Зал ахнул.
— Так-так-так. Графиня, так это вашими стараниями полк, и ранее отличный, стал стоить трех любых других?
Вокруг как-то резко стало тихо.
— Сложно оценить, Ваше Величество. Максимум моих заслуг — просто дала им такую возможность. Ваши полки быстро учатся, и цена полка — больше цена его командира, как говорили мне сведущие люди.
— А небоевые потери?
Среди послов началось некое шевеление.
— Ваше Величество, полагаю я своим недалеким женским разумением, что если нет боев — почему же солдаты должны умирать? Я лишь исполнила долг жены графа.
— Поговаривают, что нет Вашим лекарским умениям границ.
— Только Альдонай всемогущ, Ваше Величество. Я же делаю то, что в моих скромных силах...
— Пока есть в королевстве Нашем такие семьи — нет причин нам беспокоиться сверх меры о будущности Нашей. Ну, а прочие дела Мы обсудим с вами, граф и графиня, особо. Веселитесь, господа. Мы рады приветствовать вас тут.
В нарушение порядка — впрочем, ребенку простительно — принцесса Джолиэтт почти солидно подошла к ней. Скрывая улыбку, Лиля сделала реверанс. Принцесса воспользовалась оказавшимся поблизости ухом и прошептала туда новость, которой просто невозможно было не поделиться:
— А у меня теперь корова есть! Пятнистая!
— Большая?
— Ага! Настоящая! С ушами!!!
— Да ты что?! Потом покажешь? — сказала Лилиан, и сунула ребенку специально сделанную пару цветных карамелей. — Это облизывают. С сестрицей-то поделись...
Ребенок хихикнул и быстренько пристроился назад в свиту брата, изволившего говорить с комендантом Лавери.
— Ну, один человек нам точно рад. — вдруг заметил Джеррисон. — Вы сделали прекрасное знакомство, мадам.
— Это точно. — согласилась Лиля. — Хорошие девочки.
— Только это не самое долгое знакомство.
— Ну и что? Они мне нравятся.
Король поднялся на возвышение, принцессы остались внизу. Из-за трона выступил низенький плотный пожилой военный — Лилиан была готова поклясться, что это сержант! — и подал королю открытый ящик. Король отдал берет, надел корону и, взяв скипетр, встал перед троном. С поклоном, сержант закрыл ящик и встал чуть в стороне.
— Любезные Наши подданные.
В зале наступила полная тишина.
— Прибыв в столицу, обнаружили Мы, что дела отца Нашего, милостью Альдоная и стараниями людей Наших пребывают в порядке и движении надлежащем. К тому сообщим, что границы державы Нашей спокойны, войска в порядке, казна наполняема. Буде случится некое волнение, как мы видели, готовы слуги и вассалы Наши привести области к порядку и повиновению безотлагательно. В том видим Мы залог успешного будущего державы и молим Альдоная о милостях его...
Лиля как-то вдруг осознала, что присутствует на самом настоящем историческом событии — тронной речи нового короля.
— .... в делах и трудах народ Наш добился великих успехов. Верим Мы, что всемерно споспешествуя тем трудам, охраняя спокойствие и благоденствие народа Нашего, с должным смирением можем надеяться на правление долгое, славное миром, законом, урожаями тучными, прибылями и делами великими как в пределах державы Нашей, так и за ними — до самых краев мира. В том и полагаем Мы вас опорой и рукой Нашей...
Король говорил неспешно и четко, минут пятнадцать, без записей и заминок. В вычурных оборотах Лиля слышались некие... Впрочем, речь следовало обдумать. И не один раз. А ведь большинство к ней, кажется, не прислушалось. А зря.
Лиля, держа графа под руку медленно пошла вкруг по залу, возвращая приветствия. Руки Джесса потряхивало, но он все-таки держался.
— Все хорошо. Все отлично. — подбадривал слева Тавер. — Давай, давай, командир, немного осталось.
— Нас... выпускают?...
На это странный вопрос Лилиан ответить не успела.
— Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство. — Ланье оставался Ланье. Тихий человек, знающий ВСЁ, как казалось Лиле. — Его Величество просит вас посетить его для беседы. Лэйр Тавер, вам предоставят комнату для отдыха.
— Найдемся — успела шепнуть ему Лиля. — Еще совсем чуть-чуть, граф, совсем чуть-чуть. Его Величество зовет.
Джесс только сжал эфес шпаги. 'Господи, не дай бог кто ее отобрать попробует, я же даже не знаю, чего он боится...'
Это беспокойство оказалось напрасным. Посты в парадной форме пропустили их без звука, открывая двери. И закрывая сразу вслед за ними. Скромная привычная приемная с прибранным столом, двери и...
— Ваше Величество, граф и графиня Иртон.
— Проси.
— Граф, графиня. Как вам понравился прием?
Полковник молчал. Ну, выбора нет, рискуем. Лиля выждала пять секунд и начала сама.
— Ваше Величество. — начала она. — Мы так счастливы и потрясены приемом, муж мой не находит слов, а я просто не могу удержаться...
Король был уже без короны, косметика в основном смыта. Зачем он нас вызвал?
Но король не стал её слушать. Он встал, ловко обогнул стол и подошел к Джеррисону. Прямо 'поверх' еще договаривавшей Лилиан взял того за странно безвольную руку.
— Джесс — голос его был ласковым и негромким. — Все хорошо, Джесс. Это я, Рик. Ну? Узнал? Ты как? Посмотри на меня, пожалуйста. Все хорошо. Мы во дворце Лавери.
— Рик... — прошептал Джесс. — Куклы. Опять куклы, Рик. Я боюсь, страшно боюсь. Лекарь говорит — все в порядке, но она же не солдат, Рик... Тавер куда-то тут делся...
Король не удивился, не отшатнулся, не переспросил. Он продолжил тем же голосом.
— Все под контролем, Джесс. Сейчас мы им прикажем, все нормально будет — кто против нас куклы? Никто. Все хорошо будет, Джесс. Все уже хорошо. Ты меня слышишь?
Джериссон Иртон, здоровенный мужик, держался за сравнительно хрупкого блондина как за последнюю соломинку.
— Шпага, Рик. Мири шпагу спрятала. Она маленькая, она не понимает, а кругом куклы...
— Ну, моя-то шпага вот она. О, а вот и твоя — смотри, ты ее сам держишь! Все хорошо, Джесс, Мири защитим, тебя защитим, все хорошо. Кого мне еще найти?
— Лекарь тут моя, лекарь... Рик, ее так полк любит, нельзя без лекаря, нельзя... В полку её надо держать, в полку, там кукол нет, туда куклы не доберутся? Я боюсь. Даже понять не могу — чего боюсь. Я фигню какую-то несу, так ведь быть не может, а кажется мне, что нет ничего!!!
— Ну, Джесс, это же твой полк — какие куклы? Не будет никаких кукол. Все хорошо. Ничего не бойся. Все будет хорошо. Слушай меня, слушай мой голос. Все хорошо, ты слышишь, все хорошо...
— Лекаря моего не потеряй, Рик, пожалуйста, я почти не вижу ничего, слышу плохо — в ушах звенит.
— Слушай меня. Ничего не бойся, Джесс. Все отлично. Все хорошо. Ты меня слышишь, значит все хорошо. Тебе ничего не показалось. Она тут. Слушай меня. Все хорошо, все тут...
— Я тут. Все в порядке. — сдавленно сказала Лиля
— Рик... ты ведь король теперь, да? Рик, так я устал, спать не могу, дожди, а я один.
— Король Мы, король, ничего ты не забыл — я же знал? Вот. Слушай меня. Видишь, ты почти в порядке. Смотри на меня, смотри. Так, правильно. Слушай меня. Пойдем. Пойдем, Джесс. У меня и зелье есть. Помнишь? Ты слышишь только меня, все в порядке, ты слышишь меня, ты спишь, ты засыпаешь, помнишь зелье? Вот моя рука, рука теплая, мы все живые, слушай меня...
— Помню, я тогда спал... Я так устал, Рик. Почему они все кричат? Рик, а?
Джесс еще что-то неразборчиво бормотал, а король, повел его за плечи куда-то за стол, ногой ткнув какую-то завитушку. За открывшейся панелью был небольшой коридор. Пройдя через пару поворотв, они оказались в холле с несколькими дверями. За открытыми дверями — покои с окном в сад. На третьем-то этаже.. В комнате была кровать, и через дверь Лиля, которая даже не могла собрать мысли, видела, как король посадил Джесса в кровать, помог снять сапоги, налил в кубок какой-то темный отвар и напоил его.
А потом держал за плечи, как больного ребенка, пока тот не уснул.
Король тихо подложил под шею друга подушку, удостоверился что рядом нет шпаг и кинжалов, снял крупные камни с шеи и кольца с пальцев, ссыпал все в прикроватный мешочек, а потом тихо кивнул ей на выход.
— Вот так. — сказал он ей выйдя в холл. — Вот так мои люди платят за свою и Нашу удачу. Что вы ему сказали?
— Ваше Величество, да ничего...
— Не врите Нам, графиня.
— Он по пути сюда... он хотел, наверное, но так себя вел...
— А вы — не хотели? Чего именно?
— Не знаю. — честно сказала Лиля. — Просто воспоминания... Он так себя вел раньше, а теперь было как-то странно... Вспоминал жену. То есть, мать Миранды.
— Вел. Он себя раньше так вел, а теперь странно вел. — выделил король фразы. Лилиан вдруг стало очень страшно. Джесса, здоровенного мужика, она не боялась. Этого сравнительно хрупкого тихого блондина, даже не повысившего голос, испугалась до дрожи. — Он вас хоть пальцем тронул против вашей выраженной воли?
Король сел на свое место. Лицо его было спокойным, голос ровным.
— Я не сказала ему ничего плохого! — как обычно, от страха Лилю 'понесло'. — А как деревянный он стал ходить после той бумажки, которую ему у входа сунули! Я, если помните, его и прикрыла, и собиралась увезти в полк.
— Bumazhki?
— Ну, письма!
— Так. Извольте ждать.
Король снова ушел в тот самый коридор и вернулся через три минуты с камзолом Джесса. Который и обыскал — невольно показав Лилиан, насколько плохо она знает мужскую одежду.
— Так... — снова сказал медленно Король, прочтя найденную записку. — Теперь стало понятнее. Легкого тебе вознесения, Наника, и светлого посмертия.
— Это какой-то условный шифр?..
— Нет. Это сообщение о том, что у него умерла няня.
— И это так его ударило?!
Король поднял на неё глаза и, пожалуй, впервые Лиля-Аля на себе ощутила что такое 'пригвоздить взглядом'.
— Вы, новоиспеченная графиня, хоть что-то о своем муже знаете? Мы скажем несколько слов о верном Нашем вассале. С двух, кажется, лет его фактически растила нанятая его отцом небогатая, некрасивая и не слишком умная вдова городского мещанина, Нанника Маллон. А потом растила и некоего не сильно нужного матери-королеве принца, когда таковой к нему прибился. Потом Джеррисона кидало и мотало по всей Ативерне — но он всегда возвращался и ей-то никогда не забывал писать. Почему же он мотался, спросите вы? У него репутация кота. Отец Наш кидал его в любую странную и тяжелую ситуацию, зная, что Джесс — вывернется. Сам будет выглядеть идиотом, его возненавидят или обсмеют — но дело он вытянет. В семнадцать его бросили как кость, как приманку баронессе Вик. Она любила мальчиков. Лучше — нескольких сразу. Его бросили вместо принца Ричарда — да, она уже приглядывалась ко мне. Он выдержал. Он выдержал месяц, а потом церковный суд — вы хоть вообразить-то можете, что это такое? Тогда я в первый раз услышал от него про куклы. Я еще думал, что он просто от меня отмазывается, еще злился — а потом увидел, что он не шутит и не врет. Отоспался в домике няни, вроде-бы прошло как дурной сон. Потом Альдонай пошутил с ним. Он дал ему жену, которая, как истинная дворянка, приняла мужа как Божью волю. Каким достался. Хотя и женился он против воли отца — Джесс получил дочь, Джесс получил статус. Около этой девочки из обедневшего рода он немного отогрелся. Альдонай завершил шутку — он забрал и ее. И осталось во всей Ативерне одно место, где ему было все ясно, где он был хорош, где он все правильно делал. Полк. Совсем не аристократический, совсем не парадный, пехотный полк. Его полк.
Рик говорил тихо, но Лилиан вжимало в пол, как прессом. Её бросило в холодный пот. И стыд.
— Для вас он — наглый красавчик, да? Бабник? В двадцать один год этот 'бабник' в Бейтари со своим полком вычислил и выбил банды герцога Байканского. Который до того убил двух королевских представителей и вполне реально собирался отколоться от Ативерны. Джесс вычислил его. Он ушел туда свежеиспеченным командиром роты, а вернулся — полковником, потому что Корова простудился и умер, а война не ждет. Джесс просидел там полтора года, зимовал дважды — но выбил всех разбойников. Он потерял там четыреста человек, провинция была залита кровью — но он все сделал. Он был единственным старшим офицером, оставшимся в полку после этой кампании. Ах да, маленькое уточнение — его туда отправили через неделю после смерти его жены. Что, вам не говорили? После возвращения я сидел с ним второй раз. Когда его 'приняли' во дворце все дворцовые прихвостни, включая его папеньку, чтоб его Мальдоная на том свете в... Извините. Слава Альдонаю, травница сумела подобрать и сварить ему зелье. И поил его я. Потому, что он никого больше не узнал, и никому не поверил — как и я, наверное, не верил бы никому. Кому нужен второй принц? Никому. Кроме самого себя и своего верного друга. Нескольких слуг. И уже слабеющей умом старушки-няни. А Иртон был нужен еще и смешной малышке-дочери.
Король Ричард выглядел совершенно спокойным, но Лиле казалось, что он с трудом сдерживается. И понимала, что вот сейчас у нее есть шанс не дожить даже до плахи.
— Мой брат. Мой несчастный двоюродный брат. Его дядя, мой отец, смотрел и видел смазливого здоровяка. И снова кидал его черти-во что. Как только тот выбирался из очередной ямы. Надо повесить на кого-то толстую истеричную девку, от которой — 'папенька' вам не сообщил? — отказались уже граф и герцог из сопредельных провинций? Верфи, в пользу Короны, управлять которыми надо учиться с нуля? Отлично, где у нас вдовец-Иртон? Давай, король приказал...
— Он нарушил договор! — попыталась хоть начать отбиваться Лиля, прикрываясь единственным, что пришло ей в голову.
— Да что Вы говорите? А не припомните его, договора, пятый абзац? 'Будет Лилиан Мариэлла, по отцу Брокленд, доброй женой, а он взамен...', так? Вам что, напомнить кто такая 'добрая жена'? Там первый же абзац, наверняка, был 'Во славу Альдоная и заветами Его'. Не припоминаете, книга Альдоная, глава шесть? Договор двусторонний — или у вас другое мнение?
Лиля с ужасом вспомнила, что 'Книга Альдоная' целую главу трактует о 'женах добрых'. И да, Лилиан Мариэлла Брокленд-Иртон, мягко выражаясь, не соответствовала и трети того, о чем там говорилось.
— Что, его женитьба — это главное, на что он вам жаловался? А как он себя вел — не говорил?!
— Вел — плохо, это верно. Но никогда не жаловался ни на что. Это то, от чего его трясло, как больного в горячке. Вот такой вот испорченный герой-друг Нам достался. Ну, и никак не сможем Мы забыть, что именно Джеррисон Иртон вытащил Нас из такой кучи неприятностей последнего года, что их и не перечислишь. Сегодняшняя вишенка на торте, Наника. Судя по всему, что-то еще зацепило его в вашем платье или поведении. Ладно. — король с усилием вернул себе спокойствие. — Сейчас Мы имеем возможности вознаградить Наших людей. Сообразно их надобностям. Конечно же, и ответить по их долгам, как подобает королю. Долг его перед Вами не может быть оспорен. Чего Вы хотите, графиня? Просите. Мы слушаем. Взамен же попросим мы малого для Нашего верного вассала, Джеррисона, графа Иртона. Вы желаете титул? Свободен будет титул герцогов Норделлов, древний и славный. Мы верим, что герцогство процветет под вашим управлением. Вы ведете торговые дела — Мы готовы обсудить передачу Вам нового торгового пути в Ханганат. Это десятки тысяч корон в течении пары лет. Вы имели намерение собирать и учить детей, чему не рада церковь? Мы можем поддержать это начинание. Выбирайте. Мы готовы платить, за исполнение единственной Нашей просьбы — Вы не будете рвать на части изуродованную — это Мы также признаем — душу вассала Нашего. Это не трудно, он вообще очень наивен за пределами битв — просто не ведите себя как холодная кукла, он ответит на тепло. Мы подлатаем ему душу, милостью Альдоная, насколько сможем, а вам просто не надо будет ее портить. Разумеется, факт такого его состояния не должен стать известным альдонам, ибо они могут его квалифицировать предельно скверным для нас всех образом. Займет это примерно три года — столько, как говорят, живет любовь обычно. Ну? Что хотите взамен? Покупаем. Платим без торга. Вы этого хотели? Никто в сопредельных и дальних государствах и близко не сможет предложить вам ничего подобного. Если только вы не хотите стать неведомой по счету наложницей Великого Хангана.
