На самом деле, Евгений и впрямь так считал. Он прекрасно, во всех деталях знал историю Артолина. Для Женекерса наниматель Артолина был лишь очередным преступным элементом, до которого лорду песков не было дела, а чьи злодеяния тонули в объеме общей статистики преступлений королевства. Это было дело хранителей покоя, а не его. Для Евгения же этот случай был конкретным ужасом, которому он сопереживал.
Янтарная поднялась с пола, склонив голову.
— Я помню, что Вы не терпите такого... отношения к Вам, — она всхлипнула, — Я не забыла. Просто... Для меня это очень важно, и я не знаю, как мне благодарить Вас.
Евгения пробрало до озноба от этого покорного вида, виновато склоненной головы. Зная из книг, насколько горды лисоухие, для Янтарной это должно было быть пыткой. Не выдержав, он коснулся подбородка лисоухой, заставляя ее смотреть себе в глаза.
— Я не обладаю даром сопереживать, Янтарная, как и роскошью чувствовать эмоции. Но я помню, каково это, и примерно как это должно быть — улыбнулся Женекерс, — Потому тебя прекрасно понимаю. А теперь тебе надо торопиться. По моей информации наш Ядовитый друг скоро начнет разыгрывать свой эндшпиль, и нам надо быть к этому более чем готовыми. А что касается нанимателя Артолина, ты узнаешь, когда все будет сделано.
— И все равно спасибо, Женекерс — прошептала Янтарная, уже не сдерживая слезы.
Евгений кивнул, и молча ушел. Наверное, надо было сказать что-то еще, но слезы лисоухой были для него сейчас подобны изощренной пытке, и хотелось только одного — сбежать от них как можно быстрее, забиться в самый дальний угол своих подземелий и не вылезать, пока Янтарная не успокоиться. Уже уходя Евгений думал, а не сказал ли он этой лисоухой чего-то лишнего.
Янтарная же, в свою очередь, когда Женекерс ушел, просто села на пол и дала волю чувствам. Она рыдала минут двадцать, прежде чем успокоиться. Ей трудно было понять, что именно на нее нашло. Буквально несколько минут назад она была спокойно, и тут, внезапно такая буря чувств, стоило только появиться Женекерсу. Новость про решение мага относительно нанимателя Артолина лишь была лишь последней каплей, после которой ее самоконтроль дал трещину и разлетелся на куски.
Словно один внешний вид Женекерса вызвал в ее памяти все то, что им пришлось пройти с Артолином. А еще, своим природным чутьем она почему-то почувствовала не обычную для Женекерса зияющую пустоту, а боль. Бесконечную боль, одиночество, тоску, причем такие сильные, что в какой-то момент она перестала понимать, где чужая боль, а где ее собственная.
Оставался вопрос, что именно это было?
Женекерс внезапно снова обрел способность чувствовать? Едва ли. Янтарная была больше склонна верить в то, что это последствия путешествия через земли слез запоздало дают о себе знать. Лисоухая печально вздохнула. Не хватало только, чтобы она повредилась умом в тот самый момент, когда все будет зависеть от нее.
