— Да тише вы, — буркнул Ял сквозь сон, — не хватало ещё оказаться за охранным барьером на ночь глядя.
Никто ему не ответил, но повелителя костей это не сильно беспокоило и он, продолжая тихо посапывать, попытался укрыться отданным Ио плащом. Поняв, что тот все ещё не вернули, Ял поморщился, постаравшись зарыть головой в теплые шкуры. Вик встал и накинул на мёрзнущего спутника свою накидку и тот благодарно хрюкнув, укутался в неё, тут же уснув.
— Тяжко тебе будет этом мире, Вик, — с некой грустью произнес Рах — Забота о ближнем тут не в почете. Одни посчитают это за слабость и используют против тебя, других будет раздражать, что ты якобы лучше них. Они разольют яд лжи, дабы сделать из тебя общего врага. Добро здесь не остается безнаказанным.
— И что ты предлагаешь? Забыть то, как меня воспитали, как я жил, кто я есть в конце концов? Наверное людям свойственно цепляться за прошлое и я не могу отказаться от него.
— Не отказаться, а быть умнее, а за ушедшее держатся лишь те, чье прошлое лучше настоящего. Тут тебя понять можно, но нужно побороть гордыню и осознать, что живым ты принесешь пользы больше, чем мертвым. Оставь высокопарные речи, храни память в сердце, но не позволяй окружающим видеть свою истинную суть. Иначе проблем не оберешься.
Викар не стал возражать, подкинув несколько сухих веток в начавший угасать костер, про себя отметив, что им сильно повезло. Окружающие холмы не обделены растительностью и хотя бы замерзнуть им зимой не грозит. Рах же продолжил водить пером по пожелтевшим страницам:
— Так что ты там говорил о подарках богов? — наконец, когда анархомаг отложил фолиант, спросил парень.
— А? Ах да, я что хотел сказать-то. Думаю ты знаешь, что такое колдовское око?
Викариан знал:
— Это умение проникать взглядом за завесу, отделяющую тонкий мир от реального и управлять потоками силы.
Рах скривился, но все же кивнул.
— Ну, в общих чертах ты прав, хотя упростил это понятие просто до неприличия. Впрочем ладно, главное что ты понимаешь суть. Практически любой неофит и даже просто отмеченный Великим Океаном представитель флоры иль фауны, способен заглядывать за грань, однако это вовсе не значит, что они увидят одно и тоже. Среди блеклых теней давно истаявших жизней, и ярких течений вечности, ты видишь мир магии, будто сквозь водную гладь, и чем более неспокойны стихии вокруг, тем труднее разглядеть что-либо вокруг. Во время битвы двух магов, окружающее пространство превращается в фонтанирующий калейдоскоп миражей и обрывков, что будто лоскуты изорванной паутины парят вокруг тебя. Многие могущественные чародеи искали способ более ясно зреть в тонкий мир, без помех, не полагаясь на волю случая и природу изменчивых материй. И тогда один из них, уж прости сейчас не вспомнить мне имени его, нашел ответ, такой же простой, как и все гениальное. Мы четко видим наш родной мир, потому что родились в нем, но инферналам, гостям из других измерений, приходиться прилагать немалые усилия, чтобы быть в этом с нами на ровне. В тоже время, в своих реальностях эти существа прекрасно ориентируются, так почему бы людям не перенять их опыт? Он начал изучать те хитрости, к которым прибегали обитатели иных пластов реальности, чтобы жить среди нас. В тот период было найдено колоссальное количество удивительных вещей и открыты тысячи секретов, в том числе и тот, как некоторые из них так хорошо ориентируются в материальном мире.
Рах вытряхнул пепел из своей витиеватой трубки, больше похожей на толстый изогнутый корень и немного помолчав, начал набивать её заново. Он аккуратно закрыл свою небольшую книжку, рукавом отерев с пера остатки крови для письма и вставил то в зазор между корешком и страницами. Когда сизый дымок, от которого у Вика начинала кружиться голова, вновь наполнил все вокруг, едва гнущиеся, покрытые кристаллическими наростами пальцы мага, аккуратно, с явно ощутимой любовью, пробежались по грубой кожи обложки. Звенящие переливы голоса выдавали его задумчивость, будто мыслями он сейчас был не здесь, а где-то далеко, в давно забытом и дорогом ему месте.
— Колдовское око, это то, как маг видит тонкий мир. Но око инфернала, то, как сами обитатели астрала видят свою родину. Это было невообразимо. Тогда человек в первый раз смог узреть магический мир таким, какой он на самом деле есть. Но как порождений силы для ориентирования в материальной вселенной нужны были живые, чьими глазами они смотрят на Кеплер, так и нам требуется тот, кто рожден среди потоков магии, дабы тонкий мир не застилала пелена барьера, разделяющего две реальности. Обычно для этого используются фетиши, амулеты созданные из эфирных или им подобных созданий, иногда используют порабощенных магических существ вырванных из их родных реальностей. Я слышал, что некоторые маги даже научились создавать искусственное тонкое тело, в котором они могли не отличаться от других обитателей Вечного Океана.
— Я ничего подобного не умею и этого, как ты назвал, фетиша? У меня тоже нет.
— А вот тут ты ошибаешься. Уж не знаю как, но остатки астрального паразита, оказавшиеся в твоем раненом глазу, неким образом наполнили последний удивительной силой и превратили тот в талисман, позволяющий видеть тонкий мир так, как видят его сами инферналы. — он выдохнул дымок, подняв руку, пресекая вопросы и весело добавил. — Прежде чем спорить, взгляни на меня. Я сам ходячий амулет, добро пожаловать в семью живых артефактов!
Викар посмотрел в лужицу талого льда около их костра и увидел в мутной воде свое лицо. Абсолютно лишенное растительности, лишь с едва начавшей заново отрастать на голове щетинкой, грязное, как и у всех прочих обитателей храмового холма. Его левый глаз был закрыт, будто он зажмурил его и через него, рассекая бровь и часть щеки, протянулся свежий, черный шрам. Иорлея без сомнения совершила едва ли не чудо, раз после того страшного удара, осталось лишь небольшое напоминание о нем. Даже отека уже почти не было видно. Вик коснулся рукой обожжённого века:
— А что если я его открою? Глаз я имею ввиду.
— Ничего. Им ты не увидишь ничего. Тот живой огонь, о котором ты рассказал, вряд ли оставил шанс твоему зрению вернуться самостоятельно. Но чтобы излечиться, придется убрать остатки магического существа, а значит, ты больше не сможешь воспользоваться возможностью видеть тонкий мир как сейчас. — Рах показал на свой остекленевший глаз. — Я свой выбор сделал, ибо для мага нет ничего важнее, чем видеть среду, откуда проистекает его сила, четко и ясно. Насколько же это важно для тебя, мне неведомо.
Викар сидел молча, размышляя над услышанным. Он и сам не знал, что ему важнее, а потому решил оставить этот вопрос на потом. К тому же, была ещё одна вещь, беспокоящая его и о которой он не решился рассказать сразу. Однако ему нужно было с кем-то поделиться. Конечно, можно рассказать о ней Ялазару, но тот вряд ли смог бы дать совет, что делать с подобным знанием. Он уже итак высказал свое мнение о Пророках и том, сколь высока может быть цена за их помощь. Схирем и Измаил поглощены подготовкой к Празднику Чистых Небес. Вик поймал себя на мысли, что похоже эти двое были поражены прибытием Ио так сильно, что даже забыли о столь нужных, по их словам, императорских кристаллах. Подобное было как минимум странно. В итоге, оставались только эльфийская жрица, наемник и анархомаг. Первой парень не доверял, слишком надменной и холодной она стала, лишь ступив на священную землю храма. Второго, не было в лагере, к тому же сомнительно, что в данном вопросе от него было бы больше толку, чем от повелителя костей. Оставался Рах и без сомнений, просить его дважды о том, чтобы он выслушал эту странную историю не придется. Вопрос был лишь с чего начать.
Викариан почесал лысую макушку, бросив ещё один взгляд на свое отражение в луже. На него все так же смотрело грязное лицо, нисколько не изменившееся со времени их последней встречи. Правда на этот раз его взгляд зацепился за почерневший от копоти набалдашник посоха, торчащего из-за спины. Он подумал, что нехорошо оставлять верное оружие в таком состоянии и достав кусок ветоши, принялся приводить снаряжение в порядок. Сначала посох, потом меч, потом кинжалы. Простая механическая работа прекрасно очищала разум и упорядочивала мысли. Наконец, выковырнув из-под стального зубца очередной кусок, уже начавшего разлагаться мяса, он решился задать вопрос напрямую:
— Рах, ты когда-нибудь слышал о том, что называют 'зверем внутри нас'?
Побитый временем плащ, скрывавший закованную в алмазный панцирь голову приподнялся и единственный живой глаз анархомага, перестав разглядывать грязь под ногами, обратился к Викару. Он задумчиво хмыкнул:
— Многие используют подобные слова, дабы описать то, что зачастую им одним кажется важным. Свою ярость, злобу, подлость. В общем, все те качества, которые гораздо проще свалить на кого-то другого, якобы живущего в каждом человеке, чем постараться их перебороть или исправить. Как по мне, демагогия, не более того.
— Нет, я не совсем об этом, — Вик замялся. — Помнишь Пророка, которого мы встретили в Кавеноне, я рассказывал тебе о нем?
Рах кивнул и было видно, что упоминание странного существа, которому Ялазар чуть было не снес голову, пробудило в нем интерес:
— Он предложил сделку.
— И ты надеюсь согласился? — подавшись вперед спросил анархомаг.
Вик усмехнулся:
— Да. Ты, как я вижу, мнения Яла, что того стоило убить, не разделяешь?
— Пфф, конечно. Этот прямолинейный, самовлюбленный балбес только и умеет, что людям черепа проламывать, вместо того, чтобы попытаться понять их, наладить диалог. Подавитель, что с него взять, рождённый смертью, смерть несущий.
Парень передернул плечами от воспоминаний о настоящем хозяине нижнего города. Назвать Пророка человеком, даже если тот когда-то им и был, язык не поворачивался. К тому же, это странное создание сумело понять суть заданного ему вопроса, хотя Викариан сам не до конца осознавал, о чем спрашивает. И пожалуй, стоило избежать упоминаний о Вардеме. Не то, чтобы он не доверял Раху, но все же:
— Случилось так, что в определенный момент, я едва не утратил контроль над своим телом. Внутри меня будто бы пробудилась вторая сущность. Такая же как я, моя копия, но сотканная из эмоций, не сдерживаемых разумом и моралью. — осторожно, подбирая слова, начал он. Важно было не сболтнуть лишнего, отделываясь общими фразами, но анархомаг легко раскусил его план. Его взгляд стал более пристальным, однако к немалому облегчению Вика, он лишь внимательно слушал, не перебивая. — Мы вступили в схватку друг с другом. Хоть и с трудом, мне удалось одержать вверх, а зверь, по-иному я не могу назвать это создание, забился в тот темный угол, из которого выполз. Но он до сих пор там и более того, он там был всегда. С момента моего рождения.
Рах кивнул, потянувшись за котелком, после чего налил в него воды и бросил горсть какой-то сушеной травы:
— Не против, если я заварю листья тео? Тебе кстати, горячий отвар тоже не повредит, а то ты уже синеть от холода начал.
Викару название ни о чем не говорило, как впрочем и мороза он не чувствовал, но все же кивнул, продолжив рассказ:
— Некоторое время все было в порядке и я думал, что это было просто помутнение, в котором испытывалась моя воля или рассудок. Но когда мы пришли в Кавенон и окунулись в чудовищно отравленный эфиром тонкий мир полиса, мое второе 'я' снова пробудилось. Оно все ещё помнит о своем поражении, все ещё боится, но не может молчать. Я не знаю, как описать тебе это ощущение. Будто ты ещё не замечаешь, что ранен, но у тебя во рту уже появился металлический привкус крови. Ты видишь надвигающиеся темные тучи и хотя бури ещё нет, весь мир вокруг тебя испугано затаил дыхание в ожидании первого удара грома. Тогда тот кто живет во мне, это не я. Мне никогда небыли доступны силы предчувствовать грядущего, особенно так сильно. Я ... то есть оно, чувствует приближающуюся смерть, оно рвется, но мне не под силу понять, от предвкушения или страха перед будущем.
Послышался скрип и Викар посмотрел на свои руки, с силой сжимающие кожаную рукоять клинка, издавшую этот жалобный звук. Он сам не заметил, как напряглись его мышцы и заиграли желваки. Говоря об том, что тогда произошло, парень чувствовал внутри себя заворочавшегося зверя, будто воспоминание о нем придавали тому сил. Вновь предостережение и жажда обрести свободу, слышалось в крови бегущих по его венам. То были не его желания, не его мысли и это было по-настоящему страшно.
— Я задал вопрос, тому кого местные называли Пророком и кого так люто возненавидел Ялазар. А, кстати, что значит слово апроксис? Вроде так этот странный старик назвал нашего героя-любовника.
— Клятвоотступник или отрекшийся. Но это мертвый диалект, давно канувшей в песках времени расы. Я как-то изучал удивительные артефакты, что они оставили после себя, так непохожие на творения наших мастеров силы. Но откуда Ял может знать этот язык? Впрочем у подавителей всегда было вдосталь тайн, мы отвлеклись. Так что же ответил тебе этот 'Пророк'?
Варево в котелке начало закипать, а Вик не знал, как объяснить произошедшее тогда:
— Он не ответил, он ... показал что ли. Я не знаю, как это точнее объяснить. Его губы не шевельнулись, но я вдруг увидел то, во что мне не хочется верить до сих пор. Образы, яркие вспышки видений, пролетавшие перед глазами, словно гравюры со страниц книги. Оказалось, что эта тварь внутри меня реальна, она не плод разыгравшегося воображения.
— И что же ты увидел? — анархомаг подался вперед так, что намёрзший на его капюшоне иней, начал таять от горячего пара, поднимавшегося над бурлящим котелком.
— Сначала был огонь. Весь мир пылал. Земля будто была рассечена огромным клинком, а из ран-каньонов хлестала лава. Вокруг мертвые, сонмы погибших страшной смертью, кто в бою, кто на алтарях, что напоминали застывший вне времени фонтаны крови. Небеса темны, полны пепла и наполнены стаями парящих ужасов, таких, что я даже не в силах описать. Вокруг разверзлись пасти черных порталов, откуда на меня воззрилось само отчаяние. Это были врата в мир бесконечных мук и оттуда, непрекращающимся потоком маршировали орды, тех кого Измаил называл демонами. Им не было числа, будто алый прилив перехлестнул через край и легионы зла наполнили мир. Но в движение орды был некий порядок, будто бесчисленные создания подчинялись единой воле, единому плану. И вот что ещё я заметил. Среди легионов Ада шествовали те, кого с натяжкой можно было принять за людей, закованные в броню цвета струпьев, увешанные нечестивыми фолиантами и татуированные теми же письменами, что и лицо Агониса. У некоторых начинали расти рога, тела других изменились, увеличились, наполнились силой. У них были тысячи различий, как в оружие, так и в броне, но вот что их всех объединяло, так это тень огненных крыльев за их спинами. Приглядевшись, можно было заметить, что образы этих солдат очень нечеткие, они будто бы расплываются, раздваиваются, открывая мне их вторую сущность. Я узрел зверя внутри них. Тяжелый череп, укрытый в мощный, костяной панцирь и увенчанный загнутыми рогами. Два глубоких, темных провала на месте глаз, в глубине которых виднелись, наполненные нечеловеческой злобой, огненные точки зрачков. Мощное тело с красной кожей и скованное броней из едва застывшей магмы, что все ещё выбрасывала из себя плевки раскалённой лавы. Каждый из них был един со Зверем. Я не знаю, что видел, прошлое или будущие Кеплера.
