успел...
Водитель фургона сменил рожок в автомате и, полоснув злополучный дом несколькими короткими очередями, попытался подъехать ближе к подельнику. Тот, продолжая палить по дому, сдвинул боковую дверь и впрыгнул в заднюю часть салона — чтобы не мешать стрелять водителю, сменил пистолет на "калаш" с рожком от РПК и присоединился к напарнику.
Но далеко эти двое не уехали. Он мог видеть с крыльца, как фургон, вроде бы собиравшийся свернуть на первом же повороте налево, внезапно повернул в противоположную сторону. И едва он скрылся из виду, как из отвергнутого проулка выкатился гантрак, с которого вслед фургону начал бить пулемет. До его слуха донесся скрежет металла и звук глухого удара. А потом... Потом громыхнуло так, что в окнах жалобно зазвенели стекла, над домами поднялись клубы черного дыма.
Странное дело, но в его доме стекла уцелели — кроме того, что в чердачном окне. Его вышибло взрывом вражеской гранаты. Даже дверь пострадала не сильно, щербины от пуль на стенах тоже не слишком бросались в глаза. Осколки гранаты, взорвавшейся на лестнице, лишь посекли стены в коридоре. Даже странно, он ожидал больших разрушений. Он бросил взгляд на убитых патрульных. Кажется, минимум один из них скоро поднимется. Он задумался. С одной стороны, оставлять бродить по городу даже одного неупокоенного — чревато. С другой — сестра и дочь еще не должны даже собираться домой, а бывшие коллеги, только что явно завалившие беглецов, наверняка скоро заявятся посмотреть, откуда те так неслись.
Нет, с мертвыми патрульными пусть разбираются другие. У него тут имеется пара кандидатов на собеседование, да и с мертвецами хорошо бы уладить до возвращения девочек. Он оглядел пустынную пока еще улицу и закрыл дверь.
Убедившись, что потенциальные информаторы живы, хоть и не пришли в себя, связал обоих. Потом слышался шум снаружи, даже несколько выстрелов... В дверь, конечно, постучали, но без особой настойчивости. Видимо, упокаивая мертвых патрульных, их живые коллеги упустили из виду кое-какие штрихи в картине. Впрочем, дом не выглядел явным объектом нападения. В любом случае, ему это было лишь на руку. Когда все стихло, занялся стаскиванием трупов с чердака, что оказалось не таким уж простым делом. На то, чтобы переместить их в пустую кладовку и минимизировать следы недавнего побоища, ушло часа полтора. Конечно, все убрать не удалось, но хоть следы крови исчезли, да и остальное в глаза не бросалось.
Он надеялся, что информация о побоище дошла до Сергачева и тот если не появится здесь сам, то хотя бы позаботится о том, чтобы девочки не спешили домой. В любом случае, по его расчетам до их возвращения оставалось никак не меньше часа. Пожалуй, на то, чтобы выяснить, кто были эти люди и что им было нужно, должно хватить.
Первым он привел в чувство гранатометчика — второй выживший, судя по его поведению на чердаке, никак не мог быть обладателем всех ответов на возможные вопросы. Да и выглядел он получше, то есть сможет дождаться окончания допроса коллеги.
Пленный застонал и, нервно шевельнув губами, открыл глаза.
— Ху а ю энх ду ю ниит хиа? *
Версия, что незваные гости могут быть еще одной группой американцев, все еще казалась ему правдоподобной — и в порядке ее проверки он задал вопрос по-английски. Простую фразу его нынешнее произношение не должно было испортить. Пожалуй, получилось даже разборчивее, чем вышло бы по-русски.
Едва открывшиеся глаза пленного сразу же попытались округлиться. Он явно понял вопрос, причем без труда. А реакция в любом случае была нормальной. Но вот что именно его удивило? То, что вопрос ему задали на этом языке? Или то, кто ему его задал?
Вдруг лицо пленного исказилось от боли, глаза закатились, из шевельнувшихся губ вырвался хрип.
Ээ, нет, куда помирать? Еще же ни слова не сказал!
Он затряс пленного за плечи. Но тот отключился. Пульс, впрочем, присутствовал, хоть и не ровный, но довольно стабильный. Похоже, пока поживет.
Ладно, займемся вторым, пока этот в отрубе, решил он. А то пока снова очухается, и второй может помереть. Глаза того тоже были закрыты. Он грубо растолкал чужака, тот застонал.
— Ху а ю энх ду ю ниит хиа? — повторил он прежний вопрос.
Пленный расклеил веки. Медленно сфокусировал взгляд на обладателе голоса. Что-то промычал, но рта не раскрыл.
— Ху а ю энх ду ю ниит хиа?
— Ай... донт андэстэнд, — наконец проговорил чужак, — Не... па-ни-май-ю.
Русский? Хотя по одной фразе не понять, нет ли у него акцента.
— Рашн?
— Йеес... рашен. Ты... по-русски... понимаешь?
— Йес, — он решил пока не выходить из образа.
— Хорошшо, — выдохнул пленный. — Спраш-шивай.
— Ххто вы таххие? Шшто вам нушшно?
Пленный криво улыбнулся.
— Тебе не повезло, мужик. Кто знал — тех ты положил.
— Ессли ты не снаешшь, — от напряжения речь снова давалась хуже, — то ты мне не нушшен, — он поднял пистолет.
— Стой-стой-стой, — пленный, морщась, поднял левую руку, правая, похоже, совсем не хотела слушаться. — Я имел в виду — кто знал больше меня. Ты же не думаешь, что я совсем ничего...
— Оккей... Тепе поффторить вопросс?
— Не надо. Мы — наемники. Команда — сборная солянка. То есть... Кто откуда. Есть русские... то есть, были. Прибалты. Немец был. Трое американцев, один из них командовал. Еще один из наших явно знал больше остальных. Но он... сбежал, — пленный кивнул в сторону двери.
Он знал, что никуда тот не сбежал, но обрадовать собеседника не спешил. Тот отдышался и продолжил:
— Раньше ни с кем из них не работал, кроме одного. Через него и попал в команду. Но... он наверху... остался.
— Ссачем вы сдессь?
— Должны были забрать какую-то девчонку. Мелкую. У того нашего — ну, который знал — фотка была вроде.
Значит, все-таки американцы, резервная группа? Выходит, Сергачев прав в своих рассуждениях? "Гости" искали его дочь?
— Ххто васс нанял?
— Этого я не знаю, — наемник снова скривился, пытаясь улыбнуться, — кто-то, кому это по силам.
— Он сснает? — ствол пистолета указал на гранатометчика.
— Вряд ли он знает больше моего, — качнул головой раненый, — в своем деле он мастер, но в группе такой же рядовой, как и я.
— Ссдессь были фсе?
— Нет. Но где остальные, я не знаю.
— Они в городе?
— Я же говорю — не знаю. Но отделились до того, как мы вошли в город. И у них была еще одна машина, вроде той, на которой мы сюда приехали.
— Вошли?
— Да. Машина должна была проехать без подозрений. С водителем был один из наших.
— Водитель, шшто, не ваш был?
— Не знаю. Я его не видел до того, как в машину сел.
— Понятно. Этих, что ушли... много?
— Четверо. Один русский, остальные иностранцы. Или прибалты.
— Откуда вы пришли?
— Я не знаю, что это за место. Какая-то не то военная база, не то завод. Или научный комплекс какой. Одни ангары видел, да забор. Вокруг лес. До места, где мы пересели в свои машины, нас везли в закрытом фургоне. Вроде были еще какие-то машины сопровождения, даже бэтээр, кажется. И туда нас таким же макаром привезли. Ну, меня и еще двоих. Остальные уже там были.
