Перевёл взгляд на поднявшуюся и подошедшую тем временем к буфету с винами маркизу, ждущую его ответа. Кратко попросил:
-Напиток. Большой бокал.
Удобно устроился в кресле. Именно в том, где раньше сидела маркиза. Возвращавшаяся к столу маркиза смысл поступка Лота восприняла правильно. Чуть потемнело сияние её голубых глаз, резче выделились скулы на миловидном лице, стали жестче линии губ баронессы. Но обострять ситуацию женщина не стала. Села в кресло напротив, спокойно взглянула в глаза мужчине и озабоченно поинтересовалась:
-Где твоя охрана Лота? У тебя ведь так много врагов!
-Сменила охрану виллы. Слуги на первом этаже. Адъютанты с охраной. Бруно остался у кареты.
-Хорошо, но всё равно полог молчания при нашем разговоре не помешает.
Маркиза сложила хитро пальцы левой руки, круговым движением махнула над головой правой. Коротко шепнула:
-Ис`с!
Воздух в комнате стал густым, подобным киселю. Краем глаза виделось его неровное дрожание. Еле слышимые звуки со двора и с первого этажа, доносящиеся через окно и открытую настежь дверь столовой внезапно исчезли. Вместо них на грани восприятия появился неприятный, раздражающий гул.
Собеседник маркизы ни как не отреагировал. Спокойно продолжал сидеть в кресле, терпеливо ожидая финала заклятия "Полог тишины". Маркиза, довольная проделанным, победно улыбнулась:
-Можешь рассказывать, Лота.
-Что тебе рассказывать, Уналл? Всё произошло так, как мы и договаривались. Нежить получила временную фору. Не пойманной ушла в лабиринт. Олла жив. Все условия твоего господина выполнены. Говори теперь ты. Что далее?
— Что далее?
Маркиза хищно улыбнулась. Губы женщины превратились в тонкие бледные нити, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Голубые глаза маркизы превратились в два куска прозрачного льда.
-Будем раскачивать лодку, Лота!
-Лодку? Ах, лодку! Но ведь это мятеж? Измена герцогу и присяге!
-Да, Лота! Измена! Мятеж! Предательство! И возможно война!
-Война?! Игла, ты заходишь слишком далеко! Это уже слишком! Герцогство не готово к войне!
-И пусть! Чем хуже — тем лучше! Прекрасное слово — война! Битвы и сражения! Пожары и убийства. Гибель городов и государств!
-Но погибнут сотни тысяч людей!
-Но таковы правила Игры! Нужна кровь! Много крови! Нужно очищение от грязи Оставшихся! И ты знаешь, что ожидает выигравшую сторону! Только не говори мне, что ты этого не предполагал, заключая со мной соглашение. И хватит разыгрывать из себя верного присяге, романтичного офицерика из Корпуса, нежно любящего весь этот мерзкий мир! Ты отвратительный актёр, Лота. Комедиантство тебе совсем не к лицу.
Мужчина молчал, внимательно глядя на собеседницу. Ржавая Игла, она же Осенняя старуха, холодно улыбаясь, ждала его ответа.
В комнате сидели два человека. Один с бледно-зеленными глазами, мужчина. Второй человек женщина, с голубым цветом глаз.
Но почему-то казалось, что их глаза светятся желтым янтарём глаз хищников, а на стенах силуэты их теней щерились клыками в приоткрытых пастях.
Сто вторая лига Центрального тракта.
Трактир Одноглазого Мишу "На перекрёстке".
Полдень.
-Хозяин! Еды, пива и чистый стол у окна!
Командный голос мастер-сержанта Службы, ударил железным кулаком по хрупкой тишине в зале трактира, заставляя сгорбиться и вжимать головы в плечи двух менестрелей притихших в углу и сутулого мастерового. Неудачников, зашедших в трактир минут за пятнадцать до того, как раздался громкий конский топот на дворе. Зазвенело, залязгало железо и в широко распахнувшуюся дверь вошли своим пугающим беззвучным шагом "скальпели" Службы Надзирающих. Тяжело ступая, заставляя прогибаться под собой толстые плахи пола, вслед за ними втиснулись в узкий для них проём, громоздкие от брони, мускулистых тел, тяжелых топоров и двуручных мечей великаны из "звеньев".
Троица в углу постаралась слиться с темной стеной за их спинами.
Вошедшие, рассредоточились по залу, занимая столы, лавки, наполняя помещение запахом кожи, стали, пота и злости. Именно злости. Старший из менестрелей мог поклясться на Малом Своде, что именно этот кисло-жгучий запах, заставляющий потеть его ладони, обнимающие кружку с холодным пивом, имеет источаемая вошедшими людьми злоба.
Злость застаревшая, намертво въевшаяся в тела, жесты, взгляды солдат. Он тоскливо переглянулся с партнёром. Черный день, чёрный час.
"Для полного счастья не хватает лишь господ офицеров Службы". С мысленным вздохом подумалось менестрелю и через мгновение он понял, что правду люди говорят — Отец Лжи очень любит шутить. Зло шутить, жестоко.
Ударили по тонкому слуху музыканта властные шаги. Серебряным звоном обласкали шпоры. Наклонившись вплотную к столу менестрель, таясь, сделал защитный круг у сердца.
Вошедшие в трактир господа офицеры в запыленной полевой форме, холодным взором обвели зал. Прошествовали к столу. Кровавым отблеском сверкнули ромбы на воротниках мундиров, заставляя опускать взгляды менестрелей, прислуги и кривого на один глаз толстого хозяина трактира. Взгляды офицеров ломали спины людей в угодливых поклонах, служили поводом для струек холодного пота. Офицеры Службы Надзирающих всегда пользовались любовью граждан герцогства.
-Вина. Мясо птицы. И менестрелям заплатил лаурий?
-Да, господин офицер! Как нельзя-то, как же без....
-Заткнись. Сур Олла, что им играть?
Второй молчаливый офицер самый старший по званию, это без сомнений — обращавшийся к нему говоривший чуть развернул плечи и выпрямил спину, обозначая строевую выправку. Командир медленно повел тяжелым взглядом в сторону музыкантов. Темно-зелённые глаза офицера буквально придавили к полу рассматриваемых им музыкантов. Если от его подчиненных веяло злостью уже чуть погасшей, чуть тлеющей, то от него шли волны чистой ненависти. Ненависти высокой пробы, той, что не гаснет со временем, а наоборот разгорается, сжигая в своём огне владельца. Или того, кто вызвал столь сильное чувство. Холодный голос разрезал тишину ожидания на тонкие ломти, роняя иней звуков на столы и пол, затягивая изморозью стены зала.
-Спойте, менестрели, балладу о сёстрах-лунах из замка У Трёх рек. Спойте старый вариант, тот, что создал великий поэт асс"Мотолар. Хочется освежить кое-что в памяти.
На подгибающихся ногах музыканты вышли из-за стола. Старший лихорадочно вспоминал первоначальный вариант баллады о сестрах.
"Как же там? Луна-обманщица и Отнимающая жизнь. Жива и не жива, едины в ненависти к друг другу обе. Готовы каждая родную кровь... Но невозможно нить прервать..."
Он уже готовился взять первые аккорды, как его, неосторожно вставшего у двери, она толкнула в спину, снося с пути ворвавшегося в трактир гонца Службы.
-Депеша господину гайт-офицеру асс"Мэллур!
-Ко мне, рядовой.
-Господин офицер! Пакет от господина высшего гайтер — офицера!
Олла требовательно протянул руку. Плотный конверт. Прошит суровыми нитями наискось, в центре расплывчатая клякса сургуча. Чёткий оттиск перстня высокородного асс"Ротон Лота, руководителя Службы Внешнего контроля.
-Вы свободны, рядовой.
Напряженный взгляд, излишне выпрямленная спина. Чуть прикушенная губа гонца.
-Что-то ещё, рядовой?
-Разрешите доложить, господин гайте-офицер!
Офицер разрешающе шевельнул кистью руки.
-На семнадцатой лиге тракта я был остановлен неизвестными! По внешнему виду, вооружению и способу остановки — рейдгруппа маркизата.
Шорох ткани формы, скрип лавок под угрожающе шевельнувшимися людьми, лязг металла доспехов на "звеньях".
Олла заинтересованно приподнял бровь.
-Очень интересно, рядовой. Продолжайте.
-Их главный вручил мне послания для вас, сур офицер!
-И где же оно?
-Они, сур офицер!
На стол перед Олла лег конверт простой бумаги и изящный свиток дорогого пергамента, простой листок, свёрнутый пополам. Листок несколько помят, темная точка в верхнем углу. Конверт не скреплен ни сургучом, ни суровой нитью, обычный конверт. Свиток перевязан шелковой нитью.
Олла покрутил послания в руках. Пронёс над пламенем светильника лист бумаги и конверт. Свиток отложил в сторонку, он знал, кто перевязывает ценнейший пергамент шелковыми нитями. Аккуратно вскрыл конверт извлечённым из ножен кинжалом.
Внутри конверта узкий листок, на нём три короткие строчки: "Здравствуй, Олла. Нужно поговорить. Назначь место". И размашистая подпись внизу "Весельчак". Развернул мятый лист бумаги: 'Ни с кем не говори и не встречайся!'. Более ничего. Взрезал нить на свитке: 'Сыне мой во Миру! Да благословенна будет твоя искра пастырями нашими Всеблагими Братьями....' — бла — бла, елей и патока, ага, вот и суть — ....и я буду счастлив лицезреть тебя в исповедальне Левого крыла в день Пятого брата во вторую седмицу этого месяца в Южном храме.
Писано по распоряжению настоятеля Южного храма патриос — первосвященника Фавия'
Олла перечитал ещё раз все три послания, переложил их с места на место, словно гадальные карты, потом одним движением скомкал всё в кулаке. Получившийся комок поднёс к огню светильника, зажег, уронил загоревшиеся письма на стол, аккуратно отодвинул в сторону так и не распечатанный пакет от дядюшки. Дождавшись, когда все письма превратятся в пепел, сурово взглянул на замерших у входа менестрелей:
-А почему я не слышу музыки?
Форт Пернас.
Тренировочная база "звеньев" Службы Надзирающих.
Шаг, удар, отход, щит на поворот. Шаг, удар, отход, едкий пот заливает глаза. Рука со щитом еле выворачивает деревянную громадину под нужным углом. Шаг, удар, отход.
-Рядовой Равэлл Иссе!
Шаг, удар, отход.
-Рядовой Равелл Иссе! Прекратить тренировку!
"Иссе он". Удар. "Равелл он". Шаг. "Рядовой не он. Он сержант. Он егерь'. Крепкая рука наставника хватает его за плечо и разворачивает залитое потом тело лицом к себе.
-Виноват, сур наставник!
Наставник внимательно оглядывает измождённое лицо рядового "звена" Службы. Белки глаз красные, залиты кровью лопнувших от непосильной нагрузки сосудов. Дыхание хриплое, нижнее, когда легкие не успевают впитать кислород, получаемый с короткими вздохами. Рубаха и куртка солдата не просто пропитаны потом, они высохли на теле, покрывшись хрустящей коркой соленого налёта
-Сдать тренировочное оружие, рядовой. Отметиться в интендантском отделе у гамма-лейтенанта сур Дсато! Вы переводитесь в роту "скальпелей". После сдачи оружия пройдите к третьему входу. Приказ ясен?
-Так точно, сур наставник-сержант! Разрешите идти?
-Идите рядовой.
Равэлл разворачиваясь, пошатнулся от тяжести тренировочных щита и меча, на подкосившихся ногах провалился вперёд. Крепкая рука вновь хватает его за плечо, помогая сохранить равновесие.
-Рядовой!
-Я, сур сержант!
-Оставьте оружие здесь и пройдите сразу к третьему входу.
-Слушаюсь, сур сержант!
До третьего входа, если идти через плац, всего шестьдесят шагов но это чревато суровым дисциплинарным взысканием. Если же идти мимо арсенала, обходя плац и выступ угловой башни, то около ста пятидесяти. Но всё равно недолго. Равэлл шел долго, словно обходил форт по периметру. Ноги подкашивались, в глазах мелькали темные точки и била частыми приливами кровь в виски.
Тренировочная программа "звеньев", рассчитанная на огромных, массивных людей, по комплекции более похожих на япов, для него оказалась непосильной. Жилистый, сухой, выносливый, но лёгкий, он просто физически не мог выполнять все нормативы "звеньев". При весе снаряжения почти равному его собственному весу, он еле мог двигаться. Тонкокостное сложение не позволяло обрасти мясом, а пробитое в стычке с "лесными людьми" левое лёгкое недостаточно хорошо снабжало организм кислородом. Держался на тренировках он только на силе воли, раз за разом скрипя зубами вытаскивая себя из казармы на утреннее построение.
И вдруг всё закончилось. Перевод в роту "скальпелей". Легкие на подъём, легкое вооружение. Их основной целью была мобильность передвижения и стремительность в схватках. Это было его. Равэлл ощущал, как помимо его воли, его охватывает радостное чувство. Он по прежнему остаётся в Службе и что скрывать, он избавлен от непосильных для него нагрузок в отрядах "звеньев".
Но зачем ему идти к третьему входу?
-Здравствуй, Равэлл.
-Господин командир сур Лодо! Разрешите доложить! Рядовой Иссе прибыл!
-Хватит, Равэлл. И не тянись передо мной. Я тебе более не командир, ты не мой сержант егерь. И не крути головой. Это я вызвал тебя к третьему входу. И, чтобы не было недомолвок, я посодействовал твоему переводу в "скальпеля".
-Спасибо, сур Лодо! Вы лучший командир, из известных мне!
-Ну, хватит славословить. Поговорить нужно, Равэлл. На коня взберёшься?
Только сейчас Равэлл заметил чуть в отдалении сопровождение бывшего командира, своих братьев-егерей. Улыбки на их лицах и одобрительное подмигиванье. Один из мастер-сержантов держал под уздцы лошадь с пустым седлом.
-Да, сур Лодо.
-Тогда садись и проедемся до вон того холма.
Когда они приблизились вдвоём к холму, сур Лодо достал из поясной сумки небольшой цилиндр на цепочке. Крутанув против солнца, разъял его на две половинки. На широкую ладонь выкатился длинный стержень белого цвета.
-Знаешь, что это, Равэлл?
-Нет.
-Это "Огонь звезды".
-Но ведь это же под запретом! За владением подобным — смертная казнь!
-Две смертные казни или три. Не важно. Этот "огонь" ещё из Полночной империи. Те, которые сейчас у наших магов и вполовину не имеют его силы. Понимаешь меня?
Равэлл молчал, внимательно смотря на белый стержень на ладони командира. На смерть сотни людей, заключенную в невзрачную штуковину.
Сухие губы разомкнулись, выталкивая ненавистное слово:
-Нежить?
-Да. Только, Равэлл, тут есть одна...
-Я не смогу уйти, когда использую "огонь" — перебил бывшего командира бывший подчинённый. Сур Лодо сумрачно кивнул.
-Но не уйдёт и нежить.
-Верно.
-Так в чем же дело, сур Лодо? Как он ...— Равэлл замялся, подыскивая слово.
-Действует? — пришел на помощь сур Лодо.
-Да.
-Просто. Нажимаешь на концы стержня сильно два раза и отпускаешь. И всё.
-То есть мгновенно?
-Да, Равэлл.
-Так это же замечательно, сур Лодо! Вы действительно лучший командир, из тех, кто известен мне!
Конец первой книги.
Березники. Январь 2011 год.
