Пользуясь предоставленным шансом, Вейдингер в сумерках сумел-таки достичь вожделенного шоссе и закрепиться по обеим сторонам дороги. Именно тогда-то и всплыли все подробности рейда Баркманна, так что на следующий день Нойнеру, помимо прочего, пришлось подписывать еще и представление лихого обершарфюрера к Рыцарскому кресту. А до того Ганс умудрился, совместно с Ковачем, обработать новые данные о противнике, полученные за истекшие сутки. Затем разработать вместе с полковыми командирами детальный план завтрашнего наступления. И, в довершение всего, утрясти с Хайно фон Гольдаккером — начальником службы снабжения дивизии, вопросы обеспечения боеприпасами пехотинцев из 89-ой. В промежутках же между этими рутинными занятиями Нойнер "развлекался" приемом посетителей.
Первым прибыл генерал Ойген Майндль — командир II-го парашютного корпуса, только что включенного в состав армии Хауссера. Бравый десантник рвался в бой и собирался как можно быстрее внести ясность в вопросы, связанные со сменой левофланговых подразделений "Райха" его парашютистами. За вечер он успел посетить Остендорфа, разыскал находящийся на восстановлении штаб Биттриха и вот теперь, двигаясь по инстанциям, добрался до Нойнера. Из общения с генералом Ганс выяснил интересные подробности: оказалось, что, в отличие от егерей I-го парашютного корпуса, всё еще находящегося в Италии, подопечные Майндля фактически являлись мотопехотой. Все три дивизии были полностью моторизованы и вдобавок хорошо оснащены тяжелым вооружением, вплоть до "небелей" и штурмовых орудий. Хорошая новость. Мобильные и отлично обученные десантники будут куда более надежным прикрытием, чем давешние пехотинцы.
Едва парашютист, согласовав все вопросы взаимодействия, отбыл, как ему на смену явился генерал-лейтенант Крайс. Герой "кровавой Омахи" и обороны Карантана прибыл по поручению штаба 7-ой армии, чтобы забрать остатки 89-ой пехотной дивизии, всё еще находящиеся под командой Ганса. С помощью пояснений генерала Нойнер составил следующую картину: "родная" дивизия Дитриха, несмотря на достигнутые успехи, буквально сточилась в тяжелых оборонительных сражениях. Её остатки, в конце концов, были выведены с фронта в район Сен-Ло и там объединены в одну боевую группу с 91-ой легкопехотной дивизией, лишившейся своего командира и штаба. Оба соединения участвовали в боях с самого первого дня вторжения, причем на самых "горячих" участках фронта, и теперь настоятельно нуждались в пополнениях. Так что, едва узнав о незавидной судьбе 89-ой, Крайс принялся действовать. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Обсуждение порядка вывода в тыл подразделений армейской пехоты, волею случая оказавшихся под началом Нойнера, шло полным ходом, когда на КП "Райха" нагрянул генерал-майор Байерляйн. В бытность Ганса стажером, командир Учебной танковой попортил ему немало крови, но теперь ситуация изменилась. Несмотря на сохраняющуюся разницу в званиях, Нойнер умудрился догнать вермахтовца по должности, так что, на сей раз, разговор должен был идти на равных. Байерляйн это отлично понимал и, раз уж судьба и высшее командование запихнули его дивизию в эсэсовскую армию, попытался сгладить былые неприятности. Генерал приветствовал Нойнера по всей форме, как равного, отдав армейское приветствие, едва переступив порог командного пункта. Ганс, хоть внутренне и позлорадствовал, но переть на рожон тоже не стал, отсалютовав в ответ и сразу же перейдя к делу:
— Привет, Фриц. Решил все же показать своим курсантам настоящую войну? — обойтись совсем без "шпильки" оберштурмбаннфюрер не пожелал — искушение оказалось слишком велико.
Генерал невозмутимо кивнул, делая вид, что не заметил издевки:
— Как видишь, Ганс. Кстати, я только что от Виша, он тебя задушить готов, говорит, что ты у него отобрал лучший батальон.
Нойнер весело расхохотался:
— Дался ему этот батальон! Ладно, не о нем сейчас речь. Ты уже договорился с Тео о порядке выдвижения?
— Да. Следующей ночью мои полки начнут занимать позиции для наступления.
— Отлично! Мы как раз успеем расчистить для вас плацдарм. Юпп!
Прикомандированный офицер для особых поручений из штаба армии, которому адресовалась последняя часть фразы, вскинулся, оторвав взгляд от стола с картами, после чего Ганс продолжил:
— Передашь генералу все необходимые данные, получишь позывные для связи, проследишь за своевременной рокировкой частей при передаче позиций. Всё.
Едва Байерляйн отправился получать обещанную информацию, как оберштурмбаннфюрер вновь вернулся к передаче новому командиру частей многострадальной 89-ой пехотной, затем провел импровизированное блиц-совещание с нагрянувшим второй раз за день Биттрихом, затем... До своей кушетки Нойнер добрался далеко за полночь, а учитывая, что в прошлую ночь он не ложился вовсе... в общем, заснул Ганс раньше, чем его голова коснулась подушки.
* * *
На рассвете Ганс чувствовал себя так, словно всю ночь боролся с танком и ближе к утру проиграл. Победивший панцер уехал по своим бронетанковым делам, а раздавленный в лепёшку Нойнер чуть свет был безжалостно разбужен ордонанс-офицером и поплелся выполнять возложенные на него служебные обязанности. Правда, прежде чем всерьез взяться за боевые действия, Ганс потратил пару минут на то, чтобы найти, извлечь из-под кровати, надеть и зашнуровать свои ботинки, а потом еще три минуты на умывание и утренний кофе. И лишь влив в себя кружку растворимого "Нескафе" со сгущенкой, оберштурмбаннфюрер вновь ощутил себя в мире живых. Теперь можно было и повоевать.
Впрочем, особых моральных и физических усилий от Ганса пока что не требовалось. Вся подготовка к наступлению была проведена в предыдущие сутки, и теперь оставалось лишь следить за выполнением утвержденных планов, внося по мере надобности кое-какие коррективы. Так помаленьку, без надрыва и сверхусилий, к девяти часам утра боевые группы "Райха" сдвинули со своего пути канадские заслоны и достигли железной дороги Карантан-Байо. После этого последовала небольшая пауза, во время которой командиры полков произвели внутреннюю перегруппировку, а солдаты получили возможность спокойно поесть.
Нойнер воспользовался подвернувшейся передышкой для того, чтобы посетить ближайший тыл своих наступающих войск и понаблюдать за прибывающими частями Учебной дивизии. Старые знакомые произвели хорошее впечатление — свежее, полнокровное, блестяще экипированное и отлично вымуштрованное соединение. Так что, вернувшись на командный пункт, Ганс в полдень со спокойной совестью дал отмашку продолжить наступление всеми наличными силами — имея за спиной столь солидный резерв можно было позволить себе определённые вольности.
Около двух часов дня непрерывный натиск "имперцев" принес долгожданный успех: преодолев на широком фронте железнодорожную насыпь, боевые группы Вейдингера и Вислицени сломили сопротивление английских гвардейцев и вышли на оперативный простор. Справедливости ради стоит отметить, что разбитые накануне в пух и прах британцы на сей раз не проявили своего знаменитого упорства, начав подаваться назад при первом же серьезном нажиме эсэсовцев.
К вечеру исход сражения уже не вызывал никаких вопросов. "Райх", наступая вдоль шоссе, преодолела половину расстояния до моря, а за ее правым флангом уже выстраивалась Учебная дивизия, готовая ринуться вперед, как наложенная на тетиву стрела. Еще дальше к востоку основные силы Биттриха и Гилле наконец-то одолели II-ой канадский корпус. Позавчерашнее вклинение трёх бронетанковых дивизий на стыке "Хоенштауфен" и "Тотенкопф" в итоге обернулось настоящим разгромом. Так и не сумев завершить прорыв, польско-британские танкисты были зажаты на узком, равнинном участке, между немецкими позициями. Последствия оказались ужасающими. Когда Хауссер утром 22-го июня посетил новый командный пункт Биттриха, располагавшийся рядом с местом недавнего побоища, его взору предстало поистине апокалипсическое зрелище — обширная выжженная долина, до самого горизонта заваленная искореженными остовами горелых танков и бронетранспортеров.
На холмистой равнине у Баллеро навсегда остался цвет канадских бронетанковых войск, там же полегли и поляки Мачека, во главе с самим генералом, погибшим во время налета немецких штурмовиков. А эсэсовские дивизии, шагая по трупам и пробираясь через завалы раскуроченной техники, продолжили свое наступление на Байо.
Ганс уже в сумерках посетил только что захваченный группой Вислицени городок Тревир — последний крупный населенный пункт на пути к побережью. Полуразрушенные здания, развороченный и выгоревший танк на площади перед церковью со сбитой колокольней, а также кучка испуганных и ободранных пленных, попавшиеся Нойнеру на глаза по дороге к новому командному пункту кампфгруппы "Дойчланд", не скрыли от взгляда Ганса главного: судя по докладам передовых частей, сопротивление противника слабело с каждым часом. В этом были единодушны все, и то, что оберштурмбаннфюрер наблюдал в Тревире, только подтверждало сложившееся мнение. Даже представители Люфтваффе отмечали падение вражеской активности в воздухе, правда, тут наверняка сыграла свою роль и погода. Низкие тучи, периодически разражавшиеся довольно противным дождем, с небольшими перерывами, висели над головой практически с самого начала наступления, серьезно ограничивая применение самолетов.
Но, что бы ни было причиной, а результат был налицо: англо-канадцы поспешно пятились и Ганс не видел причин, способных в ближайшие пару дней изменить такой ход вещей, а значит... Тихий внутренний голос подсказывал, что надо хватать удачу за хвост. Может, и не сегодня-завтра, но наверняка скоро, "Дас Райх" получит нового командира и, следовательно, нужно поторопиться — вряд ли в ближайшие годы представится еще один случай покомандовать дивизией, да еще и оказавшейся на острие решающего удара. Нойнер улыбнулся собственным мыслям, блеснув в наступающей темноте кровожадным оскалом хищника: канадцам не повезло, они станут его персональным трамплином, который забросит скромного, но, безусловно, талантливого оберштурмбаннфюрера на самый верх карьерной лестницы.
* * *
Подгоняемый вкрадчивым шёпотом демонов честолюбия, Ганс энергично взялся за дело. Самой короткой ночи в году Нойнеру с лихвой хватило, чтобы перебаламутить всю свою дивизию, а заодно и всех начальников, до которых он сумел дотянуться.
Первыми жертвами командирской активности стали Вейдингер и Вислицени. Их боевые группы подверглись реорганизации, в результате которой практически сравнялись по своему составу. Имевший место перекос в пользу "Дер фюрера" был безжалостно ликвидирован. Заодно, пришлось проститься с "Паяльными лампами", отпустив, наконец, парней Виша "домой".
Впрочем, это были лишь цветочки — мелкие перетасовки, отработанные минувшей весной до автоматизма на многочисленных штабных и полевых учениях. По-настоящему масштабный сюрприз для англичан заключался в другом: Ганс сумел найти достойное применение управлению танкового полка "Райха". Оба танковых батальона пошли на усиление кампфгрупп Вейдингера и Вислицени, а штаб, осиротевший после гибели Тихсена, вместе с танковой саперной ротой, связистами и ЗСУ, был использован для создания новой части. В импровизированную тактическую единицу вошли все подразделения боевой группы "Фик", а также выцарапанный у Байерляйна (не без помощи Биттриха) разведбат Учебной дивизии. Командиром новоявленного стрелкового полка Нойнер, не мудрствуя лукаво, назначил всё того же Фика, отличившегося в боях с гвардейцами. В конце концов, Якоб уже давно созрел для повышения, и если уж самому Гансу так повезло, то грех не помочь товарищу. Так что к утру на оперативных картах появился новый условный значок, а соответствующий ему легкий мотопехотный полк, сформированный за одну ночь прямо на передовой, занял позиции на левом фланге дивизии.
От наступающего дня немецкие командиры, в том числе и Нойнер, ждали решающего успеха, и утренние события в целом отвечали их чаяниям. Моросивший ночью дождь к рассвету прекратился, и небо стало потихоньку очищаться от туч, что позволило "союзным" и германским летчикам обменяться серией авиаударов. Ганса такое положение в целом устраивало, хотя в идеале он предпочел бы пасмурную погоду с низкой облачностью, но без дождя. Впрочем, нет, так нет. Всё же Люфтваффе довольно уверенно поддерживало паритет в воздухе, так что ситуация была терпимой.
На земле же события развивались крайне неблагоприятно для "союзников". Корпуса Гилле и Штайнера* широким фронтом продвигались к Байо, действуя с мощью и неумолимостью гидравлического пресса. Парашютисты Майндля, сходу включившись в сражение, рвались к долине Вира, тесня левофланговые подразделения армии Бредли в болотистые низины близ Изиньи. Но настоящий джек-пот сорвали танкисты Биттриха. Словно в награду за стойко перенесенные трудности, Фортуна буквально осыпала ветеранов Хауссера своими милостями. Брешь, пробитая в предыдущие дни на стыке канадских и американских частей, стараниями эсэсовцев достигла размеров настоящего провала, и в эту "черную дыру" теперь ломились четыре отборные танковые дивизии. Причем, действовавшая западнее других "Дас Райх" оказалась в наиболее выгодном положении.
Ганс в очередной раз подтвердил репутацию везунчика: мало того, что его дивизия очень своевременно оседлала важное шоссе, так ему еще и повезло в кутерьме кипящего не первую неделю сражения натолкнуться на старых знакомых. Правда, сами знакомые были вовсе не рады новой встрече. Бойцы и командиры 3-ей канадской пехотной дивизии, сумевшие выбраться живыми из канской мясорубки, сохранили не самые приятные воспоминания об "имперцах". И эти упаднические настроения уцелевших ветеранов сполна передались молодняку. Несмотря на то, что дивизию после тяжелых майских боев вывели с фронта и пополнили до штатной численности, боевой дух в соединении пребывал на чрезвычайно низком уровне. Командование "союзников" было в курсе этих психологических проблем и потому придерживало полностью укомплектованную дивизию в резерве, намереваясь использовать ее во второй фазе наступления на Сен-Ло. Считалось, что прорыв вражеской обороны укрепит пошатнувшиеся морально-волевые качества канадцев, и они смогут сыграть отведенную им роль при штурме неофициальной столицы Нормандии.
Судьба распорядилась иначе: немцы ударили первыми и ударили успешно, так что вместо штурма Сен-Ло военнослужащим 3-ей дивизии пришлось срочно занимать оборонительные позиции в окрестностях Вьервиля и Сен-Лорена. Каков же был ужас канадцев, когда их наблюдатели с удивлением распознали на технике передовых немецких дозоров до боли знакомый по предыдущим боям "волчий крюк"*. Страшная новость пронеслась по подразделениям со скоростью степного пожара, порождая страх и неуверенность: "Джерри идут! Те самые, из-под Кана!" Ужас, внушаемый угловатыми очертаниями белых рун на пятнистых бортах бронетранспортеров и штурмовых орудий, оказался столь силен, что полк "Нова Скотия", смешавшись и бросив все свои противотанковые орудия, практически без боя сдал гряду холмов, прикрывавшую подходы ко второй приморской дороге. В образовавшийся разрыв, усиливая начавшуюся панику, тут же устремились разведчики Фика.
