...
"Прорыв остановлен", — отметил Виктор, прерывая трансляцию, которую вела одна из некроптиц, кружащих в небе над полем боя.
Опутать архипелаг наблюдательной сетью было не совсем просто, но не так уж и сложно: основные сложности возникали вокруг земель кланов, которые в большинстве своём так и оставались серыми пятнами, ну и столица императора, разумеется. Основная же сложность заключалась в том, чтобы спрятать на местности ретрансляторы особых волн, которыми между собой обмениваются некроголемы, при этом сделав их максимально незаметными для обнаружения сенсорами, и неприметными для случайных людей и нелюдей.
Несколько месяцев мастерские производили керамические сферы, похожие на крупные куриные яйца, которые закапывались под землю, подбрасывались в дупла деревьев или просто выбрасывались в воду. Получившаяся сеть не покрывала Японию полностью, была обрывочной и не давала точных данных сама по себе, но великолепно исполняла вспомогательные функции при обмене информацией между искусственными слугами.
"Жаль, что нельзя построить большие антенны, которые покрывали бы своими волнами все острова. Или...? А что мне мешает построить башни двойного назначения? А ещё лучше — тройного. Император не будет против того, чтобы за мой счёт отстроить небольшие крепости, которые будут соединены между собой переговорной сетью, что позволит быстрее получать информацию и реагировать на разнообразные ситуации. Ну а то, что эти же ретрансляторы будут частью моей системы слежения можно тактично умолчать. В чём моя выгода? Всё то же что и у остальных: смогу отправлять сообщения по всем островам, ну и выторгую ещё какие-нибудь незначительные преференции. Титул какой-нибудь, золото... Что там у дворянства в цене?", — приказав специализированному ИД записать идею на будущее, учёный вернулся к командованию подконтрольными войсками.
* * *
Летающий паланкин опустился на землю перед входом на территорию императорского дворца, после чего занавески из чёрного шёлка разошлись в стороны, позволяя пассажирам выйти наружу. Ясака, одетая в разукрашенное золотом праздничное кимоно, стоило взглядам сотен людей скреститься на ней, испуганно вцепилась в перчатку, обтягивающую руку учителя. Сам же мужчина, который и не подумал как-то украшать свой скафандр (лишь хламиду из чёрного шёлка накинул), никак не проявил неудобств, скрываясь за своей маской чумного доктора.
"Везёт ему", — подумала про себя молодая кицуне, чувствуя жуткое волнение, из-за которого уши то и дело норовили прижаться к голове, а хвост поджимался к ногам.
— Всё будет хорошо, — проурчала Тиао, находящаяся в облике большой тигрицы, ткнувшись носом в шею маленькой подруги.
— Угу, — отозвалась новоявленная принцесса, всё же делая первый шаг навстречу новой жизни.
Война союза нелюдей и императора, против мятежных кланов оммёдзи, которых переманил на свою сторону бесчестный сёгун, окончилась в рекордные сроки. Всё же превосходство в мобильности, осведомлённости и вооружении, сыграли в итоговом разгроме даже большую роль чем подавляющее преимущество в численности одарённых.
Придворные потомка Сусано, когда осознали тот факт, что могут вовсе пропустить всё "веселье", тем самым лишив себя заслуженной славы, поспешно собрали свои дружины и принялись добивать мятежников. И вот теперь наступил официальный день заключения мира, во время которого должна состояться помолвка принца людей и принцессы нелюдей... перед ликами верховных богов японского пантеона.
Подняв взгляд на Ками-сенсея, спокойного и невозмутимого, Ясака решительно стиснула зубы. Да... она не хотела выходить замуж, тем более за какого-то мальчишку, которого в глаза ни разу не видела. Нет... её никто не принуждал к этому: учёный просто объяснил все плюсы и минусы этого поступка, а также описал последствия, которыми грозят то или иное решение.
И вот молодой кицуне пришлось делать сложный взрослый выбор: собственные желания или благо для ёкаев?
Рядом находились представители от кицуне, некомат, тенгу, тонуки, юки-онна (ледяной народ, в жилах коего течёт холод), а также многие другие, одни из которых были похожи на людей, другие же — нет. В воздухе почти физически ощущалось напряжение, ведь впервые в известной истории нелюди, не носящие свою маскировку, пришли в сердце Японии не как враги.
Со стороны дворца, столь же величественного, сколь и вычурного, по ступенькам длинной и широкой лестницы спускались двое людей: высокий и широкоплечий мужчина в красно-золотых одеждах, с мечом в дорогих ножнах на поясе, и мальчик, примерно тех же лет что и Ясака, одетый в белое. За ними, отставая на добрые пять-шесть шагов, гордо шествовали генералы, советники, главы верных правителю кланов оммёдзи, верховные служители богов и шаманы. Все они имели вид торжественный, но напряжённый, будто бы в любой момент ожидали, что все эти монстры не выдержат вида человечины и нападут.
Обе группы остановились друг напротив друга, и лишь Виктор с Ясакой, и император с сыном, подошли на расстояние вытянутой руки. Старик, подслеповато щурящий глаза и одетый в оранжевое одеяние, держа в руках толстую книгу с золотыми страницами встал между ними, а затем в наступившей тишине спросил:
— Кто будет говорить за два юных сердца, чьи пути сплетаются сегодня в неудержимом потоке жизни?
Прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, на плечи присутствующих опустилась тяжесть, сковавшая движения и подавляющая волю. Люди и ёкаи упали бы на колени, если бы могли сдвинуться с места, но всё, на что хватало их сил — просто дышать, да и то не слишком глубоко.
За спинами членов императорской семьи появился мужчина, закованный в ало-золотые доспехи, чьё лицо было скрыто под шлемом, а позади доктора и кицуне возникла ослепительной красоты женщина, в короне из золотых языков огня и наряде, словно бы вытканном из пламени...
Примечание к части
Эта арка подходит к концу, но Япония появится в рассказе уже в двадцатом веке.
Прошу прощения за сумбурность последних глав: никак не выходит нормально завершить этот этап истории.
В следующей главе постараюсь дать ответы на все (или хотя бы некоторые) вопросы, так что не стесняйтесь их задавать.
Поздравляю с наступающими праздниками, желаю вам всего самого лучшего.
Добра и здоровья.
Поздравлятельная
(Япония. Тысяча семьсот двадцать шестой).
Ослепительной красоты женщина сидела на бархатном кресле с золотыми подлокотниками, со спинкой в виде солнечного диска чёрного цвета. Она была одета в шелка, облегающие стройную фигуру, придавая ей сходство с изящной статуэткой. От неё вовсе не ощущалось духовное давление, однако же даже самый тупой из "пустых", стоило бы ему лишь взглянуть на это существо, ни за что не усомнился бы в опасности, которая таилась за миловидной внешностью.
Взгляд Аматерасу был устремлён на учёного, облачённого в чёрный скафандр с капюшоном и маской чумного доктора, что в совокупности придавало ему отдалённое сходство с тенгу (не удивительно, что на некоторых картинах Ками Огненной Горы и изображался как ёкай этой расы). Мужчина суетился вокруг артефакта, перемигивающегося кристаллами разных цветов, который при должной доле фантазии можно было назвать хрустальным гробом, в котором мирно спала девятихвостая золотая кицуне.
— Приживление энергетики прошло успешно, — объявил Виктор, запустив последние элементы сложной структуры. — Осталось только ждать.
— Я лично прослежу за тем, чтобы моя жрица была в безопасности, — пообещала верховная богиня японского пантеона.
— В этом нет необходимости, — отозвался Франкенштейн, изображая небрежный взмах рукой. — Системы безопасности усыпальницы достаточно сильны, чтобы остановить вторженца уровня лейтенанта Готей Тринадцать.
— Ты смеешь перечить мне, смертный? — наклонила голову к правому плечу богиня, изучая учёного весёлым взглядом из-под полуприкрытых век. — И не боишься вызвать мой гнев?
— Лишь те, кому нужно самоутверждаться за счёт слабых, будут реагировать на подобные слова агрессивно, — всё тем же голосом, в котором вовсе не ощущалось эмоций, заявил Виктор. — Вы же, как мне кажется, давно ушли от подобного... Или я не прав?
Хмыкнув, Аматерасу откинула голову на спинку кресла и мелодично рассмеялась, после чего произнесла чуть жёстче:
— Не следует дёргать тигра за усы, смертный. Ты привёл ко мне новую паству; предоставил жрицу, которая будет равна, а в будущем и превзойдёт Тамамо но Маэ; повлиял на обстановку во всей Японии, укрепив императорский трон... Смертные этой страны многим тебе обязаны, да и благодарность богов велика... Но не следует думать, что тебе дозволено всё.
— Даже и не думал, — признался Франкенштейн, так и не проявив никаких эмоций. — Предлагаю оставить это место и заняться иными делами. На окончательную интеграцию новых участков духовного тела уйдут годы.
— Вечность для смертных; мгновения для богов, — заметила женщина. — Что же, наша следующая встреча произойдёт уже после пробуждения Ясаки-чан. Постарайся за это время не умереть.
Оставив последнее слово за собой, Аматерасу исчезла вместе с троном, так и не потревожив духовный фон помещения.
"Проекция? Возможно. Боги, как и иные энергетические существа, не могут находиться в мире смертных в своей полной силе", — мысленно отметил доктор, направляясь к выходу из усыпальницы.
* * *
(Япония. Тысяча семьсот двадцать седьмой).
Поместье клана Асакура стояло на отшибе от больших поселений, недалеко от старого кладбища с одной стороны, и большого леса с другой. На территории шаманов был небольшой горный массив, несколько кристально чистых водоёмов, ну и просторные поля, где резвились мелкие звери.
Виктор прилетел на встречу с главой объединения шаманов Японии в сопровождении служанки Тиао, а также сыновей: Френки, Нурарихёна и Куклы. Все они, кроме самого Франкенштейна, который даже сейчас не отказывался от своего скафандра, были одеты в белые кимоно, своим видом отдалённо походя на нормальную семью.
Обитатели поместья приветствовали гостей главы клана, однако близко к ним предпочитали не находиться, достаточно быстро удаляясь с пути по каким-то своим делам. Даже призраки, которые вопреки поверьям простых смертных игнорировали солнечный свет, в присутствии учёного и его свиты ощущали себя крайне неуютно.
Седой старик сухого телосложения, облачённый в домашние одежды, встретил доктора и его спутников у крыльца своего дома, после чего провёл их в открытую беседку, куда вскоре принесли чай и прибыли члены главной семьи.
Разместившись вокруг стола, какое-то время они обменивались ничего не значащими вежливостями, пока наконец пожилой мужчина не решил перейти ближе к делу:
— Весна — моё любимое время года, Франкенштейн-доно. Именно сейчас земля обновляется, мир наполняется жизнью и надеждой на что-то новое и лучшее... Вы со мной не согласны?
— По правде говоря, лично я не вижу разницы, — отозвался доктор, после чего извлёк из своей маски трубочку, при помощи которой пил чай, и отставил пустую чашу в сторону. — Я считаю, что удачное время то, которое выбирает сам человек... или не человек, чтобы сделать решительный шаг в будущее. Не важно, весна это, или же холодная зима... Даже осень ничуть не хуже. Топтаться же на месте можно вовсе круглый год.
Слуги рода, молодой наследник Асакура, да и спутники Виктора, выступали в этом разговоре исключительно как наблюдатели и декорации. Впрочем, внук главы (черноволосый мальчик лет двенадцати), явно хотел что-то ответить, но рука отца, незаметно тронувшая его плечо, заставила промолчать.
— Возможно... Возможно этот подход и верен, но он уж слишком нов для такого старика как я, — хозяин поместья вежливо посмеялся. — Я привык к тому, что у меня есть как минимум год для того, чтобы решиться на что-то серьёзное. Это позволяет взвесить все плюсы и минусы, а также не даёт совершить ошибку, к которой может привести излишняя поспешность.
— Затягивание решения может привести к ничуть не меньшим проблемам, — констатировал доктор. — Упущенное время уже не вернуть, а совершённую ошибку, если она не критична, можно исправить.
— В любом случае, сегодня мы собрались для того, чтобы договориться о союзе и взаимопомощи, — старик стал серьёзным, а воздух вокруг беседки уплотнился, мешая подслушивать и подсматривать. — Франкенштейн-доно, признаюсь честно: вы — не самый желанный союзник.
— От чего же? — проигнорировав хмурый взгляд
Нурарихёна и глухое рокотание Френки, изобразил намёк на удивление учёный.
— По вашей вине пострадали несколько кланов экзорцистов, пошатнулся общий баланс сил и погибло немало шаманов, — глава Асакура развёл руками. — В армии сёгуна не было членов моего клана, но этот удар ощутило на себе всё наше сообщество. Слишком уж нас мало.
— Понимаю, — не стал спорить Виктор, после чего извлёк из кармашка скафандра прозрачную дымчатую сферу, размерами с ноготь взрослого человека, положил её на стол и продолжил: — Возможно, это позволит изменить ваше мнение. Я назвал это "Стихийный Жемчуг". Перед вами Воздушная Жемчужина. Её основная функция — впитывать в себя разлитую в пространстве духовную энергию, придавая ей свойство стихии... Также можно помещать туда свою собственную энергию. К сожалению, вместимость одной Жемчужины крайне ограничена, и как накопитель её использовать не получится. Но...
— "Но"? — собеседник наклонил голову вперёд, изображая сильнейшую заинтересованность (хотя, он мог на самом деле быть поглощён любопытством, а не играть эту эмоцию).
— Попробуйте поместить туда духа, — предложил Виктор.
Пожилой мужчина не стал артачиться, вместо этого взял пальцами правой руки маленький шарик, затем сосредоточился... и над второй его рукой завертелся маленький смерч. Спустя ещё пару секунд маленький воздушный дух легко втянулся в Жемчужину, при этом перейдя на подпитку от поставляемой ею энергии.
— Если это — Воздушная жемчужина, значит есть и другие? — острый взгляд главы клана Асакура упёрся в маску учёного, но желаемого эффекта не возымел.
— Стихийный Жемчуг может быть разным, — подтвердил предположение собеседника доктор.
— Что же, Франкенштейн-доно, это многое меняет, — расплылся в улыбке шаман. — Император воистину мудр, раз первым увидел ваш потенциал. Ещё чаю?
* * *
(Япония. Одна тысяча семьсот двадцать восьмой).
Днём и ночью, без перерывов и выходных, сотни некроголемов и десятки некромагов строили город: первым делом они возвели храмы богов (прежде всего Аматерасу и Сусано, а затем уже и младших членов пантеона), после чего жилые дома и склады, башни и арочные композиции. Каждая улица этого архитектурного шедевра, состоящего из сплавленного в монолит камня и сплавов металла, являлась строгой геометрической фигурой, выступающей в роли линии, по которой к центру будет стекаться вся свободная сила, чтобы хозяйка монументальной магической фигуры могла использовать её так, как ей вздумается. Однако же и это было не всё: с четырёх сторон света артефакт был окружён восемью колоннами, толщиной по десять метров, и высотой по пятьдесят метров (по две на севере, юге, западе и востоке).
