Имелись и очевидные минусы — Енаи и Нагано не были летчиками, но, вполне догадывались о сложности попадания несущимся на огромной скорости самолетом в пусть и немаленький, но, маневрирующий на приличной скорости корабль. А ведь на 'Рейхенберги' надо было сажать неопытных летчиков; опытных пилотов Империи и так катастрофически не хватало.. Очевидно было и то, что ставку надо делать на массированный удар — а, вот то, что неопытные летчики смогут на приемлемом уровне маневрировать в группе и распределять цели было куда как менее очевидно; эта проблема куда легче решалась при ударе бомбардировщиков — носителей самонаводящихся бомб, укомплектованных опытными экипажами. Проблемой было и сопровождение 'Рейхенбергов' истребителями, поскольку 'Зеро', идущие на максимальной скорости, безнадежно будут отставать от 'Рейхенбергов', идущих на крейсерской скорости — так что надо будет срочно изобретать новые тактические схемы.
Аргументом, который склонил мнение адмиралов к 'Рейхенбергам', было то, что выбрав КГ-800, они, в критический момент, попадали в полную зависимость от русских, поставлявших готовые ГСН — при принятии на вооружение 'Рейхенбергов', в конце концов, все зависело от японских летчиков. Адмиралы привыкли полагаться на себя.
Был и такой момент — адмиралы были выбиты из колеи — с одной стороны, им не надо было объяснять, что даст применение таких авиабомб по небронированным полетным палубам американских авианосцев, или, тем более, пилотируемых крылатых ракет по американским тяжелым авианосцам или линкорам; с другой стороны, они отлично понимали, что доверенное лицо Красного Императора никак не является добрым волшебником, так что резонно возникал вопрос оплаты и гарантий.
— Нам бы хотелось знать Ваши условия, 'Иванов'-сама — сказал Енаи.
— Мне поручено узнать, какие гарантии сохранения этих поставок в тайне Вы можете предложить, Мицумаса-сама — ответил 'Иванов'.
— Вас устроит вариант, при котором эти поставки будут проведены, как полученные из Германии — разумеется, с проведением комплекса операций прикрытия? — деловито предложил Енаи.
— Применительно к 'Рейхенбергам' — вполне; собственно, кроме некоторых узлов двигателя там нет ничего сложного — ответил генерал — это довольно простое и очень технологичное изделие. Конечно, необходимо точное соблюдение авиационной технологии — такие скорости, на которых летает 'Рейхенберг', не прощают недочетов, допустимых для обычных самолетов. Что же касается поставок, мы готовы поставить Империи в течение полутора месяцев 400 боевых и 200 учебных машин, с тройным комплектом двигателей на боевые машины, ведь пилотам надо будет облетать их, ну а на каждую учебную машину будет выделено 10 двигателей, поскольку у них очень малый ресурс. Цена этого комплекта — 20 тонн золота, в него войдет полный комплект документации на производство 'Рейхенбергов'. За отдельную плату мы готовы предоставить опытных инструкторов и необходимое оборудование для учебной базы. В дальнейшем возможны поставки или готовых двигателей, или — ключевых узлов к ним.
Адмиралы переглянулись — о качестве производства японских самолетов, да и о культуре производства, существующей в авиапромышленности Империи, они знали все; и, отлично понимали, что если исходить из германских стандартов самолетостроения, то уместно будет говорить о 'качестве' и 'культуре производства'.
Тем временем, у Империи был только один шанс нанести американцам серьезное поражение в сражении за оборонительный периметр — потеря Марианских островов стала бы для Японии началом конца. Это должно было стать классическим генеральным сражением, в котором бросают на чашу весов абсолютно все, способное повлиять на исход битвы — и, малейший риск в ключевых моментах, способных повлиять на результат сражения, был недопустим. Кроме того, оставался фактор времени, которого, судя и по русским данным, и по сведениям, добытым разведкой Флота, катастрофически не хватало.
— Применительно к КГ-800, с Вашего разрешения, осмелюсь предложить несколько более сложный вариант — первым слоем 'легенды' будет то, что это новейшая разработка японских ученых; вторым — что это оружие поставляет секретная организация нацистов, не смирившаяся с поражением в войне — продолжил 'Иванов', выдвинув встречное предложение.
— Технологию Вы нам не продадите? — уточнил Енаи.
— Нет, Мицумаса-сама — я уполномочен предложить Вам иной вариант — 'раскрыл карты' 'Иванов' — мы передаем Вам чертежи и подробную технологию изготовления корпуса бомбы, ее оперения, боевой части и взрывателя — и, за отдельную плату поставляем опечатанные головки самонаведения, которые надо будет только установить в отведенные для них гнезда. Заранее хочу Вас предупредить — эти головки оснащены самоликвидаторами, так что при попытке вскрыть их они будут необратимо разрушены. Разумеется, эти головки будут изготовлены из комплектующих частей германского производства. Цена каждой головки — пять килограммов золота, в первой партии должно быть не менее 400 головок.
Адмиралы задумались — нет, никто из присутствующих не был наивным человеком, способным поверить в то, что японцы не найдут способа вскрыть ГСН, обойдя самоликвидатор; также всем была понятна игра советской военной разведки — разобраться в устройстве головки, это одно, а вот наладить серийное производство сложнейших устройств, тем паче, в том положении, в котором нынче находилась Страна Божественных Шелковиц, это совсем другое. Вопрос был совсем в другом — какую игру ведет группировка советской военной элиты, стоящая за 'Ивановым', и, кто, собственно, участвует в данной партии?
Первый слой был очевиден — деньги, огромные деньги, в драгоценных металлах и стратегическом сырье, в обмен на немецкую военную продукцию. Насколько эти деньги пригодятся СССР, было понятно даже младенцу.
Второй слой также был очевиден — каждый день затяжки войны обходился США в сотни миллионов долларов только прямых убытков, так что заработать на затяжке войны столь необходимые Советскому Союзу деньги, заодно чувствительно ослабив сегодняшнего пока еще союзника и, завтрашнего врага было в интересах и страны в целом, и тех людей в советском руководстве, кто этим занимался. Енаи подумал, что, очень может быть, русские совмещают пользу для своей страны с изысканной местью неверным союзникам, в свое время практиковавшим такую торговлю с Третьим Рейхом, поставляя ему стратегическое сырье и промышленные товары через Испанию, Португалию, Швецию и Швейцарию — янки тогда тоже блестяще совмещали зарабатывание огромных денег с ослаблением стратегического конкурента, ставшего временным союзником.
С третьим слоем все обстояло намного сложнее — надо было точно выяснить, допускают ли русские возможность заключения с Японией соглашения по образцу того, которое они заключили с Германией, и, на каких именно условиях. Что очень важно — сделать это надо было так, чтобы 'не потерять лица', для чего требовался влиятельный посредник, пользующийся доверием обеих сторон вероятных переговоров. Нет, у адмирала Енаи хватало не просто добрых знакомых, но, единомышленников и в абвере, и в германском Генеральном штабе, точнее, среди тех, кто поддержал Роммеля — понятно, что речь не шла о разведке Кригсмарине, традиционно придерживавшейся проанглийских взглядов (соответствует РеИ В.Т.) — и эти же люди, в большинстве своем, весьма положительно относились к идеям основателя германской геополитики, генерал-майора Карла фон Хаусхофера (в АИ МВ, в отличие от РеИ, единственный сын генерала фон Хаусхофера не был казнен за участие в заговоре 20 июля — а, сам генерал не покончил жизнь самоубийством после капитуляции Германии, совершив сеппуку В.Т.), о германо-русско-японском союзе, направленном против англосаксонских держав (соответствует РеИ В.Т.) — но, тут нужен был очень нестандартный человек. Кроме самого генерал-майора фон Хаусхофера, подумал Енаи, вряд ли кто-то сможет справиться с такой миссией. Обратиться к нему адмирал мог — и ему фон Хаусхофер не отказал бы; но была одна 'шероховатость', способная испортить все дело — один из лучших учеников генерала, в свое время постоянный автор издаваемого фон Хаусхофером журнала 'Геополитика', Рихард Зорге (соответствует РеИ В.Т.) сидел в японской тюрьме по доказанному обвинению в шпионаже в пользу СССР. Проще говоря, идти к Хаусхоферу надо было с достойным даром — и освобождение Зорге, вместе с его группой, стало бы таким подарком; но, вот выцарапать группу Зорге у Тесю было задачей нетривиальной.
В крайнем случае, у Енаи был запасной вариант — послом Германии оставался Эйген Отт, причем, никаких признаков его опалы не наблюдалось, наоборот, Эйген-сама после переворота Роммеля расцвел, как сакура весной. Это было легко объяснимо для человека, знакомого с биографией генерала Отта — некогда капитан Отт был одним из доверенных помощников генерала фон Секта, впоследствии подполковник Отт был одним из постоянных авторов, кстати, как и господин Зорге, журнала 'Ди Тат', известного как 'рупор' генерала фон Шлейхера (соответствует РеИ В.Т.).. Проще говоря, генерал Отт был своим человеком среди германских военных русофилов — и можно было не сомневаться в том, что для него не будет закрытых дверей в Берлине; впрочем, Енаи полагал, что для старого друга России широко распахнутся и многие двери в Москве, в особенности, в Генеральном Штабе и Наркомате Обороны. Проблема была в том, что начинать беседу с Оттом — а он бы не отказал давнему знакомому — надо было с того же, с чего же ее пришлось бы начать с фон Хаусхофером, а, именно, с сообщения, что господин Зорге выезжает в Москву.
Мысленно Енаи выругался — он давно подозревал, что не зря Зорге захаживал в посольство Третьего Рейха как в собственный дом. Предложенная офицерами Кемпейтай версия, что все объясняется романом господина Зорге с фрау Отт, вызвала у него мысленную улыбку — судя по всему, это было прикрытие, скрывавшее давнюю связь этих людей, связь, заключавшуюся отнюдь не в информировании господином Зорге ведомств бригаденфюрера Шелленберга и адмирала Канариса.
Все было намного серьезнее — и, адмирал окончательно убедился в этом, прочитав протоколы допросов Зорге в Кемпейтай, любезно предоставленные ему армейцами. Зорге почти не кривил душой, говоря следователям, что он не работал против Японии — все верно, где бы господин Зорге ни числился, его резидентура (или точнее будет назвать ее сетью влияния?) трудолюбиво работала над конструированием столкновения Империи с англосаксами; это почти автоматически переводило идеи генерала фон Хаусхофера о германо-русско-японском союзе, контролирующем Евразию, из разряда теоретических построений в разряд практических надобностей. Нетрудно было представить, насколько серьезные силы считали эти идеи выгодными для себя, если политически неблагонадежный для нацистов генерал Отт стал германским послом в Японии, а имеющий сомнительные для безупречного большевика связи Зорге стал русским резидентом в Японии.
— Впрочем, о чем это я? — мысленно одернул себя Енаи — что это силы, как раз понятно — те самые, что провернули прорусский переворот в Германии и обеспечили договоренность немецких военных и промышленников с господином Сталиным. Те самые, что некогда готовили встречу в Бьерке — недаром ведь сейчас передо мной сидит сын того самого генерал-майора русского Генштаба 'Иванова', который был одним из убежденных сторонников русско-германского союза.
Четвертым слоем, предельно сложным, было понимание существующих раскладов в ключевых группировках советской элиты — конечно, в том случае, если удастся начать тайные переговоры с СССР на приемлемых для Японии условиях.
Как это не было грустно признавать куратору спецслужб Флота, но дальше самых общих познаний о группировках русской военной элиты флотская разведка продвинуться так и не смогла. Да, японские морские разведчики знали о существовании группировок, возглавляемых маршалами Жуковым, Коневым и Василевским — но, на этом их познания и заканчивались. Ни о позиции, занимаемой членами этих группировок по вопросу взаимоотношений с Японией, ни о деталях соперничества между этими группировками, ни даже о том, кто в какой группировке состоит, почти ничего узнать не удалось. Из имеющихся обрывков информации сложить цельную картину было невозможно — аналитикам просто не хватало данных. Собственно, Енаи даже не знал, в какой группировке состоит 'Иванов'.
Чуть больше информации было по русскому Флоту — японская разведка знала, что русский морской министр возглавлял группировку сторонников возрождения могущественного океанского флота. Так же было известно о существовании среди советских адмиралов многочисленного 'болота', искренне желавшего одного — чтобы их оставили в покое. Будет ли при этом русский флот владыкой Мирового Океана или же окончательно скатится к статусу третьеразрядного прибрежного флота, вроде норвежского или финского, их не интересовало.
Взаимоотношения русских Армии и Флота были предельно сложными, почти, как и в Японии — хотя, конечно, до взаимных убийств дело не доходило. Содержанием противоречий был вопрос о распределении военного бюджета — так же, как и в Японии, с той разницей, что для островной Империи условием выживания был могущественный Флот, то, для континентальной Империи — Армия.
Русский Флот, чем дальше, тем больше, становился загадкой для адмирала Енаи — загадкой, разгадать которую требовали его честь и долг самурая; загадкой, ставшей вызовом его профессионализму разведчика.
Русский Императорский Флот, тот, который был противником Флота Империи Восходящего Солнца в русско-японской войне и союзником в Первой Мировой войне, загадкой не был — это был неплохой Флот, имевший свои сильные и слабые стороны, адмиралов, таких, как Макаров, Эссен, Колчак, Непенин — и 'адмиралов', таких, как Рожественский и Эбергард, хороших и плохих офицеров, унтер-офицеров, матросов. Этот флот был силен своими моряками — но не верфями, кораблями, бюджетом, высшим руководством. Енаи уважал русских моряков за доблесть, проявленную экипажами 'Страшного' и 'Стерегущего', 'Рюрика' и 'Севастополя' в боях с Императорским Флотом. Большой интерес у него вызвали действия Черноморского Флота — собственно, единственным 'пятном на мундире' у черноморцев стала печально известная 'севастопольская побудка'; в остальном русские моряки действовали и смело, и весьма профессионально, сумев и эффективно противостоять 'Гебену', и изрядно осложнить турецкое судоходство, и, единственные в мире — успешно высаживали десанты при активном противодействии противника.
Красный Флот, разрушивший традиции победителей при Гангуте, Корфу, Наварине, Синопе, уничтоживший то хорошее, чем был силен Флот, созданный Петром Великим и, принесший анархию и развал, не вызывал у самурая Енаи ничего, кроме брезгливого презрения — это был, называя вещи своими именами, не Флот, а 'флот'.
Именно поэтому ни англо-советское морское соглашение, согласно которому Советский Союз получил право держать два линкора в европейских водах — и, неограниченно большой флот на Тихом океане, ни советская 'Большая программа' не вызвали у Енаи особого беспокойства. Причина была проста — Мицумаса Енаи вполне разделял мнение кого-то из британских адмиралов, так прокомментировавшего попытки Франции в конце XIX века построить флот, равный Королевскому Флоту: 'Тысяча кораблей и миллион моряков — это еще не флот!'.
