Кроме того, надо шире распространять гигиенические требования— заставлять пить только кипяченную воду и мыть руки, чего добился уже в гусарском полку Цекерт. Он был очень удивлен, что даже такие минимальные ограничения позволили снизить заболеваемость в полку.
В первую очередь надо еще раз попытаться протолкнуть идеи военно— полевой медицины из будущего, положив в основу идеи главного хирурга наполеоновской армии Доминика Жана Ларрея, о которых я уже говорила и с Цекертом, и с Мелисинно, а в столице, надеюсь поговорить об этих вопросах с Яковом Васильевичем Виллие. Эх, только выслушает ли меня этот уважаемый человек— провинциальную капитаншу, не медика и не мужчину! Ну почему я не попала в мужское тело, я бы даже писать стоя научилась бы ! ( шутка!) Но надеюсь и его заинтересовать, передав ему письмо от Цекерта с предложениями от меня в обработке Цекерта.
Виллие и сам много сделал в этом вопросе, именно он придумал и внедрил госпитальную систему, которая во время Отечественной войны 1812 года не имела аналогов в мире. Первую помощь раненым оказывали в перевязочных пунктах, которые располагались в укрытиях по периметру поля боя. Затем санитары, в роли которых обычно выступали ополченцы, доставляли тех, кто не мог идти сам, в три развозных госпиталя (один в центре, два — на флангах). Здесь проводились срочные операции и определялась дальнейшая судьба пациентов — их распределяли по подвижным госпиталям, которые размещались в 10-15 километрах от места сражения. Кроме того, в крупных населенных пунктах имелись стационары. То есть фактически эта система являлась предвестницей современной полевой медицины.
Но я считала, что надо было сделать санитаров более обученными, дать им простейшие перевязочные материалы и лекарства, лежавшие в тех самых брезентовых сумках, которые висели на боку сандружинниц и сестер времен Великой Отечественной войны и которые мы вручили нашим гусарам. А положить туда уже можно было и мазь Вишневского, и перевязочные материалы в упаковках, и йод и ихтиоловку и еще много чего. Кроме того, Виллие я хотела передать и рецепты эфира, лекарств на основе анилина и мазей с лекарственными растениями— опять буду на дедушку ссылаться по этим идеям. У нас пока нет мази Вишневского, йода и ихтиолки в таких количествах, чтобы снабдить всю армию. Да и йод и ихтиолку Варвара пока не смогла воспроизвести в своей лаборатории. Да и мы еще не смогли воспроизвести эфир, а также лекарства на основе анилина и всё это протестировать. Но хотя бы заинтересовать лекарей этими идеями надо, у них возможностей больше и народа тоже. Но опять все зависит от того, насколько благосклонно отнесется Виллие ко мне и моим идеям.
Есть у меня задумки и о детях и медицине— раз мы с ней "познакомились" как раз на этой почве. Я хотела бы поговорить о более широком привлечение женщин в образование и медицину— абсолютно мужские сейчас и почти абсолютно женские области жизни в будущем. Но с этими идеями надо идти к вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, т.к. образование находилось в её ведомстве. Возможно, я смогу через Елизавету передать ей письмо, хотя знаю, что они находятся в очень натянутых отношениях. Но очень надеюсь, что мои слова, что эти идеи касаются лечения детей, смогут подтолкнуть Императрицу к этому.
Сейчас существует только одно образовательное учреждение, полностью "заточенное" под женщин — знаменитый Смольный институт благородных девиц, открытый еще в 1764 году по инициативе Екатерины Великой. Но выпускницы института или продолжали в нем работать классными дамами, или становились фрейлинами двора. Лишь единицы выбирали работу гувернанток в богатых дворянских семьях. Но этого очень мало, надо расширять сеть учреждений для обучения девушек, причем не только из дворянской среды, но и купеческой и мещанско-чиновничьей тоже.
Да, я знала, что в 1802 году император Александр I учредил Министерство народного просвещения. Его основными принципами были бессословность, за исключением крепостных, и бесплатность начального образования, а также преемственность учебных программ.
В 1804 году при церковных приходах стали открывать начальные школы, куда ходили в основном крестьянские дети. Такие школы были и у нас с Машей в Васино и Деревенщиках. С 1803 года главные народные училища стали преобразовывать в гимназии, но первая женская гимназия открылась только в 1858 году, в Петербурге.
В гимназиях делали упор на классическое образование — в приоритете были гуманитарные науки. А мне бы хотелось, чтобы гимназии, в том числе и женские, открылись бы уже сейчас, и в их программу надо бы добавить практическую направленность обучения, в том числе и врачебную направленность.
Но это все— дела послевоенные. А сейчас, пока у нас есть в запасе время, хотя его и ни так уж много, надо заняться именно подготовкой к войне.
Ох, сколько мыслей и идей, но выслушают ли их! Но — будем надеяться на лучшее!
Итак — что же я беру с собой— во— первых, письменные наборы с перьевой ручкой и чернильницами — у Варфоломея получилось сделать два варианта— очень изящных— мужской и женский, это на подарки.
Игры, книги, наборы бумажных кукол, валенки, бурки, мази, вещи для продажи из будущего заберет Миша, деньги нужны. Он же свяжется с купцами с целью установления дальнейших контактов и предупреждения их бедствиях войны. Приготовлены уже и клише визиток для продажи, только печатай сам или у специалистов.
Давно точет меня идея найти Алексея Ивановича Мусина-Пушкина и предупредить его о пожаре Москвы— пусть он спрячет получше рукопись "Слова о Полку Игореве", а то нам известны только два полных воспроизведения текста 'Слова'. Первое издание 1800 года, подготовленное графом, в котором Мусин-Пушкин разобрал манускрипт, ввел разделение слов, заглавные буквы и пр. Благодаря его кропотливой работе удивительный памятник древнерусской литературы дошел до наших дней и понятен нам. И вторая — снятая для императрицы в 1795 копия, известная как 'Екатерининская копия'. Она была издана академиком Пекарским в 1864 году. Но было бы отлично сохранить для исследователей именно подлинник.
И вторая идея — напомнить Императору еще раз о Петре Марковиче Полторацком и его бульонных кубиках и все-таки ввести их в войска. Идея-то отличная, и очень жаль, что в реальности она не осуществилась.
Ну и была у меня маленькая мечта— увидеть хотя бы мельком лицеиста Сашу Пушкина, он как раз в это время уже там учится. Конечно, у него вся жизнь впереди и вряд ли подросток воспримет мои предупреждения в стиле немки Шарлотты Кирхгоф, которая напророчила ему и двойное изгнание, и признание своего народа, заметив попутно, что жизнь поэта может продлиться и долго, но только на 37 году жизни он может погибнуть от мужчины-блондина или белой лошади. Я пророчить ничего не буду, а вот посмотреть на него мне очень хотелось.
Ну, и конечно, встреча с мамой Александра в ее имении. Ох, как же она отнесется ко мне? Свекровь — это всегда проблема! Мама моего мужа из будущего жила в Питере, виделись мы с ней буквально считанные разы, но и то я чувствовала, что не очень ей нравлюсь. А тут— какая-та вдовушка — капитанша заморочила голову Его Сиятельству, графу, да еще и на что-то надеется! Чувствую, будет мне нелегко! Но и для нее у меня и подарки есть, и идеи. В подарок— в первую очередь большая вязанная пуховая шаль— красивая, теплая и легкая и набор с перьевой ручкой и чернильницей с разноцветными чернилами.
А идея— во-первых, предупреждение о войне, о пожаре Москвы. А во— вторых— подсказки по приготовлению мазей и мыла. Имение у мамы Александра большое, богатое, думаю, найдется возможность изготовить такие вещи не только для себя, но и для продажи. Можно ведь мыло сделать с добавками трав и лекарственных растений, которые я также хочу взять с собой.
Ох, что-то много всего набирается, унесем ли? Надеюсь, справимся! Итак, скоро "в полет!"
Глава 62. "Переходы, перегрузки, долгий путь домой...."
Перелет совершился, как по нотам. Сначала я перенеслась в Москву будущего, купила там в подарок Императрице и другим дамам красивые кашемировые палантины — они были очень модными в то время.
Приготовила еще остальные подарки, взятые из прошлого— игры, книги-сказки и раскраски, куклы с одеждой— все это для маленькой Элизы. Для дам— наборы с перьевой ручкой и красивые наборы из серебра с жемчугом, которые в наше время стоили сущие копейки, а смотрелись очень шикарно. Купила, пользуясь моментом такой набор и Маше, и Полине в подарок на свадьбу, а также набор для своей "свекрови" и ее дочери, моей золовки.
Надо Мише потом подсказать, чтобы и он приобрел что-нибудь для Полины, пока есть возможность. Надо и Барыню озадачить— пусть также наберет нам на продажу таких наборов, да и себя любимую порадует— денег у нас в будущем очень много, можно набрать всего на продажу и на запас.
Кроме того, я попросила ее закупить запас различных приправ, особенно корицы, гвоздики, черного перца, горчицы в семенах и порошковой. Все это сейчас также было дешевым, а в прошлом ценилось на вес золота.
Поскольку я могла перемещаться только в знакомые места, я решила сделать так -перенестись самой сначала в будущее в Москву, потом поехать в Питер на поезде, найти места, куда бы я могла перенестись без опаски, а потом перенести туда сначала Варвару, а за ней — Мишу.
Как и в прошлый раз, для переноса я хотела выбрать какую-нибудь церковь или монастырь. Я остановилась на Александро-Невской лавре, которая была открыта для посетителей и в прошлом, и в настоящем. Решила выбрать укромную келью, уда перенестись сначала самой, оглядеться, а затем перенести по быстрому Варвару и Мишу с минимумом вещей. Была идея перенестись на территорию Лазаревского кладбища, одного из самых старых в городе, но оно было тогда небольшим и никаких и откуда там толп посетителей, чтобы затеряться на нем, пока не было. Это же не современный музей под открытым небом и не туристский центр, и не центр города, как сейчас, а окраина города.
Я представила картину, как между могилками на Лазаревском кладбище в Александро-Невской лавре вдруг появляется дама с мужчиной на руках, затем она исчезает и появляется уже со старушкой на руках, а потом с сундуками. А потом эти пришельцы тащат эти сундуки, петляя между склепами и могильными плитами, на площадь Александра Невского, чтобы поймать извозчика. И как мы будем объяснять извозчику и монахам откуда они взялись на кладбище с сундуками? И представив все это, я засмеялась и поняла, что сначала надо все разведать, а потом только делать.
Остановиться мы решили в знаменитом Демутовом трактире, тесно связанном позже с именем Пушкина. Но в это время это достаточно популярная гостиница на 50 номеров, находящаяся в самом центре города, на Мойке в доме ? 40. Но во времена Пушкина адрес Демутова трактира был иным, он располагался на участке между набережной Мойки и Большой Конюшенной улицы. Причём на Мойку выходил каменный дом в 2 этажа, а на Большую Конюшенную — трёхэтажный. На дворовой территории между ними располагались продольные флигели с номерами.
Сейчас это здание находится в частном владении, принадлежит компании "Петербургские отели", я даже зашла туда, чтобы уточнить, могли ли в прошлом там останавливаться женщины без сопровождения мужчин. К сожалению, молодые менеджеры не смогли мне ответить и даже были удивлены, когда я коротко начала рассказывать славную историю этого здания— многие этого не знали.
А ведь в 'Демутовом трактире' часто и подолгу гостил Александр Сергеевич Пушкин. Первый раз он очутился здесь в 1811 году, вместе со своим дядей — Василием Львовичем Пушкиным, перед поступлением в Лицей. Впоследствии, Пушкин возвращался в 'Демутов трактир' не раз и не два: летом 1827 года поэт снял здесь крохотный номер, где работал над 'Евгением Онегиным', 'Графом Нулиным' и 'Сценой из Фауста'. Осенью 1828 года Пушкин вернулся в 'Демутов трактир' еще раз, чтобы закончить поэму 'Полтава'.
Среди других знаменитых гостей 'Демутова трактира' — знаменитый русский генерал, герой Кавказской войны, Алексей Ермолов, публицисты Павел Чаадаев и Александр Герцен. В трактире долгое время жили Тютчев и Грибоедов. В 1859 году в нем останавливался Отто фон Бисмарк — 'железный' рейхсканцлер Германской империи, а тогда — простой дипломат, прибывший в Петербург с посольской миссией. Как и многие петербургские дома, 'трактир' многократно перестраивался.
Но надо возвращаться к нашим заботам. Если я не смогу с Варварой остановиться здесь, на всякий случай были присмотрены адреса нескольких доходных домов и гостиниц, в которых останавливались приезжие. Самую большую надежду мы возлагали на дом ? 16 по Невскому проспекту, где находился самый дорогой, престижный и шикарный отель Петербурга — 'Лондон' или как называл его первоначально хозяин гостиницы немец Георг Гейденрейх — 'Трактир город Лондон'. К сожалению, здание сейчас не сохранилось, я могла только посмотреть на его место расположение в будущем. Также была надежда на одну из первых больших гостиниц в Санкт-Петербурге — "Большая гостиница Париж", открытая в 1804 году на Малой Морской улице, 23/8. Этот дом сохранился и я смогла полюбоваться на него. Насколько я выяснила из истории, в них могли останавливаться и женщины без сопровождения мужчин.
Точно также решено сделать и в Москве— остановиться в гостинице или доходном доме. Но тут дело шло труднее— мало сохранилось зданий начала 19 века, переживших все катаклизмы времени. Пришлось пока обойтись только адресами, по которым располагались доходные дома и гостиницы. Так, в начале 19 века у Покровских, Никитских, Сретенских, Пречистинских ворот возводятся 11 парных гостиниц по два этажа. До наших дней сохранилось только одно из этих зданий, расположенное на Покровке, в 17 доме, так называемая "Гостиница Стасова", названная так, поскольку ее проектировал архитектор Стасов. Сейчас это было обычное двухэтажное здание, на первом этаже которого располагался гастроном.
Но в крайнем случае, будем ориентироваться на местности. Да, насколько удобнее сейчас заказывать гостиницу через "Букинг" или подобные сайты и не размышлять, поселят ли одинокую даму в гостинице или нет.
А дальше нам предстояло еще и путешествие в имение мамы Александра Николаевича и знакомство с ней и сестрой Александра, которое пугало меня до дрожи в коленях. Я даже хотела отказаться от поездки, но слово, данное моему любимому, что я передам письма от него и осознание, что обо мне уже знают и надо каким-то образом все равно решать эту проблему, останавливало меня.
Но и еще мне предстояло написать письмо для Императрицы, чтобы напомнить о себе и напроситься на прием. Это тоже было непросто— ну не писала я письма таким высокопоставленным людям и даже не знала, с чего начать. Мне не хотелось, чтобы я выглядела очередной попрошайкой, намекающей на то, что Елизавете обязана мне жизнью дочери, но и бедной родственницей тоже быть не хотелось.
Вот и думала я над этой проблемой все эти дни, никак оно мне не давалось, ведь для составления писем в то время существовали строгие правила. Регламентировали не только обращения к адресату, подпись, стиль, но и количество обращений в письме, поля на странице, отступление после обращения и т.д. Пришлось переписать массу вариантов, пока получилось нечто, более или менее удовлятворяющее этикету того времени и одобренное Барыней и Мишей, к чьим консультациям я также прибегла. Итак, вот что я написала:
